Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Раз и навсегда установив для себя, что она – рабыня, а Мати – хозяйка, та ни за что не хотела переступать эту грань, будто была создана, жила лишь для такой судьбы, не мысля, не мечтая ни о чем ином. И что бы Мати ни делала, что б ни говорила, ничего не могло изменить ее, поколебать в этой вере. В конце концов, девушка оставила все попытки, решив принимать собаку такой, какой та была.

Что же до самой Мати, то, позволив зверьку остаться рядом с собой, она старалась сделать все, чтобы не привязываться к нему, убеждая себя, что однажды Рашми исчезнет так же внезапно и неизвестно куда, как и появилась.

Однако, сердцу ведь не прикажешь. Особенно когда ему так хочется хоть кого-нибудь любить, хоть о ком-то заботиться...

Глава 15

Солнце катилось от одного края горизонта к другому. Дни сменялись ночами с их задумчивом скольжением луны.

Мати, памятуя о том, как много времени упустила, забыв, что за его движением, как и бегом оленя, нужно внимательно следить, пыталась считать дни. Но уже очень скоро она поймала себя на том, что совершенно не помнит, к какому числу нужно прибавлять единицу и вынуждена была начать считать с начала. Однако очень скоро сбылась вновь.

"Ну ладно! – нахмурившись, зло сверкнула она глазами. – Я придумаю, как справиться с этой нелепой забывчивостью!"

Каждый вечер она стала приносить из сада по одному желтому листку, которые аккуратно складывала на перила у парадного входа во дворец. Но когда, очередной раз сбившись, она решила сосчитать свои напоминалки, то прямо у нее на глазах налетел порыв ветра и смел с мраморных камней все, что на них было: и нанесенную им же хвою, и собранную хозяйкой острова листву.

В следующий раз, наученная горьким опытом, она собирала камешки. И снова, стоило напоминалкам понадобиться, как от них не осталось и следа, словно камни провалились сквозь землю. Но Мати не сдавалась. Она решила попробовать сажать цветы, но то семена не прорастали, то смешивались с дикими. В общем, все выглядело так, будто кто-то упрямо не желал позволять хозяйке острова следить за ходом времени. Перепробовав все с одним и тем же результатом, она, в конце концов, сдалась, махнув на все рукой. Да и, если подумать, время... Знаем мы, как быстро оно бежит, или не знаем, от этого его бег ведь не станет медленнее, верно? К тому же, неведение не напрасно называется святым. Оно облегчает жизнь, уменьшая число забот почти на половину. В общем, Мати решила жить так же, как до встречи со своим отражением. И порой у нее это даже получалось.

А время шло и шло. Одни цветы отгорали, словно свечи, но ни мгновения над землей не было темноты, когда вместо них загорались другие... С одних деревьев опадала листва, в то время как другие только-только покрывались салатовым пухом, так что, сад всегда выглядел молодым и живым. А что до отражения... Если встречаться с ним часто, а лучше – каждый день, то оно не так уж сильно меняется...

Единственно, к кому время было безжалостно, так это Рашми. Когда Мати впервые встретила ее, собака была совсем молодой. Веселая, игривая, она не знала устали. Потом сделалась спокойнее, стала больше спать, в глазах появилась задумчивая поволока. Ее рыжая шерсть начала седеть, сперва – на мордочке, вокруг носа, потом – за ушками. Она больше не лоснилась, полнясь блеском, стала тусклой и ломкой. Изменился и нрав, Рашми стала нервной, раздражительной и ворчливой. Конечно, с хозяйкой она не смела вести себя непочтительно, не говоря уже о том, чтобы зарычать на нее, но... В общем, это была уже не та милая малышка... Наконец, пришел день, когда движения собаки стали неуверенны, нетверды, лапы начали нервно дрожать, морда заострилась, пожелтевшие зубы сточились, а некоторые и вовсе выпали. В общем, Рашми состарилась. И это означало... Это означало, что со времени их встречи прошло не меньше шести лет, а то и все десять!

"Но такого просто не может быть! – для Мати это был невероятно огромный срок. – Почти половина моей жизни в снегах пустыни! Нет, лучше не думать об этом! Не думать, не замечать... И..." – она сделала вид, что все в порядке, что ничего не случилось.

Однажды Рашми исчезла. Мати знала – собака убежала умирать. Подобные ей всегда так поступали, не желая расстраивать хозяев своей смертью, но продолжала упрямо убеждала себя:

"Ей просто надоело со мной. И все. Ну и пусть. Она свободна. И может поступать, как ей заблагорассудится", – и, все-таки, слезы почему-то все чаще стали касаться ее щек, делаясь из раза в раз все горче и горячей.

С каждым новым днем Мати становилось все грустнее и грустнее. И, странное дело, ее все сильнее тянуло к морю. Она сопротивлялась, упрямилась, упиралась, отказываясь слышать его зов. Но как-то вечером... Она и сама не заметила, как ноги принесли ее в лунную беседку. Мати села на верхнюю ступеньку, подтянула к груди колени и замерла.

Где-то далеко внизу бурлило море, гоня к каменистому берегу одну за другой горбатые волны. Солнце скатилось к горизонту, туда, где подернутое лиловой дымкой небо нависло над морем, растерявшим всю яркость своих красок. В этот миг оно одновременно казалось черным и белым. Только оба эти цвета были какие-то ущербные. Черный – скорее даже серый, с зеленоватым, болотным налетом, белый – какой-то старый потрескавшийся и подернутый желтизной.

Что же касается самого солнца, то оно с каждым новым мигом делалось все более кроваво-алым, накаляясь, чтобы затем, потеряв правильную форму, начать растекаться, каплей соскальзывая к морским водам у горизонта.

Мати замерла, затаив дыхание, не смея моргнуть и пропустить решающий миг откровения.

"Вот, сейчас!" – ее сердце, только что бившееся с бешеной скоростью, дернулось раз – и остановилось, боясь разбить чудесное заклинание закатного мгновения.

Солнце медленно осело, опускаясь на горизонтную нить, замерло на несколько мгновений, словно пробуя на прочность водный полог, а потом морская гладь прогнулась под ним и солнце начало погружаться в воду, медленно, ни на миг не прекращая своих превращений. В какой-то миг Мати показалось, что она видит шатер каравана, горевший изнутри так, словно он был лампой, полной до краев огненной водой. А потом этот шатер стал уходить все дальше и дальше за горизонт. Погружавшееся в воду солнце сделалось тусклым, лишаясь последних своих лучей. Должно быть, в миг соприкосновения двух стихий – огненной и водяной – оно уже достаточно остыло, и потому в воздух не поднялся столб пара, море не забурлило, а солнце не погасло, горя красным светом до последнего мгновения, когда...

Один удар сердца, еще один, глубокий вздох: – Ох! – и все, солнце исчезло за горизонтом, не оставив на воде и следа, лишь в начавших стремительно темнеть небесах, на том месте, где совсем недавно висел огненный шар, замерла лиловая дымка, но спустя всего несколько мгновений и она развеялась, исчезнув без следа...

"Все..." – беззвучно прошептали потрескавшиеся губы. Мати вдруг стало так грустно, что захотелось плакать.

"Когда солнце закатывается за край снежной пустыни, – думала она, – то уходит в подземный край госпожи Кигаль, чтобы освещать день земли благих душ. А, скрываясь за краем моря, куда оно держит свой путь? В подводный мир? Но нет ни одной легенды, в которой рассказывалось бы... А, – она махнула рукой. – Какая разница! Ведь Шамаш – бог солнца, но не само солнце. Он сам определяет свой путь и не следует за светилом. Легенды говорят... Когда солнце покидает землю, Шамаш уходит в лунные владения Своей божественной супруги, госпожи Айи..." – и ее глаза, сами собой поднялись к небесам, взгляд остановился на огромном диске луны, которая, пройдя мимо белоснежного дворца, по пальмовой аллее прошествовала к беседке, чтобы замереть над ней, словно не зная, куда идти дальше – вниз, на берег моря, или в уже начавший погружаться в ночную темноту парк.

А между тем на небесах загорелись звезды. Сначала – несколько неярких, никак не желавших складываться в узор созвездий, больше походивших на пригоршню зерен, которые кто-то небрежной рукой разбросал по черному полотну. Однако по мере того, как шло время, звезд становилось больше, они набирались сил, разгораясь все ярче и ярче, после чего сложились в причудливый узор созвездий. Дракон и лебедь, олень и желтый волк, повозка и шатер, и, конечно же, пересекавший все небо с востока на запад караванный путь, служивший для странников снегов ночью таким же верным ориентиром, каким днем был солнечный диск. Но Мати не видела звезды, только луну.

–Какая же она красивая! – зачарованно глядя на нее, прошептала хозяйка острова. – Настоящая богиня! Моя богиня!

А потом... В какой-то миг усталые глаза опустились вниз. И она с удивлением заметила на море дорожку, не такую яркую, как солнечная, и, все же...

"Странно... – Мати была удивлена. Она никогда прежде ее не видела. И не только ее, отражения луны и звезд тоже. В озере – сколько угодно, а в море – нет. – Почему? Не понятно... И почему теперь все изменилось?"

И вообще... Было в этой лунной дорожке что-то... Необъяснимое, нереальное, чудесное, что притягивало внимание и не отпускало.

Словно во власти заклятия Мати стала медленно спускаться вниз. И даже когда ее глаза не видели света луны, он отражался в них.

Опомнилась она только на берегу, возле самой кромки моря.

–Что я делаю? – пробормотала хозяйка острова. – Давно не повторяла собственных ошибок? Солнечная дорога уже раз заманила меня прямо в объятия подводных духов, а я снова спешу к ним в гости? – она, нахмурившись, прикусила губу.

Мати не была уверена, но...

"А что если дело именно в этом? Каждому свой путь. Так было всегда. Солнечная дорога – для Шамаша, его последователей, посвященных и слуг. Лунная – для госпожи Айи и тех, кто избрал Ее своей богиней. Может быть... Может быть, я и не повелительница снегов... Конечно, не повелительница снегов, ведь Она – вечно молодая и вообще все это только сны... Сны и мечты... И я не Ее дочь... И не Ее посвященная... Она сама сказала, что это не так... Но, в любом случае, что бы там ни было, Она – моя богиня. И..." – Мати была готова шагнуть вперед. Если что и удерживало ее на месте, то не страх. Тут было другое...

Хозяйка острова оглянулась назад. Несколько мгновений она молча смотрела на почерневшую во власти ночи гору, уходившую в самые небеса. Глаза не видели ни лестницы, ни беседки, ни белоснежного дворца. Ведь, сколь бы ни был ярок лунный свет, у него не хватало сил власти развеять ночной мрак, который здесь, вдали от снегов пустыни, казался особенно густ и черен. Но Мати и было совсем необязательно все это видеть, когда она и так знала: все там, ничего не изменилось. Остров остался таким же, как и во свете солнца. Разве что в этот миг он казался чуть больше, чем обычно, тих, задумчив, погружен в мысли и сны, а еще грустен. Почему? Уж не из-за того ли, что почувствовал близость расставания прежде, чем Мати допустила даже саму мысль о чем-то подобном. Конечно, ему не хотелось оставаться одному. В конце концов, он жил только для своей хозяйки. У него не было другой цели, иного пути...

Мати не знала, что ей делать. Разум убеждал забыть о надеждах и мечтах, не связанных с этим краем, вернуться в его покой, такой далекий всем потерям и разочарованиям. Всем, за исключением одной.

"Здесь ничего не происходит, ничего не изменяется, – думала она, удивляясь самой себе, ведь еще несколько мгновений назад ей казалось, что нет ничего противнее, ужаснее, беспощаднее и ненавистнее перемен. И вот теперь... Неужели она в самом деле именно о них и мечтала? – Сколько я здесь живу? Пять лет? Десять? Пятнадцать? Много. Эти морщины вокруг глаз... И руки стали совсем другими... И я уже видела седину в волосах... Что ждет меня? Старость. Пусть тихая, спокойная, почти незаметная, но такая ужасно пустая! Все, что я могу вспоминать, что я вижу в своих снах, произошло давным-давно, еще тогда, когда я была девчонкой. С тех же пор, как я здесь, не произошло ничего, достойного воспоминаний. Когда придет пора умирать, я буду не готова к этому мигу. Потому что мне будет нечего оставить и ничего взять с собой. Жизнь и так кажется прожитой зря, – она горько усмехнулась: – Я готова завидовать всем, даже самым незаметным и незначительным среди детей огня. Они богаче меня. Они любили и были любимы, мечтали при луне о семье и обрели ее в свете дня. Они слышали первый вскрик своего ребенка, видели его умильное личико, чистые глазки... Первое слово, первый шаг, первая мечта... Как неимоверно много всего я упустила, безвозвратно потеряла! – ей стало страшно, больно так, что захотелось кричать. Но, что бы там ни было, в ее душе, сердце все еще жила надежда: – Не знаю, ждет ли меня все это на конце лунной дороги, есть ли там вообще что-нибудь, но... Все равно что, хотя бы что-нибудь. Последний миг, который можно было бы вспоминать в вечном сне, последняя мечта, пусть даже – разочарование. Пусть. Главное, чтобы это было!"

И Мати, не раздумывая больше, боясь только одного: что лунная дорога, не дождавшись ее, исчезнет, унося с собой прощальную надежду, шагнула вперед.

Она не стала зажмуривать глаза, наоборот, широко распахнула их, стремясь увидеть все, что будет с ней происходить, не пропустить даже самой незначительной мелочи. В душе возник какой-то азарт, как бывает в игре.

"Великие боги! – глаза Мати заблестели, когда она поняла, почувствовала, что ее ноги встали на морскую гладь так, словно та была покрыта толстым слоем льда, достаточно прочного, чтобы выдержать поступь смертной. – Госпожа Айя, спасибо Тебе! – она была готова плакать и смеяться. – Это... Это чудо!" – несколько мгновений она ни о чем не думала, забыв обо всем на свете, лишь наслаждаясь этим удивительным легким скольжением по пологу черного моря, ощущая себя в окружении звезд в самом сердце мироздания, вдали от всех на свете земель, всех на свете границ. И такой свободной, сказочно свободной от всего на свете, образов и слов, вопросов и ответом, мыслей и фантазий... Словно ее уже и не было вовсе. Были только черно-звездные просторы мироздания. Куда ни бросишь взгляд, и позади, и впереди.

Звездная чернота поглощала без остатка. В какой-то миг не осталось ничего, кроме нее. И стало некуда идти, не к чему стремиться, не о чем мечтать. Все уже исполнилось, свершилось, закончилось и осталось где-то неимоверно далеко, так далеко, что об этом не сохранилось даже воспоминаний...

И, все-таки, в этом мире совершенства был один изъян. Мати просто не могла не заметить его, а, заметив, тотчас осознала себя нечто отличным от всего вокруг.

"Но где же луна?" – удивленно расширились ее глаза, в то время как губы разочаровано поджались. Ей не нужен был мир, в котором не было луны.

И тот, кто создал словно специально для нее все это великолепие, прочел ее мысли. Луна вернулась на свое место на небосклоне. Казалось бы, демоны – а то, что именно они завлекли ее в край звездной пустоты, Мати больше не сомневалась – все исправили. Но на самом деле они совершили ошибку, которой выдали себя.

"Ну конечно! – горько усмехнулась она. – Все последнее время мои желания исполнялись слишком быстро для того, чтобы это было правдой! А я ничего не видела, не понимала, веря в свой сказочный остров сильнее, чем в богов! – разочарование было столь велико, что слезы покатились по щекам. – Он был слишком прекрасен, чтобы существовать на самом деле. А, значит, это все лишь мираж. Мираж, которому я отдала столько лет, всю свою жизнь! Просто так! Но... – она всхлипнула, потом прикусила губу. – Мне было там хорошо. А впереди... – Мати нервно дернула плечами. Она не знала, что ее ждало, но что ничего хорошего – в этом она не сомневалась. И, все-таки, караванщица заставила себя собраться, выпрямиться, откинув голову назад. – Что бы там ни было, того уж нет!" – Мати должна была оставить прошлое позади. Это было было трудно, больно... Однако легче, чем пытаться заглянуть вперед, и, все же, она заставила себя поднять голову.

Луна исчезла, словно на самом деле ее и не было никогда. Звезды погасли. Все погрузилось в беспроглядный мрак, который был совершенно пустым, и от этой пустоты веяло жутким, всепоглощающим, замораживающим страхом.

–Папочка... – прошептала караванщица, чувствуя, что дрожит всем своим телом.

Не понимая, что делает, она в страхе бросилась бежать. Не важно куда, главное – подальше от этого жуткого места. Но как можно убежать из мира, если он – единственное, что есть?

Ее отчаяние все росло и росло, пока, в какой-то миг, достигнув предела, не оборвалось пустотой – еще более страшной, чем та, которая была снаружи. Безразличие – так ее звали.

Мати остановилась, постояла несколько мгновений.

–Ну и пусть, – бормотала она, как в бреду, – мне все равно. Что будет – то будет. А если не будет ничего – тем лучше. Пусть...

–Эй, демоны Курунфа, где же вы! – крикнула Мати, но даже эхо не ответило ей. – Вы что, не собираетесь забирать меня? – и вновь тишина. – Этот вечный путь без цели и есть моя кара? Да ответьте, Губитель вас побери! – не сдержавшись, швырнула она в пустоту, а затем, смутившись, покраснела, чуть не прошептав: "Простите...", но в последний миг решила, что это ни к чему. Ведь, в сущности, для демонов ее слова должны были прозвучать не ругательством, а ... пожеланием, что ли. Мати криво усмехнулась. Она даже не могла оскорбить их.

Но ненависть придала ей сил, ярость разожгла в душе огонь, который, вместо того, чтобы еще сильнее затуманить разум, наоборот, вернул ему способность мыслить. Она даже вспомнила... Не все – кое что. Однако этого оказалось достаточно, чтобы понять:

"Черный цвет храма был полон смеха. Смех – их имя, их заклинание", – и караванщица начала смеяться, сначала – натянуто, через силу, затем – чуть искреннее, пока, наконец, ее смех не перерос в безудержный хохот. И на сердце сразу стало легче, и душа освободилась от оков страха.

Вернувшиеся при первых звуках ее смеха на свое место на небесах звезды каплями горячего воска потекли вниз по краю небесной свечи. Моргнув, словно от удивления и в нерешительности, не зная, что ей делать дальше, растворилась в тишине луна. А потом и мрак начал сползать к черной дороге, словно она единственная из всего вокруг, существовала на самом деле.

Несколько мгновений – и Мати уже стояла в центре единственного зала черного храма. Вокруг нее витали духи, окружившие пришелицу плотным кольцом, не позволяя ей не то что сделать шаг в сторону с того места, того камня, на котором она стояла, но даже бросить взгляд за пределы призрачного круга.

Потом две тени, похожие на остальные как снежинки одной метели, отделились от сонма себе подобных, чтобы приблизиться к Мати.

"Ты звала нас? – на беззвучном языке, чьи слова звучали прямо в голове Мати, словно являясь частью ее собственных мыслей, заговорил один из демонов Курунфа. – Мы здесь".

–Это я пришла к вам, а не вы ко мне, – нахмурившись, она опустила голову.

"Мы давно ждали тебя. Мы звали..."

–Но я не демон и не дух, чтобы являться на зов! – еще мгновение назад она была совершенно спокойна, но теперь в ней начало просыпаться нервозность беспокойства.

"Так или иначе, ты здесь, а не где-то еще. И, значит, ты готова загадать желание".

–Ну да... – она помнила... Шамаш предостерегал ее... Но, что бы там ни было, какие бы сны ей ни снились, она не видела ничего страшного в исполнении желания.

"Только попроси – и все исполнится! "

–Да... – и, все же, Мати медлила.

"Не бойся, – будь у теней лица, они бы расплылись в приторно слащавых улыбках, – нам не нужны ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Живи, как хочешь и где хочешь. Хотя бы на острове..."

–Тот остров – не более чем мираж, – качнула она головой. И хотя ее душа все еще продолжала тосковать по прекрасному краю зеленых гор и синего моря, она уже не мечтала вернуться туда.

"Вся людская жизнь – только мираж", – философски проговорила одна из теней.

"Еще совсем недавно сей факт нисколько не мешал тебе быть счастливой", – с долей упрека заметила вторая.

–Да, я чувствовала себя счастливой, – соглашаясь, кивнула Мати. Но потом добавила: – Однако только потому, что была во власти святого неведения.

"Нет ничего проще! – в один голос воскликнули демоны. Казалось, их очень обрадовало это последнее замечание гостьи, так, словно оно полностью укладывалось в их план. – Мы поможем тебе забыла обо всем! Только пожелай!"

–Я и так уже слишком о многом забыла. Из-за вашего Курунфа... – болезненно поморщившись, покачала она головой.

"Если это и произошло, то не из-за Курунфа, а благодаря ему. Наш город лишь исполняет желания. И если людям необходимо забыть, чтобы быть счастливыми..."

–Чувствовать себя счастливыми.

"Это одно и то же".

–Нет, – она так не считала.

"Может быть, для тебя все иначе. Но для большинства...."

"И вообще, некоторым достаточно только мечтать о счастье. Разумеется, имея основания считать, что рано или поздно мечта исполнится".

"Но, так или иначе, – стоило одному из демонов замолчать, как его мысль подхватывал второй, не оставляя Мати ни мгновения тишины не только для того, чтобы вставить слово, но хотя бы обдумать услышанное. – Если для счастья нужно, чтобы какие-то воспоминания стерлись из памяти, это произойдет..."

–Но не все же!

"Что?"

–Воспоминания! Ведь смертный состоит из них так же, как книга из символов!

"Свиток может быть и чистым..."

–Тогда это не книга, а всего лишь лист бумаги!

"Или новая книга, – не унимались демоны. – И будут новые записи, новые воспоминания..."

"Что уж поделаешь, если воспоминания мешают счастью!"

"Да что там! Порой – они именно то единственное, что не позволяет смертным быть счастливыми!"

"Или ты не согласна с нами?" – демоны повернулись к Мати. У них не было глаз, но все равно она чувствовала на себе их пристальные взгляды, такие острые и холодные, пронизывавшие насквозь, что чужачке сразу стало не по себе. Она заволновалась, закрутила головой, ища, где бы спрятаться, скрыться от них. Но рядом не было никого и ничего, что могло бы ее защитить.

А демоны ждали ее ответа, и Мати ничего не оставалось, как, помявшись, пробормотать:

–Ну... Наверное...

"Наверное?! Ты опять не уверена?"

Мати вздохнула. Куда делась вся ее решимость? Она вконец запуталась. Зачем она пришла в Курунф? Может быть, действительно чтобы загадать желание? А память... Что если демоны были правы, отняв у нее часть воспоминаний?

"Так что же?"

–Да, – поджав губы, кивнула Мати, – память – это зло и вечное мучение.

"Вот видишь...!"

–Однако без нее нет жизни, – к их страшному разочарованию закончила она так хорошо начинавшую фразу.

"Что за ерунда! Новорожденный ребенок, разве он не приходит в этот мир ради жизни? Но ведь при этом у него нет ни одного воспоминания!"

–Да, – караванщица решила для себя больше не спорить с покровителями Курунфа, соглашаясь со всем, ведь, так или иначе, они все равно вынудят ее признать их правоту, если не душой, то хотя бы устами. – Вот только... Не знаю, какой я была, когда родилась в этом мире, помнила ли что-то, что потом, со временем, позабыла, или действительно ничего не помнила...

"Конечно же, ничего не помнила!" – они не допускали никаких сомнений, так, словно сами были когда-то людьми.

–Так или иначе, – пожав плечами, спокойно продолжала Мати, – я помню другое. Как однажды была за гранью смерти. И вот тогда я действительно ничего не помнила.

"Ты не выглядишь тенью", – резанул ее душу презрительный смешок. Уж непонятно, специально ли они настраивали гостью против себя или просто вели себя как обычно. В конце концов, кто сказал, что демоны должны быть милыми и пушистыми?

–Однако это было, – негромко проговорила она, глядя сквозь покровы теней, не затем чтобы увидеть что-то за ними, когда это вряд ли было возможно, а просто потому что нужно было куда-то смотреть. – А если вы не верите мне, спросите своего повелителя.

"Мы верим, верим. Но это скорее не закон, а исключение, связанное с вмешательством небожителей".

Мати поджала губы. В который раз демоны повернули все так, что ей не оставалось ничего другого, как кивнуть, соглашаясь.

–Может быть, – подняв взгляд на призраков, негромко проговорила она, – вы все-таки скажете мне, почему я здесь?

"Как почему?! Потому что ты сама этого захотела! Все, что делает Курунф, это исполняет желания своих гостей".

–Мне было хорошо на острове...

"Однако же, ты ступила на лунную дорогу".

–Мне стало интересно... – она даже не удивилась тому, что демоны знали о ней все. В конце концов, на то они и демоны. – Но... – ее глаза сощурились, в то время как душа, обрадованная, встрепенулась. – Я и по солнечной дороге хотела пройтись, а вместо этого угодила в объятия к водяным духам!

"Значит, на самом деле ты думала именно об этом, мечтая через страх. Иначе просто быть не может. В Курунфе всякий получает то, о чем мечтает".

–На острове я хотела встретиться с другом, которого бы любила и который любил бы меня, а вместо него получила собаку!

"О какой любви мечтала, такую и получила. И не вина Курунфа, что ее можно было найти только в сердце собаки. Бескорыстную, искреннюю и отрешенную. Без забот и проблем, волнений и разочарований..."

"Не столько дружба, сколько преданность. Не столько горение, сколько привязанность".

"Настоящей любви ты боишься. Так же, как жизни...."

–Поэтому на острове все было таким нереальным... – беззвучно прошептала Мати.

"Все получают лишь то, о чем мечтают".

–Вот вы говорите, – она вновь подняла взгляд, стремясь отыскать на бесцветно-сером покрове теней их глаза и заглянуть в них, – что Курунф только исполняет желания. Но ведь за этим следует расплата, верно? За все нужно платить!

"Это слова торговца, а Курунф создан не для того, чтобы покупать и продавать. Он – не Город-базар, а Город исполнения мечты."

–Однако... – попыталась возразить Мати, но демоны прервали ее, не дав ничего сказать:

"Не забывай, гостья, это наш город! Мы не просто покровительствуем ему, мы его создали! И создали ради одной единственной цели – исполнять желания! Кому, как не нам знать всю правду о Курунфе!"

–Но Харрад, служитель, который привел меня в первый раз в храм, говорил...

"Мало ли что он сказал!"

"Кто вообще он такой – тень, облаченная в человеческую плоть! "

–Значит, – чуть наклонив голову, Мати сощурила глаза, – вы не требуете никакой платы за исполненную мечту?

"Никакой! – в один голос воскликнули демоны, а потом один из них продолжал: – Все, что нужно Курунфу, это исполнить твое желание!"

–И тогда все закончится?

Несколько мгновений в храме царила тишина, в которой не было слышно ни звука. И по этой тишине Мати поняла, что демонов несколько озадачил ее вопрос.

–Так что будет, когда моя мечта исполнится?

Демоны лишь повторили те слова, которые уже говорили прежде и которые с большим трудом можно было считать ответом.

"Курунф – город мечты".

"Хотя... – Мати, задумавшись, прикусила губу. – Может быть, это действительно ответ. Тому, кто перестает мечтать, не место в городе мечты. А там... Прогоняют ли его в снега, умирает ли он здесь или для него просто прекращает существовать весь этот мир – какая разница? Главное, – она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, – я буду мечтать всегда... Даже когда перестану жить... Потому что... Потому что не могу иначе!"

Она кивнула.

"Что же, – должно быть, демоны заулыбались, во всяком случае, их голос зазвучал так, словно они были очень довольны развитием событий, – раз мы разобрались с этим... Вернемся к мечтам. Так какой будет твое желание? Чего ты хочешь?"

–Ну... – казалось бы, у Мати было их столько – выбирай любое, не хватит и всей жизни чтобы все пережелать. И, все же, она почему-то медлила.

"Вернуться на свой остров?" – начал торопить ее один из демонов.

"Постой, – не дожидаясь ее ответа, заговорил второй демон, обращаясь не к гостье, а своему собрату. – Что если у нее есть другая мечта, еще не исполнившаяся. А остров что, она прожила на нем так долго, что он уже ей надоел".

"Тогда, может быть, ты хочешь спуститься в город легенд?"

"Да, действительно, ты ведь всегда мечтала оказаться в легенде".

"Выбери только, в какой. И, разумеется, кем ты хочешь в ней быть".

–Как это? – Мати совсем не собиралась отправляться в легенду. Во всяком случае, пока. Но слова демона не могли не разжечь в ней искру интереса.

"Очень просто. Легенд много. И все они разные. Даже одну и ту же можно прожить тысячей разных жизней".

"Можно быть сторонним наблюдателем, а можно – героем событий".

"В то же время, легенда – не греза. И в ней только те герои, которые были на самом деле".

"Да, выбирая кого-то, ты выбираешь его жизнь. Которую должна будешь прожить миг за мигом с первого слова до последнего".

"Но, живя этой жизнью, ты не сможешь в ней ничего изменить".

"Потому что ничего не может быть изменено. Иначе нарушится строй времен".

"А, зная близость беды, любой, даже самый терпеливый, не сможет сдержаться".

"Так что, во имя прошлого и ради будущего, нужно забыть обо всем, что происходило..."

Тут демоны умолкли, давая гостье возможность поразмыслить и, во власти уже начавших окружать ее грез, решиться.

Мати прикусила губу. Она уже представляла себя в легенде о Гамеше... Не стоило и говорить, что она видела себя царем-основателем. Его жизнь была так величественна и притягательна, что за нее было не жалко отдать несколько воспоминаний. Тем более что, по прошествии известного времени, они все равно вернутся к ней. Вот только... Ну не могла Мати не искать в словах и поступках демонов какой-то подвох, и все тут!

–А... А я должна буду забыть только легенду или еще кое-что?

"Все".

–Что? – Мати не столько удивилась или испугалась, сколько разозлилась. "Чтобы я заплатила за пусть даже такую красивую мечту всеми своими воспоминаниями?!"

"Иначе ты не сможешь прожить чужую жизнь так, как ее прожил тот человек, чью судьбу ты выбрала. Ведь тогда ты будешь собой, не им..."

"Ты же понимаешь, что так должно быть, потому что иначе ничего не будет?"

Она поджала губы. Глаза блеснули обиженно зло. Мати чувствовала себя так, словно у нее покрутили перед носом красивой, заманчивой вещицей, которую потом, вместо того, чтобы дать, поспешно спрятали в карман.

"Чтобы рожденная в караване купила медяшку по цене золота?! – она была возмущена. – Уже!"

В конце концов, Мати родилась у торговца, жила среди торговцев и сама прекрасно знала, как заключаются сделки.

"Так что, ты выбрала легенду?"

–Да, да, – поспешно закивала она, а затем осторожно, искоса поглядывая на демонов, спросила: – Только... Легенда... Это ведь надолго, верно?

"Смотря какую легенду ты выберешь. Среди них есть и небольшие".