Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

–Ну конечно, – грустно кивнула девушка, – она видит во мне друга. А раз все остальные враги волкам, значит, они враги и мне...

–Возможно. А, может быть, дело в другом... – маг хотел еще что-то сказать, но тут к ним подошел Лигрен.

–Хранитель, – он склонился в низком поклоне, затем засеменил следом, но не рядом, как равный, а отставая на два шага, показывая свое подчиненное положение. – Хозяин каравана сказал, что я найду тебя здесь. Хранитель, нужно сменить повязку.

Гор недовольно нахмурился, видя, что Мати насторожилась, подошла почти вплотную, чтобы не упустить ни слова. Ее взгляд стал взволнованным, а боль, вина, сожаление, сочувствие и отчаяние, отражавшиеся в ее глазах, мучили его куда сильнее, чем свежая рана. Он замедлил шаг, чтобы оказаться ближе к лекарю, заговорил вполголоса:

–Сейчас?

–Но утром ты был занят... – осторожно напомнил раб. – Как и минувшим вечером. Маг, это нужно сделать. Ты ведь понимаешь: с глубокими ранами не шутят.

–Ладно. Иди ко мне в повозку. Скоро караван пересечет черту города, так что быстрее...

–Это уж как получится.

Качнув головой, маг повернулся к Мати. Гор собирался ей что-то сказать, но почему-то молчал. Впрочем, она поняла его и без слов.

–Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

–Нет, – качнул он головой. Брови мага сошлись на переносице, глаза сощурились, – совсем нет.

–Пусть так, – однако, несмотря на эти слова, девушка знала, что права: – не хочешь. Но так нужно. Потому что ты считаешь, что я не должна оставаться одна. И к моей повозке ты пришел не только из-за волков, но еще и из-за меня... Гор, скажи, от чего ты пытаешься меня защитить? От демона? Но караван перешел на другую тропу, и...

–Пойдем, – он взял ее за локоть, повлек за собой. Его лицо помрачнело.

–Но я права?

–Да.

–И ты скажешь мне, почему? Я должна знать! И... Гор, я не боюсь правды! Если что и пугает меня – так это неизвестность!

Он упрямо молчал, несмотря на все ее слова, вопросы, просьбы, до тех пор, пока они не подошли к повозке мага.

–Забирайся, – Гор приподнял полог.

Девушка подчинилась. Следом, опершись на здоровую руку, тяжело поднялся маг. Последним был лекарь, который успел сбегать за мазями, настойками и захватить с собой одну из рабынь, вручив ей широкую плоскодонную плошку и кувшин горячей воды, над горлышком которого поднимался пар.

–Лигрен, задерни полог, – хмуро бросил маг рабу, сам же дотянулся до лампы, прибавляя огонь. Затем, опершись спиной о борт повозки, он повернулся к девушке. – Что ты хотела узнать? – спросил он.

–Все дело в демоне? Он угрожает каравану?

–Нет.

–Но ты говорил отцу, что демон станет ждать нас за гранью оазиса! Поэтому караван и сменил тропу. Отец уверен, что демон, не найдя нас там, где мы должны были бы быть, не отправится на поиски...

–Это – правда.

–Но Гор! – она болезненно поморщилась. – Неужели ты на самом деле думаешь...

–Тропа каравана – судьба. Встав на другой путь, караван не просто пошел другой дорогой, он сменил свою судьбу. Не знаю, к лучшему или к худшему. Сейчас это только что родившееся будущее настолько неопределенно, что даже дар предвидения не способен его прояснить.

–И...? – ей это не нравилось все больше и больше. Хотя теперь она и сама уже не понимала, почему.

–И в нем нет места демону, который остался на той, другой тропе.

–Тогда в чем же дело?!

–Есть кое-что еще, – продолжал он, не спуская взгляда с девушки, которая, не мигая, смотрела ему в глаза, пытаясь прочесть в них то, что было недосказано.

–Что? – ее сердце то замирало в груди, то начинало стучаться быстро-быстро, словно пытаясь наверстать упущенное. – Гор, это как-то связано со мной? – еще не задав этот вопрос, Мати уже знала, каким будет ответ – "да". И все же ее душа чуть не вырвалась из груди, когда она услышала это краткое слово.

–Ты – звено между двумя цепями, точка, где они соединяются.

–Потому что это я вызвала демона?

Гор снова кивнул, а потом, устало закрыв глаза, откинул голову назад. Его лицо было настолько бледным, что даже отблески пламени не прибавляли ему жизни. Посеревшие губы продолжали негромко шептать, словно в бреду:

–Демон не сможет добраться до каравана. Но если он захочет, то дотянется до тебя.

– И попытается отомстить за то, что я бросила его посреди мира... Я знаю, он не может вернуться в Куфу, пока я не отпущу его, или... Или пока не умру... – она подтянула ноги к груди, обхватила руками, упершись подбородком в колени, сжалась, безуспешно пытаясь сдержать дрожь.

–Ничего не бойся, – приоткрыв глаза, он вытянул вперед руку, осторожно коснулся пылавшей девичьей щеки, – ну, выше нос! Все будет хорошо! Я рядом с тобой и не дам тебя в обиду!

–Угу... – Мати пододвинулась к магу, свернувшись в клубок у его ног, замерла.

Рядом с ним ей было спокойно. Мысли о плохом блекли, уходя куда-то в сторону. Хотелось вспоминать, думать и мечтать только о хорошем...

–Все, Хранитель, – проговорил лекарь. Закончив перевязку, он поискал взглядом что-нибудь мягкое и, не найдя ничего лучшего, взял старое меховое одеяло, свернул его, устроив поверх раненую руку мага.

–Ой! – только услышав его голос, Мати вспомнила, что они с Гором не одни в повозке. Резко сев, она выпрямила спину, поспешно пробежала пальцами по волосам, приглаживая их.

–Что ты вскочила? – взглянули на нее усталые, задумчиво-печальные глаза Хранителя.

–Он... – девушка качнула головой в сторону лекаря, не объясняя ничего в надежде, что тот и так все поймет.

–Я уже ухожу, хозяйка, – раб исчез за пологом быстрее, чем Мати опомнилась.

–А... – она хотела спросить его, все ли в порядке с Гором, и вообще... А еще ей было нужно заглянуть в глаза старику, проверяя, узнал ли он ее секрет, и если так – попытаться убедить, заставить сохранить в тайне от остальных. Но она ничего не успела. – Ой-ой-ой...

–Ты выглядишь малышом, перевернувшим на меховое одеяло плошку варения.

–Но я действительно виновата! И, прежде всего, перед тобой. Я не должна была так себя вести! Что все теперь подумают? – ее щеки залил румянец.

–А тебе не все ли равно?

Его слова заставили Мати удивленно вытаращить глаза. Она-то думала, что он скажет что-то вроде: "Ничего плохого они не подумают. Потому что..." – Мати сама не знала, какое могло быть оправдание ее поведению, но была уверена, что Хранитель что-нибудь бы придумал. А тут вдруг...

–Все равно, но... – растерянно пробормотала она. – Но все-таки...

Несколько мгновений маг испытующе глядел на нее, затем, чуть наклонив вперед голову, спросил:

–Я так понимаю, твой отец еще ничего тебе не сказал?

–О демоне?

–Нет. О другом.

–Что он должен был сказать? – она вновь придвинулась к нему, заглянула в глаза, боясь увидеть в них отражение грядущей опасности. Но в них сверкали лишь веселые, задорные огоньки.

–Вообще-то, – широко улыбаясь, он щурился в свете огненной лампы совсем как огромный кошара, развалившийся на нагретых солнцем камнях.

–Говори! – чувствуя, что магу и самому не терпелось все ей рассказать, Мати пододвинулась еще ближе. – Ну же, не тяни!

–С нынешнего дня мы с тобой помолвлены.

–Что? – она ожидала услышать все что угодно, но только не это! Не то, что она была не рада, как раз наоборот – очень, безгранично, просто счастлива! Но новость показалась ей настолько невероятной, что не было никаких сил в нее поверить. – Как это?

–Очень просто. Я спросил у твоего отца согласия. Он не смог мне отказать. Единственное, мы решили немного подождать со свадьбой. Два года, – взгляд Гора замер на ее лице, внимательно следя за реакцией девушки на его слова. А она, казалось, не слышала более ничего, окончательно сраженная предшествовавшими им.

–Помолвлены... – одними губами прошептала Мати. Она чувствовала себя удивительно, восхитительно, и все же... Что-то во всем этом было не так, не правильно. – Это что, сон? – она с недоверием огляделась вокруг, стремясь отыскать в окружавшем ее мире что-то, что сказало бы ей: "Ничего подобного не могло случиться на самом деле. Только во сне". Больше всего на свете ей не хотелось обмануться в своих надеждах. "Если я ошибаюсь, пусть уж лучше обман откроется сейчас. Не потом, когда я буду меньше всего этого ждать. И больше всего бояться..." Но сколько молодая караванщица ни искала, она не находила ничего, что бы подтвердило ее опасения. – Нет, это не сон... – ее глаза сверкнули восхищением. – Это действительно происходит со мной, с нами, да, Гор?

–Да. Малыш...

–Нет, – она коснулась пальцами его губ, – молчи, ничего не говори! Дай мне время! А пока, – она огляделась вокруг, – ты есть хочешь? – вдруг спросила девушка.

–Я? – не ожидая, что та заговорит о еде, маг удивленно глянул на нее. – Что? – ему даже показалось: он не правильно расслышал вопрос.

В это миг Гор показался ей таким забавным, что Мати рассмеялась:

–Ты есть хочешь?

–А ты?

–Я? Очень! Как волк! Даже не помню, когда последний раз ела! – она закрутила головой. – Хранитель, у тебя тут есть что-нибудь съестное?

–Да, кажется, приносили...

–Но тебе, конечно, было не до еды, – понимающе закивала девушка. – Разумеется, спасение мироздания важнее какого-то там обеда... Ну что ж. Посмотрим... Авось что найдется...

Очень скоро рядом с ней уже лежала большая лепешка, завернутая в кусок чистой материи, несколько ломтей копченого мяса, маленькая головка сыра, корзина овощей и фруктов, кусок пирога с какой-то странно-непонятной начинкой и еще много всего.

Оглядев эту гору съестного, Мати повернулась к Гору:

–Признавайся: ты со вчерашнего дня ничего не ел?

–Что-то... – он смотрел на нее, улыбаясь. Право же, стремясь казаться хозяйственной, Мати выглядела такой забавной! Но, с другой стороны, нет ничего приятнее, чем когда о тебе заботится дорогой сердцу человек.

–Вот именно – что-то. Все вы, мужчины, одинаковые: если вам все не приготовить и в рот не положить, скорее умрете с голоду, чем протяните руку, чтобы взять самим, – проворчала она. – Начнем с этого, – девушка взяла пирог. – Интересно, с какой он начинкой? Это не мясо и не фасоль. И на ягоды не похоже... – разломив пирог пополам, она осторожно откусила кусочек. – У, грибы! – восхищенно прошептала Мати. – Вкуснотища! – не прекращая жевать, она протянула вторую половинку магу. – Держи.

Но тот, качнув головой, отвернулся чуть в сторону, словно ему не нравился даже запах пирога, от вида которого его вовсе мутило.

–Ты что, не любишь грибы?– спросила Мати, доедая свою часть.

–Нет.

–А я – очень! Ты точно не хочешь?

–Точно.

–Уверен? – у нее не укладывалось в голове, что кому-то мог не нравиться этот удивительно нежный, маслянистый вкус.

–Да.

–Тогда я доедаю... – и она с наслаждением запихнула оставшийся кусок пирога в рот. – Просто объедение! – дожевывая, она потянулась к лепешке, отломила от нее ломоть, положила сверку кус мяса, затем, подумав немного, добавила еще один. – На!

Но к ее растущему беспокойству Гор вновь качнул головой, тихо проговорил:

–Я не хочу есть.

–Совсем? – Мати взглянула на него с подозрением, отметила бледность кожи и воспаленный блеск глаз. – Ты что, плохо себя чувствуешь?

–Так... – неопределенно качнув головой, вскользь обронил он.

–Это из-за руки, да? При обморожении нужен покой... Вот что, – отложив еду в сторону, девушка пододвинулась к нему, вытянула из угла подушку, – ложись, – она взяла его за плечи, помогая повернуться, не потревожив ран. Маг не сопротивлялся. Лишь когда, накрыв его одеялом, она двинулась к пологу, сказав: – Лежи спокойно. А я схожу за бульоном. Когда не хочешь есть, он – именно то, что нужно, – Гор шевельнулся, вытянул вперед здоровую руку, останавливая:

–Ты не должна уходить!

–Я на мгновение! Добегу до соседней повозки – и сразу обратно! Ну что может случиться за один миг!

–Многое.

–Признайся, ты просто не хочешь, чтобы я оставляла тебя одного, – она наморщила нос, сощурилась, затем, пичугой глянув на мага, подползла к нему, устроившись рядышком, свернулась в клубок. – Гор, а эти два года... Зачем они? Нет, я понимаю, мне еще нужно пройти испытание... Но два года... – она вздохнула. – Не понятно... Кто только придумал эту ерунду? Небось, отец. Не хочет, чтобы я взрослела. Будто я сама хочу! Но не век же мне оставаться маленькой девочкой. Впрочем, – она хихикнула в кулачок, – ты говорил, что я всегда буду в твоих глазах маленькой девочкой... Шамаш, а Шамаш, скажи...

–Девочка, проснись! – прервал ее маг.

–А? – встрепенулась та, затем, приподняв на миг голову, поспешно огляделась вокруг. – Все так же, как было миг назад. Ничего не изменилось... С чего ты взял, что я заснула?

–Ты стала называть меня именем бога солнца, будто я – повелитель небес.

–Ты – мой повелитель! – Мати чувствовала себя слишком счастливой, чтобы обращать внимание на такие пустяки. Ее мечты сбывались!

–Однако надо быть аккуратнее в словах, – он смотрел на нее с укором, – небожители не любят оговорок. Особенно когда они задевают Их.

–Не ревнуй, Гор, – девушка решила обратить все в шутку. – Я люблю только тебя! Люблю! Люблю! – она готова была повторять это вновь и вновь до бесконечности. Душа ликовала: "Наконец-то! Наконец-то я могу произнести вслух слова, которые прежде и в мыслях вымолвить не смела!" – А ты, ты любишь меня?

–Больше всего на свете, – он обжег ее голову дыханием, коснулся губами темени.

–Какая же я счастливая! – прошептала Мати, закрывая глаза. Она млела в окружении его тепла. Для нее перестало существовать время и пространство. Мысли текли медленно...

"Нет ни снежной пустыни, ни оазисов-городов. Нет тропы и идущего по ней каравана. Только эта повозка. Она – весь мир. И в нем – лишь мы вдвоем – и больше никого..." Ей хотелось, чтобы так было всегда...

Но время... Оно идет независимо от людских желаний. И тем быстрее, чем меньше замечают его.

"Бежит и бежит куда-то, – вздохнула девушка, – и мне нельзя стоять на месте. А то отстану и потеряюсь в прошлом, – приподняв голову, она взглянула на мага. Глаза Гора были закрыты, губы сжаты, грудь ровно вздымалась. – Спит..."

Его сон был крепок и спокоен. Но Мати двигалась все равно так осторожно, как только могла, боясь его разбудить.

"Пусть поспит. Ему нужно отдохнуть. А мне – исчезнуть на мгновение... Всего на одно мгновение... Только принесу бульон... Если он не будет есть, то ослабеет... " – она помнила, как когда-то сама тяжело заболела. У нее был страшный жар, все тело ломило, голову заполнили снежные хлопья, ставшие, почему-то, тяжелее камней, перед глазами плыли огненные искры, а в ушах что-то постоянно стучалось и хлюпало. И при одной мысли о еде становилось плохо – мутило. Пить же наоборот хотелось – просто жуть. И Лина отпаивала ее бульоном. На нем она и продержалась несколько дней. А потом, когда начала выздоравливать, вернулся и аппетит.

"А иначе умерла бы с голоду. Потому что если несколько дней подряд не хочется есть и ничего не ешь, то потом уж точно не захочется... Ну что случится за несколько мгновений? Ничего... " – она подобралась к краю повозки, бросила еще один взгляд на Гора, спеша убедиться, что маг все еще спит, а затем быстро соскользнула с края повозки в снег.

На смену недолгому вечеру пришла ночь, однако эта перемена почти не чувствовалась. Всюду был снег, не позволявший темноте заполнить оставленные дневным светом владения земли. Он покрывал землю и хрипло поскрипывал под ногами и полозьями повозок, накрывал пушистыми шалями невысокие деревья и редкие кусты, скрывая ущербность их лишенных листьев и хвои ветвей.

Над землей нависла серая тусклая муть – не то туман, не то туча, расплывшаяся от горизонта до горизонта – в которой заблудилась луна, потерялись ее спутницы-звезды... Дул несильный, но какой-то промозглый, пробиравший до самых костей ветер, шипя разозленной змеей.

Но Мати была готова видеть только хорошее, ища во всем добрый знак.

"Мы уже подходим к снежной пустыне!– ей хотелось, чтобы минувший город со всеми его страхами, неприятностями и бедами остался позади, зная на собственном опыте, что чем дальше в прошлое уходит воспоминание, тем реже к нему возвращаются, тем спокойнее воспринимают. – Когда-нибудь,-она была почти уверена в этом, – забыв обо всем плохом, я буду вспоминать минувший день как самые лучшие в моей жизни. Может быть, – она украдкой улыбнулась, – я даже буду мечтать вернуться в эти мгновения, чтобы пережить их еще раз. Даже не один нынешний день – все время, проведенное в этом городе, приближаясь к радости медленно, медленно... Главное – зная, что все будет так, как есть, и никак иначе!"

Ей хотелось петь, она с трудом сдерживала себя, чтобы, схватив за руки ветер, не затанцевать.

От этих мыслей у Мати закружилась голова.

"Ой!"– у нее потемнело в глазах, уши забило пухом. Мати покачнулась, почувствовав, что онемевшие вдруг ноги начали подгибаться, взмахнула руками, лихорадочно ища, за что бы схватиться, но вокруг не оказалось ничего, что поддержало бы ее. А затем...

Ей показалось... На какое-то мгновение она увидела себя со стороны: золотоволосая девушка, лежавшая в снегу в окружении стаи хранивших ее покой золотых волков. Она спала тревожным сном, то и дело вскрикивая, мотая головой, до крови кусая губы.

"Что же это за сон такой страшный мне снится? – успела подумать она. – Черные пещеры подземного мира, никак не меньше..."

Это видение длилось лишь одно краткое мгновение, но его хватило, чтобы душа, испугавшись, запаниковала, заметалась, стремясь поскорее вернуться назад, на тропу каравана.

"Нет, это не правда! Я не сплю! Все что было тогда – сон! А это – явь!"

Пелена перед глазами стала постепенно рассеиваться.

Очнувшись от забытья, Мати обнаружила себя сидевшей в снегу. Из-за спины донесся скрип полозьев, а затем из тумана выбрался олень, следом выскользнула повозка, стала надвигаться прямо на нее...

А она, как назло, не могла не то что сдвинуться с места, даже шевельнуться. Ее тело охватило оцепенение, в то время как душа в панике металась из стороны в сторону.

Мати и сама не поняла, как ей удалось, как она успела откатиться в сторону. Повозка пронеслась в стороне, всего в каких-то паре шагов, обдав девушку с головы до пят потоком мокрого снега, поднятого с земли.

"Великие боги! – она вздохнула с облегчением. – Спасибо Вам, спасибо!"

Молодая караванщица на мгновение представила себе, что бы с ней случилось, если бы небожители не пришли ей на помощь.

"Бр-р!" – девушка нервно дернула плечами. Потом она шевельнула рукой, ногой, медленно встала на четвереньки, выпрямила ноги, не отрывая рук от земли.

"Только бы никто не увидел меня сейчас! Решат, что я на радостях дорвалась до вина... – Мати заставила себя выпрямиться, но при этом ее так качнуло, что она чуть было вновь не упала. – Словно пьяница! Стыд-то какой!" – дочь хозяина каравана готова была провалиться сквозь землю.

Стоило Мати немного прийти в себя, как она заторопилась вернуться в повозку.

"Наверное, Гор прав... Нет, он точно прав! Он всегда прав, – вздохнул, она качнула головой. – Рядом с ним я в безопасности, а здесь..." – девушка уже направилась к повозке Хранителя, и тут вдруг...

–Ой! – Мати не заметила взявшуюся неизвестно откуда караванщицу и налетела на нее. – Прости, прости! – поспешно зашептала она.

–Ничего, милая, – устало улыбнулась ей Лина.

–У-ф! – девушка облегченно вздохнула. – Как хорошо!

–Что, милая?

–Что это ты! Мне не хотелось бы встретиться... – она умолкла, закрутила головой, ища подходящее слово.

–С кем-то еще? – пришла ей на помощь караванщица.

–Да, – радостно кивнула Мати, хотя она собиралась сказать иначе – "с другими". Но ведь другие – это почти то же самое, что чужие. А она никогда прежде не думала о людях, которых знала с самого рождения, иначе как о своей семье. Так было всегда. Но почему-то теперь все изменилось.

–Милая, – между тем продолжала караванщица, – ты ведь не боишься нас?

–Конечно, нет! – поспешно воскликнула она.

–Это хорошо. Не надо бояться. Мы все очень любим тебя, и... И ни за что не осуждаем.

–Только не родители Снежинки! – сорвалось с губ Мати полное боли и обиды.

–Они тоже. Они понимают: ты ни в чем не виновата. Если на ком и лежит вина, то на Ла.

–Он-то тут при чем!

–Он заключил договор с духом...

–Не надо об этом, пожалуйста! – взмолилась девушка.

–Конечно, – кивнула Лина. Женщина понимала, как ей должно быть больно и тяжело вспоминать о случившемся. А попытки утешить только бередили рану, вместо того, чтобы нести покой. Просто...

Караванщица думала: если они поговорят по-женски, разделят эту боль... Ведь ей тоже было не сладко. Ее сын... Хотя Хранитель сказал, что на нем нет вины и, значит, не будет наказания, но... От этого ведь ничего не изменялось: ни взгляды спутников, обращенные на ее мальчика, ни мысли, читавшиеся в глазах. И, самое ужасное, так будет не миг, не день – до тех пор, пока жива память...

–Лина... – отвлек ее от тяжелых мыслей несмелый голосок девушки.

–Да, милая?

–Я... Ты не могла бы... – на мгновение замолчав, она прикусила губу, поморщилась, пытаясь найти слова, за которыми не последовали бы вопросы, расспросы, охи и ахи, и вообще... – Я понимаю, уже поздно, но нельзя ли где-нибудь раздобыть немного бульона?

–Бульона? – Лина нахмурилась. Она не понимала. – Ты проголодалась?

–Нет, – качнула головой девушка. – Это Гору.

–Было бы очень хорошо, если ты убедила его поесть, – одобрительно кивнула женщина. – Что же я стою и чешу языком? Пойду готовить. А пока... Прислать рабыню с лепешками или фруктами?

–Да у него полповозки завалены едой! – вздохнув, она мотнула головой.

–Ясно. Он не хочет есть. Возможно, это от усталости – день выдался тот еще. Плюс к тому боль и слабость от раны... Вот что, я быстренько заварю травы и принесу тебе кувшин, пока бульон будет говорится... – и караванщица заторопилась к себе.

–Лина! – окликнула ее Мати. – Я не в своей повозке! Гор хотел, чтобы я была рядом с ним, – на этот раз она решила, что лучше сразу все объяснить, – потому что демон... Он мог ждать меня за гранью города, чтобы напасть...

–И до сих пор может! – нахмурилась женщина. – Ну-ка пойдем, быстро! Я тебя провожу!

–Не надо, Лина! Ничего со мной не случится! Тут пройти-то несколько шагов!

И, не дожидаясь возражений караванщицы, она побежала догонять повозку Хранителя. А потом ей представилась возможность, наверное, впервые в жизни, порадоваться тому, что караван еще не покинул пределы пограничья.

"Ну что я за дура такая!" – с досадой подумала она, только провалившись по колени в сугроб, поняв, что перед тем, как выскочить из повозки, не прикрепила к валенкам снегоступы. Когда же, выбравшись из сугроба, начала стряхивать с себя снег, она с удивлением поняла, что какие там снегоступы, девушка не удосужилась даже сменить туфельки, которые надевала в городе, на обувь снегов.

"Но даже если я забыла... – терялась она в догадках. – Я должна была сразу почувствовать, замерзая!" – а, между тем, никакого холода не было, наоборот – ей было жарко! Над этой странностью можно было раздумывать до бесконечности, пытаясь отыскать ответы на все новые и новые вопросы, без какой-либо надежды когда-нибудь хоть в чем-то разобраться.

Девушка вздохнула, а затем махнула рукой:

"Не важно! – девушка мотнула головой. – Нужно поскорее вернуться в повозку. Мне сейчас только простудиться и заболеть не хватает! Для полного счастья!"

Снег на тропе был неглубоким, сверху его покрывала прочная ледяная корка. Ноги скользили, то и дело проваливаясь, то по щиколотку, а то и по колено. Удивительно, как она не потеряла туфли, поразительно, что не упала, хотя ноги постоянно скользили по льду, который, казалось, покрыл все вокруг.

Вот, наконец, и повозка.

"О, боги!" – с облегчением вздохнув, она забралась внутрь.

Лампа горела приглушенным, тусклым светом, который мог справиться с набившимся в чрево повозки мраком. Все, что ему удалось, это не допустить полного торжества темноты, внося в нее смуту. Но девушке было все равно.

"Главное, что тепло. И... Гор здесь, – увидев мага, Мати облегченно вздохнула. – Спит,-улыбка тронула ее губы. – Хорошо!" – ее глаза блестели,словно все ночные звезды, которым не осталось места на небеса, собрались под ее ресницами. Она уже собиралась подобраться поближе к Хранителю, устроиться рядом с ним и соснуть немного, но потом, вспомнив, что не задернула как следует полог, вернулись к нему. И тут вдруг...

–Лис! Нет! – резанул ее по слуху громкий, полный панической боли, крик, оборвавшийся мертвой тишиной молчания, которую так хотелось хотя бы чем-нибудь заполнить. Хоть чем-нибудь! Но только не тем, что родилось в глубине ее собственной души. Это было... Так воет ветер над телом умершего, плачет дух, видя со стороны свое собственное тело. Таким полным безнадежности стоном небо провожает уходящего в подземный мир.

–Кто-то умер... – сразу поняла Мати. Эта мысль обожгла ее болью, но пока еще, не понятая до конца, не соединенная с другими, продолжала звучать несколько отрешенно. Так обычно думают, глядя со стороны: "Умер... Жалко, конечно... Но это ведь происходит постоянно. На все воля богов. Надо верить в то, что придет новая вечность, и все ушедшие вернутся. И... Все-таки, хорошо, что смерть пришла не в мою повозку, не в повозки тех, кто мне дорог..."

А потом, начав задумываться, осознавать, выходя из оцепенения одной бездны, чтобы тотчас погрузиться в другую, еще более черную и глубокую, она зажала ладонями рот, сдерживая рвавшийся наружу крик. Из глаз полились слезы:

–Лис... – прошептали губы, впервые не видя за именем образа, так, словно оно больше не принадлежало никому. – Это... Это не может быть правдой! Как? Почему? Я должна... – и, не понимая, что делает, чувствуя лишь, что не может больше ни мгновения оставаться на месте, она вывалилась из повозки, чтобы, завязая по колени в снегу, вновь и вновь упрямо выбираться из него, падать, обжигая ладони о ледяное пламя, и подниматься, не позволяя себе передохнуть хотя бы мгновение.

Мати остановилась лишь у повозки Лиса, возле которой уже начали собираться караванщики.

–Мам, пойдем с нами, мам! – близнецы пытались оттеснить Лину в сторону, увести, а та, с непокрытой головой и растрепанными волосами, рыдала в голос, цепляясь руками за край повозки, кричала:

–Пустите меня! Я должна быть с ним! – а затем вдруг, словно попав под порыв ледяного ветра, задрожала, взмахнула руками и безжизненной тенью осела в снег.

–Мам, мы с тобой, мы рядом, мы никогда не оставим тебя... – юноши все говорили что-то, говорили, не оставляя Лину ни на мгновение наедине с ее мыслями.

–Как убивается, бедная! – донесся до Мати чей-то печальный вздох.

–А что с Лисом-то? – таким же напряженным шепотом, в котором, на этот раз, было не только сочувствие, но еще и любопытство, спрашивали караванщики, говорившие за спиной у девушки.

–Непонятное что-то... Я слышала краем уха... Этот раб-лекарь говорил Атену... В общем, якобы он уснул и...

–И что? Не может проснуться?

–Ну... Если обычный сон перешел в вечный... Тогда уж не проснется... Во всяком случае, до конца вечности... Всем нам рано или поздно предстоит уснуть...

–Да уж... С вестниками смерти не поторгуешься...

–На все воля богов...

–И вообще... Так даже лучше – во сне: ни боли, ни страха, ни отчаяния... Не понимаешь, что умираешь... Просто спишь... И спишь дальше.

–Если бы госпожа Кигаль позволила мне выбирать... Я хотела бы для себя такой смерти.

–Да... – согласились остальные. О чем тут было спорить? – Вестники смерти всегда нежеланные, незваные гости, но так лучше, чем долгие часы, даже дни замерзать в снегах. Или умирать с голоду. Или оказаться нанизанным на рога дикого оленя...

–Если бы было можно выбирать...

Они еще что-то говорили, но Мати не слушала. Она не могла. Ей было так жаль Лину... И близнецов. А Лис... Нет, она просто была не в силах поверить в то, что его больше нет! Ведь совсем недавно она говорила с ним!

Перед глазами у девушки стоял его образ – не тень, не призрак – он был такой четкий и ясный, словно живой человек. Высокий, широкоплечий бородач, с настороженными глазами и большими теплыми ладонями...

"Это несправедливо! – хотелось закричать ей в глаза склонившихся над землей небожителей. – Почему он должен был умирать! Кому это было нужно! Он не был стариком, не болел, не был ранен! Он мог жить, должен быть жить...!"

–Расходитесь по своим повозкам, – ее мысли прервал хмурый голос хозяина каравана.

–Пап! – Мати тотчас бросилась к нему. – Пап...

–Потом, дочка, – Атен остановил ее прежде, чем она успела задать свой первый вопрос, сам же продолжал, обращаясь уже не к ней – ко всему каравану: – Останавливайте оленей. Разбивайте цепь... И готовьте факелы, – замолчав на мгновение, он закинул голову назад, чтобы взглянуть на небеса. Тьма сгустилась, как бывало перед приходом зари. – Нам надо торопиться. Скоро рассвет. А обряд должен быть совершен до первого луча солнца...

–Нам нельзя здесь останавливаться, – Мати вздрогнула, резко повернулась на зазвучавший совсем рядом голос мага. Она даже не заметила, как тот подошел.

–Гор! – его приход вернул Лину к жизни. Вскочив, женщина бросилась к магу. Ее движения были так стремительно быстры, что сыновья не успели ее остановить. – Гор, взгляни на него! Это ведь неправда то, что сказал раб! Я не верю! Он не мог умереть! Он... Он просто заснул! Так крепко, что я не смогла его разбудить! Но ты сможешь, правда ведь?

Хранитель посмотрел на нее с нескрываемым сочувствием. Он не знал, что сказать. Караванщица же и не ждала от него слов. Схватив мага за руку, она потянула его за собой.

–Идем же! – откуда только у нее взялись такие силы? И он сдался, хотя и понимал, что бессилен что-либо изменить. Ведь смерть... Ее, даже такую, случайную, пришедшую неизвестно с какой стороны, ни с чем не спутаешь.

–Атен, – уже возле полога повозки Гор обернулся к хозяину каравана, – нужно продолжать путь! – его лицо было напряженным, в глазах поблескивало беспокойство.

–У нас нет выбора, – глядя себе под ноги, процедил сквозь стиснутые зубы караванщик. – Пока обряд не совершен, караван не может сделать и шага. Иначе вестники смерти не отвяжутся от нас!

–Так будет, если мы остановимся!

Вздохнув, хозяин каравана лишь качнул головой.

Смерть – знак свыше. И все, что следует за ней – не решение смертного, но воля богов, которую не смеет нарушить никто из живущих на земле – ни простой торговец, ни Хранитель.

Мати не помнила, как добралась до своей повозки. В груди образовалась какая-то непонятная пустота, от которой несло холодом и безразличием. Глаза смотрели, не мигая, прямо перед собой, ничего не видя, губы шептали слова, но на каком-то неведомом разуму языке, руки, отданные самим себе, принялись наводить порядок, убирая плошку с водой, остатки костей, сваливая в кучу у полога одеяла, на которых спали волки, оставив клочья своей шерсти.