Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)
– Да… – протянул Ананд и нараспев процитировал:
Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор пленяли мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
………………………………………………
Но в мире мне явилась дева рая,
Прелестная, как ангел красоты.
Венка из роз искала молодая,
И я сорвал заветные цветы…
– Боже мой! – воскликнул Джавар. – Кто же написал такие изысканные стихи? Северные арии?
– Да, ты угадал, это стихи какого-то русского поэта, но не помню, какого.
– Может быть, Пушкина?
– Может быть, дядя…
– Как изящно! Каков язык! Какая органичная образность! Нет нарочитой орнаментальности, как это обычно бывает у персов. Да, Ананд, здесь, кроме личного счастья, мне очень не хватает истинной, изысканной духовной красоты в людях. Простоты здесь – хоть отбавляй. Простоты и хищности здесь в изобилии. А вот этой тонкости чувств, как в этих стихах, мне и не хватает в жизни.
– А в жизни это растворено. И лишь поэт может извлечь этот нектар. Хотя ты, конечно, прав, дядя…
– Выпьем, дорогой племянник, за нашу с тобой жизнь, – произнес Джавахарлал, и крупные мужские слезы выкатились из его глаз.
Он смахнул их рукой и выпил коньяк.
– Выпей, Ананд, за нас, таких одиноких на этом свете!
– Да, дядя, за нас, но не одиноких.
– Что ты имеешь в виду? – уставился на него Джавар.
– А то, что нас двое! – отшутился Ананд, хотя на самом деле в его фразе таилась надежда, что когда-нибудь он вновь обретет самое дорогое, что у него осталось на этом свете, – своего сына.
– А-а, понимаю! – ответил дядя. – Тогда порешим вот как. Ты поезжай в Бомбей. И если в твоей личной жизни будут перемены, тогда и поговорим о моем возвращении. Сам понимаешь, на старости лет одному мне оставаться здесь совсем ни к чему. Ну а пока еще силенки есть, буду барахтаться.
– Ну, уж вы скажете, дядя!
– Ладно, ладно, прости, дорогой мой, мой единственный, за мою стариковскую слабость и любовь к тебе, – и Джавар обнял Ананда. Плечи его вздрагивали.
Глава четвертаяВ Бомбее было свежо, ясно и прохладно. Недавно закончился барсат – сезон дождей. Голубое небо нежилось в теплыни. Несмотря на бесконечные потоки машин, запрудившие улицы, дышать было легко.
Ешода вышла в сад и позвала:
– Кишен!
Малыш, лет четырех в коротких голубых штанишках и белой рубашечке с короткими рукавами, аккуратно подстриженный и причесанный, весело играл с обезьянкой. Пестрый попугай выкрикивал какие-то непонятные слова, сидя на стебле широкого и длинного бананового листа.
– Кишен! – повторила Ешода.
Наконец малыш подбежал к парадной двери, разгоряченный, с сияющими глазами.
– Пойдем, Кишен! Время пить молоко.
– Я не хочу молоко! – смеясь воскликнул мальчик и вырвался из рук Ешоды.
Она пошла вслед за ним. Спустя несколько минут ей удалось урезонить озорника и усадить за стол, на котором стоял тонкий стакан с молоком.
– Выпей молоко! – ласково попросила она.
– Я не хочу.
– Не надо капризничать, сынок! Мамочку надо слушаться, – уговаривала Ешода.
– Хорошо! – наконец согласился малыш. – Ты только зажмурься.
– Для чего? – озадаченно спросила мать.
– Зажмурься, мама! – настаивал сын. – И я сразу выпью все молоко!
Ешода закрыла глаза, но открыв их через несколько секунд, обнаружила, что Кишена за столом нет. Молоко осталось нетронутым.
– Вот озорник! Обвел-таки меня вокруг пальца! – и она отправилась на поиски обманщика.
А Кишен тем временем подбежал к деду, который на диване читал газету. На его крупном носу красовались огромные очки.
– Дедушка! – прошептал мальчик. – Спрячь меня, – и он уселся к деду на колени, который, развернув газету, загородил его.
– Где ты, Кишен? – звала его Ешода, входя в комнату. – Убежал! Вот негодный мальчишка! – сообщила она свекру и снова позвала:
– Кишен! Вы не видели Кишена? – спросила она у деда, старательно уткнувшегося в газету. – Где он спрятался?
– Нет, не видел, – спокойно ответил свекор Ешоды, седовласый, стареющий мужчина с благородным лицом.
– Куда он делся? – недоумевающе спрашивала Ешода и направилась в другую комнату.
– Дедушка, я убежал, чтобы не пить молоко, – признался малыш.
– Слушайся маму, а то нам попадет! – с напускной строгостью ответил тот.
Но Кишен засмеялся, довольный своей игрой.
В это время вернулась Ешода и увидела Кишена, который уже сидел рядом с дедушкой на диване.
– Ах, вот он где! И опять от меня убегает! – и кинулась догонять Кишена, который, звонко смеясь, бегал по комнате.
Изловчившись, она поймала сына за руку и повела его пить молоко. Она опять усадила Кишена за стол и сказала:
– Выпей молоко!
Но тот, продолжая смеяться, вскочил, подбежал к деду и сел к нему на колени. Ешода последовала за ним.
– Ну что с ним делать?! – спросила она и добавила: – Вы его балуете!
Тот усмехнулся в седые усы и снял очки.
– Кишен, маму надо слушаться. А то из-за тебя и мне попадает.
Но мальчишки и след простыл.
– Кишен! Кишен! – слышались тщетные призывы матери, а малыш уже был на ветке дерева и поглощал недозрелый банан.
Раджа еще несколько минут сидел в открытом «джине», наблюдая за Кишеном. Потом, включив мотор, двинулся в офис.
«А мальчик уже большой! – подумал он. – Ананд приезжает завтра. Уж скорее бы. Все же туговато приходится без него».
Найроби сиял под лучами яркого солнца. Джойс вывел «мерседес» из гаража, вышел из машины и поклонился Ананду.
– Не беспокойтесь, бвана! Джойс все сделает, как вы велели. Документы у меня, – он сел за руль, включил мотор и мягко выехал со двора. Машина, со слегка приподнятым радиатором, похожая на мопса с расставленными лапами, который жадно обнюхивает встречный ветер, помчалась на восток в порт Момбаса.
Ананд еще раз обошел молодой сад, посаженный вокруг коттеджа. За два года он успел разрастись и даже плодоносил. В это время подъехал на «джипе» Джавар. За рулем был новый водитель.
– Готовишься к отъезду? – пробасил он.
– Да, уже пора.
– Садись, поедем собираться. А я нашел тебе хорошего домоправителя, сторожа и садовника в одном лице. Прекрасный старик. Его предки из Калькутты. Знает толк в домашнем хозяйстве, а главное – чувствует природу. А вот и он! – Джавар повернулся и показал на худого человека, который приближался к ним на велорикше, в багажнике которого стоял небольшой фибровый чемодан.
– Знакомьтесь, – сказал Джавар, взяв бенгальца за руку. – Это хозяин дома, мой племянник Ананд.
Ананд пожал узкую, сухую и сильную ладонь старика.
– Его зовут Салман.
– Очень приятно, – ответил Ананд и, сложив ладони у подбородка, поклонился Салману – своему новому слуге и стражу дома.
Старик совершил глубокий пронам и поблагодарил Джавара и Ананда за оказанное ему доверие и приглашение на столь высокую и ответственную службу.
Спустя четверть часа дядя и племянник, оставив дом на попечении Салмана, отправились в «крепость» Джавара, где Мумба подстригал газон. Завидев подъехавший «джин», Мумба моментально очутился около машины и легким движением рук открыл сразу две дверцы. Джавар, улыбнувшись ему, мягко ступил на землю и пружинистой походкой охотника и человека, уверенного в себя, направился к входной двери.
Вещей собралось множество. Одних сувениров полный чемодан: две шкуры антилоп, одна – зебры, слоновый бивень и еще много всякого добра, которым так богата Кения. Мумба подарил Ананду бурдюк из шкуры жирафа и великолепное опахало из хвоста этого же животного.
– Дядя, Джойс уже погнал машину в Момбасу.
– Отлично. Через неделю ты уже будешь кататься на ней по индийской земле. Уезжаешь! Как жаль расставаться, Ананд, если бы ты только знал! Ну да ладно. Обойдемся без сентиментальностей. Раз уж ты твердо решил, уговаривать не стану. Лети навстречу своему счастью. И повторяю, когда твоя судьба изменится к лучшему, я начну думать о возвращении на Родину. Грядет старость…
– Спасибо тебе, дядя, за все. Здесь, с тобой и твоими друзьями, я действительно обрел «мертвую воду», обрел заново свое тело. А душу – «живую воду», может быть, найду на Родине, а если нет…
– Ладно, ладно… – замахал руками Джавар. – Спасибо, мой дорогой, за сердечные слова.
Джавар подошел к секретеру и вынул из него коробку, открыл ее и извлек ожерелье. Солнечный свет рассыпался в гранях бусин.
– Вот это ожерелье я когда-то получил в подарок от одного мудреца. Оно приносит удачу и счастье. Я думал передать его внуку. Но внук мой погиб, – Джавар перевел дыхание, тряхнул головой, словно отмахнувшись от назойливой мухи, и продолжал:
– Пусть это ожерелье будет у тебя. Повесь его в детской. Ведь ты хранишь его игрушки? – грустно спросил он и резко расстегнул ворот рубашки…
Ананд взял ожерелье, положил его в коробку и, помедлив, с трудом выговорил простое и святое для всякого человека на земле слово:
– Спасибо…
Через два часа они были в аэропорту Эмбакаси.
«Прощай, Кения! Прощай, Африка! Прощайте, горы и скалы, прощайте, прекрасные и простые люди», – мелькало в сознании Ананда. Теплая, почти что счастливая грусть заполнила все его существо. Он не мог оторвать глаз от высокого «черного Аполлона» Мумбы, не мог разжать пальцы прощального рукопожатия дяди Джавара. Его душили слезы. Он ничего не мог сказать толком, а только бормотал слова, наподобие: «приеду, позвоню».
Самолет рейсом «Нейроби – Бомбей» взмыл в воздух… Мумба, запрокинув голову, долго следил за «железной птицей», тающей в далекой синеве…
Трое носильщиков молниеносно подхватили чемоданы и тюки с тележки и, скрывшись в пестрой и шумной толпе, направились к стоянке такси.
Сердце Ананда стучало так сильно, что он приложил руку к груди, словно боясь, что оно вырвется, как птица из клетки, и улетит в голубое и чистое небо над его родной землей, над его Бомбеем, над его Махараштрой, над Раджастаном, Уттар-Прадешем, Кашмиром…
Индия настолько мощно и сильно владеет сознанием любого человека, который хотя бы раз посетил эту землю, а тем более, сознанием своего сына, что забыть ее невозможно.
Бедные человеческие глаза! Бедная человеческая плоть! Великая и прекрасная бессмертная душа человека! Вы, только вы – пятерица чувств – сможете отразить то, что чувствуете и ощущаете! Ананд, потрясенный, брел среди веселой, красивой, живой и улыбающейся толпы. Нет! Не толпы! Среди людей – прекрасных и добрых, таких родных и до боли знакомых. И он снова и снова спрашивал себя: как мог он несколько лет жить без всего этого? Как? Понять он не мог. Бедное человеческое сознание!
Все здесь было ему знакомо. В такси, у лобового стекла плясала гирлянда из хвостиков бурундучков. Голубая чалма водителя сияла. Браслет на его правой руке сверкал. Улыбка шофера была ослепительна. Беломраморные храмы горели на солнце, точно свечи.
– Сегодня Сомавар – понедельник, господин, – весело сообщил ему водитель.
Ананду, как мед, на сердце тепло и сладко полилась родная речь, великолепный хинди наследник санскрита и всех наречий народов Индии.
– Это день Бога Шивы. Все истинные шиваиты в этот день посещают храмы, чтобы поклониться священному фаллосу – символу созидательной энергии Бога, – вспомнил Ананд.
На площади стояла огромная фигура бычка Нанди, высотой с одноэтажный дом, украшенная цветами и расписанная во все цвета радуги. Толпы народа с песнями и плясками возносили молитвы и приносили жертвы богу Шиве.
Ананд весь превратился в зрение и ощущение. Но ни зрение, ни слух так объемно не составляют полного осознания себя в мире, как обоняние и осязание. Запах! Вот чего ему не хватало. Не хватало запаха Индии. Только он, единственный и неповторимый, может разбудить потайные уголки памяти, и, когда эти уголки разбужены, они, соединяясь с настоящим и слегка заглядывая в будущее, создают полное, объемное осознание себя в мире, реально и в настоящий момент. И это происходит так, словно человек жил вечно. Это есть радость, это счастье, это – высшая мудрость жизни.
Ананд чуть не проехал свой дом. Он машинально расплатился с водителем, кажется, дав ему доллары, поскольку водитель сказал ему:
– Господин, я не знаю, наверное, это очень много? Вы не ошиблись?
– Нет, нет, дорогой, я не ошибся!
Водитель вышел из машины и стал помогать ему вносить вещи во двор.
Раму, словно древняя птица, вылетел из подъезда. Он упал в ноги Ананду и целовал его башмаки, пахнущие Африкой.
– Раму! Встань, прошу тебя! – сказал ему Ананд, едва сдерживая слезы.
– Господин Ананд! Мой молодой господин! Радость моя! Вернулся! Сынок!.. – и слезы ручьями текли по старому, морщинистому лицу слуги.
Втроем они внесли багаж на террасу. Водитель поклонился, поблагодарил и быстро уехал. По его лицу было видно, что эта сцена, сцена встречи, – лучшее из того, что есть на земле, растрогала его.
В тихой гостиной мерно тикали большие напольные часы. Раздался телефонный звонок. Кишен подбежал к аппарату и снял трубку.
– Алло! Что? – громко проговорил он. – А его дома нет! – и положил трубку.
Снова раздался звонок, но теперь уже в дверь.
– Как?! Еще звонок?! – удивился мальчик и побежал открывать дверь.
– Что такое, сынок? – послышался голос Ешоды, которая тоже подошла к двери.
Она открыла ее. На пороге стоял Ананд в голубом костюме и шелковом галстуке, заслонив своей фигурой весь дверной проем.
Мальчик с интересом смотрел на «дядю» своими большими черными глазами, в которых Ананд сразу же узнал глаза Деваки. Слегка пошатнувшись, он схватился за косяк.
– Ах! Это вы! – воскликнула Ешода, и глаза ее расширились. Она почувствовала слабость в ногах. Легкая дрожь пробежала по ее телу.
– Входите, пожалуйста! – с радостью и волнением произнесла она.
Ананд вошел в гостиную. Мальчик, прижавшись к матери, не отрываясь, смотрел на гостя.
– Я вернулся в Индию на днях, – сказал он, когда Ешода предложила ему кресло.
Ананд смотрел на мальчика, не в силах отвести глаз, в которых поплыл туман.
«Ведь это мой сын! О Боже! Где я был все это время?!» – пронеслось у него в голове.
– А где же вы были? – спросила Ешода и улыбнулась.
На ней было розовое сари; великолепные украшения подчеркивали неброскую красоту еще молодой женщины. Тика на ее лбу оттеняла правильные пропорции лица.
Ананд поправил галстук и сказал, что он прожил четыре года в Африке, в Кении, после того, как потерял жену и ребенка. Произнести это последнее слово ему было очень трудно, но делать нечего – так распорядилась судьба…
– Я думал уехать навсегда… – добавил Ананд с грустью в голосе.
– Мне понятны ваши слова, – тихо сказала Ешода, – боюсь, я не пережила бы своего горя, если бы не Кишен.
– Да, конечно. Но стоит посмотреть на этого малыша – и сразу забудешь все несчастья! – подтвердил Ананд, все еще глядя на мальчика, который прислонился к матери и внимательно слушал разговор взрослых.
– Вы правы! И очень хорошо, что вы зашли. Удивительно, как вы нашли наш дом? – оживилась Ешода.
– Ничего удивительного нет! – вмешался Кишен в разговор. – Ведь наш дом не прятался!
Хозяйка засмеялась.
– Это только ты прячешься от мамы, когда не хочешь пить молоко. Прошу вас, подождите полминуты, я принесу вам чай, – обратилась она к Ананду.
– Спасибо! Я не пью чай, – ответил тот.
– И я его не люблю и молоко – тоже! – обрадовался мальчуган, затем подошел к гостю и тронул его за колено.
– Кишен у нас любит только сок, – донеслось до Ананда. – Я принесу вам соку, – и хозяйка удалилась.
Ананд взял маленькую руку сына в свои ладони и поцеловал ее. Кишен прижался к нему, а он обнял его со всей нежностью, которая накопилась в нем, и нежно поцеловал в обе щеки.
Мальчик, видимо, удивленный таким приливом нежности, несколько отстранился от отца.
– Дядя! Я, наверное, вам очень нравлюсь? – спросил малыш, сев на валик кресла.
– По-моему, ты славный и умный мальчик! – воскликнул Ананд, почувствовав себя более раскованно.
– А дедушка, когда я слушаюсь, меня верхом катает! – решил воспользоваться добротой «дяди» четырехлетний отпрыск раджпутов и брахманов.
Ананд от души рассмеялся.
– Верхом, говоришь?
– Да! – победоносно подтвердил Кишен, внутренне уже готовый оседлать гостя.
– Ну, тогда садись мне на спину, – и, сняв пиджак, Ананд встал на четвереньки, изобразив коня.
– Полезай! Так! Хорошо сел? – приговаривал счастливый отец, пытаясь периферийным зрением увидеть седока.
– Я хочу скакать на лошадке! Я хочу скакать на лошадке! – восклицал радостно Кишен. – Вперед, лошадка! – скомандовал он, мягко ударив пятками в ребра «лошадки».
Ананд, повинуясь требованию седока, легко понес его рысцой по холлу: благо ковер был мягок, но колени все-таки ощущали твердость мрамора и через него. Но он был доволен, весел и счастливо глуп.
Ешода, увидев сцену «выезда» Кишена, чуть не выронила поднос.
– Слушай, проказник, а ну-ка, слезай! – строго приказала она.
Кишена как ветром сдуло со спины отца. Он опустил голову и замер на месте.
– Ну что вы! – шумно дыша, успокоил ее Ананд. – Мы так хорошо играли!
– Больше не надо! – внушительно сказала Ешода и строго посмотрела на «сына». – Он у меня такой озорник. Удивляюсь, как вы могли подружиться с ним так скоро!
– Этот дядя был моей лошадкой, – сообщал ей мальчик.
– Я был твоей лошадкой, – с улыбкой подтвердил Ананд, – а кем будешь ты, когда вырастешь?
– Наверное, летчиком! – ответила за него Ешода.
– А я думал бизнесменом! – погасив досаду, сказал Ананд.
Он прекрасно понимал Ешоду. Ведь она считала отцом Кишена Викаса, а Викас был летчиком. Вот ей и хотелось видеть в сыне своего мужа.
– Нет! Он будет летчиком, как его отец! Вики об этом мечтал, – возразила мать, больно ранив сердце Ананда этими словами.
«Успокойся, сам виноват», – мысленно приказал он себе.
– Мама! Я лучше бизнесменом буду! – решил мальчик, и у Ананда отлегло от сердца.
– Ты вырасти, а потом посмотрим! – мудро подвела резюме Ешода.
– А я все равно… не буду летчиком, – настаивал малыш.
Ешода и гость рассмеялись.
В прихожей послышались шаги.
– Это мои свекор и свекровь, – тихо сообщила Ешода и пошла встречать родителей Викаса.
– Ананд?! – воскликнул широкоплечий старик.
– Да, это я, – отозвался тот и встал.
– Добрый день, – с улыбкой произнес хозяин в белом ширвани. Только теперь Ананд увидел, как они похожи с Викасом.
– Добрый день! – оживленно ответил Ананд, но тень тревоги, словно ящерица, мелькнула в его мозгу.
Рядом с величественным стариком стояла полная дама в белом сари, ее волосы были белыми, а лицо – бледным и круглым; казалось, что оно слегка припухло. Серые глаза светились холодом.
– Я очень рада познакомиться с вами, – изрекла она дежурным тоном.
– Добрый день! – с поклоном сказал ей Ананд.
– Странно, что мы не виделись с тех пор! – удивился свекор Ешоды.
– Я тогда покинул Индию и четыре года был в Африке, в Кении.
Мужчины уселись в кресла. Кишен вертелся рядом. Он то взбирался на колени к деду, то слезал с них, подходил к Ананду и трогал его за руку.
– Это понятно! – произнес отец Викаса. – Вы потеряли семью, а мы Викаса, нашего единственного сына… – он опустил голову и некоторое время молчал, глядя в пустоту.
– После смерти сына для нас единственное утешение – этот малыш, господин Ананд! – улыбнулся он.
– Вам можно позавидовать! – сказал Ананд, глядя на сына. – У вас есть радость в жизни.
Немного помолчав, Ананд поднялся с кресла со словами:
– Мне пора! Я был очень рад нашей встрече!
– Вы приходите к нам почаще, – поощрительно сказал свекор Ешоды.
– Обязательно, – с улыбкой пообещал гость. – До свиданья, малыш Кишен! – не отрывая от него пристальных глаз и с нотками грусти в голосе обратился Ананд к своему сыну, сыну его и Деваки, прекрасной и нежно любимой им жены, о которой он не забывал ни минуты. И если ум его был занят работой, игрой, охотой, то она все равно жила, дышала в его подсознании, в душе, во сне.
Глаза Кишена – это глаза Деваки. И Ананду было радостно сознавать это, радостно, что он увидел сына, но радость эта была тяжелой… Тяжелая радость…
– А вы придете еще раз, да? – весело спросил мальчик, подняв аккуратно причесанную головку.
Короткие штанишки, белая рубашечка очень шли ему.
«Какой статный мальчик» – подумал Ананд и вслух сказал:
– Конечно, конечно!
– До свиданья, дядя!
– До свиданья, Кишен…
Ананд быстро вышел из дома, сел в свой новый «мерседес» и поехал в офис.
Три дня Ананд потратил на то, чтобы изучить состояние дел на фабриках, хотя в общем он знал и контролировал ситуацию. Но одно дело информация, и совершенно другое – реальное производство.
Раджа не находил себе места от радости, что вернулся его друг детства, вернулась его юность и молодость.
– Ананд, вот ты подарил мне шкуру антилопы… как ее…
– Антилопа Гранта! – просветил тот друга.
– Да… А их там очень много?
– Много. Но их безжалостно истребляют. Бизнес везде губит все живое.
– А эти, длинноногие, в одном фартуке?..
Ананд рассмеялся от души.
– Поезжай к дяде, он тебя живо женит на женщине из племени туркана. Они очень статные.
– И бреют головы?
– Не совсем, а только по бокам. А посередине – тонкие косички. На шее – целая бухта бус. А фигуры, надо признать честно, просто великолепны, изящны; походка – грациозна. Они очень сильны и выносливы.
– Как земля?.. – сострил Раджа.
– Да, мой друг, да… Но не мешай мне работать.
Раджа уткнулся в компьютер.
– Звонил дядя, тебе привет! – буркнул Ананд.
– Спасибо.
– Спасибо тебе, Раджа, что ты помог мне найти Кишена.
– Да брось ты! Все – о’кей! Мне самому было интересно. Кстати, я поменял квартиру. Теперь у меня четыре комнаты. Пришлось, правда доплатить, но это чепуха. Я уже разбогател.
– Машину купил?
– Не хочется. Потом как-нибудь. Нашего «джипа» мне хватает. Вот женюсь, тогда…
– Ты – женишься?
– Может быть.
– Давай, давай, сын мой, давно пора… – и Ананд снова уткнулся в бумаги.
На следующий день Ананд взял выходной и утром сразу же поехал к сыну. Но ни его, ни Ешоды дома не оказалось. Свекровь сообщила, что они уехали в парк на детскую площадку, и он тоже поехал в район Малабар-Хилл к парку «Висячий сад».
На детской площадке было красочно, шумно и весело. Кружились карусели. Огромные синусоиды русских горок гремели, играла музыка. Ананд вышел из машины с большим пакетом игрушек. Увидев среди детей, которые были одинаково одеты, воспитательницу, он подошел к ней и попросил разрешения раздать детям подарки. Та с радостью согласилась. Дети окружили его шумной стайкой. Ананд роздал игрушки и пошел дальше, ища глазами Кишена и Ешоду.
Вдруг он услышал голос Ешоды.
– Ну и Кишен! Молодец! – хвалила она сына, удачно попавшего из лука в мишень и выигравшего небольшого пластмассового попугая.
– Здравствуй, Кишен! – радостно воскликнул Ананд, быстро подойдя к сияющему мальчугану.
– Здравствуйте! – восторженно ответил тот.
– Как вы здесь оказались? – удивилась Ешода.
– Да просто так, гуляю.
– Один? – удивился мальчик, вертя в руках попугая, в лапах которого болталось белое кольцо.
– Как видишь, один, – невесело улыбнулся Ананд.
– А мама без меня никогда не гуляет! Только вместе со мной!
– Мне не с кем гулять, Кишен, – и Ананд посмотрел на Ешоду. – У меня есть к вам просьба.
– Да, – с готовностью отозвалась она.
– Вот ожерелье. Я получил его в подарок. Его благословил один мудрец.
Дорогое ожерелье тонкой работы очаровало ее.
– Мне захотелось подарить его Кишену. Оно приносит счастье его владельцу. Пусть он его наденет! – искренне попросил он ее.
Ешода посмотрела в глаза Ананда и увидела в них глубокое страдание. Она смутилась и не знала, как поступить.
– Зачем же? – спросила она.
– Но у меня никого нет! – горько сказал Ананд. – И я подумал о Кишене. Я очень привязался к нему.
– Такой дорогой подарок! Просто не знаю, – она совсем растерялась и казалась смущенной.
– Кишен, возьми это, – отец протянул сыну ожерелье, которое переливалось всеми цветами радуги.
Мальчик с готовностью принял подарок и сразу же надел его на шейку.
– Спасибо, дядя! – тихо сказал он, его глазки заблестели, и он, опустив головку, стал разглядывать подарок.
– Пожалуйста! – просто ответил Ананд.
Ешода была удивлена переменой в Кишене.
– Удивительно! Он у меня непослушный, а с вами ведет себя идеально.
– Да? Ведь мы же с ним друзья! – изображая веселость, сказал Ананд, с грустью сознавая, что мальчику не хватает отца, не хватает мужского начала для гармоничного формирования личности.
– Дядя, я хочу немножко покататься!
– Замечательно! – обрадовался Ананд.
Он снял пиджак, и Кишен молниеносно вскочил ему на спину и ударил в бока. Ананд галопом понесся по траве, делая крутые повороты так, что мальчишка едва не свалился у него со спины. От радости он и сам смеялся до слез. Восторгу Кишена не было предела.
Напрасно Ешода призывала сына:
– Кишен, Кишен! Остановись! – все было бесполезно.
Минут через пять и «лошадка» и «всадник», порядком утомленные, свалились на траву, весело смеясь. Звонкий смех сына колокольчиком отзывался в сердце Ананда.
Приведя себя в порядок, Ананд предложил Ешоде и Кишену подвезти их домой.
Они с удовольствием согласились.
– Дядя, у вас мягкая и тихая машина! – с восторгом заметил Кишен.
– Да, малыш, пока новая, – ответил Ананд.
Он подрулил прямо к подъезду.
– Зайдите к нам, – предложила Ешода, – выпейте чашку кофе.
– Спасибо. Сегодня не могу, – вежливо отказался Ананд, хотя ему очень хотелось побыть в обществе этого обворожительного мальчугана, его драгоценного сына и наследника.
«Боже мой, Боже мой! Что я наделал?! Хотя так, видимо, было угодно судьбе. Ешода жива, здорова, и родители Викаса тоже», – думал он, глядя в глаза Кишену и на ожерелье с золотым медальоном, блестевшее у него на груди.
– До свидания, дядя! – весело произнес Кишен.
– До свидания, малыш!
Он нажал на газ и отпустил сцепление.
Шли дни за днями. Ананд вновь привык к Бомбею. Африка понемногу уходила в глубь памяти, в прошлое. Но ее могучее дыхание, сила часто вспоминались ему. Это она дала ему опору в тяжкий час, это она подставила ему свое плечо. Она и дядя… Милый, добрый, жесткий и умный Джавахарлал, которым Ананд очень гордился и которого любил без памяти.
Ананд настолько привязался к Кишену, что не мог жить, не видя его. Ему казалось, что и мальчик тоже привязан к нему. И как только выпадала свободная минутка днем или утром, Ананд всегда заезжал к сыну.
Однажды по пути с работы домой Ананд зашел в книжный магазин и купил «Воспоминания» режиссера Ахмада Аббаса, два экземпляра, один из которых сразу же отослал дяде в Найроби, как и обещал когда-то. Поужинав, он развернул газету «Таймс оф Индиа» и нашел статью о Кении. Внизу была помещена фотография Джавахарлал а и еще какого-то мужчины с усами. Под фотографией стояла подпись: «Наши соотечественники принимают активное участие во внедрении передовых технологий в текстильной промышленности на континенте Африки. На снимке: известный промышленник Индии Джавахарлал Натх – слева и Шанта Сваруп – справа. Найроби, Республика Кения».
«Боже! Как же я сразу не поглядел! Срочно надо добыть второй экземпляр и выслать дяде», – подумал Ананд.
Затем он снял трубку и попытался дозвониться до Найроби по автоматической связи, но не тут-то было. Пришлось заказать.
Через час он услышал в трубке бархатный голос дяди.
– Ананд! Рам, рам!
– Дядя?
– Да!
– Я купил тебе книгу Аббаса и выслал.
– Спасибо, племянник. Держишь слово. Люблю тебя за это.
– Еще я купил газету «Таймс оф Индиа», в которой о тебе статья и фото.
– Неужели?
– Конечно! Это великолепная реклама.
– Прекрасно! – послышался веселый голос Джавара.
– Я вышлю тебе несколько экземпляров.
– Да, да, Ананд, пожалуйста. Здесь можно достать только в посольстве. Так что ты пришли с десяток экземпляров, я раздам своим друзьям.
– Хорошо, дядя.
– Как дела?
– Неплохо. Даже, можно сказать, хорошо. Привет тебе от Раджа. А ты передавай поклоны всем: Мумбе, Дараяну, Джойсу и всем, кто меня знает и помнит.
– Хорошо, Ананд, до свидания! Спасибо за звонок! – и дядя положил трубку.
Вошел Раму.
– Чай будете, господин?
– Обязательно, – ответил Ананд, – и даже выпью бренди.
– Хорошо, – ответил слуга.
Ананд перечитал статью и остался доволен.
Утром он купил газеты и выслал в Найроби, как и обещал.
Развернувшись у почты, он поехал к форту – повидаться с Кишеном.
Луч солнца лежал на кухонном столе. Ешода стряпала.
– Ешода! – раздался голос свекрови.
– Я вас слушаю, – ответила та, подойдя к суровой старухе.
– Нам с тобой надо поговорить о серьезном деле. Я не вмешиваюсь в твою жизнь, но это нехорошо! – возмущенно сказала она.
– А что произошло? – не поняла сноха.
– Ты тайно от нас встречаешься с Анандом, – ледяным голосом проговорила свекровь, остановив на Ешоде круглые и тусклые глаза, – и соседи уже заметили, как ты и Кишен стояли около его машины. Не позорь нашу семью. Не омрачай нашей старости, – строго закончила она свою краткую, но весьма обидную для снохи речь.
Ешода, ничего не ответив, ушла на кухню и там тихо заплакала.
«Мерседес» медленно подъехал к воротам особняка, где жил маленький Кишен. Ананд, выйдя из машины, легко взбежал по лестнице, преодолев несколько ступенек, и позвонил.
Дверь открыла свекровь, холодно окатив его взглядом серых глаз.
– Добрый день! – вежливо сказал Ананд.
– Добрый день! – ответила старая хозяйка недовольным тоном.
– А где Кишен?
– Его сейчас нет! – солгала та.
– А Ешода?
– Их обоих нет, – раздраженно ответила свекровь.
– Вот как! Жаль! – Ананд потупил взор. – А я случайно здесь проезжал. Вот… и зашел, – словно оправдываясь, проговорил он, не зная, что сказать дальше.
– Вы слишком часто у нас бываете, – решительно констатировала старуха, – поправ все правила приличия.
– Что? – опешил Ананд.
И пока он оценивал ситуацию, она задала бестактный вопрос:
– А можно узнать, зачем вы пришли?!
– Я хотел увидеться с Кишеном, – не переставая удивляться, просто ответил Ананд.
– Нет, не затем вы приходите сюда! – оборвала его блюстительница нравственности своей снохи. – Мне известно о ваших встречах с Ешодой! Я не желаю такого позора! Оставьте ее в покое! И забудьте наш дом! – почти что прокричала она.
– Но… но вы ошибаетесь! – сухо сказал Ананд.
– Я ни в чем не ошибаюсь! – парировала хозяйка дома. – Для меня важна репутация моей невестки! – И она с силой хлопнула дверью перед самым носом Ананда, который, пораженный, неподвижно стоял на пороге еще несколько минут.
Вернувшись в машину, он стал обдумывать свое положение.
«Вот откуда берутся злые мачехи и свекрови», – решил он.
В жизни никогда невозможно все учесть наперед. Везде подстерегают ошибки, просчеты и неудачи. Не ошибаются и абсолютно все учитывают только мудрецы-отшельники, отказавшиеся от мира сего.
Ананд ехал домой, лихорадочно соображая, что ему предпринять.
«Какие все-таки бывают люди! Никогда не скажешь, что эта фурия – мать Викаса, такого прекрасного парня. Жаль его. И мачеха Деваки – тоже сущая ведьма. Именно о таких злых женщинах существует много пословиц и крылатых выражений. Ну почему нельзя поговорить спокойно, по-человечески? Ведь я… поступил так, чтобы спасти их невестку», – размышлял Ананд, медленно двигаясь по крайнему ряду. Дорога была забита. Он поднял стекло, включил кондиционер. Стало легче дышать. Проехав еще немного, он увидел, что пробка образовалась на дороге из-за аварии: грузовик налетел на легковой «ауди», у которого был смят радиатор. Его водитель, зная, что виноват, растерянный, стоял около исковерканной машины.
