Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)

–Сколько угодно! Мы всего в нескольких днях от города, и...

–Я устрою в ней все... Фейр и Лигрен помогут.

–Фейр – старуха, и...

–Можно обойтись и без кормилицы. Оленье молоко достаточно питательное.

–Я не об этом, Гор. Она – ровесница Нинги. Сколько ей осталось жить? Пару лет. А дальше что?

Гор качнул головой, а затем тихо, так, чтобы его слышал лишь задавший вопрос, ответил:

–Мальчик недолго пробудет в караване.

Атен не стал больше ни о чем спрашивать. Опустив голову, он вздохнул, решив, что Хранитель имел в виду скорую смерть ребенка.

"Что же, – конечно, это было неправильно, но он обрадовался такому повороту судьбы. – Так будет лучше для всех..."

Он даже улыбнулся – едва заметно, краешками губ. А уже через несколько мгновений эта улыбка превратилась в гримасу раскаяния и сожаления.

Между тем направившийся к повозке, собираясь вернуться к малышу, Гор обронил:

–Этот ребенок наделен магическим даром.

И все, кто услышал его слова, одновременно вздохнули, уже не зная, ненавидеть им новорожденного, бояться его или радоваться тому, что в караван пришло новое чудо.

Глава 2

По черному, бескрайнему небу шествовала в окружении своих верных спутниц-звезд луна, не спуская с земли задумчивого взгляда больших, чуть раскосых, как у снежной волчицы, глаз. И Мати, сидевшей, задрав голову, на месте возницы, казалось, что вся жизнь с ее суетой и заботами, покинув уснувшую под снежным одеялом землю, переместилась туда, на небо. Это была ее первая ночь в неведомом мире нового сна – долгая ночь, пришедшая на смену дню, показавшемуся ей длиннее целой вечности.

Странно. Она была в своем караване, в окружении дорогих ей людей, и, несмотря на это, чувствовала себя несчастной и одинокой. Она оказалась совсем одна, наедине со своей грустью и сомнениями. Ни Сати, благополучно обретшей семью еще до того, как в том, другом мире они с Мати подружились, ни снежных волков, которых здесь никто никогда не видел, разве что в своих фантазиях, рожденных легендами и сказками...

Нет, конечно, в этом мире у нее были друзья и подруги. Из младших. Они даже вечером звали ее на какие-то посиделки. Но девушка не пошла. Ведь для нее-то они были всего лишь спутниками, более того – теми, с кем она не могла даже разделить воспоминания, за исключением разве что памяти о случившемся накануне. Был отец... Он тоже звал ее к себе... И ей так хотелось, словно маленькой девочке, прижаться к нему, ища успокоение у него на груди. Но стоило Мати лишь раз заглянуть ему в глаза, как она поняла – ничего хорошего из этого не выйдет. Потому что во взгляде хозяина каравана была озабоченность. Должно быть, он углядел в поведении, словах дочери слишком много странностей и хотел выяснить, все ли с ней в порядке или пришла пора звать лекаря...

Мати тяжело вздохнула. Еще совсем недавно все, о чем она мечтала, это увидеть родных, оказаться рядом с ними, и вот теперь, когда ее мечта, в сущности, исполнилась...

"Они очень изменились. А я – нет... Или, наоборот, они остались прежними, такими, какими были до прихода бога солнца, а я изменилась... Не важно. Главное, что я – другая. Не такая, какой была... стала Мати этого мира. И стоит мне подпустить кого-нибудь к себе ближе, чем на одно слово, все сразу заметят подмену. И хорошо, если решат, что я просто заболела. А ведь могут и подумать, что я – демон, вселившийся в человеческое тело..."

Ей стало холодно от одной мысли о том, что ждало ее в этом случае. Изгнание демона – жуткий обряд. Она читала о нем одной из легенд. Служители снимали с одержимого все одежды, обрезали волосы, мыли соленой водой, потом – окатывали кипящей кровью только что зарезанного оленя и водили, читая молитвы, вокруг храма с рассвета до самого заката. Только после этого человек считался очищенным и ему позволяли вернуться в свою семью, чтобы родные дали новое имя взамен того, которое стало известно демонам.

"Имя! – ее прошиб холодный пот, душа так затрепетала в груди, что, казалось, была готова расстаться с телом. – Ведь демоны знают мое имя! Раз оно известно их повелителю... Пусть краткое, но если в драконьем городе по нему так легко определили полное, настоящее, то что говорить о боге, Ему это не составит труда... Да, Эрра говорил, что никогда не причинит мне зла. Вот только... Что считать злом, а что нет? Может быть, для Губителя одержимость – такой же дар, как и наделение даром".

Ее охватила паника, перед глазами все поплыло, голова закружилась, дыхание стало таким слабым, что девушке уже начало казаться, что она задыхается.

–О беде позабудь.

Не найдет она путь

В край, который хранит

Бог от бед и обид... – зашептали бледные потрескавшиеся губы слова заговора – защитника от сомнений. И, по мере того, как звучали слова, сменяясь одно другим, дыхание становилось глубже и ровнее, душу больше не сжимал навалившийся на нее тяжелый снежный гнет.

"Это всего лишь сон. Значит, я могу им управлять. И проснуться, как только пожелаю", – эта мысль успокаивала даже лучше всяких заговоров.

И единственное, что удерживало ее от стремления проснуться прямо сейчас – стремление разобраться во всем. И, в первую очередь – в самом себе. Правда, она пока еще очень смутно представляла себе, что может объяснить ей край этого сна, в котором боги не ходили по тропам земли, складывая легенды из людских жизней, сказка оставалась далека, а магии было меньше, чем в краю яви, не говоря уже о владениях мечты.

Она хотела спрыгнуть с места возницы, даже повернулась, подалась вперед – и почти столкнулась с Хранителем.

–Ой! – испуганно вскрикнула Мати, отпрянув так резко, что если бы Гор не схватил ее за руку, удерживая, она б непременно слетела вниз по другую сторону повозки.

–Прости, – он поспешно выпустил ее ладонь.

–Ты испугал меня! – сжавшись маленькой пичужкой, она втянула голову в плечи, опасливо поглядывая на мага из-под нахмуренных бровей.

Душа Мати рвалась к нему, в то время как разум упрямо удерживал на месте, твердя: "Ты не готова к разговору с ним. Что ты ему скажешь, если он спросит о случившемся с тобой случилось? А он ведь непременно спросит..."

–Я... – она вновь шевельнулась, сдвинулась к другому краю облучка, готовясь спрыгнуть с него с другой стороны повозки. – Я уже собиралась уходить...

–Да, – кивнул Хранитель, – уже поздно, – однако сам он продолжал идти рядом, поглядывая на девушку своими черными, глубокими, как бездны, глазами.

–И... Доброй ночи, – Мати хотела незаметной снежной мышкой юркнуть в серую мглу ночи, но голос мага остановил ее.

–Ты не хочешь со мной поговорить?

Она остановилась, сжалась еще сильнее, глянув на него затравленным зверьком:

–Пожалуйста, не сейчас!

Шамаш бы, заглянув в ее испуганные глаза, кивнул, уходя, но Гор остался, более того, забрался на облучок, садясь с ней рядом.

–Так нельзя, девочка.

–Как – так?-она нахмурилась.

–Таиться от всех. Ты ведь не среди чужаков. Это твой родной караван. Где, как не здесь, тебе искать помощи, совета...

–Тебя прислал отец, да?

–Он беспокоится, думает, что ты больна.

–Почему же он прислал ко мне тебя, а не лекаря? – она сама не знала, откуда в ее груди взялась эта злость, которая словно копилась в одном из самых черных закоулков души, и вот теперь, найдя выход, вырвалась, обрушившись на первого оказавшегося на ее пути.

Маг лишь чуть заметно качнул головой. В его глазах отразилась какая-то далекая, затаенная грусть.

–Лекарь врачует тело... – начал он, но девушка не дала ему договорить:

–А отец, конечно же, решил, что у меня не все в порядке с головой! Передай ему... Передай: пусть не беспокоится, я не заражу весь караван снежным безумием!

–Да уж, – в его глазах прибавилось грусти, – теперь я вижу: с тобой все в порядке. Ты такая же, какой была всегда...

Эти слова придали ей сил. Расправив плечи, она гордо откинула голову назад, свысока взглянув на мага:

–С чего бы мне меняться!

–Твоему отцу показалось... Ладно, раз так, я, пожалуй, пойду...

Одна ее часть была готова презрительно фыркнуть: "Ну и уходи! Кто ж тебя держит!", в то время как другая кричала, глотая слезы отчаяния: "Нет, прошу тебя! Останься! Мне очень плохо! Я... Я словно оказалась пленницей в собственном теле! И чувствую себя так, словно я – это и не я вовсе, а кто-то совсем другой, холодный, жестокий... Мне страшно, Шамаш! Очень страшно! "

Она моргнула, потерла глаза, смахивая из излучин век острую льдинку.

–Гор...

–Что, малыш? – устало отозвался он и девушка, приглядевшись к его лицу, только теперь заметила, как увеличились круги у него под глазами, еще сильнее покраснели веки.

"Это был тяжелый день... И тут еще я со своими проблемами..." – она качнула головой, обронив:

–Нет, ничего.

И, все же... Мати прикусила на миг губу. Был вопрос, который она просто не могла не задать. Именно сейчас, в миг, который, казалось, был специально создан для него.

"Я должна узнать, что такого особенного в этом сне, зачем он мне приснился. И вообще, во сне ничего не случается просто так. Любое событие имеет свою причину, цель и объяснение. А раз так..."

–Гор, о чем ты мечтаешь?

Не ожидавший подобного вопроса маг даже растерялся, не зная, что сказать в ответ.

Его собеседница, недовольно поджав губы, на мгновение закатила глаза с видом человека, которому надоело, что все вокруг делают вид, будто не понимают ее, а потом нехотя проговорила:

–Ну, вот представь себе, что ты оказался в городе мечты, который готов исполнить твое желание. Но только одно. Самое-самое заветное. Чего бы ты пожелал? Только не для всех, для себя.

–Вернуться в родной мир.

–И стать никем?

–Почему никем? Я...

Мати прервала его небрежным взмахом руки.

"Чтобы бог променял вечность на краткую жизнь смертного? Это глупо! " Однако... Она чуть наклонила голову. Да, она ожидала от Шамаша чего-то подобного. Он всегда тяготился своим положением, ему хотелось, чтобы в нем видели человека, а не небожителя.

"Увы... – думала она. – Все так и будет... Есть... Было... – она запуталась во времени, не зная, что произошло, а что – еще нет. – Не важно. Главное, теперь я понимаю: мне придется сражаться с демонами одной, не надеясь на помощь, понимая, что мне неоткуда ее ждать, не от кого получить".

И, все же... Хотя одна часть Мати приняла ответ Хранителя, другая – встала диким оленем на дыбы, выставив вперед рога.

–И ты бы вот так взял и ушел, бросив караван?

–Малыш...

Но она не дала ему ничего объяснить, нервно продолжая:

–А он, наверное, погибнет без тебя. Нет, не наверное, а наверняка! Потому что все здесь привыкли к тому, что рядом есть маг, который в случае чего поможет, подскажет, отогреет. И как же я? Ты ведь обещал, что никогда меня не бросишь? Что же, все, что ты говорил мне, было не более чем пустыми словами?!

Слушая девушку, он только едва заметно наклонил голову, отведя взгляд в сторону. Маг не прерывал ее, специально давая возможность выговориться, может даже – выплеснуть свою злость. Ведь порой это тоже бывает нужно – избавиться от всего черного, что накапливается на душе, чтобы она стала светлее...

И только услышав: – Что же ты молчишь?! – негромко промолвил:

–Даже боги не смогли бы исполнить эту мечту.

–Почему?

–Существовать может только один мир.

–Зачем же просить о том, чего никогда не получишь?

–Не нужно вообще просить. Но если промолчать невозможно... Тогда остается только мечтать о нереальном.

–Почему? Чтобы не быть в долгу перед теми, кто исполняет мечту? Не оказаться их рабом? – такое объяснение она бы поняла и приняла, но никак не то, что услышала:

–Если мечта никогда не исполнится, не придется переживать разочарование.

–Разочарование?! – это звучало так... наивно, по-детски, что Мати не смогла сдержать смешок.

–В грезах все много прекраснее, чем наяву. В них нет боли, грусти. К тому же, ради исполнения мечты всегда приходится чем-то жертвовать. А потом сожалеть о потерянном.

–Гор... – одна ее часть приняла ответ мага, но другая упрямилась, не желая соглашаться. – А если бы... Если бы я просто спросила: чего бы ты пожелал... не для себя, а... просто? – она широко развела руки, словно пытаясь охватить весь мир.

Она не спускала с него глаз, ожидая ответа и услышала именно тот ответ, которого ждала:

–Наверное, стать богом этого мира. Чтобы согреть его, вернуть жизнь, которую он почти потерял.

Вместо того, чтобы успокоиться, Мати недовольно поморщилась: "Говоря это, он словно хотел угодить мне. Или успокоить. Но это не правда... Впрочем, нет, – мотнула она головой, – почему обязательно неправда? Ведь люди, особенно когда видят, что всех их сил не хватает, чтобы помочь другим, осуществить задуманное, мечтают о могуществе небожителей... – просто Шамаш казался ей другим. И, потом, бог солнца ведь объяснял, почему это невозможно – согреть мир. Неужели маг этого не понимает? "

–Если не будет снежной пустыни, не будет и оазисов. Вернее, весь мир станет одним большим оазисом... – она не смогла сразу вспомнить тех слов, которые говорил тогда Шамаш, и поэтому начала с того, что было для нее самым понятным. – И Хранители станут не нужны...

–Возможно, их сила понадобится для чего-то другого. А если нет – что же, значит, со временем наделенные даром люди просто перестанут рождаться.

–А снега? Растаяв, они станут водой, верно? И эта вода зальет всю землю, покрыв ее, как нынче покрывает снег.

–Образуются новые моря.

–Там, где сейчас города?

–И там тоже.

–Их жители погибнут!

–Небожитель нашел бы способ избежать трагедии, перенес тех, кому угрожало бы наводнение, в другие земли... К чему эти разговоры? Ведь я – человек и никогда не стану богом. Ни в какой мечте.

–Потому что это невозможно!

–Да. ...Малыш, ты уверена, что с тобой все в порядке?

–Ты же сам убедился! – всплеснула она руками, в отчаянии подняв взгляд к небесам: "Неужели снова! Ну сколько можно!"

–Ты говоришь, ведешь себя так, словно не одна...

–Ну конечно! Не сама же с собой я говорю! С тобой! – она пренебрежительно фыркнула, показывая, что обо всем этом думает.

–Девочка, ты ведь прекрасно понимаешь, что я имею в виду...

–Нет, не понимаю! – резко прервала его та. Хотя на самом деле все было как раз наоборот. И чем яснее было это понимание, тем сильнее становился страх, который в любой миг мог перерасти в панику:

"Что, в конце концов, со мной творится? Как я себя веду? Что делаю? Говорю совсем не те слова, которые собиралась. И вообще... – у нее было смутное чувство, что чем дольше она оставалась в этом сне, тем больше становится не самой собой, а кем-то совершенно другим. – Не могу же я сказать ему правду! Да и что сказать? Что он сам и все остальные, кроме меня – только сон? Что все происходит не на самом деле? Вот тогда он точно решит, что у меня помрачение рассудка или еще что похуже..."

А ей так хотелось поговорить хотя бы с кем-то, рассказать...!

"Но кому понравится, если его будут считать всего лишь призраком из сна? Вот я... Разве я смогла бы так говорить с Шамашем, как сейчас с Гором? Никогда! Нет, конечно, я жуткий неслух и вообще нахалка, но... Но не до такой же степени! Все дело в том, что я знаю: на самом деле Гора не существует. Он всего лишь часть моего сна. И это знание делает меня такой... жестокой".

–Хорошо, малыш, если ты не хочешь говорить об этом сейчас... – голос мага вновь отозвался в ее душе вспышкой злости.

–Не хочу! – бросив на него быстрый взгляд, проворчала она.

–Тогда поговорим потом.

Ничего не говоря, она поспешно спрыгнула с облучка, торопясь поскорее уйти.

–Если найдешь нужным, – продолжал маг. Опершись о руки, он тоже спустился вниз, прихрамывая, пошел рядом с повозкой. – Доброй ночи. И милосердного утра. -Пока!

Когда Мати исчезла за пологом повозки, к Гору подошел Атен.

–Хранитель, что с моей дочерью? Она больна? Чем?

–Больна – вряд ли... Тут что-то другое.

–Ладно, здорова – и слава богам.

–Можно было бы попробовать поговорить с ней еще раз...

–Зачем? Тебе и так досталось от нее. Она ведет себя с тобой просто безобразно! Я бы давно наказал ее...

–Не надо. Пусть.

–Вот-вот, если бы ты сам не позволял ей всего, она бы не избаловалась!

–Присмотри за ней.

Караванщик тотчас вскинул на мага внимательный взгляд настороженных глаз:

–Ты предчувствуешь беду? С ней что-то должно случиться?

–Только то, чего она сама захочет.

–Ну, это не страшно! – он облегченно вздохнул. Ведь никто не пожелает себе ничего плохого.

–Как сказать... – качнув головой, обронил маг, но хозяин каравана уже отвернулся. Прежние сомнения и страхи начали развеиваться, а новые ему было не нужно.

–Атен, -откуда-то со стороны донесся до него голос мага,– я пойду. Нужно взглянуть на малыша – все ли с ним в порядке. -Да, конечно... – вообще-то ему тоже нужно было возвращаться к делам. – Кстати, о мальчике. Пора дать ему имя.

–Вряд ли это хорошая мысль.

–Но почему? Хотя ему и предстоит скоро умереть, все равно у него должно быть имя, чтобы боги, когда придут за ним, узнали его и поняли, что он безгрешен.

–Разве я сказал, что он умрет?

Атен замер. Он хотел спросить: "В чем же тогда дело?" Но не успел – Гор уже исчез за повозками.

"Ладно, потом, – махнул рукой караванщик.– И вообще, может, это и хорошо, что он будет жить. Все-таки наделенный даром...Вот только... Что же тогда с ним случится? Если он не умрет, но и в караване не останется? Интересно... – и вдруг его посетило озарение. Караванщик хлопнул себя по лбу:-Ну что за дурак! Это ведь совершенно ясно – он останется в городе! Вот только... В ближайшем? Через три дня? Или в следующем? До него тоже недалеко...А, не важно. Вообще – чем скорее, тем лучше. Но торопить судьбу – себе вредить. Так что – поживем, увидим..." – он поднял голову, взглянул на небеса, полные звезд, которые смотрели на землю с удивительной теплотой и задумчивой грустью, были светлы и мудры.

Все было так спокойно...

–Дочка, спокойной ночи, – проговорил он. – И пусть она успокоит твою душу, которая снежинкой кружит в небесах, никак не находя место, куда бы опуститься...

... Эту ночь Мати спала, словно маленький ребенок. Ей снился удивительный сон, полный не образов или событий – красок. Желтый – тепло, белый – покой, красный – радость, зеленый – надежда, синий – мечта...

Сон закончился – и унес с собой все воспоминания. Остался лишь мир, совершенно чужой ее сердцу и душе: серая снежная пустыня, сонный караван, пустая повозка...

–Нет! – блаженная улыбка на ее губах сменилась гримасой боли. – Нет, пожалуйста! Ну почему мне нельзя оказаться в каком-нибудь другом месте? Ведь у сна так много земель и времен! Я здесь ничего не пойму, ничему не научусь! Только потеряю саму себя, забыв, какая я на самом деле! Ведь кроме меня самой этого никто здесь больше не знает!

Она закрыла глаза, словно собираясь на самом деле заснуть, убегая в своем новом сне подальше от прежнего. Но нет, он не отпускал ее. Даже глаза не хотели закрываться, словно кто-то вцепился в ресницы, не давая векам смежиться.

"Ах, так! – на смену беспомощным мольбам пришла холодная решимость. – Ну ладно! Ладно! Я останусь здесь! Но только потом не пеняйте на меня, если что-то пойдет не так!" – она и сама не знала, кому угрожала: теням этого сна или богам своего мира. Всем. Мати была готова ненавидеть всех. Но уже через несколько мгновений ее настроение изменилось. На смену ярости и злости пришла грусть, даже жалость:

"Бедные... – эти тени, они ведь не были ни в чем виноваты перед ней. Скорее наоборот. Это же был ее сон, в котором она была почти что богом. – Живут своей жизнью и не знают, как бы они были счастливы, если бы... А сколько бы их ждало приключений, о которых написана не одна легенда...!"

–Мати, ты спишь? – донесся до нее из-за повозки негромкий голос.

–Нет, дядя Евсей! – она тотчас узнала его.

–Можно мне войти?

–Конечно! Только... Один миг, сейчас, я только... – она засуетилась, поспешно поправляя одежду и расстилая одеяла, затем, не причесываясь, она быстро переплела косу, села, замерла на мгновение, огляделась вокруг, спеша убедиться, что все, что должно быть скрыто от взгляда любого гостя, будь тот родственник, спутник по тропе каравана или чужак, и лишь затем крикнула: – Теперь можно!

Полог колыхнулся, отодвинулся в сторону, пропуская в повозку помощника хозяина каравана.

"Он снова старый... – она почему-то думала, что увидит дядю таким же, каким оставила в Курунфе – молодым пареньком. А тут... Он казался даже старше своих лет. Сердце Мати сжалось в комок. – Волосы совсем седые! И лицо все покрыто морщинами... Странно..."

Странно, что в этом мире почти все были другими. Не совсем, не полностью – в чем-то, какой-то черте... Отец показался ей медлительным, сонным и, главное – нерешительным. Словно не он был хозяином каравана, на котором лежала вся ответственность за жизнь спутников, а кто-то другой.

Шамаш... Вернее – Гор – человек, не бог солнца. Пусть он почти не изменился, остался сильным, гордым, добрым, заботливым. В общем, таким же, каким был, только...

Мати всегда была уверена, что влюблена в Шамаша, и не важно, кто он на самом деле. Но вот оказалось – разница все-таки есть...

Что же до дяди Евсея... Он выглядел даже старше своего старшего брата – сгорбленный, худощавый, с высушенной, тонкой серой кожей и с заострившимися чертами лица.

"Совсем дряхлый старик! ...Интересно, почему? Что с ним произошло? – Мати глядела на дядю с искренним сочувствием и, вместе с тем – нескрываемым любопытством. – Это должно было быть что-то ужасное. Нечто более страшное, чем смерть. Словно госпожа Кигаль провела его душу по самым черным пещерам, но не оставила в них, а вернула назад, в мир людей, продлевая муки ожиданием. В назидание другим. Чтобы..."

–Мати, я хотел поговорить с тобой... – начал он, и тут увидел ее глаза. – Что ты так смотришь на меня?

–Ты... – она поспешно отвернулась. – Ты очень сильно изменился.

–Постарел? Да. Но, Мати, это случилось не сегодня, и...

–Дело в том... – она не знала, что сказать. Любая ложь в оправдание выглядела бы неправдоподобной. Но самой невероятной все равно была правда. И она решилась: "Скажу. Все равно не поверит. А если поверит – еще лучше. Смогу расспросить обо всем. Кого еще, если не его? Как-никак дядя Евсей – летописец..." Единственное, что останавливало ее, это мысль: "Ведь он может рассказать другим... Ну и что? – она махнула рукой. – Подумаешь! – ей стало все равно и душа тотчас улеглась, успокоилась. – Скажу, что просто придумывала сказку. И опробовала на нем – поверят или нет". – Я не из это мира.

–Мати.... – он взглянул на нее встревожено взволнованно, и даже двинулся к пологу, должно быть -чтобы позвать лекаря.

–Нет, подожди, – она хихикнула, – я совершенно здорова. Это просто такая сказка. Которую я решила придумать.

–Сказка? – он недоверчиво взглянул на племянницу.

–Ну да! Будто я прежде жила в другом мире, а потом заснула – и оказалась в этом...

–Но на самом деле...

–Да, да, конечно, этот мир – настоящий, – ради того, чтобы успокоить дядю, избежать его расспросов и дальнейших разговоров и волнений она была готова сказать все, что угодно. Да и ложь во сне не казалась ей такой уж страшной или далекой от правды. Ведь это не настоящий мир. Здесь все ненастоящее. Даже слова.

–И ты решила...

–Ну... – она пожала плечами. – Примерить на себя этот... образ. Чтобы проверить, подойдет он мне или нет.

–Мати, сказки – это не шутка. И не игра. В них вкладывается знание, которое... которое в другой форме просто не было бы воспринято...

–Дядя, – она поморщилась, – это слишком сложно для меня!

–Но ты уже не маленькая девочка, чтобы все упрощать, обращая в игру.

–Почему бы нет? Кто сказал, что так нельзя? Ведь в этом нет ничего плохого.

–Значит, это все просто новая игра. И то, как ты вела себя вчера... – да, все укладывалось в это объяснение. Выходит, Атен зря беспокоился. И Гор тоже. Ничего не случилось. Лишь игра... А чего еще они ждали?

Вот только почему-то эти мысли не несли особого успокоения. От них становилось противно на душе. Словно от прикосновения к чему-то склизкому, неприятному...

–Да, игра! – с готовностью подтвердила Мати, уже сама начиная верить в то, о чем говорила. Глаза ее загорелись: "Чудесное объяснение! Для всех! И можно делать все, что угодно! "

–Понятно.... – Евсей прикусил губу, кивнул, а затем, не говоря больше ни слова, двинулся в сторону повозки.

–Куда ты? – остановил его обиженно-разочарованный возглас Мати. – Ты же пришел, чтобы поговорить со мной, а уже уходишь!

–Да вообще-то... – караванщик собирался сказать, что все и так выяснил, но остановился, поняв, что она ждала от него совсем другого – не объяснения, даже не разговора – рассказа. "Что же это? Она ведь уже давно не маленькая девочка, для которой я придумывал сказки!"

Но... Ну не мог он ей сказать "нет", и все тут! Ничего удивительного – дочка хозяина каравана вила веревки из всех, начиная с Хранителя и заканчивая последним оленем в упряжке.

–Какую сказку ты хочешь услышать?

–Не сказку, – качнула Мати головой. Ее лицо посерьезнело, отчего девушка стала сразу же выглядеть взрослой.

И Евсей вздохнул с облегчением. "Ну, слава богам! Наконец-то она начала понимать, что от времени не убежишь..."

–Расскажи мне... Расскажи мне, что с тобой случилось. Почему ты так постарел, – ее голос звучал ровно, совершенно спокойно, даже бесчувственно, не вкладывая в слова ничего, кроме любопытства.

–Мати! – его рука прижалась к груди, пытаясь унять бешеный стук сорвавшегося в галоп сердца. – Это не смешно! Ты же все знаешь! И не можешь не понимать, как тяжело вспоминать...

–И все же? – нет, это была не жестокость. Ей было жаль дядю. Во всяком случае, той половиной себя, которая еще могла чувствовать и сопереживать. Но она должна была быть сильной. Сильнее своей слабости. Да и вообще, чего тут переживать? Ведь действительно, на самом деле с летописцем ее каравана ничего такого никогда не случилось. Значит этот "дядя Евсей" – не настоящий. А ненастоящее не может чувствовать, страдать

–Что тут рассказывать... – он тяжело вздохнул, отводя глаза, губы побледнели, на лбу выступили капельки пота.

–Что-то случилось, да? Что-то, о чем тебе не хотелось бы вспоминать?

–Да, племянница... – он взглянул на нее, надеясь, что девушка теперь скажет: "Тогда не вспоминай, не надо". Но вместо этого услышал:

–И что же?

–Ты действительно не помнишь? Или и это игра?

–Может, и игра.

–Ладно, слушай... – он понял: чем быстрее девчонка получит то, что хотела, тем быстрее оставит его в покое. – Это случилось на второй год после того, как Гор стал Хранителем каравана. Мы вошли в город... Не большой, не маленький, так, ничего особенного. Он встретил нас, одетый в скорбь по прежнему Хранителю, который умер накануне нашего прихода. Мрачный, отрешенный...

–Полный отчаяния, – кивнула девушка, решив, что начинает понимать. – Им нужен был новый Хранитель. А Гор не хотел им становиться. Потому что по натуре своей он – вечный странник... И вы решили скрыть, что Гор – маг.

–Зачем ты это делаешь?

–Что? Я ничего...

–Зачем ты играешь на чужой боли? Ты ведь все сама знаешь!

–Все так и было?

–Нет! Ты знаешь, что нет!

–Не надо на меня кричать! – она специально сделала так, чтобы ее голос звучать как можно тише, заставляя собеседника прислушиваться к себе. – Представь себе, что я на самом деле ничего не знаю, потому что в том мире, из которого я пришла, ничего подобного никогда не происходило!

–Мати, ты всегда была бессердечной. Но ведь даже жестокость имеет предел!

–Все, чего я хочу, это узнать: что случилось! – она нахмурилась, наклонила голову чуть вперед, сверкнув на него железным холодом посеревших глаз.

–Как будто ты... Ладно! Ладно! – он поднял руки, показывая, что сдается. – Ты права: мы решили не рассказывать горожанам правду о Горе. Но совсем не по той причине, о которой говорила ты. У умершего Хранителя был преемник. Племянник. Еще относительно молодой человек. Который достаточно давно узнал о том, что наделен даром, чтобы привыкнуть к мысли, что ему уготована жизнь на холме.

–Так в чем же дело?

–Ты сама все зна... А, – не договорив, он махнул рукой. – Преемник еще не коснулся талисмана города, принимая над ним власть. И, значит, согласно закону, составленному еще в то время, когда в городах рождалось по несколько наделенных даром, Хранителем должен был стать сильнейший из двух магов.

–Сильнейший маг? – девушка хмыкнула. – И как они собирались это определять? В бою, что ли?

–По закону – решение принимает Талисман.

–Ага, ясно. Но так как Гору эта власть даром была не нужна, а город и так не оставался без Хранителя, в чем же тогда дело?

–Ни в чем. За исключением того, что никто в здравом рассудке не поверит, что такое возможно – не желать власти. И мы решили, что, чтобы не создавать проблем, лучше утаить от горожан правду о Горе. И все шло хорошо. Пока они не узнали, – говоря это, он посмотрел на племянницу такими глазами, что ей даже на мгновение стало не по себе.

– Это я что ли им сказала? – она нервно дернула плечами. – Ну и что? Гор – могущественный маг. Он в силах защитить себя и своих спутников.

– Горожане тоже так подумали. При этом, конечно же, не поверив, что караван на самом деле просто возьмет и уйдет. А чужаки в городе им были ни к чему. И они решили убить Гора.

–Мага? – Мати была готова принять все странности мира сна, но только не это! – Не возможно! А гнев богов? А...

Но караванщик не слушал ее, продолжая:

–И они почти преуспели в этом.

В то время как одна половина ее души была поражена, заморожена мыслями о святотатстве, вторая презрительно усмехнулась:

–Простые смертные против мага! – да неужели же тот, который победил Губителя, не справится с обычными людьми! – Невозможно! – в ее голосе, глазах было столько удивления, что караванщик, хмуро посмотрел на нее, остановил на мгновение взгляд, чувствуя, что начинает верить: "А ведь она, может быть, и не играет вовсе, а на самом деле не помнит, что случилось тогда... Но как? Почему? "

–Гор никогда в жизни не брал в руки меч.

–Как это! А в... – начала девушка, вспомнив о том, что говорили легенды о городе Нинти, но остановилась, не договорив: "Здесь ничего этого не было, – поняла она, – здесь все иначе", – эта мысль злила ее, заставляя хмуриться и смотреть на собеседника как на чужака. – А магия?

–Магия! – он качнул головой. – Да когда же он использовал ее во зло?

–Почему во зло? Чтобы защитить себя! Это право каждого – защищаться!

–Мати, Гор – не такой, как все. И... – караванщик качнул головой. – Если ты и этого не понимаешь, то я просто не знаю, о чем можно говорить!

–Я понимаю, дядя... – это было не совсем так, но к чему настаивать на своем, когда все, в чем она была уверена, в мире сна не просто ставилось под сомнение, но вовсе не существовало. – И... Эти люди напали на него?