Текст книги "Родной ребенок. Такие разные братья"
Автор книги: Владимир Яцкевич
Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)
Глава двадцать третья
Адвокату с утра нездоровилось. «Все, думал он, – завтра обязательно заеду к врачу, пусть проделывает надо мной все свои штучки, за которые я плачу ему бешеные деньги. Желудок – слишком опасный орган, чтобы пренебрегать болями в нем. А все нервы, постоянное ожидание неприятностей, непрерывные волнения из-за рассматривающихся в суде дел, вся эта возня со скрягами-клиентами, которые надеются, что за рупию я сделаю из них перед лицом закона святых мучеников».
Приступы случались с адвокатом нередко, и каждый раз он давал себе слово обратиться к врачу. Но при одной мысли о докторе и его советах: не есть жирного, не курить, не пить и поддерживать щадящий режим – ему делалось так тоскливо, что даже боль не казалась худшим выходом.
Что останется приятного в его жизни, если он вычеркнет из нее все удовольствия? Ради чего тогда было зарабатывать деньги, унижаться, выслуживаться, совершать такое, о чем даже вспоминать страшно? Он мог бы вести такое «диетическое», «постное» существование в своем доме в Ховре и быть бедным, но честным юристом, ни в чем противозаконном не замешанным, другом нищих, защитником сирот, покровителем беспомощных. Зарплаты государственного служащего как раз хватило бы на ежедневную порцию вареных овощей, а гонораров при таком контингенте подзащитных у него просто не было бы.
Нет уж, он будет наслаждаться всеми преимуществами, которые даются деньгами: хорошим вином, женщинами, машинами, путешествиями, – и пусть это длится столько, сколько боги еще согласны ожидать его грешную душу. Все равно, даже если он сейчас уйдет бродить по дорогам страны нищим монахом, аскетом, отшельником, ему никогда не загладить того, что уже совершено. За плечами такое, что прощения не будет. А значит, надо получить все возможное здесь и сейчас, чтоб не так обидно было умирать.
В суде он пробыл недолго и, отменив несколько встреч, поехал домой. Дочери не было, и слуги не могли сказать ему, где она. Однако, по словам дворецкого, такое случалось ежедневно – Джанеки прибегала из библиотеки, наскоро обедала и куда-то исчезала до темноты. Так как его не бывало дома раньше одиннадцати, это ей вполне сходило с рук. Но теперь уж он займется дочерью. Ему вообще давно уже следовало что-то с ней решать. Университет она закончила, диплом есть. Теперь делает вид, что готовится к какому-то экзамену, ездит в библиотеку – хотя, может статься, все это лишь отговорки. Он рассчитывал, что ее диплом будет частью богатого приданого, не более того. Но если она не торопится замуж, пусть тогда идет работать. Придется подобрать для нее место, лучше в какой-нибудь западной компании, а то в индийских еще не скоро научатся относиться к женщине как к равноправному партнеру и сотруднику.
Хотя, если ее часто не бывает дома, значит, кто-то все же привлек ее внимание. Не с подружками же она время проводит – они, сколько адвокат знал, давно замужем, и у них совсем другие проблемы. Вот только кого она себе нашла? От нее можно ожидать всего.
Адвокат услышал шум подъезжающего к воротам автомобиля и выглянул в окно. Так и есть, это Джанеки со своим кавалером. Машина у него неплохая, сразу видно, человек состоятельный. Ну что ж, хоть в этом повезло, а то Джанеки вполне способна серьезно мечтать о рае в шалаше – вот что значит выросла в довольстве, никогда не знала нужды. Бедность не кажется ей отталкивающей, она не боится ее так, как всю жизнь боялся он, видевший в детстве ее суровые черты.
Из машины вышла его дочь, а вслед за ней – высокий молодой человек, одетый по-спортивному. Похоже, на этот раз у них будут гости – Джанеки решила пригласить своего друга домой.
– Папа, ты дома? – закричала девушка, входя в гостиную. – Раджив сказал, ты отдыхаешь.
– Сейчас приду, – отозвался адвокат, но торопиться не стал.
Отсюда, из его спальни, было прекрасно слышно каждое слово, произнесенное в гостиной, а ему показалось совсем не лишним узнать, о чем толкуют влюбленные голубки.
– Ну, как тебе у нас? – спрашивала Джанеки своего приятеля. – Наверное, не так роскошно, как у тебя, но мило, правда? Я сама обставляла гостиную год назад. Тебе нравится?
– По-моему, неплохо, но я мало что понимаю в таких вещах, – равнодушно отозвался парень.
– Сейчас выйдет твой будущий тесть, – резко переменила девушка тему. – Скажи ему сам о нашей свадьбе – проверим твою храбрость.
«О свадьбе? Неужели дело зашло так далеко, а он совсем не знает этого человека, возмутился отец. Ну спасибо, дорогая доченька! Вот что значит давать девчонкам волю! Надо было сговорить ее в десять лет за этого урода, сына господина Тхарма Лингама, в семнадцать сыграли бы свадьбу, и сейчас у нее было бы уже пятеро детей, никак не меньше. А он, старый дурак, позволял ей все: хочешь учиться – пожалуйста, хочешь путешествовать – выбирай маршрут… Все для нее, как же: девочка растет без матери, ей нужна особая забота!»
Но, похоже, и сам будущий жених тоже не слишком ожидал такого развития событий.
– Эй, Джанеки, о какой свадьбе ты говоришь? – спросил он растерянно. – Ты же меня совсем не знаешь! За кого ты замуж выходишь, ты хоть выяснила?
– Ты о чем, Радж? Я знаю вполне достаточно, чтобы считать тебя порядочным человеком. Ты джентльмен, и я тебя люблю – что еще требуется? – легкомысленно рассмеялась Джанеки.
– Вот пустая голова! – Адвокат схватил со столика сигареты и нервно закурил. Все-таки, сколько не учи девчонку разным там наукам, в голове у них только ветер! Однако парень, кажется, не так глуп, как она.
– Слушай, Джанеки, сбавь-ка обороты, – мягко начал он. – Ты знаешь, я в тебя влюблен, но давай пока не будем думать о свадьбе. Узнаешь получше меня и мою семью тогда и решишь, подходящие мы тебе люди или нет. С отцом посоветуешься…
Да, вполне разумный приятель у этой сумасшедшей девчонки. И как он с ней связался?! У отца уже есть язва, скоро и жених наживет что-нибудь похожее, если Джанеки всерьез за него возьмется.
– Нельзя сразу включать большую скорость – мотор разнесет, – пытался уговорить девушку молодой человек.
– Не трусь, папа будет только рад, – отмахнулась Джанеки, – он просто мечтает вытолкать меня из родного дома, особенно если мой избранник миллионер, как ты.
– Джанеки! – подскочил парень. – Запомни, я не миллионер! Я тебе сто раз говорил об этом!
– Сядь и успокойся, Радж! – приказала девушка. – Миллионер – не миллионер, какая разница!
Адвокат почувствовал острое желание хорошенько ее отшлепать, как бывало в детстве, когда ее безобразия переходили всякие границы. Чтобы взрослая девушка так себя вела! Хорошо, что ее мать не дожила до этого дня!
В гостиной воцарилось молчание. Влюбленные явно были недовольны друг другом. Отец, не дождавшись продолжения столь много открывшего ему разговора, решил, что пришло время и ему появиться на сцене. Он пригладил волосы, разглядывая в зеркале свои отечные щеки и мешки под глазами, и открыл дверь в гостиную.
Увидев его, молодой человек, сидевший в кресле, встал и поклонился.
– Папа, я хочу тебя кое с кем познакомить, – защебетала Джанеки. – Это Радж.
Адвокат подошел поближе и протянул руку. Парень чуть подался вперед, и хозяин наконец разглядел своими подслеповатыми глазами его лицо. Ему показалось, что чьи-то холодные пальцы легли на горло. Адвокат коротко вскрикнул и отступил назад.
– Папа, что с тобой! Тебе плохо? – испугалась Джанеки.
– Принеси мои очки! – коротко приказал отец.
– Папа, но я же тебе говорила! – с отчаянием в голосе пробормотала растерянная дочь. – Радж очень порядочный человек… Я помяла его машину, то есть две машины…
– Принеси очки! – повторил отец сквозь зубы.
Девушка бросилась в его спальню.
– Не знаю, чем я рассердил вас, господин, – пожал плечами гость.
«Больной он, этот адвокат, или, может, ненавидит всех парней, которые увиваются вокруг его дочери, но ведет он себя очень странно, – подумал Радж. – Чем я мог так ему не понравиться, что он забыл о приличиях. А вдруг он просто знает, что я автомеханик и взбесился из-за того, что Джанеки привела меня в дом как своего жениха? Вот это похоже на правду, – рассудил он, – хотя я-то его вижу в первый раз, а у меня хорошая память».
Адвокат просто вырвал из рук дочери очки и дрожащими руками нацепил их на нос.
– Что ты так смотришь на него, папа? – со страхом спросила Джанеки. – Может, позвонить врачу?
– Я где-то вас видел, – хозяин уставился в глаза своему гостю тяжелым взглядом, как будто надеялся прочитать там ответ на мучившие его вопросы.
– На улице, наверное, – Радж попытался сказать это беспечным тоном.
– На улице? Да ты же из машины не вылезаешь! – тоном фальшивого оживления вставила Джанеки. – Папа, он ездит только на иномарках.
Отец, казалось, не слышал ее вовсе.
– Нет, этого не может быть, – пробормотал он. – Вы… Вы…
– В чем все-таки дело, сэр? – не выдержал Радж.
– Двадцать пять лет назад вы… – начал адвокат и осекся.
– Двадцать пять лет назад я как раз родился, – продолжил начатую им фразу Радж.
Ему показалось, что хозяин вздохнул с облегчением, услышав об этом, но вдруг опять уставился на него, будто набредя на новую мысль, напугавшую его не меньше, чем предыдущая.
– А кто твой отец? Ты похож на отца?
– Боюсь, что этого я не смогу вам сказать, сэр. Я никогда его не видел. – Радж молитвенно сложил руки у груди в знак сожаления о своей потере, но в глубине души ему казалось в этот момент, что лучше не иметь никакого отца, чем такого, как этот странный тип.
– А где ты родился? – продолжал допрос адвокат.
– Здесь, надо полагать. Я тут все двадцать пять лет и прожил, – пожал плечами Радж. – С матерью и бабушкой…
– А как… Как зовут мать? – встрепенулся хозяин.
– Нирмала.
Раджу показалось, что имя его матери подействовало на адвоката несколько успокаивающе – он отвел, наконец, от парня свой испепеляющий взгляд, стер со лба выступившие капельки пота и даже уселся в кресло.
– Может, выпьем кофе? – предложила воспрянувшая духом Джанеки. – Я позову слугу?
– Нет, мне пора, – скороговоркой пробормотал Радж. – Я лучше приду в другой раз. Всего доброго, господин адвокат!
Хозяин буркнул в ответ что-то нечленораздельное.
– Я провожу тебя, – Джанеки поднялась и пошла следом за парнем.
Оставшись один, адвокат со стоном обхватил руками свою разламывающуюся от боли голову, как будто хотел удержать стремящиеся прочь друг от друга половинки. Этого не может быть, говорил он себе. Мертвые не встают из гроба через двадцать пять лет, чтобы прийти к вам в дом и жениться на вашей дочери. Но что же это тогда было? Наваждение? А как же Джанеки, она что, тоже привиделась мне? Неужели остался сын у проклятого полицейского? Но я же сам сжег их с матерью на том складе? Он должен был сгореть!
Правда, в этой истории со складом была какая-то неясность, о которой он тогда, четверть века назад, предпочитал не думать. Так и не выяснилось, куда все-таки пропал один из его парней. Шума по поводу его исчезновения не поднимали, стараясь не привлекать к этому внимания, но вопрос остался. И вот теперь возник еще один – мог ли уцелеть ребенок, когда все вокруг взорвалось и сгорело? Конечно, нет. Но кто тогда стоял сегодня перед ним в его собственной гостиной? Чья это наглая физиономия улыбалась губами Сету Пати, смотрела глазами Сету Пати, поднимала такие же брови?
Наверное, я схожу с ума, в отчаянии решил адвокат. Сету Пати достал меня с того света, мстя за жену и ребенка. Я болен, и моя болезнь зовется Сету Пати.
– Прости, Радж, мне очень жаль, что так вышло, – грустно сказала Джанеки, стоя с парнем у ворот дома. – Не могу понять, что с ним творится…
– Думаю, он переутомился, – успокаивал ее Радж. – Отдохнет немного, и все как рукой снимет!
– Если бы… – вздохнула девушка. – Ладно, поезжай, увидимся завтра.
Она вяло махнула ему рукой и ушла в дом.
Радж почесал в затылке, глядя ей вслед. Надеюсь, это не шизофрения, думал он, не хотелось бы, чтобы Джанеки ее унаследовала. Ну и допрос учинил мне господин адвокат! Кстати, как его фамилия? Давно бы надо выяснить фамилию девушки, которая так решительно собирается за тебя замуж.
Он оглядел ворота в поисках таблички с фамилией владельца дома. И точно, она здесь была.
– Сатья Мурти, – прочитал Радж выгравированные на меди слова. – Итак, моя невеста – Джанеки Сатья Мурти. А что, звучит неплохо!
Он улыбнулся и пошел к машине.
Глава двадцать четвертая
– Господин Тхарма Лингам, уверяю вас, дело срочное и не терпит отлагательств, – настаивал адвокат.
– Ну хорошо, хорошо, – нетерпеливо ответил голос в трубке. – Я не возражаю. Мы с сыном сегодня гуляем в «Шаратоне». Будут хорошенькие девочки. Приезжай, там и поболтаем.
– Вы не поняли меня, нам нужно поговорить в спокойной обстановке и там, где нас не смогут подслушать даже слуги, – принялся еще раз объяснять ситуацию Сатья Мурти. – Прошу вас приехать ко мне как можно скорее. Я отошлю дочь и челядь. Будем только мы, Налла Нингам и Амбарасан.
– Ха-ха-ха, – заскрипел его собеседник. – Что это за общество для стареющего мужчины! Такой компанией мы сидели, помнится, еще в Ховре. Хорошие были времена, молодость, столько сил и желаний…
– Так вы будете? – прервал его адвокат.
Он никогда не позволял себе разговаривать с Тхарма Лингамом таким раздраженным тоном, отлично помня о том, от кого зависит его успех и благополучие. Но сейчас был такой момент в его жизни, когда Сатья Мурти просто не мог соблюдать условности и терять время на пустые словопрения. Ему казалось, что только немедленное принятие какого-то важного решения – он сам и не представлял, какого, – может спасти их всех от надвигающегося краха.
Господин Тхарма Лингам, слегка удивленный необычной настойчивостью своего давнего знакомого, вынужден был уступить.
– Хорошо, дорогой адвокат, – согласился он наконец. – Ради вашего спокойствия я готов на многое, даже на то, чтоб лишить себя заслуженных развлечений. Я прибуду к вам ровно в восемь. Вы надеетесь к этому времени разыскать остальных? Желаю успеха и до встречи.
Адвокат с чувством облегчения положил трубку и пошел за записной книжкой, чтобы посмотреть номера телефонов Налла Нингама и Амбарасана. В отличие от Тхарма Лингама, с этими двумя он общался редко, и их номера давно выветрились из его памяти. Хотя несколько раз в год они встречались – слишком многое связывало их, не позволяя окончательно потерять друг друга из вида. Налла Нингам по-прежнему являлся главой Земельного совета Ховры, но теперь это была только малая часть его деятельности, охватывавшей почти все грани жизни городка. За это время он успел прибрать к рукам почти всю экономику Ховры, контролируя как промышленность, так и сельское хозяйство. Влияние его в районе можно было сравнить только с властью английского губернатора в старые времена.
Френсис Амбарасан прошел большой путь от владельца мельницы до мукомольного короля Калькутты. Почти все зерно, потребляемое в городе и окрестностях, размалывалось на его предприятиях. Кроме того, он занимался и смежными видами бизнеса: перевозкой зерна и муки, производством мельничного оборудования, экспортом пшеницы и риса.
Сатья Мурти повезло: он легко дозвонился обоим и условился с ними о встрече – никаких отговорок не последовало, да и не могло быть – как только эти двое услыхали, что Тхарма Лингам будет к восьми, ни сразу же пообещали приехать к этому часу. Господин Лингам по-прежнему был для них, седовласых, стареющих, весьма состоятельных людей с прочным и весьма заметным положением в обществе, чем-то вроде наставника. Так повелось еще со старых времен, да и теперь по богатству и влиянию он намного превосходил всех их, вместе взятых. Если Нингам был раджой в Ховре, а Амбарасан – королем калькуттских мельниц, то Лингам правил половиной огромного мирового порта с его доками, складами, транспортными компаниями и внушительной флотилией современных океанских судов. Он смело мог бы претендовать на место в первой двадцатке индийских промышленников. Но Сатья Мурти прекрасно знал, что его высокий покровитель, несмотря на свои непомерные доходы от легальной деятельности, по-прежнему не брезгует и не совсем законными видами бизнеса, опасными, но приносящими куда большую прибыль. Ему как адвокату иногда приходилось сталкиваться с вопросами, касающимися таможенного контроля, и он быстро понял, что калькуттская таможня весьма надежно окутана частой сетью господина Тхарма Лингама, умеющего покупать тех, кого можно купить, и устранять разнообразными способами тех, кого не купишь.
Думая сейчас о том, что представляют собой его старые друзья, Сатья Мурти решил, что он, очевидно, напрасно так переполошился: при их влиянии и связях легко найти выход из любого положения, они просто не допустят, чтобы какая-то тень с того света являлась к ним с намерением погубить их отлично устроенные судьбы. Они заставят мертвых вернуться в могилы, а значит, он может немного расслабиться и разделить на всех терзающие его сомнения.
Адвокат отослал слуг провести вечер на стороне, вручил дочери изрядную сумму на мелкие расходы, предложил ей часов до двенадцати посидеть у какой-нибудь подруги, а потом он пришлет за ней свою машину.
Джанеки согласилась, но ее охватило сомнение, усиленное тем, что случилось днем, во время посещения их дома Раджем. С отцом что-то происходило, но что? Может быть, его болезнь приняла трагический оборот, и он узнал что-то ужасное о своем здоровье? От этого кто угодно свихнется, подумала девушка. Но что это за встреча, ради которой отец выгоняет всех из дому, не консилиум же медицинских светил? Хотя, возможно, дело здесь совсем не в здоровье… А если он нашел себе женщину, влюбился и собирается жениться? Эта версия показалась Джанеки, все мысли которой в последнее время сводились к одному, более вероятной. Возможно, отец сходит с ума от любви, потому и ведет себя так странно. Это объясняет, почему он хочет избавиться на вечер от нее – очевидно, беспокоится, как бы Джанеки не устроила сцену и не спугнула его избранницу. Зря боится, фыркнула девушка, она не из таких – он вдовеет столько лет, что самая жестокая и требовательная дочь не решилась бы его упрекнуть в намерении найти ей мачеху, а уж она тем более. Кроме того, недолго теперь им жить под одной крышей: она уже решила осчастливить Раджа своим согласием, хотя предложения, надо признать, получено еще не было.
Джанеки решила сделать так, как он просит, и отправилась к подруге. Она бы охотнее встретилась с Раджем, но здраво рассудила, что на сегодня с него достаточно их семейки – пусть немного оправится и переварит полученную информацию.
Ее одноклассница Радха искренне обрадовалась гостье и весь вечер занимала ее, как могла: в основном рассказами о своем первенце, маленьком вундеркинде, который показался Джанеки весьма посредственным и даже унылым ребенком. Впрочем, возможно, на его месте и сама Джанеки стала бы вскоре такой, так как ему постоянно приходилось отбиваться от матери, отца и пары бабушек, норовящих потискать единственное чадо, взять его на руки или с чувством ущипнуть за толстую щеку. Досидеть в этой семье до полуночи было просто невозможно, даже при условии, что маленький семейный кумир отправился в постель довольно рано. Уже в десять Джанеки поняла, что ее терпение вот-вот лопнет, встала и, решив не дожидаться обещанной машины, отправилась домой на такси.
Она вышла из автомобиля, не доезжая до ворот, чтоб не спугнуть гостью, которая, как она предполагала, все еще была в их доме, и, стараясь не шуметь, проскользнула в дом. Из гостиной послышались мужские голоса, что весьма озадачило настроившуюся на романтическую ногу девушку. Неужели все-таки консилиум, подумала она, чувствуя, как у нее от страха начинают дрожать колени. Бедный папа, что все-таки с ним происходит?!
Решив, что в таком деле не может быть ничего неприличного, она отправилась на веранду с твердым намерением подслушать все, о чем говорится в комнате. Она дочь и имеет право знать, чем болен ее отец, а потому может подслушивать, вскрывать письма, подглядывать и делать все, что считает нужным.
Не подозревая о том, что не далее как сегодня в полдень отец примерно таким же способом осуществлял свои родительские права в выяснении ее секретов, Джанеки спряталась за шкаф с посудой и бутылками, стоявший в самом углу обширной веранды, увитой зеленью, и стала прислушиваться к тому, о чем шел разговор.
Вскоре мужчины облегчили ей эту задачу, выйдя с сигаретами на воздух. Двоих из них Джанеки сразу узнала – она встречала их в доме, третьего видела впервые.
– Вы не перебрали с утра, дорогой адвокат? – спросил он развязно. – Может быть, мир виделся вам в слишком уж трагичном освещении?
– Уверяю вас, я был совершенно трезв, – с раздражением ответил отец. – Это действительно совершенно то же лицо, можете мне поверить.
Нет, это не консилиум, решила Джанеки. Врачи спрашивают о спиртном, но не совсем так. Тогда о чем же они говорят? Уж не встреча ли с Раджем обсуждается?
– Не каждый, у кого борода, Рабиндранат Тагор, – заметил хорошо знакомый ей господин Тхарма Лингам и первым засмеялся, довольный своим остроумием.
Смех подобострастно поддержали все присутствующие, в том числе и ее отец. Джанеки всегда видела, как менялся отец в присутствии этого человека, что не нравилось ей. Такой спокойный, с чувством собственного достоинства, он сразу же становился каким-то суетливым, угодливым, даже заискивающим перед всемогущим гостем, напоминая ей их дворецкого.
– Говорят, у каждого в мире есть семь двойников, – вступил в разговор знакомый Джанеки, толстяк-мукомол Амбарасан.
– Где-то ходят и ваши двойники, дорогой адвокат, и мои, мне говорили даже, что я немного смахиваю на покойного сэра Уинстона Черчилля. А? Как вам кажется?
«Скорее на мешок с рисом», – неприязненно подумала Джанеки.
– Вчера я видел нищего инвалида. Он страшно похож на вас. Неужели ваш сын? – не унимался со своими шуточками Тхарма Лингам.
Пережидая новый взрыв полуискреннего хохота, Джанеки мучительно пыталась сообразить, о чем идет речь? Неужели ее Радж на кого-то похож, и это имеет для папы такое важное значение, что он собрал всех этих важных господ для того, чтобы обсудить с ними это сходство. Может быть, Радж принадлежит к какому-нибудь клану, конкурирующему с кланом Тхарма Лингама. Может, его отец, о котором адвокат сегодня выспрашивал у Раджа, в чем-то был замешан, и теперь ее папа пытается спасти свое доброе имя и честь своей дочери, собравшейся замуж за сына недостойного человека?
– Да о чем здесь беспокоиться? – пожал плечами Амбарасан. – Парень хочет жениться на вашей дочери? Пусть женится! Будет у вас под присмотром.
– Не под присмотром, а на глазах, все время рядом со мной, чтобы напоминать мне о том, что я хочу забыть! – почти прокричал адвокат и стремительно выбежал в гостиную.
«Да, – вздохнула Джанеки, – похоже, дела мои не так уж хороши. Папа не хочет видеть Раджа. Вот так номер! А ведь Радж такой обаятельный. Что же он может напоминать такого, о чем так тяжело и неприятно думать отцу? Вообще-то он не переносит, когда кто-нибудь заговаривает о процессах, проигранных им в суде или прошедших не так, как бы ему хотелось. Может, он защищал отца Раджа, и тот получил большой срок»? В любом случае вся эта история Джанеки очень не нравилась.
И, как видно, не только ей.
– Адвокат что-то сильно сдал, – вполголоса заметил Амбарасан, склонившись к уху Тхарма Лингама.
– Да, нервишки шалят, – задумчиво ответил тот. – Может наделать глупостей.
– Вот и я о том же. Вся эта история с призраками яйца выеденного не стоит, но ему мерещатся тени прошлого, а это часто заводит в тупик, – продолжал толстяк Френсис.
– Причем неприятности будут у всех нас, а не только у него, – вмешался в разговор третий. – Мы должны принимать меры предосторожности. Думаю, адвокату следует всерьез подлечиться.
Джанеки затаила дыхание, напряженно вслушиваясь, что именно друзья отца намерены предпринять, но тут неожиданно рассмеялся Тхарма Лингам, хорошего настроения которого в этот вечер ничто не могло поколебать:
– Оставьте эти мысли, господа, а не то я решу, что и вы всерьез напуганы привидениями. Что, боитесь мертвых, уважаемый Налла Нингам? А что касается адвоката, то ему действительно нужно подлечиться. Я знаю лучшее лекарство, избавляющее от неврастении: немного бренди смешать с хорошенькой веселой крошкой в короткой юбке и принимать это три раза в день!
– Не слишком ли часто? – захихикал толстяк. – От такого лечения и помереть недолго! В нашем-то возрасте…
– Это тебе, жирный боров, надо быть осторожным, – вмешался третий. – А господин Тхарма Лингам в такой форме, что ему это только на пользу!
– Прошу о моем возрасте не напоминать, – весело откликнулся тот. – Свою старость я держу в сейфе за тремя стальными дверями – пусть только попробует вырваться!
Все трое довольно рассмеялись, а Джанеки с такой злобой сжала кулаки, что поранила себе ладонь длинными ногтями. Она просто ненавидела эту троицу, так легко решающую, как поступить с ней, ее женихом, ее отцом. Кто они такие, в конце концов, что решают нашу судьбу в нашем же доме!
Ей очень хотелось спрыгнуть в сад, чтобы не видеть и не слышать их больше, но она не решилась – вдруг они что-нибудь придумают, от чего будет зависеть их с отцом дальнейшая жизнь. Но разговор о делах был уже закончен, и гости засобирались уходить. К воротам один за другим подъезжали шикарные автомобили с шоферами и увозили своих хозяев прочь из дома адвоката Сатья Мурти, где, как казалось Джанеки, с этого дня поселилась смутная тревога и ожидание беды.
