Текст книги " Дорога в бесконечность"

Автор книги: Юлиана Суренова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

–Что ты там притихла?

–Так... – неопределенно повела девушка плечами, опустила голову пряча от чужака глаза.

–Опять задумалась? Не слишком ли ты много думаешь для девицы на выданье? Тебе впору пожелать для себя побольше легкомыслия.

–Наверно, – вздохнув, кивнула она, – тогда мне было бы легче жить: не задумываясь ни над чем, не мучаясь по пустякам. Вот только...

–Что? У тебя есть другое желание? Более страстное, самое заветное?

–Желание... – она помедлила, задумавшись, затем, качнув головой, проговорила: – Да не в этом дело. Однажды я уже пыталась измениться. И изменилась

–Тебе не понравился результат?

–Нет, – решительно мотнула головой девушка, – жить той мне, конечно, было легче, но только это не та жизнь, которую я хотела бы прожить.

–Как у тебя все сложно! ...Но, впрочем, дело твое. Не хочешь – как хочешь. Так или иначе, мы подходим к пристани. И раз уж мы здесь, чтобы полюбоваться этим местом, а не просто пройти мимо, давай оставим наш разговор.

Мати не возражала. Она огляделась, стараясь не пропустить приближения чуда. Однако мир по обе стороны от улицы оставался прежним, однообразным – вереница городских домов, ограждавших высокими стенами каменную ленту дороги и больше ничего. Но стоило сделать всего несколько шагов, и, переступив черту горизонта, где небо сливалось с землей, она оказалась...

"Вот он какой, край легенд! – Мати зачарованно глядела вокруг. – Это... Это даже большее чудо, чем сад благих душ! Это... Это..." – она не могла найти нужных слов. Зато всю ее переполняли образы, которые кружили перед глазами, перетекали один в другой, скользили, увлекая за собой.

Она стояла на краю обрыва. Над головой расстилался синий, шитый золотом шатер небес. Сверкало солнце. Оно было таким непривычно ярким, что на желтый диск нельзя было взглянуть – глаза тотчас начинали слезиться и даже зажмурившись сквозь закрытые веки были видны желто-алые блики. Ветер гнал куда-то легкие, пушистые облака, которые то представлялись скользившим по небесному склону драконом, но белоснежным лебедем, раскинувшим над землей свои священные крыла, защищая ее от беды.

Это небо было таким... Таким удивительным, манящим, страстным... И, главное, таким близким, что, казалось, стоит подпрыгнуть, чтобы окунуться в него с головой.

Когда же взгляд, оторвавшись от простора небес, опустился чуть ниже...

–Ух ты! – восхищенно прошептала Мати. – Ну надо же!

В первый миг ей показалось, что это небо перелившись через горизонтный край, выплеснуло свои синие воды на простор земель, залив половину мира.

–Море! Вот ты какое...

Ей не раз доводилось слышать от взрослых: "Караван идет по берегу моря..." Однако при этом в окружавшем ее краю снежной пустыни ничего не изменялось. Белизна снегов не становилась синей, в шепоте ветров не слышался рокот волн... Действительно, какая разница, что лежит под ногами: замерзшая земля или такая же твердая мерзлая вода?

Здесь же все было совсем не так, иначе, удивительнее.

"Теперь я понимаю, почему большинство легендарных городов были построены на берегу моря. Кому же захочется, раз увидев такую красоту, уйти от нее?"

Она глядела на мир широко открытыми глазами, стремясь вобрать в себя все образы окружавшего ее мира, чтобы не просто их запомнить, но и заполнить ими душу.

Волны скользили на крыльях ветра к желтой полоске берега, чтобы на миг обратить свою синеву в белый пух пены, а потом отхлынуть, возвращая былые цвета, но лишаясь силы. Солнечные лучи, отражаясь о них, крошились на множество ярких золотых искр, которые точно лепестки неведомых огненных цветов плавали по воде, покачиваясь на волнах.

Внизу, у подножия горы, на вершине которой возвышался Курунф, тоже был город. Такой же удивительный и неповторимый, как весь окружавший его мир. В небо врезались высокие колонны неведомых дворцов, в садах цвели цветы, которые были прекраснее всех тех, что когда либо видел глаз...

В этом городе было множество улиц, но не серых, тусклых, окруженных со всех сторон глухими стенами домов. Точно тропа каравана, они вели сквозь сады, вливаясь как речушки в озера площадей, убегая от них вниз, к морю, чтобы непременно встретиться вновь у Карума – огромной, шумной площади, одна сторона которой была обращена к земле, а вторая – к воде...

–Видишь белые полотнища над водой? – нагнувшись, зашептал ей на ухо горожанин. – Это паруса...

–Паруса... – прошептала Мати. Ее глаза уже смотрели на корабли. Некоторые из них застыли возле берега. Мостки были переброшены на сушу и девушка даже видела, как по ним словно муравьи по соломинке двигались склонявшиеся в три погибели под тяжелыми ношами рабы. На них не было ничего, кроме набедренных повязок, и открытая солнечным лучам кожа приобрела цвет бронзы, делая их похожими скорее на неведомых созданий из камня и металла, чем живых людей. Вокруг суетились надсмотрщики, в тени тентом стояли купцы, наблюдая за разгрузкой... Другие лодки – большие и совсем маленькие, в которых с трудом разместились бы и двое, покачивались на волнах. Их паруса были спущены, голые палки мачт напоминали стволы ободранных ветрами деревьев. В то время, как третьи под полными парусами летели на крыльях ветра прочь от земли...

"Интересно, куда они держат свой путь? В другие легендарные города? И эти корабли – повозки каравана этого края? Каравана, который путешествует не по снегам пустыни, а по волнам моря? – Мати улыбнулась, представляя себе... – Как было бы здорово подняться на борт, пронестись над водой... Или войти в волну, почувствовать ее дыхание..."

Она хотела спуститься к морю. Но даже самая узенькая тропинка не вела вниз с той крошечной площадки у края обрыва, на котором она стояла.

"Это что же, нужно уметь летать, чтобы спуститься из верхней части города в нижнюю? Или это невозможно?"

–Скажи... – сведя острые крылья бровей у переносице, Мати обратила сосредоточенное лицо к чужаку.

–Ну что, налюбовалась? – прерывая ее, заговорил тот. – Захватывающее зрелище, верно?

–Да... А как...

–Как такое возможно? На то Курунф и город исполнения мечты. Каждый получает то, что хочет. Как я уже говорил. А мечта способна ох как на многое. И когда набирается множество тех, кто мечтает о похожем, – он развел руками, показывая на мир у их ног, – пожалуйста! Даже легенда становится явью!

–А... Мы пойдем вниз?

–Если хочешь...

Мати уже открыла рот, готовая сказать: "Да, конечно! Я только об этом и мечтаю!", но в последний миг прикусила язык:

"Постой-ка, – она нахмурилась, заставила себя задуматься. – Это что же будет? Я скажу – "да", и демоны Курунфа исполнят мое желание. И все? Они победят, а я проиграю? Ну уж нет! Я здесь не ради этого! Я должна всегда помнить о том, с какой целью переступила границу Курунфа! У меня не должно быть другой мечты, за исключением одной – спасти свой караван! Ради этого я готова на все: сразиться с демонами и даже уничтожить этот прекрасный город..."

Глава 13

–Так что, – выждав некоторое время, спросил служитель, – хочешь спуститься в легендарный город?

–Как-нибудь в другой раз, – процедила сквозь стиснутые зубы Мати.

–Как знаешь, – пожал плечами горожанин, и по его лицу было не видно, расстроен он отказом или нет. – Ну, что ж... – он потер ладони, совсем как купец перед выгодной сделкой. – Раз так, идем в храм?

–Идем, – кивнула Мати. Напустив на себя столько скуки, сколько только отыскала в душе, она умудрилась даже зевнуть. Ей было все равно, куда идти, что делать. Вернее, она всеми силами пыталась убедить себя и своего спутника в этом.

"Вокруг меня только тени. Призраки. Видения. Нечто нереальное, ненастоящее. В сущности, ничего этого и нет вовсе. Мираж в бесконечной белизне снегов пустыни".

Караванщица шла вслед за горожанином, словно слепая – опустив голову, прикрыв глаза, скользя рукой по холоду каменных стен. Несколько раз служитель пытался заговорить с ней, но тщетно. Потом и он умолк, оставив всякие попытки разбавить молчание словом и последнюю часть пути они прошли в той тишине, в которой звук шагов кажется так громок, словно это не люди идут по каменной мостовой, а боги по тропе четырех стихий.

–Ну вот, мы и на месте, – наконец, проговорил чужак, искоса глянув на девушку, остановившуюся в тот самый миг, когда прозвучало первое слово, но так и не открывшую глаз, чтобы увидеть на цель пути. Служитель сжал губы, свел на переносице густые черные брови, отчего лицо его стало мрачным и угрожающе зловещим. – Ты не хочешь даже взглянуть на храм! – он был полон обиды и негодования. – В конце концов, прояви хотя бы немного уважения если не к людям, то небожителю!

Мати медленно подняла голову, чтобы бросить из-под приопущенных век притворно скучающий взгляд на возвышавшееся перед ней строение. И в тот же миг, несмотря на все старания девушки сохранить безразличие, ее лицо начало меняться, глаза расширились от удивления и восхищения, рот приоткрылся, с губ сорвалось сдержанное:

–О-о!

Воистину, это был настоящий храм. Даже нечто большее, чем просто храм. Сооружение, столь огромное, что не нуждалось в вершине горы, чтобы возноситься в небеса, состояло из трех частей, причем каждая последующая стояла на крыше предыдущей, словно на каменной площади. Наклоненные, подобно срезанным граням подстриженных кустов, стены ярусов были вырезаны из цельного камня, поверхность которого отшлифовали с таким старанием и умением, что она являла собой абсолютно ровную плоскость, так что если бы с верхней части стены кто-то выплеснул воду, ее поток стек бы вниз, ни разу на своем пути не повернувшись, не оставив и следа на камне.

Во фронтальной части здания были три лестницы – спереди и по бокам – которые вели по фасаду на поднятый над землей первый ярус сооружения через высокие ворота, поднятые над землей так, что казалось, будто они сами и то, что скрывалось за ними, более не принадлежало земле, являясь частью небесного мира, небесного храма. Такие же боковые лестницы поднимались с первого яруса на второй и со второго на третий. Но не на четвертый, последний. Туда шла только одна лестница – та, что, прямая, как стрела, пронзала все ярусы, один за другим.

Нижняя часть храма, служившая, по всей видимости, его основой и хранившая внутри себя вспомогательные помещения, как и главные врата, была белее мела, точно туманной дымкой или слоем облаков отделяя землю от небес. Затем шел ярус цвета синего, безоблачного неба, и, наконец, последний был чернее ночи, лишенной звезд и луны, черный, загадочный, манивший, как сама бездна.

Мати стояла как раз у начала центральной лестницы. Ее взгляд, независимо от ее воли, стал подниматься по ступенькам все выше и выше, пока у нее не закружилась голова.

–Ой-ой! – прошептала она и поспешно зажмурила глаза, почувствовав, что начинает шататься.

–Что с тобой? Тебе плохо? – донесся до нее откуда-то издалека озабоченный голос служителя.

–Н-ет, – неуверенно ответила она. Но прошло несколько мгновений и Мати, вновь ощутив под своими ногами твердь мощеной камнями площади, начала понемногу приходить в себя. – Все... все в порядке.

–Захватывающее зрелище, верно?

–Очень захватывающее, – по ней – даже слишком.

–Подожди, это еще что, а вот когда поднимешься на самый верх... Обычно четвертый храм открыт только для служителей, но, думаю, для тебя можно сделать исключение.

–Почему это? – нахмурилась Мати. Ей не понравились эти слова, как и то, каким голосом они произносились – невинным и обыденным. Будто речь шла о чем-то простом, само собой очевидном, и вообще...

–Тебе ведь хочется.

–Харрад, ты же понимаешь, что это – не та мечта, ради исполнения которой я вошла в Курунф.

–О, прекрасно понимаю! Что бы я ни делал, какие красоты и чудеса ни раскрывал перед твоим взглядом, ты упрямо держишься за это свое желание. Совершенно глупое и бесполезное.

–Как ты можешь судить, – не сдержавшись, вскричала девушка, – не зная...

–Знаю, девочка, знаю, – с грустью глядя на нее, произнес служитель, – ты хочешь уничтожить Курунф.

Услышав это, Мати застыла с открытым ртом. Она набрала полную грудь воздуха, а потом вдруг поняла, что не может ни выдохнуть, ни вдохнуть. Девушка вся напряглась, лицо покраснело, губы же, наоборот, начали бледнеть, серея, внутри все похолодело.

–Успокойся. Я и не ждал от тебя ничего другого. Право же, я был бы даже разочарован, если бы все было иначе. Ты – удивительное создание. Прошла через столько соблазнов... Но с другой стороны – ты столь же поразительно прогнозируема. Не нужно уметь читать мысли, чтобы знать, о чем ты думаешь, не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять, что ты собираешься сделать в следующий миг, знать, что произойдет в конце этой вечности...

–И что же? – Мати сама не заметила, как к ней вернулась способность дышать. Или же, может быть, она просто научилась обходиться без воздуха.

–В конце концов, ты откажется от своей безумной идеи. Потому что поймешь, что это никому не нужно, что этим ты никого не спасешь, наоборот, уничтожишь тех, кто был тебе дорог.

–Нет! – упрямо сжав губы, замотала головой девушка. – Нет! Нет! Нет! – казалось, она повторяла это вновь и вновь с единственной целью – чтобы не слышать слов чужака, не задумываться над ними, забыть...

–Так или иначе, – как ни в чем не бывало, продолжал Харрад, – тебе придется подняться в храм. Хочешь ты этого или нет. Хотя я и уверен, что хочешь, может быть, даже больше, чем чего бы то ни было другого... Не спорь со мной, девочка, я же сказал – так или иначе. Такова твоя судьба.

–У меня еще нет судьбы, – пристально глядя ему прямо в глаза, тихо промолвила Мати, – я еще не прошла испытание!

–Вот как? – чуть приподняв бровь, спросил он, а потом с самым безмятежным видом продолжал: – Если ты не захочешь идти на самый верх, если решишь остановиться в шаге от вершины – я не пойму тебя, но приму твое решение. Все будет так, как ты захочешь. Идем же.

–Л-ладно, – заставила себя кивнуть девушка. Она поняла, что спорить и упираться бесполезно. "Когда нога уже оторвалась от земли, хочешь или нет, придется делать шаг..."

Вообще-то, идти можно не только вперед, но и назад, однако для караванщицы такого выбора не было. А эти ступени... Они так манили к себе, притягивая взгляд, убеждая, уговаривая, умоляя ступить на них, обещая все, о чем думал разум, все, о чем мечтала душа...

Мати и не заметила, как оказалась у врат. Впрочем, если бы их золотые створки не были закрыты, она бы, наверно, не остановилась до самого конца лестницы.

А эти врата были достойны того, чтобы на них обратить внимание. Камни, из которых они были сделаны, казались белее мела, легче облаков, живее огня. Они соединяли в себе все стихии, излучали свет и одновременно притягивали его к себе, поглощая. От них веяло и холодом, и жаром, заставляя душу трепетать в груди. Их ровные, лишенные каких-либо украшений камни очаровывали более всех иных чудес Курунфа, так что в какой-то миг Мати страстно захотелось стать их частью, слившись с тем, в чем она видела само совершенство.

Но стоило створкам врат шевельнуться, ощутив прикосновение руки служителя, распахиваясь перед странниками, как глаз узрел изъян даже в этом совершенстве.

"Это только путь, – понял разум, – не цель, – Мати на мгновение стало грустно. Чуть наклонив голову, она взглянула на остановившегося рядом с вратами служителя. В ее глазах блеснул огонек благодарности. Ведь если бы он помедлил хотя бы мгновение, она могла совершить ошибку, о которой жалела бы целую вечность. – Если бы могла жалеть. Если бы сохранила себя, способность чувствовать, понимать..."

–Что же ты? Храм ждет тебя.

И Мати шагнула вперед.

Она оказалась в небольшой зале, где не было ничего, за исключением дверей по одной на каждую из четырех стен. Вернее, двери были с четырех сторон, в то время, как стена – всего одна, замывая зал в круг, над которым возвышался такой же круглый купол – белый и безликий, так что в этой белизне терялся взгляд, утопая, как в снегу.

"Этот зал... – глядя вокруг, думала Мати. – Он подобен солнечному шару. Свет без тени, дорога без конца..."

В какой-то миг у нее закружилась голова. Девушка уже не помнила, в какую из четырех дверей она только что вошла, в которую ей нужно выйти, чтобы продолжать путь.

–Почему ты медлишь? – почувствовав замешательство, охватившее ее спутницу, проговорил служитель. – Это не сам храм, а лишь его преддверие. Нам еще идти и идти... – однако, говоря это, сам он не сделал и шага вперед.

"Словно оставляет это право за мной, – переводя взгляд с одной золотой двери на другую, думала Мати, – так, если это – какое-то испытание. Если я выберу нужную дверь, то продолжу путь наверх, если же ошибусь – вновь окажусь у подножия храма. И выбор не особенно сложен. Всего лишь один к трем. Вот только... – она нахмурилась, не совсем понимая. – Зачем все это? Ведь я и не рвусь в храм. Мне хватило того, что я увидела внизу... – и она оставалась стоять на месте, терпеливо ожидая, когда служитель сделает первый шаг. – Это нужно ему, не мне..."

–Ну, идем, – когда пауза затянулась настолько, что растягивать ее еще больше было просто невозможно, вздохнув, проговорил служитель. И вновь – ни тени недовольства на лице, приветливый вид, бодрый голос. Как ни в чем не бывало, служитель открыл дверь, за которой был путь наверх, и первым переступил черту. Мати же со спокойной душой двинулась следом.

Миновав врата, они начали подниматься по беломраморной лестнице. Ступеньки поскрипывали под ногами, словно снега пустыни.

"Ничего удивительного, – подумала Мати, – это ведь облачная лестница, а всем известно, что облака состоят из снега..."

–Харрад,-когда половина лестницы уже была пройдена, спросила девушка у шедшего чуть впереди служителя, – вот ваш храм состоит из белого, синего и черного ярусов. И они все посвящены одному богу-покровителю? Или у Курунфа их несколько?

–Это сложный вопрос, – он впервые не ответил ей прямо, во взгляде забрезжило сомнение, так, словно он не был уверен, что собеседница поймет его.

Мати тотчас пронзила ледяная игла обиды, губы дрогнули, скривившись в усмешке. Весь ее вид говорил: "Куда нам, серым караванщикам, до ваших служительских премудростей! ", губы же произнесли:

–Мне просто показалось странным, что у вас не один храм, а три, да еще разного цвета.

Служитель молчал, не спеша с ответом, и девушка продолжала, пытаясь отыскать его сама:

–Может быть, если мы войдем в внутрь, я пойму...

–Мы войдем, – успокоил ее спутник, однако тотчас добавил: – Но не сейчас. Эта лестница – только для идущих на самый верх. Потом, когда будем спускаться, ты сможешь выбрать другие, боковые, и пройти по всем ярусам...

–Пожалуй, лучше не надо... – пробормотала Мати. Она нахмурилась, размышляя над словами горожанина. Девушке совсем не понравилось то, как все это прозвучало. Не угрожающе, нет, но... зловеще.

"В одном городе мне уже предлагали заглянуть в его святая святых, – подумала она, – но за это знание мне нужно было отдать все, что у меня было, даже саму себя..."

–Что, передумала? – служитель глядел на нее с тенью усмешки на губах. – Вот уж не подумал бы, что ты упустишь такую возможность. Обычно все только и мечтают о том, чтобы заглянуть в храм. Один миг в нем дает ответы на больше вопросов, чем способна найти целая вечность в любом другом месте земли.

–Мне доводилось бывать в храмах, которые посещали небожители, – пробормотала Мати.

–Тебе там не понравилось? Конечно, иначе ты вспоминала бы о них совсем с другими чувствами и спешила навстречу новым встречам, а не шарахалась, словно от вестников смерти... Интересно, почему?

–Там всегда что-то случалось.

–И по большей части не очень хорошее?

–Совсем плохое.

–Может быть, все дело в том, что это были храмы, построенные верой, а не мечтой. Ведь вера – вещь вынужденная. И вынуждающая. Потому что против нее никто не смеет пойти, хотя порой очень хочется. Мечта – нечто совсем другое. Она свободна, как может быть свободна только она одна. Ведь каждый мечтает лишь о том, чего действительно хочет.

–И, все же... – Мати огляделась вокруг в задумчивости. – Вряд ли все три храма посвящены одному богу. Вот первый ярус. Белый храм... Здесь сложно ошибиться. Белый цвет принадлежит только госпоже Айе. Это ее край, мир снежной пустыни, мир сна, а, значит, и мечты. Думаю, внутри он подобен обычному земному храму. Те же тронные залы, фрески, статуи воинов, залы...

–Может быть, – хмыкнул служитель, – людская фантазия ограничена. И в большинстве своем мечтают люди о том, что знают, что видели когда-то...

–И врата... – словно не слыша его, продолжала девушка. – Это грань между сном земной жизни и вечным сном. Кому не дано подняться выше, тот возвращается назад, чтобы переродиться...

–Возможно, весьма возможно... А остальные храмы?

–Синий цвет... – Мати задумалась. Она не знала, чей это цвет, а в голову ничего не приходило. Наверное, какой-нибудь незначительный маленький божок. Ей он совсем был не интересен. Промежуточный храм – словно переход между двумя залами и не более того... Другое дело – третий, черный... – Первый храм самый большой. Его стены самые мощные. Стоящий у подножия может даже считать его основным. Верхний почти не виден, черная тень во мраке. Он совсем маленький. И, все же, почему-то мне кажется, что именно он -главный. Остальные нужны лишь для того, чтобы вознести его над землей и небесами, жизнью и смертью.

Брови служителя приподнялись, глаза с удивлением взглянули на девушку, губы на мгновение сжались в тонкую нить, затем шевельнулись, словно Харрад собирался что-то сказать, но передумал, и потому с них не сорвалось ни слова. Голова наклонилась в сторону, однако, если бы кто взглянул на него в этот миг, он вряд ли бы понял, кивает ли горожанин, подтверждая верность предположений юной караванщицы, или, наоборот, качает головой в знак несогласия.

Так или иначе, Мати смотрела в этот миг совсем в другую сторону, не нуждаясь в подтверждении своих предположений. Тем более что как раз в этот миг ее внимание привлекло... Она и сама не сразу поняла, что.

Караванщица огляделась, застыла на мгновение, прислушиваясь к тем звукам, которые доносились из тишины. Но кроме шелеста дыхания да стука своего сердца так ничего и не услышала. Тогда она принюхалась. Не пахло ничем. Совсем.

"Вот еще непонятность..." – подумала она, а затем села на последнюю золотую ступеньку.

–Ты что, устала? – спросил служитель.

–Нет, – в первый миг ответила девушка, потому что дело было совсем не в усталости, однако затем решила: "А какая, в сущности, разница? Кому дело, правду я говорю или нет?" – Да, устала, – проговорила она. – Ничего, если я немного посижу?

–Здесь? – удивленно взглянул на нее служитель. – Однако, если ты этого хочешь... – он не видел причины возражать.

Что касается Мати, то она несколько мгновений сидела, наклонив голову на бок, и глядела на черные ступеньки.

–Странно, очень странно... – сорвалось у нее с губ.

"Ступени должны быть другими... – она была уверена в этом. И дело было не в том, что ей не нравился их цвет, просто... – Это не тот черный цвет, – в то же время ее совершенно не смущало, что считалось, будто люди видят лишь один оттенок черного. В отличие от белого, желтого, зеленого... Да почти всех остальных цветов. Нет, Мати знала – черный имеет даже больше оттенков: черный с золотом, черный с серебром, черный с перламутром и синевой, черный с красным... В общем, он мог включать в себя все, что угодно. – Этот, например, черный с золотом, – ее губ тронула усмешка. Мати хмыкнула. – Такое чувство, что он смеется. Его веселит совершенно все: небо наверху и земля внизу, люди, приходящие к храму, и птицы, летящие неизвестно куда. Он готов находить смешное в чем угодно. Но тот, к чьему храму ведут эти ступени... Он ведь совсем не такой. Он... – девушка задумалась на миг, вспоминая. – Его скорее можно назвать хмурым, чем весельчаком. И уж конечно он никому не позволил бы потешаться над собой. А когда не хочешь, чтобы над тобой смеялись, ты не даешь повода... Никогда. Потому что не желает, чтобы наступил момент, когда кто-то воспримет нечто серьезное как шутку и станет смеяться. И..."

В то же время она была почти уверена, что служитель считал себя слугой именно Нергала.

"Как же все это сложно!" – а она не любила сложностей и загадок, особенно – когда от правильного ответа зависело будущее.

Рука с долей опаски потянулась к первой из черных ступенек, не сразу решившись коснуться, замерла, чувствуя исходившее от него тепло. Потом, наконец, она решилась, тронула ступень... И тотчас оторвала руку. Мати удивленно прошептала:

–Горячо!

–Солнце, – спокойно пожал плечами служитель, не видевший в этом ничего необычного. – Оно нагрело камни.... А, – потом, решив, что понял, что именно показалось гостье странным, закивал он головой, – ты, наверно, обратила внимание на то, что ступень, на которой ты сидишь, другая. Да, она холодная. А черная – горячая. Потому что черный цвет притягивает к себе тепло. И нагревается быстрее. Так что...

–Да нет, – нахмурившись, качнула головой девушка, – дело в другом.

–В чем же?

Мати тронула губу, потерла подбородок, раздумывая, потом пожала плечами.

–Не знаю... Так... Не обращай внимание... – не нравилось ей это все, ох как не нравилось!

И тут ее взгляд соскользнул вниз. И тотчас душа ушла в пятки.

–Ой-ой-ой! – она и не думала, что поднялась так высоко. Нет, конечно, она знала: ступеньки вели наверх, и было их пройдено бессчетное множество, и все же... Даже у обрыва, с которого открывался вид на край легенд, было не так страшно. А тут... В какой-то миг ей показалось, что каменная лестница закачалась, готовая уйти из-под ног, и девушка что было сил вцепилась в ступеньку, на которой сидела.

–Спокойно, спокойно, – склонился над ней служитель. – Ничего страшного, такое бывает. Ты просто не привыкла к высоте. Не смотри вниз, смотри на меня. Давай, тебе надо успокоиться...

–У-успоко-иться? – заикаясь, с трудом выговорила караванщица. Она не представляла, как это сделать, как заставить себя не думать...

"Вот-вот! О чем я только думала, забираясь сюда! Во всяком случае, не о том, что придется спускаться..." – она мысленно представила себе, как, глядя с лестницы вниз, делает шаг... И вновь вжалась в камень, не просто вообразив, но чуть ли не всем телом почувствовав, как, оступившись, падает вниз.

Служитель протянул ей руку:

–Держись, – как будто человеческое тело было прочнее камня.

Мати хотела оттолкнуть его, вместо благодарности обдав таким презрительным взглядом, что ушат ледяной воды, выплеснутый с размаха в лицо, по сравнению с ним показался бы детской забавой, однако, к собственному удивлению, обронив: -Спасибо, – приняла протянутую руку, утопив тонкие девичьи пальцы в большой широкой ладони.

Стоило ей коснуться чужака, как она тотчас почувствовала облегчение. Ведь всегда легче, когда есть на кого опереться. И не важно, что этот кто-то – служитель демонского города. А через миг она, забыв о своих страхах, уже думала о том, какая большая у Харрада рука, мозолистая, хотя, казалось бы, он не крестьянин, не ремесленник. По ее разумению, у служителя ладонь должна была быть мягкой и теплой.

Впрочем, сейчас для нее главным было другое – что, держась за руку горожанина, она смогла, подняться на ноги, медленно выпрямившись, повернуться лицом к храму, обращаясь спиной к той пугающей бесконечности, что заползла под первую ступень лестницы в иные миры.

Смотреть на храм было легко. Ничего не пугало, лишь хотелось поскорее узнать, что там, внутри.

Прошло несколько мгновений, и коленки перестали дрожать, плечи расправились. И тогда Мати отпустила руку служителя.

–Спасибо, – с благодарностью глянув ему в глаза, она виновато улыбнулась, словно прося прощения за мгновенную слабость.

–Не за что, – он тоже улыбнулся, тепло и открыто. – Ты молодец. Другие, когда обнаруживали себя на такой высоте, начинали паниковать, метаться, пытались ползком спуститься вниз...

–Если страшно спускаться, значит, нужно подниматься, – глядя на лежавшие перед ней черные ступеньки, проговорила Мати.

–Странный вывод. Я бы даже сказал – парадоксальный, – на его лице отразилось уважение. – Но самый верный.

Он хотел уже спросить: "Ну что, пошли?" – спеша воспользоваться мгновением, как нельзя лучше подходившим для того, чтобы пересечь черту черного яруса. Однако Мати сделала шаг прежде, чем он успел произнести и слово. Возможно, ее движения были не достаточно быстрыми, но в твердости им было не отказать.

Черная лестница привела ее к каменной площади – достаточно просторной, чтобы на ней можно было разместить караван со всеми его повозками, торговыми рядами, продавцами и покупателями. Мати остановилась перед ней, но на мгновение, короче того, которое можно было бы расценить как сомнение или неуверенность.

–Харрад, – негромко проговорила девушка, чуть наклонив голову в сторону горожанина, однако не поворачиваясь к нему, боясь, оглянувшись, вновь ощутить себя так бесконечно далеко от земли, как может быть только навеки покинувший ее, – скажи, кто покровитель Курунфа?

Служитель несколько мгновений испытующе смотрел на нее, ничего не говоря, однако затем, видно, решив, что отступать гостье уже поздно, некуда да и незачем, промолвил:

–В городе Его зовут господин Эрра. Но у Него есть и другое имя, в крае снежной пустыни известное куда лучше этого...

–Господин Нергал, – кивнула Мати. В ее лице ничего не изменилось, разве что глаза погрустнели, да задумчивости в них прибавилось.

–Для впечатлительной юной караванщицы ты слишком спокойно произносишь имя Губителя.

–Мне доводилось встречаться с Ним... – глядя на свои тонкие пальцы, теребившие край рукава, промолвила девушка.

Бровь служителя приподнялась. – Вот даже как... – горожанин удивленно смотрел на нее, не понимая, шутила та, или говорила серьезно.

–Я... – Мати медленно двинулась в сторону храма, более не остановилась, даже не повернулась к своему спутнику, ведя себя так, будто теперь не он был ее проводником, а она его. – Не знаю, огорчу я тебя, или обрадую. Но это, – она махнула рукой в сторону черных стен, – не храм Эрры.

–Да? А ты уверена? – хмыкнул служитель с самым беззаботным видом.

–Ну... – по ее гладкому лбу пробежала суровая морщина, делавшая ее старше и серьезнее своих лет. – Я хотела сказать... Это, конечно же, храм. Но не Губителя.

–В городе поклоняются господину Эрре не как Губителю.

–Конечно, я понимаю. Это были не совсем те слова... "Не храм Эрры" – говоря это, я имела в виду, что это не храм, в который приходит Эрра.

–И почему ты так думаешь?

–Ну... Я не уверена, я просто предполагаю... Я встречала Эрру и немного знаю, какой он. Тот, кого вы считаете своим покровителем, никогда бы не вошел в этот храм. Дело в том, что... Эрра – бог войны. Он высок и широкоплеч. Чтобы вступить под эти своды, Ему пришлось бы склонить голову. А Он никогда не сделал бы ничего подобного. Даже если бы речь шла о Его собственном творении, не то что деле рук простых смертных.