Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 36 страниц)

–Атен? – выслушав племянницу, Евсей перевел взгляд на брата.

–Если б дело было только в них! – поморщился, как от ноющей боли, хозяин каравана. – Пойдем! – и, не оставляя времени для расспросов, он зашагал прочь от повозки, не сомневаясь, что помощник последует за ним. Однако стоило Мати прикоснуться к пологу, как он остановился, не оглядываясь, будто у него глаза были на затылке, строго бросил дочери: – Оставайся на месте! – и прежде, чем Айя успела открыть рот, исчез из виду.

–Что же могло случиться, когда ничего произойти просто не могло? – пробормотала себе под нос богиня сновидений, легко соскользнув с повозки в снег.

–Ты куда? – остановил ее взволнованный голос Сати. – Отец ведь велел тебе оставаться...

–Вот ты и оставайся. А я все разузнаю и вернусь, – сказала она, хотя и так знала, что все в порядке, а потому терялась в догадках, что же так взволновало отца.

–Я с тобой! – та двинулась следом, но Айя оставила ее резким и твердым: "Нет! ", которое не допускало и мысли о возражениях, так что ее подруга, пожав плечами, вернулась на свое место в дальнем углу повозки. – Только ты не долго! – лишь попросила она. – А то мне как-то... Не по себе... Словно мои страхи уже начинают сбываться, ложась тенью на светлый лик дня...

–Глупости, – прервала ее небожительница, – вокруг лишь снега, сверкающие в лучах яркого солнца. И никаких теней! – и, недовольно хмурясь от того, что не может просто взять и перенестись в нужное место, вынужденная бежать, словно обычная смертная по снегу, Айя бросилась вслед за хозяевами каравана.

В любом случае, она успела вовремя, догнав караванщиков как раз в тот момент, когда они подходили к Лису. Держась чуть позади за спинами смертных, она вся ушла в слух.

–Атен, я... – начал помощник, но умолк, как-то нервно и одновременно беспомощно взмахнув руками. – Демоны и Губитель, я не знаю, как это произошло! Просто наваждение какое-то!

–Не поминай того, с кем не ищешь встречи, – хмуро глянув на него, проворчал хозяин каравана, в то время как его брат, переведя взгляд с одного собеседника на другого, спросил:

–Так что же, все-таки, случилось?

–Что ты обнаружил, проснувшись сегодня? – вопросом на вопрос ответил Атен.

–Ну-у, – раздумывая, протянул летописец, не зная, что сказать. Все его мысли были заняты Сати, надеждами, что, если сон будет милосерден к нему и не обманет надежд, в его жизни, наконец, произойдут перемены, о которых он давно мечтал. Однако не мог же он признаться, что он был слишком влюблен в свой сон, чтобы обращать внимание на явь! Евсей огляделся вокруг, пожал плечами, а затем, неожиданно для самого себя, спросил: – А когда караван успел остановиться?

–Вот мне тоже хотелось бы знать, – процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана, сверля Лиса хмурым взглядом, – а, главное, почему? С чего вдруг? Что...

"О-ох! – застонала Айя. – Еще и это! " – она должна была вспомнить об этом раньше! Ведь, когда все началось, караван шел по снегам пустыни, а не стоял на месте.

–Атен, я не знаю! Я сам не заметил как заснул!

–В дозоре?

–Это... Это было как навет! Я ничего не помню, и ...Конечно, я виноват, и наказание...

–Оно подождет, – резко оборвал его собеседник. – Что говорят дозорные?

Лис лишь беспомощно развел руками:

–Они тоже спали.

–Что? Все? – удивление в глазах летописца переросло все возможные пределы. – Атен, – он резко повернулся к брату, – это все не спроста! За этим действительно стоит кто-то из небожителей!

– И что теперь? – процедил сквозь стиснутые зубы хозяин каравана. – Что нам делать? Мы не можем тронуться в путь, пока не знаем, какие причины и силы остановили нас здесь, и не можем стоять безумцами посреди снегов!

–Нужно спросить...

–Если за этим стоят... – до слуха Айи долетали обрывки фраз, но она уже не слушала. Сорвавшись с места, Мати опрометью бросилась к повозке Шамаша.

Тот сидел у отдернутого полога, опираясь спиной о деревянный косяк. Его взгляд задумчиво скользил по синему небу, ища в свете дня отблеск заплутавшей звезды.

"Шамаш! – подбежав к нему, быстро заговорила богиня снегов. – Сейчас к тебе придут караванщики. Они будут спрашивать, почему караван остановился... Это я... Я совсем забыла..."

"Не беспокойся, малыш, я все устрою".

"Шамаш, я не хочу, чтобы ты врал из-за меня!"

"Я и не стану".

"Но как же тогда...."

"Я найду нужные слова, которые устроят всех".

"Мне пора исчезать: караванщики подходят. ...И, Шамаш, пожалуйста, сделай так, чтобы Лису и дозорным не досталось из-за моей ошибки! – ее широко открытые синие глаза были полны мольбы. – Они ведь не виноваты в том, что заснули! Это я, усыпив всех в один миг, в один же и разбудила...!" -и серой снежной мышкой она юркнула в сторону, не желая попадаться на глаза отцу.

–Доброго дня, – подойдя к повозке бога солнца, караванщики остановились в паре шагов от повелителя небес и замерли, в нерешительности переступая с ноги на ногу.

–Да, нынешний день обещает быть хорошим, – губы Шамаша тронула легкая улыбка, глаза лучились спокойствием, которое наполняло души спутников, словно солнечные лучи бескрайние небесные просторы.

Мужчины, переглянувшись, обменялись подбадривающими взглядами, какое-то время помолчали, словно сомневаясь, стоит ли вообще говорить о том, с чем пришли, но потом Атен все-таки сказал:

–Шамаш, прости, что мы беспокоим Тебя по пустякам, но... Скажи, почему караван остановился? Такова была Твоя воля, или...

–Нет, – качнул он головой, – но вам не о чем беспокоиться.

–И... И мы можем продолжать путь?

–Да. То, что должно было произойти, уже случилось.

Для Атена и Лиса этого было достаточно.

–А... – и только Евсей не был готов поставить на этом точку. Он был весь во власти любопытства, и, все же, несмотря на особые права, которые давало ему положение летописца, он не сразу решился спросить:

–Прости меня за дерзость, но... Почему так случилось, что мы остановились посреди снегов и даже не заметили этого?

–Благодаря Айи, – спокойно ответил Шамаш. Его улыбка стала шире, в то время как хозяин каравана, смущенно потупившись, пробормотал что вроде:

–Вот значит как... – ему менее всего хотелось вмешиваться в семейные дела небожителей. Даже люди не любят, когда кто-то сует нос в их личную жизнь, а уж боги – и подавно. Ничего не стоит случайным словом испортить отношения с покровителями, обрекая караван и его людей на вечные мучения. -Ну, тогда мы пойдем... – стремясь как-то сгладить ситуацию, неловкость которой заставила Атена вспотеть, он засуетился, закрутился на месте, то поднимая руки, то опуская их, никак не находя, куда бы их деть.

–А... Зачем Она остановила караван? – не сдержавшись, спросил летописец. – Она приходила?

–Евсей! – испуганно зашикал на брата хозяин каравана. – Ты что!

–Демоны при помощи бога сновидений наслали на нас кошмар. Айя же, узнав о проделках брата, решила восстановить справедливость, сменив его светлым сном. И тебе, – Шамаш заглянул в глаза Лиса, – не в чем себя винить. Не найдется ни одного существа, которое смогло бы побороть эти сны. Во всяком случае, я был в их власти также, как и вы... Дозорные не виноваты, – продолжал он, переведя взгляд на Атена, – в том, что уснули на посту.

–Конечно, – поспешно кивнул хозяин каравана. Он нервно дернул плечами. Ему страшно было даже представить себе, что бы случилось, не окажись поблизости госпожи Айи: слуги Губителя подобрались так близко к богу солнца, а его спутники были столь беспомощны и беспечны, что даже не заметили угрожавшей Ему опасности. По тому, как виновато сжался Лис, Атен понял: помощник подумал о том же. И только Евсея, судя по всему, занимали какие-то совершенно иные проблемы.

–Значит, тот сон, который мы запомнили, послан нам Ею? – спросил он.

–Да.

–А демонский сон... – летописец наморщил лоб, лихорадочно копаясь в своей памяти.

– Айя решила, будет лучше, если вы его забудете.

–Конечно, и все же...

–Спасибо, Шамаш. Мы, пожалуй, пойдем. Раз время снов прошло, пора отправляться в путь, – не дав Евсею договорить, хозяин каравана решительно потащил брата за собой.

–Но... – попытался возразить летописец, однако вынужден был замолчать, когда Атен с жаром зашептал ему на ухо:

–Сказано тебе: такова была воля госпожи Айи! У повелительницы же сновидений, несомненно, были причины желать, чтобы мы забыли придуманный Ее братом вкупе с демонами сон! Мало ли о каких ужасах он был! Может быть, помня его, мы бы все уже лишились рассудка. И вообще....

–Ладно, это понятно... Я просто подумал... Может, нынешние сны могли бы лечь в основу новой легенды...

–Нет! У тебя уже есть одна легенда о мире сновидений, – хмуро глядя на брата, отрезал Атен. – Этого вполне достаточно!

Караванщики скрылись из виду

"Шамаш, зачем ты рассказал им о демонском сне? – выйдя из-за повозки, к богу солнца подошла Айя. – Я, конечно, понимаю, во имя истины ты должен был..."

"Истина тут ни при чем. Я лишь хотел дать караванщикам понять, что они ничего не должны за свои сны".

"Должны? – она не понимающе глядела на него. – Кому? Мне, что ли? А почему они могли решить, что..."

"Они привыкли считать, что в мироздании ничего хорошее не дается бесплатно. Если, конечно, речь не идет о воздаянии".

"А теперь они будут думать, что сочиненный демонами кошмар был так ужасен, что потребовал самого светлого и радостного сна, чтобы соразмерить его мрак! "

"Пусть. Лучше видеть беду позади, чем искать ее впереди. ...Не беспокойся, малыш: их удовлетворил ответ, они успокоились. Все хорошо".

Однако она лишь тяжело вздохнула.

Осторожно взяв леденисто-огненными пальцами ее за подбородок, он приподнял голову Айи, заглянул ей в глаза:

"Ну, что ты? "

"Ничего у меня не получается! Хочу сделать все, как лучше, а выходит... – всхлипнув, она махнула рукой. – То напутаю, об этом забуду. А из-за меня ведь могли наказать невинных! "

"Все обошлось".

"Не благодаря мне! И вообще...Это все не правда... – она замотала головой, пряча нахлынувшие на глаза горькие слезы. – Не мое! Зачем обманывать себя, тебя? Я не Айя! И никогда не буду ей! Я... Я глупая испуганная девчонка, возомнившая себя невесть кем! "

"Ерунда!"

"Нет, не ерунда! Не ерунда! – она взмахнула руками, не в силах больше сдерживать рвавшихся наружу чувств. – И ты знаешь правду! Я – не Она! Я была рождена на этой земле! Была – рождена! Хозяин этого каравана – мой отец, и...– она вдруг замолчала с открытым ртом и широко распахнутыми от удивления глазами, заметив улыбку на его губах. – Ты... "– Мати не понимала, как он мог смеяться над ней в такой миг? Неужели она настолько ему безразлична?

"Айя... "

"Не называй меня так! Это не мое имя! У меня вообще нет имени! Ничего нет!"

"Успокойся, девочка, и вспомни... "

"Мне нечего вспоминать! Я и так все помню!"

"Судя по всему, нет".

"Из своей жизни – все! А Ее меня не касается! Она – не моя! "

"И, все-таки, вспомни. Почему повелительница снегов еще и богиня луны?

"Какая разница?" – она не понимала, о чем тут вообще говорить.

"И все же? "

"Ну... У всех богов есть свои символы. Священный зверь. Слово-знак. И небесное светило. У тебя – солнце, у твоей сестры, богини смерти – черная звезда мрака, восходящая во тьме и излучающая мрак, у другой сестры, госпожи Инанны – желтая утренняя звезда, у Губителя – красная звезда заката... А у госпожи Айи – луна".

"Айя избрала для себя луну, поскольку та лучше всего олицетворяла ее, рождающуюся, взрослеющую, увеличиваясь, и уменьшающуюся, стремясь родиться вновь".

"Что... – она нахмурилась, сведя острокрылые брови. – Что ты имеешь в виду? "

"Маленькая караванщица – не первое перерождение Айи".

"То есть... Как это? – Мати даже растерялась. Потом, немного придя в себя, хотела сказать: "Что за чушь!" или что-то в этом роде. Однако, заглянув в себя, она остановилась, задумалась, а потом и вовсе была вынуждена признать: – Все верно... – она вздохнула, потом повторила: – Все верно... Хотя, конечно, это происходило совсем не так часто, как с луной на небесах, за все вечности лишь несколько раз... Но это бывало и прежде, ты прав... Вот только... Откуда ты знаешь?" – это было ее тайной, которую она хранила даже от Ута. А Шамаш... Он ведь вообще пришел из другого мира!

"Мне рассказала Кигаль, – его улыбка стала шире. – Как и о многом другом".

"Ей не следовало этого делать, – Айя обиженно поджала губы. – Однако, – некоторое время спустя, хорошенько все обдумав, она поняла: – Кигаль поступила правильно... Она в какой уже раз помогает мне... Не знаю, почему... "

"Эрешкигаль совсем не такая, какой привыкли видеть ее люди, а, вслед за ними, и боги. Не жестокая, не бессердечная. ...Мы с ней действительно похожи как брат и сестра... Ну что, ты успокоилась?"

"Нет, – тяжело вздохнув, качнула головой девушка, а потом вдруг прижалась к нему, уткнувшись носом в плечо. – Мне так страшно, Шамаш! "

"Все будет хорошо", – он обнял ее, прижал к груди.

"Ох, не знаю... – ее голос был полон отчаяния. – Я хочу быть маленькой караванщицей, но то, о чем мечтаю всей душой, всем сердцем, она до сих пор считает невозможным для себя! Это дано только богине снегов. А на самом деле стать Айей... Я не готова к этому! У меня не получится! Я... Я совсем другая! Я такая слабая, робкая, наивная... Я не умею приказывать, мне проще подчиняться. Поэтому я и не хочу взрослеть! Очень удобно прятаться за спиной отца, позволив ему решать все за меня решать... "

"Айя... "

"Прежде все было иначе. А на этот раз... – прикусив губу, она мотнула головой, быстро провела ладонью по лицу, смахивая успевшие перелиться через разрезы век слезы. – Надо было сразу покинуть это тело, прежде чем оно успело подчинить себе ту часть моей сущности, которая бессмертна!"

"Выходит, – он улыбнулся, – эта малышка не так слаба, как ты думаешь. Она оказалась сильнее грозной богини".

"Может быть... Может быть... – Айя бы тоже, наверно, посмеялась над этим. Забавная ситуация... Если бы только это не касалось ее саму... – Ладно, – она приняла решение. Какое бы ни было, хоть какое-то, – будь что будет!" – она смирилась с случившемся. Что ей еще оставалось?

"Хочешь, я расскажу тебе, что будет дальше? " – спросил Шамаш.

Она сперва вскинулась, зажглась радостью, затем – вмиг погасла, так же внезапно. Конечно же, ей хотелось узнать о будущем. Но, в то же время, ей было так страшно, что она даже не пыталась сама отыскать ответ на этот вопрос, а ведь у нее был дар предвидения, может быть, не такой сильный, как у Шамаша, но достаточный, чтобы заглянуть в ближайшее будущее.

Наконец, она задумчиво кивнула:

"Да, расскажи... Только... – все же, в последний миг девушка, испугавшись узнать что-то, что ей могло не понравиться, передумала и, смущенно взглянув на бога солнца, попросила: – Пусть это будет история не о нас. Не о нашем караване. И пусть эта история начнется с грусти. А потом в ней родится надежда... Может быть, тогда мое настроение тоже изменится", – говоря это, она запрыгнула на край повозки, приготовившись слушать бога солнца как когда-то давно маленькой девочкой, которой он рассказывал сказки.

"Будь по-твоему... Устраивайся поудобнее", -он приобнял ее за плечи и тихим, шуршавшим, как ветер, как шаги, как ночная тишь голосом, оживлявшим образы, вдыхая в них жизнь, начал:

–Нетвердой походкой старого, смертельно уставшего человека старый жрец вошел в храм. С каждым днем, с каждым новым часом еще так недавно величественное и лучезарное строение становилось все мрачнее и холоднее. Оно ветшало и дряхлело на глазах, по мере того, как остывало в ледяном гробу снежной пустыни тело Хранителя.

Медленно, шаг за шагом из сердца уходила надежда, оставляя лишь скорбь и отчаяние.

Сколько людей побывало в этих залах со дня его смерти, и старых, и молодых... К Талисману приносили даже едва появившихся на свет младенцев, надеясь на чудо. Но магический камень оставлял без ответа все просьбы и мольбы. Казалось, все, о чем он мог думать – это о смерти, с которой придет конец и все, что останется от некогда цветущего оазиса – ледяной дворец посреди нескончаемой снежной пустыни.

Служитель опустил голову на грудь. В его глазах зажглись слезы. От торговцев-караванщиков он знал, как их много, этих навсегда исчезнувших городов. Часть их жителей – самые сильные и отчаянные пополнили ряды снежных разбойников, решив до последнего сражаться за каждый новый день жизни, однако при этом не надеясь когда-нибудь обрести новый дом. Некоторых – лучших мастеров и прекраснейших женщин – брали с собой, смилостивившись, торговцы, превращая в бесправных рабов. Остальных же ждала медленная мучительная смерть, кого-то – от ужаса и безысходности, кого-то – от холода и голода.

Жрец знал: если к концу лунного месяца не будет найден преемник, священный огонь погаснет. Потом похолодает. Завянут цветы, опадет листва с деревьев...ночью выпадет снег, перекрасив мир из зеленого цвета в белый, ляжет могильным покровом. Стены покроет иней, который постепенно превратиться в толстую ледяную корку. И уже на следующий день город умрет, вверяя людей в руки судьбы.

Но до последнего мига, последнего вздоха будет жить надежда. Слепая вера в чудо не позволит потерять рассудок и, обезумев, бросить еще хранящее былое тепло жилище, чтобы в страхе бежать в вечный холод бескрайней снежной пустыни, поглотившей еще один оазис жизни...

А время все шло и шло, неумолимо...

Тяжело вздохнув, старый жрец опустился на колени перед талисманом. Не отрывая взгляда от его черной округлой поверхности, он всматривался в слепой мрак,надеясь разглядеть в нем хоть какой-то знак. Старик зашептал:

–Я понимаю, что никто для тебя – незаметная снежинка на покрывале пустыни. И, все же, молю, ответь твоему верному слуге, вразуми, как отвратить твою смерть? Может быть, нужна жертва, может, кипящая людская кровь согреет твое замерзающее сердце? Мы готовы на все, лишь бы не пришел конец. Но прежде чем внести в эти стены чуждый им дух убийства, я должен знать, что не совершаю ошибки, что жертва поддержит тебя, а не оскорбит. Дай мне знак, священный камень, прошу тебя!

Талисман оставался черен и недвижим, он не отвергал дар жреца, но и не соглашался его принять. Казалось, будущее не заботило этот камень, проживший многие сотни, а, может быть, и тысячи лет. Однако не потому, что за века он устал и уже готов был вернуться в сладостное забытье небытия, дарованное ему от сотворения мира. В какой-то миг жрецу показалось, что от камня повеяло покоем, словно он, непостижимым образом видевший будущее, был уверен, что беда обойдет его город стороной, лишь напомнив о себе в страшном кошмаре, но не коснувшись стен холодными белыми пальцами.

Жрец низко склонился, коснувшись лбом запыленных камней пола. Его губы чуть слышно прошептали:

–Спасибо.

В тронном зале его ждала небольшая группка горожан, которым высокое положение позволяло входить в храм. Они не смели ни о чем спрашивать жреца, боясь услышать в ответ то, что убило бы последние надежды. Но все, что так мучило,так волновало, отражалось в их глазах, легло тенями на осунувшиеся,посеревшие лица.

–Мы должны надеяться, – тихо молвил служитель. – Еще не все потеряно.

Город и окрестности продолжали жить по-прежнему, заставляя себя не задумываться о будущем, а лишь наслаждаться каждым мигом жизни.

Догорал ало красный закат, превративший облака, плывущие по многоцветному небу в чудесные остров ярких всполохов. В домах зажгли лампы и хищное шипение огня смешалось с робким, настороженным разговором деревьев за окном.

Близился первый час ночи, время, когда открывались врата в ледяной мир смерти, и люди, особенно в последнее время, все чаще и чаще проводили его в самой светлой комнате за заклинаниями и молитвами, веря, что призраки и беды запутаются в паутине рифм. И чем слабее горел магический огонь талисмана, чем темнее становилась ночь, тем громче звучали слова молитв... "

–Знаешь, – губы девушки дрогнули, когда их коснулась своим крылом печальная улыбка, – мне в какой-то миг показалось, что этот город действительно существует. И мне стало его так жаль! Лишиться Хранителя... – она покачала головой, вздохнула: – Вот кому действительно плохо. И все равно, даже в отчаянии остается надежда на чудо. А я... Дура и эгоистка. У меня есть все, о чем можно только мечтать. Я просто не знаю, что делать со своим счастьем, – она всхлипнула, чувствуя, что слезы, набежавшие на глаза, готовы пролиться на белые покрова щек, потерла нос, заставляя себя успокоиться и, с наигранной веселостью, спросила: – Ну, и что было дальше? В город пришли три сказочных зверя, загадали три загадки и наделили того из горожан, который отгадал их, магическим даром?

–Это не сказка, малыш.

–Да... Вот только... – вздохнув, Айя качнула головой. – Если это жизнь... Откуда им ждать помощи? Во что верить? Что за оставшиеся дни родиться ребенок, которому будет дарована сила? Или что, придет караван, в котором... – и тут в ее глазах зажглось подозрение. – Ты хочешь сказать, что мы... – она ждала от него ответа, зная, что он вот-вот прозвучит, уже предчувствуя, каким он будет.

Но в последний миг...

–Шамаш, я хотел еще спросить... – над головой как гром среди ясного неба прозвучал голос хозяина каравана, вынырнувшего из-за повозки так внезапно, что Мати успела лишь испуганно пискнуть, вздрогнув всем телом. Внутри, под телесной оболочкой ее стихийная сущность заметалась, ища, куда бы спрятаться, в кого превратиться.

Что же до бога солнца, то он поднял взгляд на остановившегося в нескольких шагах хозяина каравана, словно спрашивая, что заставило его вернуться.

Но Атен был не в силах выговорить и слова. Когда он увидел дочь, сидевшую, прижавшись к богу солнца, словно невеста к жениху, он, не договорив фразы до конца, так и застыл на месте с открытым ртом и вытаращенными глазами.

–Что-то случилось? – спустя несколько долгих мгновений немой тишины, спросил караванщика повелитель небес.

–Н-нет, н-ничего, – неуверенно пробормотал тот, а затем, пронзив дочь строгим, даже сердитым взглядом, бросил ей: – Возвращайся в свою повозку!

–Папа, я... – в отчаянии и страхе залепетала та.

–Иди, я сказал! – прикрикнул на нее караванщик, заставив девушку задрожать еще сильнее. Ее глаза наполнились слезами.

"Айя..." – Шамаш перевел взгляд на богиню снегов.

"Но что я такого сделала!" – в ее душе все кричало.

"Ничего. Все в порядке, – на мгновение он сильнее прижал ее к себе, а потом быстро убрал руку. – Пора узнать, что происходит", – он медленно слез с повозки, сделал шаг по направлению к хозяину каравана, и замер между ним и его дочерью, словно заслоняя Мати собой от того, в ком в этот миг видел для нее угрозу.

–Торговец, что случилось?

–Прости меня, Шамаш, я не должен был допускать... Но... – безвольно опустив руки, он в отчаянии замотал головой: – Что я мог сделать, когда... Нет, я все понимаю. Это невозможно... Это было выше моих сил... – Атен обрывал фразы на середине, не решаясь ни одну из них довести до конца. Его взгляд, обращенный на бога солнца, молил понять все без слов.

Шамаш вздохнул, с сожалением взглянул на караванщика, затем бросил быстрый взгляд через плечо на сжавшуюся в насмерть перепуганный комочек девушку.

–Я собирался выбрать для этого разговора более спокойное время. Однако, видимо, будет лучше не откладывать его на потом. Атсинен, я прошу у тебя руки Альматейи.

За его спиной вскрикнула Мати, которая была поражена ничуть не меньше, чем обрадована, а уж рада она была... Нет, сказать просто "рада", значило ничего не сказать. Она была счастлива! У нее даже не было слов, чтобы передать свои чувства.

"Ой!" – и, все же, вдруг смутившись, она залилась краской. Конечно, Айя была целую вечность замужем за Утом. Но Ут – не Шамаш. А она – не только Айя. Для нее все было впервые.

–Шамаш... – и только Атен был в отчаянии. Он не мог сказать "нет" повелителю небес, это было просто невозможно, но... – Все, чего я хочу, это чуть-чуть счастья для моей малышки...!

–Но папа, я счастлива! – не выдержав, закричала Мати. Она уже не сидела в повозке, но стояла в снегу, такая одухотворенная, прекрасная...

–Да, дочка, да, – он сорвался с места, бросился к ней, прижал к груди и замер, боясь, что если отпустит хотя бы на мгновение, потеряет навсегда: – Я понимаю! Но... Но, дочка, Он ведь повелитель небес, и...

–Папа, папочка! – она смеялась, потому что, конечно же, знала это, но знала еще и другое, о чем уже была готова ему рассказать, лишь бы успокоить. Но отец не то что не хотел, не мог никого слушать.

–И госпожа Айя... Она великая богиня, могущественная... И очень ревнивая и мстительная. Она не простит...

–Папа! – ее смех стал громче. Право же, это так забавно: он пытался защитить ее от нее же самой!

–Дочка, ты не понимаешь...!

–Это ты не понимаешь!.

–Хватит! – резкий голос повелителя небес заставил их вздрогнуть. Караванщик ослабил на миг объятья, девушка, воспользовавшись его замешательством, выскользнула из его рук и бросилась к Шамашу, прижалась к нему, заглянула в глаза:

"Он такой смешной!"

"Он любит тебя, малыш. Беспокоится о тебе. И очень хочет, чтобы ты была счастлива".

"Шамаш..." – она задумалась.

"Что, малыш?"

"Ты... Ты можешь сделать так, чтобы... Ну, чтобы он успокоился? Объяснить, что мне ничего не угрожает. Но только... Ну, не выдавая моей тайны?"

"Конечно", – кивнул бог солнца.

–Шамаш, Ты... Мати... – чувствуя, что не в силах молчать, Атен заговорил вновь, пытаясь как-то объяснить небожителю... Как-нибудь... Не обидев Его. Не вызвав гнева... – Я... Для меня это великая честь, да что там честь – это... и не только для меня, для всего человеческого рода... Я даже не знаю, что сказать. Мне следовало бы пасть ниц перед Тобой и целовать снег у Твоих ног, благодаря за безграничную милость... Но... Ты же знаешь богиню снегов... – ну что караванщик мог Ему еще сказать, что сделать? Ему оставалось лишь смириться и надеяться, что Он сможет защитить девочку.

–Твоя дочь еще очень молода, – медленно, внимательно глядя в глаза караванщику, начал бог солнца, – и она не хочет взрослеть, мечтая чуть подольше побыть маленькой девочкой. Пусть пройдет какое-то время. Два года.

–Да... – прикусив губу, робко кивнул Атен. – Через два года караван вернется в тот город, из которого начал свой путь, в Эшгар. Круг замкнется... Это будет символично... – на самом деле он думал совсем о другом, мысленно заклиная госпожу Айю не держать зла на его дочь и, если та идет не своей дорогой, указать малышке нужный путь. Но не карать! Нет, нет, только не это! Ведь она ни в чем не виновата...!

Девушка услышала его молитву и ее губ коснулась теплая улыбка. Она поняла его, может быть – впервые за всю свою жизнь. По настоящему. Глубоко и искренне. На душе стало тихо и спокойно...

"Да, Шамаш, – ее глаза, устремленные на бога солнца, лучились, – пусть так и будет. Ты прав. И он успокоится. И я... повзрослею. Ты не думай, – вдруг испугавшись случайно забредшей к ней мысли, поспешно продолжала она, – я не отказываюсь от тебя, не бегу прочь, не отталкиваю! – ей почему-то показалось, что она, сама того не желая, случайно обидела его. – Я... Я люблю тебя больше жизни, больше вечности и мироздания! Пусть я по природе своей бессмертна, без тебя я умру быстрее, чем смертная, потерявшая возлюбленного! "

"Смахни скорей слезы. Ни к чему омрачать ими столь светлый миг. Конечно же, я все понимаю. А эти годы... Они промелькнут быстрее двух мгновений".

"Так ведь и должно было быть, да? Ты знал об этом, когда рассказывал о том городе? Это ведь был город отца, верно? И он будет спасен, потому что обряд соединения двух судеб самый радостный, самый светлый, и... И во время него можно попросить о чем угодно, зная, что любая просьба будет исполнена. А боги могут очень многое. Мы вернем жизнь в тот город, да? Чтобы разделить свое счастье с другими?"

"Да".

"И... И мечты остальных тоже исполнятся? Путь каравана придет к концу? Отец сможет закончить свою жизнь там, куда всегда так стремился вернуться?"

"Да. Все, кто захочет, останутся в Эшгаре".

"А остальные?"

"Кто-то пойдет искать свой город".

"Ну да, рожденные в снегах! Они ведь все маги! Сколько же новых городов появится скоро среди снегов! А мы, что будет с нами? Куда отправимся мы?"

"В будущее. Которого еще нет и потому никто, ни один предсказатель не сможет сказать, каким именно оно будет, но которое непременно наступит, едва мы окажемся в нем".

Конец сказки