Текст книги "Озеро призраков"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

– Кажется, здесь, – сказал он сам себе и взялся за кольцо калитки. Она подалась лёгкому нажиму, скрипнула и открылась. Занялась густым лаем собака. Виктор Степанович шёл по узкой дорожке, мощёной мелким гравием и битым кирпичом, по сторонам которой росли невысокие кусты малины вперемежку с георгинами, и думал, что он верно определил дом. На лай собаки вышел мужчина, открыв двустворчатую, давно не знавшую краски, дверь террасы. Он был в майке, в спортивных брюках, с полотенцем в руках.

– А-а, историк, – фамильярно и чуть свысока произнёс он и долго тряс руку Виктора Степановича. – Привет! Никак хорошие вести? – продолжал он после рукопожатия, испытующе глядя в глаза гостя. – Раз ни свет, ни заря пожаловал, значит, есть с чем приходить. Или я не прав?

– Хорошие или не хорошие, это как смотреть, – ответил Виктор Степанович, бросая взгляд по сторонам, ища место, где бы присесть, и не найдя, после непродолжительной паузы спросил: – Уделишь мне пару минут?… – и стушевался под пристальным взглядом хозяина дома. – Это наше дело пенсионерское – не надо спешить на работу, а тебе время…

– Хороший гость дороже всего, – перебил его Вадим. Он заулыбался, взял старика под руку и повёл в террасу. – Вот здесь на стульчике и посидим. Садись, и я присяду.

Виктор Стпанович сел на стул, огляделся по сторонам.

– А жена, дочь спят? – вполголоса спросил он, прислушиваясь к тишине дома.

– Эва! Я разве тебе не говорил? А наверно, и не говорил. Я развёлся года два назад. Жена нашла другого – золотого, дочка с ней осталась, а я вот один кантуюсь. – И он захохотал, показывая в уголке толстых губ блеснувшие золотые коронки.

– Я не слышал, что ты теперь холостой. Не знаю – сочувствовать тебе или сожалеть.

– Сочувствия и жалости не надо. Всё хорошо. Баба с возу – кобыле легче. – И он снова хохотнул и резко закрыл рот, давая понять, что ждёт теперь новостей от гостя.

Виктор Степанович понял.

– Я долго не задержу тебя, – опять извиняюще проговорил он. С Вадимом историк чувствовал себя всегда неловко. Внутренняя энергия, напористые нагловатые глаза, голос и вся ухватка знакомого как-то принижали Виктора Степановича. Рядом с ним он ощущал себя не в своей тарелке. – Вот, – продолжал он, водружая на нос очки и бережно доставая из кармана пиджака тёмно-коричневый кусок бересты, – сия грамота…

– Разобрал, что написано? – голос Вадима, как показалось Виктору Степановичу, дрогнул, хотя лицо продолжало оставаться спокойным.

– Разобрал, однако, здесь о кладах ничего не сказано, – с чуть заметной издёвкой произнёс историк, глядя на Вадима, но тот не понял скрытой иронии.

– Говори, говори! Я слушаю.

– Сама по себе эта береста – клад, которому цены нет. Клад не для вас, коммерсантов, а для нас, кабинетных червей, историков, лингвистов.

– Так что же ты… узнал?

– Я думаю, что твой приятель, или как его назвать – нашёл горшок или ещё какой-либо сосуд, или что-то другое, где вместе с золотыми или серебряными предметами находились свитки бересты…

– Так ты думаешь, что, кроме той безделушки, что я тебе показывал, там были и другие вещи?

– Несомненно, хотя со сто процентной уверенностью это нельзя утверждать. – Виктор Степанович поймал себя на мысли, увидев жадный огонёк, разгоревшийся в глазах Вадима, что собеседник неприятен ему. Вот ведь встречался раньше, а не замечал этого. А сегодня как бы заглянул в глубину его души и познал её, и ужаснулся. – Видишь ли, – продолжал он, – гривны встречаются в захоронениях, в курганах, оставленных нашими предками. В основном они представляют из себя обруч, одеваемый на шею. Эта же гривна несколько особая: она или порублена на куски, или состояла из семи, я полагаю, сочленений. Число семь в славянских верованиях…

– А короче? – прервал его Вадим.

– Короче?.. Ты показал мне одну часть, должны быть ещё по крайней мере, шесть, – ответил Виктор Степанович, догадываясь, что хочет услышать кооператор. – Но для меня не это главное. Бог с ними, с золотыми вещами, ценность этой находки в другом – в кусках бересты. Это дневник не одного поколения русичей, живших в ХI – ХII веках, и краткие заметки о времени княгини Ольги и князя Святослава, видимо, передававшиеся из поколения в поколение. Уникальная вещь! Но у меня только два куска, а где остальные?

– Может, на них и написано, где клад? – спросил Вадим, следуя своим мыслям.

– Не знаю, всё может быть, – подыграл ему Виктор Степанович в надежде, что из-за этого Вадим из кожи вон вылезет, но постарается ему помочь в поисках берестяных грамот. – Дай мне адрес твоего приятеля, хочу узнать – сохранил ли он другие куски.

Вадим приподнял брови.

– В том-то и дело, что я не знаю его адреса. Не знаю, где он живёт. Это залётный гастролёр. Нечаянно подвернулся, чтобы сбыть вещичку, и пропал. Где ж его искать!

– Откуда хоть он?

– Бог его знает. Я не спрашивал адреса. Мне один мой корешок притащил – по пьянке они познакомились. Тот сказал, что хочет сбыть одну вещичку золотую, показал её, а Валерка, мой приятель, ко мне его привёл. А ты знаешь моё пристрастие к таким штуковинам. Я купил. И совсем недорого.

– Ты правду говоришь? – упавшим голосом спросил Виктор Степанович.

– Зачем мне врать? Будь они у меня, эти куски бересты, неужели я бы тебе их не отдал. Эти же, что у тебя, кто принес?

– Эти берестяные грамоты для науки важная находка. В Новгороде таких берестяных свитков и то не находили. Такие богатые страницы нашей истории могли бы прочитать!..

– Повторяю тебе, – прижал руку к груди Вадим, – я сказал тебе всю правду. Зачем мне туфту гнать! Я тебя давно знаю, ты меня никогда не подводил, что обещал, всегда делал. Никакого резону у меня тебя обманывать нет. Могу пообещать: если тот гастролёр появится вновь, порасспрашиваю его и сообшу тебе. Эта береста у него из кармана выпала, я её подобрал, когда он ушёл. Если бы он при давал ей значение, он бы вернулся…

– В том-то и дело, что никто, кроме специалистов, этой бересте значения не придаст. Жаль, очень жаль, – вздохнул Виктор Степанович. – Я так надеялся, что у тебя узнаю адрес того человека. Мимо таких вещей нельзя проходить. История нам этого никогда не простит. Знать, что у кого-то имеются исторические ценности и не предпринять мер? В крайнем случае, можно через газету объявить: «Кто нашёл берестяные грамоты, просьба откликнуться!»

– Так тебе он и откликнется, держи карман шире! – усмехнулся Вадим. – Может, вместе с грамотами у него пуд золота лежит. Побоится он придти.

– С милицией можно разыскать, – не унимался Виктор Степанович, красный от волнения. – Такое дело упускать нельзя. Он же вор. Украл достояние государства.

– Так уж и государства. Ты не горячись, – Вадим проникся сочувствием к старику. – Подожди недельку. Я кое-какие меры могу предпринять Может, и разыщем того парня с берестой. Лады?

– Спасибо. – Лицо Виктора Степановича просветлело. – Я тебе этого век не забуду.

– Ну, какие благодарности. Свои люди…

– А грамотку ты мне не оставишь? – несколько унижительным тоном спросил Виктор Степанович и просяще взглянул на коопратора.

– Грамотку? Эту бересту? Оставлю. Она мне ни к чему.

– Ещё раз благодарю, Вадим. И… поищи того парня, Я тебя очень прошу. – Он схватил руки Вадима в порыве благодарности.

– Обещаю, – самодовольно ответил Вадим. – Ты не волнуйся. Через недельку – другую я к тебе зайду, надеюсь, с хорошими новостями.

«Пройдоха, – ворчал на обратном пути Виктор Степанович, вспомнив свой униженный тон в разговоре. – Знает, наверное, того парня, а крутит».

Оставшись один, Вадим, озабоченный, подошёл к окну, глядя в спину удалявшегося Виктора Степановича. Его посещение спутало все карты, которые в мыслях раскидал Вадим. Старику хватит ума пойти в милицию и оттуда начать поиски бересты. А такое в планы Вадима не входило, тем более, что старик подтвердил его мысль о том, что у Копылова должен быть значительный клад, а не только одна гривна.

9.

Вечером того же дня Вадим ждал Валерку. Он лежал на диване, на спине, закинув ногу на ногу, и крутил между пальцев золотую безделушку со змеиной головкой. На столе стоял приёмник, из динамика которого в комнату врывались слова старинного романса:

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить…

Валерка ему был нужен для дела, которое он задумал. Он не знал никого, при первых мыслях об этом, кому такое дело можно было поручить, кроме Валерки. Хотя на Валерку, как говорят, надёжа – лёжа, алкоголик, трусоват. На подхвате он хорош, а самочстоятельное дело, притом такое, поручить ему было бы опрометчиво. Не подвёл бы!

Размышляя об этом дальше, Вадим радостно вскрикнул, ударив себя рукой по лбу, – он вспомнил ещё одну фигуру, которая наверняка подошла бы для задуманного им мероприятия

Залаяла собака. «Наверное, он», – подумал Вадим о Валерке, встал с дивана, положил безделушку в ящик серванта и пошёл открпывать дверь.

Вошёл Валерка, как всегда с независимым напускным видом. И одежда тоже говорила о независимом положении её владельца: обшарпанные джинсы с заплатами из чёрного хрома на коленях в виде винней, футболка с лихой надписью от плеча к бедру наискось: «Я не наркоман» и вельветовая кепочка с погнутым козырьком. Лицо потное, глаза увлажнённые и слегка красноватые, что дало повод Вадиму недовольно вместо приветствия спросить:

– Сколько пропустил?

– Попрошу без вопросов, – попытался отшутиться Валерка, но, уловив недовольный взгляд хозяина, поспешно ответил: – Всего-то стакан бормотухи.

– Оно и видать – со стакана так разморило. Сколько раз тебе говорил – не ходи ко мне пьяным!

– Да я так, антигрустинчику чуть пригубил, – пытаясь оправдаться, смиренно ответил Валерка.

– Деньги в кармане корячатся, – недовольно проворчал Вадим, – вот и пригубляешь. Сначала дела, а потом выпивон, понял?

Валерка, чтобы не навлекать пущего гнева подельника, счёл за благо промолчать. Он сконфуженно сел на табурет и положил руки на колени, сосредоточенно поглядыая в окно.

– Новости есть? – после недолгого молчания спросил Вадим.

Голос его остыл, и грузное тело, казалось, обмякло.

– Пока никаких. Целую неделю в Хотькове околачивался, но Лёху не нашёл. Не знаю, где и спрашивать…

– Он что – сквозь землю провалился?

– Хрен его знает, может, и провалился. Как искать-то? В Хотькове тысяч тридцать, если не больше жителей, фамилию не знаем, где работает – тоже не знаем. Ничего не знаем, – Валерка незаметно вздохнул. – Да придёт он ещё, – уверенно сказал он, – Никуда не денется! Вот увидишь, придёт продавать новую висюльку.

– Долго ждать придётся. Ты его спугнул. Зачем нужно было деньги у него вытаскивать? Всё твои идеи дурацкие. И я тоже, старый дурак, пошёл на поводу у тебя – разрешил обчистить парня.

– Да он бухой был, в сиську пьяный. Наверняка не помнит ничего. Я его хорошо накачал бормотухой.

– Накача-а-ал, – передразнил Вадим. – Он теперь осторожничать начнёт. Может, нас будет подозревать. У него после грабежа мысли не в ту сторону побегут.

Валерка снова вздохнул. Теперь не стесняясь, громко. Вадим в упор посмотрел на него. От такого пристального взгляда у того холодок пробежал по спине и ему подумалось, что Вадим может его ударить. И он невольно втянул голову в плечи.

– Твоего Лёху ещё один челосек ищет, – произнёс Вадим, продолжая в упор смотреть на Валерку.

– Ну и что из того? – не понял Валерка.

– А то, что он может спутать нам все карты.

– Это как?

– А очень просто. Я тебе говорил, что у меня есть один знакомый, историк, бывший работник музея-заповедника, на пенсии он. Так вот, к нему я ту безделушку относил. Он сказал, что вещь стоящая и место ей в музее…

– Гм, – хмыкнул Валерка, – так уж и в музее?

– Да, в музее. Я ему тогда и бересту отдал, которая у Лёхи из кармана выпала, чтобы он, значит, посмотрел, что на ней нарисовано. Я считал, что на ней план какой-то набросан. А сегодня утром он ко мне и заявился. Понимаешь, сам пришёл. Это случай из ряда вон выходящий. Никогда такого не было, чтоб без приглашения приходил… Давай, говорит, того человка, чья береста. У него, говорит, должны быть ещё такие берестяные куски. Под суд, говорит, его надо отдавать – такие исторические вещи скрывает. Милиция по нему плачет. Я и подумал, а вдруг старик в милицию пойдёт! Что тогда? Милиция начнёт копаться. Выйдет на меня, узнает, что я купил эту висюльку… Старик такой, он и в милицию пойдёт, как пить дать, пойдёт. Уж очень принципиальный.

– И что надо? – Валерка уже догадался «что надо», но полагал, что это он должен услышать из уст шефа.

Вадим поднял на него глаза. В них горел знакомый Валерке огонёк.

– Упредить его надо. Я говорю, старик пойдёт в милицию, нас вытащат на свет божий… А потом, посуди сам, наверняка, как ты говорил, этот Лёха не всё нам показал, значит, у него этого самого золота ещё навалом. Зачем нам это упускать. Если старик расскажет – улыбнётся нам всё, что мы задумали. Понял, фрайер?!

– Я на мокруху не пойду, – сразу растерял остатки опьянения Валерка, и руки его, лежавшие на коленях, стали подрагивать.

– А тебя никто не принуждает, – тихо проговорил Вадим. – Что я тебя заставляю финку в ход пускать? Есть и другие способы чисто всё это сделать…

– Не-е. Чужую жизнь на свою душу брать не буду. Я не по этому профилю. Гробануть кого могу, это мне два пальца, а прикастрюлить…

– Не буду… Прикастрюлить, – передразнил дружка Вадим. – А есть ли у тебя душа-то? Ты давно её пропил. Заложил её и перезаложил…

– Не хочу тянуть срок. – Валерка даже выпрямился на табурете, произнося эти слова. – Парить нары…

– Уже сдрейфил, – рассмеялся Вадим. – Чудак! Несчастный случай и кранты старику. Я тебя не уговариваю, а просто советуюсь. Но если нужно будет, – станешь делать. Понял? – голос кооператора зазвенел: – Я ведь могу вспомнить кое-что из твоих дел, что прошли мимо органов дознания. Они могут нечаянно и всплыть, если приложить руку. Бросить тебя в торбу для меня раз плюнуть.

Он посмотрел на Валерку. У того лицо из красного стало серым. – «Сопля. Руки трясутся… не от вина – от страха. Зря я ему сказал…»

– Ты вот что… Я это так. На понт тебя брал. А ты в пузырь полез, сразу не разобравшись.

– Так ты к стенке припёр.

– Тебе тоже выгодно старика убрать. И у тебя рыльце в пуху… А для этого дела есть другие люди, у которых нервы покрепче. Не слюнтяи, как ты. Пойдём в гараж, заведём машину и сгоняем Яшку-сблочника поищем. А то в штаны наделаешь.

Вадим довольный, что разрешил мучавший его вопрос, громко рассмеялся, хлопнув пухлой рукой приятеля по плечу.

Вадим, как был в спортивном костюме и импортных кроссовках, так и сел за руль видавших виды “Жигулей”. Валерка пристроился рядом на переднем сиденье и съязвил, ещё тая обиду на патрона:

– Столько дененг заколачиваешь, а ездишь на развалюхе, будто новую тачку не можешь купить!

– Можно купить для понта иномарку, – ответил Вадим, – шикарнейшую, прешикарнейшую, можно гараж сделать с автоматическими воротами, можно… – Он замолчал, выруливая на дорогу, казалось, даже не обиделся на ехидные слова своего младшего сотоварища. А когда выехали на асфальт, усмехнувшись, продолжал: – Это только такие, как ты фрайера, как появятся лишние деньги, стараются показать себя – смотрите, какой я гусь, каков миллионер, – покупают автомашину. Да не отечественную, а иномарку. А если уж “Волгу” то последней модели, для престижу, значит… А того в толк не возьмут, что любому мало-мальски с глазами обывателю сразу видно – откуда у этого балбеса деньги появились? У нас, ведь, на кровные, трудовые многого не купишь. Значит, деньги неправые. А сказать, что тёща в долг дала – надо богатую тёщу иметь, а такие на дороге не валяются. Таких, может быть, на тысячу всего одна, может, одна на десять тысяч. Так что живи по средствам, как любой другой советский человек, а не высовывайся до поры, до времени, а когда время придёт, тогда и шикуй. Сколько на этом деле валилось и теперь ещё валится мелкого жулья, хотя и слабина вышла, – не перечесть. Поэтому я пока и езжу на этой развалюхе. Усёк, охламон!?

Вадим усмехнуся, довольный произнесённой речью, посигналил ехавшей впереди автомашине, чтобы водитель уступил дорогу. И, выехав на проспект, покатил к вокзалу. Валерка больше не проронил ни слова, бесцельно глядя на мелькавшие за стеклом дома.

У железнодорожного вокзала Вадим приткнулся вблизи «шайбы» – в недалёком прошлом пристанище любителей пива, – вышел из машины и пошёл к кафе “Дорожное”, где по обыкновению можно было застать Яшку-сблочника, пропивавшего «заработанные» деньги. За ним поплёлся Валерка.

У оштукатуренной, покрашенной, но уже полинявшей от дождей стены здания, курили трое мужиков, по виду работяг, громко разговаривали, пересыпая речь отборным матом, громко смеялись и сплёвывали на замусоренный асфальт. Одного из них, Вадим узнал.

– Привет, кореш, – поздоровался он с ним.

– А-а, кооператорам зелёный свет, – растянул губы в улыбке «кореш» и услужливо повёл рукой в сторону двери, как бы приглашая заходить, и осведомился: – Как работает частное предприятие?

– В стадии становления, – отозвался Вадим и спросил: – Ты случайно Яшку не видел?

– Чашкина?

– Его.

– Видел.

– Давно?

– Десять минут назад.

– Где?

– Где? На его коронном месте. В кафе сидит. Угощает своих корешков. И нам налил.

– Видать, подработал?

– Притом с большим наваром. Ступай в кафе, найдёшь Яшку-чашку.

Поднявшись по выщербленным ступенькам кафе, Вадим толкнул когда-то стеклянную, а теперь заделанную листами жести, дверь, отчего она задребезжала, и вошёл в зал. Посетителей было немного. В кафе вином не торговали, но смотрели сквозь пальцы на тех, кто приносил с собой и из-под стола распивал принесённое, видимо, были рады и тому, что такой посетитель брал на закуску как минимум полпорции пельменей. В основном в этом кафе подкрепляли свои силы приезжие, хотя и местные заглядывали, в основном, кто работал рядом. Ассортимент блюд был небогат, но утолить голод было можно.

За угловым столиком в тени занавески Вадим увидел Яшку, лениво развалившегося на стуле. Сбоку от него сидел мужчина в клетчатой рубашке, с наброшенным на плечи пиджаком. На столике стояли тарелки с недоеденным овощным салатом и бутылка минеральной воды. У ног Яшки лежала дерматиновая сумка, из которой высовывалось горлышко бутылки с алюминиевой пробкой. Персонал кафе знал Яшку как облупленного. Он не скрывал, за чем сюда приходит и это ему сходило с рук.

Был он невысоким, но крепким угрюмым мужчиной лет пятидесяти семи, с широким лицом, на котором блестели плутоватые глаза. На левой щеке был шрам в виде полумесяца. В недалёкие годы он работал на железной дороге – укладывал шпалы и вбивал костыли, – повредил себе ногу и стал инвалидом. Пенсия была небольшой, и он подрабатывал случайными заработками. Говорили, что в молодости за убийство тянул срок в колонии, но сам он об этом никому никогда не рассказывал, хотя по тому, как он пересыпал свою речь блатными словечками, можно было подумать, что он эту лексику в местах отдалённых слушал не один год. В определённом кругу его знали как сблочника, то есть человека, промышлявшего кражей вещей у пьяных.

Яшка сидел так, что видел всех входящих в кафе. Поэтому он сразу заметил Вадима, которго знал этак лет десять. Познакомились они на яме – месте хранения краденных вещей – у Валета, который каким-то образом был связан с Вадимом, отмотавшим свой срок в своё время за участие в подпольном развитии производства товаров ширпотреба. Заметил Яшка Вадима, но вида не подал. Вадим направился к его столику, взял металлический стул и присел, ни слова не говоря, напротив Чашкина. Яшка протянул руку Вадиму и улыбнулся, отчего беловатый шрам на щеке полез к уху.

– Сколько лет, сколько зим, – сказал он, окидывая взглядом Вадима, – Привет, формазон. Рад видеть, А ты, Валерка, чего стоишь? Присоединяйся! Я тебе бормотушечки налью. Не завязвал, поди, я думаю? – Он потрепал Вадимова холуя по плечу, когда тот сел на стул рядом.

Валерка ничего не ответил, продолжая делать насупленное лицо.

– Я отваливаю, – поднялся со своего места Яшкин сосед, видя, что в этой компании, которая решительно обложила Чашкина, он лишний, и стал натягивать пиджак на широкие плечи.

– Давай, Слон, – ответил Яшка. – Увидимся.

Слон ушёл. Вадим проводил его взглядом.

– Твой знакомый? – спросил он Чашкина. – Я у Валета его не видел.

– Скокарь молодой…

– Шикуешь? – усмехнувшись, спросил Вадим, глядя на тарелки с помидорами и ломтиками огурцов, щедро политыми сметаной, видно, по особому заказу. Спросил он это с заметной иронией.

– Где уж нам до шику, – скривил рот Яшка. – Хотя, впрочем, чегоэто я! – Он изрядно выпил и язык у него чесался. – На днях валежника одного шпотырнул. Добычлив был день. – Он сказал «добычлив», сделав ударение на первом слоге. – Интеллигент командировочный натрескался и прилёг вздремнуть в теньке в уголке заборчика… Взял я у него «дипломат», кольцо, пиджак, штаны стянул… Теперь на несколько дней хватит…

– Значит, не завязал ещё?

– Да это так, между делом, – махнул рукой Яшка.

– Кольцо-то кому залимонил – Валету?

– Кому ж как не ему. Ты краденное не берёшь.

Вадим ничего не ответил, барабаня пальцами по пластмассе столешницы.

Яшка сообразил быстро.

– Тащи стакан, краснухи налью, – подмигнул он Валерке и толкнул его ногой под столом. – Как, пахан разрешает?

У Валерки пересохло во рту, и он не стал себя упрашивать, тем более, что и «пахан» промолчал, выскочил из-за стола, чуть не опрокинув стул, и пошёл к стойке.

– По делу или так? – спросил Чашкин Вадима.

– По делу.

– Я так и понял. Ни с того, ни с чего и чирий не вскочит. Большое дело-то?

– Тебе хватит.

– Смотря, чтоделать.

– Мешает мне тут один…

– Ну-у.

– Ну-ну! Ты что – соображать перестал?

– Сообразил. Прикастрюлить нужно?

– Усёк наконец. – Вадим впился глазами в лицо Яшки.

– Кто он?

– Не дрейфь, жалеть, кроме жены, будет некому.

– Может, и баба не пожалеет, – проговорил Яшка, вспомнив, как ушла от него жена, когда он получил срок.

– Это не наша проблема, – сказал Вадим. – Так как?

– Со шмурами не связываюсь,

– Я знаю, что ты не возьмёшься.

– Я нет. Я никогда за мокруху не брался.

– Тогда подскажи. Я за этим и пришёл,,

– Подсказть можно. Однако дорого обойдётся тебе.

– Я не жмот.

– Напарник в курсе?

– Так, по мелочи. Хотел ему поручить, но кишка у него тонка.

– Правильно сделал. Заложит, если прижмут. Гастролёр лучше.

– Есть на примете? – Вадим бросил быстрый взгляд на Чашкина.

– Найду. Но сразу договоримся. Мне за посредничество пять кусков.

– Сбавь! Такую цену заломил…

– Да я что дурак крутить поганку за сто целковых! Ты ж куражный мужик. Что для тебя отвалить пять кусков! А потом, я попался на крюк. Очень башли нужны.

– Уговорил. – Вадим незаметно для Чашкина вздохнул. В другом случае он бы поторговаался, но здесь не стоит – Яшка может совсем отказаться, однако всё же с некоторой долей сожаления, что Чашкин заломил слишком высокую цену за посредничество, сказал:

– За что обдираешь? Бомжа найдёшь какого…

– Ни в коем разе. Большого доку. – Яшка плутовато посмотрел на собеседника.

Вернулся Валерка со стаканом. Яшка достал бутылку из сумки, налил красного портвейна.

– Ты трезвенник, тебе не наливаю, – взглянул он на Вадима.

– Правильно делаешь. Я за рулём.

Яшка и Валерка выпили. Валерка достал из кармана замусоленную карамель, оторвал слипшийся фантик, конфетку положил в рот.

– Богатый человек, – рассмеялся Яшка. – Ландирки с собой таскаешь, угощаешь бабцов? – Он проглотил ломтик огурца чуть ли не целиком, для порядку лишь хрястнув по нему раза три зубами.

– Так, когда свяжемся? – Вадим нарочно зевнул, прикрыв рот рукой. – Мне без оттяжки нужно…

– Завтра смотаюсь, договорюсь… Валерка, будь другом, сходи в ларёк, купи сигарет хороших, здесь одни термоядерные… – Яшка протянул Валерке десять рублей. – Не зря же я тебе стакан налил, а? – Он оглушительно захохотал, чем привлёк внимание посетителей кафе.

Валерка поиграл желваками, засопел, поняв, что от него хотят отделаться на несколько минут, чтобы поговорить с глазу на глаз, но ничего не сказал. Молча взяв деньги. пошёл к выходу.

– Сколько это будет стоить? – спросил Вадим, продолжая прерванный разговор.

– Свою цену я назвал, а его не знаю. Приведу. договоритесь. – Он ткнул вилку в мясистый помидор.

– После завтра можешь привести?

Яшка ответил не сразу. Он ещё зацепил на вилку салата и только, как прожевал, ответил:

– Давай через два дня. Я ж не знаю, какие у него обстоятельства. Может, он уже слинял куда. В любом случае я тебя буду через два дня ждать здесь, на этом месте, с ним или без него. А ты готовь алтушки.

– Лады, – ответил Вадим и потянулся довольный, что дело почти улажено.

– Я твоего отослал нарочно, – сказал Яшка. – Думаю, нечего ему много знать. А то закозлит если чего…

– Правильно сделал… Так он ничего, но… Сдуру хотел я ему это дело подкинуть.

– Не будь лапшой. Он самая настоящая шестёрка, на большее не способен. А мой амбал – верняк. Сделает в наилучшем виде – только плати.

Вернулся Валерка. Бросил на стол две пачки «Примы» и сдачу.

– Лучше не было, – грубо сказал он.

– Спасибо, друг, – снисходительно ответил Яшка, – Век не забуду.

– Ну, мы пошли, – вставая из-за стола, произнёс Вадим, – Остальное решим после.

– До встречи! – поднял руку ладонью вперёд Яшка. – Я тоже пойду. Размагнитился и хорошо.

В машине Вадим сказал Валерке:

– Всё, о чём я тебе сегодня говорил, и о встрече с Яшкой забудь! Понял? – Он упёр взгляд в Валерку.

– Понял, шеф. Будь спок, – ответил Валерка и облегчённо вздохнул: кажись, пронесло. Он будет выполнять разные поручения бугра, но только не такие, о которых они сегодня говорили.

10.

Через два дня Вадим пришёл на условленное место. В кафе ни Яшки, ни его приятеля не было. Он посмотрел на часы – всё тик в тик, как подобает деловым людям. А Яшка опаздывал. Вадиму не хотелось здесь долго светиться, мозолить людям глаза, но что было делать? Он сел за угловой столик и для приличия, чтобы не выделяться из числа посетителей, взял бутылку лимонада местной кондитерской фабрики и тарелку гуляша с вермишелью, вилку и стакан. Делал это медленно, стараясь потянуть время.

Только сейчас он сообразил, что более худшего места, чем это кафе, для совершения сделки подобрать трудно. Хотя народу и много, все мелькают, мельтешат, снуют, но всё равно тебя видят. Надо было собраться в тайном месте, где, чтоб никого. Впрочем, почему люди не могут случайно встретиться за столиком в кафе? «Моя мнительность» – решил Вадим и перестал об этом думать.

Погода стояла пасмурная, накрапывал дождь. Стёкла в кафе запотели, и ему не было видно, что происходит на улице. Но зато он не спускад глаз с входной двери.

Валерку на этот раз он с собой не взял. И два дня назад он тоже сглупил, поехав с ним к Яшке. Хорошо, тот поумнее оказался, два раза отсылал его с глаз подальше, и разговор получился без свидетелей. Подельник подельником, а всю истину ему знать нечего. Меньше знаешь – крепче спишь, вспомнил он расхожую фразу. Лишний свидетель – враг, мина замедленного действия. Всегда он осторожничал, а здесь лопухнулся.

Так размышляя, он просидел с четверь часа и уже подумывал – не смотаться ли ему отсюда, а то слишком подозрительно сидеть с остатками гуляша и никак их не осилить. В очередной раз задребезжала входная дверь, впуская новых посетителей. Вадим облегчённо вздохнул: вошёл Яшка с высоким мужчиной в парусиновой штормовке с наброшенным на голову капюшоном. Лицо было трудно разглядеть под ним, виден был только рот и подбородок. Болоньевая куртка Яшки и штормовка его приятеля были мокрыми – на улице шёл сильный дождь.

– Давно сидишь? – вместо приветствия спросил Яшка и, не дожидаясь ответа, шепнул приятелю: – Это тот, кто нам нужен. Тётя Дуся, – обратился он к протиравшей столы женщине, – принеси три стаканчика и чего-нибудь зажрать.

Тётя Дуся протёрла стол и, ни слова не говоря, принесла чисто вымытые стаканы и на подносе три порции горячих сосисок с капустным гарниром, овощной салат и хлеб.

«А в меню нет сосисок, – подумал Вадим. – Вот тебе и Яшка-сблочник – везде блат заимел».

Он не знал, что тётя Дуся была племянницей его матери.

– Сейчас перекусим и за дело, – ворковал Яшка, доставая из нагрудного кармана бутылку водки.

Вадим рассматривал Яшкиного приятеля. Тот откинул капюшон и молча брал с подноса тарелки и расставлял их на липком столе. Был он худощав, лысоват, на лице заметно выпирали скулы. Лет ему было не меньше сорока пяти. Вадим обратил внимание на длинные руки, костлявые, но сильные, с широкой пятёрнёй. Эти руки знали тяжёлую работу. «Вообще-то, – отметил Вадим, – вполне заурядное, ничем не запоминающееся лицо. – Тем лучше, – сказал он сам себе. – Таких сотни мелькают на улице».

Яшка сорвал с горлышка бутылки пробку, налил стаканы до половины, поднял свой.

– Со встречей, – провозгласил он и, не дожидаясь остальных, одним махом вылил водку в широко открытый рот.

– Во, стерва, – подумал Вадим. Одни ухватки чего стоят». Он был без машины и решил поддержать компанию. Поэтому, поморщившись, выпил, шумно выдохнул и подцепил на вилку ломтик огурца.

– Не привык к нашей отечественной, – усмехнулся Яшка, поглядев на Вадима. – Наверное, коньяки пьёшь?

– Бывает, – ответил Вадим.

Несколько минут все трое, уткнувшись в тарелки, усердно закусывали. Очистив тарелку с сосисками, Яшка ладонью вытер сальные губы, поковырял обломком спички в зубпах и, придвинувшись к Вадиму, тихо произнёс:

– Теперь к делу. Корешка моего, – он кивнул на человека в штормовке, – кликают Шплинтом. Маленькая есть такая загогулинка в болте, но очень важная. Он выполняет разные мелкие поручения по заказу. Дело своё делает и ложится на дно. Твою задачу он понял. За неё берётся. Нерешённый вопрос – бабки.

За всё время пребывания в кафе Шплинт не признёс ни слова. Сначала он молча пил, потом молча закусывал. Теперь молча переводил взгляд с одного соседа на другого.

– Так сколько? – вполголоса спросил Вадим, бращаясь к Шплинту.

Но тот молчал, будто воды в рот набрал.

– Он что у тебя – немой? – обернулся кооператор к Яшке.

– Нет, с языком. А цена повсеместная, в наших кругах известная, – нараспев проговорил Яшка. – Гони двадцать кусков и точка.

А ты что – адвокат? – сузил глаза Вадим. – Что за него говоришь, раз он с языком? – Негодование тошнотворным комом поднималось из глубины вадимовой души. Какая-то шушера будет перед ним ломаться, как тульский пряник. Молчаливый Шплинт был ему не по душе. Он не любил молчпаливых. Такие любую пакость могут сотворить. Хоть бы слово сказал. Сидит, как кукла. А потом подумал: «А что это я взвинчиваю себя. Это же падаль, отребье. Я что с ним торговаться буду!?»