Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
Глава шестая
Белоснежная роскошь весеннего сада,
Бесконечная нежность прощального взгляда,
Прикосновенье любимой руки,
Как вы теперь от меня далеки…
Женщина пела негромко, будто и не думая о песне – так, машинально, чтобы легче скользила в суровом полотне игла, чтобы проворней шевелились пальцы и быстрее текло время. Рубашка уже почти готова, а пуговицы можно пришить и завтра – заказчику некуда торопиться.
Нирмала поднялась и с наслаждением потянулась, распрямляя усталую спину. На сегодня ее труды закончены, осталось только совершить невеселый ритуал ужина и отхода ко сну. Ни есть, ни спать не хотелось, но она давно уже привыкла к однообразной повторяемости дней и беспрекословно подчинилась ей. Что тут станешь делать, когда столько лет живешь одна в крошечном домике у реки – без семьи, без родни и почти что без знакомых.
Конечно, не всегда ее жизнь была такой неторопливой и размеренной. Она выросла в большой семье и надеялась когда-нибудь тоже стать хозяйкой дома, в котором звучит множество голосов, особенно детских. Казалось, все к этому и идет: красивая и здоровая, привыкшая к любой работе девушка не осталась без внимания женихов. Родители рано сговорили ее за сына соседа, через несколько лет они поженились и зажили тихой и обычной крестьянской жизнью, вполне счастливые и довольные друг другом. Через год у Нирмалы уже был сын, а через два она осталась одна – и без сына, и без мужа. Полдеревни унесла с собой не знающая жалости волна чумы, оставив живых терпеть вечную муку – оплакивать детей, матерей, мужей, без которых не было счастья.
Не в силах ужиться под одной крышей с воспоминаниями, Нирмала ушла из деревни, отдав дом брату мужа. Помыкавшись, перевидав немало на вдовьей дороге, она, наконец, нашла себе угол при фабричном складе у самого Калькуттского шоссе. Когда случалась нужда на фабрике, выдавала кирки, топоры, лопаты, отматывала метры блестящей проволоки, ведь кроме этого, да еще нескольких бочек с бензином на ее складе ничего и не было. Беспокоили ее не часто, и почти все время Нирмала проводила у себя в домике, где только в двух окнах были настоящие стекла, а остальные она тщательно заделала плетеными циновками.
Она брала заказы на шитье простеньких рубах – больше для времяпрепровождения, чем для заработка, – шила не торопясь, под заунывные песни и ни о чем уже не мечтала. Время от времени у нее находились поклонники среди фабричных рабочих, но, крепкая и еще совсем не старая женщина, она оставила всякие мысли о новом замужестве, свято веря в то, что только одному человеку было предначертано свыше стать ее мужем.
Этот вечер ничем не отличался от других. Нирмала положила в миску овощи и спустилась к реке, чтобы помыть их.
Пока на землю не опустилась темнота, переменчивые краски неба отражались в зеркале воды, точно кто-то щедрой кистью неторопливо выводил на нем поражающий богатством красок диковинный узор. В воздухе, замирая, еще носились вечерние звуки, а на западе уже догорал легкий, дышащий свежестью и прохладой закат. Лениво плыл звон колокольцев в храме за холмом, да издали доносился басовитый фабричный гудок.
Еще немного – и наступит полная тишина, лишь изредка прерываемая ленивым тявканьем собак да протяжными возгласами чаукидаров-сторожей: «Слуша-а-ай!»
Нирмала присела у воды, подобрав рукой край сари, но к приготовлению нехитрого ужина приступить ей так и не удалось. Река принесла ей сегодня какой-то подарок – в нескольких метрах уткнулась в песок плоскодонная лодка, в которой что-то белело. Нирмала подошла поближе и не поверила своим глазам: в лодке ничком лежала женщина с разметавшимися волосами, – не шевелясь и, казалось, даже не дыша.
«Уж не мертва ли она?» – испуганно охнула Нирмала и, с трудом преодолевая страх, положила руку на запястье незнакомки. Пульс прослушивался, и Нирмала с облегчением перевела дыхание. Женщина вдруг слабо застонала, очевидно, приходя в себя. Она попыталась поднять голову, но сразу же уронила ее, стукнувшись при этом о край лодки.
– Сейчас, сейчас, дорогая, я тебе помогу, – заторопилась Нирмала, подхватывая женщину и переворачивая ее на спину.
Ей удалось это не сразу, потому что неизвестная гостья оказалась на удивление тяжелой… Впрочем, как только Нирмала вытащила ее из лодки и положила на песок, она поняла, в чем дело, и покачала головой: женщине с таким животом не стоило пускаться в путешествие по реке, да еще одной. Детей лучше ожидать дома, в тишине и уюте.
Не придумав ничего лучшего, она намочила край сари и приложила мокрую ткань к горячему лбу беременной. Веки у той дрогнули, и через несколько мгновений она открыла глаза. Выражение их показалась Нирмале странным они смотрели так, будто незнакомка совсем не представляет себе, как она могла оказаться здесь. Потом вдруг что-то в них переменилось, и они наполнились слезами.
– Кто вы? – спросила женщина, с трудом разлепив губы.
– Не бойся, я друг, – почему-то ответила Нирмала, каким-то странным образом почувствовав, что ее гостья сильно напугана и не ожидает ничего хорошего. – Я сейчас перетащу тебя в дом.
Она поднялась и обошла вокруг незнакомки, гадая, как бы ей это сделать, не слишком беспокоя измученную женщину, но та вдруг со стоном сделала отчаянную попытку сесть. Не сразу, но ей это удалось, и, вдохновленная первым успехом, она понемногу встала на ноги. Нирмала подхватила ее и осторожно повела к дому.
Каждый шаг давался женщине с трудом, она медленно передвигала ноги, издавая жалобные стоны.
– Тебе больно ступать? – спросила Нирмала.
– Мне кажется, начинаются роды, – болезненно морщась, ответила та.
Нирмала испуганно вздрогнула, но сразу же произнесла самым спокойным тоном, на какой только была способна в этот момент:
– Вот и отлично, милая. Сейчас уложу тебя на чарпаи, и ты сразу же можешь начинать.
– А доктор? – пролепетала женщина, еще крепче сжимая ее руку.
– Доктор? Да ты что, городская? Какой тут доктор – до него на машине час ехать. И зачем тебе он – я знаешь какая мастерица роды принимать! У-у, повезло тебе, что ко мне попала.
Нирмала не то чтобы совсем уж врала. Когда-то, лет десять назад ей действительно пришлось принимать роды у соседки, муж которой в панике метался по деревне, стараясь найти замену уехавшей к родне бабке-повитухе. Тогда она поневоле оказалась в роли акушерки, потому что роженица никак не хотела ждать, когда рядом с ней появится более понимающий в таких делах и опытный человек. Похоже, Нирмале придется повторить этот урок, чтоб уж и вправду считать себя настоящей повивальной бабкой.
Она уложила все громче стонавшую женщину на легкую деревянную кровать с веревочной сеткой и бросилась к шкафу за чистыми кусками полотна. Через минуту в единственной комнатке домика уже пел примус, ожидая ведро с водой, за которой бросилась хозяйка.
– Как тебя зовут, подружка, а? – спросила она, засучивая рукава в ожидании приближающейся работы. – В первый раз рожаешь?
– Кавери, – протянула женщина в перерыве между учащающимися схватками. – В первый и в последний.
– Ну-у! – рассмеялась Нирмала. – Знакомая песня! Все так говорят, когда боли начинаются. А потом возьмешь на руки малыша и забудешь про страдания. Ничего не будет, кроме радости и желания никогда с ним больше не расставаться. Второго захочется, третьего… А что ж, если муж хороший…
– Муж! Знала бы ты… – начала Кавери, но резкая боль помешала ей продолжать.
Она закричала и изо всех сил вцепилась в край кровати, так что побелели напряженные пальцы.
– Терпи, терпи, – Нирмала с трудом оторвала ее руку от кровати и принялась поглаживать ее теплой ладонью, успокаивая и объясняя, что делать.
Все шло, как надо, и через два часа на руках у Нирмалы закричал крепенький малыш, укутанный в чистое полотенце.
– Мальчик у тебя! Слышишь, счастливица? – Нирмала с удовольствием прижимала к груди крошечное тельце. – Смотри, какая шевелюра у него. Волосы, видно сразу, будут чудесные, как у тебя.
Она положила малыша на стол, намереваясь закончить необходимые процедуры с матерью, но тут Кавери закричала снова. От неожиданности Нирмала даже отпрянула.
– Что на этот раз? Эй, женщина, отчего ты теперь-то кричишь? Да она опять за старое принялась! Ты что, еще одного рожаешь?
Кавери не отвечала, но, собственно, все и так было понятно.
– Эй, малыш, полежи-ка спокойно, а я займусь твоим братиком, – обернулась Нирмала к первенцу, который сразу же замолчал, будто создавая следующему подходящие условия.
– Слава богине плодородия! Надеюсь, это все, – вздохнула свежеиспеченная акушерка, когда на руках у нее лежали уже два младенца. – Какой сюрприз будет для вашего отца! Ну-ка, хоть вы скажите мне, кто он!
Она положила малышей на лежанку и принялась обтирать второго, как две капли воды похожего на своего братца, которому это не слишком понравилось, и он оглушительно заревел. Второй счел своим долгом поддержать его, и они вместе подняли такой плач, что хоть уши затыкай.
– Что это вы! – прикрикнула на них Нирмала. – Дали бы маме отдохнуть немножко. Хотя теперь тебе, бедняжка, придется навсегда забыть про отдых и покой и с одним-то малышом не найдешь для себя минутки, а уж двое…
Кавери ответила ей счастливой улыбкой, не в силах произнести ни слова, но глаза ее так красноречиво благодарили эту совсем чужую женщину, которая так много для нее сделала сегодня, что Нирмала легко прочитала в них все и смутилась.
– Ну что ты, деточка, – сказала она, отводя взгляд. – Мы женщины, и кто нам еще поможет… Завидую, завидую твоему счастью.
Счастью? Удивительно, но Кавери в эту минуту действительно была счастлива. Только что потерявшая мужа, пережившая такое страшное потрясение, страх, боль, побег, лишившаяся всего, она все-таки испытывала огромную, поглощающую ее с каждой минутой все больше радость. Это была не просто радость облегчения, избавления от мук. В этом чувстве странным образом соединились горечь и надежда, утраченная и вновь обретенная любовь. Свет материнства лился на нее с небес прямо в этот нищий домик, на эту старую кровать, даря веру и неожиданную силу жить.
Боги отняли у меня Арджуна, подумала она и тут же поправилась нет, не боги, а люди, их злоба, подлость, ненависть, вся эта грязная ничтожная суета, в которую они превращают свою жизнь и в которой барахтаются, совершают преступления и умирают, так и не поняв ничего. Мир велик и прекрасен, и милость Божия щедро разлита в нем – это знает каждая женщина, пережившая минуту рождения своего ребенка. Что значат все ваши расчеты, все выгоды, которые вы надеетесь извлечь, в сравнении с этой не имеющей никакой цены связью между человеком и небом, такой очевидной в переломные минуты бытия, с этой сияющей дорогой к счастью, открытой для каждого!
Кавери закрыла глаза и запекшимися губами неслышно зашептала слова молитвы, благодаря и славя Кришну за милосердие и счастье материнства, дарованное ей в этот день.
Глава седьмая
Было уже совсем темно, когда Нирмала спустилась к воде, чтобы прополоскать белье, которое уже успела выстирать. На душе у нее будто птицы пели в этот малоподходящий час. Ей казалось, что все вокруг волшебным образом изменилось, приобретя новый смысл: ее тихий домик наполнился посапыванием малышей, их запахом, беспокойным движением маленьких ручек и ножек. Само присутствие детей сделало ее мир счастливым, таким, каким он был много лет назад, когда такое же существо совсем в другом доме тянуло к ней свои ручонки.
Нирмала застыла, отдавая себя во власть воспоминаний, когда с громким шуршанием колес по песку к реке подъехала машина. Свет горящих фар ударил женщину по глазам. Она инстинктивно прикрылась рукой и крикнула:
– Не надо светить в лицо!
Задняя дверца автомобиля открылась, и из нее выскочил молодой человек в полосатой рубашке. Он подошел к самой кромке воды, разделявшей их с Нирмалой, и, не утруждая себя приветствиями, спросил: – Эй, кто здесь хозяин?
Нирмала поднялась и, стараясь укрыться от слепящего луча света, который никто и не думал погасить, отошла в сторону.
– А в чем дело? – ответила она вопросом на вопрос, с подозрением вглядываясь в торопливого невежу.
– Кавери у вас? – напрямик поинтересовался он.
Значит, ее гостью все-таки кто-то разыскивает. Неужели этот тип и есть муж такой приятной женщины.
– А вы кто? – на всякий случай спросила она.
– Эй, Балу! – окликнули в этот момент парня его друзья из машины, и он немедля отправился к ним, не удостаивая ответом свою собеседницу.
– Я думаю, она здесь, больше ей быть негде, – сказал ему кто-то, сидевший рядом с водителем. – Пойди-ка посмотри, а мы за тобой.
Получив это указание, Балу вернулся к реке и заговорил теперь уже совершенно иным тоном:
– Госпожа, я брат Кавери. Она рассердилась на мужа и убежала из дому, – произнес он, кланяясь и прижимая руки к груди. – Мы пришли ее успокоить и забрать домой.
Вполне удовлетворенная такими объяснениями, Нирмала сделала несколько шагов ему навстречу и, приглашая в дом, указала на бревно, соединявшее два берега вместо давно уже сгнившего мостика, который никто и не собирался чинить.
Балу легко пробежал по бревну и, предвкушая окончание долгих поисков беглянки, радуясь, пошел рядом с женщиной к дому.
– Разве можно так волновать беременную? – выговаривала ему тем временем Нирмала. – Значит, вы ее братья? Как же вы допустили такое? А если бы роды начались, когда Кавери была еще в лодке в полном одиночестве? Неужели вам совсем не дорога ее жизнь?
Балу скорчил скорбную мину, демонстрируя сожаление. Если бы эта болтливая тетка знала, как им в действительности дорога Кавери, видевшая куда больше, чем им всем хотелось бы, и как нужна она сейчас их хозяевам – ровно до той минуты, когда можно будет аккуратно отправить ее на тот свет, обставив это как несчастный случай. Почему бы ей не погибнуть вместе с дорогим муженьком, этим грязным полицейским?
Они приближались к домику, где вжавшись в стену и обняв детей, глядела на дверь затравленными глазами несчастная женщина. Еще несколько минут назад она чувствовала себя здесь в безопасности, кормила малышей, качала их – то одного, то сразу обоих, шепча в маленькие ушки разные нежности, какие обычно шепчет мать своему малышу. Они с Нирмалой уже успели обсудить их имена – первый должен быть Апу, как хотел его отец, ну а второй – Радж, как ее папа, дедушка мальчика. Казалось, самое страшное позади, она испила свою чашу яда, но нет, демоны зла пришли и за нею, им мало пролитой крови, им хочется еще.
Дверь скрипнула и раздался веселый голос Нирмалы:
– Смотри, дорогая, твой брат пришел.
– Брат?! Нет, это они убили моего мужа! – закричала Кавери, будто надеясь криком заглушить ужас, который вселило в нее появление этих людей.
– Ах вот оно что! – Нирмала на удивление быстро оценила ситуацию и хлопнула дверью по самому носу чуть зазевавшегося на пороге гостя.
Но, пропустив первый удар, он сразу показал, что не собирается продолжать так и дальше. Сколько ни налегала на дверь своим крепким телом хозяйка, силы были неравны. Резкое движение – и Нирмала полетела в угол, туда, где были сложены сухие поленья. Пока она собиралась с силами, чтобы встать, Балу в два прыжка подскочил к Кавери и потянул ее к двери. Руки женщины были заняты детьми, и она не могла даже царапаться и вырываться, лишь упиралась и кричала проклятья в лицо своему врагу – но разве это оружие против того, кто готов убивать! Еще мгновенье – и он вытащит ее из дверей туда, где их ждет смерть.
Но в двух шагах от выхода Балу вдруг ослабил хватку, попятился и с грохотом повалился на пол – это тяжелое полено опустилось на его голову.
– Надо же, получилось, – удовлетворенно сказала Нирмала, и, положив полено на кровать, принялась выламывать циновку из окна, выходящего на задний двор.
– Скорее, скорее. Бери одного ребенка и беги на склад. Я с другим малышом сейчас буду, только дверь запру, чтоб подольше ждали те, в машине.
Кавери покорно пролезла в оконный проем и, прижав к груди сына, побежала прочь. Нирмала на мгновение выглянула посмотреть, как обстоят дела у реки. Они оказались еще хуже, чем она предполагала: слишком долгая заминка показалась подозрительной пассажирам автомобиля, и трое из них уже бежали к перекинутому через речку бревну. Шаг, другой, третий… Нирмала с ужасом глядела, как они идут по мостику, не в силах пошевелиться от страха, представляя то, что сейчас произойдет. Но скользкое бревно, которое она часто ругала и которое просила заменить чем-нибудь понадежней, сослужило ей в эту решающую минуту свою последнюю службу: одно неловкое движение по его влажной поверхности – и вся компания оказалась по пояс в воде.
– Так вам и следует, мерзавцы! – фыркнула Нирмала и, подхватив ребенка, полезла в окошко.
Но чья-то крепкая рука схватила ее за плечо и далеко отбросила от спасительного лаза. Это Балу удалось подняться и продолжить то, что он так неудачно начал. Глаза его до сих пор косили в разные стороны, и Нирмала попробовала бы справиться с ним еще раз, если бы в эту минуту в дом не ворвался еще один – высоченный тип с огромными, как у кузнеца, ручищами. Он замер посреди комнаты, ища Кавери.
– Где она? – взвыл он трубным голосом, вполне подходящим ко всей его исполинской фигуре.
Собравшись с силами, Балу произнес:
– Кажется, побежала на какой-то склад.
Верзила ответил ему презрительным взглядом и полез в окно, на которое ему указал неудачливый компаньон.
Как только реальная сила удалилась, Нирмала снова занялась своим врагом. Еще один меткий удар поленом, и Балу надолго затих, скорчившись на циновке.
– Подлец, чтоб ты сдох! – обругала женщина поверженного противника и, не теряя времени, отправилась с ребенком все в то же окно.
Выбравшись наружу, она побежала хорошо знакомым путем, гадая о том, удастся ли Кавери найти склад в такой кромешной тьме. Может быть, даже лучше было бы, если б не удалось, потому что ее огромный преследователь, несомненно, отыщет это место у него хватит сил хоть всю округу обегать, а если Кавери окажется там, то ей несдобровать.
Сомнения Нирмалы были совсем не напрасны. Кавери действительно заблудилась. Добежав с малышом в полной темноте до какого-то забора, она в панике заметалась у глухой стены, не зная, куда дальше двинуться. Наконец, чувствуя, что теряет драгоценные мгновения, женщина решилась идти направо и, обдирая босые ноги о жесткую траву и острые камни, поспешила вперед, на ходу успокаивая затихшего малютку:
– Ничего, мой милый, мы просто вышли погулять, вот увидишь, скоро придет твой братик, и я вас спать уложу.
Малыш недоверчиво сопел, не надеясь на спокойный сон и ужин, но вел себя замечательно – не кричал, не плакал, в отличие от своей мамы, то и дело стиравшей со щеки слезы.
Впереди замерцал огонек, и Кавери бросилась к нему, надеясь на чудо: а вдруг там будут люди, много людей, рабочие с фабрики, охрана или даже полиция, хоть кто-нибудь, способный защитить ее и детей от приближающихся убийц. Только бы окончился наконец кошмар этого дня, только бы очутиться сейчас с малышами в чистой и светлой комнате вдали отсюда!
Она почти налетела на грузовик с потушенными фарами. Рядом стояло еще несколько таких же, но ни одного водителя поблизости не было видно. Огонь горел совсем близко, и через минуту Кавери, задыхаясь, добежала до него. Но то, что она увидела, не сулило ей ничего хорошего. У костра расположились на циновках два ветхих старца, занятые неторопливой беседой. Теряя последнюю надежду, Кавери подошла к ним и поклонилась. Старики ответили ей синхронным кивком украшенных белыми чалмами голов.
– Это ворота фабрики? – спросила Кавери, не зная, с чего начать. – Тут есть охрана или телефон?
– Мы – охрана, – с достоинством ответил один из старичков. – Другой здесь и не нужно. А телефон есть у господина директора в конторе, но туда сейчас не попадешь.
Старичок вгляделся повнимательней в странную гостью и вежливо осведомился:
– Может быть, мы можем вам чем-нибудь помочь?
– Нет, – поколебавшись, ответила Кавери, представившая себе этих старичков сражающимися с ее преследователями. – Скажите только, где тут склад.
– Вы прошли мимо, госпожа. Возвращайтесь назад и поверните налево.
Кавери кивком поблагодарила их и опять нырнула в пугающую темень.
Старички проводили ее недоуменными взглядами и опять обернулись друг к другу, с трудом припоминая, о чем именно шел прерванный разговор.
Глава восьмая
Проклиная Кавери, которая устроила им такие неприятности вместо того, чтоб не морочить людям головы и дать спокойно с собой разделаться, длинноногий Джапи несся вдоль забора, делая огромные шаги. Все равно ей не уйти от них, если уж его хозяева решили ее убрать. Ну ничего, сейчас он схватит ее и ее отродье. Пусть господин Сатья Мурти посмотрит, кто лучше ему служит – он или этот бездельник Балу, который только и умеет, что вертеться на глазах и петь льстивые речи прямо в ухо хозяину.
Забор неожиданно закончился, и впереди показалось небольшое приземистое здание, освещенное тусклым светом газового фонаря. К нему вела короткая заасфальтированная дорожка, вдоль которой стояли высокие стога сена, неизвестно кем и для чего запасенные, а у самого склада выстроилось несколько железных бочек, в каких обычно держат бензин.
Джапи быстро подбежал к двери, которая оказалась незапертой, и вошел в темную комнату. Неслышно двигаясь по земляному полу, он нашарил рукой выключатель и зажег свет.
– Давай, Кавери, выходи, нечего тянуть, – крикнул он, хотя комната оказалась пустой.
От этой женщины всего можно ожидать, решил Джапи, и тщательно осмотрел каждый уголок, заглядывая даже в ящики с гвоздями. Неужели Балу опять что-нибудь напутал и зря его сюда отправил? Или хитрый пройдоха сделал это специально, чтобы выслужиться самому, никому не уступая своей добычи? Свирепея, Джапи повернулся было к двери, чтобы идти выяснять у конкурента, где же беглянка, как вдруг услышал торопливые шаги по дорожке – по звуку – женские. Он схватил из кучи топоров один побольше, чтоб получше лежал в его гигантской ладони, и замер у открытой двери, поджидая торопящуюся в капкан птичку.
Однако шаги внезапно замерли. Женщина все не появлялась. Наверное, уронила что-нибудь и ищет теперь или ребенка заворачивает, решил Джапи. Ничего, сейчас войдет, улыбнулся он, готовясь к многообещающей встрече.
Тут же послышался шум приближающегося автомобиля. Кому бы это быть, если не хозяину. Не иначе как очнувшийся Балу сообщил ему, где беглянка, и тот решил сам заняться этим делом. Что ж, пусть увидит, как он, Джапи, возьмет в плен хитрую девчонку, оказавшуюся не по зубам многим.
Пока Джапи улыбался про себя в ожидании решительного момента, в пяти метрах от него дрожала от страха укрывавшаяся за стогом сена Нирмала с ребенком на руках. Она готова была уже войти в распахнутую дверь склада, когда за спиной у нее пробежала дорожка света от фар. Сомнений в том, кто это мог быть, не возникало. Машина затормозила, и из нее вышли все три пассажира, в том числе хорошо знакомый женщине Балу. Он как раз суетился больше всех, открывая хозяину дверцу и помогая ему подняться с сидения. «Вину свою заглаживает, – злорадно подумала Нирмала, – пошли ему Кришна побольше неприятностей».
Пока мужчины совещались о чем-то у машины, Нирмала обошла вокруг стога, так, чтобы рассмотреть получше, что делается на складе. То, что она увидела, заставило ее вздрогнуть. На хорошо освещенной распахнутой двери застыла тень человека, что-то держащего в руках.
– Кавери, Кавери с ребенком! Господи, она уже там! – испуганно прошептала женщина.
Несчастная мать все-таки нашла склад, и сейчас он станет для нее ловушкой! Преследователи уже здесь и что-то готовят. Нирмала слышала их голоса.
– Видите, адвокат, она там с ребенком, вон ее тень, – радовался Балу.
– Заткнись, придурок, ни на что не способный, – презрительно оборвал его средних лет господин, весьма солидный с виду.
– А ты, – прикрикнул он на водителя, – неси бензин! С нею надо кончать, и это вполне подходящее место. Вспыхнет, как факел, – кивнул он на выстроившиеся у входа на склад бочки с бензином.
– Гениальная мысль, – подобострастно заверещал Балу, отталкивая водителя, чтобы самому вылить горючее из принесенной канистры.
Тонкой струйкой бензин из горлышка побежал к открытой двери склада, к самым ногам замершего с топором в руках Джапи.
«Это еще что, – подумал верзила, с трудом ворочая мозгами. – И где, наконец, проклятая баба со своим сыном? Долго ему ждать, когда она соизволит сюда добраться? А тут еще какая-то гадость течет прямо на его новые туфли»!
Та, которую он ждал с таким нетерпением, как раз в эту минуту брела, спотыкаясь, вдоль забора, не веря, что когда-нибудь ей удастся найти этот склад. Хорошо еще ребенок заснул, укачанный ее бесконечными передвижениями. Внезапно она увидела машину и замерла на месте. Салон был пуст, и это придало ей смелость сделать несколько шагов в обход автомобиля, чтобы посмотреть на происходящее за углом. Стараясь не дышать, Кавери обежала стену забора и укрылась под ней же с внутренней стороны складского двора, так что с дорожки заметить ее было невозможно. Но теперь ей хорошо было видно происходящее.
У автомобиля копошились мужчины с канистрой в руках. Кавери увидела бегущий к домику тонкий ручеек и с ужасом догадалась, что они задумали. Они взорвут склад и все вокруг, но ведь там… Там должна быть Нирмала с Раджем! Конечно, вот же ее тень на двери. Бедняжка прячется у стены, не подозревая, что предательский свет выдал ее тем, от кого она решила здесь укрыться. И Радж, Радж у нее на руках!
Кавери подалась вперед, намереваясь бежать туда, где был ее бедный малыш. У нее не было времени подумать, что она делает и чем она сможет помочь ему. Только бы добежать, схватить его, прижать к груди вместе с братом, пусть даже за этим последует смерть они умрут вместе!
Но убийцы не позволили ей и этого. Один из них чиркнул спичкой. Мгновение – и страшный взрыв потряс воздух. Пламя рванулось к небу, исторгнув звериный крик из груди матери. Кавери кричала, как раненая тигрица, глядя на пламя, в котором горел ее сын, ее Радж, успевший прожить на этом свете только несколько часов и ушедший вслед за отцом от нее и от своего брата. Она выла и стонала, не заботясь о том, что ее услышат и убьют тоже, ничего уже не боясь и ничего не желая. Но вокруг стоял грохот от взрывающихся одна за другой бочек, и в торжествующих звуках разрушения совершенно утонул голос матери, оплакивающий своего ребенка.
А с другой стороны дорожки рыдала, уткнувшись головой в душистое сено, другая женщина, у которой на руках тоже лежал ребенок.
– Негодяи, убийцы, будьте вы прокляты! – шептала она, прижимая к груди свою драгоценную ношу. – Отца убили, мать сожгли, братика тоже… Как ему жить теперь, моему малышу?
Ребенок проснулся и жалобно забормотал что-то, намереваясь заплакать.
– Тише, тише, мой родной, – испугалась Нирмала.
Но убийцам было уже не до них. Сделав свое дело, они заспешили к машине, не сомневаясь, что взрыв привлечет внимание всей округи. Совсем не стоило им попадаться кому-нибудь на глаза.
Через минуту машина, быстро развернувшись, мчалась прочь от места происшествия.
– Где этот дубина Джапи? – раздраженно спросил адвокат.
– Да бегает где-нибудь, Кавери ищет, – фыркнул Балу, не упуская возможности выставить в смешном свете своего соперника в борьбе за хозяйскую милость. – Вы же знаете, он на голову слаб.
Сатья Мурти рассмеялся – не столько словам верного пса, сколько радуясь тому, что все уже позади: и эти бесконечные поиски беглянки, и эта возня с ее устранением. Он терпеть не мог таких историй и всегда старался их избегать, оставляя мелкой сошке пачкать руки в крови. Но тут на карту было поставлено слишком много, чтобы доверять этим болванам, – ведь речь шла об убийстве полицейского офицера и его жены, а не какого-нибудь рабочего или конторщика, о котором никто, кроме семьи, и не вспомнит.
Неплохо было и то, что эту женщину нашел именно он, а не Налла Нингам или Амбарасан. Воображают о себе невесть что, неграмотные мужланы, набитые деньгами! Пусть Тхарма Лангам поймет, наконец, кто его правая рука – они или он, адвокат Сатья Мурти, человек с дипломом Аллахабадского университета и многолетней практикой юриста. «Надеюсь, – подумал адвокат, – это дело свяжет нас еще теснее и откроет для меня еще большие перспективы. Как бы то ни было, все неприятное уже позади. Остается только пожинать плоды победы».
Машина быстро неслась по пустынному ночному шоссе, унося убийц прочь от горящего склада, от бредущей к фабрике заплаканной Нирмалы с драгоценным наследством, оставленным ей Кавери, от несчастной матери, без памяти лежащей во дворе, у забора, и тихо плачущего рядом с ней маленького Апу, широко раскрытыми глазами смотрящего на яркие языки пламени.
