Текст книги "Перстень Агируса"

Автор книги: Виктория Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Профессор возбужденно взъерошил ладонью свои пышные волосы и продолжал рассуждать:

– Если бы в этот раз Бакли не украл растения, ты думаешь, он оставил бы свои попытки? Нет, нет и нет! Он снова и снова подвергал бы опасности жителей Грейхолла, пока не добился бы своего. А теперь этот мерзавец, по крайней мере, оставит в покое мисс Грей и ее друзей. Так что, если подумать хорошенько, то выходит, что все не так плохо, как могло быть.

Дик, потеряв терпение, грубо спросил:

– Может быть вы объясните нам, что вообще происходит? Я ни черта не понимаю! При чем здесь растения и почему все будто с ума посходили из-за них?

– Успокойтесь, молодой человек!, – профессор гордо поднял голову и взглянул на Ричарда, строго сведя брови, – и ведите себя прилично! Вы получите необходимые объяснения. Это долгий разговор, поэтому я предлагаю встретиться завтра у нас в поместье и в спокойной обстановке все обсудить. Я покажу вам лаборатории и отвечу на вопросы. Не обещаю, что на все, но вам станет понятна суть. Устроит вас такое предложение?

Дикки слегка смутился из-за того, что позволил себе резкий тон и примирительно ответил:

– Да, – попросив назначить встречу не ранее пяти часов.

Профессор все-таки поменял замок на двери подвала и они с Марком уехали. Что же касается замка, запирающего цветную комнату, то Дик вызвался купить его и заменить завтра.

День был такой длинный и насыщенный событиями, что я ужасно устала и, отложив на завтра все разговоры и дела, пошла спать.

Уже в полусне я подумала:

– Надо же! Утром миссис Картер рассказала об отрывке из Робинзона Крузо, в котором герой обрел четвероногих друзей – собаку и кошек. И как раз сегодня после долгого отсутствия в мой дом вернулись собака и кот.

***

За окнами темно, я сижу в кафе, в том самом, где мы были накануне с Марком. Возле меня за столиком расположилась Соня Складовски. Она пьет чай со льдом и рассказывает о том, как много работы на ферме, просто нет конца и края, а ей так хочется уехать подальше и поступить на учебу. Но кто же тогда поможет маме и отчиму? Да и денег не хватает.

– «Вот поработаю год на ферме», – говорит рыжеволосая красавица, – «накоплю денег и обязательно уеду отсюда в Ньюкасл, а может быть, даже в Лондон...»

Я перестала слушать Соню, потому что оцепенела от страха. К нашему столику, раскачиваясь, приближалась Мэри Тэтчер, мертвая!! О ужас! Она была в ночной рубашке и шла, шаркая и переставляя ноги, будто с трудом, но не так, как ходят зомби из фильмов, а как-то по-старушечьи, осторожно, расставив руки и боясь оступиться (а ведь при жизни Мэри была весьма спортивной женщиной). Лицо раздутое и синее, глаза выпученные, тусклые, как у испорченной рыбы. Жуткий вид!

Боясь пошевелиться и почти не дыша от ужаса, я только и могла, что смотреть, не веря глазам. А страшная женщина уселась за столик и, уставившись прямо на меня, произнесла мертвым, клокочущим голосом:

– «А ведь это ты, Анна Грей, виновата в том, что меня убил тот странный тип. Он бы, рано или поздно, все равно сделал это, но я могла насладиться еще несколькими неделями жизни, если бы ты не собралась навестить меня. Я ведь раскрыла... ну или почти раскрыла», – захихикал труп, – «великую тайну».

Я посмотрела на то место, где сидела Соня, но та исчезла – я и не видела куда она делась. А то, что осталось от мисс Тэтчер, продолжая хихикать, схватило Сонин стакан холодного чаю, с хлюпающим звуком отпило из него и поставило на стол передо мной. На чистом стекле стакана осталась какая-то серая слизь и у меня скрутило живот от тошноты.

– «Разузнай все, что можешь обо мне», – мисс Тэтчер хлопнула всей пятерней по столу и я увидела, что под ее почерневшей рукой лежит красивая старая книга в кожаном переплете, – «если ты, Анна Грей, сумеешь разобраться в том, что случилось со мной и почему, то я не стану тебя преследовать».

Труп тяжело поднялся и навис надо мной, я задрожала и услышала клокочущие слова:

– «Убийства продолжатся, поторопись...»

В этот момент у меня зазвонил телефон... и я проснулась в холодном поту. На самом деле это во всю звонил будильник.

Выспаться не удалось, естественно, раз я улеглась в постель глубокой ночью. Голова тяжелая, глаза красные, будто засыпаны песком. И на душе неприятный осадок от ночного кошмара, который я помнила с поразительной ясностью. Срочно в душ!

Я стояла, содрогаясь под холодными струями воды – мне нужен был именно холодный душ – и вспоминала страшный сон. Не будучи любительницей мистики, я искала здравое объяснение своего кошмара. То, что мне приснилась мисс Тэтчер вполне объяснимо – подсознание преподнесло в искаженном виде события последних дней.

– «Как понять слова мертвой Мэри Тэтчер о том, что я виновата в ее внезапной смерти?», – спрашивала я сама себя. Мне пришел в голову такой ответ:

– «Вечером, перед тем, как была убита библиотекарша, я рассказывала Эмили, что хочу на следующий день встретиться с Мэри Тэтчер и расспросить ее про юношу, жившего в восемнадцатом веке. Как раз после этих слов в окне промелькнул силуэт Бакли. А утром я узнала от экономки, что произошло убийство. Таким образом, мое сознание во сне причудливо связало разговор с Эмили и последовавшую вскоре смерть мисс Тэтчер. Это всего лишь совпадение».

– «А что означает утверждение покойной мисс Тэтчер, что убийства продолжатся? И ее последнее слово: «поторопись»? Как-будто от моей расторопности зависит продолжатся убийства или прекратятся», – в недоумении размышляла я, но мне не удалось найти другого объяснения, кроме того, что во сне реальность перемешивается с фантазией, приводя к неожиданным и невероятным сюжетам.

Холодный душ сделал свое дело – я окончательно проснулась, голова стала ясной, а тело наполнилось энергией.

За завтраком я приступила к объяснениям. Эмили и Дик, широко раскрыв глаза, слушали историю моей семьи, рассказ о чудесных рецептах Дэвида де Вольфа, о редких и исцеляющих растениях и, наконец, о секретных добавках. Парень и девушка поклялись никому не рассказывать о том, что узнали. Я верила им, как самой себе, и раскрыла многие тайны. Но о Комитете по Распределению мною было сказано очень мало. Я лишь сообщила, что существует некая организация, которая принимает и распределяет уникальные лекарства, только и всего.

Мне осталось объяснить моим друзьям, почему я не обращаюсь за помощью к полиции.

– Эми, Дикки, вы уже знаете, чем я занимаюсь и понимаете, что это происходит совершенно секретно. Если я вызову полицию, то станет известно, что в доме есть коллекция редких растений. И тогда я не знаю, какая потребуется охрана! Видеонаблюдение не поможет. Пока только один преступник узнал о растениях, я говорю о Дастине Бакли, пробравшемся вчера вечером в дом, и вы видите к чему это привело. А если таких будет много? Усадьбу придется превращать в неприступную крепость. Секретность и проще, и дешевле. Вы понимаете теперь, почему я предпочитаю справляться своими силами, а также с помощью профессора Мейсена и Марка?

– Да, Энни, насчет полиции понятно, – строго заявил Дик, переглянувшись со своей девушкой, – но хотелось бы знать какова роль наших ученых соседей, мы же едва знакомы с ними! То, что ты так близко подпускаешь их к своим секретам не вяжется с твоими словами об осторожности...

– Вчера вечером я говорила с Маргарет и она сказала, что профессор Мейсен хороший и порядочный человек. Альфреду и его племяннику и так уже известно о растениях, правда я не знаю откуда, но Марк обещал рассказать об этом. Будет лучше, Дикки, если все вопросы, касающиеся наших соседей-ученых, ты задашь им самим на сегодняшней встрече.

В ходе повествования мелькнула информация о том, что моей семье не удается расшифровать многие записи Дэвида де Вольфа.

Ричард заметил:

– Если хочешь, Энни, я могу попробовать сделать это. Можно создать программу и с ее помощью прочитать зашифрованные тексты. Посоветуйся с Маргарет и сообщи, если захочешь воспользоваться моим предложением.

– Спасибо, Дикки, я спрошу бабушку, надеюсь, она согласится.

– Вчера, Энни, я набросал план устройства видеонаблюдения в усадьбе. Ты знаешь, периметр, действительно, большой, а все главные ценности находятся в доме. Вот я и подумал, что разумнее поставить всего четыре камеры, реагирующие на движение: первую у ворот; вторая должна обозревать фасад дома и парадную дверь; третья – заднюю дверь; и, наконец, четвертая должна следить за тем, что происходит в цветной комнате. В доме я могу построить компьютерную сеть и подключить камеры к ней, защитив, как следует, все это дело.

– Пожалуй, это правильно, Дик, – поразмыслив, согласилась я.

– Тогда стоит немедленно приступить к делу – у меня свободный день, я съезжу и куплю все необходимое, потом поменяю замок в цветной комнате и займусь видеонаблюдением.

***

Я посмотрела на часы – ого, полтора часа я работаю в цветной комнате, а казалось – минут сорок. Тут, в зеленом царстве, время летит незаметно. Раздался стук в дверь, я подошла и, распахнув ее, увидела Ричарда с компьютером в руках и монитором под мышкой, из карманов свешивались провода.

– Энни, могу я сейчас установить и подключить здесь компьютер, ты как, не против?

– Давай, подключай.

Парень занялся своим делом, а я вернулась к грибам-невидимкам, которым уже стало тесно в ящике. Хорошо бы их рассадить, но страшно разделять грибницу – она такая нежная, что если ее потревожить, может перестать плодоносить и даже погибнуть. Я стояла над ящиком с грибами-невидимками и раздумывала, как лучше решить эту проблему. Потом позвала Дика:

– Эй, компьютерный гений, показать тебе что-то, чего ты никогда не видел?

Дик вылез из-под стола, где занимался подсоединением проводов, и подошел ко мне.

– Что ты здесь видишь?, – спросила я его, указывая на стоящий перед нами ящик.

– Как что?, – Дика удивил вопрос, – ящик с землей.

– Посмотри лучше, неужели ничего не видишь?, – настаивала я, предвкушая реакцию парня.

Ричард, всматриваясь, прищурил глаза и ответил:

– Будто марево небольшое, как в жаркий день над асфальтом, – неуверенно произнес он.

С загадочным видом я взяла распылитель для орошения растений и, направив на ящик, обрызгала пространство над ним. И тут случилось чудо! Искрящиеся капельки воды, попав на невидимую поверхность, приняли форму множества крупных и мелких грибов. Одни лепились кучками, другие стояли поодиночке – прозрачные и прекрасные, сверкающие чистыми капельками.

Дик ошарашенно взирал на грибы-невидимки, потеряв от удивления дар речи. А я нарочито обыденным голосом поясняла:

– Эти грибы можно увидеть и другим способом – надо обсыпать их какой нибудь пудрой. Но это не так красиво и потом надо тщательно и осторожно отмывать грибы от пудры. Поэтому я предпочитаю смотреть на них с помощью водяных капелек.

– Ну ничего себе!, – только и смог сказать Дик, – а можно их потрогать?

– Конечно.

Ричард осторожно коснулся шляпки крупного гриба и немного поводил туда-сюда пальцем. И повернув ко мне улыбающееся лицо, заметил:

– Гладкий, как стекло, мягкий и упругий. Энни, я что сплю? Никогда не слышал ни о чем подобном. И если бы мне кто-нибудь рассказал, что есть невидимые грибы, я бы не поверил!

– Неудивительно, что ты не слышал. Таких грибниц, как эта, из которой растут грибы-невидимки, три или четыре во всем мире. Вот стою я тут и думаю, как быть – грибница разрослась и грибам тесновато в этом ящике, а разделять ее я боюсь.

– А ты возьми ящик большего размера, пересади туда всю грибницу целиком. А потом по сторонам добавь земли – подсказал Дик простое решение.

– Точно, я так и сделаю, Дикки, спасибо большое. Только в ящике не земля, а специально составленный субстрат.

Но сейчас некогда заниматься пересадкой грибов – пора идти в деревню на похороны мисс Тэтчер.

Глава 11. Кому помешала Мэри Тэтчер?

Траурная церемония подходила к концу. Людей на похоронах Мэри Тэтчер было много, гораздо больше, чем можно было ожидать в четверг, будний день. Но Марк и его дядя не пришли. Напрасно я оглядывалась вокруг, разыскивая среди множества лиц строгое лицо молодого ученого.

Миссис Картер повлекла меня за собой к группе родственников покойной. На похоронах, кроме Ребекки, присутствовали еще две сестры мисс Тэтчер: Милдред, которая приехала из Галифакса и Джойс из Крайстчерча, что в Новой Зеландии.

Четыре сестры, урожденные Тэтчер, были почти погодками – самой младшей из них, Ребекке, исполнилось пятьдесят пять лет, а самой старшей – Милдред было шестьдесят. Убитая Мэри не дожила одного месяца до пятьдесят восьмого дня рождения.

Ребекку поддерживал за плечи ее муж Джек, владелец небольшой авторемонтной мастерской, рядом стояли их взрослые сын и дочь. Джойс прилетела одна – ввиду внезапности и дальности поездки, ее муж, дочь с зятем и внучка остались дома, в Новой Зеландии. А Милдред, овдовевшую в прошлом году, сопровождал младший сын – симпатичный светловолосый парень.

Миссис Картер, в силу своего возраста, была прекрасно знакома со всеми сестрами покойной. Выразив свои соболезнования, она разговорилась с Джойс, расспрашивая ту о жизни на зеленом острове. А я знала лишь Ребекку Джонсон и подошла к ней, чтобы посочувствовать и поддержать ее в тяжелую минуту.

– Примите мои глубокие соболезнования в связи с гибелью вашей сестры, миссис Джонсон, мне очень жаль, – обратилась я к ней.

– Спасибо, Анна, – глаза Ребекки были красными и припухшими, видимо, она много плакала. В деревне всем известно, как близки между собою были сестры.

Мне вдруг вспомнился мой странный сон и я, неожиданно для себя, сказала:

– Жителям деревни будет очень не хватать мисс Тэтчер! Она лучше всех знала местные исторические даты и события, проводила исследования. В библиотеке Мэри сделала красивый стенд, рассказывающий о прошлом Белдорфа. На днях я хотела расспросить вашу сестру об одной давней истории, но теперь, боюсь, она останется загадкой для меня, – я печально вздохнула.

– Ты права, милая Энни, ума не приложу, кто теперь станет заниматься этим делом. У Мэри накопились записи, дневники. Часть из них хранится в моем доме. Мне следовало бы продолжить дело моей сестры, но я не чувствую к этому интереса, да и времени недостаточно...

Я знала, что Ребекка Джонсон работает в почтовом отделении, а в свободное время помогает мужу в гараже – понятно, что она очень занятой человек.

– В последнее время Мэри ходила задумчивая, она нашла нечто интересное в старых архивах, – продолжала миссис Джонсон, – а также у нее появилась идея сделать на нашем деревенском сайте тематический раздел с названием «Белдорф: неизвестные странички прошлого». По замыслу Мэри, в этом разделе следовало разместить занимательные и малоизвестные факты из прошлого, касающиеся Белдорфа и его окрестностей. Мне бы хотелось найти человека, способного создать эту страничку в интернете. Таким образом, дело моей сестры будет продолжено. Тому, кто этим займется, я могу передать записи Мэри. Там, думаю, есть все необходимое. Надо только отобрать самые интересные факты и придать им литературную форму, а потом разместить на сайте.

Ребекка Джонсон замолчала на несколько секунд и спросила меня:

– Не знаешь ли ты кого-нибудь, Энни, кто взялся бы за эту работу?

Я лихорадочно раздумывала:

– «Это ответственное дело и если я возьмусь за него, то нужно будет выполнить все быстро и качественно. А у меня почти нет свободного времени».

Вместе с тем, перед глазами стоял образ Мэри Тэтчер из моего сна, она требовала разобраться, узнать что с ней произошло. Это ли не шанс? Если я получу записи мисс Тэтчер, может быть пойму, какую великую тайну она почти раскрыла?

Мда... Боюсь, что я отношусь к ночному видению серьезнее, чем к банальному кошмару! С полной ответственностью я намерена выполнить задание убитой библиотекарши... Прямо или косвенно я чувствую себя замешанной во всей этой истории и не могу, умыв руки, остаться в стороне. Надеюсь, я не пожалею о принятом решении.

– Миссис Джонсон, вы можете поручить создание интернет-странички мне. Это интересная работа и я уверена, что справлюсь. Новый раздел на сайте деревни можно посвятить памяти вашей сестры.

– Очень хорошо, Энни! У меня словно камень с души свалился. Давай встретимся завтра часа в три и я передам тебе материалы, собранные Мэри. Только ты мне их верни, пожалуйста, когда закончишь работу.

– Конечно, миссис Джонсон, я все верну. Но хочу предупредить, что не берусь продолжить дело мисс Тэтчер в полном объеме, я лишь сделаю раздел на сайте.

К нам подошла Сьюзан Картер.

– Мне так жаль, Ребекка!, – она обняла миссис Джонсон и погладила ее по спине, – держись, я надеюсь полиция найдет и накажет преступника.

– О, я тоже рассчитываю на это.

– Что-нибудь уже прояснилось, ты можешь рассказать подробнее?, – полюбопытствовала Сьюзан Картер.

– Пока мало что известно. Мэри была задушена около двух часов в ночь с понедельника на вторник. Преступник рылся в бумагах и вещах моей сестры, но, похоже, ничего не пропало. Вернее, полиция не знает, что именно пропало. Они предполагают, что у Мэри дома был какой-то старинный и редкостный документ большой ценности, возможно книга или рукопись. Убийца не взял ни денег, ни украшений, ни кредитных карточек, поэтому простое ограбление отпадает.

– Странное дело..., – миссис Картер в замешательстве поджала губы, – кому помешала наша дорогая Мэри? Такая вежливая, добрая, кроткая...

Ребекка Джонсон судорожно вздохнула и ее глаза наполнились слезами.

Миссис Картер, не заметив этого, так как смотрела в сторону, продолжала:

– А может быть Мэри, роясь в архивах, раскопала чей-нибудь скелет в шкафу ²²?, – и, увидев, что Ребекка недоуменно смотрит на нее, пояснила, – ну, я имею в виду, что, возможно, твоя сестра случайно раскрыла чью-то тайну, и кто-то не захотел, чтобы это вышло наружу.

Я оторопела! В моем сне мертвая мисс Тэтчер сказала, что почти раскрыла великую тайну, а теперь проницательная миссис Картер выдвинула такую же версию.

– «Стоп, стоп!», – постаралась я остановить нарастающий в душе суеверный ужас. Нет никакой мистики! Просто миссис Картер и мое подсознание пришли к одним и тем же логическим выводам.

Рассуждения могли выглядеть примерно так: Мэри Тэтчер не имела больших денег и ценностей, которые могли бы привлечь грабителя и убийцу. Но у нее был доступ к старым архивам и собраниям документов. Для одинокой и немолодой Мэри увлечение историей родного края значило куда больше, чем хобби – оно превратилось в смысл жизни. Все свободное время мисс Тэтчер посвящала работе в архивах. А дома по вечерам она читала старинные записи, делала пометки, переписывала интересные тексты. Мэри могла отыскать либо очень ценный (в смысле продажи) документ, либо нечто, содержащее сведения, которые преступник хотел скрыть любой ценой. Даже ценой убийства...

– Энни, привет!, – услышала я звонкий девичий голосок.

К нам приближалась семья Фостеров и Соня, выбежав вперед, поприветствовала меня с искренней радостью. Подошли Ева и Джеймс с шестилетним сыном Алексом. Они выразили семье покойной свои соболезнования.

– Как поживаете, мои дорогие?, – спросила Сьюзан Картер, обращаясь к семейству Фостеров.

– Спасибо, мэм, – улыбнулась Ева, – очень хорошо.

– Я как раз хотел с вами посоветоваться, миссис Картер, это касается ночи убийства, – серьезным тоном сказал Джеймс, подойдя ближе к нам.

В этот момент Алекс, бегавший вокруг нас, споткнулся и упал. Ева и Соня отошли к нему, чтобы посмотреть, не ушибся ли мальчик. Мы остались втроем: Сьюзан Картер, Джеймс Фостер и я. Однако, вокруг нас теснилось много людей.

Мистер Фостер был высоким худощавым мужчиной лет сорока. Его удлиненное лицо, загорелое, обветренное и неулыбчивое, светилось ясными голубыми глазами. Кучерявые темно-русые волосы непокорно топорщились во все стороны, а фермер, то и дело, приглаживал их ладонью.

– У меня такой вопрос, миссис Картер – я что-то видел, но не знаю, говорить ли об этом полиции. Может это пустяк и не стоит отвлекать их от дела? Хотелось бы узнать ваше мнение.

Я вспомнила, что Маргарет рассказывала о том, каким большим уважением Сьюзан Картер пользуется в деревне как практичная и рассудительная женщина. И сейчас я получила наглядное подтверждение этому.

– Я слушаю вас, мистер Фостер, давайте попробуем вместе разобраться, – ответила моя домоправительница.

– В день накануне убийства Мэри Тэтчер я был по делам в другом графстве и возвращался домой глубокой ночью. По улице, где жила покойная, я проезжал в четверть третьего, знаю это точно, так как посмотрел на светящиеся часы в машине. Я был уставшим и ехал медленно, вся деревня спала – на улицах не было ни души. Поэтому я и обратил внимание на того человека, стоящего на тротуаре. Подъезжая, я видел, как он набрал номер в мобильном телефоне, затем поднес трубку к уху и сказал всего одно слово, которое я не расслышал, и тут же убрал телефон. Я еще усмехнулся и подумал:

– «Вот это краткость! Моей семье стоило бы поучиться, а то наговариваем каждый месяц на кругленькую сумму», – вот и все.

– Этот человек стоял у дома мисс Тэтчер?, – спросила Сьюзан Картер.

– В том то и дело, что нет. Он находился метров на тридцать ниже по улице от дома Мэри. Поэтому я и сомневаюсь, стоит ли с этим идти в полицию.

– Я думаю, что обязательно надо пойти и все рассказать!, – убежденно проговорила миссис Картер, – а вы встречали раньше этого человека, мистер Фостер?

– Нет, раньше не видел. И даже забыл о том происшествии, но сейчас, перед встречей с вами, я заметил его здесь, он мелькнул в толпе, у меня прекрасная память на лица и я уверен, что это именно тот человек. Вот я и подумал о полиции.

– Можете вы его описать?

– Тот, о ком я говорю, он самый обыкновенный – средний рост, средний возраст, среднее сложение, ничего бросающегося в глаза. Но в полиции, я слышал, умеют составлять фотороботы и можно сделать его портрет.

– Я думаю, что это очень важно, мистер Фостер! Вам стоит немедленно, прямо сейчас, пойти в полицию с этими сведениями, – твердо заключила миссис Картер.

– Хорошо, я только отвезу семью домой и сразу же поеду в участок полиции. Спасибо, миссис Картер, что помогли мне разобраться.

***

Ровно в пять часов Эми, Дик и я подъехали к воротам Мейсен Мэнора. Нас уже ждали, так как ворота сразу же открылись. Шкода Дика, на которой наша команда прибыла в поместье, устремилась к дому, следуя изгибам дороги и петляя между могучими дубами. В открытые окна автомобиля проник свежий, чуть сыроватый лесной запах, смешанный из ароматов трав, грибов, древесной коры, полевых цветов. Перед самой машиной дорогу перебежала белка, так близко, что Дикки затормозил, вжав педаль тормоза в пол. Раздался громкий визг колес и машина стала, как вкопанная. А белка, благополучно добежав до обочины, остановилась там, села на задние лапки, распушила вдоль спины длинный хвост и с любопытством стала разглядывать нашу машину своими глазами-бусинками. Дикки погрозил ей пальцем и мы продолжили путь по сумрачной зеленой дубраве.

Наконец показались строения и на крыльце дома я увидела встречающего нас Марка. Он стоял в самой обыкновенной позе, вся фигура молодого ученого выглядела гармоничной и спокойной. Парень был одет в синие джинсы и джемпер оливкового цвета. Он заметил нас и двинулся навстречу с неторопливой, величественной грацией, какая бывает у льва! В любом движении, жесте Марка, в горделивой посадке головы и безукоризненной осанке было что-то особенное... Он такой... Я никак не могла подобрать слово, ах да, он – царственный!

Из-за того, что сейчас я встречусь с Марком сердце мое затрепетало, а дыхание участилось. Мы подъехали, парень шагнул к машине и, распахнув мою дверь, протянул руку, чтобы помочь мне выйти. Я, конечно, не нуждалась в такой помощи, однако с удовольствием приняла ее. Молодой ученый поднес к губам мою ладонь и поцеловал, не отрывая взгляда от моих глаз.

– Здравствуй, Энни, – глубокий красивый голос произвел во мне такое действие, что я на секунду забыла кто я такая и зачем приехала сюда.

Мое ответное «здравствуй, Марк» прозвучало так, словно я решила поздороваться после пробежки метров на сто, то есть, слегка задыхаясь.

Эми и Дик, покинув машину, наблюдали за нами. Дик удивленно, а Эми с хитринкой в улыбке.

– Эми, Ричард, здравствуйте, добро пожаловать в Мейсен Мэнор, друзья, – немного торжественно произнес Марк и пригласил всех пройти в дом.

– Ты не пришел на похороны мисс Тэтчер..., – сказала я неопределенным тоном, пока мы шли.

– Я хотел пойти, но утром заболел Альфред и мне пришлось целый день быть при нем.

– Что случилось, надеюсь, ничего серьезного?, – встревожилась я.

– У него очень высокая температура, около сорока одного градуса, и с утра дядю одолевает жесточайшая депрессия. Но сейчас уже полегче стало.

– Ты вызвал врача?

– Нет, не вызывал. Эти приступы повторяются примерно раз в месяц на протяжении многих лет, я знаю, что надо делать в таких случаях. К завтрашнему дню все должно нормализоваться.

– Это что, болезнь такая у профессора?

– Нет, не болезнь, такие приступы обусловлены физиологией моего дяди, так уж он устроен. Приступы не опасны, но мучительны и депрессия, которая их сопровождает, может толкнуть Альфреда на необдуманные поступки, поэтому я редко покидаю его в такие дни.

Все вместе мы вошли в большую гостиную, где я была вчера, и увидели полулежащего на диване профессора Мейсена. Он был в серых спортивных брюках и в черной футболке с длинным рукавом, ноги до колен были прикрыты пледом. Щеки профессора пылали, а глаза сверкали лихорадочным блеском.

Мы поздоровались, а профессор, с усилием приподнявшись, сказал:

– Рад видеть всех вас, мои юные друзья, простите меня – я сегодня не в форме. Если позволите, я останусь здесь, на диване, слабость, знаете ли..., – и он опустился на подушки.

– Можно перенести нашу беседу на другой день, сэр, – сказал Дикки.

– Нет, нет, откладывать ни к чему, мистер Милфорд. Говорить я в состоянии, а лаборатории вам покажет мой племянник, – запротестовал профессор.

Марк пригласил гостей сесть на диваны и в кресла, а сам занялся чаем, я отправилась помогать ему.

Пока закипал чайник Марк расставил чайные приборы. Чашки с блюдцами были тонкого фарфора молочного цвета с мелким цветочным рисунком, кажется старинные. Приборы из серебра были начищены и сверкали, они тоже отнюдь не казались современными. Я нарезала сыры, ореховую запеканку без сахара, пирог с творогом и черникой и художественно разложила все это на блюдах. Занимаясь делом я подумала, что не представляю себе Марка или профессора сидящими и начищающими столовое серебро. Не потому, что они снобы, а из-за высокой квалификации ученых. Нерационально тратить их время на такую работу.

– Марк, скажи, пожалуйста, кто-нибудь помогает вам с дядей по хозяйству?, – не сдержала я любопытства.

– Да, в поместье живет семейная пара – мистер и миссис Слейтер – они-то и организовывают всю работу по дому и в гараже, а их сын Джереми – наш главный садовник, он же помогает в лабораториях. Кроме того, есть несколько доверенных рабочих.

Марк вдруг посмотрел на меня как-то растерянно и спросил:

– Энни, в какой мере ты доверяешь Эмили и Дику?

– Эми для меня, как сестра, она очень надежный, верный друг. Всегда поступает честно и порядочно. Те тайны, что я доверила Эми, она тщательно хранит. Может показаться, что моя подруга любит поболтать, и это в самом деле так, но она никогда не скажет того, чего нельзя говорить. С Дикки я знакома несколько месяцев. Эми доверяет ему, да я и сама вижу, что Ричард – хороший и надежный парень. Могу сказать, что мои собственные тайны я раскрыла им обоим без страха.

– Очень хорошо, это важно для нас, Энни. Вскоре ты поймешь, насколько Альфред и я рискуем, приоткрывая подробности нашей жизни. Мы всегда избегали завязывать близкие знакомства, но с той поры, как я встретил тебя, у меня не осталось выбора. Поэтому прошу тебя и твоих друзей никогда и никому не рассказывать о том, что услышите или увидите здесь. Помни, что одно неосторожное слово может погубить дядю и меня, а также дело всей нашей жизни.

Я испытала потрясение!

– «Да что же это такое?!», – думала я, – «кто они, и чем таким занимаются, что одно неосторожное слово способно погубить их? А может быть все наоборот, и это мы рискуем, придя сюда, слушая странные речи и погружаясь в мутную тину конспирологических запретов?»

Я подняла на Марка глаза полные тревоги и сомнений, – о, небеса, он так красив, что у меня нет воли сопротивляться. Обаяние Марка слишком велико, он имеет власть надо мной.

От парня не ускользнуло мое испуганное выражение лица. Он прищурил глаза и, глядя в сторону, усмехнулся:

–Тебе и твоим друзьям не стоит опасаться, Энни. Я уже говорил, что мы с Альфредом ничего преступного или постыдного не делаем. Однако, ты вольна поступать, как захочешь и можешь не иметь со мною ничего общего.

Нет, этого я не хочу! Почему бы мне не поверить ему. И я приглушила звук голоса разума, и стала слушать только голос моего сердца. К тому же, я замечала, что голос разума, порой, оказывается глуп, как ни странно, и уж точно, ограничен и банален до скуки, а голос сердца (или может быть это просто-напросто интуиция) проявляет широту взглядов и глаголет истину.

– Обстоятельства вынуждают меня рассказать о том, кто такой Дастин Бакли и что мы имеем против него, – начал разговор профессор Мейсен, полулежа на диванных подушках.

– Что такое редкие растения и как они применяются, надеюсь, вам уже поведала мисс Грей, – и профессор вопросительно взглянул на меня, я молча кивнула.

– Уже много лет я и Марк занимаемся проблемами, связанными с генетикой. Наша работа в конечной цели призвана сделать человеческое тело совершенным, ну или почти совершенным. Знаете ли, в наших руках уже сегодня есть возможность большого влияния на живой организм, – профессор посмотрел на нас с опаской, поколебался, но все же сказал:

– Мда... И не только на живой, но и на умерший организм тоже. Ох, в этом кроется огромная опасность!

Альфред Мейсен перевел дух – высокая температура давала о себе знать, вызывая слабость.

– Преступник, получивший нашу технологию, станет использовать ее во вред людям. Дастин Бакли случайно узнал о нашей работе много лет назад. С тех пор он открыл на нас охоту и преследует повсюду. Зимой прошлого года мы с Марком после долгого отсутствия вернулись в Мейсен Мэнор из-за границы.

Тогда поместье еще не так хорошо охранялось, как сейчас. Не успели мы даже вещи перенести в дом и распаковать их, как случился пожар в старом жилом доме. Очевидно, что это был поджог и устроил его Дастин Бакли. Когда начался пожар, мы с Марком и семья Слейтер ринулись к охваченной огнем части дома, пытаясь спасти, что возможно. А все многочисленные ящики и сумки были, на время, сложены в сторожке у въезда в поместье.