Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)
Глава двадцать девятая
Через всю свою беспорядочную и беспутную жизнь Френсис Амбарасан пронес только две постоянные привязанности: к вкусной и обильной еде и рыбной ловле. Обсуждение с поваром ежедневного меню отнимало у занятого, солидного бизнесмена столько времени, что, узнав об этом, его деловые партнеры только развели бы руками. Что же касается ловли рыбы, то она происходила всегда на одном и том же месте, в одно и то же время – с раннего утра до полудня в субботу – и была так же неизменна, как восход солнца. Ни клев, ни погода, ни срочные переговоры или не терпящие отлагательств решения не могли помешать тому, что рано утром в субботу Амбарасан лично складывал в багажник удочки, резиновые сапоги и чудовищный запас провизии, которой хватило бы на сытный обед для всех служащих его офиса. Путь его лежал в «Ситу» – купленное еще в молодости поместье на берегу Хугли, там, где река делает небольшую, но очень живописную излучину, и названное так в честь дочери.
Несмотря на все уговоры жены, мечтающей построить дом в этом восхитительном месте, Френсис предпочитал сохранить его исключительно как личный заповедник рыбной ловли. Огромный парк, луг, песчаный берег со специально поставленными сходнями, старый двухэтажный садовый павильон, оставшийся от прежних владельцев, и домик сторожа – вот и все, что составляло «Ситу» – его гордость и любовь.
Рыбы в Хугли никогда не было много, и на этот раз Амбарасану удалось поймать лишь двух крошечных ершей. Он злился и обвинял в не слишком удачной ловле этих несносных парней, которые решили именно сегодня вывозить сено из усадьбы. А все жадность его благоверной – вздумала продавать пропадающее сено, скошенное на лугу и в парке, какой-то фирме. И вот теперь посреди его парка стоит обшарпанный грузовик, и два каких-то типа с интересом наблюдают за хозяином, сидящим с удочкой в руках вот уже который час подряд.
Парни действительно больше валялись на солнышке и скалили зубы, глядя на маленького толстячка, вырядившегося в ковбойскую шляпу и замшевую рубаку с бахромой, которого и видно-то не было из-за расставленных тут же, на сходнях, термосов, коробок и пакетов с едой. Конечно, где уж ему за удочкой уследить, когда только и делает, что разворачивает упаковку и наливает кофе в маленькую чашечку! Грузить сено они не торопились, потому что сегодня им шла двойная почасовая оплата за работу в выходной, а их босс вряд ли заявится сюда проверить доблестный труд.
Зато хозяин усадьбы с радостью выгнал бы их, да вот только разморило его немного и неохота стало кричать и чего-то добиваться от этих негодяев. Тем более, что в перспективе это привело бы только к неприятностям с женой, уже наверняка с успехом вложившей вырученные за сено деньги во что-нибудь очень нужное – например, в новую шляпку.
Он не терпел здесь даже присутствия слуг, а эта мотовка ради лишних ста рупий готова впустить в усадьбу хоть всю Калькутту! Ярость Амбарасана дошла до точки кипения, когда он увидел вдобавок ко всему еще и двух хорошеньких беленьких болонок, которые, выскочив из парка, устремились прямо к нему. А это еще что? Может быть, она сдала его «Ситу» Обществу защиты собак или ветеринарной лечебнице?
От злости толстяк схватил крышку от термоса и запустил ее в одну из неотличимых друг от друга болонок. Но собачка и не подумала пугаться. Она легко подпрыгнула и моментально схватила зубами пролетающий мимо предмет, а затем отнесла его к раскладному стульчику Амбарасана и положила у его ног. Исполнив этот номер, она вернулась к своей подружке, и обе болонки грациозно поклонились не слишком гостеприимному хозяину.
– Вот это да! – удивился тот. – Ученые животные!
Уловив нотки восхищения в его голосе, собачки решили дать единственному зрителю представление. Они принялись прыгать друг через друга, вставать в стойку на передних лапах и даже танцевать. Амбарасан был в восторге. Он поманил болонок к себе и предложил им выбрать угощение по вкусу из разложенных повсюду пакетов.
– Рекомендую шоколадное печенье – очень свежее, – подмигнул он. – Или вы предпочитаете колбаски?
К его удивлению, собаки сделали в высшей степени странный выбор. Не прикоснувшись к еде, они остановили свое внимание на его часах «Роллекс», небрежно брошенных на траву. Одна из болонок ловко подцепила их лапой, а потом осторожно взяла зубами, держа за ремешок. Мгновение – и обе они побежали прочь со своей добычей.
– Эй, не слишком ли дорого вы берете за представление? – крикнул им вслед подвергшийся ограблению средь бела дня мукомол, все еще надеющийся, что это часть спектакля.
Но у собачек были серьезные намерения, они даже не обернулись. Тогда Амбарасан вскочил, и, проклиная неудачное утро, бросился за животными. Собачки, конечно, хороши, но не настолько же, чтобы одаривать их драгоценными часами! Кроме того, очень хотелось бы выяснить, как они сюда попали, и задать пару вопросов сторожу.
Маленькие бестии пробежали садом, совершенно не считаясь со стайерскими возможностями преследователя, и направились прямо в потемневший от дождей деревянный павильон. Амбарасан, последовав за ними, еще успел увидеть кончик белого хвоста, исчезнувший в конце лестницы, ведущей на второй этаж. Кряхтя, он предпринял восхождение по шатким ступеням.
То, что он увидел наверху, изрядно удивило толстяка. Он был здесь несколько лет назад и не припомнит, чтобы в этом небольшом овальном зале находилось что-нибудь, кроме кучи мусора. Но сейчас все было перегорожено сооружением, какого ему в жизни не приходилось видеть: железные столбики, соединяющие их канаты, желоба из расщепленного бамбука, веревки с гирями, свисающие тут и там, коробки из-под пива, укрепленные на обломках досок, и все это непостижимым образом связано между собой. Неужели его сторож развлекается вечерами, составляя эту головоломку из всего, что попадается под руку? Выяснить и уволить! План действий, тут же сложившийся в голове мукомола, был неизменным – он поступал так всегда и со всеми, кто хоть чуточку выходил за предписанные рамки.
Однако человек, появившийся невесть откуда перед Амбарасаном, слишком мало походил на его верзилу-сторожа. Сначала Френсис решил, что перед ним ребенок, но, приглядевшись, понял, что это карлик, причем не совсем обычный – его голова, плечи и грудь были вполне нормально развиты, и только ноги походили на ноги мальчика лет десяти.
Знакомые Амбарасану болонки с криминальными наклонностями улеглись у идеально вычищенных башмаков лилипута, а их добычу – часы – он вертел в руках на тоненькой тросточке. На его лице, удивившем толстяка мимолетным сходством с кем-то, кого он никак не мог вспомнить, играла странная улыбка. «Так не улыбаются, попавшись хозяину в чужих владениях», – подумал Амбарасан.
– Ты пришел за часами? – вместо приветствия спросил карлик. – Но ведь тебя уже не должно интересовать время – потому пес и взял твои часы. А впрочем, лови!
Часы серебряной молнией мелькнули в воздухе и попали точно в руку хозяину. Он посмотрел на них рассеянно, все еще пытаясь уловить точный смысл сказанных непрошеным гостем слов. Это ему не удалось, и он счел за благо улыбнуться в ответ удивительному незнакомцу, не заостряя вопрос о том, каким образом тот сюда попал. Неважно, в конце концов, как он здесь очутился, главное, чтоб поскорее убраться – Амбарасану почему-то было не по себе в обществе этого человека.
– Спасибо, – кивнул головой толстяк и любезно осведомился, указав на болонок: Твои собачки?
– Мои, – улыбнулся в ответ лилипут. Говорят, собаки предчувствуют приближение смерти, потому я и послал тебе этих вестников. Все, малышки, вы больше не нужны. Я уже здесь, Амбарасан, и мы встретились. Можете уходить, собачки!
Болонки сейчас же поднялись и бесшумно исчезли в лестничном проеме. Френсис предпочел бы, чтобы на их месте был он, тогда бы не пришлось стоять перед этим лилипутом и выслушивать его пугающие речи о смерти. Но, несмотря на свое острое желание бежать прочь отсюда, он продолжал оставаться неподвижным и покорным слушателем. Человек завораживал его, как, наверное, завораживает свою жертву взглядом кобра. Страшил и притягивал его взгляд, полный силы и какого-то колдовства.
– Любишь ловить рыбку? – спросил незнакомец. – Любишь, я знаю. Особенно в мутной воде…
Амбарасан молчал, ожидая продолжения. Он чувствовал, как начинают дрожать его колени, и думал сейчас лишь о том, чтобы скрыть от карлика страх, который тот ему внушал.
– Двадцать пять лет назад тебе попалась крупная рыба, очень крупная – такая, что чуть не отправила на дно вас всех, – человечек подошел совсем близко, так что стали отчетливо видны расширенные зрачки его глаз. – Но вы все-таки убили его и торжествовали победу. Но вот беда – мелкая рыбешка ускользнула, хотя вы поджаривали ее на большом огне.
– Сету Пати? – охнул толстяк, наконец сообразив, о чем идет речь.
Холодные капельки пота моментально выступили на его лице и жирной шее. Сбывался кошмарный сон, предсказание обезумевшего адвоката! Это сын Сету Пати, недобитый коротконогий выродок! Как же ему удалось выжить? Вот он стоит перед ним, так страшно похожий на отца, и скалит белоснежные зубы.
– У тебя память профессионального преступника. Не ознакомься я так подробно с тем, что ты из себя представляешь, я решил бы, пожалуй, что все эти годы мой отец снился тебе по ночам. Но я отлично знаю твои подвиги, и у меня нет сомнений, что такие, как ты, не видят страшных снов, вы отлично спите, с аппетитом едите и получаете удовольствие от жизни, не правда ли?
– Что ты хочешь? Это ты звонил мне? – шепотом спросил мукомол.
Его голос пропал вместе с самообладанием, и теперь Амбарасан изо всех сил пытался вернуть себе и то, и другое.
– Я, – признался карлик. – Я принадлежу к тем, кто предупреждает о своих намерениях. Раз ты знаешь, это честный поединок. И все-таки ты неосторожен – сам пришел ко мне…
– Ты угрожаешь? – Френсис предпринял отчаянную попытку взять ситуацию под контроль. – Нос не дорос, коротышка!
Действительно, чего ему бояться? Не этого же лилипута с амбициями! И как только он заставил его пережить такие неприятные минуты, гипнотизер, что ли?
Но увидев, как неожиданно расхрабрился его собеседник, незнакомец только расхохотался.
– Точно, ростом я не вышел. Я – та мелкая рыбешка, которая родилась от крупной рыбы. Видишь, получился недоразвитым, – он указал на свои коротенькие ножки. – Это ваших рук дело. Вы же отравили меня еще во чреве матери. Но теперь я отрыгну яд.
– Раздавлю, как клопа! – взвыл Амбарасан, идя на лилипута всем своим огромным телом. – Да, я убил твоего отца. Я дал яд твоей матери. Ну и что ты со мной сделаешь?
Он взмахнул похожими на оглобли руками, намереваясь поймать маленькое коротконогое создание. Но оно увернулось с неожиданной быстротой – и вот уже карлик хохочет из противоположного угла:
– Э-эй, толстяк, сегодня последнее слово за мной!
Амбарасан бросился в угол, но не нашел там ничего, кроме старого тряпья – карлик был уже совсем в другом месте.
– Я отомщу тебе, – весело пообещал он.
– Хватит угроз! Приступай, я посмотрю на это зрелище, – мукомол подбоченился и вскинул голову, не обращая внимания на то, что встал как раз в очерченный мелом круг на дощатом полу павильона.
Зато незнакомец отлично это заметил и удовлетворенно хмыкнул, решив, что мукомол прав и действительно пришло время заняться делом.
– Ну что ж, – сказал он, – если ты торопишься… Я покажу тебе сейчас, что я унаследовал светлую голову своего отца.
Он достал из кармана небольшой хрустальный шар, ослепительно блеснувший в солнечном луче, и показал его Амбарасану.
– Что это, по-твоему?
– Шарик! – презрительно фыркнул тот, демонстрируя нетерпение перейти к делу от этих детских игрушек.
– Нет, – счастливо улыбаясь, поправил его карлик. – Это – твоя смерть.
Он послал Френсису воздушный поцелуй, как с арены в зрительный зал, и помахал рукой. Потом тонкие пальцы подняли шар над бамбуковым желобом и, задержав его на мгновение, чтобы получше ощутить прохладную тяжесть хрусталя, вдруг стремительно разжались.
Амбарасан в непостижимом оцепенении, не в силах оторвать взгляд от временами вспыхивающего шара следил за его бегом по непонятной конструкции. Руки его беспомощно повисли, ноги стали ватными, и только глаза с сосредоточенностью маньяка следили за чередой взаимосвязанных движений, вызванных первым импульсом – роковым падением шара.
Вот он перемещается со все нарастающей скоростью по наклонному желобу, вот добежал до лунки и упал в нее. Тотчас с треском распахнулась крышка расписного сундучка, и из него вместе с фонтаном конфетти выскочил румяный клоун в остроконечном красном колпаке. Шар удивительным образом оказался у него в руках, но тут же выпал из кукольных ладоней и продолжил свой путь по новой плоскости. Опять лунка – и теперь уже поехало велосипедное колесо, подвешенное на обрывке цепи, а навстречу ему движется противовес – гиря на коротенькой веревке. Она толкает большую картонку с рекламой пива на боку, коробка опрокидывается, и из нее выкатывается небольшой черный мяч. Поскрипывая кожей, он несется дальше, туда, где на куске фанеры плотным рядом выстроились кегли, и сбивает их с мастерством завзятого игрока кегельбана. Далее перемены идут еще быстрее, все быстрее и быстрее, так что Амбарасан уже с трудом успевает отметить каждую из них. Вот кегли попадают на какую-то ржавую консервную банку, она стремительно валится вниз и обрушивается на обломок кирпича. Тот падает на какое-то устройство, напоминающее арбалет.
Мукомол, затаив дыхание, ждал, что же будет дальше, – и ответ пришел. Солнечным лучом сверкнув в воздухе, в его грудь впилась стальная стрела с коротким оперением.
Амбарасан вскрикнул и замер, откинувшись назад и выпучив налившиеся кровью глаза.
– Это за моего отца! – раздался в наступившей тишине торжествующий голос карлика.
В ответ на его слова прозвучало тихое пение второй стрелы, и через мгновение она уже вонзилась в напрягшееся тело мукомола, туда, где у обычных людей бывает сердце.
– Это за мою мать! – сообщил незнакомец. – А сейчас будет за меня.
Он толкнул пальцем еще один мяч и, ожидая последствий своего действия, поднял глаза. Амбарасану как раз хватило остатка жизненных сил, чтобы проследить его взгляд.
Огромный сияющий молот обрушился на него как раз оттуда, куда он направил свой последний взор, чтобы подвести окончательный итог его грязного пути в этом полном испытаний мире.
Утыканное стрелами тело с размозженной головой пробило своим огромным весом сгнившие стены павильона и вылетело наружу. Апу, подавив нахлынувшее отвращение, выглянул в образовавшееся отверстие, чтобы еще раз убедиться в том бесспорном факте, что это мерзкое животное, Френсис Амбарасан, мертво.
Мукомол лежал, раскинув руки и выпятив брюхо, на мягком ложе из сена. Апу усмехнулся, увидев, что труп угодил как раз в кузов небольшого грузовичка, наполовину уже заполненного душистыми охапками травы. Повезло мукомолу, подумал он, такое мягкое ложе, такой чудесный запах! Интересно, куда его увезут и когда обнаружат? Что ж, самому Апу только на руку, чтоб подальше от усадьбы, – меньше улик для полиции, больше времени на заметание следов. Только бы они не обнаружили его сейчас!
Но парням, копошащимся внизу, ни до чего не было дела. Один из них, в рваной тельняшке и по-моряцки повязанном на голове цветном платке, правда, оглянулся по сторонам, услышав какой-то шум.
– Эй, Санджей, ты ничего не слышал? – спросил он у своего приятеля – тощего парня с унылым лицом. – Вроде гремело что-то…
– Вечно ты с какой-то ерундой, – заворчал тот. – Это у меня в животе бурчит от голода.
– А ты сходи к реке, возьми чего-нибудь из пакетов этого обжоры – кстати, куда он подевался?
– Да, у такого возьмешь – живо в суд заявит, не знаешь, что ли, этих скупердяев, – отозвался Санджей. – Наверняка побежал звонить нашему боссу. Ты видел, как он на нас пялился?
– Да уж, таким взглядом только быкам клейма ставить, – рассмеялся грузчик в тельняшке.
Он поднатужился и, подхватив вилами тяжелую охапку сена, закинул ее в кузов грузовика. Зеленым саваном трава покрыла тело, которое еще несколько минут назад было Френсисом Амбарасаном. Парни сгибались и разгибались, в воздухе летали душистые стебли и луговые цветы. Рос и поднимался изумрудный холм, скрывающий тайну, о которой на всем белом свете знали только один человек и две маленькие белые болонки.
Глава тридцатая
– Радж, куда это мы заехали?! – воскликнула Джанеки, проснувшись от сильной тряски – проселочная дорога состояла из ухабов и рытвин.
– Сейчас выедем на шоссе, можешь спать дальше, – улыбнулся парень. – Что тебе снилось?
– Не помню, но, наверное, что-то хорошее, – сладко потянулась девушка.
– Думаю, это был я, – самоуверенно предположил Радж.
– Вряд ли, иначе это был бы не сон, а кошмар, – съязвила Джанеки, поправляя бант в волосах.
Они провели полдня в деревне, где жил старинный приятель Раджа. Бегали по полю, ловили хозяйских коз, купались в речке, завтракали необыкновенно вкусным деревенским сыром с кашей из рагги, приправленной перцем чили. Джанеки с радостью осталась бы там до самого вечера, но в последнее время отец стал удивительно придирчив и контролировал каждый ее шаг. Ей приходилось все время тщательно подготавливать каждую свою отлучку из дома, сочинять легенду, создавать прикрытие из подруг, готовых подтвердить ее присутствие у них в доме или долгое совместное сидение в библиотеке.
Сегодня ей следовало вернуться к трем, иначе день был бы ознаменован очередным скандалом. Хуже всего было то, что адвокат и слышать не хотел о Радже. Стоило ей упомянуть его имя, как он краснел, надувал щеки, принимался топать ногами. Другая девушка давно уже отчаялась бы, видя такое отношение к парню, которого считала своим женихом. Но только не Джанеки. Никуда папочка не денется, решила она, привыкнет и смирится, раз уж его единственное дитя хочет замуж именно за этого и никакого другого юношу… Она снисходительно позволяла отцу «перебеситься», не возражала, когда он запретил ей всякие отношения с Раджем, и соглашалась со всеми правилами поведения, которые он вдруг решил для нее ввести, дабы оградить дочь от неподходящих знакомств и дурного влияния. Но делала по-прежнему исключительно то, что считала нужным, хотя и тратила на это гораздо больше сил, чем раньше.
Официальная версия того, как она провела утро, была, в общем, малоуязвима: бассейн, портниха, косметический кабинет, ланч в кафе со случайно встреченной одноклассницей. Но затягивать с возвращением все-таки не стоило, а потому девушка несколько раз осведомлялась у Раджа, успеет ли она к назначенному часу.
– Хватит переживать, через десять минут мы будем в Калькутте, – уверенно ответил он на очередной ее вопрос, и тут же мотор сердито зафыркал, выражая свое резкое несогласие с прогнозом водителя.
Радж остановил машину и, не глядя на девушку, положил голову на колесо руля. Джанеки ждала объяснений, но он только вздыхал о чем-то.
– Эй, как это понимать? – не выдержала девушка. – Так мы будем через десять минут в Калькутте?
– Вряд ли, – виновато ответил парень и снова вздохнул.
– Так что ты улегся, делай что-нибудь! – взвилась Джанеки.
– Разве что начать прямо здесь искать нефть, – Радж тоскливым взглядом окинул окрестности.
Осененная страшной догадкой, Джанеки взглянула на щиток приборов – указатель уровня бензина был на нуле.
– Что ж ты не заправился вовремя? – простонала девушка. – Я пропала.
– Ты сидела слишком близко, чтобы я еще о чем-то мог думать, – признался Радж. – А когда спохватился, было уже поздно. Я надеялся – дотянем…
Глядя, как она мечется вокруг машины и в отчаянии заламывает руки, Радж решил ее немного успокоить.
– Да ты не отчаивайся, рано или поздно должна же проехать машина. Может, нас и подберут. Правда, боюсь, здесь ездят нечасто.
– Очень обнадеживает! – съязвила девушка. – Особенно это «рано или поздно»!
Она уселась на обочину, не заботясь о своем шелковом платье, и сердито замолчала, но Радж походил вокруг нее кругами со все более уменьшающимся радиусом и наконец, подкравшись сзади, схватил девушку на руки. Джанеки принялась орудовать руками и ногами, отбиваясь от хохочущего Раджа – сначала сердито, а потом уже смеясь вместе с ним. Под конец, когда ей даже понравилось сидеть так высоко, что можно видеть всю округу, он вдруг неожиданно сбросил ее на свое в последний момент подставленное колено. Затем аккуратно поставил на обочину и, поправив ей бант, торжественно объявил:
– Сейчас в честь присутствующей здесь королевы моего сердца будет дан сеанс черной магии. Исполнитель – факир и волшебник Радж из Калькутты.
Парень встал на самую середину проселочной дороги, и сложив у груди руки, закрыл глаза.
– Я медитирую, – известил он взволнованную публику. – Мой дух парти над окрестными трассами и заманивает сюда все машины, которые по ним движутся. Так, давайте, давайте! Парочка поддалась, жди.
Джанеки от нетерпения стала подпрыгивать, стараясь разглядеть хоть одну жертву магических способностей своего друга. Однако они что-то медлили.
– Если через одну минуту никто не появится, я иду в город пешком, – пригрозила она.
– Если они действительно не появятся, то я понесу тебя до Калькутты на руках, договорились? – пообещал Радж, уже расслышавший вдалеке шум приближающейся машины, а потому ничем не рискующий.
– Ух, ты, – подивилась Джанеки. – А силенок хватит?
Радж согнул руку, с удовольствием демонстрируя прекрасную мускулатуру. Он бы показал и несколько своих коронных стоек из арсенала бодибилдинга, но тут подъехал наконец обещанный автомобиль, и вместо этого парню пришлось махать руками, прося водителя притормозить. Однако, несмотря на всю выразительность его жестов, грузовичок с кузовом, полным сена, невозмутимо проследовал мимо.
Радж, возмущенный до глубины души, выскочил на дорогу и принялся ругать «бесчувственных ослов, которые недостойны зваться шоферами». Однако тут за дело взялась Джанеки, и с куда большим успехом. Она просто подняла руку и слегка поманила пальчиком уже проехавший автомобиль. И что же? «Бесчувственные ослы» тут же дали задний ход, чтобы уже через минуту расшаркиваться перед девушкой, предлагая ей свою машину, кошелек и жизнь.
Правда, два галантных шофера не слишком обрадовались тому, что их очаровательная пассажирка захотела прихватить с собой дюжего парня, да еще попросила взять на буксир его пижонский белый «форд».
– Наша машина и так перегружена, – почесал в затылке один из парней – улыбчивый малый в тельняшке и цветном платке на голове. – Но ради такой прелестной леди… Прошу в кабину, мисс!
Как только автомобиль Раджа был прикреплен стальным тросом к грузовичку, мисс преподнесла доверчивым водителям еще один сюрприз. Она отказалась садиться в кабину и заявила со смущенной улыбкой, что предпочла бы доехать, устроившись на охапках свежего сена в кузове, где уже растянулся ее довольный кавалер.
– Ну и провели же тебя, Рави! – фыркнул второй водитель, заводя машину.
– Точно так же, как и тебя, Санджей, – ответил ему приятель.
Но хозяин «форда» оказался не так уж и плох. Во всяком случае через несколько километров парни вовсю подпевали веселой песне, которая неслась из кузова:
Что это за стрела
Мне угодила в грудь?
Это в твои глаза
Осмелился я взглянуть.
А у тебя еще
Стрел таких – полон колчан.
Смелость моя не в счет.
Что я могу? Мечтать,
Чтобы снова ты лук взяла,
И пропел он в ночной тишине,
Чтобы снова твоя стрела
Сердце пробила мне…
– Ох, и здорово поет! – восхищенно присвистнул Рави, слушая пение Раджа. – С таким голосом он, наверное, и на свадьбах петь может!
– На сва-адьбах! – передразнил своего товарища Санджей. – Ты погляди на его машину – небось какой-нибудь артист из Дели пожаловал.
– Из Дели? Сам посмотри лучше – номера-то калькуттские, – в свою очередь поймал Санджея Рави.
– Да ладно, что о нем толковать, – не сдавался ворчун. – Мы вот его машину тащим, да самого везем на сене, со всеми удобствами, можно сказать. А вот посмотришь, он и не подумает отвалить нам хоть несколько монет из тех, что проливаются на него за это пение золотым дождем!
Однако Санджей опять оказался неправ. Прощаясь с ними у первой же городской бензоколонки, Радж не только проявил редкую щедрость, но и настоял на своем, когда Рави попытался отказаться от денег.
– Вот видишь, парень-то совсем не такой, как ты думал, – укорил Рави недоверчивого друга. – Хотя мы могли бы и даром ему помочь.
– А машину его шикарную тоже даром тащить? – возмутился Санджей. – Нет уж, я не такой дурак, чтобы делать одолжения богатым плейбоям. С такими того и гляди нарвешься на неприятности.
Рави в очередной раз дал себе слово никогда не начинать спорить с Санджеем – все равно того не переубедить! – и завернул во двор, принадлежащий их фирме, разгружаться. Навстречу машине бросился взбешенный хозяин.
– Где вы болтались все это время? Что, я спрашиваю, можно делать столько часов с одним несчастным грузовиком сена?! – кричал он, так что очки подпрыгивали на красном носу. – Уволю вас и найму новых.
Рави и Санджей живо выпрыгнули из машины, изображая горячую готовность немедленно ударным трудом загладить свою вину. Это, как они знали по опыту, действовало на хозяина куда лучше оправданий на словах.
– Еще и поешь! Вот наглец! – не мог остановиться босс, следуя по пятам за быстро разгружавшим машину Рави, который продолжал мурлыкать привязавшийся мотив песенки Раджа.
– Момент, сэр, и все будет готово, – пообещал ему парень, хватаясь за конец веревки, стягивавшей копны, и таща ее на себя. Одно неловкое движение – и огромная масса травы обрушилась прямо на него сбивая с ног.
– Эй, Санджей, чего это ты улегся, – поинтересовался Рави, отряхиваясь и разглядывая чью-то спину, неподвижно лежащую на роскошной зеленой перине. – Понравилось?
– Что, твой напарник еще и пьян? – возмутился хозяин и угрожающе пошел вперед. – Эй, Санджей, вставай немедленно!
– Послушайте, босс, что вы имеете в виду? – спросил Санджей, выходя с вилами в руках с другой стороны машины.
Рави и хозяин замерли, переводя удивленные глаза с Санджея на того, другого, устроившегося на траве. Наконец, не дождавшись никаких объяснений от своих подчиненных, их босс решил действовать. Он сделал несколько шагов к телу и, схватив за плотное плечо, резким движением перевернул его.
Воздух содрогнулся от криков, которые испустили незадачливые водители грузовика.
– Толстяк! Рыболов! – визжали они, уставясь на побелевшее лицо и замшевую рубашку в пятнах запекшейся крови, особенно темных там, где вошли в грудь две стальные стрелы с коротким оперением.
У хозяина закружилась голова. И было от чего: на его дворе лежал человек, к которому, будь тот жив, он не осмелился бы подойти и на десять шагов, – известный своим свирепым буйным нравом мукомольный король Калькутты мистер Френсис Амбарасан.
