Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"

Автор книги: Владимир Яцкевич

Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

– Конечно! – согласился Ананд. – Я буду очень рад увидеть Кишена и поздравить его.

– Мы приглашаем вас с супругой! – дополнил дед.

– Да! – подтвердила его супруга.

– Хорошо! – опустив глаза, сказал он. – Мы с Деваки придем вместе.

– Отлично, – обрадовался свекор Ешоды. – До свиданья!

– Всего хорошего!

Они откланялись.

Спустя минуту после их ухода Ананд позвонил домой.

– Алло! Коммутатор? Соедините меня с домом!

«Лучше, если Деваки будет реже видеться с Кишеном», – подумал он.

– Алло! – прозвучал в трубке голос жены.

– Деваки, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – несколько настороженно ответила супруга.

– Слушай, сегодня я вернусь позже, ладно? Я попробую не очень задерживаться, но у меня… у меня небольшое дело, – солгал он.

– Хорошо, – грустно согласилась Деваки.

Ананд положил трубку.

«Его день рождения был значительно раньше», – горестно подумал он.

После работы он поехал к Кишену, предварительно купив подарок.

Спустя три дня после дня рождения, Ешода с Кишеном нанесли Деваки визит.

Они вошли в просторный и красивый холл.

– Я уже был здесь с мамой! – сказал мальчик Деваки.

– Как твое здоровье? – спросила Ешода.

– Хорошо, – ответила хозяйка. – А твой Кишен, по-моему, еще немного подрос! Прошу! – пригласила она гостей сесть.

– Тетя!

– Да?

– Жаль, что вы не пришли на мой день рождения, на мой праздник!

– На твой праздник? – переспросила Деваки.

– Просто тетя болела, – поспешила объяснить Ешода. – Ананд нам сказал, что тебе нездоровилось.

– Вот как! – удивленно воскликнула та, но спохватившись, тут же поправилась. – Ах, да! Верно! Я как раз, кажется, болела.

– Тетя, а вот здесь фотографии! Дедушка сделал! – и Кишен показал пакет фотографий, подготовленный им и Ешодой для Ананда и Деваки. На снимках везде присутствовали Ананд и Кишен.

– Очень красивые фотографии! Твой дедушка обладает истинно художественным вкусом. Пойдемте, я покажу вам наш сад.

Все трое вышли. Деваки остановилась у большого розового куста.

– Мама! Ты любишь розы? Посмотри, какой здесь цветок! – с восхищением воскликнул мальчик. – Тетя, скажите, а почему здесь только один цветок?

– Не знаю, – грустно ответила она. – На этом розовом кусте почему-то расцветает всегда один… – она посмотрела на милое мальчишеское лицо и сказала: – Он тебе нравится? – и потянулась к цветку, намереваясь сорвать его.

– Не надо! – звонко закричал Кишен. – Не срывайте его! Он у меня быстро завянет, тетя. Пусть он будет на ветке, ладно?

– Верно, малыш, – согласилась хозяйка. – Пусть он растет вместе с тобой! – и посмотрела на него глазами, полными материнской нежности, а затем добавила: – Ты тоже похож на цветок.

– Слышишь, мама! – сказал Кишен, подбегая к Ешоде. – Я похож на цветок!

– А теперь пойдемте, съедим чего-нибудь вкусненького! – пригласила хозяйка гостей после небольшой прогулки по саду.

Все сели за стол, накрытый белоснежной скатертью. В вазах благоухали зрелые плоды благословенной Индии. Их аромат заполнял прохладное помещение гостиной.

– Ты сегодня был в школе? – поинтересовалась Деваки.

– Конечно, был.

– В нашей стране, по сравнению с другими, детей слишком рано отдают в школу, не кажется ли вам? – спросила Ешода.

– Но ведь этот класс считается подготовительным. Нет, нет, не рано. Вспомните историю, дорогая Ешода. Мальчику десять лет, а он уже раджа и управляет уделом, решает сложные вопросы. В Индии так было всегда.

– Пожалуйста, чай! – сказал Раму и поставил на стол приборы.

– Дядюшка Раму, вы нам разольете? – ласково спросила Деваки.

– Да, госпожа. И в первую очередь этому молодому человеку!

– Не надо! – запротестовал Кишен. – Терпеть не могу молока и чая! Я пью только сок!

– Он любит только сок, – подтвердила Ешода.

– Вот как?! – улыбнулась Деваки. – Ну что тогда тебе дать? Вот, возьми печенье.

– Возьми, Кишен! – разрешила мать, когда он вопросительно посмотрел на нее.

– Спасибо, – поблагодарил мальчик и взял печенье.

Раму разлил чай по чашкам и с поклоном удалился.

Деваки не могла оторвать глаз от чудесного ожерелья с медальоном, которое украшало шею мальчугана.

– Какой у тебя красивый медальон! – сказала она и посмотрела на Ешоду.

– Это дядя дал! Тетя, а можно я пойду в комнату, где игрушки?

– Нет, милый, – возразила Ешода, – останься здесь. Нам уже пора.

– Куда вы спешите? Пусть поиграет, – стала уговаривать ее хозяйка и спросила мальчика: – А разве ты был уже в той комнате, где всякие игрушки?

– Да, когда заходил в гости к дяде вместе с мамой! – Кишен смотрел на нее чистыми огромными глазами. И они показались ей почему-то очень знакомыми и родными. Ничего от Викаса в них не было.

«Да и срок дня рождения странен», – подумала она.

– Дядюшка Раму, – негромко позвала Деваки. – Пусть Кишен поиграет в детской. И приготовьте ему, пожалуйста, сок.

– Слушаюсь, госпожа, – со смиренным поклоном ответил старый слуга.

– Пожалуйста чай, Ешода.

Гостья взяла чашку.

– Вот сладости, панди. Это мои любимые. Я помню, мы лакомились ими у вас в Сринагаре.

Ешода опустила глаза.

– А теперь поворот! – слышался из детской голос Раму. – Крути руль! Так! Поехали!..

– Что мне с ним делать, – сокрушенно сказала Ешода, усмехнувшись, – не минуты не посидит на месте.

После чая Ешода поблагодарила хозяйку за прием и угощение.

– Ну что же, Деваки, мы уходим. Ты, может быть, зайдешь к нам? Я была бы очень рада. Приходи в любое время.

– Хорошо, – коротко ответила Деваки.

– Кишен! – позвала мальчика Ешода. – Нам пора уже.

– Мама, мама! Посмотри, что я нашел! – восторженно и звонко восклицал тот. – Машина на батарейках!

– Хорошо, милый. Положи ее на место, и пойдем.

– Тетя, а можно я возьму ее? – обратился он к Деваки.

– Да, малыш, – ответила хозяйка.

– Нет! Что с тобой? – строго сказала Ешода. – Ты не умеешь вести себя в гостях.

– Это всего лишь игрушка! – грустно успокоила ее Деваки. – Пусть возьмет. Ведь у нас с ней некому играть!

– Хорошо, – согласилась гостья. – Ты ничего не забыл сказать? – напомнила она мальчику, который крепко вцепился в машинку обеими руками.

– Спасибо! – сказал он, благодарно поглядев на Деваки.

– До свидания! – попрощалась Ешода и вышла с Кишеном из дома.

– До встречи! – вслед им грустно промолвила Деваки и вернулась к столу.

К ней тихо подошел Раму, посмотрел на задумчивую госпожу и, собравшись с духом, сказал:

– Я, наверное, схожу с ума, но этот малыш мне все время напоминает господина Ананда. Ведь я знаю его с самого детства.

– Как это?! – вздрогнула Деваки.

– А медальон его даже вы сегодня заметили! – мудро сказал старый слуга.

– Да! Это необыкновенный медальон.

– Старый хозяин давно приготовил его для своего будущего внука! – торжественно сообщил Раму. – А потом передал господину Ананду. А когда я увидел этот медальон у Кишена, то сразу подумал: «Господин очень любит этого мальчика».

– Спасибо, Раму. Может быть. Возможно, вы и не сходите с ума, – с намеком, но неуверенно произнесла она и грустно посмотрела на старика.

Взвизгнули тормоза. Ананд, чуть не задел крылом машины за угол дома, когда поворачивал к гаражу. Он чувствовал недомогание. Когда он вошел в гостиную, его встретила супруга, которая сразу же огорошила его вопросом:

– Ананд, ты можешь мне ответить на вопрос?

– Что-нибудь случилось? – спросил он. – Я что-то плохо себя чувствую! Голова болит, и, кажется, температура поднялась. Надеюсь, что это не грипп.

– Температура? – встревожилась Деваки и губами прикоснулась ко лбу мужа. – Да, у тебя температура, и высокая! – убежденно сказала она. – Я вызову врача. – И она стала набирать номер.

– Тебе принести что-нибудь поесть, Ананд?

– Нет, спасибо, милая Деваки, пока не надо!

– Ты иди, ложись, а я побуду здесь, подожду доктора.

– Хорошо, – сказал Ананд и пошел вверх по лестнице.

Через несколько минут к дому подъехала машина, хлопнула дверца. Доктор, в очках, с кейсом в правой руке, вошел в дом.

– Добрый день, доктор!

– Добрый день, госпожа! Где больной?

– Наверху. Идемте, я вас провожу, – вежливо пригласила Деваки.

Доктор поставил свой кейс на стул, открыл его и извлек тонометр и фонендоскоп.

– Что с вами? Какая у вас температура? – обратился он к Ананду.

– Да так доктор, ничего, пустяки! – ответил тот.

– Пустяки! – воскликнула Деваки. – Да он горит!

– А мы сейчас проверим! – сказал доктор. – Прокипятите пока шприц! – попросил он.

– Хорошо! – и Деваки отправилась на кухню.

Доктор внимательно прослушал больного.

– Все понятно! – бодро проговорил он, вынимая из ушей трубки фонендоскопа. – Я выпишу вам лекарства. Но главное – постельный режим. По меньшей мере пять дней. С гриппом не шутят. Я только что был в доме господина Саксены, – сказал он, одновременно выписывая рецепт, – у его внука Кишена грипп в тяжелой форме, – сообщил он и подал Ананду рецепт.

– Кишен болен, вы говорите? – встревоженно переспросил Ананд.

– Да, – подтвердил тот, укладывая приборы обратно в кейс, – очень высокая температура. У него тоже грипп. Мальчика пришлось отправить в больницу.

– Кишен в больнице?! – Ананд вскочил с постели.

– Что с вами, господин Ананд? – удивился доктор. – Куда вы идете? Вам нужно лежать в постели, – взывал потомок Гиппократа, но увы!.. Ананд тут же спустился вниз, вывел машину и укатил в окружную больницу.

Деваки, встретив Ананда, который, как стрела, летел к выходу, ничего не поняла.

– Что с ним, доктор? Куда он пошел?

– Не понимаю! – развел тот руками. – Я сказал, что заболел Кишен, внук господина Саксены. Это почему-то взволновало господина Ананда! Вероятно, он поспешил в больницу, – предположил доктор.

Длинный больничный коридор. Ананд быстро отыскал приемную и встретил там господина Саксену с супругой и Ешодой.

– Как он? – позабыв поздороваться, спросил Ананд. – И как все началось?

– Вдруг поднялась температура, – начала объяснять Ешода. – Я думала, что все обойдется, но, как видите, пришлось отправить его в больницу.

– Надо было сразу ехать сюда, – встревоженно и резко сказал Ананд. – А где доктор?

– Он только что был здесь, – растерянно ответила Ешода, – двадцать минут назад.

В это время появился доктор.

– Опасность миновала, но если температура поднимется, вызывайте меня сразу же, – предупредил он.

Кишен, бледный и вялый, Ешода и ее свекор со свекровью сели в машину Ананда, и он отвез их домой.

Мальчика сразу же уложили в постель, и он вскоре уснул.

Ананд попрощался со всеми и поехал домой.

* * *

Оставшись одна, Деваки глубоко задумалась, анализируя поступки мужа. Она вспоминала фотографии, сделанные на дне рождения Кишена, пресловутое ожерелье с медальоном. И чем больше она думала обо всем этом, тем больше ее одолевали сомнения.

«Тетя, а почему на этом кусте только один цветок? – слышался ей голос мальчика. – Мама!» – словно звал ее Кишен.

Деваки ходила по спальне, не в силах успокоиться.

«Господин Ананд очень любит этого мальчика», – вспомнила она слова Раму.

«Мама, ты любишь цветы? Я похож на цветок!» – звенели в ее ушах слова Кишена, и что-то очень родное слышалось в его голосе.

«Он похож не на Викаса, а на Ананда!» – пришла она к убеждению.

Хлопнула дверца автомашины. Вошел Ананд.

– Деваки! Я думал, ты спишь! – виновато сказал он. – Ты ждала всю ночь?

– Мне надо знать! – твердо заявила она.

– Что? – мягко спросил супруг.

Она повела его на улицу, к гаражу.

– Деваки! Куда ты меня ведешь?

– Садись в машину. Поедем!

– Куда? – недоумевал Ананд.

– В храм.

– Какой?

– Ты знаешь, в какой.

Ананд завел мотор и медленно повел машину к храму Вишну.

Они вошли в храм. Народу было много. Богослужение только началось. Ананд с содроганием сердца подошел к внушительному изваянию Великой Богини.

– Эта Богиня благословила наш с тобой брак! – глухим голосом проговорила Деваки, но Ананду показалось, что все вокруг слышат ее. – Это у нее мы просили даровать нам потомство. Это она ведет нас путем жизни! Великая Мать! – благоговейно обратилась к ней Деваки. – Я умоляю мужа сказать здесь, сказать лишь одно слово, – было заметно, что ее душат слезы. Она повернулась к Ананду и внимательно посмотрела на него огромными, полными отчаяния глазами. – Кишен ведь твой сын? Да?

– О чем ты? – попробовал притворяться он, выигрывая время, чтобы обдумать ответ.

– Мне очень тяжело, Ананд! – с мольбой в голосе сказала Деваки. – Если ты сейчас же не ответишь, я не знаю, как жить дальше.

«Не знаю, как жить дальше», – эти слова, словно молния, пронзили все существо Ананда, и он решился.

По лицу жены потекли слезы.

– Коснись ее рукой, – попросила она, – и скажи, Кишен ведь твой сын, да?

Ананд протянул руку и коснулся изваяния Великой Богини.

– Кишен действительно мой сын! – с трудом выговорил он.

– Ешода… Ешода – не мать?

– Нет, – ответил Ананд.

– Ах! – со слезами вскрикнула Деваки. – Мой мальчик жив! Богиня! Я снова мать! – Она упала на колени, сложила ладони и усердно поклонилась. – Ты слышишь? Ты вернула мне свет! Благодарю! Мой мальчик жив! – Слезы радости текли из ее светящихся радостью глаз.

– Но подумай! – печально сказал Ананд. – Мы не можем взять Кишена!

– Почему? – резко спросила Деваки. – Разве он не мой сын? Это все ты! Зачем ты обманул меня? – Она снова заплакала. – Разве ты имел право? Отвечай. Посмотри мне в глаза! Почему? Почему? Почему? – твердила она, прижав руки к груди.

– Хорошо, слушай: в день крушения я и Ешода оказались в больнице. Я отдал ей Кишена. Иначе она тоже умерла бы. А сейчас уже поздно! – с отчаянием сказал он. – Она родила мертвого ребенка и не перенесла бы сразу две потери.

– Верни мне сына! – закричала Деваки со слезами, и ее голос, слившись с распевом мантр, гулко рассыпался под куполом храма.

– Это мой ребенок! – не успокаивалась она. – Я его мать!

– Да, верно! Это ты его родила, – как можно спокойнее произнес Ананд. – Но матерью он считает Ешоду.

– Нет! Нет и нет! – плакала Деваки.

– Как ты не понимаешь? Ешода была с ним с первых его дней. Она так его любит! И у мальчика судьба тоже будет сломана… Он так привязан к Ешоде! – объяснял ей Ананд, прекрасно понимая, что назревает расплата за тот безумный поступок, который он совершил пять лет назад.

– А мне без него нет жизни! – возразила Деваки. Ее била нервная дрожь.

– Сначала надо все обдумать! – попробовал увильнуть Ананд. – Не надо спешить.

– Не могу, Ананд! Умоляю, пожалей меня, а не Ешоду! – Она повернулась и пошла к выходу.

Ананд догнал ее.

– Деваки, ты можешь совершить непоправимую ошибку!

– Это твоя ошибка! А я ее исправлю! – решительно заявила она, и ее шаги гулко отозвались под сводами храма.

– Деваки! – кричал он. – Остановись! Заклинаю тебя Богиней!

Но она даже не оглянулась. Ананд посмотрел вокруг. На улице было много народу. Все шумело и двигалось. Сияло солнце. Под колонками плескались обнаженные до пояса парни. Слышались их смех и шутки. Но он не обращал внимания ни на что.

«Да… Мать – это природа. Против нее идти опасно, – подумал он. – Что ж, пойдем навстречу судьбе».

На следующий день Ананд лишь ненадолго заехал на службу: дела валились из рук. Он спустился вниз, сел в машину и отправился к морю, где долго бродил по берегу. К вечеру он вернулся домой.

– Госпожа у себя, – сообщил слуга.

– Спасибо, – ответил Ананд, и у него отлегло от сердца.

После ужина он просмотрел газеты и стал готовиться ко сну.

Они молча лежали в постели. Сон не шел к ним. Деваки казалось, что ее зовет сын.

«Мама! Мама!» – звенело в ее ушах.

Смешивая реальное с воображаемым, она вскрикивала:

– Нет! Нет! У меня нет никого! Никакого сына! У меня не было сына! Нет и никогда не было сына! – словно внушала она себе, но лишь все более и более впадала в неистовство.

– Успокойся, Деваки! Усни! Утро вечера мудренее!

Она встала с постели и вышла из спальни. Открыв дверь детской, она вошла в нее и включила свет.

– Моего ребенка похитили, вы слышите? – И она принялась сбрасывать игрушки с полок, приговаривая: – Зачем, для чего вы здесь? Зачем вы нужны? Вон отсюда!

В изнеможении она опустилась на детский стульчик. Во рту у нее пересохло от крика.

– Убирайтесь! Я хочу все забыть! Я не хочу! Вон! – кричала она.

– Деваки! Что ты делаешь? Что с тобой, Деваки? – мягко и сочувственно приговаривал Ананд, и ему показалось, что он и сам вот-вот не выдержит этих мучений.

– Ананд! Как мне жить?! Что мне делать? Скажи! – плакала она.

– Успокойся! – нежно повторял он, вытирая ее слезы и гладя черные рассыпавшиеся волосы. Истерика постепенно прекратилась. Тихие слезы текли по ее лицу.

Шасси воздушного лайнера, оторвавшись от бетонной полосы в Эмбакаси через несколько часов коснулось посадочной площадки Бомбейского аэропорта.

Джавахарлал, веселый и собранный, сидел в такси, попыхивая сигарой в открытое окно.

Через полчаса, одетый в элегантный костюм голубого цвета, он расхаживал по гостиной своего дома, размахивая стеком.

Раму внес два огромных чемодана.

– Невестушка! – позвал Джавар, сотрясая стены старого дома.

Он подошел к слуге.

– А где моя невестка?

– Дома, конечно, – смущенно ответил Раму.

– Де-ва-ки! – позвал он еще громче.

– Я здесь, дядя! – грустно отозвалась она, спускаясь вниз.

– Невестушка! – воскликнул Джавар, радостно раскрыв объятья. – Дочка! Я узнал, что ты жива, и подумал, что теперь смерть будет обходить нас стороной! А ты, по-моему, еще больше похорошела! Верно! – И он засмеялся так искренне, как смеются добрые, честные и открытые люди.

Он взглянул на невестку еще раз. Она стояла, понурив голову. По ее лицу катились слезы.

– Слезы? – удивился Джавар. – Что такое? Время слез уже прошло! – Он подошел к ней поближе и взял за руку.

– Извините! – произнесла она. – Это я просто… от радости!

– Эй, невестушка, что с тобой?! Мне не нравятся эти слезы. Я часто вспоминал твою веселую улыбку и смех! – мечтательно сказал он.

– Все уходит, дядя! – все так же грустно ответила она.

– Ну, хватит! Стыдно плакать! Возьми пример с меня! – хорохорился Джавар. – Я постоянно бодр и вечно весел, поэтому я не постарел. Да! А к тебе у меня большая просьба, невестушка… – ласково сказал он. – Ты еще не разучилась делать кюфты?

– Нет! – улыбнулась Деваки. – А пока что… я приготовлю чай! – Хлопнула дверца автомобиля. И сияющий Ананд вбежал в холл.

– Дядя! Наконец-то! – обрадовался Ананд. – Как ваше здоровье?

Они оба совершили глубокий пронам.

Джавар обнял племянника, пожимая его руку выше локтя.

– Пока неплохо мое здоровье! – ответил дядя.

– Я очень рад.

– Спасибо, дорогой! Но что происходит с моей невесткой?! Ее невозможно узнать. Почему она такая печальная? В чем дело, Ананд? – настойчиво спрашивал Джавар, и глаза его блестели.

– Я боюсь за нее. Она никак не может забыть о сыне. Особенно теперь. До последнего времени мы думали, мечтали, что у нас будет ребенок. Но это невозможно!

– Что невозможно, Ананд? Говори прямо и честно! – проговорил Джавахарлал, теряя терпение.

Ананд почувствовал, что дядю обмануть будет трудно, да и делать это было теперь уже совсем ни к чему.

– Она не сможет иметь ребенка, так сказал доктор.

– Бедняжка! Ужасно, конечно, но теперь я ее понимаю! Смотреть больно! Ах, как она переживает! – воскликнул мудрый Джавар.

– Ума не приложу, что делать! Поговорите с ней, дядя. – И Ананд уехал в офис.

– Пожалуйста, чай! – сказала, входя, Деваки.

– Спасибо, невестушка.

За чаем Джавар спросил Деваки:

– Чего тебе не хватает в жизни, дочка?

– Вроде бы все есть. Но ничто меня не радует. Я живу, словно во сне. И зачем, сама не знаю.

– Дочка! Потерпи, – с участием говорил дядя. – Время залечит любое горе. И ты снова станешь улыбаться. Я скучаю без твоей улыбки.

Отворилась дверь, и вбежал Кишен.

– Тетя! – прозвенел он.

– Кишен! – обрадовалась Деваки. – Ты совсем забыл нас! А я так ждала тебя!

– Он собирает деньги, – сказала Ешода. – В школе решили построить стадион.

– Да? Молодцы! – похвалила Деваки мальчика. – Проходите.

– Дядя, это – Ешода, – представила она ему молодую женщину.

– Добрый день! – поклонилась та.

– Добрый день! – ответил Джавар, привставая.

– А это Кишен! – нежно сказал Деваки, взяв мальчика за маленькие плечики.

– Кишен! Поздоровайся с дядей! – подсказала ему Ешода.

– Он для всех дядя, а для меня просто дедушка, – сказал мальчуган.

– Какой умный ребенок! – громко смеясь, восхитился Джавар.

– Дедушка, спасибо! А деньги ты мне дашь? – обратился Кишен к Деваки.

– Конечно. Идем наверх. Ешода, посиди минуточку, хорошо? Идем, Кишен, – и они пошли вверх по лестнице.

– Садитесь, прошу вас, – пригласил Джавар Ешоду. – Принесите-ка нам чаю и сладкого печенья! – попросил он слугу.

Деваки привела Кишена в свою комнату и дала ему денег.

– Ой! – удивился он. – Так много? Тетя, у меня копилка уже наполовину наполнена. Я очень много собрал! – поделился он с ней своим успехом.

– Ты всегда заходи сюда, – сказала Деваки. – Я буду рада. Мне одной бывает очень скучно. Не с кем даже поговорить. Приходи почаще! – Теперь Деваки смотрела на Кишена материнскими глазами. Перед ней был ее сын. Человек, которого она родила, но… не воспитывала…

– Со мной тебе весело? – спросил мальчик, хитро прищурившись. – Получается, ты меня любишь, тетя?

– Да, малыш! Люблю! Люблю очень! – отводила Деваки душу в этих словах, и ей хотелось сказать ему: «Ведь я носила тебя во чреве своем».

– Тетя, а почему ты меня так любишь?

– А… я же твоя… – она осеклась, опомнившись, и сказала: – Возьми, это тебе! – она протянула ему машинку на батарейках, совсем не похожую на ту, которую он взял в прошлый раз.

– Тетя, а кто отломал ей колеса? – спросил Кишен, осмотрев подарок.

– Одна… глупая женщина, – в замешательстве объяснила она.

Ешода встала со своего места и, извинившись, сказала, что ей пора уходить.

– Деваки! – громко позвал Джавар. – Вы куда исчезли? – Но на его зов никто не появился.

– Я сейчас позову их, – сказал он гостье, вставая.

– Хорошо, – ответила та.

Джавар постучал в комнату Деваки и вошел.

– Давно я не помню тебя такой веселой, невестушка! Но Ешоде пора уходить.

Кишен засмеялся.

– Кишен, идем, не заставляй маму ждать! – сказал ему Джавар.

– Кишен! – послышался снизу голос Ешоды.

Все спустились вниз.

– Мама! А тетя такая добрая и веселая! Мы с ней играли.

Ешода заулыбалась.

– И мне она нравится! Ну, поехали, а то опоздаем!

– Куда вы спешите? – пыталась остановить их Деваки. – Только пришли. Кишену хотелось еще поиграть. Посидите еще, Ешода.

– Нет, нет, спасибо! Нам уже пора.

– В другой раз, хорошо, Кишен? – улыбнулась Деваки.

– А копилка полная, мама!

– Тем более пора ехать! – пошутила она.

– Большое спасибо, что зашли, – сказал Джавар. – Деваки будет очень приятно снова увидеть вас. Приходите к нам почаще.

– О да! Конечно! – пообещала Ешода. – Идем, сынок!

– До свиданья, дедушка!

* * *

Весь следующий день Джавар не находил себе места. Мерцание ожерелья на шее Кишена возмутило его. Причитания, доносившиеся из комнаты Деваки, переворачивали его душу.

«Что происходит в этом доме? – спросил себя и небо Джавар. – Я должен положить этому конец». Характер борца и охотника в этих обстоятельствах заговорил в нем с необычайной силой. Он потрогал свой пистолет.

«Перестреляю всех и застрелю себя, если не разберусь», – промелькнула в его голове бредовая мысль.

Деваки стояла на коленях у небольшого столика перед изваянием Великой Богини.

– Как жестоко! Как страшно! Невозможно терпеть эту боль! Мое сердце разорвется от боли! Я же его мать, а не Ешода! Почему я должна отдать ей своего ребенка? Почему? – причитала она.

До слуха Джавара доносились эти странные слова. Раму, проходя мимо старого хозяина, беспокойно поглядывал на его нахмуренное лицо.

«Будет буря!» – подумал старый слуга.

– Почему я должна отдать своего ребенка ей? Разве это справедливо? – снова и снова спрашивала Деваки, обращаясь к Богине и подняв к ней свое лицо, залитое слезами. – Чем я провинилась перед тобой? За что страдаю? Как это жестоко! Верни мне сына! Сжалься надо мной!

Слезы струились из глаз молодой несчастной матери. Но всему есть предел. И страданиям и слезам тоже. Венец им – смерть. Она и подумала о ней, о смерти. И успокоилась. Она поднялась с колен. Легла на тахту и забылась сном.

Джавар сидел в кресле, облаченный в свой любимый китайский халат. Выпуская клубы дыма из разгоревшейся сигары, он ждал племянника. Предстоял крупный разговор. С утра он ничего не ел и не пил, что вызвало недоумение и беспокойство со стороны Раму. Деваки не выходила из своей комнаты.

Солнце, коснувшись легкой волны Индийского океана, медленно погрузилось в лиловую дымку горизонта.

Лицо Джавара было неподвижным. «Мерседес» медленно прополз к гаражу.

Вошел Ананд.

– О, дядя! Здравствуй! Рад видеть тебя в форме.

– Нам с тобой надо поговорить, – сухо сказал дядя.

– Хорошо, – покорно ответил племянник.

Они поднялись в комнату Джавахарлала. Он предложил Ананду сесть. Тот сел в кресло. Джавар устроился напротив. Несколько минут стояла тяжелая тишина.

– Я куда приехал? – тихо спросил Джавар.

– Как куда? – недоуменно спросил Ананд хриплым голосом, подняв на него испуганные глаза.

– Я спрашиваю, – повторил дядя, – куда я приехал?

– Дядя!

– Что «дядя»?! Я уже скоро шесть десятков лет, как дядя! – громко воскликнул Джавар и резко поднялся.

Ананд сник и втянул голову в плечи, глядя на узкий носок своего ботинка.

– Ты ответь мне, дорогой племянничек, где я нахожусь?! – повторил дядя, расхаживая по мягкому ковру.

Ананд молчал.

– Молчишь?! Так я тебе скажу, где я нахожусь! – В глазах Джавара блеснула кашмирская сталь. – Я нахожусь в доме, где страдает женщина. Я нахожусь в доме лжеца! – перешел он на тенор. Ладонь, воздетая кверху, описав полукруг, с силой опустилась на стол, сжавшись в кулак. Ножки стола поколебались, но выдержали. Могучее дерево красного сандала обладало не только сопротивлением на сжатие, но и на растяжение.

– Почему на Кишене ожерелье, которое я передал тебе как драгоценную реликвию моего рода? Отвечать не надо. Я вижу, что он похож на тебя, как две капли воды. Это мой внук? Так ведь?!

– Да! – глухо буркнул Ананд и отвел глаза.

– Мой внук и твой сын должен быть здесь.

– Что вы говорите, дядя?! Нет! Это невозможно! Мы… мы же лишим Ешоду последней радости! – с надеждой на понимание воскликнул он.

– Значит, в минуту помешательства, ты отдал своего сына чужой женщине во имя ее спасения?!

– Да!

– А что, разве мало детей, брошенных в родильных домах, разве мало младенцев, которые становятся сиротами, едва появившись на свет? И уж если так случилось, то почему нельзя было сразу сказать мне об этом? Мы что, не смогли бы что-нибудь придумать. И Ешоде можно было бы все объяснить, когда у нее прошел бы кризис.

– У меня не было сил!

– Чушь! Абсурд! Жидкое состояние, идущее во вред всей вселенной! Тем более большой грех было повторять, что твой сын погиб! Эта отрицательная энергия слова может вернуться к тебе с сокрушающей силой. Ты что, совсем поглупел? – возмущался потрясенный Джавар. – Я думал, что наряду с твоим великодушием ты умен, разумен! Ан, нет! Что же ты устроил пытку для своей жены?! Что это за психологический фашизм?

Джавар извлек из внутреннего кармана пистолет и сухо произнес, наставляя его на Ананда:

– Или ты сейчас же пойдешь к этим господам и выложишь им все, как есть, и приведешь сюда моего внука, или я пристрелю тебя, как шакала! Почему ты не думаешь о Деваки?

– Нет, дядя! – покачал головой Ананд, взяв себя за уши, как символ признания своей вины.

– Я понимаю муки ее материнского сердца! Деваки погибнет, как пить дать! Она просто умрет с горя или повесится! Неужели мы допустим это?! – Джавар кипел, но кульминационный момент уже миновал. Он водворил огнестрельное оружие на место и плюхнулся в кресло.

– Ты любишь супругу! И в том, что случилось в основном виноват ты! – продолжал Джавар уже более спокойно.

– Как вы не понимаете? Мы не имеем прав на Кишена! – наконец, сказал Ананд главное.

– Кишен мой внук! Он наш! – закричал дядя.

– А что будет с Ешодой? Однажды я ее спас, и вот теперь мы нанесем ей этот удар, – трагическим голосом произнес Ананд, сверкнув глазами, – подумайте о ней!

– А Деваки? – словно удар грома, взорвалось в комнате, и Ананду даже показалось, что повалил дым. У него потемнело в глазах.

– Ты все время говоришь о Ешоде… Конечно, и ее жаль, но горе моей невестки я видеть не могу. Знать, что твой ребенок жив, но он уже не твой?.. – Джавар схватил сигару и принялся раскуривать ее.

Выпустив струю дыма, он сказал:

– Порою мне кажется, Ананд, что ей было бы даже легче примириться с мыслью о его смерти, чем видеть его и страдать!

– Но дядя! Ничего уже не изменишь! – чуть не плача, снова стал убеждать его Ананд.

Чуткий Джавар видел страдания племянника, честного и доброго человека. Он понимал, что та катастрофа, конечно же, повлияла на его психику. Один раз сделав ошибку из гуманных побуждений, далее он продолжал совершать уже цепь ошибок.

– Совершая тот поступок, ты не подумал и обо мне. Я говорю тебе это как дядя. Не обижайся. Порой дети, сами того не подозревая, бывают неблагодарными. Я все изменю и исправлю! Кишен – мой внук! В нем течет наша кровь, в нем – будущее нашего рода! – решительно сказал Джавар и вышел.

Через час Джавар, надев свой лучший костюм, белую рубашку и коричневый цветастый, как саванны Кении, галстук, вышел из дома со своими неизменным стеком с золотым набалдашником.

Он остановил такси и быстро доехал до дома господина Саксены.

Джавара встретила Ешода.

Они поприветствовали друг друга.

– Ешода! – обратился он к молодой женщине. – У меня к вам очень серьезный разговор.

– Разговор?

– Да.

– Слушаю вас, господин Джавар, – сказала Ешода, когда они сели.

– Дело в следующем. Когда случилась катастрофа, вы были на девятом месяце беременности. Извините, но я буду говорить только факты.

– Да, господин.

– Вашего ребенка, мягко говоря, спасти не удалось. Увидев ваши страдания, которые могли привести вас к летальному исходу, мой племянник Ананд, думая, что навсегда потерял жену, отдал вам своего ребенка, находясь в не совсем нормальном состоянии. Он отдал моего внука, а сам уехал со мной в Кению, не сказав мне правды.

Ешоде показалось, что это сон.

– Что вы такое говорите?

– А то, что Кишен – не ваш сын, а сын Ананда и Деваки, то есть мой внук. Ожерелье на нем – мое. Я велел Ананду вручить его внуку, когда тот родится. Это семейная реликвия. К тому же, разве вы не видите, как он похож на Ананда? А его глаза? Это глаза его матери – Деваки! Вы что, никогда не обращали на это внимания?

В такие минуты логика покидает любую женщину. Не была исключением и Ешода, которая закричала:

– Нет! Нет! Все это ложь! Кишен, он мой, понимаете?!

На ее крик прибежал Кишен.

– Кишен! Иди сюда! – испуганно призывала она. – У меня его никто не отнимет! – И, словно тигрица, сверкнув безумными глазами, она прижала мальчика к себе и стала гладить его по голове.