Текст книги "Озеро призраков"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)

Стысь посмотрел на Обуха – что он будет заливать дальше, какие сказки рассказывать, – и ответил:

– Валяй, говори, что придумал.

– Пропустим ещё по одной, разговор веселей побежит.

Они выпили опять каждый из своей бутылки. Обух обдумывал предстоящий рассказ, Стысь ждал, что поведает бывший подельник.

– Я предлагаю твоему патрону сундук, – неожиданно выпалил Обух и впился взглядом в лицо собеседника, ожидая, какое впечатления произведут его слова.

Но Стысь вяло переспросил, ещё не поняв, что имеет в виду Обух:

– Сундук?

– Сундук.

– Какой сундук?

– Ты что, паря, никак не врубишься или дурака корчишь? За каким вы охотились.

Ни Стысь, ни Пол ничего не знали, какая участь постигла бывших их служителей, живы ли они или погибли, что сталось с сундуком, но полагали, что он у Зашитого и оставили всякую надежду вновь обрести его.

– А что сундук не у Зашитого? – спросил Стысь, и Обух отметил, как маслянистые глаза Алика заинтересованно блеснули.

– Не у него, – ответил Обух, наливая себе третью рюмку.

– Тогда у кого же, у тебя?

– Какое это имеет значение. Он в надёжном месте, в зажальнике, и ждёт своего хозяина. Мне незачем иконы мочить.

Теперь пришла очередь удивляться Стысю и наливать себе коньяка.

– Выражайся яснее, – попросил он Обуха.

– Бусделано, – игриво ответил Обух и, выпив ещё рюмку, продолжал: – Зашитый, когда утащил сундук из-под носа Джека, спрятал его в тайном месте, потому что пробиться с ним через ваши заграждения было трудно, и чтобы не рисковать, он припрятал его, а сам решил атаковать «Камни», чтобы создать переполох, перебить охрану и смотаться вместе с сундуком в город, где у него был заранее приготовлен амбарец. Но выполнить этот план помешала шобла, которую вы держали в спортзале. Они напали на катер, на котором мы решили удрать. Я сам видел, как они перебили остатки наших. Я чудом спасся…

– А Зашитый? Что с ним?

– Зашитый кормит рыб в озере. Из всех в живых остался только я один.

– Почему ты знаешь, что Зашитый погиб? Ты видел его труп?

– Если бы не видел, то бы не говорил. Конечно, видел?

– При каких обстоятельствах? – допытывался Стысь, возомнивший себя следователем, ведущим допрос.

– Когда те мужики напали на катер, вахмистр так меня приложил, что я потерял сознание, а когда очухался, то был уже за бортом. Когда я выплыл, вдоволь нахлебавшись воды, то увидел, как катер на полном ходу идёт на скалы. Потом он взорвался у гряды, врезавшись в неё, а на нём были те люди с художником и Зашитый. Я подумал, ну всем копец. Но ошибся. Минут через пятьдесят или чуть больше, появились те художники, сели в джип и уехали куда-то. Одна моторка болталась на воде. Я вскочил в неё и отправился к гряде, думая, что раз живы мужики, значит и Зашитый тоже. Обошёл всю гряду, кричал-звал – никого. Куда это, думаю, умотал Зашитый, может, залез наверх, к нашему сундуку. Он, хитрый, Зашитый! Да и мы не простаки. Только я подумал забраться на скалы, как у самой воды увидел груду камней, сложенных холмиком. Видно было, что камни собраны недавно. Я стал их разбрасывать, думая, что под ними фрайера что-то спрятали и вдруг вижу дирижабли. Ёшь твой корень, подумал, дирижабли-то Зашитого, его сорок пятый размер… Потом и его откопал. Эти приятели художника, видать, пришили его. Но никаких огнестрельных или ножевых ран на теле не было, кроме синяков. Вся спина синяя… Я погоревал над бедным паханом и снова забросал тело камнями… Поэтому я и говорю, что остался из всей кодлы один.

– А художник с друзьями? Они продолжали искать сундук?

– Ещё бы! Утюжили гряду до холодов. Потом они бросили это занятие так и не найдя сундука. Я один знаю, где он, и хочу сказать об этом Загу.

– Я, конечно, передам твои слова хозяину, – подумав, сказал Стысь, – врёшь ты или говоришь правду. Если соврал, и в твоих словах есть злой умысел, пытать тебя будут по всем статьям. Заг обмана не любит. А потом, не знаю, простит ли он тебе прошлые делишки…

– Простит, не простит. Тебя это не должно беспокоить. Ты передай мои слова хозяину. А я пока посижу на фонаре.

– Где посидишь? – не понял Стысь.

– На фонаре, – серьёзно ответил Обух. – Подожду.

– Понятно, – промямлил Стысь, удивляясь многообразию русского языка, его величию и меткости выражений. – Где мне тебя найти? – после некоторой паузы осведомился он, – если Пол согласится с тобой встретиться?

– Меня не надо искать. Я сам тебя найду. Только не тяни. Я в Москве всего на несколько дней. Два дня тебе хватит переговорить с хозяином?

– Хватит за глаза. Завтра же переговорю.

– Лады.

Обух отпил прямо из бутылки остатки водки и встал. Прошёл в прихожую, натянул куртку, взялся за ручку двери.

– Покеда, Алик. Не провороньте с патроном добычу, как в прошлый раз. Я пока предлагаю, но могу и передумать. Ваш ход, маэстро гроссмейстеры.

Стысь хотел спросить, почему он так расщедрился: знает, где сундук с неимоверными сокровищами, а сам не хочет его брать. Но не стал спрашивать, предоставив это Загу, если тот захочет вообще связываться с Обухом. Уж больно всё выходит, как в сказке.

Обух хлопнул дверью, и его грузные шаги затихли на лестничной клетке. Стысь вытер влажный лоб. Изрядно все-таки Обух его перепугал. Он уж и думать забыл об этом злосчастном сундуке и всех событиях с ним связанных, а здесь появляется бывший подельник да ещё с таким предложением. Есть о чём задуматься.

Может, Обух не врёт. Всё действительно так и есть, как он говорит. И обретение сундука вновь заставит Пола вернуться к прежней жизни.

Стысь вздохнул. За прошедшую зиму Пол заметно, очень заметно, изменился. Кроме грубости и вспышек гнева у него появилась еще беда: он ежедневно стал прикладываться к рюмке. Никакие доводы Алекса о вреде алкоголя в бизнесе на него не действовали. «Кто бы мне говорил, – возмущался Пол, чуть ли не брызгая слюной, – но не ты». Тут уж наставала очередь негодовать Стысю: – «Я пью, но ума не пропиваю», – горячо возражал он. Душеспасительные речи нисколько не помогали, и Алик вскоре бросил это занятие, целиком полагаясь на судьбу. Визит Обуха может и послан самой судьбой. Может, это всколыхнет Пола, заставит его забыть Ольгу…

Глава третья. Предложение

Утром, едва проснувшись и посмотрев на часы, Стысь позвонил Полу. Однако никто трубку в офисе не брал. Он связался с секретаршей, и та сообщила, что у Пола разболелась голова, и он на работу не приедет.

– Ещё бы не разболеться, – усмехнулся про себя Стысь. – Сколько вчера спиртного вылакал…

Раз Пола нет на работе, значит, он на своей загородной вилле приходит в себя. Стысь набрал номер мобильника шефа. Заспанный голос вяло пробормотал:

– Я слушаю.

– Это я, Стысь.

– Стысь?!

– А ты что не узнал?

– Узнал, конечно, – слабым и безразличным голосом ответил патрон.

Стысь подумал, что Пол в глубочайшем похмелье, не рад свету белому и проклинает день своего рождения. Сам же он уже вполне оправился от вчерашних возлияний после двух чашек крепкого чая с ванилью, и не преминул кольнуть шефа:

– Ты изменяешь своим привычкам, мон шер. Раньше ты допоздна не спал?

Однако Пол не отреагировал на ироничный тон друга и спросил:

– Чего беспокоишь? Насколько мне помнится, ты на сегодня выходной выпросил… Зачем будишь? – Он длинно зевнул.

– Мне тебе надо сообщить нечто важное, – сказал Стысь, представив на миг кислую бледную физиономию друга с бесцветными осоловелыми глазами, всклокоченными волосами, лежащего в подушках на широкой кровати, с трубкой возле уха, отмахивающегося от приятеля, как от назойливой мухи.

– Алекс, ты не мог выбрать другое время? – почти простонал Пол.

– Я надеюсь, ты не в постели? – нарочно спросил Стысь.

– Какое это имеет значение, где я. Говори, что тебе надо и сгинь.

– Дело неотложное, мон ами.

Французское выражение «мон ами» Стысь употреблял в очень редких, исключительных случаях, обращаясь к Полу, в основном, когда нужно было позарез подластиться, выпросить очень важное для себя. В основном это касалось денег, проигранных в казино.

– Я сегодня не в настроении, – смягчил свой тон Пол. – Сам знаешь. Давай в другой раз. Я немного посплю. Голова раскалывается…

– Голова не атомная бомба – не взорвётся, – продолжал наступать Стысь, чувствуя, что патрон сдаётся.

– Ты меня достал, – скрежетнул зубами Пол.

– Спешное дело, Пол, не требующее отлагательств. Ты сам убедишься в этом, как только я тебя посвящу в него. Я сейчас приеду, заодно и тебя поправлю. Я знаю несколько русских способов, как избавиться от похмельного синдрома. Будешь, как новенький. Замётано? – спросил он, гордясь новым словом, добытым из словаря обитателей подвалов.

Предложение привести его в форму, видимо, повлияло на Пола больше, нежели сообщение о важном деле. Он тяжело вздохнул и ответил:

– Чёрт с тобою, Алекс, приезжай! Вечно ты со своими проектами беспокоишь.

И отключил трубку, в душе довольный, что пропойца Алекс, может, действительно, знает способ, как быстрее прогнать тяжесть, какую во всем теле ощущал Пол. Он покачал головой и почувствовал, как шевельнулись мозги.

В душе он завидовал приятелю, что тот мог выпить ведро водки и после этого чувствовал себя, как ни в чём не бывало, мог острить, шутить, балагурить, а вот Пол хмелел быстро, голова тяжелела, мозги деревенели, казалось, даже глаза застывали неподвижно, не слушались руки и ноги, насупливались брови и окружающие казались не настоящими, какими-то сценическими персонажами. Наутро он чувствовал себя ещё хуже, чем накануне, не находил себе места от страшной головной боли. В такие дни весь мир был гнусным и пасмурным…

А Стысь вызвал из гаража машину. Когда тёмно-синий «Форд» припарковался у подъезда, он спустился по лестнице во двор. Шофёр – молодой парень, хотевший уже подниматься в квартиру шефа, – увидев его, услужливо открыл дверцу. Но Стысь не стал садиться.

– Ключи? – протянул он водителю руку.

Тот воззрился на хозяина, но ничего не сказал и протянул ему связку ключей.

– Свободен, – сказал ему Стысь, забирая ключи. – Доедешь до дома на метро. Ты сегодня мне не нужен. Держи за беспокойство. – Он протянул ему новую сторублевку.

Шофёр взял деньги, сунул в карман, а Стысь грузно опустился на сиденье и завёл машину.

Проехав с квартал или два, и почувствовав, что во рту сохнет, он остановился у первого, попавшего на глаза кафе, и выпил стакан крепкого кофе с куском бисквитного торта. У него, как и у патрона, побаливала от вчерашних доз спиртного голова, и тело казалось мягким и раскисшим. Кофе его приободрило, и голова не стала казаться такой тяжелой.

После разгрома «Камней» и потери Ольги, Заг вскоре внешне утешился. Он не стал восстанавливать дом на берегу озера, посчитав, что не стоит вкладывать деньги в сооружение, которое теперь ему вряд ли пригодится, и купил шикарную дачу недалеко от Москвы на Клязьминском водохранилище у одного богатого московского предпринимателя. На эту дачу и ехал Стысь.

Время близилось к полудню. День обещал быть погожим. Утренняя туманная дымка рассеялась, и видно было далеко. От нагретого асфальта поднималось марево, и контуры впереди идущих машин иногда причудливо расплывались, словно становились жидкими или воздушными. На автостраде было много машин. Ехали почти впритык на небольшой скорости, и Стысь в душе ругался, что соблазнил Пола принять себя, но, вспомнив о важности дела, по которому ехал, успокаивался. Около получаса он простоял в пробке, образованной из-за дорожного происшествия. Водители, выйдя из кабин и сгрудившись на обочине, ругались, проклиная нерасторопных гибедедешников, в перерывах между руганью сочувствовали участникам аварии – мощный «Урал» врезался в «Жигули». Когда «Урал» отогнали в сторону, движение возобновилось.

Повернув с главной магистрали налево, Стысь облегченно вздохнул – ещё двадцать минут, и он у цели. Въехав в дачный поселок. – удивился: зимой, когда он был здесь в последний раз у Пола, он показался пустым и неприветливым, коттеджи были занесены снегом, казалось, он придавил их к земле, также, как и деревья и кустарники. Большие сугробы были нанесены у оград. Теперь посёлок утопал в молодой зелени, которая скрывала высокие строения, оставляя для глаз лишь железные крыши «под черепицу», трубы, балконы и башенки. Улицы были асфальтированы, кое у каких домов тротуары были выложены плиткой. Стыся поразили ограды: были они мощные, как крепостные стены, высокие, с металлическими крепкими воротами.

Остановив «Форд» у трёхметровых ворот из гофрированного железа, Стысь посигналил и стал ждать, когда откроют створки. Но их никто не открывал. Алик вышел из машины и прокричал в домофон:

– Эй вы, олухи царя небесного! Хватит спать, открывай ворота!

Сбоку открылась калитка, и появился недовольный охранник, готовый наброситься на столь наглого посетителя, обозвавшего стражей врат олухами, но, увидев наперсника хозяина, растянул рот в улыбке:

– Добрый день, шеф. Сию секунду открою. Мы сегодня никого не ждали, – как бы оправдываясь, продолжал он. – Хозяин сказал, что он никого не принимает и никого не ждёт.

– И вы решили немного вздремнуть?

– Ну что вы, – виновато улыбнулся страж. – В «козла» резались…

Он открыл массивные ворота, и Стысь, миновав домик управляющего, оцилиндрованные брёвна которого были покрашены пинотексом «Орегон», проехал по дороге, выложенной фасолевидной бетонной плиткой, к парадному подъезду трёхэтажного здания из красного кирпича.

На крыльцо вышел Индус, новый телохранитель Зага, заменивший Джабраила, мужчина тридцати лет, со смуглым, обветренным скуластым лицом, чёрными пронзительными глазами и длинными чуть ли не до плеч прямыми волосами.

Увидев Стыся, поздоровался, открыл дверь, пропуская его в дом.

– Где Пол? – спросил Стысь, мельком бросив взгляд на телохранителя. – В спальне?

– У себя в кабинете.

– Сердитый? – осведомился Стысь, больше для проформы, чем для выявления настроения наперсника.

– Не так сердитый, как разбитый.

– Мучается?

– Как всегда.

– Ты вот что, – распорядился Стысь. – Прикажи протопить баню. Через час попаришь нас. Понял?

– Отчего не понять, – ответил Индус. – Мигом всё устрою.

Стысь по широкой мраморной лестнице поднялся на второй этаж и прямиком отправился в кабинет-библиотеку Пола, занимавший правое крыло. Ноги утопали в мягком ковре, и шагов не было слышно.

Пол сидел в дальнем углу обширного кабинета, до потолка заставленного книгами, боком к вошедшему, в широком мягком кресле, в шёлковом халате, открывавшем безволосую грудь, и шелестел какими-то бумагами. Лицо было отёкшим, под глазами виднелись тёмные полукружья.

– Привет, мон шер! – поздоровался с Загом Стысь, подходя и протягивая руку. Он старался показать себя бодрее, чем был на самом деле, хотя его самочувствие было не намного лучше, чем у Пола.

Пол отложил бумаги, повернул голову. На Алика смотрели потускневшие глаза.

– Это ты? Едешь, как черепаха.

– В пробке простоял…

Пол почесал небритый подбородок:

– Может, и к лучшему, что заехал. Одному мне скучно. Ничего не идёт в голову. Пойдём в столовую, будем поправляться, как говорят русские.

– Не сейчас, Пол. Не спеши. Похмелье – вторая пьянка. Мы найдём лучший способ избавиться от мучений. Я распорядился баньку истопить. Смоем вчерашние грехи. – Стысь громко рассмеялся.

Пол тяжело вздохнул и спросил:

– Ты вчера долго пробыл в ресторане?

– С час, наверное, после твоего ухода.

– Борис Фёдорович доволен? Я смутно помню конец нашего пиршества.

– Не бери в голову. Доволен, дальше некуда. Всё будет абгемахт, дружище.

– Я ничего лишнего там… – Пол стыдливо посмотрел на приятеля, стараясь в его глазах прочесть приговор себе.

Стысь понял, что хочет спросить патрон: у него у самого после сильных попоек возникало чувство вины перед собой, будто он совершил тяжелый проступок, что-то натворил, и он быстро перебил Пола, не дав досказать:

– Всё о, кей, шеф.

Пол облегчённо вздохнул, словно сбросил с плеч тяжёлую ношу и повернул голову в сторону Стыся. Глаза окинули грузную фигуру приятеля.

– Ну ладно, выкладывай, что у тебя за неотложное дело. Опять в дерьмо вляпался?..

– Никакого дерьма, мон шер. Это больше касается тебя, нежели меня. Я, так сказать, шестерёнка, передающая движение от другой тебе.

– О,кей. Только давай без метафор.

– Договорились. Сначала я тебе изложу суть дела, из-за которого я приехал сюда, а потом мы с тобой пойдём и примем баньку, выпарим остатки вчерашнего возлияния. Сразу полегчает.

– У меня голова, как чугунная…

– Пройдёт, Пол. Ты готов выслушать меня? – Стысь со всего размаха плюхнулся в кожаное кресло, стоявшее рядом со столом.

– Говори.

Стысь поискал глазами вокруг себя, не нашёл, что хотел увидеть и спросил:

– Прикажи кофе принести.

Пол ничего не ответил, но нажал кнопку телефонного аппарата, стоявшего на столе. Вошёл Индус.

– Принеси кофе Алексу, а мне бокал минеральной да похолодней.

Индус кивнул, молча вышел, а через минуты три появился вновь, держа на подносе чашку дымящегося кофе и высокий бокал с минеральной водой. Поставив на стол, отошёл шага на три назад, глядя себе под ноги и ожидая дальнейших приказаний.

Пол, молча, махнул рукой в сторону двери. Индус чуть помедлил и спросил:

– Какие ещё будут приказания?

– Никаких. Можешь идти.

Стысь отхлебнул несколько глотков горячего напитка, а Пол, притронувшись к запотевшему бокалу, отодвинул его в сторону и, сцепив руки на животе, приготовился выслушать Стыся.

– Вчера ко мне пожаловал Обух, – заговорщицки сказал тот, сделал паузу и уставился на патрона, стараясь увидеть реакцию на свои слова.

Но на Зага фраза не произвела того впечатления, которого ожидал Стысь. Пол также вяло сидел в кресле, не шевельнувшись, и ни один мускул не дрогнул на лице.

Стысь удивился.

– Имя Обух тебе что-нибудь говорит? – спросил он.

Пол удобнее устроился в кресле, запахнул халат, открывший голые ноги, и ответил:

– Не припомню. – Нет, – подумав, продолжал он. – Не помню.

– Вообще-то откуда тебе знать. Ты с ними не контактировал. Якшался я.

Стысь набрался терпения и рассказал Полу о вчерашнем разговоре с Обухом, кто этот Обух, каким образом он остался в живых. Только после этого Пол немного оживился. Глаза заблестели.

– Так, значит, он предложил нам сундук! – воскликнул Пол. – Это очень интересно. Оч-чень. Выходит, Зашитый не смог им воспользоваться? – Пол потёр разом вспотевшие руки.

– Выходит, что так. Как он смог его забрать, если отдал Богу душу, как говорит Обух.

– Он видел его труп?

– Божится, что видел.

– Нет ли здесь, какой игры?

– Игры, шеф? Не думаю. Зачем Обуху врать.

– Кто знает. Почему он нам предлагает сундук, а сам его не берёт, если знает место его сохранения. Нонсенс какой-то.

– Меня тоже это несколько обескураживает.

– А что же ты его об этом не спросил?

– Хотел, но не стал, подумал, пусть спросит сам шеф.

– И спрошу. Скажи мне, если бы ты один знал, где находится сундук, на кой чёрт ты бы предлагал его сторонним людям.

– Ну, мы не такие сторонние. Обух был в моей команде.

– Ты не ответил на мой вопрос. Ты отдал бы сундук в чужие руки?

Не задумываясь, Стысь ответил:

– Ни за что, Пол.

– То-то и оно. А этот на блюдечке нам его преподносит. Из-за любви к ближнему отдаёт такое богатство? Подумай над этим! Здесь что-то не так. Что-то не так, Алекс! – Пол отхлебнул воды из бокала. – Раз он к тебе сам пришёл, ты бы его расспросил подробнее, выведал у него, что к чему, а потом бы летел ко мне. – Пол поморщился, то ли от того, что наперсник оказался таким непредусмотрительным, то ли от приступа головной боли.

Стысь не стал оправдываться, а спросил:

– Так, что ты думаешь предпринять: согласиться на предложение Обуха или отказаться от его услуг?

Ему самому не хотелось упускать этого случая. То, ради чего они в прошлом году затеяли всю эту возню, принесли ей в жертву «деда», оказывается совсем близко, одно усилие, и сундук в их руках и отказаться от него из-за каких-то подозрений? Это было выше его понимания. Но он ждал, что скажет шеф.

– Мы не откажемся. – Пол встал с кресла и прошёлся по кабинету. Босые ноги приятно щекотал ворс ковра. Вернувшись на прежнее место, продолжил разговор: – Просто обстоятельство, что Обух ни за что ни про что жертвует сундуком, меня сильно смущает…

Алекс отметил, что с лица Зага сплыла маска хандры, оно стало живым и одухотворённым.

– Мне тоже подозрительна его уступчивость, то, что он сам нашёл нас, можно сказать, силком всучивает нам сундук, – поддержал шефа Стысь, – но не верх ли безумия из-за этого отказываться от богатства, которое само лезет в руки, и за которым мы так упорно охотились.

– Ты прав, – сказал Пол, о чём-то думая. – Дурак только может отказаться от такого предложения. Мы вот что сделаем: пригласим твоего Обуха сюда на дачу, а может, и в другое тихое место, выпотрошим и узнаем, что за игру он ведёт. Только тогда примем окончательное решение. Мы заставим его сказать, почему он предлагает сундук нам. Филантроп просто какой-то…

– Ну, хорошо, шеф, допустим, Обух что-то затеял или Зашитый его подослал, если он жив. Ради чего всё это? Представь, что сундук в их руках, а это так и есть. Они должны вообще тогда затихнуть, затаиться, лечь на дно, как они выражаются. Зачем им попадаться нам на глаза? Они достигли того, чего желали. Каков резон им выходить на нас, светиться, как они говорят, мало того, такое богатство предлагать. Что они, таким образом, хотят отомстить нам? За что? Мы им должны головы оторвать за то, что они не соблюли условий контракта, а они, вместо того, чтобы смотаться подальше с глаз долой, ещё делают нам презент.

– Рассуждаешь ты правильно. Я сам не пойму в чём дело. Но есть же какая-то причина, что Обух, если действует один, отказывается от сундука, передавая его в наши руки. Вот что у меня это в голове не укладывается.

– Может, совесть замучила?

Пол рассмеялся:

– Совесть! Брось свои глупые рассуждения, Алекс. Ты сам не веришь в то, что говоришь. Думай, думай. Ты же сценарист, писатель, пошевели мозгами, старый дурень, может, что и домыслишь. Возьми след, почему такой добрый Обух?

– Значит, ты согласен встретиться с Обухом?

– В принципе да. А что? Разве от меня убудет. Встречусь, конечно. Вместе встретимся. Когда у вас свидание? Он говорил об этом?

– Мы конкретно не договаривались. Он сказал, чтоб я не тянул с разговором с тобой. Дал мне два дня. Сегодня только первый. Думаю, завтра он ко мне придёт или позвонит.

– О,кей! – Пол помассировал голову. – Мне стало легче после твоего рассказа. На душе веселее стало.

– Хорошая весть способствует хорошему настроению, – наигранно ответил Стысь, обрадованный, что поднял дух наперсника. – Теперь можно и в баньку. Ты зря её не используешь в профилактических целях. Прежний владелец усадьбы, видно, знал толк в этом деле…

– У меня бассейн есть.

– Бассейн бассейном, а баня, мон шер, лучше санатория. Видать, что ты не русский человек, – заключил Стысь.

– А ты что – русский?

– Я нет, но ничто русское мне не чуждо.

– В баню, так в баню, – сказал Пол и потянулся. – Может, действительно косточки распарить…

– Нет лучшего средства, – проворковал Стысь, встал с кресла и услужливо распахнул перед Полом дверь кабинета.

Как был в халате, лишь надев тапочки, Пол вышел на улицу и проследовал за Стысем к бане – продолговатому деревянному зданию с трубой, расположенному в глубине участка за двумя дубами, росшими на лужайке.

Сидя после бани в небольшой комнате при ней, друзья пили светлое свежее пиво, доставляемое Полу прямо из Германии, удобно развалясь на широком диване в махровых халатах и продолжали разговор о сундуке.

– Так что скажи Обуху, что я готов встретиться с ним, – заключил беседу Заг. – Встречаемся здесь, у меня. – Для убедительности своих слов, он сильно стукнул кружкой по столешнице. – Скажи, что мы готовы к сотрудничеству, но без подвохов. И прежде всего надо докопаться, почему он нам предложил сундук, а не взял его сам?

Пол, прищурившись, посмотрел на Стыся. После бани, выпарив хмельную дурь, он вновь обрел былую энергию и способность трезво рассуждать, и то обстоятельство, что на горизонте вновь замаячило варяжское золото, его радовало.

– Я заставлю его признаться, – самодовольно произнёс Пол, – почему он предлагает нам такое богатство, а сам не берёт…

– Очень хорошо бы его заставить это сделать, – ответил Стысь, осушая единым махом очередную кружку пива и заедая жирными креветками. – Неужели они затеяли очередную провокацию?

– Я тоже сомневаюсь в искренних намерениях Обуха, – проронил Пол, глядя в окно на проплывающие пушистые кучевые облака. – Может, он заглянул в этот сундук и ничего стоящего не обнаружил?

– Содержимое разочаровало его?

– Да.

– То, что он знает о содержимом сундука, в этом можно не сомневаться, это вполне естественно. Держать сундук в руках и не заглянуть в него, извините, мон шер… Может, он выгреб содержимое, а нам предлагает пустой ящик?

– Шевели, шевели мозгами, Алекс! – вскричал Пол, подливая в кружку пива. – Проясняй ситуацию.

– Стараюсь, – ответил Стысь, перегруженый количеством выпитых кружек.

– Обух затеял какую-то игру, – задумчиво продолжал Пол. – Только ради чего? – Он закусил губу. – Ради чего? – Пол пронзил глазами друга: – Я принимаю его вызов. Мы заставим его говорить. Начнёт юлить – мозги вправим. Так русские говорят?