Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)
– Какая невестка? – снова удивленно спросила Деваки. – Простите меня, но я ничего не понимаю! – обратилась она к Ананду, уставившись на него серьезным взглядом.
– Слышите, рассердилась! – фальшиво хохотал племянник. – Чуть что не так, она мне сразу: «Я тебе больше не жена!» – сказал он и сам удивился, как это он смог придумать такую психологически точно соответствующую обстановке фразу. Видимо, сказалась его начитанность. После этой фразы Деваки уловила сложность обстановки и рассмеялась в ответ на слова Ананда. Раджа, как мог, подкреплял правдоподобие происходившего действа своим смехом, похожим на блеяние барашка, и всевозможными междометиями, увиваясь вокруг Деваки. Он, как и дядя, был потрясен красотой девушки, которая так внезапно и так кстати появилась в этом доме.
Джавар, вволю находившись и накурившись, подошел к молодым и проникновенным голосом заявил:
– Мне хочется порадовать невестку. Я кое-что привез для нее: мой свадебный подарок! – его серые большие глаза искрились, как роса на лепестке лотоса.
– Но… но, – пыталась возразить Деваки.
Ананд и Раджа из-за спины дяди подавали ей знаки, чтобы она соглашалась.
– А где мой бумажник? – спохватился дядя, забыв, что на нем халат.
– Этот? – спросила Деваки, протянув ему бумажник Ананда, который она принесла с собой, отвоевав его в физической и нравственной борьбе с мачехой.
– Нет, нет, невестушка, у меня был свой, – озабоченно ответил дядя, шаря по карманам халата. – Наверное, вынул его и забыл. Я сейчас вернусь! Ананд, мы вместе с невестушкой пойдем наверх, я хочу вручить ей подарок! Пойдем, милая! – пригласил Джавар и пошел вверх по лестнице.
Деваки растерянно посмотрела на Ананда. Ни она, ни два лживых заговорщика не знали, что делать и говорить.
– Постойте! – наконец сказал Ананд.
– А что здесь происходит? – спросила Деваки, чтобы уяснить окончательно смысл происходящего. – Путаница какая-то. Я принесла вам кошелек. Вы его потеряли на дороге, когда врезались в акацию… и…
Раджа слушал, раскрыв рот от удивления.
– Сейчас все это неважно, – перебил ее Ананд, машинально положив бумажник в карман пиджака. Понизив голос до шепота, он принялся, как мог, излагать суть:
– Я прошу тебя, помоги мне. Тебя как будто сам Бог послал! Иначе я пропал бы!
– Это он говорит серьезно! – добавил Раджа.
– В чем дело? – все еще не понимая, о чем идет речь, снова спросила девушка.
– Сейчас! – ответил Ананд и, глубоко вздохнув, продолжал:
– Мой дядя решил меня женить. И невесту уже выбрал. И чтобы отвертеться, мне пришлось сказать, что я уже успел жениться, – он сделал небольшую паузу. – Разве я знал, что он сразу приедет сюда, познакомиться… – он оглянулся: дядя стоял на лестнице и ждал.
– Сейчас, сейчас, дядя! Она поднимется, прошу прощения, мне надо…
– Хорошо, я принесу сюда! – и дядя удалился к себе.
– Я ведь не думал, что дядя из Кении так быстро прилетит, чтобы познакомиться с моей «женой», мнимой, конечно.
– И он принял меня за невестку? – сообразила Деваки.
Друзья облегченно вздохнули.
– А почему вы не объяснили ему, что это не так? – спросила она.
Голосом этой девушки говорил голос совести и разума. Ананд и Раджа, переглянувшись, несколько сникли.
– Нельзя было! Уже поздно все объяснять! Я слишком далеко зашел в своей лжи! – и он с укором посмотрел на своего друга. – Если я признаюсь, это разобьет сердце дяди. Я не могу. Помоги мне. Прошу тебя! – хриплым шепотом умолял он ее.
– Проще говоря, я должна вместе с вами обманывать его? Я так понимаю? Да? – строго спросила девушка.
– Да, пусть так! – Ананд сжал губы. На его бледных щеках горели красные пятна. – Сыграйте роль… Я сразу понял, что ты ему очень понравилась. А потому тебе будет легко…
– Благодарю вас, но обманывать его я не стану! – решительно отвергла она странную для нее просьбу молодого человека. – Мне даже противно! Как вы можете разыгрывать такого прекрасного и великодушного человека, как ваш дядя! – Деваки посмотрела на Ананда огромными черными глазами, в которых светилась укоризна и снисходительное удивление.
Она повернулась и легкой походкой направилась к дверям. Ананд бросился вслед за ней и схватил ее за руку.
– Постой! Не уходи! Я прошу! – умолял он, с трудом подбирая слова. – Выслушай меня сначала. Дядя просто-напросто не переживет, если узнает, что я лгал. А у меня, кроме него, нет ни одного близкого человека… на всем белом свете. Я одинок, как и он… прошу вас…
Ананду стало тяжело дышать, к горлу подступил комок. Он держался за руку Деваки, как неумеющий плавать держится за спасательный круг. В голову ему больше ничего не приходило. Он знал лить то, что должен смягчить удар любым способом.
– Но… – снова попыталась возразить Деваки.
Однако Ананд перебил ее и упорно продолжал:
– Я не могу его терять. Он не переживет этого. Ведь он меня с детства воспитывал, прививал мне доброту, честность, а я вот… солгал, казалось, во благо себе, а вот как все обернулось. Я понимаю, что виноват, но выручи меня! – Ананд смотрел в глаза девушки так искренне и с такой мольбой о помощи, которые не выразить никакими словами. – Я буду так благодарен тебе…
– Мы не помешаем вашей беседе? – игриво спросил Джавар, подходя к ним и, улыбаясь, оглядел молодую пару. Его сердце окунулось в счастливый поток нежности.
Ананд, уловив настроение и счастливое состояние дяди, еще тверже решил играть роль до конца.
«Не дай бог, он узнает правду!» – пронеслось в его голове.
Теперь племянник боялся уже не за себя, а за дядю.
– Ну что вы, дядюшка! Я просто рассказывал жене о вас, – удачно слукавил Ананд.
– Очень хорошо! Я рад. Спасибо, Ананд, – ответил польщенный дядя.
Он взял лежавшие на кресле две коробки: в небольшой были драгоценности и украшения, а в той, что побольше, – сари.
– Это тебе, невестушка, от меня! – торжественно произнес Джавар, и его серые глаза поголубели.
Раджа и Ананд стояли рядом с ним, как лакеи, не произнося ни единого слова.
Деваки в знак благодарности и признательности накрыла голову краем сари и совершила глубокий пронам: сложив ладони у лица, она низко поклонилась и коснулась рукой ступни Джавара.
Дядя ликовал. Его сердце, его душа пели… Он полностью созрел для того, чтобы самому благословить детей. Все произошло, как нельзя лучше – в духе и в русле лучших традиций его народа.
Ананд, несмотря на нелепейшее положение и отвратительную ситуацию, причиной которых стал он сам, был очень тронут древним ритуалом, совершенным Деваки. И ему на мгновение представилось, что эта молодая и красивая девушка, такая умная, рассудительная и воспитанная, – его супруга. Он вздрогнул и махнул рукой, словно хотел отогнать прекрасное видение.
Раджа торжествовал. Джавар уселся в кресло и, откинувшись на спинку, ясными глазами озирал молодое поколение.
– Хорошая жена, дорогие мои, – обратился Джавар к молодежи, как истинный мудрец и брахман, – трудится на мужа, как слуга; дает советы, как советник; прекрасна, как богиня красоты; спокойна и вынослива, как земля; кормит тебя, как мать, и услаждает тебя, как гетера. – Джавар поднялся с кресла и торжественно подытожил: – Хорошая жена – шесть лиц в одном.
Затем он подошел к Деваки, с отцовской нежностью посмотрел на нее и сказал:
– Долгих лет жизни тебе! Если лицо – зеркало души, как издревле говорят люди, то и душа у тебя прекрасна!
Джавар дважды пересек холл, поглаживая бороду. Все трое следили за ним, особенно Ананд. Он ждал, что еще «выкинет» дядя.
– А теперь, – наконец сказал дядя, – я хочу узнать, умеет ли готовить моя невестка? – Он лукаво прищурил глаза и окинул взглядом присутствующих. – Кюфты сделаешь? – спросил он Деваки.
– Хорошо, дядя, – неожиданно ответила она.
Ананд почесал затылок. Раджа недоверчиво хмыкнул.
– А вдруг она плохо готовит?! – встревоженно прошептал другу Ананд. – Боже! Опять проблемы!
Джавар поднялся к себе наверх, а Деваки отправилась на кухню. За ней поплелись Ананд и Раджа.
– Ты и правда будешь готовить? – удивился Ананд, обращаясь к Деваки.
– Да, конечно! Ведь вы сами просили меня помочь вам, выручить вас. Чему же вы удивляетесь?
– Но тебе совсем не обязательно готовить. Лучше возьмем обед из ресторана, а дяде скажем, что ты готовила, – предложил Ананд, не надеясь, что она может приготовить такое сложное блюдо, как кюфты.
«Да и зачем мучить девушку, ведь она и так, можно сказать, спасла и меня, и дядю», – подумал Ананд.
– Конечно, надо взять обед из ресторана, – поддержал предложение Ананда его неразлучный друг и однокашник. – Кюфты очень трудно готовить. Жуткий экзамен устроил дядя, надо же!
– Вы лучше скажите, есть ли мясо и какое? – спокойно спросила Деваки.
– Мясо? Ах, мясо! Наверное, в холодильнике, – и Ананд открыл холодильник.
– Одну минуту! – вмешался Раджа. – Ты в этом не разбираешься. Вот говядина. Так! А вот свинина и баранина. Прошу вас! – он выложил все на стол и, довольный, отошел в сторону. – Все специи перед вами, в буфете. На коробочках есть надписи, – добавил он.
– Не люблю обманывать, – грустно сказала Деваки. – Вы мне не мешайте, ладно? И я быстро приготовлю то, что он хочет.
– Ты сможешь сделать кюфты? – снова удивился Раджа.
– Думаю, что смогу, – уверенно ответила она.
Деваки взяла два камня – плоский и цилиндрический, чтобы растереть кардамон и кориандр.
– А для чего ты взяла эти камни? – спросил Ананд.
– Чтобы растирать специи.
– А миксер на что?
– Да, миксер! Можно размолоть, – посоветовал Раджа. Они суетились около Деваки, словно мальчишки.
– Я не знаю, как этим миксером пользоваться.
– О Боже! Послушай, я дам тебе совет… – начал было Ананд, но Деваки прервала его:
– Вы мне мешаете, а время идет. Я обойдусь без ваших советов. Стряпня:—не мужское дело.
– Да, конечно, – согласился Ананд. – Идем! – обратился он Радже.
Когда они вышли из кухни, Раджа заныл:
– Она ничего не умеет, Ананд. Это же ясно, как божий день! А кюфты готовить – это тебе не яичницу с ветчиной по-английски. Тут и соус надо уметь сделать… А твой дядя ведь избалованный гурман старой закалки.
– Ладно тебе! Уже ничего не изменишь, голова-компьютер! – с отчаянием в голосе ответил ему Ананд. – Я только надеюсь, что дядя будет снисходителен! А если нет, то пусть он запустит тарелкой в твою сторону, ладно? – раздраженно закончил он.
– Ага! – беспечно засмеялся Раджа.
Он вернулся назад, приоткрыл дверь кухни и шепотом попросил Деваки:
– Ты уж постарайся! – и закрыл дверь.
Деваки, охваченная творческим вдохновением, священнодействовала на кухне. Она быстро растерла в порошок зерна кориандра, кардамона, фенугрека; затем гвоздику, корицу, черный и жгучий красный перцы, мускатный орех, тмин и горчичные зерна. Все эти пряности она смешала в пропорции, которой ее научила еще в юности покойная мать. Потом пропустила через мясорубку три сорта мяса и приготовила фарш, смешав его с луком, чесноком и небольшим количеством растертых пряностей и добавив сырое яйцо. Из этого фарша она скатала небольшие шарики, которые обжарила в кипящем жире.
Деваки настолько увлеклась приготовлением блюда, что позабыла обо всем на свете.
Когда кюфты прожарились, она опустила их в соус карри, который приготовила из пряностей, растертых ею, и поставила кастрюлю на медленный огонь. Через некоторое время, по запаху, она поняла, что блюдо готово. Она выключила газ, сняла кастрюлю с плиты и плотно прикрыла ее крышкой и полотенцем сложенным вчетверо.
«Через полчаса можно будет подавать», – подумала она.
Через полчаса Деваки вышла к мужчинам, ожидавшим ее в холле, и объявила, что блюдо готово и можно накрывать на стол.
– Ананд, вели прислуге помочь молодой хозяйке, – предусмотрительно напомнил дядя племяннику.
Старый слуга Раму, получивший распоряжение от молодого хозяина, с удовольствием принялся помогать Деваки. Он сразу почувствовал какое-то особенное расположение к этой милой девушке. На большом, сверкающем полировкой подносе он принес всю необходимую посуду. Затем показал Деваки, где лежит столовое серебро и скатерти с салфетками.
Вдвоем они быстро справились с делом, и через пятнадцать минут стол, сервированный по всем правилам, празднично сиял белизной накрахмаленной скатерти, фарфоровой и хрустальной посудой и серебром.
Когда все расселись по местам, Деваки, взяв глубокие тарелки, принялась раскладывать в них кюфты. Первую она подала, разумеется, дяде.
– Дядя, я впервые угощаю вас, – сказала она, – и немного волнуюсь. А вдруг невкусно?
– Ну, я человек прямой. Если вкусно, то скажу вкусно, – развел он руками, – а невкусно, так невкусно! – ответил он и весело рассмеялся.
Ананд и Раджа настороженно следили, как Деваки передает дяде глубокую тарелку с кюфтами, расписанную голубыми розами.
– Я лукавить не умею, невестушка! Верно, Ананд?
– А? Да, да…. – прошептал тот еле слышно, – совершенно верно, дядя! Стол вроде неплохо накрыт, а? – заполнил он, как мог, мучительную паузу.
– И кюфты на вид такие аппетитные! – подставил Раджа свое дружеское плечо и засмеялся.
– Да! Вот сейчас мы их и попробуем! – сказал Джавар, потирая руки. – Принимайтесь! Чего вы ждете? – прикрикнул он на молодых людей.
– Что-то не хочется! Мы перекусили уже. Я и вам советую: не ешьте много! – пошутил Ананд.
– Молчать, глупцы! – скомандовал дядя.
Деваки стояла у небольшого стола, где она раскладывала кюфты, и с замиранием сердца наблюдала за поведением Джавара.
Дядя, наклонившись к тарелке, осторожно попробовал блюдо, и на его лице отразилось блаженство.
– Ты сама приготовила? – спросил он для порядка, на всякий случай, серьезно посмотрев на «невестку».
– Да, – робко, как первоклашка, ответила Деваки.
Ананд и Раджа не дотрагивались до произведения поварского искусства Деваки, ожидая оценки дяди. Они наблюдали за ним, глядя ему буквально в рот.
Дядя медленно жевал.
– Не очень, наверное, – прошептал Раджа, наклонившись к Ананду.
– Да, пожалуй… – также шепотом ответил ему горе-«муж».
Дядя с довольным выражением лица отложил вилку и нож, откинулся на спинку стула и произнес:
– Ничего вкуснее не ел! – и весело рассмеялся.
– Что, вкусно? – опешил от радости Ананд.
– Да! – с восторгом подтвердил дядя.
– Я очень рад, дядя, я очень рад, спасибо! – зачастил племянник. – Что же ты стоишь!? – вспомнил он о Деваки. – Пожалуйста, садись вот сюда! – и он отодвинул стул рядом с собой. – Я тебе положу, – облегченно сказал он девушке.
Все стали угощать друг друга.
– Я уже положил себе, спасибо! – отбивался разгоряченный Раджа, и тут же набросился на кюфты, стремительно поглощая их одну за другой.
В столовой стоял аппетитный аромат всех пряностей Индии.
– Да, готовишь ты замечательно! – похвалил Деваки Ананд, съев солидную порцию.
Деваки смутилась, но была явно польщена.
– Спасибо, – зардевшись, ответила она.
– Ах! Как вкусно! Век бы ел! – снова восклицал Джавар, орудуя вилкой и ножом. – Молодец! Такая жена! Тебе очень повезло! – Он посмотрел на племянника. – Так! Спасибо, невестушка! Накормила досыта! Попотчевала старика на славу! Ты владеешь истинным искусством приготовления пищи. Не зря говорили мудрецы: «Лишь три вещи дороги в этом мире: еда, питье и доброе слово». Итак, я говорю вам доброе слово еще раз: будьте счастливы и живите долго! – Джавар, сложив руки у лица, поклонился Деваки и Ананду.
– А сейчас – подарки! – с душевным подъемом объявил дядя. – Возьми их и переоденься, пожалуйста. Я хочу видеть тебя в них.
Деваки взяла подарки дяди и поднялась наверх. Ананд последовал за ней с тем, чтобы показать ей комнаты.
Раджа был человеком с корнем, в духовном смысле, конечно. Однако эти корни не шли глубоко, они расходились по поверхности.
Ананд, напротив, в отличие от своего друга был натурой глубокой и цельной. Тысячелетняя нравственная, религиозно-духовная культура Индии впиталась в него с молоком матери и с той атмосферой, которая царила в их семье. Кастовые уложения, обычаи, уклады, отношения между людьми, природой, обществом, Богом и космосом определялись и контролировались ее основным законом – дхармой. Дхарма определяет нормы поведения членов каждой касты, регулирует их поступки и даже чувства. Ее законам учили его мать, отец, а потом дядя. Говорили об этом и в школе. Эти законы повторял брахман наставник и духовный руководитель. Ананд вобрал всю духовную и формальную сущность философии поведения человека необыкновенно глубоко, они выросли в нем естественно, так же, как скелет тела и его плоть.
Но работа в сфере производства и бизнеса заставляла нарушать многие законы. Вот и в этом случае, с женитьбой.
По легкомыслию, неожиданно обрушившемуся на него, Ананд пошел дорогой лжи, чтобы уйти от традиции, когда родители выбирают тебе невесту. Конечно, если бы не «совет» Раджа, он бы поговорил с дядей напрямую. Но о чем говорить и махать кулаками после драки? В тот момент он был просто в растерянности, поэтому и поступил так.
На душе у Ананда было неспокойно. Проводив Деваки, он спустился вниз, к дяде и Радже, которые оживленно разговаривали о производственных делах.
Ананд сел рядом с ними на оттоманку и расслабился, кажется, первый раз за последние часы.
Услышав имя Таты, крупнейшего индийского капиталиста после Гханьяма Датта Бирлы, Ананд с интересом принял участие в разговоре.
– Да, семейство Тата контролирует многие производства. Особенно здесь, в Бомбее, – вставил Ананд, уловив паузу в разговоре. – Кстати, дядя, вы знаете, что Тата – парс.
– Я слышал об этой этнически-религиозной группе, но как-то не вникал в суть и не придавал этому значения.
– Их в Индии всего тысяч восемьдесят, дядя, причем, семьдесят тысяч живет в Бомбее. У них разрешены браки между двоюродными братьями и сестрами…
– Да, это плохо. Отсутствие притока свежей крови пагубно сказывается на потомстве, – вздохнул Джавар.
– Совершенно верно, дядя.
– Ананд, а какую религию они исповедуют? – спросил Раджа.
– Около тысячи трехсот лет назад парсы бежали из Ирана в Индию, к нам, не пожелав принять ислам. Их древняя религия – зороастризм. От имени пророка Заратуштра, по-древнегречески – Зороастр. Суть этой религии сводится к пословице: «На бога надейся, а сам не плошай», – улыбнувшись, закончил Ананд.
– Спасибо, просветил! – поблагодарил друга Раджа.
– Может, потому среди них нет нищих и обездоленных? – предположил дядя.
– На грани бедности живут многие из них, – вставил Раджа.
– Да… так вот, не имея прямых потомков, Тата передал свое дело племяннику Ратану Тата, – сказал Ананд, вновь возвращаясь к главному.
– Когда-нибудь и я тоже передам тебе все дело, но пока, как мне кажется, ты поглощен своими заботами, – заметил Джавар. – Я бы хотел, чтобы ты, Ананд, более четко и тщательно контактировал с владельцами ковровых и меховых фабрик Кашмира, с моим другом и главой одноименной ассоциации «Али Шах и Ко». Ты знаешь, что мы все, включая Раджа, – акционеры этого концерна?
Деловой мужской разговор был внезапно прерван: на ступенях лестницы, спускающейся в холл со второго этажа, появилась Деваки. Пораженные ее видом, мужчины смотрели на нее, как завороженные, не в силах отвести глаз.
Ее сильную стройную и гибкую фигуру облегало сари нежных лазурных тонов, переходящих в лунное сияние, затканное нежнейшими золотистыми и серебряными цветами. В тон этому одеянию блистали, подрагивая, серьги и украшения, приспособленные к ее фигуре самой природой Индии. Ее иссиня-черные волосы были расчесаны на пробор, подкрашенный красной краской, синдуром – символом замужней женщины.
Деваки медленно подошла к ним. Все встали. Казалось, неземное создание спустилось с небес. Джавар был полностью сражен. Все в ней было в его духе, в его вкусе, все в его миропонимании и характере. Деваки держалась сдержанно и вместе с тем естественно и непринужденно. Этому искусству девушек учат с детства.
– Вот теперь другое дело! – вырвалось у дяди. – Давно я не видел такой красавицы! Невестушка! – растроганно восклицал он. – Будь счастлива в браке! А ты что скажешь?! – обратился он к племяннику. – Я думаю, твоей жене к лицу этот наряд! Моды меняются, но для женщин лучше красивого сари ничего нет! – торжественно заключил он.
Ананд потупил взор. «В какую бурю ощущений теперь он сердцем погружен!». Он вновь поднял глаза на Деваки, и ему показалось, что она его невеста. Он находился между сном и явью, словно присутствуя на сеансе гипноза.
Раджа тоже, почти лишившись своего компьютерного ума, не отрываясь, смотрел на Деваки – олицетворение женственности, красоты и жизни, вечной, как солнце и луна.
Остаток этого дня прошел оживленно и весело.
Рано утром следующего дня Деваки возилась на кухне, занятая приготовлением завтрака и чая.
Джавар, облаченный в свой великолепный шелковый халат, был в холле.
– Раму, я хочу, чтобы чай подала мне невестка! Я прошу тебя, скажи ей об этом! – попросил он слугу.
Когда Деваки принесла Джавару чай, Ананд уже спускался вниз с папкой в руках. После обычного приветствия он выпил чашку чая и поднялся со словами:
– Ну, мне пора на службу. Раджа уже, видимо, заждался! Масса работы, дядя. Мне надо идти.
– А… а… – Немного замялась Деваки, но, вспомнив о своей роли, сказала: – Но сначала позавтракай!
– Я… я позавтракаю в конторе, – смутившись, ответил Ананд.
– Твоя жена так готовит! – возмутился дядя, выпустив в потолок струю дыма. – Поешь и пойдешь! – приказным тоном сказал он. – С холостяцкими привычками пора уже кончать, дорогой племянничек! – и он обратился к Деваки:
– Накрывай на стол, невестушка!
Дядя встал и подошел к Ананду.
– Это же чудо, что такой осел, как ты, отыскал себе такую прекрасную жену! – со своей обычной прямотой констатировал Джавар.
От этих «справедливых» слов в душе племянника столкнулись разноречивые чувства. И он покорился доводам дяди и логике событий, виновником которых являлся сам.
Третий день находилась Деваки в «чужом» для нее доме. Она настолько «вжилась в роль», которую играла по просьбе Ананда, что порой забывала обо всем на свете.
Доброта, надежность и глубокое понимание жизни, исходившие от Джавара, цельность его натуры, жизнерадостность, жизнестойкость и искренность очаровали Деваки. И то, что она понравилась ему как «супруга» его, племянника, очень льстило ей.
Каждое утро она выходила в сад, чтобы поухаживать за цветником. Она поливала розы, рыхлила почву вокруг кустов. Затем срезала цветы и нанизывала их на нити, делая гирлянды, которыми украшала светло-синюю статую бога Кришны, стоявшую под навесом из четырех резных столбов в левом углу террасы.
Со стороны пологих вершин Западных Гат поднималось круглое, как огненный раджпутовский щит, солнце. Легкий морской туман и мягкая вуаль облачности смягчали знойный и вечный путь светила. Ветер оттеснял туман, и море начинало искриться.
Веерные листья арековых пальм шурша, царственно колебались. Над беломраморным храмом реял трехцветный стяг. В саду было уютно и свежо.
Деваки в светлом сари, с гирляндой белых цветов на затылке, сидя на корточках, поливала из лейки цветы и напевала:
Будь навеки счастлив, мирный дом!
Солнце, озари его лучом!
Будет надежен и счастлив твой дом,
Дни твои ясными, если любовь
И чистоту в сердце своем хранишь…
Услышав ее чистый и мелодичный голос, Джавар, который только что проснулся, вышел на балкон. Как зачарованный, он слушал и любовался Деваки. Довольный, он улыбнулся. Перед ним была жизнь природы и человека среди нее, полная гармонии.
Ему нравилась эта девушка, жена его племянника. Он чувствовал, что Деваки очень подходит Ананду. Она подкупила Джавара не только своей красотой, но и своим глубоким, до мельчайших нюансов пониманием и исполнением дхармы. И она удивительно гармонично соединила их разорванный и увядший венок домашнего очага…
«Дом без хозяйки подобен лесу… Женщина сияет – весь дом сияет, женщина мрачна – весь дом погружен во мрак», – вспомнились ему слова из «Махабхараты».
Ананд проснулся и посмотрел на часы. Стрелки показывали четыре часа тридцать минут. Он открыл дверь и вышел на балкон, потянулся. Затем, опершись на балюстраду, стал прислушиваться к пению Деваки, беззаботно и легко работающей в саду, словно истинная хозяйка. Он уже начинал привыкать к ее присутствию.
«Неужели я влюблен? – подумал он. – А, впрочем, что здесь такого страшного? Не я первый, не я последний! Его Величество Господин Случай! Дядя – человек умный, опытный и знающий. И то, что эта девушка понравилась ему, не поверхностное умозаключение, а его основательное убеждение, в этом нет сомнения!»
Ананд любовался Деваки, восходом солнца, наслаждаясь пением птиц и девичьим голосом. Слова ее песни затронули давно уснувшие в его душе струны. Он вспомнил мать, ее колыбельные и обрядовые песни… Справа Ананд увидел поблескивающие серебром волосы дяди.
– Сурья, намаскар! «Здравствуй, солнце!» – сказал Ананд.
– Сурья, намаскар! – повторил Джавар.
Спустя полчаса Джавар, Ананд и Раджа собрались на террасе первого этажа.
В калитку постучался нищий – авара, и Деваки насыпала ему рису. Нищий, кланяясь и шепча благодарные слова, довольный, удалился.
Джавар опустился на аджину – шкуру черной антилопы и, приняв позу «лотос», предался медитации.
Ананд и Радж поспешили удалиться.
Деваки совершала утреннюю пунджу – богослужение, посвященное Вишну перед шестым воплощением его Богом Кришной. Она осыпала статую Бога, играющего на флейте, лепестками роз, напевая санскритские молитвы – мантры. Затем зажгла благовонные палочки – агарбатти и поставила на пьедестал сосуды с рисом и цветными порошками.
Мужчины смиренно стояли поодаль, молча участвуя в пундже, сложив ладони рук у лица. На небольшом подносе, где были насыпаны зерна пшеницы, Деваки зажгла жертвенный огонь и три раза обошла вокруг алтаря, а затем поочередно подошла с огнем к Джавару, Ананду и Радже. Те, как и положено по правилам богослужения, обнимали ладонями пламя жертвенного огня – символа вечного Разума, света Бога Истины, и прикладывали ко лбу ладони, напитавшиеся этим вечным Светом Разума, как бы перенося его в свое сознание.
Когда пунджа закончилась, Джавар, глядя на Деваки сквозь облако благовонного дыма затуманенными глазами, сказал, слегка откашлявшись:
– Ты подарила этому дому радость и свет. Он озарился солнцем, как в твоей песне, дочка! – Джавар посмотрел на Ананда и Раджа, которые застыли, как изваяния, и продолжал, с трудом подбирая слова – подступившие слезы сжимали ему горло: Ты вошла сюда и превратила наш дом в храм, и сама ты похожа на богиню… – Джавар достал из кармана батистовый носовой платок и промокнул глаза.
Ананд был потрясен до глубины души. Раджа молчал, что случалось с ним крайне редко.
Деваки, смущенная так искренне сказанными высокими словами и растроганная глубоким пониманием и такой оценкой ее этой особенной и большой личностью – Джаваром, опустила голову; на широких крыльях ее бархатных ресниц, как утренняя роса на лепестке лотоса, заискрились крупные слезы и, сорвавшись, обожгли ей руку.
– Спасибо вам за доброту, дядя! – тихо сказала она. – Но я… не заслужила ее, – виновато добавила она с расстановкой, вспомнив о своей «роли». Ей было стыдно. Но вместе с тем, среди этой лжи существовала правда, правда мгновения, правда быстротекущей жизни, сущность настоящего…
– Ты себе цены не знаешь! – возразил ей Джавар. – И это счастье, что ты вошла в нашу семью! Я бы не смог найти Ананду лучшей жены, чем ты!
Воцарилось неловкое молчание. Ананд, сраженный словами дяди, поглядывал на сникшего и уничтоженного Раджа.
Джавар пошагал туда-сюда по террасе и, сверкнув глазами, воскликнул:
– Да благословит Бог вас обоих, дети! Будьте счастливы! – он отвернулся и смахнул слезу.
После завтрака, который обслуживал слуга Раму, Джавар поднялся со стула, раскурил сигару и сказал, обращаясь к Ананду и Деваки:
– Я прожил у вас три дня, и мне было очень хорошо! Я убедился в том, – он стряхнул пепел с сигары и, немного поколебавшись, резко раздавил ее в хрустальной пепельнице, – я убедился в том, что вы очень счастливы! – Деваки и Ананд переглянулись и опустили глаза. – И я надеюсь, что в будущую нашу встречу, – Джавар прищурился, – вы порадуете меня потомством, – подчеркнул он, сделав ударение на последнем слове.
Блеск больших, стыдливо опущенных глаз Деваки прятался в тени длинных ресниц, но эта тень не могла скрыть печали во взгляде.
– Раджа пусть проводит меня до аэропорта.
– Конечно, с радостью! – отозвался тот.
– Дядюшка! И я вас провожу! – растерянно предложил Ананд.
– Не нужно, Ананд! – строго и деловито запротестовал дядя. – Я не люблю этих прощальных минут и всего такого! – грустно промолвил он и направился к выходу.
Слуга вынес чемодан и кейс к машине. Мотор «премьера» заурчал, и машина, управляемая Раджой, помчалась, унося Джавахарлала в аэропорт.
Деваки поднялась в отведенную ей комнату. Переоделась в свое сари, сложила в коробки украшения, сари, подаренные Джаваром ей, как жене Ананда, а в действительности, совершенно постороннему и чужому человеку, и, грустная, спустилась в холл. Ее душу заполнили уныние и пустота. Она упала с небес на землю. Только сейчас она поняла, насколько безнравственно поступила, с одной стороны, по отношению к Джавару, а с другой – к своему отцу, больному и беспомощному.
«Как я позволила себе так забыться!» – подумала она. Досада и раскаяние начинали угнетать ее.
Ананд, опустошенный, неподвижно стоял у окна. Ему было тяжело, словно с похмелья. Деваки подошла к нему, бледная и тихая, как зимняя луна, держа в руках две коробки.
– Я вам возвращаю, – тихо произнесла она, – вот эти украшения и все, что дядя привез вашей жене в подарок. Пожалуйста! – и отдала ему коробки. – Я ухожу! – растерянно бросила она и направилась к двери.
Ананд, сбитый с толку внезапным отъездом дяди, сраженный резким прекращением «спектакля», который перерос в действительность, в реальную жизнь, был на грани нервного срыва.
– Постой! – остановил он Деваки.
– Что? – спросила она, глядя на него грустными глазами.
– Э… э, – заикаясь, начал он, – ты не вернешься?..
– Нет! – резко ответила Деваки. – Я свою «роль» сыграла, – больно уколола она Ананда его же словом. – Ваш дядя был доволен.
– Конечно! Ты меня просто спасла! – затараторил Ананд, хотя на самом деле ему хотелось сказать ей совсем другие слова. – Я бесконечно благодарен тебе! – произнес он банальность, но в ней звучала искренняя нежность, боль и отчаяние…
– Благодарить не за что, – отрешенно ответила девушка и взялась за ручку двери.
От растерянности Ананд полностью отупел. Он не знал, как поступить. Но знал только одно – он не может и не хочет потерять ее. Его чувства не находили слов. И чтобы удержать Деваки, он сказал:
– Стой! Вернее, – опомнился он, – я хочу сказать, выпьем чаю? – и улыбнулся, обрадовавшись своей находке.
