Текст книги "Озеро призраков"
Автор книги: Юрий Любопытнов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)
Не откладывая дела в долгий ящик, на следующий день поехали к Никите Тимофеевичу. Машина стояла в гараже с пустым баком – он прохудился от ветхости, и бензин вытек. Поэтому пришлось ехать на общественном транспорте, благо он ещё ходил. Преодолев напрямую двенадцать километров, вышли на шоссе и стали ждать автобус. К счастью, утренние рейсы старались не отменять и в назначенное время он подошёл. Пассажиров было много и, втиснувшись в салон, друзья с облегчением вздохнули: если автобус, дышащий на ладан, не сломается в пути, через часа два они будут в городе.
Автобус не сломался и почти в определённое расписанием время прибыл в Верхние Ужи. Выскочив на пыльную мостовую, Афанасий первым делом начал искать таксофон.
– Надо позвонить Никите Тимофеевичу, – объяснил он. – А то припрёмся нежданно-негаданно. Да заодно, чтобы не ждать у дверей, проверим – дома ли он.
Его опасения, что хозяин может отсутствовать, были не напрасными: телефон Тулякова не отвечал.
– Ну вот, – сказал Афанасий, – цивилизация имеет ряд преимуществ. Не позвони – пришлось бы топать через весь город киселя хлебать.
– Может, мы зря приехали, – предположил Николай, которому не светила перспектива болтаться на улице. – Его нет в городе?
– Этого не может быть. Он в последнее время, как вышел на пенсию, никуда надолго не отлучается, – убеждённо ответил Афанасий. – Через часок ещё разок позвоним. Если никто трубку не возьмёт, зайдём на работу к его жене…
– Пока мы свободны, – сказал Николай, – надо купить чего-нибудь для дома. Холодильник пустой…
– Дельная мысль, – согласился Афанасий, который не знал, как убить время в ожидании появления Тулякова.
Они зашли в один магазин, потом во второй, благо их развелось видимо-невидимо, купили кое-какого провианту, и Афанасий снова позвонил старому приятелю. Но трубку опять никто не поднял.
– Вот это номер! Может, действительно куда уехал? – В голосе Афанасия зазвучала неподдельная досада, и вид был озабоченный.
– Не расстраивайся, – видя хмурое лицо приятеля, сказал Николай, которому в свою очередь захотелось приободрить Афанасия, хотя ему тоже было жаль, что они приехали зря. – День только начинается. Появится твой Туляков.
– Продашь сапфир Зашитого, – сказал Афанасий, – приобретём с тобой мобильники. А то словно в скиту живём. Хорошо, что электричество ещё не обрезали. Ты согласен с моим предложением?
– Какой разговор! – воскликнул Николай и тут же добавил: – Мы вот что сейчас сделаем с тобой, пока время есть – позвоним Владимиру Константиновичу, узнаем, как живёт старая вешалка. Пошли в узел связи.
Афанасий согласился пообщаться с петербуржцем, и они отправились на телефонную станцию. К счастью, очереди не было, они купили жетон и быстро дозвонились до Санкт-Петербурга. Владимира Константиновича дома не оказалось. Жена сказала, что он уехал в командировку по делам фирмы.
– Если не секрет, куда именно? – спросил Николай.
– В Москву.
Николай с вытянутым лицом повесил трубку.
– Ну вот. Один в командировке, другие заняты работой.
– Скрыл от нас, что в фирме работает, – усмехнулся Афанасий, – а ещё другом назвался…
– Придётся нам с тобой, Афанасий, вдвоём продолжать наше дело, – проговорил Воронин, захлопывая дверь кабины.
– Сейчас самое удобное время для начала экспедиции, – ответил Афанасий, – поэтому не будем откладывать её, надеясь на приезд остальных. Когда выберут время, тогда и подключатся к нам.
Отсюда же позвонили Никите Тимофеевичу. На этот раз он был дома и взял трубку. Услышав голос Афанасия, обрадовался:
– Ты откуда, старый мошенник?
– Из города.
– Так гони ко мне!
– Я к тебе и приехал. Только я не один.
– Что за вопрос. Неужели зазнобу заимел?
– Зазноба мужеского роду, – рассмеялся Афанасий.
– Ты что – трансвеститом стал?
– За кого ты меня принимаешь, Никита, – обиделся Афанасий.
– Да я шучу. Бери своего приятеля и мигом ко мне. Ты не знаешь, как я рад тебя увидеть, Афоня! Я без мужской компании заплесневел дома. Так что ноги в руки и ко мне!
– Ну вот, – повеселев, сказал Афанасий, кладя трубку. – Все-таки не зря приехали. А то я уж мандражировать начал: куда запропастился мой сослуживец?
Поднялось настроение и у Воронина. Хоть он особенно и не верил, что приятель Афанасия прольёт свет на загадочные явления последних дней, но крохотная надежда теплилась в груди: Туляков, если не прояснит, то по крайней мере утешит в том, что ничего серьёзного в таинственных видениях нет.
Никита Тимофеевич встретил друзей на ступеньках крыльца. От его круглого доброго лица так и веяло радостью. Голубые глаза блестели. Он широко раскинул руки, принимая в объятия Афанасия, крепко пожал руку Николаю.
– Николай Воронин, художник, – представил его хозяину Афанасий. – Мы сейчас с ним вдвоём обитаем на одном пустынном клочке земли, у чёрта на куличках.
– Рад познакомиться, – сказал Туляков, оценивающим взглядом окидывая Воронина. – Проходите в дом, – пропустил он их впереди себя. – Афонька, сукин сын, навестил-таки старика. – Неподдельная радость звучала в его голосе.
– Людмила на работе? – осведомился Афанасий, присаживаясь на мягкий диван, накрытый зелёным покрывалом, и указывая Николаю на место возле себя.
– На работе, – ответил Никита Тимофеевич.
– Как она?
– Сердце немного пошаливает. А в остальном ничего.
– Я его Людмилу давно знаю, – сказал Афанасий Николаю. – На фабрике заводилой была, веселушка такая…
– Да она и сейчас, если в ударе, и споёт и спляшет, – сказал Туляков. В его голосе прозвучала гордость за жену.
– Нигде не подрабатываешь, Никита Тимофеевич? Сейчас на одну пенсию ноги протянешь.
– Подумываю. На любой работе, даже дурацкой, чувствуешь себя при деле. Надоело дома бездельничать. Меня ребята в охрану зовут по старой дружбе…
– А ты?
– Лето дома перекантуюсь, а по осени видно будет. Летом пенсионеру, который с участком, хорошо. То подкормить надо растения, окучить, полить – дел много. А зимой тоска смертная. Ходишь один из угла в угол…
Афанасий оглядел кряжистую фигуру бывшего однополчанина:
– Сила в тебе ещё есть. Ты кулаком, кого хочешь убьёшь.
Туляков усмехнулся:
– Ну, ладно, разболтался я. Мы сейчас по-мужицки отметим ваше появление. Очень, очень вы кстати. У меня, знаете, даже какое-то предчувствие было. С утра мысль мозг сверлила – кто-то ко мне должен заглянуть. И заглянули. Просто фантазия какая-то. Вы посидите, – всполошился Никита Тимофеевич, – а я за бутылкой в магазин слетаю. Какая встреча без бутылки! Вот ведь, старый олух! Предчувствовал появление гостей, был в магазине, а купить горячительного не удосужился.
– Не летай, – усмехнулся Афанасий. – Мы позаботились. – В наше время в гости не только со своей бутылкой, но даже с закуской ходят. Не та пошла жизнь.
Он расстегнул молнию спортивной сумки и водрузил на стол бутылку водки.
– Хорошо живёте, – пробормотал Никита Тимофеевич, посмотрев на бутылку. – Смирновская. Столовое вино № 21. Это тебе не какой-то суррогат, которым нынче поят нашего брата.
– Подарок из Москвы, – пояснил Афанасий. – Берегли для случая.
Похлопотав на кухне с полчаса, Никита Тимофеевич усадил приятелей за стол в просторной террасе, налил водки в рюмки:
– За встречу, – провозгласил он, поднимая рюмку и обводя глазами гостей.
– И за знакомство, – продолжил Николай.
После двух рюмок, хитро прищурив глаза, Никита Тимофеевич посмотрел на Афанасия:
– Ну, выкладывай, сукин сын, что на сей раз тебя привело? Ты ж так без дела ни за что бы не заехал. Сейчас все в поисках лучшей жизни, – с иронией произнёс Никита Тимофеевич. – Всем стало недосуг навещать друзей.
– Ты ж знаешь… – начал Афанасий в своё оправдание.
Никита Тимофеевич оборвал его:
– Отставить, – по-военному произнёс он. – Не оправдывайся. Я всё равно рад, что ты заехал, и буду вдвойне рад, если чем помогу.
– Я думаю, что можешь помочь, – ответил Афанасий. – Поэтому и заехали. На тебя вся наша надежда.
– Ну, давайте выкладывайте.
Никита Тимофеевич сходил в дом, принёс пачку сигарет и стеклянную пепельницу. Закурил, откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу, приготовившись слушать.
Афанасий рассказал хозяину дома обо всём том, что произошло с Николаем, о таинственном надгробии, об умершей его жене, призрак которой внезапно появился ночью в доме, и добавил:
– Странные события, ты не находишь? – Афанасий взглянул на Никиту Тимофеевича, стараясь угадать, какое впечатление произвел на Тулякова его рассказ.
Но лицо полковника было непроницаемо.
– Николай не знает, то ли у него крыша поехала, то ли это было на самом деле. Ты-то как думаешь?
– Ты мне такие вопросы задаёшь, – качнул головой Никита Тимофеевич. – Я что – какой всевидящий. – Но лёгкая улыбка тронула его губы.
– Мы, приехали к тебе не как к всевидящему, а как к человеку, который может помочь нам разобраться в этом деле. Помнится, когда мы в Афганистане встретились в одном из кишлаков и готовились к отражению ночной атаки душманов, вспоминали о родных местах, и ты мне рассказывал, что молодым солдатом служил на секретном объекте и там чудеса с тобой случались. А этот секретный объект был на озере…
Никита Тимофеевич поднялся со стула, подошёл к окну, откинул занавеску, смотря в сад.
– Память у тебя хорошая, Афоня. Не забыл… В такой тревожной обстановке, которая тогда была, не до запоминания было… – Он сделал паузу и продолжал: – Расскажу об этом случае… Он, действительно, произошёл со мной в карауле, когда я служил в охране военного объекта на Глухом озере.
Никита Тимофеевич достал из пачки новую сигарету, прикурил и, выпустив густой клуб дыма, стал рассказывать:
– Было это в начале шестидесятых. Я только что принял присягу, меня распределили в часть и по прибытии сразу отправили в караул. Стоял я на посту, как сейчас помню, номер три. Лето кончилось, наступили сентябрьские дни, свистел ветер в кронах деревьев, осыпались листья… Спать мне тогда хотелось смертельно, сам не знаю почему, сон околдовывал меня, но я хоть и молодой был, крепился отчаянно. Охранял я лесной автопарк, десятка два грузовых и спецмашин на берегу озера, которые доставляли на объект оборудование и грузы. Спрятался я в затишке от ветра, чувствую, наваливается на меня что-то необъяснимо непонятное – не то явь, не то сон, словно я куда-то перемещаюсь. Вдруг слышу – шуршат листья, легко шуршат, то ли шаги, то ли дуновение ветра… Вмиг встрепенулся, огляделся – никого! Послышалось, думаю. Потом зазвякало невдалеке, похоже кто-то тент на машине развязывает. Иду на шум. Вижу, возле одной из машин две тени пытаются расстегнуть тент. Смутно их вижу. А тут луна вышла, такая круглая, яркая… И я разглядел грабителей. Один старый, совсем старик, с длинной узкой белой бородой, второй моложе, покостистей, оба в рубахах ниже колен, босые, орудуют молча. И какие-то они не настоящие, вроде как бы нарисованные мультяшки, плоские. Оторопь на меня нашла, хочу закричать: «Стой, стрелять буду!», а не получается, рот не разевается, не кричится, словно загипнотизирован. Кое-как передёрнул затвор автомата. Они услышали, и я дальше не понял – исчезли, растаяли, испарились. А я почти весь магазин расстрелял, палил не знаю, куда от страха. Прибежал разводящий с нарядом… Потом давал я объяснения. Меня внимательно выслушали, я дал подписку о неразглашении военной тайны и меня перевели в другую часть. Через много лет, работая здесь в органах, узнал, что не померещилось мне на посту… были отмечены и с другими солдатами такие случаи…
Никита Тимофеевич глубоко затянулся, стряхнул пепел и продолжал:
– Как-то попалась мне бумажка, рапорт особиста, служившего в этой части годами пятью после меня. Он писал о странных явлениях, происходивших на объекте, это касалось не самих изысканий, а того, что творилось с людьми – там начались повальные психические расстройства, при том не у тех, кто непосредственно занимался в лабораториях, а у солдат роты охраны, кто обслуживал столовую, они жили в казарме рядом с озером. Им мерещились призраки, привидения… Они посходили с ума и были отправлены в лечебницы.
– А из-за чего это происходило, он не писал? – спросил Николай.
– Об этом не говорилось. В начале горбачёвской перестройки объект расформировали, оборудование то ли вывезли, то ли законсервировали, исследования прекратили… Так что такие случаи, подобные вашему, – он встал и положил руку на плечо Николаю, – как видите, происходили.
– А почему именно со мной? – спросил Воронин. – Мы вместе живём. Афанасию хоть бы хны, а я…
– Я не могу ответить на этот вопрос, – пожал плечами Туляков. – Возможно, вы более восприимчивы к каким-то другим формам энергии.
– Так что мне теперь надо ждать, когда я с ума сойду?
– Вы имеете ввиду мои слова насчет лечебниц. Полноте. Не беспокойтесь. Не принимайте мои слова впрямую. Я просто, не подумав, ляпнул. Это формулировка тогда такая была… Их просто признали сумасшедшими и отправили в психлечебницы, чтобы не болтали лишнего… А если и сболтанут что-то особое, всегда можно сослаться, что они не в своем уме и городят, Бог знает что.
– Боялись, что секреты раскроют?
– Думаю, что да.
– От этого мне не стало легче.
– Хорошо. Чтобы вы не воспринимали всё произошедшее с вами в столь необычно мрачном свете, скажу, что эта канитель с призраками возникла не сегодня. Она тянется не одну сотню лет, – добавил Туляков, глядя на Воронина.
– А что ещё есть примеры? – спросил Афанасий.
– И не один десяток. Примеры подчас странные, порой смешные, чаще всего жуткие.
– Неужели такое и раньше случалось? – спросил Николай. – Я не одинок в своих глюках?
– Какие же это глюки! Реальная действительность. Да что я вам рассказываю! Я вам сейчас кое-какие бумаги покажу, – сказал Никита Тимофеевич, – и вы убедитесь, что я говорю правду.
Он прошёл в дом и стал рыться в книжном шкафу.
Слышно было, как несколько тяжелых книг упали на пол, он поднял их, поставил на полку, задвинул стекло. Стал отодвигать один за другим ящички, что-то бормоча про себя, наконец, воскликнул: «Ну, вот ты где! А я тебя ищу, красавица!» Появился с синей капроновой папкой.
– Вот, – сказал он, протягивая её Николаю. – Сберёг. Здесь документы, которые я собирал на протяжении многих лет, когда служил в органах в наших местах. Всё систематизировано. Любопытнейшие вещи! Это будет вам интересно и прояснит в какой-то мере, я надеюсь, вашу историю.
Николай принял объёмистую папку.
– Тяжёлая, – сказал он. – Сколько лет вы собирали этот материал?
– Много. Пока здесь работал, всё это время и собирал. Посылал запросы, с местными жителями разговаривал, в библиотеках различных сидел, в архивах бывал… Накопилось довольно много интересного материала… Там несколько разделов, – пояснил он. – Сначала идёт введение в тему. Затем разные сообщения, в основном из газет, о подобных случаях в разных странах и у нас в России, а последний раздел именно о нашем озере Глухом. Так что читайте последний раздел вслух.
Довольный произнесённым, Никита Тимофеевич удобно устроился на стуле, приготовившись слушать.
Глава седьмая. Верхнеужский монструзНиколай раскрыл толстенную папку. В ней лежали пожелтевшие листы машинописного текста, кое-какие ксерокопии, вырезки из газет, карандашные рисунки, выкопировки географических карт. Он пошелестел страницами, ища место, откуда начать.
– Там закладочку найдите, – пояснил ему Никита Тимофеевич. – Тесьма такая… Нашли? Вот и добро. Общее пропустите. Вырезки подшиты в хронологическом порядке. Там всё о наших местах…
– В лето шесть тысяч… – начал Николай.
– Извините, – прервал его Туляков. – Это было в 1697 году. Там вначале я не поправил допетровское летосчисление. Продолжайте!
– В лето 1697 года крестьянка Марфа из села Спас-на-Броду возвращалась лесом с внучкой с дровяницы, где собирала малину. Запозднившись, решила скоротать путь и пошла через дубовую рощу, издавна зовомую Чёрной, место в народе считавшемся нечистым. На тропинке путь им преградил леший, дюже велик и лохмат. Он молча глядел на Марфу, имея в руке сучковатую палицу. Марфа с внучкой пустилась бежать. Леший бросился вдогонку и шумно дышал. Только как Марфа побросала лукошки и сотворила молитву, леший отстал. Домой крестьянка и девочка добрались здравы и невредимы. Крестьяне с опаской впредь ходили в окрестный лес и не пускали туда детей.
– Это мой свободный пересказ донесения местного дьячка какому-то голове. Я уж точно теперь и не помню. А тогда не записал, – пояснил Никита Тимофеевич.
– А что это за Чёрная роща? – спросил Николай. – Судя по всему, она недалеко от Дурова. Я не слыхал о такой…
– Сейчас она не существует. На её месте теперь пашня. Сколько годков-то прошло…
Николай продолжал:
– Крепостной крестьянин помещика Олантьева Дениска Окаёмов промышлял в Скитских болотах ловом водяных крыс. Припозднился, начался сильный дождь, и лодку течением пригнало к незнакомому берегу. Окаёмов увидал за леском неяркий свет, и, надеясь выйти к жилью, пошёл на него. На большой поляне горел костёр и вокруг него сидели странные люди, не похожие на местных жителей, в треуголках и сапогах с высокими голенищами, в странных одеждах с медными пуговицами и играли в кости на широченной доске. Увидев его, они знаками предложили ему сыграть, но Дениска был так напуган, что тоже онемел, с перепугу сильно заорал и впал в обморочное состояние. Очнулся под утро. Огляделся, дрожа от страха. Поляна была ровная как блин, кольцом её окружали дубы. Никого на поляне не было. Но дымил затухший костёр, и валялась широченная доска с зарубками. Он вспомнил прошедшую ночь и бросился бежать, узнав, что попал на поляну, считавшуюся гиблым местом, куда старались не забредать, зовомую Лиховой. Вернулся он в село на другой день, страшно перепуганный. Говорил, что блуждал три дня, а на самом деле отсутствовал он пятнадцать дней.
Николай перевёл дыхание.
– Я слыхал о Лиховой поляне. Хотелось сходить туда. Но она за болотами… Не довелось.
– Мне тоже хотелось, – ответил Никита Тимофеевич, и тоже не пришлось. Это дубовая роща, – продолжал он, – окружённая со всех сторон чёрным лесом, между Язовкой и озером за болотистой низиной. Там растут дубы столетние, а может, им лет по тыщи или больше. Растут кольцом, словно их кто-то посадил. Сначала большое кольцо, потом меньше и меньше, такие концентрические круги. Диаметр колец большой, поэтому с земли об этом сразу не догадаться. Догадались тогда, когда сфотографировали с самолета…
– Понятно, – сказал Николай и стал читать дальше. – Донесение волостного писаря. Крестьяне жалуются на падёж скота, болезни. К ним являются по ночам умершие родственники и творят беззакония.
К вдовице Параскеве явился ночью убитый в драке супруг и звал её с собою. Через день она пропала. Изба изветшала за два дня и покрылась мхом, потом словно растворилась, оставив после себя лужу со зловонной водой.
– Случай, похожий на ваш, – сказал Никита Тимофеевич, поднимаясь и кладя руку на плечо Воронина. – Как видите, появление таких призраков зафиксировано в исторических документах, о чём я вам говорил. Но это не самое загадочное и не самое сверхъестественное, – добавил он, взглянув на друзей, присаживаясь на прежнее место.
– Не самое загадочное? – воскликнул Афанасий. – А что может быть таинственнее?
– Переверните страницы три-четыре, – попросил Никита Тимофеевич Николая. – Их потом посмотрите, если захотите. Найдите листок с заголовком «Верхнеужский монструз». Почитайте, какая история произошла в 1778 году. Это донесение полицмейстера тогдашней губернии. Найдено мною в архиве.
Николай поискал в папке нужную страницу.
– Нашёл.
– Читайте!
– Донесение полицмейстера Ивана Перфыльева. Пономарь Покровской церкви села Сосино утром августа 23 дня на крыше оного храма увидел странное существо величиной с корову, с птичьей головой маленькой и хвостом, как у крокодила, но больших размеров, с перепончатыми крыльями, с двумя когтистыми лапами. Оно сидело на крыше и при виде пономаря повернуло к нему голову. Два круглых глаза величиною с чашку злобно посмотрели, и раздалось шипенье. Он открыл клюв-рот, и пономарь увидел множество огромных зубов. Пономарь от испуга онемел и стоял, как столб каменный, не в силах ни закричать, ни шевельнуться. Монструз ринулся с крыши, расправил крылья и улетел в сторону озера Глухого. Охваченный страхом, пономарь успел заметить кожаные, туго натянутые крылья грязно-серые изнутри и совершенно гладкие. Сверху он был покрыт зелёной бугорчатой кожей. Записано собственоручно со слов Ивана Перфыльева сына Данилова. Пономарь был препровожден в острог Верхних Ужей для дальнейшего разбирательства по оному делу и для пресечения помрачения в головах обывателя.
– Наверно, мужику досталось за его свидетельства? – спросил Николай.
– Думается, что да. Тогда долго не раздумывали. Чтобы не было смятения, капитан-исправник увёз пономаря в город. Отпустили его только тогда, когда всё село опять видело монструза – он появился и унёс в когтях молодого барана из загона крестьянина Филиппова. Всю деревню в острог не посадишь, и это дело, думаю, замяли. Во всяком случае, о последствиях следов я не нашёл.
– А дальше что было? – спросил Афанасий.
– Дальше? – переспросил Никита Тимофеевич. – Дальше этого монстра видели недалеко от озера рыбаки. Что интересно, в эти летние дни наблюдалось необыкновенное свечение неба и странные шелестящие звуки. Это тоже зафиксировано в свидетельствах очевидцев.
– Я тоже нечто подобное наблюдал, – сказал Николай, – когда вся эта чертовщина произошла со мной.
– Хорошо, что монстр не прилетал, – улыбнулся Афанасий.
– Он там ещё натворил. Сшиб с возу с поклажей мужика, а лошадь со страху погнала и загнала сама себя. Вот такие дела, – заключил Туляков, беря папку.
– Но это не все, наверное? – спросил Афанасий.
– Там есть ещё истории, но какие-то неправдоподобные. – Никита Тимофеевич взял у Николая папку, пошелестел страницами: – Вот рассказ коробейника Игната Палкина. Он заблудился пьяненький, идя из деревни, и ему пришлось заночевать в лесу. Он рассказывал, что ночью играл в карты с какими-то чертями, а утром оказалось, что пропал товар, и он очутился совсем в другом месте за тридцать вёрст от деревни. Пешком он такое расстояние за летнюю ночь не сумел бы пройти.
– Всё это наводит на странные размышления, – вымолвил Афанасий.
– Эти явления, как видите, периодически повторяются.
Друзья сидели, оглушённые прочитанным.
– Что – произвело? – спросил Никита Тимофеевич.
– Не произвело, а проняло, – ответил Афанасий, находясь под воздействием услышанного. – Твои записи пролили свет на всё происходившее с Николаем.
– Расскажу ещё один интересный случай, связанный с записками штабс-капитана Онучева, – сказал Туляков. – Это происшествие он скрывал, и записки были обнаружены после его смерти. На берегу озера Глухого, это было в середине прошлого века, этот штабс-капитан занимался какими-то исследованиями в области картографии и геодезии, чуть ли не от российского географического общества. Был он не один, а с проводником из числа местных жителей и двумя казаками. Они в летний день разбили бивуак на берегу озера и приготовились к ночлегу. Ночью штабс-капитана разбудило, как он пишет, «огненное зарево, охватившее полнеба». Он вышел из палатки и увидел, что вода озера потемнела, на ней лишь играли блики пылающих облаков. Нарастал не назойливый шелест, словно прибрежная осока терлась друг о друга… Потом всё успокоилось, и Онучев увидел, как из глади озера стал вырастать город, ну совсем как град Китеж. Правда, как пишет сам Онучев, городом это было назвать трудно. Скорее, это было древнее городище, обнесённое острым тыном, с воротами, с рвами и высоким валом, с церквушками, куполками и крестами. Озеро пропало. Онучев стоял перед бревенчатой стеной. Ворота сами по себе открылись, как бы приглашая его вовнутрь…
– И он вошёл? – затаив дыхание, спросил Николай. По его лицу было видно, как захватила его эта история.
Афанасий тоже не шелохнувшись, слушал полковника.
А Туляков, видя такую реакцию слушателей, с воодушевлением продолжал:
– Он вошёл. Городище было малолюдным. Но Онучев видел людей, торопящихся по своим делам. Вот проскакал всадник, воин в кольчуге, с копьём и мечом. Вот прошли женщины, в шапках, отороченных куничьим мехом, в длинных сарафанах, поверх которых были надеты короткие меховые душегрейки. Шли мужики в посконных штанах, в кожаных сапогах, с корзинами, с рогожами. Суетились люди, напоминащие купцов. Но, главное, была тишина. Ничего не звучало, не мычало, не кукарекало. Было как бы заколдованное царство, как в сказках. Онучев окликнул одного простолюдина, проходившего мимо, но тот ни едином мускулом, ни взглядом, ни движением не отозвался на вопрос и прошёл мимо. То же получилось и с другими. Насельники городища словно тени проходили мимо Онучева… Штабс-капитан отметил, что мостовая в городище была сделана из тёсаных плах. Жилища были рублены из смолистых сосновых бревён, одно к одному, были чисты и крыты лемехом. Он долго, словно завороженный, ходил по этому молчаливому городищу. На рассвете стены городища стали растворяться, меркнуть, принимать неосязаемые, невидимые формы. Онучев в страхе бросился к выходу. Он проскочил через ворота и бросился прочь от городища, так как в душе почувствовал, что может произойти что-то неладное. Так и случилось. Едва он отбежал на значительное расстояние от частокола, как городище пропало, растворилось, а на его месте плескалось озеро. Онучев протёр глаза. Он стоял по колено в воде. На берегу дымил прогоревший костёр, и было всё мирно. Проводник и казаки тихо дремали в своей палатке. Штабс-капитан посчитал, что произошедшее с ним всего лишь только сон. И не рассказывал о том, что видел, никогда и никому. Лишь сделал записи, которые были обнаружены после его смерти.
Никита Тимофеевич взглянул на Воронина:
– Ну и как – не напоминают записка Онучева вашу историю с памятником вашего помещика, который вы видели на кладбище?
– Очень похоже, – ответил Воронин. – Только памятник не исчез, он так и стоит на кладбище.
– Мы живём рядом с аномальной зоной, – сказал Никита Тимофеевич, – поэтому такие вещи здесь и случаются.
– А что вы на это скажете? – спросил Николай и положил перед Туляковым камень, найденный в протоке.
– Что это такое? – спросил Никита Тимофеевич.
– Камень, как мы его называем, – ответил Афанасий и рассказал, как он к ним попал.
– Камень? – удивился Никита Тимофеевич. Он внимательно выслушал рассказ Афанасия, барабаня пальцами с сигаретой по краю стола.
Афанасий пожал плечами.
– Мы думаем, что камень.
– Давайте посмотрим, – сказал Никита Тимофеевич, взял его в руки, повертел, поскреб ногтем и изрёк: – Интересная находка. Камень – не камень. На природный предмет не похож…, – задумчиво говорил он, поворачивая камень то к свету, то пряча в тень. – Очень интересный предмет… Какие-то вкрапления. Я без микроскопа вижу… Постойте, у меня мощная лупа есть. Сейчас принесу.
Он затушил окурок, прошёл в дом и скоро вернулся с большой линзой в оправе. Выбрал на столе место, где играло солнечное пятно, и принялся разглядывать камень. Через минуту, кладя лупу на стол, сказал:
– Посмотрите сами. Там видны какие-то структурные решетки или ещё что, похожее на шахматную доску в миниатюре. Гляньте.
По очереди камень осмотрели Николай и Афанасий.
– Ну и что? – спросил их Никита Тимофеевич.
– Какой-то рисунок, похожий на… на…
– На микросхему, – хитро посмотрел на Николая Туляков.
– Точно. На микросхему очень миниатюрную…
– То есть, – взял камень в руку Афанасий и взглянув на Тулякова, спросил: – он искусственного происхождения?
– Полагаю, что так. Ровные грани, словно полированные…
– Мы тоже так подумали, – сказал Афанасий, кладя камень на стол.
– Значит, мы пришли к одному мнению, – проговорил Туляков. – Нашли вы его недалеко от Глухого озера? – спросил он Воронина.
– Совсем рядом, в протоке. Он отличался от сотни других камней, почему я сразу подобрал его.
– Камни всегда бывают округлые, а у этого смотрите, какие острые углы. Это ещё раз говорит о том, что он искусственного происхождения.
– Когда я после посещения призрака, взял его в руки, – сказал Николай, – он светился словно уголь, но был холоден, как лёд.
Никита Тимофеевич, видно, заинтересованный происходящим, снова закурил и сказал:
– Возможно, это какой-то предмет с секретного объекта.
– Непосредственно связанный с появлением призраков? – переглянулись Николай и Афанасий.
– Однозначно не отвечу, потому что не знаю. – Туляков прошёлся по террасе в глубокой задумчивости. – Мы уже упоминали секретный военный объект на озере, – продолжал Туляков. – Начало ему было положено в середине пятидесятых годов… Познакомился я с ним, как уже говорил, в начале шестидесятых, когда служил срочную службу, охраняя этот полигон. Потом, когда работал в комитете, неоднократно приходилось иметь с ним дело. Ну, не с ним, а с людьми, которые работали там, по долгу службы. Там всё настолько было засекречено, что даже кагэбэшники всего не знали, да и сейчас, думаю, не знают. Доподлинно было известно, что военные исследовали аномальные явления. Озеро и гряда – это геопатогенные зоны.
– Но почему военные стали заниматься исследованием этих историй? – спросил Николай. – Логичнее этим заниматься, скажем, институту физики земли или ещё кому.
Никита Тимофеевич пожал плечами.
– Видно, это очень интересовало Министерство обороны, – уклончиво ответил он. – Была холодная война, противостояние двух систем, многие коллективы занимались секретными разработками…
– Что можно разрабатывать в аномальной зоне, на холодном озере в каменной круче? – вырвалось у Николая. – Я всегда считал, что военные секреты создаются в институтах, на заводах, в тиши кабинетов, на полигонах.
– Нечто наподобие секретной лаборатории, даже нескольких и были на озере, даже институт, – произнёс Никита Тимофеевич.
– Мы обнаружили заброшенную лабораторию в недрах гряды, – сказал Афанасий.
– Вот-вот, наверное, та самая. Там ещё покруче объекты были…
– У меня мелькала мысль о связи появления призрака с работами, проводившимися на секретном объекте, – сказал Афанасий.
– Ты мне об этом не говорил? – вырвалось у Николая.
– Я не уверен в правильности этой версии.
– Есть только одно «но», – прервал их диалог Никита Тимофеевич.
– И какое же?
– Эти работы уже не ведутся десять лет.
– Раз загадочные явления были и раньше, значит, не объект виновен в их повторении? – сказал Николай. – Так ведь?
– Да, все это надо доказать, – проговорил Туляков. – Одно скажу лишь точно – озеро и гряда находятся в центре разлома земной поверхности… В газетах, журналах, книгах, сами читали, в последнее время много пишут о разных загадочных явлениях. Вот и вы оказались в центре непонятных, на первый взгляд, событий.
