Текст книги "Геологическая поэма"

Автор книги: Владимир Митыпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

Меж тем Рассолов, передав управление второму пилоту, быстро и со всей тщательностью сопоставлял открывающийся с воздуха ландшафт с его отображением на карте. Результат не вселял никаких надежд.

Ощетинившийся своими заточенными вершинами горный массив уплывал назад и в то же время как бы разворачивался по солнцу. Командир бросил взгляд на шкалу авиагоризонта. На приборе силуэт самолетика анфас, слегка накренившись вправо, подрагивал на голубом фоне, означающем небо: продолжая облет массива, машина шла с некоторым кабрированием, с набором высоты. Второй пилот без подсказки делал то, что следовало. Поле обзора расширялось, освещение сделалось боковым (солнце било в хвост), но картина внизу по-прежнему оставалась неутешительной.

«Черт, надо же было им забраться в самое гиблое место! – с неудовольствием подумал Рассолов. – Не могли выбрать для своих чепе что-нибудь попроще». Но в следующий миг сообразил, что в месте «попроще» ЧП вообще могло не случиться. Он покосился на геолога. Тот поглядывал то в свою карту, то сквозь блистер. Лицо у него было угрюмо– сосредоточенное.

Почувствовав взгляд вертолетчика, Роман поднял голову. Помедлив, отчеркнул что-то на карте грязным ногтем, после чего указал глазами на землю. Командир кивнул и тотчас сказал по СПУ второму пилоту:

– Беру управление на себя!

Силуэт самолетика стоял теперь уже на черной части шкалы авиагоризонта – машина начала снижаться. Рваные зубцы пиков слева и справа надвигались, росли, и вот они уже потянулись вверх, в небо. Окончив разворот, вертолет нырнул в тесную долину и, наполняя ее звенящим громом, пошел к ее низовьям. Словно серая, шквально вздыбленная река, встречно текло и уходило под днище вертолета дикое нагромождение глыб, большинство из которых показались Рассолову величиной с небольшой деревенский домик. Кое-где меж ними проблескивали серые зеркала воды – не то лужи, не то крохотные озерца. Пятнистые, смазанные скоростью цинково-серые склоны проносились в настораживающей близости. Командир – одна ладонь на ручке циклического шага, другая на рычаге «шаг-газ», обе ноги на педалях – сидел строгий и собранный, как монарх на троне, лицо каменное, одни лишь зрачки стремительно и цепко скачут влево-вправо, вверх-вниз.

Над самым ухом что-то невнятно прокричал геолог, затем, перегнувшись, указал рукой влево и вверх. Рассолов понял, что где-то там находятся потерпевшие, но не это имело сейчас значение. Ровный пятачок земли – вот что единственно интересовало его в данную минуту. Найдись такой – и Рассолов тут же пошел бы на посадку, пусть и не имея на то соответствующего права. При аварийно-спасательных работах разрешается нарушать все инструкции, любой риск оправдан, но об этом командир предпочел давеча не сообщать геологам – во избежание излишних эмоций.

Из каменного хаоса внизу вдруг прорезалась речушка, скорее даже – ручеек, к обочине которого кое-где лепились жалкие лоскутья травянистой почвы. Затем, перегораживая русло, возник скальный порог, ригель, и ущелье кончилось. Дальше, за неширокой полоской подлеска, стеной стояла тайга. Рассолов потянул на себя рычаг «шаг-газ», увеличивая совокупно шаг несущего винта и мощность двигателя, и дал вперед левую педаль. МИ-4 с разворотом влево пошел вверх.

Через некоторое время то же самое ущелье и господствующие над ним вершины вторично предстали взору, но уже под другим ракурсом – сверху и сбоку. И снова ничего утешительного. Геолог опять указывал куда-то, но и на этот раз командир никого и ничего не увидел. Видимо, те люди находились где-то в расщелине и были скрыты каким-нибудь выступом.

Рассолов передал управление второму пилоту и, приказав ему продолжить облет массива, снова вплотную взялся за планшет, время от времени вглядываясь вниз сквозь боковой блистер.

Приняв наконец решение, командир вскинул голову, обернулся, и они с геологом встретились взглядами. Роман смотрел в упор, не мигая, и в его казавшихся больными глазах прочитывались и беспокойный вопрос, и требование, и мольба – насколько вообще подобному субъекту могла быть хоть чуточку присуща способность кого-либо о чем-то умолять. Вертолетчик чертыхнулся про себя: парень явно ничего не смыслит в вертолетах; видимо, они представляются ему чем-то вроде летучей мыши, которая, уцепившись когтями за скалу, может повиснуть на ней хоть вниз головой… Подумав так, он тут же обозлился: «Оправдываешь себя, командир. Этому типу и знать-то не надо, на что способна твоя машина – на то он и геолог. Но ему важно знать, на что способен ты, вот в чем дело!»

– Могу предложить одно, – он приблизил планшет к лицу геолога; из-за рева двигателя приходилось почти кричать, поэтому голос его против воли звучал почти рассерженно. – Самое близкое, где я могу приземлиться, это вот тут, – Рассолов ткнул пальцем в карту. – Ближе нет ничего подходящего, сам видишь…

Выбранное вертолетчиком место находилось в верховьях долины Гулакочи. Как на глазок определил Роман, километрах в пяти от места ЧП. Это по прямой. Но по пути надо перевалить через хребет. Роман на миг представил себе все это: подъем, спуск… неизбежные сюрпризы рельефа, которые на карте не отобразишь, с воздуха не увидишь… носилки с Асей, полуживой Валентин… Нет, дело выглядело абсолютно безнадежным, чего вертолетчик, сидя в своем перемещающемся по воздуху мягком кресле, мог и не понимать. «Простим ему, – с внезапным великодушием подумал Роман. – Откуда этому пижону знать, что такое ходить по горам. У него ж сидячая работа, а он небось думает себе: «рожденный ползать – летать не может!» Второй вариант – обойти этот хребет. Прикинув расстояние, Роман безнадежно хмыкнул: проще четверым взять на плечи носилки с Асей и топать непосредственно на Гулакочинскую разведку.

– Ну? – в самое ухо рявкнул вертолетчик. – Как решаем?

– Летим обратно, – отвечал Роман, повинуясь скорее интуиции, чем рассудку.

Вертолетчик помедлил, выжидательно глядя на него, но Роман молчал. Тогда тот резким движением отвернулся, что-то при этом проговорив. Похоже, что выразился.

«А правильно ли делаю? – мгновеньем позже спросил себя Роман. – Ведь уходим же от них, уходим! Покидаем! И время теряем! Возвращаемся к исходному. А решения никакого… О черт, хоть бы подсказал кто!.. Нет, кроме меня, решать некому… так уж получилось… Давай, московский парень, на тебя вся надежда!.. Конечно можно бы посадить вертолет там, в верховьях Гулакочи, выгрузиться и двинуть всей командой через хребет… Пять километров – не проблема. Правда, превышение – дай бог… А потом?.. Нет, это была бы видимость, что мы что-то делаем, пытаемся, видите ли… По существу – обман и самообман…»

В голове царила метельная путаница, мельтешенье, однако где-то в полумраке подсознания, как кристалл в толще породы, затаилось нечто смутное, не до конца еще прояснившееся. Не то мысль, не то чувство. Подобное состояние Роману было знакомо: случается, месяцами крутишь какую-нибудь проблему и так, и этак, и кажется, что не ухватить ее ни с какого боку, а потом однажды выясняется, что в подсознании-то анализ уже давно проведен и результат уже готов, но только все никак не мог стать мыслью, отлиться в слова.

Роман взглянул на часы и с некоторым облегчением отметил: «Э, так ведь в общем-то еще утро, а казалось, что времени прошло!.. Будем надеяться. Как говорит Пал Дмитрич, карта не кобыла – к утру повезет».

На уровне глаз величественно проплыли и остались позади освещенные солнцем вершины массива, и протянувшимися от него щупальцами теперь внизу шли отроги, нагие, мягко бугристые, где-то там, возле чуть угадываемой реки, сбегающие на нет. А потом и сама река, Гулакочи, вся в мерцающих блестках солнечной ряби, выделилась из невнятицы затуманенного далью ландшафта. Затем на ровном клочке речной террасы возникла как бы беспорядочная стайка камней, скатившихся некогда с нависающего над ними горного хребта. Однако еще несколько минут полета превратили эти камни в дома поселка, и вот уже сделались различимы бурые тесемки разбегающихся дорог, дымы из печных труб, слюдяные высверки оконных стекол.

«Вот уже и вернулись, а те все еще там… – от захлестнувшей его бессильной злости, стыда и возмущения Роман даже скрипнул зубами. – Сволочи мы все, а я – больше всех!»

Порывисто обернувшись, Роман отыскал взглядом бортмеханика, кивнул, предлагая поменяться местами. И он уже встал, сделал шаг вниз, в грузовую кабину, когда давешнее его неуловимое подсознательное «нечто» обрело как бы осязаемость. Научная работа приучает к четким определениям, однако на сей раз Роман даже не пытался их искать. С него было достаточно того, что он вдруг осознал: в этом деле с ЧП отнюдь не он один является тем, «кому больше всех надо». Где-то сейчас отстукиваются радиограммы, звонят телефоны, кто-то у «кого-то запрашивает, кто-то кому-то докладывает. Экспедиция, районное руководство, управление… «И это еще не все, – подумал Роман. – С каждым часом будет подключаться все больше и больше народу. Иначе и быть не может. В конце концов, не в такое время мы живем и не среди таких людей, идешь ты пляшешь!..»

Захар Машеренков, в очередной раз измерив шагами коридор конторы экспедиции, взглянул на часы и всерьез засомневался: остановились, что ли? Было только без двадцати одиннадцать. Будто кто заморозил время! Остановившись перед дверью радиорубки, он чуть поколебался – зайти или нет, – но потом вдруг решительно развернулся и зашагал к кабинету начальника экспедиции.

– А, п-проблема! – доброжелательно-иронически приветствовал Ревякин и, встав, пожал ему руку. – Хотелось бы похвастаться, да нечем: происшествие у нас…

– Да-да, знаю! – перебил его Захар. – Кое-что мне рассказал ваш радист, но вот подробности…

– Какие там подробности, – махнул рукой Ревякин. – Не знаешь, что ли, как оно бывает в маршрутах…

Геофизик сокрушенно кивнул:

– Как не знать… И ведь парень-то серьезный – я его еще по университету знаю…

Звякнул телефон. Начальник поднял трубку.

– Ревякин, – назвался он и умолк, слушая. – Ясно, Константин Кузьмич… Да, все понимаю, однако нам оттого не легче… Да, думайте, думайте, а мы со своей стороны что-нибудь… Конечно, связались и еще будем связываться… Добро, будем держать друг друга в курсе… Пока!

Собеседник отключился, однако Ревякин, отведя руку, некоторое время взирал на квакающую трубку, будто видел ее впервые.

– Диспетчер звонил, – проговорил он, не меняя позы. – Что-то там у них не получилось… Пилот не смог сесть… Высота, сложный рельеф, а у него нет этого… права на подбор, посадку… и вообще! – Тут он, словно спохватившись, со стуком почти кинул трубку на аппарат. – Одно к одному! Как назло!.. Придется снова звонить в райком…

– Минуточку! – Захар, привстав со стула, шагнул вперед и навис над Ревякиным, словно хотел сообщить ему некую зловещую тайну. – Послушайте, ведь у меня же вертолет… И у пилота второй класс… лихой парень, он сделает!.. Сейчас переговорим с диспетчером и все оформим…

– Да? – Лицо у Ревякина как бы вмиг посветлело. – Слушай, действительно… Звони Кузьмичу!..

Через пятнадцать минут Захар на экспедиционном «газике» подкатил к своему МИ-4. По пути пришлось заехать в аэрофлотовскую гостиницу за командиром экипажа. Второй пилот, бортмеханик и два техника-геофизика в ожидании команды к вылету уже с раннего утра находились на летном поле.

– Задание такое, – объявил Захар, выходя из машины. – Надо выгрузить из вертолета всю аппаратуру. Дается тридцать минут. Приступаем!

– Вот те на! – вытаращился один из техников. – А когда работать? Зачем же мы сюда летели?

Другой шутливо пихнул его в бок.

– А ты не понял? Начальник нашел покупателя – толкнем сейсмостанцию и устроим грандиозный загул.

– Шутки в сторону! – бросил Машеренков, направляясь к вертолету. – Начали! Быстро, быстро!

Моложавый и полноватый командир экипажа меж тем степенно выбрался из «газика», профессионально оценивающим взглядом оглядел небо, после чего кивнул бортмеханику:

– Раскрой задние створки – товарищам надо вынести свои ящики.

Техники, если они и сомневались до сего момента, теперь-то уж поняли, что сказанное начальником не было шуткой. Они переглянулись, пожали плечами и один за другим нырнули в вертолет, где Машеренков начинал развинчивать разъемы кабелей.

Сейсмостанция была сконструирована толково. Она хоть и занимала большую часть грузовой кабины, однако состояла из отдельных блоков, тяжелых, но не слишком громоздких. Как и сказал Машеренков, минут через тридцать их удалось выгрузить, аккуратно составить в сторонку и накрыть брезентом.

– Теперь так, братцы-кролики, – Захар внушительно умолк, поочередно оглядел своих техников. – Находиться при аппаратуре безотлучно. Никого не подпускать…

– Если кто сунется – шарахнем ракетой, – заявил тот, что был побойчей, и в самом деле вытащил из полевой сумки ракетницу.

– Я говорю серьезно! – построжал Машеренков.

– Да понимаем мы, понимаем, – вмешался второй из парней. – Аппаратура опытная, уникальная… Будем беречь и холить.

– Глядите у меня! – Захар полушутя показал им кулак, повернулся и одним движением вскочил в вертолет.

Следом в кабину поднялся бортмеханик, закрыл за собой дверь, привычно зафиксировал ее.

Командир вопросительно оглянулся со своего кресла. Захар махнул ему рукой:

– Жми, Георгий, не жалей лошадей!..

О вылете геофизического вертолета Рассолов узнал почти тотчас, связавшись с диспетчером. И хотя в данном случае его профессиональное самолюбие не могло не быть задетым, внешне он остался совершенно невозмутимым. Более того, передавая сообщение диспетчера Роману и Толе, он добавил:

– Видимо, опытный командир летит, должен справиться… А меня попросили оставаться пока тут. На всякий случай. Так сказать, на подхвате.

Роман это вполне оценил.

– Слушай, старик, – сказал он Рассолову. – Я давеча понервничал. Но тут дело такое, сам понимаешь… Так что ты не бери в голову, идет?

Рассолов на это лишь сдержанно кивнул, как бы соглашаясь принять сказанное к сведению, но не больше. Это тоже понравилось Роману.

– Парни, а не пообедать ли нам? – вдруг спохватился Толя. – Этот ас раньше чем через полтора часа не прилетит. Запросто успеем.

Вертолетчик снисходительно-осуждающе глянул на него.

– Почему же только парни? А девушки? – И он галантно повел рукой в сторону медсестры. – Я думаю, прежде всего мы должны позаботиться о ней.

Толя, ахнув, схватился за голову.

– Ч-черт, вот кто настоящий-то мужчина! А мы все поросята! Освинели на своих разведках.

– Как это – мы? – мрачно усмехнулся Роман. – Опарафинился-то ты, а, например, я тут ни при чем.

– И я тоже! – присоединился к нему инженер по технике безопасности.

– Ребята, ребята! – оживленно вступила медсестра, державшаяся до этого тихо, как мышка. – Вы уж идите, а я подожду здесь. Мне не…

– Никаких! – решительно отмел Толя. – Может получиться так, что потом и времени-то не будет… Пошли, все пошли! Я угощаю!

В смысле галантности Толя явно уступал вертолетчику, однако медсестра не стала возражать, когда он довольно неуклюже подхватил ее под руку. Напротив, она бойко заговорила с ним о чем-то, так что по пути в столовую скучать ему, видимо, не пришлось.

Уже войдя в поселок, Роман обнаружил, что из экипажа никто обедать не пошел. «Уж не из-за меня ли? – с некоторой тревогой подумал Роман. – Впрочем, вряд ли – нормальные ведь мужики, не какие-нибудь красные девицы». Но куда хуже было другое: в давешней суете и нервотрепке Роман лишь краем глаза отметил присутствие врача. Теперь же, оглянувшись, он смог разглядеть его более внимательно. Врач оказался довольно молодым и приятным на вид человеком, вероятно, лет тридцати пяти. Он шел рядышком с инженером, разговаривал и при этом прихрамывал с такой привычной размеренностью, что становилось ясно: эта особенность у него давнишняя, можно сказать, постоянная. Роман аж взвыл про себя: «Бож-ж-е мой! О чем они там думали, когда посылали этого парня? Что у нас тут кругом асфальтовые дорожки?.. С одной стороны, выделяется целых два вертолета, а с другой – такая безответственность!..»

В столовую он вошел в мрачнейшем состоянии. Ел машинально, не чувствуя вкуса пищи. В ответ на обращенные к нему слова что-то невнятно буркал. Встряхнулся он, да и то не сразу, только когда подсела к нему медсестра. В некий момент он вдруг сообразил, что слушает ее, кивает и, понимая каждое слово, не может уловить их общий смысл.

– …я ее, конечно, не стала отговаривать – может, наконец-то она нашла свою судьбу, верно? Я ей сказала только: смотри, говорю, Томик, такими, как Валька, не разбрасываются…

– Стоп, стоп, стоп! – замотал головой Роман. – Это… про Валентина, что ли?

– А про кого ж еще!

Роман недоуменно уставился на девушку.

– Не понял. Вы что, с ним знакомы? И что за Томик – кто она?

– Здрасьте! – воскликнула медсестра. – Чего тут не понять-то? Томка – это моя подруга, работали вместе, понятно? Уехала она. Вышла замуж и в Минск улетела.

Роман досадливо поморщился:

– Ну, хорошо, хорошо! Улетела так улетела. Счастливого пути. А при чем здесь Валентин?

– Ну как же при чем, когда он с ней ходил, понятно?

– Ах вот оно что…

– Слава богу, дошло наконец!.. Нет, но бывает же так, а? Бедный Валька… Даже не знаю, как ему про Томку скажу…

– А у них что… – Роман замялся, не находя слов. – Серьезное что-то было или… просто так?

– Ой, слушай… Тебя, кажется, Романом зовут, да?.. А меня Галиной. Вот и познакомились… Она ж красивая была, Томка-то, все мужики от нее без ума… В последний раз Валька, значит, приходит, а тут Эдик сидит, муж ее нынешний… У Вальки тогда такое лицо было… Я ей потом прямо сказала: ой, Томик, говорю, зря ты с ним так… И еще подумала про себя, не случилось бы чего с Валькой…

– Идешь ты пляшешь! – взъярился вдруг Роман. – Томка! Да я эту Томку в белых тапочках!.. Нет, но ты понял? – обернулся он к Толе. – Подарочек ему, а? В его-то состоянии…

– Действительно, – сокрушенно пробормотал Толя.

– Решаем так, – Роман помолчал, кашлянул. – Вальке об этом ни слова. До полного выздоровления. Я понятно говорю? – внезапно перекатил он на Галину глаза, по-прежнему налитые кровью, и та невольно отшатнулась.

– По… понятно, – отвечала она.

Выйдя вместе со всеми из столовой, Роман остановился на крыльце. Вынул сигареты, начал прикуривать, и тут кто-то тронул его за локоть.

– Здорово! Узнаешь?

Роман обернулся. В стоящем перед собой коренастом здоровяке он мгновенно узнал одного из тех, с кем довелось познакомиться в прошлое посещение Гирамдоканской разведки.

– Махонин я, – здоровяк широко улыбнулся. – Юра. Ну, вспомнил?

– Вспомнил, такие встречи не забываются. Привет, Юра!

– Значит, опять к нам? Может, работать тут собрался, нет?

– Да я случайно, из-за чепе.

– А, был разговор… в конторе слышал… Ёхамор, что получилось-то, а?

Романа так и подмывало этого Юру с праздным его любопытством отправить подальше, но он воздержался.

– Помнишь, я в тот раз был с парнем… Геолог он…

– Валентин, что ли? Помню, почему не помнить-то!

– Он самый. Грохнулся он…

Юра моргнул раз, другой, на лице его появилось по-детски простодушное недоумение.

– Погоди… Это как же так, а?

– С обрыва загремел, – объяснил Роман и жестко добавил – Честно-то говоря, Юра, хреновое дело, очень хреновое.

– Елки зеленые! – Юра покрутил головой. – Он это… не того?

– Нет, не того. Жив.

– Да-а… – Юра вздохнул, переступил с ноги на ногу. – В тот раз мне сапоги свои отдал… Вот жись – к ней жмись, а она корчится…

Он невесело выругался и, повернувшись, вразвалку двинулся прочь.

За посадкой геофизического вертолета все наблюдали с каким-то тревожным ожиданием – словно боялись, что в последний момент что-то случится. Однако Рассолов и его второй пилот смотрели, конечно, глазами профессионалов и видели иначе, чем другие. Роман заметил, что в момент, когда колеса МИ-4 коснулись земли, те переглянулись и многозначительно кивнули друг другу. Вероятно, оценили мастерство того, кто управлял машиной.

Первым из вертолета показался крепкий бородатый парень. Уверенно спрыгнул на землю, уверенно направился к встречающим. «Тот самый, летающий геофизик, Валькин друг», – понял Роман.

– Привет, привет! – громогласно поздоровался геофизик, одновременно окидывая всех цепким оценивающим взглядом. – Так, парни подобрались крепкие, это хорошо. Который из вас Роман?.. Ага, это ты, да? Захар, – назвался он, протягивая мощную руку. – Мне Ревякин сказал, что ты знаешь место, ситуацию и все прочее. Как там Валентин и эта – студентка, кажется, да? В каком они состоянии?..

Геофизик производил впечатление человека, который привык и умеет принимать решения. Но сейчас все зависело не от него, а от прилетевшего командира, поэтому за его неторопливым появлением из пилотской кабины все следили с почтительным беспокойством. А тот же прямиком направился к Рассолову, поздоровался, и оба командира отошли в сторонку.

Беседа двух равных по рангу коллег шла вполголоса. Рассолов показывал свой полетный планшет и, хмурясь, что-то объяснял.

Глянув в их сторону, Захар озабоченно качнул массивной головой.

– Когда подлетали, я с воздуха посмотрел: ничего не скажешь, район тяжелый. Ваших пилотов винить не приходится…

– А твои-то как – сумеют? – спросил Толя.

– Думаю, Георгий не подкачает.

– Будем надеяться, – пробурчал Роман.

Тут командир, которого звали Георгием, обернулся и сделал знак Захару, приглашая его подойти.

Разговор был недолгим. Через минуту геофизик вернулся, сообщил:

– Командир хочет слетать посмотреть – тут ведь не далеко. Видимо, это правильно. Так что, ребята, ждите, мы быстренько…

Вертолет взлетел и минуты через три скрылся за вершинами отрогов, окаймляющих долину с юга.

Тишина нависла над летным полем. Опять приходилось ждать. Это становилось уже тягостным, и оттого у всех окончательно пропало настроение разговаривать. Толя, заложив руки за спину, принялся расхаживать взад-вперед. Длинноногий, с уныло повисшим носом, он слегка напоминал какую-то худую голенастую птицу – из тех, что водятся на болотах. Пилоты, поднявшись в кабину, уселись в свои кресла. Медики и инженер тоже залезли в вертолет – видимо спасаясь от ветра, хоть и несильного, но все же довольно прохладного.

Ожидание «размагничивало» – Роман вдруг ощутил, как сильно его вымотали эти минувшие неполные сутки. Отойдя на край поля, он растянулся на жухлой щетинистой траве, под голову пристроил полевую сумку и закрыл глаза. «Эх, прикемарить бы минут шестьсот, – подумал он. – Ладно, пятнадцать – двадцать тоже неплохо…» Заснул он мгновенно, и приснилась ему совершеннейшая абракадабра: будто он, лежа на этом самом месте, слышит нарастающий гул мотора, с огромным трудом заставляет себя открыть глаза и видит, как из приземлившегося вертолета выходят Валентин с Асей – оба весело смеются: «Как мы вас разыграли, а?» – «Дурацкая шутка!»– вскипел Роман и в тот же миг проснулся. Второй МИ-4, вернувшись, уже стоял на земле. Ревел двигатель, лопасти еще продолжали вращаться, и поднятая ими бурая пыль клубилась вовсю, почти скрывая вертолет.

Но вот рев утих, замер несущий винт, улеглась пыль. Однако из вертолета никто не спешил выходить. У Романа нехорошо сжалось сердце. Взглянул на Толю – у того вид был тоже встревоженный.

– Что-то у меня доверие к этим друзьям катастрофически падает, – сквозь зубы сообщил Роман.

– Подожди, еще не утро, – осторожно отвечал Толя.

Оба командира – Георгий и Рассолов – сидели на местах, каждый в своем вертолете. До Рассолова было ближе да и дверь с его стороны была раскрыта, поэтому Роман видел, что тот одной рукой держит возле головы наушники, а другой – прижимает к горлу ларинг; губы его двигались, но слов слышно не было.

– С Абчадой разговаривает, – заметил Толя. – С диспетчером. Наверно, и второй командир тоже…

– Совещание в верхах, – Роман зло покривился. – А где это наш геофизик – уж не выпрыгнул ли с парашютом?.. Идешь ты пляшешь, что они тут за тайны такие развели – пойду узнаю! – Он уже было рванулся, но Толя придержал его.

– Постой, вот он, Захар-то, уже выходит.

Геофизик вылез очень спокойный, даже преувеличенно спокойный, из чего вполне можно было заключить, что у него только что состоялся серьезный разговор с командиром экипажа.

– Георгий считает, что ваши пилоты правы, – четко выговаривая каждое слово, объявил Захар, и этот его «каллиграфический» голос почему-то напомнил Роману те неизменно аккуратные почерки, которые присущи только официальным бумагам и только с неприятным содержанием («С получением настоящей Вам надлежит явиться…» Слова «Здравствуй, дорогой мой» пишутся совсем иначе).

Роман не особенно и удивился услышанному – где-то в глубине души он был готов к такому.

– Как же теперь быть, а? – заволновался Толя. – Что нам делать?

– Ждать, – веско изрек геофизик, – Вы же видите, я с вами. Я же никуда не улетаю.

Наверно, сочтя, что сказанного вполне достаточно, чтобы развеять все сомнения, он направился к рассоловскому вертолету.

– Ты понял? – Толя повернулся к Роману. – Он с нами! Министр какой выискался!

– Толя, не пульсируй. Парень пижон, это верно, но он в курсе: где-то в инстанциях что-то делается. Так что наше с тобой дело телячье – ждать… Ага, а вон и этот вылез – как его, Георгий, что ли? Скажу-ка ему пару ласковых…

Командир геофизического вертолета выглядел намного солидней Рассолова, поэтому Роман старался быть вежливым, на «ты» его не называл.

– Что ж вы… – с горечью сказал он. – А мы на вас надеялись, как на бога!..

– Нельзя от машины требовать невозможного. Вертолет не ворона, на сосну не сядет.

Говоря это, вертолетчик скучающе глядел куда-то в сторону, тон его был небрежно-снисходителен, будто он разговаривал с назойливым несмышленышем. Роман взвинтился моментально.

– Машина!.. В умелых руках – и хрен ружье, – откровенно грубо заявил он.

– Да? – Георгий посмотрел на него с веселым изумлением. – Хорошо сказано, надо будет запомнить.

Железной выдержки оказался мужчина. Роман задумчиво оглядел его: румяный жизнелюб, коричневая кожаная куртка ловко облегает полноватую крепкую фигуру, взгляд фаянсово-голубых глаз умен и невозмутим. Вот он достал из кармана сигареты «Кронштадтские»– голубенькая пачка с полоской в виде гвардейской ленты, – со вкусом закурил; движения мягкие, точные, уверенные. И тут вдруг Роману вспомнился рассказ Валентина о том командире в черных перчатках, чей вертолет развалился в воздухе. «А что, собственно, я знаю об их профессии? – мелькнуло в голове. – Ведь кому-то, наверно, и наши маршруты кажутся прогулкой по живописным местам и на свежем воздухе».

– А ты мужественный парень, – проговорил он все с той же задумчивостью. – Боишься, а летаешь. Я бы так не смог.

– Намек понял, – Георгий добродушно хмыкнул, затянулся и, округлив, как для поцелуя, губы, выпустил шарообразный клубок дыма. – Но дело-то в чем: мне жить еще не надоело. Тебе, наверно, тоже, а?

– Еще в прошлом веке один умный человек говорил: сидящие рискуют не меньше бегущих, – сказав так, Роман даже удивился про себя, до чего мирно это получилось; он бывал вспыльчив и сознавал за собой такой грех, однако рассердиться на Георгия было, видимо, не в человеческих возможностях.

Холодящий порыв ветра пронесся вдруг над полем. Роман вскинул голову – на северо-западе, над сизой стеной залесенного хребта, стремительно возносилась туча. Она как бы вскипала, клубясь и стремительно меняя свои очертания. Цвет у нее был чисто-белый, но с легкой желтизной в толще.

– Снежный заряд, – безмятежно отметил Георгий. – Да еще, наверно, с градом. – Он что-то прикинул, смерял взглядом и добавил – Стороной пронесет.

Роман промолчал. В предыдущие дни он уже видел такие же тучи, приходящие оттуда же. Все они с точностью бомбардировщиков выходили на массив и над ним же и «разгружались»; дальше на юг не шли – не пускал горный хребет. Такова была арифметически точная закономерность местных воздушных течений.

Он взглянул на часы: начало третьего. Минут через пятнадцать – двадцать на тех троих, находящихся в глубине массива, обрушится вся эта пакость, именуемая снежным зарядом. Одно к одному! Роман стиснул зубы и бесцельно зашагал по краю летного поля…

К четырнадцати часам стало окончательно ясно, что район имевшиеся в его распоряжении возможности уже исчерпал. После сообщения диспетчера о неудаче с геофизическим вертолетом Ревякин тут же переговорил по телефону с райкомом, после чего – снова с диспетчером. Единодушное решение было таково: срочно выходить на город по трем каналам – Кузьмич напрямую связывается с командиром авиапредприятия, Ревякин звонит начальнику управления, райком обращается к своему вышестоящему руководству. Находящиеся в городе три различные инстанции отвечали по-разному, но смысл был один: начинаем изучать возможности, ждите…

Георгий оказался прав: снежный заряд, точно, пронесло стороной; перевалив через отроги, он ушел в сторону массива – как и предполагал Роман.

Москвич успел уже раз пять медленно обойти по периметру летное поле – его деятельная натура решительно не выносила пассивного ожидания.

– Мне это как серпом по горлу, – сказал он, в очередной раз представая перед Толей, который неприкаянно мыкался возле вертолетов.

– Ждать да догонять – хуже нет, – вздохнул тот. – Кстати, время уже к трем.

– М-да, солнце выше ели, а мы еще не ели, – угрюмо проворчал Роман и тоже взглянул на часы. – Знаешь, мы совершили крупную ошибку. Кому-то надо было сразу же идти туда, к ним. Хотя бы для моральной поддержки, как ты считаешь?

– Между прочим, и у меня тоже… – начал Толя и вдруг замолчал – он увидел, как Рассолов, спустившись из пилотской кабины, скорыми шагами направился к ним.

– Как говорил Остап Бендер, лед тронулся, господа присяжные! – прокричал тот еще издали: вид у него был по-особому оживленный. – Сюда летит «блондинка»!

– А кто это такая? – изумленно воззрился Роман.

– Что за блондинка? – удивился и Толя. Вертолетчик беззаботно рассмеялся.

– Да, вы ж не знаете! У нас в отряде есть одна машина желтого цвета, поэтому так и прозвали…

– Значит, еще один вертолет… – Роман задумчиво взъерошил волосы. – Хм, а он что, особенный какой-то?

– Да нет, такой же МИ-четвертый, только сначала он был пассажирским… – Рассолов опять засмеялся. – Но главное, конечно, не это, а кто командир…

Роман скептически прищурился:

– Ну и кто же?

Оставив без внимания его тон, Рассолов со значением, почти торжественно произнес:

– Командиром на «блондинке» летает Ахмет.

– Ого! – москвич с усмешкой глянул на Толю. – Как это там у Лермонтова? Азамат, Карагёз, Казбич… И что – он действительно такой лихой Джигит, этот ваш Ахмет?