Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 36 страниц)

–Вообще-то, нет. Но так тоже неплохо. Ты ведь на этот раз не упустишь шанса покончить со своим врагом?

–Значит, так, – не отвечая на его вопрос, хмуро проговорил Нергал, обращаясь к своим слугам, – найдите ее. И задержите где-нибудь... Подальше.

–Но как? – растерянно смотрели на своего хозяина демоны. В их мерцании чувствовалась неуверенность.

–Как будто сами не знаете! – огрызнулся небожитель.

–Хозяин, если бы речь шла о смертной... – осмелился напомнить ему один из демонов, в то время как второй продолжал:

– Но богиня снегов... Что мы можем противопоставить ее могуществу?

–Шамаш сильнее ее. Вы же, однако, как-то с ним справились!

–С помощью обмана! Очень запутанного, сложного... Ты хочешь, чтобы мы вели себя с ней так же?

– Мне все равно, – тот скользнул по ним злым взглядом, – главное, она не должна появиться здесь прежде, чем все будет закончено. И поторопитесь, пока она не пришла сюда, и не стало слишком поздно!

–Да, хозяин, – склонившись на мгновение в поклоне перед своим повелителем, тени исчезли.

–Боишься, что она помешает тебе? – смерил его взглядом Лаль.

–Дело в другом, – вместо того, чтобы накричать на младшего бога, Нергал лишь небрежно махнул рукой.

–Значит, не хочешь, чтобы она увидела...

–Ни к чему это, – хмуро проворчал тот, поморщившись.

–Ох, какие мы чувствительные! – фыркнул Лаль. – Беспокоимся за свою любимую Айю, понимая, что ей будет невыносимо тяжело потерять супруга второй раз? Нергал, может быть, ты откажешься от своей вражды, а? Ради нее? Она поймет, какой ты хороший, добрый, авось и растает. Что значит месть, когда речь идет о любви?

–В отличие от тебя, я не мщу. Я сражаюсь с врагом, который не позволяет быть счастливым не только мне! Но и ей, той, которой он обещал все звезды небес, а принес лишь боль и слезы, тоже!

–Да, да, конечно. Говорят же, что со стороны виднее, что для кого лучше... Значит, все же, да здравствует месть? А, я забыл, ты называешь это сражением. По мне так все равно. Главное не название, а действия. И, конечно, же, результат. Важнее всего результат... Итак, ты просто не хочешь, чтобы все случилось у нее на глазах?

–Смириться с тем, что уже произошло, легче, чем переживать все с начала до конца.

–Ну да, – хмыкнул Лаль. – Логика, достойная тебя. Только... Нергал, я ведь ее знаю. И ты знаешь. Когда все это происходит не в первый раз. Прошлый раз не стала искать утешения в твоих объятьях, не пойдет к тебе и в этот раз. Если сейчас, по истечении вечности с прошлой утраты, обретя новую любовь, она еще как-то находит в своей душе для тебя оправдание, то когда все повторится... – прицыкивая, он покачал головой. – Она возненавидит тебя. Так сильно, как никогда прежде.

–Ну, – Нергал вздохнул, – если иначе никак не получится... Что ж. Пусть... И вообще, от ненависти до любви куда ближе, чем от безразличия и даже дружбы.

–Как знаешь, как знаешь. Мне-то, как ты понимаешь, главное отомстить. А что может быть больнее потери любимого? Достаточно взглянуть на Инанну. Была богиня и вся отгорела. Осталась одна тень. ...Но, что бы там ни было, твои слуги, конечно, мастера обмана, однако моя помощь им не помешает... – он не хотел упустить тот миг, когда Айя узнает о смерти Шамаша. Ему нужно было видеть ее, ее глаза, отчаяние в них... Что же до Шамаша... Лаль не имел ничего против него лично. И потому не испытывал никакого желания становиться свидетелем, а, значит, в какой-то мере участником его убийства.

Нергал же только обрадовался уходу Лаля. Ему были ни к чему свидетели.

Оставшись один, он постоял немного на месте, словно растягивая мгновение торжества. Однако... Это казалось странным, но у него в душе не было особой радости. Скорее – какое-то сожаление. Странное, непонятное, беспричинное. Не то чтобы он жалел Шамаша, просто... В какой-то миг ему показалось, что, теряя врага, он лишается части самого себя.

"Убить его будет еще проще, чем Ута, – Нергал смотрел на неподвижно лежавшего бога солнца с долей сочувствия. – Он даже не поймет, что произошло. А я останусь совсем один... – не без доли недовольства он вспомнил, как все это было в прошлый раз. – Целая вечность без происшествий, каких бы то ни было событий... Вечность пустоты... И вот, только-только начало что-то происходить, как..." – он недовольно качнул головой.

Но, несмотря на все эти мысли и сомнения, бог погибели продолжал медленно приближаться к своему врагу.

"Или я, или он, – в конце концов, все остальное не имело значения. – Это не месть. Не сражение за возлюбленную, даже не бой за власть. Борьба за существование – и все. Или я, или он... А раз так, лучше я... Так было в прошлый раз. Так будет и сейчас... Как все просто... – его взгляд был прикован к Врагу. – Спящий бог в человеческом теле, никогда не покидавший его так, словно оно – часть его сущности... – еще один шаг, хотя и не последний на пути к цели, но все больше и больше сокращавший расстояние. – Человека убить легко..."

–Ну что, Шамаш, вот мы и снова встретились... – остановившись возле него, негромко проговорил Нергал, обращаясь к своему врагу. Он сам не понимал, к чему были эти слова. До спящего они все равно не могли долететь. И потому он даже вздрогнул, услышав:

–Да, встретились, – повелитель небес медленно поднял голову. Опираясь на локти, он сел, откинувшись на ствол возвышавшегося за его спиной дерева. Взгляд Шамаша был спокоен, ни один мускул не дрогнул на лице.

Нергал же так, пораженный, и застыл с приоткрытым ртом, глядя на врага.

–Меня заверяли, что ты не очнешься от этого бреда... – наконец, с долей обиды в голосе и разочарования в глазах проговорил он.

–Кто бы это ни сказал, он ошибся, – бог солнца говорил медленно, его голос был тих, походя на шепот ветра, и в нем не было ничего, кроме усталости. По-видимому, он еще не до конца оправился от сна бреда, в который был погружен силой собственной мечты, а потому не торопился подняться с земли, не уверенный, что движение не обернется падением в пустоту.

–Очевидно, – Нергал скрестил руки перед грудью. Место разочарования в его душе занял интерес. – Может, так оно и лучше... – пробормотал он, говоря скорее сам с собой, чем с повелителем небес. – Что бы там ни придумывали эти наивные фантазерки – подземные богини, мне не доставляет никакого удовольствия бить в спину. Настоящее сражение куда интереснее, победа в бою ценнее. И еще мне надоело, что все обвиняют меня в трусости! А ведь это не так! Хочешь знать, как на самом деле все произошло тогда?

–Зачем?

–Действительно, какое тебе-то до этого дело? – грустно усмехнулся Нергал. – Ты ведь никогда не знал Ута. Ты просто заменил его в нашем мире, когда его не стало. А для меня он был хорошим врагом, о котором я теперь вспоминаю почти как о друге... Знаешь, – он хмыкнул, – вот забавно, чем дальше уходило время от того мгновения, тем больше мне его не хватало. Скучно в вечности одному... Впрочем, одиночество не бывает вечным. Вот ты появился... Однако, я разговорился. Итак, ты готов?

–К чему?

Услышав этот совершенно безобидный и, казалось бы, вполне разумный вопрос, Нергал, не сдержавшись, расхохотался.

–Ну, ты даешь! Как будто сам не знаешь! К бою, конечно! Я ведь говорил тебе, чем закончится наша следующая встреча.

–Я не искал ее.

–Конечно. Вообще-то, я тоже. Однако, раз уж так получилось... Почему бы не покончить со всем прямо сейчас?

–Покончить? И как же? Разве боги не бессмертны?

–Выходит, не совсем. Ведь Ут мертв.

–Он сам хотел умереть.

–А желание бога закон, ты это имеешь в виду? Что за ерунда! – презрительно фыркнул Нергал, однако затем махнул рукой. – А, впрочем, какая разница! Да, я собираюсь тебя убить. И считаю, что сейчас – удачное для этого время. Так что скажешь?

–Что я не собираюсь умирать.

–Вот как? – его бровь приподнялась. Впрочем, это удивление было наигранным. – А почему, собственно, нет? Разве не ради того, чтобы умереть, ты все то время, что был в нашем мире, так страстно держался за свое смертное тело? Зачем тебе вечность, если ты никогда не глядел ей в глаза? Зачем тебе будущее, если ты до сих пор мечтаешь вернуться в прошлое? Зачем тебе даже то жалкое существование, которое ты влачишь в людском мире, в людском облике? Да, я согласен, в чем-то жизнь смертных интереснее нашей. Их чувства полнее, их мгновения длиннее, они любят так страстно, что в один короткий день вмещается вечность. ...Если тебе не хотелось быть богом, ты мог стать правителем людей. Но ты отказался от всего, и от этой малости тоже...– умолкнув на миг, он вздохнул, качнул головой. – Послушай, не пора ли нам, наконец, перейти от слов к делу? Я не собираюсь стоять здесь вечной статуей. У меня есть кое-какие планы на текущее столетие и дела на границе ближайшей бездны. Так что...– не договорив фразы, бог погибели выбросил вперед руку, из ладони которой вырвался поток огня – красного, полного безумной ярости и ослепляющего гнева, сжигающей страсти и высушивающего презрения.

Шамаш заметил его в последний миг и, уже чувствуя на себе жар, все-таки успел откатиться в сторону. Над головой раздался жуткий хруст и скрежет. Это ломалось под ударом огненной силы дерево. Еще миг, и оно с тяжким стоном рухнуло вниз, ломая ветки. Его вершина упала так близко от головы бога солнца, что поднятый им ветер обдал его своим порывом, полным песка, пыли, пожухлой листвы и огненных искр. Один сук – тонкий и острый – оцарапал руку, второй – толстый, как ствол молодого деревца – со всей силы ударил по больной ноге, заставив повелителя небес на миг зажмуриться от резкой вспышки боли.

–Тебе лучше согласиться, – между тем продолжал Нергал, медленно проплывая над поверженным деревом, – с тем, что твоя смерть – решение всех проблем. И не только моих, но и твоих собственных. К чему вечность тому, кто о ней никогда не мечтал, думая лишь о смерти, идя к ней навстречу? Что ж, вот он – конец пути. Наконец-то! Ты должен быть мне благодарен... – на этот раз он выбросил вперед не один луч, а пять, по одному из каждого пальца. Они не просто устремлялись в цель, но охватывали ее со всех сторон, отрезая пути к бегству.

Шамашу ничего не оставалось, как защищаться. В небесах сверкнула молния, которая стрелой пронзила потоки силы, прерывая их полет, заставив на половине пути уйти в серую, покрытую тонкой туманной дымкой землю.

–А вот это зря, – нахмурился Нергал, – бессмысленная трата сил и времени. Зачем? В отличие от тебя, меня все устраивает: и мой мир, и моя вечность. Конечно, жена – не особенно. Кигаль – жуткая зануда. И стерва та еще. Да, мы стоим друг друга, но когда оба супруга сильные, вздорные и самолюбивые, когда ни один не хочет сдаваться – это не семейная жизнь, а вечная борьба. И... – движение его руки было незаметно, поток силы невидим, однако, несмотря на это, не менее губителен. Прорезав воздух, он оставил на нем огненный след рваной дымящейся раны, коснувшись земли, разбил ее, пробив, как казалось, насквозь, до самой бездны. Мгновение – и в бездонную трещину полетело все, что осталось от некогда могучего дерева, тень которого еще недавно накрывала половину лесной поляны. Еще миг – и трещина подобралась к ногам бога солнца, после чего внезапно обратилась в гигантскую снежную змею, изогнулась, обнажила ядовитые клыки, готовясь к броску.

Шамаш откатился в сторону, в движении сбив несколько камешков, которые полетели в сторону змеи. Стоило им коснуться ее чешуйчатой кожи, как змея окаменела.

–Ну да, – Нергал поморщился, – ничего получилась статуя. Кажется, я видел уже подобную. В каменном саду моей обожаемой супруги. Выходит, страсть к изваяниям у вас общая. Вот только мне всегда казалось, что твердь – не твоя стихия. Воздух и огонь – да, а земля... – он качнул головой. – Ладно, – Губитель щелкнул пальцами, и камень начал рассыпаться, но не в пыль и прах, нет. Осколки были большими и заостренными, как наконечники копий. Хоть и не железные, но все равно смертоносные, они со страшной скоростью понеслись в сторону бога солнца, который, сидевший, опираясь на локти, успел лишь уклониться от них в сторону. Но он уже устал, движения стали замедленными, и потому, хотя четыре камня, нацеленных в голову и грудь, и пролетели мимо, пятый, последний, посреди полета изменивший направление, достиг цели, со всего размаха вонзившись в больную ногу повелителя небес.

–Неплохо для начала, – видя, как побледнел раненый противник, пробормотал Нергал. – Право же, – продолжал он, – ни к чему превращать смерть в пытку. Ты мне не настолько ненавистен, чтобы меня радовала твоя боль. Все, чего я хочу, это чтобы ты навсегда исчез из моего мира. Исчезнешь ли ты в пустоте, вернешься ль в то ниоткуда, которое породило тебя, или спустишься навсегда в прошлое, к началу времен – мне все равно. Выбирай сам.

–Я останусь здесь.

–Не хочешь бросать тех, кто в тебя верил? А зачем ты им? Лишь для веры? Ты ведь ничего не изменяешь в их жизни, позволяя медленно, но верно умирать. А, зная твое отношение к воскрешению мертвых, им не приходится надеяться и на пробуждение от вечного сна. Да что говорить обо всех! Взять хотя бы твоих спутников. Что ты им дал? Освобождение рабам? Дом изгнанникам? Покой уставшим? Или счастье той, которая еще маленькой девочкой влюбилась в тебя?

–Ты не причинишь ей зла! – в голосе Шамаша зазвучала угроза, в глазах обычно совершенно спокойных, начала зарождаться огненная буря. Ее горение было столь ярким, что переливавшийся за грани век свет слепил, обжигая воздух, саму материю, из которой было соткано полотно мироздания.

–О, – с наигранным удивлением приподнял брови бог погибели, – а ты, оказывается, умеешь злиться! И еще как! Что за бурю ты скрывал за безмятежным спокойствием!

–Нергал, с ней не должно ничего случиться!

–Да ладно, что я, не понимаю... – он махнул рукой. – В общем, за Мати не бойся, – вдруг вмиг посерьезнев, отбросив всякую тень игры, промолвил Губитель, – я не трону эту маленькую смертную. В память о ее детской наивности и смелости. Конечно, ей будет больно потерять тебя. Но она еще так юна... И, потом, должна же она понимать, что на самом деле, несмотря на все ее мечты, бог солнца смертной не пара. Я прав? Что молчишь? Ведь не может быть, чтобы ты не думал об этом! А если думал и не подпускал ее к себе...

–Она еще ребенок!

–Это ты так считаешь! Впрочем, какое мне дело? Меня заботишь не ты... – он помолчал несколько мгновений, за которые на его губы легла робкая, открытая улыбка. – Знаешь, она чем-то похожа на Айю. Такая же хрупкая и ранимая, и, в то же время – удивительно сильная, решительная, даже властная. Девчонка, а пытается всеми вокруг командовать, даже тобой... – он говорил, говорил, и при этом незаметно приближался к богу солнца. Его движения были так тихи и осторожны, что делались почти незаметными.

И так же незаметны казались перемены в облике Нергала. Вначале это был пусть только внешне, но все-таки человек – высокий широкоплечий воин, не лишенный людской красоты, хотя и не упивавшийся ею, как бог чувственных страстей. Он чем-то походил на каменных стражей из городских храмов – искусная работа мастера, однако же, лишь кажущаяся живой, а на самом же деле – мертвый и холодный камень. В конце же этого короткого пути Губитель принял свой истинный облик повелителя демонов – призрака, наполненного густым черным дымом со сверкавшими из-под серого капюшона крошечными глазками – вечно тлеющими угольками костра на невидимом и потому казавшемся совершенно пустом, как сама бездна, лице.

Этот облик завораживал, затягивал взгляд в водоворот наполнявших его воздушных потоков, чтобы затем, через глаза, проникнуть в разум смотревшего, заполнить своей невидимо-цепкой паутиной, одурманивая, ослепляя и, изменив, подчинить себе.

Любой другой, будь то человек, призрак, дух или даже небожитель, был бы пленен этой паутиной. Пусть не навсегда, всего на миг, но какая разница, когда и его достаточно для того, чтобы проиграть сражение. Любой другой, но не Шамаш, которого враг считал всего лишь полубогом-получеловеком, если и способным выиграть какую-то мизерную часть битвы, то только благодаря случаю, не закономерности. А этот слабый, раненый и вообще беззащитный в своем смертном теле враг лишь чуть скривил в усмешке губы. Глаза, мгновение назад казавшиеся открытыми вратами во мрак и свет, застыли отрешенным зеркалом, в котором отражался не только окружавший бога солнца мир со всеми принадлежавшими ему образами, но и мысли, взгляды, потоки силы, вставая непреодолимой преградой между внешним миром и внутренним.

Он ничего не делал. Однако Нергал ощутил на себе весь удар силы – не противника, своей собственной. Бог погибели мотнул головой, сбрасывая цепкую паутину вдруг охватившего его желания отрешенно глядеть в пустоту, ничего не делая, лишь погружаясь в нее, становясь частью бездны.

–Наваждение какое-то, – пробормотал он, – будто я загипнотизировал сам себя.... Ну и дела... А ты, – сощурившись, так что угли глаз сжались к крошечные едва заметные точки, он окинул взглядом врага, – не столь прост, как кажешься. Не такой уж беспомощный и покорный. У себя на уме. И вообще... Жаль, что мы так и не познакомились поближе. Нет, конечно, друзьями б не стали, – заметив, как после этих слов усмешка коснулась губ собеседника, Нергал удовлетворенно кивнул, продолжая, – да и, потом, порой бывает важнее иметь врага, чем друга. В любом случае, мы многому могли научиться: я у тебя, а ты у меня... – он, как бы случайно оступившись, отступил назад, схватившись рукой за ствол дерева, которое еще мгновение назад было полно жизни в зеленом платье листвы, однако от одного прикосновения Губителя пожухло, облетело, высохло, вмиг лишившись всех своих жизненных соков. Серая тень упала на землю. По траве пошли болезненные синюшно-красные пятна, которые затем сползли на землю, заражая и ее.

Шамаш не шевельнулся, словно не замечая происходившего.

–Ну и ну! – Нергал качнул головой. Его губы смеялись, в то время как глаза стали еще злее и недовольнее. – И это бог солнца?! Я уже начинаю сомневаться! Сидит и ждет, пока отравленный мной мир умрет! А ведь тебе следовало защищать его от меня, спасать!

–Здесь нет ничего, кроме миражей, – спокойно проговорил Шамаш, отвечая на слова, но оставляясь безучастным к эмоциям. – А они – часть обмана, сотворенного твоими слугами и принадлежащего тебе. Так что, твое дело, что с ними делать.

–Верно, мне, – взгляд Губителя стал остер, как разделочный нож, и колюч, как мороз. – Но я ведь и не спрашивал, кажется, твоего разрешения. Я просто выразил свое... удивление тем обстоятельством, что ты не стал спасать жизнь, которая, кем бы ни была создана, все равно остается живой, чувственной до тех пор, пока не умрет.

–Мираж? – Шамаш чуть заметно качнул головой. – Он не может ничего чувствовать. Если что и заставляет его трепетать, так это только ветер реальной земли, вздох, сорвавшийся с губ подошедших к нему настоящих, живых людей.

–Кстати, о людях. Ты ведь не забыл, что твои спутники здесь? Что станет с ними, если этот город, который ты упрямо называешь миражем, исчезнет? Не боишься, что они умрут вместе с ним? Или они тебе надоели, стали безразличны? Действительно, сколько можно возиться с этими маленькими людишками, постоянно спасая. А, может, все дело в том, что ты уверен: я не стану на самом деле уничтожать этот город...

–Во всяком случае, до тех пор, пока ты стоишь на его земле. Ты кто угодно, но только не самоубийца.

Несколько мгновений над миром царила тишина, в которой не было слышно ни звука. Она заполнила собой все вокруг, украв все звуки, стерев половину красок и образов.

–Однако, – глаза Нергала померкли, сливаясь с пустотой, – я вижу, ты так до сих пор и не понял, с кем имеешь дело. Это ты смертен в своем людском теле, за которое держишься с понятным лишь для смертного упрямством! Не я! Да, иногда я являюсь в мир в людском обличии, как и другие боги. Но что будет со мной, если смертное тело умрет? Ничего! Я просто переступлю через него и пойду дальше, не потеряв ни частицы себя! Ведь я состою не из плоти, которую так легко уничтожить, убить... Ты помнишь тот город, который чуть было не стал моим? Помнишь, конечно же, и потому считаешь, что можешь меня победить. Как в тот раз. Но ведь тогда ты сражался не со мной, а всего лишь с оболочкой, в которую я только-только вселился, так что не успел к ней даже привыкнуть. Теперь же перед тобой я сам, в своем истинном теле! Взгляни на меня! Я – огонь! Но не горящий, живой, и, стало быть, смертный, а уже отгоревший, задутый ветрами на краю бездны. И я – те ветра. Но не странники, мечущиеся по свету, не в силах отыскать в нем своего дома, а вечно движущиеся, оставаясь на месте, когда все их движение – вокруг одной точки, лежащей на границе пустоты. Я высохшая вода и уничтоженная земля. Дым и прах. То, чем все заканчивается, а потому – неучтожимое до самого конца времен. Я есть во всем, даже в тебе. Сражение – это я. Ярость -снова я. Гнев, ложь, смерть... Пока они есть, остаюсь я. Я – все. И, в то же время – ничто, – и он исчез, растворившись в воздухе, не оставив и тени на земле, только голос. – Попробуй, победи меня!

Нет, конечно же, Нергал не ждал, что бога солнца испугают слова, призванные обращать в ужас смертных. Однако, было бы вполне разумно, если б они натолкнули врага на мысль: как быть, что противопоставить абсолютно неуязвимому противнику? А ведь нет ничего лучше раздумий, да еще подкрепленных сомнениями и опасениями, для того, чтобы отвлечь внимание. Потом же остается только выбрать момент и ударить в тот миг, когда враг будет меньше всего этого ждать...

В Шамаша полетела пыль, клочья земли, вместе с вцепившимися в нее мертвой хваткой травинками, отломанные ветки деревьев с обрывками листвы, камни... Ветер был не привередлив, подхватывая все, что попадалось ему на пути. Но на этот раз бог солнца был готов и прежде, чем первая самая крошечная пылинка успела домчаться до него, провел перед собой рукой, устанавливая черту – преграду, останавливавшая летевшие в него предметы, из которых очень скоро образовалась еще одна, но уже видимая, ощутимая стена.

–Ты будешь, наконец, сражаться?! – зло бросил Губитель врагу.

–Нет.

–М-м-м! – Нергал просто взвился, разметал камни и ветки в разные стороны, налетел на противника безумным вихрем. Это больше не была церемониальная, во многом условная битва небожителей, нет, Губитель низвел ее до уровня уличной драки, когда в ход идет все, от мечей и ножей до кулаков и зубов.

Шамаш стал защищаться, но по-прежнему как-то отрешенно-безразлично.

А между тем земля миражей начала меняться, в один и тот же миг возносясь горой в небеса и уходя бескрайней трещиной под непроглядные черные воды несуществующих морей. Отражаясь в зеркалах миражей, бог погибели представлялся не просто могущественным небожителем, но самим повелителем мироздания, наделенным неиссякаемым даром и безграничной властью. Его глаза мерцали, то разливаясь морями огня, то собираясь в серую точку пустоты. Сам он, казалось, не просто заслонил собой весь мир, но стал им: ноги – землей, тело – воздухом, голова – небом. Ветра растрепали длинные непонятно-серого цвета волосы, запутавшись в них, словно мухи в паутине.

Он весь лучился в кроваво-красном ореоле ярости, которая еще больше усилилась, стоило Нергалу заметить, что губы врага тронула даже не усмешка, нет – снисходительная улыбка. Так отличающий истинное могущество от показного старик смотрит на юного гордеца, который возводит сам для себя недосягаемо высокий пьедестал. Но каково было пересекшему не одну вечность богу видеть ее на губах даже не равного себе – получеловека?! Ведь не может быть богом тот, кто, несмотря на все свое могущество, топчется на месте, не решаясь подняться с земли, не желая отказываться от людского тела, как будто то – не всего лишь старая, дряхлая одежда, которую уже давно пора выбросить! А человек – это ничто, жалкий червь, пресмыкающийся перед всеми, раб своих собственных страстей, грязь в пыли у ног. И вот это ничтожество смело смеяться над ним!

Сказать, что Губитель был в ярости, значило ничего не сказать. Он был возмущен до глубины души, взбешен, готовый уничтожить не только противника, но и весь мир, все вокруг...

Под натиском его безумной злости Шамаш отступил.

–Ты бежишь?! – не то обрадовано вскричал, не то зло взревел Нергал. – Жалкий трус! Умри! Или сражайся!

Оскорбления просто сыпались с его губ, неосознанно, бездумно... Хотя, нет, даже в совершенной бессмыслице была причина. Он ждал, что бог солнца бросится в атаку, стремясь опровергнуть слова врага, заставить пожалеть о сказанном. И опять ошибся. Поступая против всякой логики и, как казалось повелителю погибели, смысла, Шамаш отодвинулся еще чуть назад.

–Что ты делаешь? – от удивления Нергал даже остановился, глядя непонимающе-пустыми глазами на повелителя небес.

–Я не буду с тобой драться, – качнул тот головой. Его голос звучал поразительно ровно и спокойно посреди бушевавшей бури. В глазах не было ни тени озабоченности, скорее – доля грусти.

–Как это не будешь? – для него слова "нет" просто не существовало!

–Зачем?

–Что значит – зачем?! Чтобы избавить мир от зла, которое я олицетворяю собой!

–В мироздании нет добра и зла, лишь наши мысли о них.

–Полное безумие! – презрительно фыркнул Нергал. – Если все было бы так, кому вообще мы были бы нужны! Хотя, – немного подумав, нехотя согласился бог погибели, – в чем-то ты прав. Что такое добро и зло, если не наши взгляды на нечто, существующее независимо от нас? Знаешь, было бы неплохо, если б эти твои слова дошли до людей. Вот бы у меня прибавилось почитателей! Что же до нашего спора... Вот я – конкретно я, не кто-то там. Я несу смерть, болезни, войны... Этим я поступаю хорошо?

–Нет. Но это отнюдь не означает...

–Что я отец зла? Нет, Шамаш, я зло! Я – самое ужасное зло! Одна из половинок мироздания. Уничтожь ее – не останется и целого... Случись что со мной – кто заменит меня? Маленький Лаль? Не смеши меня! Он всего лишь ребенок! Пусть испорченный до предела, но...– Нергал поморщился, всем своим видом говоря: "Это же не серьезно!"

–Ты хочешь умереть?

–Я?! Да с чего ты взял! Конечно, нет! Я не могу умереть! Я бессмертен! И при чем здесь вообще я? Я бог! Не то, что ты в этом жалком людском теле! А, ты не хочешь со мной сражаться, потому что заранее знаешь, что проиграешь!

–Я мог бы победить тебя, – спокойно глядя на него, негромко проговорил Шамаш, – даже уничтожить...

–Попробуй! – презрительно скривившись, процедил сквозь стиснутые зубы Нергал, уверенный, что результат всех попыток предопределен.

Все вокруг вдруг почернело, погружаясь в тот мрак, который не допускал и тени света. Тишина наполнилась звоном, а холод огнем, воздух стал тяжелее камня, в то время, как те обрели способность, вопреки всем законам природы, взмывать в небеса, крошиться, ударяясь друг о друга, и, получая в столкновении силу, вонзаться в полотно пространства острыми стрелами, не прошивая – разрезая его на части.

Казалось, еще миг и все рухнет в бездну, рассыпавшись в прах у ног Губителя. Но в тот миг, когда посреди этого жуткого безумия бешенных стихий раздался торжествующий смех Нергала, все вновь стало меняться. Мрак наполнился светом, словно его – еще недавно пустую лампу – до краев заполнили огненной водой и зажгли, освещая мироздание от края и до края. Все звуки оборвались, затихли на миг, но не затем, чтобы умереть, а чтобы из тишины родилась негромкая, задумчивая мелодия, шуршащая, словно песня ветров, и такая же бескрайняя.

Нергал, еще мгновение назад торжествовавший победу, ничуть не сомневаясь, что она уже у него в руках, насторожился, огляделся вокруг, стремясь поскорее разобраться в происходившем, чтобы помешать переменам, остановить их.

–Но как...? – он не понимал. – А, ладно, – бог погибели махнул рукой. Действительно, что разбираться, когда нужно действовать? Он раскинул руки, пытаясь вобрать в себя силы перемен, наполнившие мир. – Ага! – торжествующе вскричал небожитель, чувствуя, что они начали питать его, наполняя доселе неведомым могуществом. – Ты пожалеешь о том, что появился в этом мире!

Шамаш молчал. Он ничего не делал, лишь, чуть наклонив голову, с сочувствием смотрел на него. И этот взгляд... Едва поймав его на себе, Нергал тотчас почувствовал себя неуютно.

–Что? – он закрутил головой, ища во внешнем мире перемены и, не находя их, начал волноваться, а потом... Нергал все, наконец, увидел, ощутил. Оказалось, что перемены подобрались к нему куда ближе, чем он мог подумать. Они были уже в нем самом. Затлел край его плаща. Разгораясь, огонь стал стремительно подниматься все выше и выше...

–Проклятье! – Нергал бросился тушить огонь, при этом его движения стали нервозны, в глаза вошел страх, когда он понял, всей своей сущностью ощутил, что враг действительно способен его убить, не сравняв с пустотой, в которой был его дом, но наполнив совсем другой, чужой и потому враждебной жизнью, разрушавшей его сущность.

...-Нет! – разбив на части все звуки по миру разлетелся крик и оборвался тишиной.

И все закончилось. Огонь погас. Страшный холод сковал все вокруг.

–Так. Айя... – хмыкнул бог погибели. – С одной стороны, очень кстати. Надо будет непременно ее поблагодарить... За такое своевременное вмешательство. А с другой... Не хватало еще, чтобы они объединились...Где вы, негодные слуги! Я же велел вам задержать ее!

–Мы пытались! – возникнув из ниоткуда, демоны закружились у его ног, не смея приподняться над землей.

–А чего ты ждал, – вслед за ними появился бог сновидений, который тотчас плюхнулся на камень, – давая невыполнимое поручение?

Нергал поджал губу, обнажив кривые и острые, словно разделочные ножи, клыки. Он собирался сказать младшему богу все, что о нем думает, но тут его взгляд упал на гостью. В его глазах зажглось удивление, голова чуть наклонилась... А затем его черты начали изменяться. Мгновение – и он обрел человеческий облик, после чего поспешно шагнул вперед: – Малышка...

–Эрра... – она не видела всего, не понимала происходившего вокруг, а потому решила, что это лежавший на земле Шамаш повержен. В ее глазах, устремленных на бога войны, было не столько ужаса, сколько мольбы. – Не надо. Пожалуйста!

Он закачал головой, не скрывая своего сожаления. Затем, сделав еще один шаг вперед, наклонился, заглянул в глаза девушки:

–Милая, почему ты здесь? Ведь я сделал все, чтобы мои слуги не смогли обрести власть над твоей такой наивной, – он протянул вперед руку, но не чтобы коснуться ее, нет, он не решился, боясь, что заключенное в нем зло погубит маленькую смертную. Все, что он позволил себе, это дотронуться до ее невидимого отражения в зеркале воздуха, – такой хрупкой душой, – тепло улыбнувшись ей, продолжал он, не изображая более грозного повелителя погибели, разрушителя миров. Зачем? Она все равно его не боялась. Да и не нужен был ему ее страх, скорее, наоборот – он не хотел ее пугать, боясь, что девушка пичужкой улетит от него прочь и больше никогда не вернется. – Мой браслет должен был защитить тебя...