Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)
Глава тридцать третья
Апу проснулся от того, что Кавери слабо вскрикнула. Он осторожно открыл глаза, не зная, наяву это было или во сне, и увидел мать за столом с газетой в руках. Она быстро перебегала взглядом со строки на строку, и лицо ее становилось все более и более встревоженным.
Что такое могло произойти, забеспокоился Апу, но, спохватившись, сообразил: она читает об убийстве Амбарасана. Конечно, смерть такого важного господина газеты не могли обойти своим особым вниманием. Это ведь не те жалкие бездомные, которые умирают незаметно для всех от голода, болезней или – целыми семьями под колесами грузовиков.
Предчувствуя объяснение с матерью – ей наверняка придет в голову, не он ли все это устроил, – Апу попытался укрыться одеялом, но поздно – Кавери уже поняла, что он не спит.
– Мальчик мой, послушай-ка! – голос дрожал и плохо повиновался ей. – Амбарасан убит!
Сначала Апу хотел изобразить недоумение, сделав вид, что не понимает, о ком идет речь. Но это была бы слишком грубая ложь мать не поверит, что он мог забыть одно из двух названных ею имен убийц их отца. Поняв это, он быстро сел в кровати и, сделав удивленные глаза, спросил:
– Как? Когда? Кто убил?
Вышло так натурально – недаром Апу был артистом, – что Кавери вздохнула с видимым облегчением:
– Ты не знаешь? Какое счастье… Я уж подумала было, что…
– Ты решила, что это я его убил? Жаль, но не я. Когда это случилось? – продолжал свою игру сын.
– Вчера утром, около десяти – так пишут в газете, – ответила Кавери. – Ты не подумай плохого, я вовсе не считаю, что ты мог это сделать, – принялась она оправдываться, решив, что обидела сына своим страшным подозрением. – К тому же вчера ты весь день провел со мной, здесь, а его убили в двадцати километрах от Калькутты…
Вчера? Почему вчера? Прошло уже двое суток с момента убийства. Апу не мог понять, в чем дело, неужели его нашли только накануне и полиция ошиблась, датируя преступление. Странно, ведь у них такие современные средства установления момента смерти! Но, как бы там ни было, ему это только на пользу – пусть у матери останется убеждение, что ее сын тут ни при чем. Так лучше для всех.
Кавери ушла за ширму переодеваться и оттуда раздался ее голос – теперь уже радостный:
– Я знала, что они не избегнут наказания! Представляешь, его сразили из лука. Было ясно, что такой человек своей смертью не умрет.
– Тебе не кажется, что это слабовато для возмездия, – усмехнулся Апу. – Оно медлило двадцать пять лет, прежде чем опустить свой меч на грешную голову. Четверть века отсрочки – не много ли?
– Лучше поздно, чем никогда, – ответила Кавери, выходя из-за ширмы уже одетая для того, чтобы отправиться на улицу. – Я должна сходить в храм, Апу. Мне надо помолиться.
– Скажешь Богу спасибо или попросишь позаботиться таким же образом и об остальных? – фыркнул Апу. – Ты бы подсказала ему, как именно должны погибнуть эти трое, раз уж тебе необходимо вмешивать его во все свои дела.
– Не кощунствуй! – краснея от гнева, прикрикнула Кавери.
В последние недели его отношение к вере становилось все более нетерпимым. А ведь ей казалось когда-то, что ее сын довольно легко шел по дороге, ведущей к истинному религиозному чувству. В его душе она видела то главное, что требовалось для этого: любовь ко всему в мире – даже болезненному, уродливому – как проявлению Высшей воли. И вот теперь он нетерпим, жесток и холоден. Вот итог ее воспитания, всех ее усилий! Как помочь ему? И есть ли надежда, что это не навсегда, что он еще опомнится и станет прежним – светлым, чистым человеком с открытой для веры душой?
Чтобы не заплакать, она вышла из комнаты и отправилась в храм, чтобы поблагодарить Бога, но не за то, что покарал виновного, а за то, что это сделал не Апу. Просить заступничества и милость для ее заблудшего сына, погрузившегося во мрак неверия.
Апу смотрел в окно, как она проходит мимо. Конечно, ему было не по себе. Он совсем не хотел ее обидеть, это вышло как-то помимо его воли. Ужасно, что он так жесток с ней. Вот даже попугай его осуждает.
– А-пу, А-пу! – укоризненно прокричал тот. – Неважные дела.
– Да уж чего хорошего, – согласился Апу. – Хотя есть все-таки кое-что.
Он подошел к столу и просмотрел газету, оставленную Кавери. Так и есть, она датирована вчерашним днем – мать опять купила старую, сослепу не разглядев дату. Мальчишки-торговцы частенько проделывают с ней такое, но на этот раз Апу на них не в обиде.
Он нашел статью об Амбарасане на первой полосе. Тут же была и фотография. Апу старался не смотреть на нее, но, поймав себя на этом, устыдился своей слабости.
– Ну-ка, ну-ка, поглядим, что у нас получилось, – нарочито громко сказал он, приглашая попугая присоединиться к созерцанию изображения мертвого тела с двумя стрелами в груди.
Попугай брезгливо отвернулся.
– «Похороны по христианскому обряду состоятся в понедельник на кладбище при храме Святой Моники», – прочитал он. – Надо будет поприсутствовать – нельзя же не проститься с дорогим стариной Френсисом!
Попугай снова брезгливо отвернулся.
Ровно в три Апу был на кладбище. У него еще оставалось время, чтобы подготовить наблюдательный пункт недалеко от места, где двое дюжих парней заканчивали рыть могилу. Апу перебрал несколько вариантов и остановился на плотной изгороди из терновника – колется, зато все будет отлично видно и сам не попадешься никому на глаза.
Похоронная процессия не заставила себя долго ждать, а вскоре подошли и священники из храма. Френсис, сложив на груди руки, предстал перед Господом в черном шестиугольном гробу. Так, значит, он католик, и его ждет суд Христа, а не богиня смерти Кали, усмехнулся Апу. Что ж, такие грешники попадаются не часто, с ним будет много работы. Сам он закончил свои дела с Амбарасаном, и теперь его куда больше интересовали другие.
Он узнал их без труда – в просмотренных в библиотеке газетах за многие годы сохранилось немало изображений этих людей – холеных, избалованных, всю жизнь сладко спавших и вкусно евших. Вот в черном кителе – ширвани, застегнутом до самого верха, стоит их предводитель – господин Тхарма Лингам. Вид у него, надо признать, весьма благообразный: седина, очки поблескивают золотом, прямая спина. Рядом с ним утирает слезы адвокат Сатья Мурти – отец той самой хорошенькой девчонки. Друга жалко или за себя боится, предчувствуя беду? Выглядит он неважно: щеки отекли, под глазами мешки, руки дрожат… А вот и третий – господин Налла Нингам, хозяин Ховры. Какая величавая надменность! Кажется, ничто не сможет вывести этого человека из равновесия. Интересно, будет ли он так же спокоен, когда заглянет в глаза смерти?
Двое слуг положили на закрытую уже крышку гроба венок из белых лилий, символизирующий, очевидно, чистоту души покойного, и начали опускать гроб в могилу. Вдова, подняв черную вуаль, подняла платочек к совершенно сухим глазам. Дочь, поглядев на нее, сделала то же самое. Особой скорби семьи Амбарасана по поводу этой утраты Апу как-то не ощутил.
Церемония быстро завершилась. Священники удалились в сторону церкви, а вслед за ними потянулись и остальные. У могилы остались несколько мужчин, и среди них – вся интересующая Апу компания. Впрочем, остальные присутствующие были только приближенными Тхарма Лингама и его почтенного друга из Ховры.
– Что скажете? – обратился Тхарма Лингам к адвокату, положив свою холеную ладонь в крупных перстнях на его трясущуюся руку.
Адвокат со злостью ткнул кулаком в ограду соседней могилы.
– Я давно твержу вам об опасности – но вы же не слушаете! – проговорил он, едва сдерживаясь. – Это Радж, он начал свои действия против нас, как и обещал Френсису по телефону. Его смерть – только начало, и кто из нас будет следующим, не известно. Может быть, я.
«Да нет, вряд ли, – подумал Апу. – Ты еще поживи, раз тебя так терзает страх, помучайся дурными предчувствиями, потерпи эту му́ку – ты вполне ее заслужил».
– Возьмите же себя в руки, адвокат, – недовольно произнес, поджав узкие губы под ухоженными усами, Налла Нингам. – Нельзя так распускаться.
«Ах, ты, какой храбрый, – усмехнулся Апу. – С тебя-то и надо будет начать».
– Раз есть подозрение, будем его проверять. Если хоть что-нибудь подтвердится, мы просто прикончим этого Раджа, и вы навсегда забудете о нем, дорогой адвокат, – улыбнулся Тхарма Лингам. – Кто бы он ни был, мы уничтожим его и спляшем на его могиле!
Все более воодушевляясь этой приятной перспективой, Тхарма Лингам так затряс головой, что очки слетели у него с носа и упали под ноги. Сразу же все присутствующие, включая Сатья Мурти и Налла Нингама, кинулись их поднимать. Но очки были только одни, а желающих много, потому право подать их хозяину досталось самому ловкому приспешнику, а все остальные довольствовались лишь ушибленными лбами.
Тот, кто подал господину упавший предмет, получил вполне заслуженную награду – важное поручение Тхарма Лингама, сулящее в случае успеха немалые преимущества.
– Возьмите на себя этого Раджа, – благосклонно кивнул хозяин долговязому человеку с солидной лысиной и морщинами на не старом еще лице.
– Слушаюсь! – счастливо отозвался он, радуясь возможности отличиться.
Затем все проследовали к ожидающим у ворот кладбища автомобилям, а Апу, оставшись один, вышел из своего укрытия, чтобы постоять у свежей могилы.
«Итак, отец, один из твоих убийц уже наказан. Жаль, что я смог сделать для тебя так мало, ты заслуживал большего, – думал Апу. – Я перехожу ко второй части представления.
А кстати, – вдруг спохватился он, – о ком это они говорили – какой-то Радж или Раджив? Нет, все-таки Радж. Почему они подозревают его? А впрочем, наверняка кто-нибудь им подобный, просто из конкурирующей своры злобных псов. Пусть перекусают друг друга – людям легче будет дышать.
Но все-таки, кто же он такой, этот Радж?»
Глава тридцать четвертая
Господин Тхарма Лингам мог бы гордиться своими подручными – его верному Ашоку не понадобилось и дня, чтобы обнаружить Раджа. Немного порассуждав, он решил использовать для этого ни о чем не подозревающую Джанеки. Достаточно было понаблюдать за тем, как складывается ее день, чтоб выяснить, кто именно составляет ей компанию. А там – незаметная слежка за машиной парня, и вот уже в доме господина Тхарма Лингама раздается звонок.
Хозяин сам подошел к телефону, извинившись перед гостем – адвокатом Сатья Мурти, который как раз зашел к нему, чтобы вдвоем скоротать время до того, как опасная угроза будет устранена.
– Я нашел Раджа! – радостно объявил Ашок. – Сообщить вам его адрес, сэр?
– Давай, – позволил Тхарма Лингам и поспешил обрадовать своего гостя: – Радж попался!
– Готов?! – с надеждой воскликнул Сатья Мурти.
– Терпение, мой друг! Не все сразу, – улыбнулся хозяин.
– У него автомастерская в Кхидирпуре. Лейбл-кроссинг, два. Один он там не бывает. Рядом все время околачиваются какие-то парни, человек пять. Работают у него, что ли, или просто так сидят, непонятно. Но для нас это не проблема, господин, – уверенно заявил подручный. – Мы справимся с любым количеством врагов.
Его горячность не слишком понравилась хозяину. Еще устроит что-нибудь выдающееся, это попадет в газеты или, еще хуже, привлечет внимание полиции. Нам это совсем ни к чему.
– Не вздумай использовать наших людей, – озабоченно приказал он. – Никакой огласки. Найди кого-нибудь, кто знает только тебя, заплати и поставь им задачу, не называя причин. Сам держись в стороне, не засвечивайся через тебя они могут выйти на нас.
– Не беспокойтесь, сэр! – забормотал Ашок, поняв по тону господина, что своей торопливостью вызвал его раздражение. – У меня есть опыт в таких делах, я просто хотел сказать, что все будет исполнено. Завтра мы его укокошим, сэр!
Тхарма Лингам положил трубку.
– Что же это, адвокат, – улыбнулся он. – Вы говорили, что жених вашей дочери чрезвычайно богат, а он, оказывается, держит автомастерскую в районе порта и сам в ней работает. Как это понимать?
– У них разве разберешь, кто человек, а кто шушера? – озадаченно протянул Сатья Мурти. – Машина у него дорогая, а одеваются они теперь все одинаково. Это Джанеки, дуреха, говорила, что он миллионер. Наврал ей что-нибудь, наверное, а она и уши развесила. Такая легкомысленная девчонка, просто не знаю, как с ней быть!
– Сами, сами виноваты во всех своих несчастьях, адвокат! – поднял брови его собеседник. – Долиберальничались с ней. Вспомните, я уже говорил о том, что Джанеки пора замуж. Это только звучит красиво: «пусть сама решает свою судьбу, сейчас не те времена, чтобы приказывать детям». И вот истинное лицо этих прекрасных фраз: Джанеки двадцать три года, а в этом возрасте у моей матери уже были взрослые дети, и она связалась неизвестно с кем: то ли с грязным механиком, то ли с убийцей…
Сатья Мурти не мог не понимать, что за словами Тхарма Лингама стоит не только участие к его положению как отца, но и некоторая обида. Несколько лет назад тот благосклонно предложил ему заключить брак между Джанеки и своим сыном Тамму – наследником всей его империи. Тогда адвокат совершил самый отчаянный поступок в своей жизни – отказал человеку, которому никогда не мог перечить даже в мелочах. Ему пришлось придумать целую теорию о том, что он считает устарелым и аморальным сговаривать детей без их согласия, да еще в столь юном возрасте, что он по непоколебимому внутреннему убеждению не может принудить дочь к выполнению собственного решения, что боится сделать ее – свое единственное дитя – несчастной. Он не лгал, но все это было ничем в сравнении с главной причиной: сын господина Тхарма Лингама вызывал у него ужас своей схожестью с отцом, пугал своей властностью, необузданностью нрава, жестокостью, вызывал отвращение умением плести интриги и сеять раздор между другими детьми. И все эти качества проявились у него в совсем еще юном возрасте. Он был неглуп, но ум свой использовал только для наживы и зла, для приближения к тому, чего отец научил его желать и даже жаждать, – власти.
Сатья Мурти не упрекал себя за ошибки и преступления своей жизни. Он легко оправдывал их достижением своей заветной цели – вырваться из нищеты и жить так, как мечтал ребенком. Неужели Джанеки было бы лучше иметь отца-бедняка, чем отца-преступника, если к тому же о его преступлениях никто не знал? Но адвокат ни за что не хотел бы, чтобы она прожила такую же, жизнь, как он. Ее мать, чистая и кроткая женщина, умерла, возможно, потому, что была слишком хороша для этого мира. Она знала о грехах мужа и болезненно переживала их, мучилась, угасала постепенно, день за днем. Но Джанеки должна быть счастлива, жить весело, легко, в роскошных условиях, иметь все самое лучшее, наслаждаться тем, что он создал для нее. Отдать ее Тамму? Сделать покорной рабой этого бешеного зверя? Нет, только не это. Зачем тогда была вся его трудная жизнь, если Джанеки будет страдать?
Вот почему он осмелился в свое время отказать Тхарма Лингаму, который и представить не мог, что кто-то может не сойти с ума от радости, получив такое лестное предложение. Этот господин прекрасно владел собой и почти полностью скрыл тот шок, в который поверг его поступок человека, всегда с радостью исполнявшего все его желания. Никогда с тех пор он не возобновлял разговора на эту тему. У сына его давно была нареченная – дочь газетного магната из столицы, и Тамму ждал только, пока девочке исполнится семнадцать. Но в отношении старшего Лингама к Сатья Мурти с этого дня неизменно ощущалась некоторая настороженность, повышенная внимательность, как к человеку со странностями. Адвокат остро чувствовал ее, но не мог ничего изменить.
И вот теперь судьба, кажется, решила наказать его стремление спасти дочь от горестей и несчастий, оставить ей только радость и удовольствия. Что принес в ее жизнь этот Радж? Неужели она его любит, этого нищего, копающегося в моторах чужих машин, когда многие из прекрасно воспитанных, образованных, умеющих вести себя в обществе и при этом состоятельных молодых людей сочли бы за честь привлечь ее внимание?
– Я поговорю с Джанеки напрямик, – заявил Сатья Мурти, решительно поднимаясь из кресла. – Я скажу ей все, что знаю об этом парне, и не сомневаюсь, что она ужаснется того, что готова была сделать.
– Совсем в этом не уверен, – ехидно заметил Тхарма Лингам. – Вы вложили в ее хорошенькую головку слишком много глупых идей и пустых фантазий. Она может вообразить, что честное имя дороже богатства. А ведь именно этого-то вы в отличие от Раджа Сету Пати – если он, конечно, Сету Пати – и не можете ей предложить…
Его гость молча дошел до дверей и только у самого выхода обернулся к хозяину.
– Да, вы правы, – сказал он, глядя прямо в желтоватые волчьи глаза Тхарма Лингама. – Я наделал много ошибок.
Это было произнесено таким тоном, что, оставшись один, старик еще долго сидел неподвижно, размышляя, что же все-таки имел в виду адвокат: неправильное воспитание дочери или нечто другое из своей жизни, что теперь представало перед ним в своем новом и страшном значении.
Хозяину казалось, что в Сатья Мурти шла какая-то внутренняя борьба, непонятная и подозрительная. Все это не имело бы такого уж большого значения, происходи она на фоне нормальной внешней обстановки. Но когда по городу ходит призрак прошлого преступления, отыскивая свои жертвы, то такой человек, как адвокат, становится опасным. В цепи не должно быть слабых звеньев, чтобы она могла удержать корабль в бурю.
Для Тхарма Лингама теперь не оставалось сомнений, что принимать меры нужно не только по отношению к таинственному Раджу, но и к самому адвокату, утратившему выдержку.
Он знал слишком много для того, чтобы его можно было не принимать в расчет.
Тхарма Лингам снял трубку и, проследив, чтобы секретарша не вздумала подслушать его разговор, набрал номер Налла Нингама.
– Я сам думал об этом, – ответил тот, когда выслушал соображения своего старшего друга. – Сатья Мурти всегда был слюнтяем и чистюлей.
– Ну, не надо преувеличивать, – рассмеялся Тхарма Лингам. – Для чистюли он что-то слишком испачкался.
– Вы же знаете, сэр, его звездой была алчность, эта она вела его по жизни, в то время как нас с вами интересовало совсем другое, – заметил Налла Нингам. – Мы могли бы поговорить о конкретных вещах при встрече. Приезжайте послезавтра в мой гольф-клуб, там и потолкуем. Я давно хочу показать вам новое поле. Это вас устроит, сэр?
– Вполне, – согласился Тхарма Лингам. – Поговорим об адвокате поподробнее, да и о Радже тоже. Если, конечно, к тому моменту ни один из них не отправит другого на тот свет.
– Что было бы не так уж плохо, – не удержался Нингам.
Глава тридцать пятая
Во дворе мастерской Раджа с утра стоял дым коромыслом. Полицейский офицер Бхарат пригнал ему свой старенький «фольксваген» и обещал неплохие деньги, если машина через пару часов будет на ходу.
– Да вам дешевле обойдется новую купить, чем все время ремонтировать эту рухлядь, – засомневался Радж.
– На зарплату офицера машину поприличней все равно не купить, – махнул рукой веселый толстячок Бхарат, – а на этой еще мой отец ездил – тоже, между прочим, полицейский.
– Ну, ладно, – согласился механик. – Мне теперь надо заводить дружбу с вашим участком, а то, по пословице, кто раз туда попал, тот непременно вернется.
– Моли Бога, чтобы инспектор Ананд не пришил тебе убийства Кеннеди или Раджива Ганди, – ухмыльнулся Бхарат.
– А он может? – открыл рот Радж.
– Не сомневайся! Что ему его знаменитая дедукция в ухо шепнет, за то тебе и сидеть.
Пришлось оставить остальные заказы и всем налечь на «фольксваген»-ветеран. Пока ребята занимались капотом и стеклами, Радж полностью отдался изучению внутренностей автомобиля. Он залез под его низко отвисающее брюхо и с тех пор можно было лицезреть только его длинные ноги в кроссовках.
– Ты же еще не завтракал! Живо вылезай оттуда! – возмутилась наконец Нирмала. – Я вовсе не хочу, чтобы мой сын положил свою жизнь за проклятых ищеек из проклятого участка!
– Неси сюда, – скомандовал Радж, не вылезая из-под машины. – Что там у тебя?
– Покхало, – отозвалась мать из окна кухни. – В такую жару что еще прикажешь готовить?
– О-о, покхало! – облизнулся Крипал. – Обожаю! А пряностей положили, тетя Нирмала?
– Да уж не пожалела, – Нирмала принесла на улицу огромную миску вымоченного риса с простоквашей, зная, что у Раджа будет немало сотрапезников.
Она поставила ее на стул у самой машины и, еще раз воззвав к Раджу с требованием немедленно поесть, ушла на рынок.
– Иду, – пообещал сын и остался лежать как лежал.
Остальные же накинулись на холодное лакомство, не считаясь с тем, что инспектору Бхарату не на чем везти свою семью в деревню. Раджу так никогда и не довелось бы получить свою долю из этой миски, но тут на улице стало происходить что-то странное.
Сметая все на своем пути, переворачивая тележки зеленщика и бакалейщика, разгоняя играющих на мостовой мальчишек пинками и затрещинами, расталкивая неторопливых старцев, беседующих со стаканами чая в руках, по дороге двигалась компания парней. Очень похожие друг на друга крепким сложением и одинаково горящими глазами курильщиков конопли, они шли явно для того, чтобы устроить кому-то неприятности. На Лейбл-кроссинг стараниями Раджа и его друзей давно уже не было уличной банды, и тем более непонятно, с кем пришли сражаться эти ребята, за глоток бханга готовые переломать кости кому угодно.
– Кто тут приставал к девчонке из нашего квартала? – дурным голосом взвыл тот из них, кто шел посреди ощетинившейся группы, заложив руки в карманы, и, не принимая участия в грязной работе – раздавании подзатыльников, явно руководил операцией.
– Уж не ты ли? – он схватил за грудь старика-чистильщика обуви и почти оторвал его от земли.
– Не знаю, сэр! – испуганно прошептал несчастный, привыкший быть виноватым перед любой сильной рукой, кому бы она ни принадлежала.
– Я тебе исправлю память, – издеваясь над его старческой немощью, пообещал парень.
– Эй, оставь старика! – закричал Крипал, бросаясь к воротам.
Через несколько секунд он стоял лицом к лицу с предводителем банды и, сжав кулаки, с ненавистью смотрел в его наглые смеющиеся глаза.
– Это он? – спросил тот у одного из своих парней, который в ответ недоуменно пожал плечами.
– Ты, что ли, Радж? – презрительно фыркнул предводитель. – Что-то больно мелкий.
Крипал терпеть не мог подобных высказываний о своем телосложении и всегда стремился немедленно доказать, как обманчива бывает внешность. Парень сразу же получил короткий удар в челюсть и отлетел на заботливо подставленные руки своих друзей.
– Ах так! – взвизгнул он неожиданно тонким голосом. – Ну, держись!
Держаться пришлось не одному Крипалу, но и Начче, и Моханум. Им на помощь подоспело еще трое соседских парней, но все-таки силы были неравны – шестеро против дюжины крепких и умеющих драться профессионалов улицы.
Возможно, Радж, погруженный в проблемы с машиной, и не заметил бы ничего из-под своего автомобиля, но уж очень много шума издавали дерущиеся мужчины. Как только он вылез и увидел происходящее, Радж не замедлил присоединиться к избранному ими времяпрепровождению, не интересуясь поводом к драке и аргументами той или другой стороны.
В несколько прыжков он оказался в самой гуще дерущихся и принялся орудовать кулаками направо и налево, едва успевая взглянуть, кому именно – своему или чужому – достанется следующий удар. Таким образом ему удалось очистить небольшое пространство посреди улицы, необходимое ему для коронного маневра. Как только это было сделано, враги могли считать себя побежденными. Теперь Радж мог драться ногами, сбивая своих противников резкими ударами в прыжке. Мгновение – и один валяется в канаве и не в силах вздохнуть. А Радж уже прыгает с бочки на другого, который, не успев увернуться, тут же отправляется пересчитывать головой ступеньки крыльца почты.
Оценив способности этого невесть откуда взявшегося силача, парни из банды решили заняться им особо. Они с четырех сторон пошли на Раджа, внимательно оглядывающегося на каждого, чтобы не упустить момент, когда кто-нибудь из них начнет. Однако никто из четверых не торопился взять на себя эту миссию, и Раджу пришлось самому выбрать себе противника. Он налетел на того, как вихрь, и, прижав к стене, наградил двумя молниеносными ударами в нос, не пожалев для этого собственного лба, который и стал основным орудием. Однако парень обладал или на редкость крепким носом, или совершенной нечувствительностью к боли, потому что он продолжал смотреть на Раджа удивленными глазами – и только. Тогда Раджу пришлось ребром ладони проверить, так или крепка его шея, как другие части тела. К счастью, оказалось, что у него есть и уязвимые места – иначе Радж прямо и не знал бы, что с ним делать.
Двоих других он просто столкнул головами, подняв в воздух, а потом бережно сложил в канаву, где уже отдыхали некоторые их приятели. Следующему надел на шею дощатый стол. Очередного противника, вцепившегося в изрядно измотанного Крипала, оторвал от него и отправил через забор во двор, где уже носилась, поджидая добычу, цепная злющая собака.
Однако банда не собиралась убираться восвояси. Ее вождь достал из кармана нож и пошел на Раджа, выставив перед собой длинный острый клинок. Тому пришлось спасаться на покатой черепичной крыше соседнего домика. Радж едва уворачивался от резких выпадов, перекатываясь по острым ребрам черепицы. Наконец он улучил момент и с размаху нанес удар ногой по сгибу руки нападающего. Парень взвыл от боли и выронил оружие. Радж моментально спрыгнул на землю и, подхватив нож, забросил его подальше. Он потратил на это пару секунд и когда обернулся, бандита уже не была рядом. Он загородился тележкой с доброй сотней бутылок воды и, чтобы не стоять без дела, принялся запускать в Раджа одну бутылку за другой. Тот увернулся несколько раз, но, видя, что парень аккуратно вытаскивает новые и новые снаряды, решил, что лучше будет поискать укрытие. Самым подходящим ему показался кусок бетонной трубы большого диаметра, оставленный на улице строителями еще во время прошлогоднего стихийного бедствия – ремонта канализационной системы. Сейчас безалаберный поступок забывчивых ремонтников показался Раджу не таким уж обидным. Он живо махнул в трубу и принялся действовать как белка в колесе: согнувшись в три погибели, работая руками и ногами, крутил свое убежище, так что оно танком двинулось прямо на склад гранат-бутылок, за которым окопался предводитель банды любителей неприятностей.
Труба просто смела тележку, передавив все бутылки, какие еще оставались после мощного артиллерийского обстрела. Парень потерял бы ногу, раздавленную бетонным боком новой марки танка, если бы Начча, разделавшийся к тому времени с последним из уцелевших драчунов, не проявил милосердие и не выхватил его из-под надвигающегося монстра. Правда, затем он наградил спасенного таким ударом, что вместо сломанной ноги тот получил как минимум сломанную челюсть.
Казалось, что теперь можно было передохнуть, дожидаясь, пока пришельцы опомнятся и будут в состоянии кое-что рассказать о цели своего визита на Лейбл-кроссинг. Но тут раздался крик «Полиция!», и все до единого чужаки тут же оказались не такими уж обессилевшими. Они живо повскакивали с земли, на которой только что валялись трупами, и бросились в переулок, где их, оказывается, поджидал открытый «джип».
Радж с ребятами, не ожидавшие такого бурного развития событий, пустились догонять их, но добыча успела ускользнуть. Парни набились в открытый кузов машины, прямо с разбегу бросаясь в нее, как в отплывающий корабль. Они прекрасно понимали, что уходят от очень неприятной встречи, и потому старались, как могли. «Джип» резко рванул с места, увозя изрядную часть нападавшей банды. Остальные же, пока растерянный Радж с друзьями бежали по дороге вслед за машиной, пытаясь вытащить оттуда хотя бы парочку врагов, тихо скрылись в толпе, собравшейся понаблюдать за битвой.
– Эй, что тут у вас? – прокричал инспектор Бхарат, подбегая к Раджу и на ходу вытаскивая револьвер из кобуры.
– Сами не поймем, – пожал плечами Радж. – Странное что-то. Я думал с соседней улицы парни драться пришли, а тут другие дела – издалека пожаловали.
– А что им было нужно? – спросил полицейский. – Искали кого-то?
– Мне кажется, тебя, Радж, и искали, – задумчиво поскреб подбородок Крипал. – Во всяком случае у меня спрашивали, не Радж ли я.
– И что ты им сказал? – улыбнулся Радж.
– Что я – твоя бабушка! – огрызнулся приятель. – До разговоров ли мне было!
– Послушай, Радж, что ты за человек? Песни в машине с трупом распеваешь, парни на тебя но десять человек ходят охотиться… Странный ты какой-то, – покачал головой Бхарат. – Что скажет дедукция инспектора Ананда?
– А откуда она узнает про эту историю? Не станете же вы распускать слухи про человека, который отремонтировал вашу машину совершенно бесплатно? – подмигнул ему Радж.
– Бесплатно? Конечно, не стану! Можешь на меня положиться, слово полицейского! – обрадовался Бхарат.
– Мне это слово всегда будет обходиться недешево, я не сомневаюсь, – вздохнул Радж.
У парней, которых на полном ходу увозил подальше от Лейбл-кроссинг «джип», тоже не все было ладно. Их вождь тихо постанывал в машине, держась за сломанную челюсть, а с места водителя неслись в его адрес отборные ругательства.
– Тупоголовые свиньи! Кисейные барышни! И вы еще называетесь крутыми парнями! – неистовствовал Ашок, проклиная себя за то, что связался с уличной бандой. – Да вам бы у первоклассников мелочь отнимать! Верни мне немедленно деньги, которые выпросил авансом!
– У-у! – взвыл парень, закатывая глаза.
Это было все, что он мог сейчас ответить.
– Конечно, у тебя нет ни руппи! Все просажено на травку! – расшифровал его речь Ашок. – Ясное дело, накурились и пошли крушить все подряд, думая, что перед вами стадо овец. Один этот Радж вас всех стоит, я видел, как он орудует. Ты понимаешь, в какое положение меня поставила ваша беспомощность и трусость? Я пропал из-за вас, грязные ублюдки.
– Убью е-его! – пролаял парень, держа обеими руками свою челюсть.
– Только посмей мне хоть что-нибудь предпринять! – закричал Ашок и замахнулся на него, забыв о руле. – Ах, идиот, чуть не врезался из-за тебя в автобус! Чтоб ни шагу без моего разрешения не сделал.
Он замолчал, думая о том, чем обернется для него сегодняшний провал. Впервые хозяин дал ему такое ответственное поручение – и вот как он его выполнил! Теперь можно выбросить из головы все честолюбивые мечты. Подобных оплошностей господин Тхарма Лингам не прощает. А как было хорошо придумано – убийство в обыкновенной уличной драке, так здорово! Эти подонки часто режут друг друга, никто не обратил бы особого внимания на заурядное происшествие. Так нет же, этот Радж разбросал всех его парней!
