Текст книги "Озеро призраков"

Автор книги: Юрий Любопытнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 40 страниц)

– Я уверен, что…

Афанасий не договорил и бросился в сени. Николай с Владимиром Константиновичем последовали за ним, но его нигде не было. Вдруг в чулане, отгороженном от террасы тесовой стеной, что-то загрохотало, видно, упало металлическое ведро или таз, и появился Афанасий, перемазанный клейкой паутиной и пылью, со сбившейся фуражкой, но с довольным лицом, держа за шиворот белобрысого молодого человека с перепуганным до смерти бледным лицом.

Глава семнадцатая. Узник кладовки

– Вот и преступник, – провозгласил Афанасий, выталкивая белобрысого парня на середину террасы.

Николай и Владимир Константинович с удивлением глядели на дрожащего молодого человека.

– Я не преступник, – жалобно проговорил узник кладовки, стараясь освободиться от цепкого прихвата «афганца». – Я ничего не сделал плохого.

– Разберёмся, – грозно сказал Афанасий, отпуская воротник парня.

Парень дрожал, глаза бегали, как у затравленного зверька и, глядя на него, нельзя было предположить, что незадолго до этого он убил человека.

Его привели в переднюю, где лежало тело «капитана» и посадили на стул. Николай встал у двери, отрезая незнакомцу путь к побегу, во все глаза глядя на неожиданно появившегося нового участника стремительно развивающихся событий.

Это был молодой человек лет около тридцати, с длинными светлыми волосами, выбритым лицом, в джинсовом давно носимом костюме, к которому на локтях и коленях прилипла паутина. Узкое, худощавое лицо было бледным, глаза испуганными.

– Я не убивал его, – ежесекундно повторял он и его руки от волнения не находили места на коленях. – Не убивал я….

– Кого это его? – сурово спросил Афанасий, нахмурив брови.

– «Костю-капитана», – пролепетал молодой человек, кивая на тело хозяина дома.

– А откуда ты знаешь, что он убит? – начал допрос с пристрастием Афанасий.

– Знаю, – чуть не плача повторил парень, взглянув на строгого Афанасия, камуфляжная форма которого придавала «афганцу» воинственный вид.

– Откуда?

– Знаю.

– А зачем тогда ты прятался в чулане? – продолжал спрашивать «афганец».

– Испугался.

– Кого?

– Вас, – выпалил парень. Губы у него затряслись, и он готов был расплакаться.

Николаю стало жаль парня, он сходил на кухню и принёс в кружке воды.

– На, выпей!

Парень облизнул сухие губы, дрожащей рукой взял кружку и одним махом осушил её.

– Успокойся, – сказал Николай, ставя кружку на стол. – Мы не бандиты.

– Расскажи нам, что знаешь, – смягчая тон, сказал парню Афанасий, присаживаясь на стул напротив. – Мы тебя слушаем.

– А вы не заодно с этими? – парень не подобрал подходящего слова.

Но дуровцы поняли.

– Мы не из них, – ответил Николай. – Не волнуйся. Мы зашли к «капитану» по его просьбе, но в живых не застали.

– Вы вчера с ним встречались?

– Встречались.

– Он говорил мне про каких-то экологов. Но сказал, что они не те, за кого себя выдают.

– Экологи – это мы. Он о нас говорил. Он назначил нам встречу сегодня на полигоне, но не пришёл. Поэтому мы приехали к нему домой.

– А чем вы докажете, что… вы те люди, за которых себя выдаете?

– А чем ты докажешь, что непричастен к убийству? – спросил Николай.

– Вы должны мне поверить…

– Смешной малый. И ты нам поверь. Какой резон нам тебя обманывать.

– Не знаю. – Парень вздохнул. – Вы вроде не похожи на тех жлобов, которых я… – Он запнулся.

– Договаривай, – попросил Афанасий. – Выкладывай, что знаешь.

– Хорошо. – Парень смахнул рукой капли пота со лба. – Когда я пришёл к Косте сегодня, двери в дом были нараспашку, словно их раскрыли нарочно или в спешке забыли закрыть. Я прошёл в террасу и уже хотел войти в эту комнату, как меня насторожил шум – у «капитана» кто-то был. Я хотел войти, но замешкался, что-то меня удержало. Одним глазом заглянул в дверь. Увидел мужчину высокого роста в длинном пальто, напоминающем балахон, в широкополой шляпе низко надвинутой на лоб, лицо до самых глаз обмотано белым шарфом, может, даже не шарфом, а бинтом, в аспидно-чёрных очках, руки в перчатках. Он был очень проворен. За всё время, что я наблюдал за ним, он не произнёс ни слова. Костя бегал от него по комнате, рвал какие-то бумаги. Человек настиг Костю, толкнул его на диван и ударил по лицу. Мне кажется, от этого удара Костя на миг потерял сознание. Мужчина взял бутылку со стола, разжал Косте зубы и стал вливать вино в рот. Костя закашлялся, замахал руками, вино полилось на рубашку.

– Изгой, – прохрипел он. – Не делай этого.

Мужчина молчал.

– Изгой, – отбивался «капитан», – вспомни, чему я тебя учил. Вспомни!

Но тот не слышал. Он схватил Костю двумя руками за горло, я слышал, как хрустнули позвонки, и бросил тело на диван, что-то ворча. Что именно, понять было нельзя. Это было ужасное зрелище. Я прирос к полу от страха, меня тошнило. Я бросился к выходу. Мужчина услышал шум и обернулся, но меня, к счастью, не заметил. Я юркнул в первую попавшуюся дверь. Это был чулан. Забился со страху в угол, накрылся старой одеждой. Мужчина распахнул дверь, поводил головой по сторонам и вернулся в комнату. Минуты через две я услышал звук настежь открываемой наружной двери и его удаляющиеся шаги. Превозмогая страх, я вылез из чулана и заглянул в окно. Верзила в шляпе шёл к калитке. В руке нёс металлический серебристого цвета чемоданчик наподобие таких, в которых носят секретные документы. С ним были ещё двое – толстый и длинный, как жердь, Не знаю, откуда они появились…

– Они стояли на крыльце, – произнёс Афанасий, – и ждали убийцу.

– А дальше? – спросил Лазутин.

– Дальше? Я подошёл к Косте и убедился, что он мёртв. Только я хотел уйти, как вновь услышал стук калитки, увидел вас и счёл за благо скрыться в чулане.

– Ты говоришь, «капитан» назвал верзилу Изгоем?

– Изгоем. Он два раза повторил это имя.

– Это не имя. Это кликуха.

– Мы имеем дело с законспирированной организацией, – убеждённо сказал Лазутин. – Вы помните, «капитан» вчера упоминал ещё имя Харона?

При упоминании имени Харона, парень вздрогнул.

– Похоже, что опять бандиты, – горько усмехнулся Николай… – Харон, Изгой…

– Вы полагаете, что это одна команда? – спросил парень, уняв волнение и оправившись от испуга.

– А ты как думаешь?

– Наверное, вы правы.

– Этот Изгой что-то искал в комнате. Всё разбросано.

– Искал, – подтвердил парень. – Но это было до меня. Он нашёл какие-то бумаги, но Костя выхватил их и разорвал на мелкие клочки. Это я видел.

– Ты не знаешь, что было в чемодане, который Изгой унёс с собой? – спросил Афанасий.

– Не знаю.

– И не знаешь – чей он? Костин или Изгоев.

– Думаю, что Костин.

– Почему?

– Я видел его прежде у Кости. Я с ним встречался раньше.

– Что же они искали у «капитана»? – проговорил Николай, подходя к книжному шкафу. – Собирал бутылки, а книги имел хорошие. Художественной литературы почти нет, – сказал он, доставая несколько книг. – Одни справочники и энциклопедии. Судя по ним, он интересовался необычными явлениями. Уфология, жизнь после смерти, парапсихология и… уженье рыбы.

– Командир, – послышался голос Владимира Константиновича. – Идите сюда! Смотрите, под диваном доска сдвинута.

Афанасий и Николай подошли к Лазутину. Поднялся и парень и тоже стал присматриваться к полу. Николай наклонился:

– Здесь, кажется, был тайник.

Парень хлопнул себя рукой по лбу.

– Вот балда, – воскликнул он. – Костя мне сказал: «Если что случится со мной, бумаги найдёшь под диваном».

– Он что – ожидал смерти? – осведомился Афанасий.

– Он говорил, что с ним всё может случиться.

Николай встал на колени и заглянул под диван.

– Точно тайник. Но он пустой. Видно, за его содержимом и приходил убийца.

Николай пошарил рукой в чёрной пустоте.

– Здесь кольцо. Отодвиньте диван.

Когда это было сделано, Николай приподнял вторую доску, открылся лаз в подвал.

– Я спущусь. Дайте, чем посветить.

– В чулане есть фонарь, – сказал парень.

Афанасий сходил в чулан и вернулся с электрическим фонарём.

Николай взял фонарь и скрылся в подполе.

– Ну что там? – крикнул ему Афанасий.

– Он здесь не картошку хранил…

– А что же?

– Здесь закуток… маленький…

– И что?

– Вижу компьютер.

– Фью, – присвистнул Афанасий.

– Им давно не пользовались. Позеленел весь. Ничего больше нет. Пусто!

– Смотри лучше!

– Да чего смотреть… Вру, нашёл. Вот… Сейчас.

Появился Николай, перемазанный паутиной, и подал жестяную коробку, завёрнутую в чёрную плёнку. – К переводу была прикреплена изоляционной лентой.

Они сорвали плёнку и открыли коробку. В ней лежала толстая записная книжка в серо-коричневом переплете, а на дне заклеенная трехдюймовая дискета.

– Это находка! – воскликнул Афанасий и открыл книжку: – Какие-то записи. Текст на машинке и от руки.

– Записи? – Владимир Константинович заглянул через плечо.

– Да вот… Машинописные листки в блокнот вложены. Здесь, – Афанасий развернул листки, – рассуждения на тему о загробной жизни, а… вот и об объекте, на котором Костя работал… Ценные записи. Они нам пригодятся,

– А чертежи там есть? – спросил парень.

– Чего нет, того нет, – ответил Афанасий. – А что должны быть чертежи?

– Костя говорил, что он оставил чертежи от каких-то разработок, очень важные.

– Они, видно, уплыли в чемоданчике, – сказал Николай, вылезая из подпола.

– Или валяются на полу, – добавил Лазутин.

– Надо сматываться, – проговорил Афанасий, закрывая коробку. – На досуге посмотрим. Чего у трупа ляли разводить…

– А что с телом делать? – спросил Лазутин.

– Из ближайшего автомата позвоним в милицию, – ответил Афанасий. – Кстати, вытрите кружку, за которую брались…

Они собирались покинуть дом, как вдруг парень, тронув Афанасия за рукав, испуганно сказал:

– Смотрите, сюда идут. – Он показал в окно.

Прижимаясь к забору, по узкой тропке к дому пробирались двое – впереди долговязый мужчина с голым угловатым черепом, за ним низкого роста толстяк с круглым упитанным лицом.

– Я их знаю, – упавшим голосом проговорил парень. – Они терроризировали вчера Костю.

– И они же сегодня были с Изгоем? – спросил Николай.

– Так точно, – ответил парень.

– Кто они? – спросил Афанасий.

Парень не успел ответить.

– Тихо, – поднял руку Афанасий. – Путь через дверь нам отрезан, – проговорил он, оценивая обстановку. – Через минуту они будут здесь. Остается одно – боковое окно.

Он открыл шпингалеты и толкнул створки рамы. Но они не открылись, перекошенные или густо закрашенные краской. А длинный и толстяк уже подошли к калитке. Афанасий ударил по раме ногой – она открылась. К счастью, двое у калитки не расслышали треска распахнутого окна.

– Вперёд, – скомандовал Афанасий. – Если что я прикрою.

Он пропустил вперёд друзей и парня, последним выбрался сам.

Согнувшись, они пробежали под окнами, выходившими на улицу и, убедившись, что толстяк с длинным вошли в дом, шмыгнули за калитку. Однако были замечены, потому что и верзила, и толстяк вскоре выбежали из дома, озираясь, обежали вокруг него и направились к калитке.

– К машине, – скомандовал Афанасий. – Парень, если тебе дорога жизнь, не отставай!

Но того не надо было упрашивать. Только они забрались в кабину, как увидели двоих. Они бежали к автостоянке, внимательно оглядывая окрестности.

Лазутин нервничал, и мотор не заводился.

– Не мандражируй, Константиныч, – утешал Лазутина Афанасий. – Здесь они нам ничего не сделают.

Наконец «Газель» тронулась с места. Преследователи её заметили. Верзила указал пальцем на «Газель». Они подбежали к стоявшему в тени синему «Саабу».

– Не тот ли это «Сааб» с приятелями «капитана», о котором говорили мужики со свалки. – Тот тоже был синий.

– Теперь мы видим, какие этот приятели, мать их в душу, – выругался Афанасий.

– А этот длинный – не Изгой? – спросил Николай парня. – Может, он свою рожу под шарфом прятал?

– Нет, я знаю их. Они приходили к Косте. Длинного Костя Жердяем называл.

Николай ещё что-то хотел спросить, но Лазутин перебил его.

– Командир, куда едем?

– В город, – ответил Афанасий. – Там легче затеряться.

– Нас четверо, – беспечно сказал Лазутин. – Чего они нам сделают?

– Морду начистят в лучшем случае, – ответил Афанасий. – Если убийство «капитана» дело их рук, свидетели, то есть мы, им ни к чему. Поэтому гони и не оглядывайся. Надо оторваться.

Машина помчалась в город. Мелькнула редкая берёзовая роща, строящийся новый красивый магазин.

– Они не отстают, – каждую минуту докладывал парень, сидевший с краю и смотревший в зеркало заднего вида. Могут и догнать, у них скорость выше нашей.

– Ещё бы, – ответил Афанасий. – Константиныч, сверни в следующий переулок и выезжай на параллельную улицу. Посмотрим, что предпримут наши преследователи.

Лазутин на большой скорости резко притормозил и юркнул в переулок.

– Они видели наш маневр, – сказал парень, продолжая наблюдать за «Саабом». – Не отстают. Едут, как привязанные.

– Зачем эти двое пришли в дом «капитана», если они из одной шайки? – задал вопрос Лазутин. – Им известно ведь, что Изгой сделал свое чёрное дело.

– Они пришли убедиться, как он выполнил задание, – предположил Афанасий.

– Что же они не убеждались, когда стояли на крыльце? – задал вопрос Николай. – Что-то другое заставило их вернуться.

– Наверное, Изгой киллер, а они заказчики, – проговорил парень, внимательно следя за синей машиной, которая не отставала от них.

– Ты прав, командир, свидетели им не нужны, – сказал Лазутин. – Нам надо делать ноги.

– Мы это уже делаем…

Лазутин выехал на соседнюю улицу. «Сааб» сделал то же самое.

– Пасёт нас, – определил Афанасий. – Это как дважды два – четыре. Притом, нагло. Дай-ка, Константиныч, я сяду за руль. Я в Ужах не в первый раз.

Они на ходу поменялись местами, и Афанасий стал беспорядочно на первый взгляд, петлять по городу. Но куда бы он ни выехал, сзади всегда маячил синий «Сааб».

– Вы так не оторвётесь от них, – неожиданно сказал узник чулана, прижатый к дверце кабины.

– У тебя есть предложение? – бросил на него быстрый взгляд Афанасий.

– Есть.

– Валяй, выкладывай!

– Знаете, где торговый центр?

– Кто же его не знает.

– Рядом контейнерная площадка для мусора, отгороженная бетонным забором. Там есть два выезда и за углом разобранного кирпичного здания – укромный уголок, за старой автостоянкой. Надо туда заехать и переждать.

– Попробуем. Другого выхода пока не вижу, – согласился Афанасий. – Думаешь, они туда не сунутся?

– Они наверняка проедут. Если судить по номерам машины, они не здешние и города, стало быть, не знают. А это место глухое. Если надо выпить втихаря после работы, там всегда водилы останавливаются. Попробуем. – Парень бросил взгляд на сосредоточенное лицо «афганца», ища у него поддержки сказанному.

– Рискнём.

– Мы ничего не теряем.

– Ровно ничего.

Афанасий повёл «Газель», куда указывал парень. «Сааб» неуклонно следовал за ними.

– Поднажмите на газ, – посоветовал парень. – Надо оторваться. Удобный случай. Вон треллер идёт. Заходите за него и резко направо. Они проморгают…

– А у тебя котелок варит, – одобрительно сказал Лазутин. – Наверно, фильмов заграничных насмотрелся.

– Теперь езжайте на площадку и дальше во двор, – не отреагировал парень на слова Лазутина.

– Там же тупик. Вон «кирпич» висит…

– Тупик. Только не для нас. Там за сломанным домом есть выезд…

– Поверим на слово, – пробормотал Афанасий и круто повернул баранку.

– Вон там за забором и переждём, – указал парень на высокую, но ветхую деревянную ограду. – Они не сунутся туда.

Они спрятались за тесовым забором, которым было огорожено место разобранного здания и стали наблюдать. Вскоре на контейнерную площадку въехал «Сааб» и остановился, не доезжая до «кирпича». Из машины вышел верзила. Сняв чёрные очки, огляделся. Не обнаружив объекта поисков, сел в машину рядом с водителем. «Сааб» развернулся и поехал обратно.

– Пронесло, – выдохнул Лазутин.

– Они проморгали, – радостно воскликнул парень и засмеялся. – Одурачили мы их.

– Спасибо за подсказку, – поблагодарил его Афанасий. – Без тебя мы бы ещё катались по городу. Мы не познакомились. Как тебя зовут?

– Павлом. Павел Белужьев.

– А меня Афанасием. – Он протянул парню руку. – А это мои друзья – Николай и Владимир Константинович.

– Куда дальше? – осведомился Лазутин, выпихивая Афанасия с водительского места.

– Переждём и к Тулякову, – ответил Афанасий, освобождая место за рулём. – Надо переждать. Нам хвоста за собой привозить не к чему.

Глава восемнадцатая. Собаки Харона

Выехав из укромного места и убедившись, что «Сааба» нигде не видно, поехали к Тулякову.

– Кем работаешь? – спросил Павла Воронин, который с первого момента появления из чулана парня не поверил, что тот мог совершить убийство «капитана».

Белужьев окончательно оправился от волнения и испуганно не вздрагивал при каждом шорохе.

– Я журналист.

– О-о, – протянул Николай. – Важная профессия.

– Я корреспондент городской газеты, – с напускным пафосом добавил Павел.

Никиту Тимофеевича познакомили с Павлом и рассказали о недавних событиях, стараясь не упустить ни малейшей подробности.

Они сидели в беседке в саду, спрятавшись от жаркого солнца. Ветер шевелил листву деревьев, над расцветшими одуванчиками порхали бабочки, кружились неуклюжие шмели.

Никита Тимофеевич достал очередную сигарету, прикурил, устремив взгляд в пространство.

– Детектив какой-то, – наконец произнёс он, освободившись от своих мыслей. – Так, говоришь, – обратился он к Павлу, – у тебя встреча с «капитаном» была заранее назначена?

Павел кивнул:

– Я работаю в газете «Верхнеужский вестник» в отделе криминальной хроники репортёром. Печатаем не только чистый криминал, но поднимаем и другие темы, с ним связанные: проституции, наркомании, бродяжничества.

– То есть пишите о нищих, бродягах, бомжах, проститутках? – уточнил Туляков.

– Верно. Довелось писать и о Косте.

– В каком качестве?

– Как о «санитаре» помоек. Чуть больше полугода назад мой приятель Витёк Калошин из этой же газеты собирал материал, как сжигаются на свалках бытовые отходы – тогда проектировалось в районе строительство завода по утилизации твёрдого бытового мусора. Правда, завод так и не построили… Так вот Витёк тогда и познакомил меня с Костей. Я пообщался с ним и накатал статью о том, кому живётся весело, вольготно на Руси. В общем рассказал о жизни деклассированного элемента, как раньше говорили. Написано было со слезой о бездомных, обманутых жизнью и властями, близкими и знакомыми, людях. Я поднял их на пьедестал – что не так они сами виноваты в том, что очутились на дне, как условия нашей жизни, наше общество, которое отвернулось от них. Статья особенного резонанса у читателей не получила, зато ко мне в редакцию под вечер завалился «капитан» и сильно отчехвостил меня, что я без его ведома опубликовал о нём статью. Ругал меня, на чём свет стоит, а потом сменил гнев на милость, и мы с ним даже бутылку водки на пустыре раздавили.

– А что ему не понравилось в статье? – спросил Никита Тимофеевич.

– Не сама статья и не её направление. Он был ужасно недоволен тем, что огласке была предана его фамилия, данные биографии и место его «работы».

– Скромный человек, – усмехнулся Лазутин.

– Не в этом дело, – не понял Павел. – Мне показалось, что он испугался. Испугался того, что о нём будут знать. Теперь только понятно, чего он боялся.

Павел облизал губы и продолжал:

– И вот вчера звонок в редакцию. – «Это ты, Павел?» – спросил голос. – «Он самый, – ответил я. – А с кем я говорю?» – «Это «Костя-капитан», надо встретиться». – «На предмет чего?» – спросил я. – «Не по телефону, – ответил Костя. – Дело серьёзное и срочное. Приходи сегодня на полигон, к пяти часам. Я буду ждать». И повесил трубку, не дав мне ни возразить, ни согласиться с его предложением.

– Ты часто встречался с Костей? – спросил Афанасий.

– Несколько раз, когда писал статью.

– Какое впечатление он на тебя производил? Нормального человека?

– Вполне нормального. Правда, были у него заскоки. Но мне кажется, он играл… Не такой он и помешанный, как его представляют…

– Или каким он хотел казаться. Так ведь? – спросил Афанасий, выжидательно глядя на Павла.

– Вполне возможно, – согласился Павел и продолжал: – Решил я пойти на свалку. Подумал тогда, может, раздобуду какой интересный материал, раз «капитан» самолично решил встретиться. Я не раз у Кости пытался выудить информацию, за что он погорел в армии, почему попал в психушку, но он как в рот воды набирал. Он вообще сторонился людей. А тут решил пообщаться с журналистом. Было мне от чего задуматься. Тем более, когда он звонил, голос у него был нервный, на пределе напряжения.

Павел передохнул, попросил у Никиты Тимофеевича сигарету, закурил и продолжал:

– Одним словом, пришёл я вчера в оговорённое время на свалку. На ней никого не было, ни души. Потом я увидел двух рабочих, здорово навеселе, оравших песни. Я подошёл к вагончику, постучался в дверь. «Капитан» ждал меня. Таким я его ещё не видел: лицо бледное, под глазами круги тёмные, словно он болел или всю ночь не спал.

– Или с большого бодуна, – ввернул слово Владимир Константинович, относившийся к «капитану» не в пример своим товарищам, как к законченному пропойце.

Но Павел не обратил на его слова никакого внимания.

– На столе, не мытом и грязном, – продолжал он, – была разостлана газета. На ней стояла начатая бутылка водки, открытая банка рыбных консервов в томатном соусе, лежала большая головка лука и полбатона белого хлеба. Рядом – жестяная кружка наполовину черная, видно, что в ней кипятили чай.

Он усадил меня на обшарпанный табурет и предложил выпить. Я отказался. Тогда он плеснул себе из бутылки в кружку водки и выпил. Закусывать не стал, вытерев губы рукавом.

– Ты один? – спросил он меня.

– Один.

– Иномарку «Сааб» поблизости не видел?

– Нет.

– Хорошо. – Он кивнул головой, встал и плотно прикрыл дверь.

– Слушай, – сказал он, присаживаясь снова к столу. – Внимательно слушай. Я, чудак, тебя не предупредил, надо было диктофон взять с собой.

– Он всегда со мной.

– Тогда порядок. Запиши всё, что я тебе буду говорить. Это очень важно.

– Я готов, – ответил я, доставая «панасоник» и проверяя его.

«Капитан» налил водки в кружку и начал:

– Ты готов? Подоплёку я рассказывать не буду. У меня есть записи дома, я тебе их отдам, а сейчас суть вот в чём: за мной охотятся.

Я удивлённо посмотрел на него. Он уловил мой взгляд и сказал:

– Да, да, охотятся, ты не ослышался. Если я откажусь сотрудничать с этими гадами, Харон меня прикончит.

– Что за Харон? – спросил я.

– Харон! Большой методист. Наверное, знаешь из истории Древнего мира, что в греческой мифологии под этим именем выступал перевозчик тел умерших через реку Стикс. И ныне живущий получил эту кличку. Это страшный человек. Я работал под его началом на одном из секретных объектов. Мы пытались воскрешать умерших людей, мертвецов, почему он и получил это прозвище. Он был главным «перевозчиком» биополя усопших из небытия в реальный мир. Там была большая команда высококлассных специалистов, и кое-что нам удалось сделать. Не всё, конечно, но многое. Мы были совсем недалеко от истины, когда трое из этой команды прозрели и взбунтовались и не захотели дальше проводить испытания, потому что поняли – они заведут слишком далеко.

– И ты был один из этих троих? – спросил я.

– Я был первый из них, – гордо ответил Костя. – Никакие вызовы на ковёр не дали для начальства желаемого результата. И нас списали, как говорят моряки, на берег, а попросту выгнали. Вскоре при невыясненных обстоятельствах погибает в автокатастрофе мой друг и напарник, второй мятежник был зарезан в пьяной драке, я был запрятан в дурдом. Как я предполагаю, врачи пытались стереть информацию, которой я обладал, чтобы я забыл, кто я и над чем мы работали, чтобы я, не дай Бог, не сумел донести её до публики. Они кололи меня изо дня в день какими-то препаратами. И они бы добились своего, но я сошёл с ума раньше времени и меня оставили в покое. Кто бы знал, скольких усилий мне это стоило, чтобы не сойти с ума и вправду…

– Что я говорил! – воскликнул Афанасий. – Конечно, «капитан» притворялся, он до последнего дня притворялся, что не в своём уме, как говорят, держал марку…

– Иначе он бы не выжил в этом житейском прессинге, – сказал Николай.

– Его бы попросту убрали, а так считали, что он полудурок, – добавил Афанасий.

– Продолжай, – обратился Туляков к Павлу. Он так увлечённо слушал рассказ журналиста, что забыл про сигарету, и пепел сваливался на пол беседки.

– У меня воинское звание капитан, – продолжал Костя, – но военную пенсию я не получаю. Меня вышвырнули на улицу без всякого содержания. Объект закрыли в начале перестройки и всё, казалось бы, устаканилось. Но нет! Оказывается, Харон все наши наработки, все исследования, плод многих умов, решил претворить в жизнь единолично, тем более, что мы были близки к цели и нам даже удалось воскресить одного из мертвецов. Харон тайком продолжал заниматься исследованиями. Кто ему помогает из наших, я не знаю. Но он не один. Такое одному не под силу. До полной победы ему осталось совсем немного. Он не хочет клонировать мертвеца, которого мы воскресили. Он хочет иметь их много, не похожих один на другого. И в этом ему нужен я. Скорее всего, не я лично, а мои наработки и мой генератор. Я был его правой рукой, и когда назрел вопрос о моем выдворении, я упёр, грубо говоря, один важный элемент, вернее, прибор, без которого все эти исследования гроша ломанного не стоят. Выборочный блок выбросил, а генератор держу у себя. Чертежи тоже взял, которые сам разрабатывал. Теперь Харон требует вернуть и то, и другое. Если не отдам, он или прикончит меня, или как раба заставит работать на него. Но я не отдам. Если он осуществит задуманное, мы получим такие разрушительные силы, перед которыми никто и ничто не устоит. Харон мечтает о Страшном суде. Мы можем поднять на ноги всех умерших за тысячелетия и поселить в их головах такие идеи, от которых будет тошно всем живущим.

Внезапно он побледнел, рука потянулась к кружке, – продолжал Павел. – Глаза моментально потухли. Я проследил за его взглядом, который он вперил в окно вагончика.

– Они достали меня, – скрежетнул он зубами. – Достали! Смотри, сюда идут двое. Оба подручные Харона. Его цепные псы. Спрячься, и сиди тише мыши. Не высовывайся, что бы ни происходило. Понял?

– Понял, – прошептал я с сильно забившимся сердцем, хотя и не знал, почему так испугали Костю два человека.

Он затолкал меня в маленький закуток, вонючий и сырой, где в кучу были свалены лопаты, ломы, кирки, прочий земляной инструмент, буквально засунул меня под лавку, а сверху забросал ветошью и рваной спецодеждой.

– Не шевелись, – предупредил он меня снова. – иначе костей не соберёшь… Больше бойся вот того… длинного.

Сначала от неосознанного страха, который напустил на меня Костя, я плохо соображал, а когда страх прошёл, любопытство взяло верх. Я разгрёб ветошь, чтобы дышать и видеть. Двери в кладовку не было, и я видел и слышал всё, что происходило в вагончике.

Двое, которых я увидел в окошке, через минуту бесцеремонно ввалились в вагончик. Шедший впереди, длинный, как оглобля, человек так ногой толкнул дверь, что она жалобно застонала, распахнувшись.

– Привет, «капитан», – сказал он, увидев Костю, сидевшего за столом. Вот ты где от нас прячешься!

– Никогда не думал прятаться, – ответил Костя, выпрямляясь и вполкорпуса поворачиваясь к вошедшим.

Поза у него была независимой, но по голосу я понял, что он здорово нервничает. Разговор у них начался без предисловий, и сердитый. Я сразу включил свой «панасоник».

Через щёлочку в прогоркшей ветоши я видел всех присутствующих, как на сцене. На стуле сидел Костя, напротив него стоял, боясь сесть на испачканное и лоснившееся от въевшегося жира раздолбанное кресло, подобранное на свалке, пухлый человечек ниже среднего роста, с круглым розовым лицом, с лысиной, которую обрамляли пушистые рыжеватые волосы. На нём был чёрный костюм с «искрой», купленный в приличном магазине, белая рубашка, галстук. Вид у него был вполне интеллигентный. Лицо ухоженное, чисто выбритое.

Второй – высокий, очень высокий человек, коломенская верста, стоял, прислонившись плечом к косяку двери. На нём были вельветовые брюки тёмно-синего сочного цвета с «пузырями» на коленях, широкий удлинённый серый пиджак в широкую полоску, рукава были закатаны на один оборот, и была видна белая подкладка. Руки длинные, сухие, с длинными пальцами, но не как у пианиста, худыми, а сильными, энергичными. Под пиджаком – футболка «под горло». Лицо узкое, аскетичное, с выпирающими скулами. Под хрящеватым носом топорщились подстриженные тонкой полоской усы с проседью. Кожа да кости, совершенный Кощей Бессмертный. Череп голый без единого волоска, вытянутый вверх, с большим лбом, начинающимся у темени. Брови белесоватые, глаза небольшие.

– По портрету, что ты нам нарисовал, фоторобот запросто можно точный сделать, – сказал Туляков, уважительно посмотрев на журналиста. Было видно, что ему понравился рассказ с подробностями.

– У меня глаз намётанный, – произнёс Павел, довольный, что его похвалили. Глаза его засияли, и он расправился, как цветок, политый в засуху.

– Ещё одна немаловажная деталь, – добавил он, видя всеобщее внимание к себе: – На ногах были ботинки ужасающего размера.

– А «панасоник» не подвёл? – спросил Лазутин, вспомнив свои неудачные съёмки призраков.

– Не подвёл. Жалко с собой кассеты нет, а то бы послушали…

– Надеюсь, послушаем в другой раз, – нетерпеливо махнул рукой Никита Тимофеевич. – Ты нам сейчас расскажи, о чём они говорили.

– Весьма об интересном, – отозвался журналист. – Я сначала не смог врубиться в их разговор, а когда понял о чём они толкуют, меня мороз продрал по коже, и я подумал, что вляпался в большую историю, и в то же время очень пожалел, что сижу в вонючем тряпье, а не гуляю по городу.

– Сенсационный материал раскопал? – с интересом спросил Николай.

– Не то слово. Если такое напечатать… Но после я не жилец.

– Неужели всё так страшно?

– Страшно? От тряпья несло прокисшим, оно пропиталось дымом, машинным маслом, я готов был каждую минуту чихнуть, и чтобы этого не случилось, изо всех сил сдерживался. Ещё я молил Бога, чтобы эти два страшных человека не обнаружили меня, не разворошили бы тряпьё, услышь подозрительный шорох. Тогда мне бы конец. Высокий, его толстяк назвал Жердяем, что-то вынюхивал своим ноздрястым носом и однажды подошёл к проёму в кладовку. Холодный пот выступил у меня на спине, и я закрыл глаза от страха… Когда открыл, Жердяй снова стоял у косяка. Я перевёл дыхание.

– А если без эмоций, – сказал Афанасий Павлу. – Ближе к делу. Что тебя испугало?

– Во-первых, толстяк был очень напорист. Таких наглых я ещё не видал. Он буквально как с ножом у горла пристал к Косте. Давил на него. Он говорил об исследованиях, которые не доведены до конца, и, чтобы довести их до завершения, Харону нужна помощь «капитана».