355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Жуков » Тайны Кремля
Сталин, Молотов, Берия, Маленков
» Текст книги (страница 13)
Тайны Кремля Сталин, Молотов, Берия, Маленков
  • Текст добавлен: 9 мая 2017, 08:30

Текст книги "Тайны Кремля
Сталин, Молотов, Берия, Маленков
"


Автор книги: Юрий Жуков


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

Андреев. Желает ли кто высказаться? Нет. Голосуется список в целом. Кто за то, чтобы принять предложение товарища Сталина, поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Нет. Воздержался? Нет. Предложение принято»[192]192
  Центр хранения современной документации (далее – ЦХСД), ф, 2, оп. 1, д. 1, л. 81–82.


[Закрыть]
.

С этого момента узкое, неофициальное руководство СССР стадо выглядеть следующим образом. Чисто партийные структуры в нем представляли Сталин, Андреев, Жданов, Маленков, причем не столько как члены, кандидат в члены ПБ, сколько как секретари ЦК – то есть те, кто фактически и возглавлял аппарат, реально руководили им, направляя всю деятельность ВКП(б) в центре и на местах. Государственные структуры – Молотов, Микоян, Каганович, Берия (последние двое всего за неделю перед тем были введены еще и в ЭкоСо[193]193
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1034, л. 18.


[Закрыть]
, что до некоторой степени восстановило прежнюю роль Лазаря Моисеевича и весьма усилило роль Лаврентия Павловича, которого, ко всему, 3 февраля еще и утвердили зампредом СНК СССР[194]194
  Там же, д. 1033, л. 41.


[Закрыть]
, благодаря чему он окончательно обошел по властным полномочиям Ворошилова), Вознесенский, а также Булганин. Последний оказался единственным из десятерых, оставшимся всего лишь членом ЦК, что делало его полностью зависящим от воли Сталина, его покровителя.

Можно было теперь говорить и о реальном омоложении руководства. Подтверждать тот подход, который и послужил Сталину формальным предлогом расширения ПБ. Сам он был самым старым – ему шел 62-й год, пожилыми – 52-летний Каганович и 50-летний Молотов, все же остальные, семеро, то есть большинство, находилось, примерно, в одном возрасте – от 37 до 45 лет.

Именно новая по составу «десятка», а отнюдь не четырнадцать членов и кандидатов в члены ПБ, полностью взяла на себя принятие всех наиболее ответственных, важнейших решений по вопросам как внешней, так и внутренней политики, по определению характера и темпов развития народного хозяйства. Легко подтверждается такое утверждение неуклонным снижением числа официальных – протокольных – заседаний ПБ. Если в 1936 году их было еще девять, в 1937 году – шесть, в 1938 – три, а в 1939–1940 годах – всего по два, то за первую половину 1941 года – ни одного! Однако фактическое количество решений, принимаемых в тот же период от имени ПБ, за него, отнюдь не снизилось, осталось на прежнем уровне. Составляло, соответственно по годам, 275, 346, 290, 306, 315 и 148 решений[195]195
  Подсчитано автором.


[Закрыть]
.

Благодаря происшедшему, окончательно структурировались и все эшелоны широкого руководства. Следующую в нем по значимости, по роли во властных структурах, элитную группу составили не вошедшие в узкое руководство члены и кандидаты в члены ПБ – Ворошилов, Калинин, Хрущев, Шверник, Щербаков, чьи узкие функции были ограничены конкретной должностью и которые лишь изредка привлекались к участию в принятии общих решений. Сюда же относились и заместители председателя СНК СССР – Вышинский, Землячка, Косыгин, Малышев, Мехлис, Первухин[196]196
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1027, л. 34.


[Закрыть]
, занимавшие весьма высокие посты, курировавшие работу нескольких наркоматов.

В третью по нисходящей властную группу вошли наркомы СССР, не имевшие каких-либо иных, по совместительству, государственных или партийных должностей, и заведующие небольшими, но самостоятельными отделами ЦК ВКП(б) – организационно-инструкторским, школьным. Все они занимались деятельностью в общесоюзном масштабе. Наконец, последняя, четвертая группа объединяла первых секретарей ЦК компартий союзных республик (за исключением Хрущева), крайкомов, обкомов. Хотя теперь они и утратили прежнее значение резерва, источника пополнения власти союзного уровня, но все еще (или пока еще?) сохраняли господствующие позиции в пределах своего региона, повседневно руководили работой 12835 парт-функционеров – своих подчиненных[197]197
  Подсчитано автором.


[Закрыть]
.

Зимние месяцы, предшествовавшие проведению конференции, были отмечены серьезными кадровыми перемещениями в трех важнейших неэкономических наркоматах. В НКИД – наименьшими. Там, после освобождения 25 февраля 1940 года В. П. Потемкина, за провал его миссии в Бухарест, Софию и Анкару, от обязанностей заместителя наркома иностранных дел (его назначили наркомом просвещения РСФСР)[198]198
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1020, л. 18.


[Закрыть]
, лишь сформировали 1 ноября 1940 года новую коллегию. В нее включили В. М. Молотова, A. Я. Вышинского, В. Г. Деканозова, С. А. Лозовского и, как генерального секретаря, А. А. Соболева[199]199
  Там же, д. 1029, л. 14.


[Закрыть]
. Но, как и ранее, сразу же после отстранения М. М. Литвинова, практически не претерпел изменений состав полпредов. За более чем полуторалетний срок было произведено только четыре назначения: Г. М. Пушкина – в новообразованное государство Словакия; А. Е. Богомолова – взамен Я. 3. Сурица – из-за кардинального переустройства политического режима Франции и ее статуса полуоккупированной страны – в Виши; В. Г. Деканозова, сменившего Шкварцева в Берлине – в силу сложившихся «особых» отношений с Германией; И. В. Степанова – в Финляндию вместо П. Д. Орлова. Кроме того, к заурядным переменам можно отнести также официальное подчинение по решению ПБ от 28 июля 1939 года Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС), и без того работавшего под контролем внешнеполитического ведомства, НКИДу, да назначение 4 декабря 1940 года Я. С. Хавинсона ответственным руководителем ТАСС[200]200
  Там же, д. 1012, л. 42; д. 1016, л. 39, 55; д. 1030, л. 33; д. 1036, л. 27; д. 1038, л. 96.


[Закрыть]
.

Более значительные перемещения оказались присущими Вооруженным Силам. Там, после прихода С. К. Тимошенко на должность наркома, сменили чуть ли не всех командующих округами, которые с началом войны должны были быть преобразованы во фронты либо стать базой формирования, пополнения таких фронтов. К началу марта командующими военными округами после двух, а иногда и трех смен за несколько месяцев, состояли: Архангельского – B. Я. Качалов, Ленинградского – М. М. Попов, Прибалтийского особого – Ф. И. Кузнецов, Белорусского – Д. Г. Павлов, Киевского особого – М. П. Кирпонос, Одесского – Я. Т. Черевиченко, Московского – И. В. Тюленев, Орловского – Ф. Н. Ремизов, Харьковского – А. К. Смирнов, Приволжского – В. Ф. Герасименко, Северо-Кавказского – И. С. Конев, Закавказского – Д. Т. Козлов, Среднеазиатского – С. Г. Трофименко, Забайкальского – П. А. Курочкин, а Дальневосточного уже фронта – И. Р. Апанасенко[201]201
  Там же, д. 1024, л. 33; д. 1025, л. 39; д. 1026, л. 62; д. 1030, л. 41; д. 1031, л. 11.


[Закрыть]
.

Одновременно было обновлено и руководство самого наркомата, его основных структур. Еще 26 августа 1940 года командующим ВВС вместо Я. В. Смушкевича назначили П. В. Рычагова. 5 октября на новую по названию, но не смыслу должность, начальника главного управления политической пропаганды (вместо ликвидированного вместе с институтом военных комиссаров Главпура) – А. И. Запорожца при заместителях В. Н. Борисове и Ф. Ф. Кузнецове. 30 ноября сняли бывшего конноармейца и участника обороны Царицына, то есть старого боевого соратника Сталина, В. А. Щаденко с поста замнаркома – начальника управления кадров. Заменили его А. Д. Родионовым. 14 января 1941 года начальником генштаба вместо К. А. Мерецкова, перемещенного на должность замнаркома по боевой подготовке, утвердили Г. К, Жукова. А через шесть недель подобрали ему и новых заместителей: первого – Н. Ф. Ватутина, второго – В. Д. Соколовского, начальника оперативного управления – Г. К. Маландина. Примерно тогда же получили новых начальников и два важных главных управления. Автобронетанкового – Я. Н. Федоренко, противовоздушной обороны – Е. С. Птухина[202]202
  Там же, д. 1024, л. 33; д. 1027, л. 3; д. 1028, л. 21; д. 1030, л. 42; д. 1032, л. 85; д. 1033, л. 25; д. 1034, л. 64.


[Закрыть]
.

Наконец, самой значимой стала реорганизация НКВД. По решению ПБ от 3 февраля 1941 года было «признано необходимым» выделить из него главное управление государственной безопасности, преобразовав его в самостоятельный союзно-республиканский наркомат[203]203
  Там же, д. 1033, л. 36.


[Закрыть]
. За сохранившим старое название ведомством весьма непоследовательно оставили осуществление, как и прежде, руководства разнородными, практически не взаимосвязанными функционально структурами. Во-первых, обычными, присущими государственным институтам очень многих стран:

1. «Охрану общественной собственности, личной и имущественной безопасности» граждан – главное управление милиции; местную противовоздушную оборону (МПВО); борьбу с детской беспризорностью. 2. Запись актов гражданского состояния (ЗАГС); «учет, охрану, научную и оперативную (выделено мною. – Ю. Ж.) разработку государственных архивных фондов»; горно-технический и котлонадзор; пожарную охрану. 3. Войсковую охрану государственных границ, особо важных промышленных предприятий и железнодорожных сооружений. 4. Руководство местами заключения, конвойные войска.

Во-вторых, в структуре НКВД в полной неприкосновенности остались и те подразделения, которые противоречили букве и духу конституции, уголовно-процессуальному кодексу, но, главное, совместному постановлению от 17 ноября 1938 года. Те самые подразделения, которые уже самим своим существованием нарушали права граждан, гарантированные им: 5. Внесудебный орган установления виновности и вынесения приговора – «особое совещание» при наркоме; так называемые оперативные войска. 6. Девять главных управлений по организации «трудового использования» осужденных для проведения «крупнейших хозяйственных работ, освоения новых районов в отдаленных северных областях СССР», в том числе ГУЛАГ, Дальстрой, иные, им подобные[204]204
  Там же, л. 36–37, 283–284.


[Закрыть]
.

После реорганизации наркомом внутренних дел переутвердили Л. П. Берия. Среди же его заместителей оказались равно и те, кто прежде занимал те же должности – С. Н. Круглов, В. В. Чернышев, И. И. Масленников, и те, кто получил повышение – начальник одного из отделов упраздненного главного экономического управления Б. П. Обручников, начальник НКВД по Ростовской области В. С. Абакумов[205]205
  Там же, л. 39; д. 1035, л. 2.


[Закрыть]
.

Столь же двузначно, хотя и совершенно иначе, определили функции наркомата государственной безопасности (НКГБ). Как и любая спецслужба, он должен был защищать национальные интересы Советского Союза от любых посягательств. Данный принцип нашел выражение в структуре НКГБ, в задачах, которые ему предстояло решать.

«Ведение разведывательной работы за рубежом» возложили на Первое управление (начальник П. М. Фитин, заместители П. М. Судоплатов, В. М. Зарубин). «Борьба с подрывной, шпионской, диверсионной, террористической деятельностью иностранных разведок внутри СССР», и отнюдь не с воображаемой, существующей только в воображении обитателей кабинетов на Лубянке, а с вполне реальной, ощутимой, крайне опасной, входила в круг обязанностей Второго управления (начальник П. В. Федотов, заместители Т. М. Борщев, Л. Ф. Райхман).

Таковы были нормальные, органические функции НКГБ. Но вместе с тем имелись у него и иные, специфические. Те, которые были направлены на защиту интересов уже не страны, а исключительно власти, узкого руководства.

Своеобразной формой так и не завершенной гражданской войны, но уже с «незримыми фронтами», являлась необходимость решения НКГБ поставленной перед ним такой, явно надуманной, задачи: «оперативная разработка и ликвидация остатков всяких антисоветских партий и контрреволюционных формирований среди различных слоев населения СССР, в системе промышленности, транспорта, связи, сельского хозяйства и т. п.». Этими, откровенно искусственными проблемами занималось Третье, секретнополитическое управление (начальник С. Р. Мильштейн, заместители Н. Д. Горлинский, И. Г. Шевелев), а также, но уже отчасти, наряду с иными поручениями, следственная часть (Л. Е. Влодзимирский, А. А. Эсаулов, Л. Л. Шварцман), вспомогательные отделы – учетно-статистический, наружного наблюдения, установок, обысков и арестов.

Обособленное, фактически независимое положение в системе НКГБ заняли на деле подчинявшиеся непосредственно узкому руководству, служившие только ему управление коменданта московского Кремля (начальник Н. К. Спиридонов) и первый отдел – охраны руководителей партии и правительства. Первое из них обеспечивало закрытый характер Кремля, соблюдение строжайшего режима даже служившими в нем, а также контролировало всю прилегающую зону – Красную и Манежную площади, расположенные там здания, и особенно Верхних (ныне ГУМ) и Нижних торговых рядов, Исторического музея, Покровского собора, Манежа, а также и Александровского сада. Вместе с тем управление отвечало и за сохранность архитектурных памятников, художественных и исторических собраний музеев, располагавшихся на территории Кремля. Первый же отдел, как следовало из его названия, занимался обеспечением безопасности членов ПБ и СНК, нес охрану Кремля, зданий, в которых размещался аппарат ЦК ВКП(б), правительственных жилых домов на улицах Грановского и Серафимовича, правительственных дач, трасс, связывающих последние с центром Москвы. Кроме того, к непосредственному ведению отдела относилось обслуживание кремлевских АТС, столовой, правительственных санаториев, домов отдыха и дачи в Подмосковье, Крыму, на Кавказе.

Наркомом госбезопасности был назначен В. Н. Меркулов, перед тем два десятилетия проработавший в системе ГПУ – НКВД Грузии, а с конца 1938 года – первым заместителем Л. П. Берия. Заместителями наркома – И. А. Серов, до того около года возглавлявший НКВД Украины, Б. 3. Кобулов, перед тем начальник расформированного при реорганизации главного экономического управления, М. В. Грибов, бывший и прежде замнаркомом[206]206
  Там же, д. 1033, л. 36–37, 289; д. 1035, л. 8—10.


[Закрыть]
.

И все же самостоятельность НКГБ оказалась призрачной. Причина же того крылась не столько в старых, доверительных отношениях, связывавших Берия и Меркулова, а в том, что Лаврентий Павлович, как зампред СНК СССР и кандидат в члены ПБ, стал куратором обоих ведомств. И после отделения госбезопасности от НКВД продолжал вполне официально, по положению, «наблюдать за работой» нового наркомата, «направлять» его деятельность.

Часть вторая
1941–1944 годы
БОЛЬШАЯ ТРОЙКА

Начало нового, 1941 года для Европы оказалось на редкость безрадостным. Не вселило, как обычно, надежд на лучшее будущее. Напротив, усугублявшийся с каждой неделей балканский кризис усиливал тревожную неопределенность и вместе с нею ощущение неотвратимо надвигавшейся смертельной опасности. И все же Кремль, слишком хорошо осознававший неподготовленность страны к войне, вынужден был уповать на то, что роковую развязку удастся отсрочить. Чтобы обрести в том более твердую уверенность, пытался традиционными для дипломатии способами прозондировать настроения германского руководства, разгадать его намерения.

Поначалу Кремль прибег к обычному для него в таких случаях «заявлению ТАСС». Именно в этой форме 13 января весьма осторожно выразил свое неодобрение складывавшимся положением. Ссылаясь на «сообщения иностранной прессы» о переброске частей вермахта в Болгарию, отметил: «…все это произошло и происходит без ведома и согласия СССР». Ответ, последовавший в тот же день и по тем же каналам – от имени германского информбюро, оказался более чем уклончивым, просто не содержал никакой информации[207]207
  Правда. 1941, 13 и 14 января.


[Закрыть]
.

Поэтому уже 17 января Молотову в Москве – послу Шуленбургу, а Деканозову в Берлине – статс-секретарю МИД Германии Вейцзекеру, пришлось сделать однозначные по содержанию заявления. В них сухо констатировалось вполне очевидное, неопровержимое: «По всем данным, германские войска в большом количестве сосредоточились в Румынии и уже изготовились вступить в Болгарию, имея своей целью занять Болгарию, Грецию и Проливы». А далее делался подчеркнуто жесткий, чуть ли не в ультимативном духе, вывод. Тот, который и должен был, по замыслу, помочь получить ответ на решающий вопрос – что же произойдет в ближайшие недели, месяцы. «Советское правительство, – напомнили Молотов и Деканозов, – несколько раз заявляло Германскому правительству, что оно считает территорию Болгарии и обоих Проливов зоной безопасности СССР, ввиду чего оно не может оказаться безучастным к событиям, угрожающим безопасности СССР. Ввиду этого Советское правительство считает своим долгом предупредить, что появление каких-либо иностранных вооруженных сил на территории Болгарии и обоих Проливов оно будет считать нарушением безопасности СССР»[208]208
  Цит. по: Розанов Г. Л. Указ. соч., с. 186.


[Закрыть]
.

Зондирование оказалось неутешительным, подтвердило самые худшие ожидания. В ответе, полученном наркоминделом неделю спустя, явное не отрицалось, но и тайное не раскрывалось, а интересы Советского Союза просто игнорировались. Москву пренебрежительно ставили перед фактом: «если какие-либо операции будут проводиться против Греции», то «германская армия намерена пройти через Болгарию»[209]209
  Там же.


[Закрыть]
. Иными словами, Берлин оставлял за собою свободу действий, не собираясь консультироваться с Кремлем. Сохранял возможность в удобный для себя момент оккупировать две балканские страны. Ведь формальный повод для того, присутствие в Греции британских войск – 8 эскадрилий ВВС и подразделений зенитной артиллерии, давным-давно имелся. Но о том, начнется ли кампания, и если начнется, то когда, что последует вслед за тем, будут ли и далее нарушаться достигнутые между двумя сторонами соглашения, в ответе не было ни слова. Но в том и заключался, собственно, смысл потаенных намерений Берлина.

Казалось, отныне больше не должно было оставаться сомнений в том, что непродолжительный период «добрососедских отношений» с Германией завершился. Прервался внезапно и именно тогда когда вчерашний партнер Кремля, а теперь его главный потенциальный противник обеспечил себе бесспорное стратегическое преимущество. Обезопасив европейские тылы, начал сосредотачивать десятки дивизий вдоль всей западной границы Советского Союза – от Баренцева до Черного моря. Теперь оставалось надеяться на одно из двух. Либо балканская кампания начнется не очень скоро, либо, если и начнется в ближайшее время, то окажется достаточно серьезной, затяжной.

Положение стало проясняться лишь через полтора месяца. 1 марта болгарский премьер-министр Филов подписал в Вене протокол о присоединении своей страны к Тройственному пакту и дал согласие на ввод германских войск, которые в тот же день появились на греческой границе. Четыре дня спустя в Афинах началась высадка 2-й новозеландской, 6-й и 7-й австралийских дивизий, британской 1-й бронебригады. Дальнейшее развитие событий теперь зависело лишь от Лондона, от его желания активно бороться с нацизмом. Да еще и от того, сумеет ли он склонить Югославию и Турцию к вступлению в войну с Германией, создать вместе с ними мощный фронт на Балканах, способный остановить агрессоров хотя бы здесь.

Глава правительства Великобритании Уинстон Черчилль принял уклончивое решение. Счел более оправданным, более отвечающим интересам Британской империи вновь избежать серьезных боевых операций и еще раз уйти из Европы. Уже 6 марта он внушал Идену: «Потеря Греции и Балкан не явится для нас серьезной катастрофой…»[210]210
  Черчилль У. Указ. соч. М., 1991, т. 2, с. 53.


[Закрыть]

Реакция советского руководства оказалась совершенно иной. Оно перестало тешить себя иллюзиями и явно начало менять внешнеполитический курс. Вернее, ориентацию, явно отказываясь от прежней, продолжавшейся почти два года, безоговорочной поддержки Германии на международной арене. Во всяком случае, именно так понял, расценил посол Великобритании в Москве Стаффорд Криппс заявление, которое сделал 3 марта А. Я. Вышинский[211]211
  Секреты Гитлера на столе у Сталина. М., 1995, с. 24.


[Закрыть]
. Первый заместитель наркома иностранных дел от имени советского правительства безоговорочно осудил согласие, данное Филовым, на ввод германских войск в Болгарию. Подверг осуждению как решение, «которое ведет не к укреплению мира, а к расширению сферы войны»[212]212
  Правда. 1941, 4 марта.


[Закрыть]
.

Сильнее подчеркнуть обозначившееся, далеко идущее расхождение интересов Москвы и Берлина пока было невозможно, да и не нужно. Кремль предпочитал дождаться реакции на заявление и действовать строго в соответствии с нею. И все же явная нерешительность Великобритании, ее большая озабоченность завершением операций против итальянских сил в Африке – в Киренаике, Эритрее, Сомали и Эфиопии, нежели исходом сражений на европейском театре, сыграла свою негативную роль. 25 марта к Тройственному пакту присоединилась и Югославия. Казалось, балканская кампания, еще даже не начатая вермахтом, уже выиграна им.

Глава восьмая

На столь сложную обстановку, означавшую лишь одно – нарастание военной опасности, узкое руководство Советского Союза отреагировало весьма своеобразно. Однако, в отличие от внешнеполитических шагов, достаточно заметных, процессы, происходившие в Кремле, оказались в значительной степени скрытными, тайными не только для западных политиков, но и для граждан страны.

10 марта, в первый пик балканского кризиса, ПБ приняло далеко идущее по своим последствиям решение: «1. Назначить тов. Вознесенского Н. А. первым заместителем председателя СНК Союза ССР по Экономсовету с освобождением его от обязанностей председателя Госплана СССР. 2. Назначить тов. Сабурова М. 3. председателем Госплана СССР и заместителем председателя СНК Союза ССР. 3. Вопрос о председателе Совета оборонной промышленности и заместителе председателя Комитета обороны при СНК Союза ССР обсудить дополнительно»[213]213
  РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 1035, л. 73.


[Закрыть]
. Появившееся на следующий день в газетах изложение первых двух пунктов, правда, в несколько иной редакции, как указ ПВС СССР, выглядело обычным государственным актом. Внешне – еще одним свидетельством стремительной карьеры Вознесенского. Но только внешне, в том случае, если не принимать во внимание главного – что именно Вознесенский до последнего времени отвечал за оборонную промышленность.

Были и иные мотивы, породившие данное решение – указ. Связанные с борьбой внутри узкого руководства, проявлявшиеся неоднократно и прежде. Еще в конце 1939 – начале 1940 года, когда Микоян уже выступал как председатель Экономсовета, заменив в нем Молотова. И вскоре после того, в начале декабря, когда Сабурова, работавшего (или стажировавшегося?) в Госплане всего несколько месяцев, назначили первым замом – «под» Вознесенского. Именно эти факты свидетельствовали о пошатнувшемся положении Молотова. О том, что в любую минуту его могут освободить не только от должности главы правительства, но и наркома иностранных дел. Ведь не случайно в НКИД, и опять же осенью 1940 года, вдруг появился первый заместитель А. Я. Вышинский. «Человек со стороны», сразу и весьма активно включившийся в повседневную деятельность по руководству наркоматом, взявший на себя не только прием многих послов, но и подготовку весьма важных дипломатических документов.

Что же склоняло в пользу столь значительной, непременно вызвавшей бы широкий мировой резонанс акции, как смена главы правительства? Скорее всего, две весьма веские причины. Во-первых, Молотов оставался одним из тех немногих членов прежнего узкого руководства, кто сумел пока сохранить все свои старые позиции во властных структурах – и в партийных, и в государственных. Сохранить несмотря на «большую чистку», кадровое обновление конца 30-х годов. Невольно стал олицетворением политики тех лет, о которой старались не упоминать, стремились предать забвению. Олицетворял Молотов и иное – то руководство, которое уже сошло с политической арены.

Во-вторых, при весьма возможной резкой смене внешнеполитического курса было бы желательно позаботиться и о смене хотя бы некоторых из тех, кто проводил в жизнь прежний. А ведь именно Молотов, и никто иной, был более других связан с политикой сближения с Германией. Именно он подписал столь известный, сыгравший столь важную роль для первого периода Второй мировой войны пакт. Именно он возглавлял официальную делегацию СССР в Берлине, вел переговоры с Гитлером. Словом, Молотов по всем позициям оказывался наиболее подходящим человеком, на которого можно было бы списать все просчеты и ошибки. Человеком, отстранение которого лучше и ярче всего отразило бы новую политическую линию советского руководства, полный и безоговорочный отказ от прежней, уже изжившей себя. Человеком, приносимым в жертву ради того, чтобы оправдать пребывание на вершине власти тех, кто оставался там.

Очередная перестройка проводилась стремительно. Всего две недели спустя, 21 марта, ПБ приняло еще два столь же важных постановления – от имени СНК СССР и ЦК ВКП(б)[214]214
  Там же, д. 1036, л. 32–35.


[Закрыть]
. Первое из них «Об организации работы в СНК СССР», пространное, в четырнадцать пунктов, по существу сводилось к решению вопросов управления. Прежде всего потребовало «ликвидировать хозяйственные советы при Совете народных комиссаров Союза ССР, оказавшиеся на практике средостением между народными комиссариатами и СНК СССР». Тем самым подвергло осуждению результат организационных реформ, административных нововведений, связанных с именем все того же Молотова, совсем недавно единодушно поддержанных, одобренных и ПБ, и Пленумом ЦК. Вместо прежних пяти основных структур по управлению народным хозяйством страны, постановление предусмотрело создание иных, более многочисленных на первый взгляд:

«4. Для улучшения руководства наркоматами, – указывалось в документе, – и быстрого решения оперативных вопросов увеличить в СНК СССР количество заместителей председателя СНК СССР с тем, чтобы каждый заместитель ведал только двумя-тремя наркоматами. 5. Установить, что заместители председателя СНК СССР решают единолично, в рамках установленных планов и постановлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР, все оперативные вопросы, выносимые руководимыми ими наркоматами, кроме: а) повышения зарплаты и изменения цен; б) использование государственных бюджетных резервов и материальных фондов по УГР (управлению государственных резервов. – Ю. Ж.). 6. Все решения заместителей председателя СНК СССР по подведомственным им наркоматам издаются в качестве распоряжений СНК СССР».

Но этим усилением роли возраставших количественно с этого момента зампредов Совнаркома и тем самым, казалось бы, ослаблением роли собственно главы правительства, чисто бюрократическая перестройка, отнюдь не изменившая, не сломавшая остававшийся незыблемым принцип вертикального управления экономикой страны, не ограничилась. Второе постановление, «Об образовании Бюро Совнаркома», весьма серьезно скорректировало первое, по сути свело на нет все те полномочия, которые якобы получали зампреды Совнаркома СССР.

Оно как бы между прочим, девятым пунктом, ликвидировало давно уже утративший свою прежнюю значимость Экономсовет. Создало, также внутри самого правительства, подлинный, хотя и совершенно неправовой, неконституционный орган власти:

«1. Образовать в Совете народных комиссаров Союза ССР Бюро Совнаркома, облеченное всеми правами СНК СССР.

2. Бюро Совнаркома образовать в составе председателя СНК СССР – тов. Молотова В. М., первого заместителя председателя СНК СССР – тов. Вознесенского Н. А. и тт. Микояна А. И., Булганина Н. А., Берия Л. П., Кагановича Л. М. и Андреева А. А.

3. На Бюро Совнаркома возлагается: а) подготовка квартальных и месячных народнохозяйственных планов, бюджета и военных заказов с внесением на утверждение ЦК ВКП(б) и СНК СССР; б) утверждение квартальных и месячных планов снабжения, квартальных кредитных и кассовых планов, месячных планов перевозки; в) решение текущих экономических и административных вопросов и вопросов культурного строительства.

4. В основу своей работы Бюро Совнаркома кладет проверку исполнения народнохозяйственных планов и основных постановлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР…»

Содержало постановление и еще одно столь же важное положение: «10. Сократить состав Комитета обороны при СНК СССР до пяти человек, персонально утверждаемых СНК СССР. 11. Возложить на Комитет обороны при СНК СССР: а) принятие на вооружение новой техники по представлению НКО и НКВМФ; б) рассмотрение военных и военно-морских заказов; в) разработку мобилизационных планов с внесением их на утверждение ЦК ВКП(б) и СНК СССР».

Оба постановления, как достаточно хорошо видно из их содержания, призваны были сообща решить одну-единственную задачу: реорганизовать Совнарком СССР. Найти для него иную, нежели раньше, более оптимальную структуру, систему управления важнейшими отраслями народного хозяйства. Однако многочисленные пункты и подпункты взаимосвязанных и взаимодополняющих постановлений выполненными оказались далеко не все. Так, и месяц спустя, количество заместителей председателя СНК оставалось прежним – 13 человек. Ими являлись Вознесенский, Ворошилов, Землячка, Косыгин, Малышев и Первухин, не имевшие никаких иных обязанностей; Берия, Булганин, Каганович, Мехлис, Микоян и Сабуров, обладавшие еще, но как основной должностью наркома; а также Вышинский, в отличие от остальных – лишь первый замнаркома иностранных дел. Таким образом, «в ведение» каждою из них приходилось не 2–3, как намечалось, а 3–4 ведомства.

Именно это обстоятельство могло породить обманчивое представление, что в конечном итоге 21 марта изменилась лишь расстановка сил в высшем эшелоне власти, и не более. Лишились ключевых постов «молодые», вновь усилилось положение «старых кадров», хоть и не получивших высшего образования, но зато поднаторевших в «аппаратных играх», доказавших не раз свою управляемость. Но так произошло бы только в том случае, если бы постановления свелись лишь к замене давно отжившего Экономсовета и пяти хозяйственных советов новым органом, Бюро Совнаркома СССР (БСНК). В действительности последнему предназначалось не только вернуть к власти тех, кто начал ее утрачивать, но и стать своеобразным военным кабинетом, что было запрограммировано его подлинной сутью.

До 21 марта в СНК СССР действовала двухуровневая система управления: хозяйственный совет – наркомат для отраслей, прямо или косвенно связанных с оборонной промышленностью, обеспечением всем необходимым армии и флота; зампред СНК СССР – наркомат или комитет, главное управление, управление для сугубо мирных отраслей. Теперь же организация менялась, становилась трехуровневой; БСНК – зампред – наркомат, причем нижний уровень системы составляли все без исключения ведомства. Полномочия же на верхнем распределялись следующим образом: Молотову отводилось руководство внешней политикой, Вознесенскому – оборонной промышленностью, Микояну – снабжением в целом, Булганину – тяжелой промышленностью, Берии – государственной безопасностью, Кагановичу – транспортом и перевозками, Андрееву – сельским хозяйством. Вне компетенции БСНК оставались только армия и военно-морской флот, однако реорганизация, правда, чисто кадровая, весьма ощутимо сказалась и на них.

Еще в канун больших перемен, 8—10 марта, значительные изменения претерпело руководство НКО. Заместителями к С. К. Тимошенко, помимо уже занимавших такую должность С. М. Буденного – первого зама, Б. М. Шапошникова – по главному военно-инженерному управлению, А. Д. Румянцева – по кадрам, И. И. Проскурина – начальника разведывательного управления, Г. К. Жукова, возглавлявшего Генштаб, К. А. Мерецкова – замнаркома по боевой подготовке, А. И. Запорожца – начальника главного управления политпропаганды Красной Армии, утвердили командующих ВВС (9 апреля) П. Ф. Жигарева, Г. И. Кулика – артиллерией[215]215
  Там же, д. 1035, л. 74.


[Закрыть]
. 10 апреля важные нововведения коснулись и Главного военного совета. ПБ постановило «1. Устраивать заседания Главвоенсовета регулярно раз в неделю. 2. Приказы наркомата обороны, имеющие сколько-нибудь серьезное значение издавать за подписями наркома, члена главвоенсовета т. Жданова или т. Маленкова и начальника Генштаба»[216]216
  Там же, д. 1038, л. 3.


[Закрыть]
. Наконец в те же дни, 9 апреля, был утвержден и состав КО. В нем оставили Ворошилова, как зампреда СНК СССР становившегося связующим звеном между двумя властными структурами, наркома обороны Тимошенко, наркома Военно-Морского Флота Кузнецова и, разумеется, секретарей ЦК, Сталина и Жданова[217]217
  Известия ЦК КПСС, 1990, № 2, с. 203.


[Закрыть]
.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю