Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

Но, к немалому удивлению горожан, страшные хищники вели себя смирнее домашних собак, ластясь к ногам караванщицы, словно та была их любимой хозяйкой.

И это зрелище было таким необычным, что горожане подумали даже о том, что тоже сходят с ума, словно это помешательство такое же заразное, как и снежное безумие.

–Ну... Мы пойдем, – заторопились они. – Только ты бы того... Поостереглась. Волки ведь...

–Да, спасибо! – она уже повернулась к зверям, смотревшим на нее своими умными рыжими глазами в ожидании того, что будет дальше. – Забирайтесь. И ничего не бойтесь. Я не дам вас в обиду, – она говорила с ними, уверенная, что волки ее не только слушали, но и понимали.

Серая пара запрыгнула в повозку, подождала, пока караванщица последует за ними, а затем, беззвучно ступая, забрались в дальний угол, где легли на старое одеяло и замерли, дожидаясь того, что будет дальше.

–Отдыхайте, – тепло улыбнулась им девушка, а затем вдруг отвернулась, чувствуя, что ей на глаза набежали слезы, сердце сжалось от боли. – Сейчас, – она заторопилась прочь, – я принесу воды, промою ваши раны...

"Не надо, – просвистела волчица. И – о чудо! Мати поняла ее! Так, словно боги наделили ее знанием языка зверей. – Мы сами", – они начали зализывать раны.

–Л-ладно, – пожала плечами Мати. – Тогда... Переждите здесь ночь, а утром отправимся в путь. Я... Я буду рядом, – она осторожно выбралась наружу, старательно задернула полог и села на самый краешек повозки. Опершись спиной о толстую оленью кожу, она откинула голову назад, устремив взгляд в небеса. Для нее перестали существовать и город, и караван, и гомон голосов, шум торговой площади...

Над миром царила ночь – теплая и ласковая. Воздух наполняли запахи множества цветов и веселое посвистывание птиц. Казалось, он являл собой одно из тех немногих мгновений жизни, которым нельзя не радоваться. И, все же, Мати совсем не чувствовала себя счастливой, скорее наоборот – ее грудь наполняли грусть и боль, чей горький солоноватый вкус стоял на губах.

Здесь, в городе, оно было мало похоже на беззащитное, открытое всем ветрам, и, в то же время, бесконечное и великое небо пустыни. И глаза звезд казались тусклее и их пение тише. Золотой диск луны мерцал, словно впитывая в себя силу и свет окружавшего город купола, купола, который вставал непреодолимой преградой между небом и землей.

Мати поморщилась. Ей было больно видеть, ощущать это, словно кто-то высокой стеной взял и отделил ее сердце от всего самого близкого и дорогого. И, все же, она никак не могла оторвать взгляд от круга луны с ее окруженной сизой дымкой башней замка Метелицы.

"Мама, – беззвучно прошептали ее губы. Она часто чувствовала себя страшно одинокой, словно во всем мире не было более никого. Но никогда прежде за этим чувством не скрывалось столько боли, сколько она ощутила в этот раз. И слезы сами наворачивались на глаза, зубы впивались в губу, словно только так можно было сдержать рыдания.-Мамочка, я стала так редко говорить с тобой! Ты не думай, это не потому, что теперь я тебя меньше люблю, все совсем не так! Просто... Просто я выросла. Мне все труднее верить в сказки, вдыхая жизнь в мир, придуманный мною когда-то. Но я помню о тебе, и всегда буду помнить... Мне так о многом хочется тебе рассказать...!"

...Дозорные доложили Атену о возвращении дочери, стоило той переступить черту торговой площади. Он вздохнул с облегчением.

–Слава богам, – сорвалось с губ и никто из окружавших его в этот момент не осмелился омрачить радость хозяина каравана напоминаниями о том, какие обстоятельства предшествовали исчезновению девушки. Конечно, потом придется вернуться к этому, и не раз, но ладно, единогласно решили все, не сегодня, не сейчас...

–Иди к ней, – проговорила Лина, глядя на старого друга с нескрываемым сочувствием.

–Да, давай, – поддержали ее другие караванщики.

–Уже иду, – того не нужно было уговаривать.

"Она должна быть у своей повозки", – он не сомневался в этом. Во всяком случае, так должно было быть, если она стала прежней.

Атен многое передумал, пока шел, но тотчас все позабыл, стоило ему увидеть сидевшую на краешке повозки, точно грустная птичка на ветке, девушку.

Караванщик заглянул в ее синие, как небо, глаза.

"Великие боги, – налетев внезапно, словно ледяной порыв ветра, мысль обожгла его сердце. – Как она стала похожа на мать! Те же черты лица, шелковистые пшеничные волосы... Только глаза другие – синие, как небо... И ведь не в кого... Видно, Метелицын подарок... Ох, Мати, Мати... И почему ты так быстро выросла!"

Дочь выглядела такой несчастной, одинокой, всеми покинутой, отверженной...

–Милая моя... – не спуская с нее полного боли взгляда мокрых от слез глаз, прошептал он.

–Отец, – девушка несмело взглянула на хозяина каравана, его покрывшееся глубокими морщинами лицо, наполовину скрытое густой бородой, в которой начала пробиваться седина, похожая на ледяные паутинки. – Почему люди взрослеют? Почему не остаются детьми?

–Ох, Мати, я был бы рад, если бы ты всегда была моей маленькой крошкой, наивной...

–Глупой, – горько усмехнулась она.

–Нет, именно наивной. Наивной и невинной... Потому что ребенок не может нести на себе печать вины. Ведь у него нет своей судьбы. А, значит, все, что происходит с ним – происходит не по его воле, и... – вдруг умолкнув, он прикусил губу, помолчал несколько мгновений, затем качнул головой.

"Нет, – решил он, – не нужно говорить с ней сейчас о случившемся. Она не вынесет этого... И мне лучше думать о другом".

Караванщик продолжал:

–Видишь ли, боги... Они хотят, чтобы мы изменялись, познавая все новые и новые грани жизни, новое счастье...ну, и горе, конечно, тоже...

–Но мне так не хочется взрослеть!

–Расставаться с детством тяжело, я знаю, тебе кажется, что ты теряешь все, прощаешься с самой собой... Но это ненадолго. Все пройдет.

–Если так случится, если я переживу свое детство, то всегда буду жалеть об этом!

–Но, дорогая моя, это ведь не причина изводить себя, убивая. Людям свойственно горевать о потерянном, даже не осознавая до конца, в чем причина этой грусти. А то, что ты найдешь в будущем, стоит всех потерь.

–Когда теряешь так много, думаешь, что совсем ничего не остается. И... И кажется, что я – это не я, меня уже нет, и... И лучше бы действительно не было...

–Милая...

–Не слушай меня, пап, я... Я сама не знаю, что говорю... – она тяжело вздохнула, поджала губы. На ее глаза набежали слезы. – Я даже не понимаю, что происходит.

–Дочка...

–Ну почему со мной все время что-то случается! Почему я не могу быть такой, как все!

–Не знаю... – он действительно не знал, что ей сказать. И самое ужасное заключалось в том, что он ничем не мог ей помочь. И он прошептал: – Прости своего старого отца, для которого время юности, оставшееся далеко позади, вспоминается как прекрасный безмятежный сон, лишенный проблем и забот. Может быть, если бы это было не так, я бы ждал чего-то... Предчувствовать трудности... И не допустил бы, чтобы все это переросло в большую беду.

Мати замотала головой, пряча катившиеся по щекам слезы, прикусила затрясшиеся губы, сжала пальцы в кулаки... А затем поспешно заговорила о другом:

–Пап, а когда ты был ребенком, ты хотел стать взрослым?

–Конечно. Я рано ощутил стремление к самостоятельности и всячески стремился заполучить право самому все решать. Мне хотелось иметь собственный дом, свое дело, свою семью, занять подобающее положение в обществе. Когда я был мальчишкой, стать взрослым было пределом всех моих мечтаний, мне казалось, что это словно по мановению руки Хранителя, разрешит все мои проблемы, даст мне все, что я хочу. Правда, я должен признаться, что теперь, оглядываясь назад, мне временами жалко, что я так торопился жить и порою так хочется вернуться назад, чтобы прожить жизнь сначала.

–Чтобы все сделать по-другому?

Он ответил не сразу, сперва, задумался, задавая этот вопрос душе, сердцу.

–Нет, – наконец, вздохнув, произнес он. – Пусть все остается таким, какое есть, мне бы просто хотелось заново пережить некоторые дни, – на его губы легла улыбка.

–Но зачем повторять ошибки, когда знаешь, к чему они приведут?

–Именно потому, что знаешь, – он повернулся к дочери. – Самая большая ошибка в моей жизни привела к изгнанию. Но если бы я остался в своем городе, то никогда бы не встретил твою маму, и ты бы не родилась. Может быть, моя жизнь и была бы легче.... Но за гранью оазиса остались бы не только невзгоды и трудности. Счастье тоже. Ведь оно ждало меня в снегах пустыни.

–А смерть мамы? Неужели если бы ты мог, не изменил бы это?

–На все воля богов, – вздохнув, проговорил Атен. Он не раз задавал себе этот вопрос, сначала он был уверен, что сделал бы все, чтобы спасти Власту, но потом, со временем, к нему на ум стали приходить странные мысли. Ему начало казаться, что ни к чему бы хорошему это не привело, ведь никто не способен прожить больше, чем ему отвели боги. Можно изменить мгновение, но не вечность, шаг, но не судьбу. И он перестал в фантазиях возвращаться в тот день, чтобы пусть не наяву, хотя бы в воображении спасти любимую, ибо за тем мгновением, которое было способно изменить существующий мир, не скрывалось ничего, кроме ужасной всепоглощающей пустоты.

–Пап, – голос Мати дрожал, глаза смотрели несчастно виноватым взглядом щенка, на которого рассердился хозяин, – что теперь со мной будет?

Он не стал отвечать, просто сел с ней рядом:

–Иди ко мне, – и когда девушка прижалась к нему, уткнулась заплаканным лицом в плечо, обнял: – Все будет в порядке.

–Но я столько всего натворила!

–Ты ни в чем не виновата. Не пришедшая испытание...

–Я уже достаточно взрослая, чтобы все понимать! – не дослушав его до конца, воскликнула Мати. – До испытания осталось совсем ничего, и...

–Даже если бы один день, – качнул головой караванщик, что было сил цепляясь за то единственное, что защищало его сердце от падения в бездну отчаяния, – то, что будет, то только будет. Этого еще нет!

–Пап, но из-за меня умерла Лика!

–Не думай об этом, милая, – теперь пришел его останавливать потом слов.

–Как я могу! Да даже если бы захотела, у меня ничего бы не получилось!

–Тогда... Тогда подумай вот о чем: не ты произносила слова заклинания.

–Папа, Ла ни в чем не виноват! – Мати поспешила встать на защиту друга. – Это я придумала заклинание, и...

–Ты не могла. Это все Губитель. Он вложил тебе в уста слова. Но ты... Ты даже Ему сопротивлялась. И поэтому заклинание не сработало. Дух пришел не на твой зов.

–Но, папа...! – она хотела сказать, что все не так, что на самом деле... Но Атен не дал ей:

–Послушай меня, послушай и пойми, наконец! Если бы ты вызвала духа, все было бы иначе! Тогда он исполнял бы твое желание, и с тобой заключал договор о плате! Почему же этого не случилось?

–Не знаю, – вздохнула девушка. Она до сих пор не могла этого понять.

–Зато я знаю. Ты тут ни при чем. Никто в караване не обвинит тебя в случившемся. И ты не должна себя винить!

–Но я ведь не только духа вызвала, но и демона! – чуть слышно прошептала она.

–Серый Джед – не демон, он полукровка!

–Ой, папа! Ты не знаешь всего! Был еще один, настоящий демон! – и она на одном дыхании рассказала ему все, что случилось в старом саду.

–Даже если так... – караванщик слушал ее, качая головой. – Творец заклинаний обладает великим даром, благословенным богами и людьми. Он может многих защитить...

–Но я чуть было не уничтожила всех! Я могла разрушить город!

–Однако ты этого не сделала!

–Потому что меня остановил Гор!

–Да, – кивнул Атен, – остановил. Но прежде он спровоцировал тебя.

–О чем это ты? – Мати отстранилась от отца, нахмурившись, заглянула в глаза. -Я не знаю всего. Только то, что удалось вытянуть из Ла. Хранитель прислал парня за тобой...

–Да, он хотел, чтобы я вызвала того духа, который унес Снежинку. Он пытался вернуть ее!

–Мати, Мати, – качнул головой хозяин каравана, – неужели ты так плохо его знаешь? Он сделает все, чтобы спасти живого, но никогда не станет оживлять мертвого, видя в этом зло.

–Но...

–Он понимал, что ты не захочешь вызывать духа, но вызовешь демона. И он хотел, чтобы это случилось не на торговой площади, где всегда шумная толпа, а где-то в дальнем пустынном углу, да еще и у него на глазах, давая ему возможность остановить врага рода людского..

–Я так виновата перед ним! Я так... – она замотала головой, чувствуя, что готова разрыдаться в голос. – Пап, как ты думаешь, я могу поговорить с ним? ...Он станет со мной говорить, после всего, что я...?

–Дочка, может быть, потом?

–Да, я понимаю, сейчас уже поздно, но...

–Давай поступим вот как. Ты попробуешь немного поспать...

–Я не смогу заснуть! Не сейчас!

–Но тебе нужно отдохнуть. Ну постарайся, дочка, пожалуйста! А я обещаю, что разбужу тебя, как только Гор вернется.

–Вернется? – сердце йокнуло у нее в груди. – Он ушел? Он пошел к ней, да, папа? – слезы вновь потекли у нее из глаз, но она не замечала их, не пробовала ни смахнуть, ни скрыть.

–К ней?

–К Хранительнице города.

Караванщик тяжело вздохнул, с нескрываемой болью во взгляде посмотрел на дочь, осторожно погладил ее по голове, успокаивая:

–Не беспокойся, дочка, он скоро вернется.

–А если нет? – и она, что было силы сжав губы, сдерживая стон, уткнулась головой в плечо отца.

"Вот и все, – в ее душе словно что-то оборвалось. Она знала, что рано или поздно это должно было случиться. Ведь иначе и быть не могло... Однако... Думая об этом мгновении прежде, она была уверена, что не переживет его. Сердце должно было разорваться от боли, дух покинуть тело, а душа... Но ничего этого не произошло. – Вот и все..."

–Ну, ну, успокойся. Он ненадолго ушел, всего на несколько часов. Такое и прежде бывало. Ты ведь понимаешь, Хранителям есть что обсудить, особенно...

–Особенно когда всякие там разные подбрасывают им темы для разговоров, одна страннее и удивительнее другой... – ей хотелось пошутить, однако шутка не получилась и вообще, стало только хуже. – Но не в каждом городе Хранительница... – прошептала девушка, а затем, отстранившись от отца, поспешно спрыгнула с края повозки. Девушка хотела было уйти прочь, но, вспомнив о своих гостях, вернулась: – Пап, ты знаешь ведь, о чем шепчутся чужаки...

–Нет.

–Знаешь, знаешь, просто притворяешься, что не знаешь, потому что не хочешь говорить со мной об этом.

–О чем, милая?

–Что Хранительница хочет сделать Гора своим мужем!

–Мати, да, до меня доходили разговоры, но я и не думал воспринимать их всерьез! Это же полная ерунда!

–Почему? Она – хозяйка города и может делать все, что захочет!

–Но он-то тоже наделенный даром! И никто не осмелится заставлять его сделать что-то против его воли!

–Если бы это был умирающий город...

–Тогда – дело другое. По закону в этом случае он должен был бы войти в храм.

–Может быть, есть и другие исключения.

–Нет!

–Пап, неужели никто не говорил тебе: "Вот, было бы неплохо остаться здесь. Город хороший. Люди славные. Конец дороги, конец опасностям и волнениям..."

–Караванщики – нет, – качнул головой отец, отметив про себя: "А ведь в чем-то девочка права – горожане подходили и не раз. И не только ко мне. И, наверное, сложись все иначе... Но не теперь. Не теперь!" – Дочка, ты же знаешь Гора. Он – бродяга, которого ничто не удержит на месте. Наверное, даже если бы какой-то город предложил каравану остаться и мы бы согласились – он все равно продолжил бы путь. Один.

–Да... – она кивнула, правда, без особой уверенности. Ей все время казалось, что нынешний случай – особенный.

–И еще. Гор – не игрушка в чужих руках. Он не позволит никому решать за себя. И... – губы караванщика тронула лукавая улыбка. – Несомненно, эти слухи дошли и до него. Поэтому он и пошел в храм. И если окажется, что за этими слухами стоит Хранительница – я ей не завидую! Мне доводилось видеть Гора в ярости.

–Он всегда такой спокойный... – Мати с сомнением взглянула на отца. Она и представить себе не могла Гора разозленным, метающим молнии...

–Да, его трудно вывести из себя. Но если уж кому это удастся... – Атен качнул головой. Улыбка на его губах стала шире и Мати показалось, что в ней проблеснуло что-то от злорадства, словно у отца была какая-то причина ненавидеть Хранительницу и желать ей если не зла, то неприятностей – уж точно.

–Папа, – она качнула головой, не одобряя это чувство, – она все-таки Хранительница....

И, потом, если на кого и должен быть сейчас зол Гор, так это нее. Она столько всего натворила! Не говоря уж о том, как вела себя с ним. А в довершение всего вызвала демона. Как ей только такое в голову могло прийти!

–Ложись спать, дочка, – услышала Мати негромкий голос отца.

–Да, я сейчас... – задумчиво кивнула она.

–Только, – когда ее рука уже потянулась к пологу, Атен остановил ее, – поспи сегодня в командной повозке, ладно?

–Но почему...

–Милая, дозорные сказали мне, что ты пришла не одна. Эти волки приграничья...

–Я не дам их в обиду! – тотчас вскинулась девушка. Ее глаза загорелись решимостью, голос зазвучал твердо и властно.

–Никто и не собирается причинять им зло. Я лишь хочу, чтобы они не представляли ни для кого угрозы. Я бы посадил их на цепь...

–Нет! Они не опасны!

–Они дикие звери, Мати. И никто не знает, что взбредет им в голову в следующий миг. Сейчас они могут лизать твою руку, а потом – взять и вцепиться тебе в горло.

–Они не сделают этого!

–Мати, я знаю, как страстно ты мечтала о зверьке. Помнишь, я даже купил тебе щенка... Как его звали? Шим?

–Я... Я не знаю! – она растерянно пожала плечами. "Разве у меня был когда-то щенок?"

–Не важно. Ведь он у нас пожил, всего-то месяц, а потом захворал да сдох, не привычный к жизни в снегах.. Может, болячку какую подцепил... Не важно. Я хочу, чтобы ты знала: я не сержусь на тебя. Я все понимаю. Звери – они могут быть такими трогательными, что просто невозможно пройти мимо. Но ты ведь не надеешься, что эта пара останется с тобой, когда мы покинем границу оазиса?

–Конечно, нет! Я не собираюсь водить их на веревке! Я отпущу их, едва они будут в безопасности, у себя дома. Но до тех пор... Папочка, можно они побудут у меня? Всего одну ночь! Ну... И завтрашний день.

–Можно.

–Я... Я поговорю с ними, попрошу, чтобы они не выходили из повозки...

–И ты думаешь, они тебя послушают?! Мати, но ты ведь уже не девочка, чтобы верить...

–Папа, они действительно меня понимают! Я знаю, чувствую! Ведь... Иначе они бы давно убежали!

–Волки – не столько умны, сколько хитры. Они всем своим нутром чуют – в городе их не ждет ничего, кроме камней и палок. В твоей повозке же они в безопасности. Думаю, они действительно не станут особенно рваться на волю. И, все же, я хочу принять кое-какие меры предосторожности. Ведь ты понимаешь: если они что-то натворят, то сделают только хуже себе.

–Понимаю... Но, папа, им так плохо... Не сажай их на цепь, пожалуйста! Можно... Можно ведь закрыть повозку, зашнуровать полог... Они тогда не смогут выбраться сами, и...

–Но они перепортят тебе все вещи! Порвут, испачкают...

–Ну и пусть.

Атен тяжело вздохнул, поднял на дочь взгляд и долго, не мигая, смотрел.

"Если для нее это так важно... – в конце концов, он не видел особого смысла возражать. Тем более, что: – И хорошо, что волки не будут никому мозолить глаза. А то мало ли что..."

–Ладно, – согласился он.

–Я принесу им воды и еды! – заторопилась Мати.

–Возьми у рабов плошку похуже... Вал! – окликнул он стоявшего невдалеке дозорного.

–Да, Атен? – быстро отозвался тот.

–Принеси кости и обрезки мяса.

–Для волков? – бровь караванщика чуть приподнялась.

–Да... Сытые волки – безопасные волки... Только... Дочка! – резко повернулся он к Мати. – Ты сегодня спишь в командной повозке, ясно?

–Но папа, я не могу оставить их одних!

–Все, я сказал!

Девушке ничего не оставалось, как, опустив голову, кивнуть. Впрочем, подумав, немного успокоилась она, эти две повозки стояли совсем рядом друг от друга, так что...

–Хорошо, папа.

–Вот и молодец, – караванщик одобрительно кивнул. – Дочка, ты не сердись на меня...

–Я и не сержусь.

–Но так действительно будет лучше.

–Я понимаю. Пап... – она хотела спросить...

–Что, милая?

–Да так, ничего, – Мати передумала. – Спокойной ночи.

–Спокойной ночи, доча.

Она, конечно, прекрасно понимала, что не заснет, однако...

"Может быть, все-таки удастся? Вот было бы хорошо хотя бы на какое-то время забыть обо всем, оказаться где-нибудь в другом месте... Где-нибудь посреди снегов пустыни... Или вообще в краю сказки... Или..."

Но прежде чем пойти спать, она взяла у рабов старую глиняную плошку, набрала воды и вернувшись к своей повозке как раз в тот момент, когда принесший мясо и кости Вал взялся рукой за полог.

–Можно я сама? – попросила девушка. – Они ко мне, кажется, уже привыкли, а ты чужой, и... Они могут испугаться...

Воин смотрел на нее с сомнением. С одной стороны, пускать девочку в повозку с волками... Но с другой, разве не она привела их сюда?

–Ладно, давай. Только не забирайся далеко. Оставь все с краю. И если что – отскакивай назад. Я буду наготове.

–Ага, – кивнула Мати, хотя и не понимала, что может случиться и зачем такая осторожность? Медленно, чтобы не нервировать волков резкими движениями, Мати приоткрыла полог, говоря:

–Это я. Я принесла вам мясо и воду... – она заглянула в черное чрево повозки и почти сразу же наткнулась на холодный взгляд двух пар горевших желтым светом глаз в ее глубине. В первый миг ей показалось, что в них было предупреждение: "Не приближайся!" Однако потом, по мере того, как усиливалось узнавание, опаска сменялась покоем. Мати даже показалось, что она услышала тихое скуление – голос волчицы: "Спасибо, дочь огня, спасибо за все, что ты делаешь для нас. Мы в вечном долгу перед тобой..."

–Вы... Вы не будете против, если я оставлю вас одних? Я буду рядом и если что... Но не в этой повозке. Такова воля моего отца. Я не могу ослушаться.

"Мы понимаем..."

Мати не видела волков в темноте, но могла поклясться, что они наклонили головы, словно в кивке.

–И... Еще. Утро уже скоро... В общем, не могли бы вы некоторое время посидеть в повозке, не покидая ее? Пожалуйста.

"Ладно".

–И слава богам, – облегченно вздохнула она, обрадованная, что ее так быстро поняли. -Спокойной ночи, – выбравшись из повозки, она задернула полог.

–Отойди-ка, – осторожно отстранил его дозорный, а затем, исполняя приказ хозяина каравана, старательно зашнуровал края полога, закрывая повозку. – Вот и все. Теперь сами они не выберутся. И нам не придется беспокоиться о том, что вокруг будут бродить волки.

–Они не опасны!

–Опасны, не опасны, – поморщившись, проворчал воин, – поди разбери, – он повернулся, чтобы вернуться на свой пост. Мати же еще несколько мгновений стояла, сжавшись от этих слов так, словно ее хлестнули плетью.

"Неужели теперь так будет всегда? – полными ужаса глазами она глядела вслед удалявшемуся караванщику. – Все будут видеть во мне только Творца заклинаний – вечную угрозу всеобщему спокойствию? -она плохо представляла себе, как жить, когда тебя боятся? – Воистину, лучше уж ненависть, презрение, что угодно, только не страх! Тем более, что..."

Тем более, что она сама себя боялась. Может быть, даже сильнее, чем все вокруг.

"А что если я случайно придумаю какой-нибудь опасный заговор? А потом, разозлюсь, не смогу сдержаться, и... Что тогда? Нет, – она мотнула головой, – если караван останется в городе, я завтра же пойду к жрице, расскажу ей все и попрошу совета. Если она скажет, что меня можно обучить, что я смогу стать служительницей и с этим даром, что так я буду полезна богам, то хорошо... Но если окажется, что меня некому учить, если дар принесет только вред, кем бы я ни была – торговкой, купеческой дочкой или служительницей – тогда я откажусь от него!"

Глава 9

Солнце уже склонилось к горизонту, когда Гор добрался до храма. Стражи молча расступились, пропуская его, расхаживавшие по ближайшей к вратам зале служители, втянув головы в плечи, поспешно исчезли. Однако он оставался один не долго. Чуть слышно скрипнула дверь и к гостю шаркающей походкой старого, утомленного долгими годами жизни человека вышла служительница.

–Здравствуй, жрица, – приветствуя ее, он наклонил голову в знак уважения.

Губ старухи коснулась добрая улыбка.

–Долгих лет, маг, – чувствовалось, что эти обычные слова произносились искренне, пожелание шло от души.

–Я могу поговорить с Хранительницей?

–Конечно. Только... К сожалению, сейчас она занята. Но если хочешь, подожди ее здесь, – старуха сделала едва заметный знак стражам, и те поспешно принесли высокое, мягкое кресло с массивными обитыми тканью спинкой и подлокотниками. Дождавшись, когда воины поставят его возле Хранителя каравана, она повела рукой, приглашая: – Присаживайся.

–Если ты тоже сядешь.

–Хорошо, – она кивнула ожидавшим ее приказов слугам, – принесите мне стул... Скажи, – продолжала старуха, тяжело опускаясь на деревянный треножник с жесткой резной спинкой, – тайна твоей силы открылась когда ты был уже достаточно взрослым?

–Нет, – качнул он головой, а затем спросил, не столько из любопытства, сколько вежливости. – Почему ты так решила?

–Ты воспитан в обычаях, свойственных простым людям, не магам. Это уважение к старшим... Прости меня за то, что пытаюсь судить о наделенных даром, но... Мне довелось пережить двух Хранителей. Дамир – третья.

–Мне всегда казалось, что быть Хранителем – значит, нести обязанности, а не наслаждаться какими-то особыми свободами.

–Власть порой развращает. И моей душе радостно слышать, что ты – то редкое исключение, которое еще иногда встречается, – она вздохнула, качнула головой, затем улыбнулась: – Надеюсь, ты останешься таким и в будущем, – затем взгляд старухи упал на руку мага. – Что с тобой? Это не праздный вопрос, маг. Прежде чем стать жрицей я была травницей и могу помочь...

–Не надо, спасибо, – качнул головой Гор, отказываясь от помощи, однако стараясь сделать это так, чтобы не обидеть старую женщину. – Я просто обморозил руку. Ничего страшного.

–Обморозил? Маг? – ее удивление не имело границ. – Ты что, ловил за хвост снежного духа?

–Да, – кивнул он так, словно это было его обычным занятием.

У старухи же глаза полезли на лоб.

–Однако... – пробормотала она. А потом, задумавшись, начала понимать: – Это тот демон, который неведомым образом попал в город?

–Неведомым?! – хлестанул их по слуху недовольный возглас. По залу быстрой бесшумной походкой шла Дамир. Ее движения были резки, глаза сверкали. – Для кого-то, может быть, и неведомым! Но не для тебя, – она ткнула пальцем в сторону мага, который при ее появлении поднялся со своего кресла, наклонил голову в знак приветствия и замер. -Ну что молчишь! – зло крикнула хозяйка города. – Я тебя спрашиваю!

–Прости, женщина, – спокойно проговорил он, – но я не расслышал вопроса в твоих словах.

–Ты что, издеваешься надо мной?!

–Нет.

–Как же, нет!

–Дамир, Дамир, – поспешила к ней навстречу жрица. – Милая, ну что ты, что на тебя вдруг нашло? Что ты набросилась на нашего гостя? Ведь ничего не случилось...

–Не случилось?! По городу разгуливает демон – и это, по твоему, ничего?!

–Он покинул пределы оазиса. Ты можешь не беспокоиться об этом, – проговорил маг.

–Ты изгнал его... – кивнула головой жрица. Она начала понимать. – Твоя рука... Теперь ясно. Для обряда нужно иметь волос демона. Если хочешь действовать наверняка.

–Я ничего не понимаю! – всплеснула руками Дамир. На ее глаза были готовы навернуться слезы и она стала разжигать свою ярость, чтобы скрыть за ней обиду и боль.

–Сейчас, сейчас, – заторопилась старая женщина, – я объясню...

–Не нужны мне твои объяснения! – оттолкнула ее Дамир.

–Не следует так говорить с той, которая старше и мудрее тебя, – нахмурился маг.

–Да кто ты такой, чтобы учить меня жить! – взвилась Дамир. – Я – хозяйка этого города! Я храню его от бед, а ты привел в него того, кто чуть было все не разрушил! Из-за тебя в мой сказочный город проник Заклинатель демонов!

Жрица испуганно вскрикнула, прикрыв ладонью рот.

–Но дорогая моя, – немного справившись со своим страхом, прошептала она, – с чего ты взяла...

–Да потому что в священных границах оазиса никогда не рождалось подобных чудовищ! Только снега пустыни могли принести этого зверя!

–Дамир, Заклинатели демонов – не просто избранные богами, отмеченные Их знаком! Они – Творцы заклинаний, наполовину боги, Их самые преданные и верные слуги...

–Если не встают на путь Губителя! А этот...

–Ты не знаешь наверняка...

–Да мне не надо ничего знать! У меня есть глаза! И я все вижу! Кому еще могло прийти в голову вызвать демона в сердце оазиса! И то, – она резко повернулась к магу, – что ты прогнал это исчадие бездны из города, не снимает с тебя ответственности!

–Однако демон ведь не причинил никому никакого вреда? – негромко проговорил Гор, задумчиво глядя на Хранительницу

–Зачем спрашиваешь, если и сам знаешь! – презрительно скривилась Дамир. – Вместо того, чтобы сразу прийти сюда, предупредить, ходил ведь, высматривал!

–Ты осуждаешь меня за то, что я пытался оградить жителей твоего города от беды?

–Я? Осуждаю? – она фыркнула. – Да какое мне до тебя дело! Как, впрочем, и тебе до нас... Ты хотя бы представляешь, как испугались люди, встретившие на своем пути демона!

–Я надеялся, что они не поймут...

–Ну конечно! Как будто ты не знаешь, как велики глаза у страха! Да вместо одного демона все видели множество! И даже самого Губителя, скакавшего на призрачном коне! Ты не представляешь, сколько мне пришлось потратить сил, чтобы их успокоить, внушить, что ничего не произошло, заставить забыть об увиденном, и вообще... – она умолкла, затем, нахмурившись, взглянула на мага. – Единственное, что дало мне силы пережить все это – злость! И мысль о том, что виновный будет наказан! Итак, – переведя дыхание, заставив голос звучать как можно тверже, задала она тот вопрос, к которому вела весь этот разговор. – Назови мне имя Заклинателя демонов! Он должен быть выдан на суд города!

–Если тебе так хочется кого-то наказать – наказывай меня, – пожал плечами Гор.

–Но ведь это не ты вызвал демона!

–Почему ты так в этом уверена?

–Да потому что! – огрызнулась женщина. – Просто ты покрываешь кого-то! Прекрати немедленно! И не смей мне говорить, что это ты вынудил его вызвать демона!

–Но это правда.

–И ты думаешь, что я в это поверю?! – она даже рассмеялась. – За дуру меня принимаешь?!

–Нет, – качнул головой маг, – однако ведешь ты себя не как умный человек.

–Не умный?! – возмущенно вскричала Дамир. – Это теперь так называется?! Да как ты смеешь! – подняв сжатые в кулак руки, словно замахиваясь для удара, она стала надвигаться на чужака и кто знает, чем бы все это закончилось, если бы жрица не встала у нее на пути.