Текст книги "Перстень Агируса"

Иллюстрации: Анна Павлова [email protected]

Оглавление

Пролог 4 

Глава 1. Семья Грей. Краткая история 7 

Глава 2. Пикник у реки 21 

Глава 3. Встреча. Второй раз за один день 33 

Глава 4. Три сюрприза 43 

Глава 5. Убийство в Белдорфе 53 

Глава 6. Альфред Мейсен и его племянник 60 

Глава 7. Ночной злоумышленник 70 

Глава 8. Первое свидание 80 

Глава 9. Поместье Мейсен Мэнор 93 

Глава 10. Могло быть еще хуже 108 

Глава 11. Кому помешала Мэри Тэтчер? 119 

Глава 12. Подземелье Мейсенхауза 131 

Глава 13. Дорожное происшествие 141 

Глава 14. Шокирующее признание 153 

Глава 15. Принц-беглец 165 

Глава 16. Дар приходского священника 178 

Глава 17. Персона 193 

Глава 18. Тайна старого надгробия 203 

Глава 19. Волшебный ларец Пандоры 213 

Глава 20. Ночь на кладбище, полная приключений 229 

Глава 21. Обещание Марка 242 

Глава 22. Разлука 252 

Глава 23. Вайолет Мортон 268 

Глава 24. Ошибка Дастина Бакли 281 

Глава 25. Овечья кровь 291 

Глава 26. Анатомия и физиология зомби 304 

Глава 27. Первая вампирская история. Рыцарь Милош 319 

Глава 28. Вторая вампирская история. Болотная Дева 340 

Глава 29. Душа вампира 349 

Глава 30. Дневник Мэри Тэтчер 362 

Глава 31. Зомби-эпидемия 375 

Глава 32. Ева 389 

Глава 33. Взгляд паука 406 

Глава 34. Любовь агируса 423 

Эпилог 436 

Примечания 437 

Добро – это сохранять жизнь, содействовать жизни, зло – это уничтожать жизнь, вредить жизни.

Альберт Швейцер

Природа втайне обладает множеством субстанций, способных неограниченно продлевать жизнь. Но люди получат их лишь став совершенными – мудрыми и милосердными. 

Марк Веттингер 

Многие полагают, что самая загадочная и романтическая страна на свете – это Британия. В таком мнении есть резон. Где еще вы найдете столько очаровательной живой старины, о которой созданы предания и ходят легенды; старины, бодро идущей в ногу со временем и чудесно вписанной в сегодняшнюю жизнь? Это касается замков, домов, парков, подземелий, драконов (зачеркнуто), законов, традиций, привидений, привычек... и даже... некоторых людей.

Эта история, полная тайн и приключений произошла там, где и должна была произойти – в Британии, и повествует она о самом главном – о любви.

Пролог

Лето 1680 года. Ранним утром, едва поднялось солнце, Дэвид де Вольф вошел в свою оранжерею. Это был красивый мужчина лет тридцати, одетый в белую рубашку из мягкой, тонкой ткани, а поверх нее в голубовато-серый шелковый камзол без рукавов. Дэвид де Вольф, переехавший недавно в Лондон из Франции, не очень жаловал версальскую моду, предлагавшую мужчинам бесчисленные банты, вышивки и кружева, а что ужаснее всего – яркие цветные чулки! Поэтому его простые, без украшений штаны до колен дополняли высокие сапоги из тонкой кожи. Пышные и завитые волосы золотистого парика он стянул тонкой черной ленточкой в хвост на затылке.

Де Вольф сразу направился к любимому растению – хрустальному водоносу ¹. Остановившись в ярде от него, он замер, залюбовавшись удивительным созданием природы. Хрустальный водонос рос в большой кадке, возвышаясь на полтора ярда. Из устремленных вверх мощных стеблей в пять пальцев толщиной, широкими дугами ниспадали крепкие, кожистые ярко-зеленые листья, многие из которых заканчивались красным волнистым жгутом длиною около десяти дюймов. На каждом из жгутов висел большой прозрачный кувшинчик, размером и видом похожий на обычный хрустальный кувшин с водой, емкостью в две пинты.

В тот день созрел новый экземпляр кувшинчика. Еще вчера он был полупрозрачным и зеленоватым, будто из нефрита. А сейчас красовалась превосходная, крупная емкость, блистая и переливаясь в утренних лучах. Сквозь прозрачные стенки кувшинчика был виден сок – бесцветный и похожий на воду. Это означало, что в данной ловушке растения-хищника еще не побывало ни одного насекомого. Иначе жидкость под действием ферментов стала бы розовой.

На широкий рукав рубашки Дэвида де Вольфа села пчела – здесь их много летает, неподалеку расположилась большая пасека. Не найдя на белой ткани ничего привлекательного, насекомое спикировало внутрь девственно-нового кувшинчика и, не удержавшись на скользкой внутренней стенке, плюхнулось в прозрачный сок. Де Вольф принялся отсчитывать время, через которое жидкость приобретет розовый цвет, но произошло совершенно необычное дело.

Спустя несколько минут сок, действительно, начал окрашиваться, но не в розовый, а в ярко-зеленый, мерцающий цвет и стал терять прозрачность. Такого натуралист не видел ни разу! Пчелы часто падали в кувшинчики хрустального водоноса и всегда жидкость окрашивалась в розовый цвет.

Что-то необычное было на этой пчеле или внутри нее. Попав в сок, загадочная субстанция произвела удивительные вещи. Молодой ученый-аристократ задумался, машинально поглаживая, словно лаская, округлую и глянцевую поверхность кувшина красивой, сильной рукой.

В этот момент Дэвид де Вольф принял решение, которое повлияло на жизнь его потомков и других людей в течение последующих веков. Что это было с его стороны? Везение? Научная интуиция? Возможно и то, и другое. Успех в работе исследователя-натуралиста зависит от удачи и счастливого случая не меньше, чем от научных знаний, а, порой, даже больше.

Он срезал удивительный кувшинчик. Вылил три четверти вязкого сока в стеклянную бутылку, закрыв ее пробкой. А прозрачную растительную емкость с остатками жидкости Дэвид высушил специальным образом и растер в порошок, который получился ароматным, желто-зеленым и переливающимся всеми цветами радуги.

Собранный в бутылку зеленый сок Дэвид де Вольф понемногу добавлял в следующие новые кувшинчики, жидкость в них после этого тоже окрашивалась в матовый ярко-зеленый, мерцающий цвет. Работа с хрустальным водоносом и другими редкими растениями стала делом его жизни. Дэвид вырастил множество экземпляров хрустального водоноса и старался собрать как можно больше кувшинчиков с густым зеленым соком, чтобы готовить чудесный порошок, потому что первые же опыты раскрыли его удивительные свойства.

Естествоиспытатель собирал порошок в банки из темного стекла с хорошо притертыми пробками и запечатывал их воском, чтобы вовнутрь не проникали воздух и влага. Ему удалось собрать множество таких банок – он заполнил ими стеллажи в четырех комнатах подвала.

Здесь же стояли многочисленные бутылки с излишками зеленого, мерцающего сока, который Дэвид отливал из «хрустальных» ловушек перед высушиванием. Готовясь поставить сок в бутылках на хранение, красавец-натуралист поколебался, выбирая вещество, способствующее длительной сохранности этой вязкой жидкости. Глядя поочередно на спирт, сахар, чистое оливковое масло и мед, Дэвид де Вольф никак не мог решить, что из них лучше и дольше сохранит сок, пока не поставил маленький опыт.

Смешав небольшое количество сока из кувшинчиков-ловушек со спиртом, он увидел, что мерцающая жидкость мгновенно «погасла» и стала изменять цвет на коричневатый – все ясно! Спирт не годится, он меняет свойства вещества и, видимо, приводит к разрушению. Смешанный с медом сок совершенно не изменил своего вида. С маслом пришлось повозиться, так как потребовалось очень много времени для смешивания, пока не образовалась однородная жидкость-эмульсия. Она не изменила свой зеленый цвет и мерцание не исчезло. А вот сахар, хоть и не привел к разрушению зеленого цвета, тем не менее, «погасил» мерцание. Итак, спирт и сахар не подходили.

Тогда натуралист смешал половину всех запасов сока с медом, а половину с маслом, разлил по бутылкам из темного стекла и, запечатав, как следует, поставил все это на хранение в тот же темный и холодный подвал, где находился и порошок.

До глубокой старости Дэвид де Вольф заготавливал порошок и сок, попутно изучая их свойства, которые оказались поистине чудесными.

Эти события положили начало истории о которой пойдет рассказ.

Глава 1. Семья Грей. Краткая история

Меня зовут Анна Грей, мне восемнадцать лет. Я только что закончила лондонскую частную школу и вернулась домой – в деревню Белдорф на севере Англии.

За последний год в моей жизни произошло много перемен. Слишком больших перемен, с которыми трудно смириться.

Обычная повседневная жизнь началась не слишком гладко. Я плохо концентрируюсь, ничего не могу делать, мысли убегают, возвращаясь к детству, потом к событиям годичной давности. Воспоминания не выходят из головы и мешают взять себя в руки. Мои бабушка и дедушка скоро уедут и я останусь совсем одна в большом доме. Семейное дело перейдет ко мне, а это – большая ответственность.

Включив компьютер, я открыла текстовый файл и задумалась, глядя на чистый белый прямоугольник с курсором, который настойчиво мигал, словно поощряя меня начать какое-нибудь осмысленное дело – писать, например.

– «Нужно упорядочить воспоминания и уложить их в краткую, ясную форму. Порядок в мыслях позволит взять под контроль чувства, тогда я перестану раскисать и смогу приступить к работе», – решила я и напечатала название:

Семья Грей

Следом шел подзаголовок первой части:

Предыстория

«Моя мама, Элизабет Осборн, родилась и выросла в США, где и сейчас живут наши многочисленные родственники. Ее родители Маргарет и Бенджамин Осборн профессионально занимаются разведением в оранжерее и специальных комнатах редчайших растений с уникальными свойствами и готовят из них всевозможные препараты по старинным рецептам, хранящимся в семье.

Предки Маргарет, то есть и мои тоже, начали заниматься этим делом примерно триста с лишним лет назад еще в Европе. Скорее всего это случилось раньше, но срок в триста тридцать три года подтвержден документально, поэтому за него можно поручиться. Имя нашего предка – основателя дела и автора старинных рецептов – Дэвид де Вольф.

Маргарет и Бен устроили домашнюю ботанико-фармацевтическую школу, в дополнение к обыкновенной, для своих десятерых детей. Главным образом, дети семьи Осборн учились выращивать и размножать редкие растения, ухаживать за ними. И, разумеется, практиковались в правильном применении секретных добавок (тонкое дело!) для сложных составов, способных помогать людям и животным. И не только помогать, но, порой, и спасать.

После окончания учебы моя мама Элизабет приехала в Англию и встретила выпускника медицинского факультета Дэвида Грея. Они полюбили друг друга, поженились и стали жить в старой и большой семейной усадьбе Греев в окрестностях деревни Белдорф, Нортумберленд. Вскоре родилась я.

Здесь, в Грейхолле, мама принялась создавать такую же коллекцию растений, как у ее родителей в Америке. Моя бабушка Маргарет очень помогла Элизабет в этом, предоставив почти все растительные виды и особые, секретные добавки.

Будучи врачом, мой папа сперва крайне скептически относился ко всем этим «доморощенным», в прямом смысле слова, средствам, но скоро убедился, что лекарства, сделанные по старинным рецептам Дэвида де Вольфа, уникальны, они действуют быстро, сильно и успешно.

Все началось с лечения одного ежика, которого родители подобрали на дороге – он был тяжело травмирован, по воле случая, их собственным автомобилем. Зверек не был раздавлен, но получил сильный удар колесом, отбросивший его на каменную изгородь. Маленькое животное лежало без сознания и не двигалось, Дэвид осмотрел его и заявил, что ежик еще жив, но помочь ему при таких травмах невозможно. Однако, мама уговорила папу взять колючего окровавленного зверька с собой. Это был шанс не только спасти животное, но и продемонстрировать мужу эффективность секретных лекарственных средств семьи Осборн.

Дома она быстро обработала раны еле живого ежика каким-то своим составом, папа также не остался в стороне – он зафиксировал в правильном положении поломанные косточки зверька и наложил необходимые швы, совершенно не веря при этом в успех – множество переломов, потеря крови и, без сомнения, ушибы, а то и повреждения внутренних органов не оставляли шансов для животного. Но мама продолжила лечить ежика и уже через три дня колючий пациент был выпущен жить в наш сад (где он прожил после выздоровления около десяти лет). Папа был потрясен!

А тем временем, следующий случай не заставил себя ждать. На ферме в пятидесяти милях от нас молодая лошадь-чемпионка сломала ногу. Ветеринар сделал для нее все необходимое, но объявил, что бегать, как раньше, животное уже не сможет – перелом сложный. Фермер был в отчаянии, ведь он намеревался продать породистую кобылу, а на вырученные деньги обновить устаревшее оборудование и построить новый дом.

Ветеринар, лечивший лошадь, был знаком с моими родителями. Они случайно встретились в Ньюкасле в театре и звериный доктор поведал им эту историю. Мама шепнула папе, что лошади можно помочь. На другой день мои родители отправились на ферму.

В стойле хорошо оборудованной конюшни они увидели кобылу с перебинтованной ногой – будущее животного было неопределенным. Удрученный фермер, его звали Джон Дэниелс, надеясь на чудо, позволил маме заняться лечением.

Элизабет подошла к статному, высокому животному жемчужно-серой масти с белоснежными гривой и хвостом и сказала:

– Я помогу тебе, не бойся.

Она смешала кусочки яблок с лечебным составом и на ладонях протянула лекарство кобылке. Та аккуратно, губами, взяла его с маминых рук и съела. Затем мама нанесла свою мазь на ногу лошади выше и ниже загипсованного места перелома. Оставив фермеру еще три дозы лекарства и дав указания, как применять, родители уехали.

Через неделю прозвенел телефонный звонок – это был хозяин лошади, Джон Дэниелс. Захлебываясь от радости, он поведал, что уже второй день его кобылка скачет и бегает чуть ли не лучше, чем до травмы. Он сообщил, что новый рентгеновский снимок не обнаружил никаких признаков перелома, хотя на предыдущих двух недавних рентгенограммах был хорошо виден перелом со смещением и даже раздроблением костей.

– Это чудо! Ветеринары сказали, что не видели раньше ничего подобного!, – восторженно кричал в трубку Джон Дэниелс.

Он хотел заплатить или еще как-то отблагодарить моих родителей. Они наотрез отказались, но фермер настаивал. Тогда папа предложил такой выход:

– Джон, я видел, что ваша собака-ньюфаундленд родила щенков. Если вас это устроит, мы могли бы взять одного щенка.

– О, конечно, буду очень рад, Дэвид!

Мы назвали щенка Персона».

***

Я печатала воспоминания очень быстро, руки мелькали над клавиатурой, но еще быстрее в сознании всплывали цветные картинки – образы событий. Не желая писать сумбурно, я отделяла и превращала в печатный текст только некоторые из них.

Перед тем, как продолжить воспоминания я посмотрела на фотографию в рамке, стоящую на каминной полке, она была сделана около года назад, как раз перед тем, как моя жизнь совершила крутой поворот. Папа, мама и я запечатлены там смеющимися и очень счастливыми. У наших ног расположились собака – та самая Персона – крупный ньюфаундленд-лендзир, и ангорский кот Питкин.

– «Буду описывать самые важные события», – подумала я, решая, о чем стану рассказывать дальше своему компьютеру посредством текстового файла и сделала следующий подзаголовок:

Создание Комитета по Распределению

Итак, я приступила к описанию одного из главнейших периодов в жизни семьи:

«Прошло несколько лет, на протяжении которых было множество случаев тайной помощи животным. Однако, мой папа Дэвид не считал себя и маму вправе помогать людям таким не оговоренным в законах способом.

Родители Дэвида давно умерли и единственным его родственником, кроме нас с мамой, был брат – Генри Грей, тоже врач, живущий в Лондоне. Образование он получил в лучшем университете страны и стал известным кардиологом.

Во время учебы дядя состоял в студенческом обществе и подружился с несколькими молодыми людьми, впоследствии ставшими влиятельными фигурами в разных отраслях общественной жизни.

И вот однажды на прием к Генри пришел его старый товарищ по студенческому обществу, назовем его условно Питер Н., ибо он важный государственный деятель. Сердце этого человека по каким-то причинам очень рано выработало свой ресурс. Питер уже перенес две операции на сердце, это на какое-то время продлило ему жизнь, но не остановило губительных процессов.

Он не мог бегать, ходил, задыхаясь, принимал кучу разных таблеток ежедневно, а ведь Питер Н. был еще довольно молодым человеком, настоящим жизнелюбом, вся его натура нуждалась в движении, бурной деятельности. Не говоря уже о том, что высокая должность друга моего дяди требовала полной отдачи и большой энергии. Питер был женат и имел двоих детей – для семьи нужны были душевные и физические силы, которых у него почти не осталось.

Осмотрев друга в очередной раз, Генри не на шутку опечалился, так как состояние сердца Питера не внушало надежд. Еще одна операция на его измученном сердце являлась крайне рискованным делом из-за длительного наркоза. Прогноз был неутешительным. Тогда Генри попросил товарища зайти к нему через день для важного разговора, а сам немедленно выехал к своему брату Дэвиду – Генри был посвящен в семейную тайну и знал о чудесных рецептах семьи Осборн.

Между ними состоялся разговор:

– Понимаешь, Дэвид, мой друг Питер Н. – прекрасный человек, нужный стране, умный, порядочный. Такие люди, как редкие жемчужины! Я не могу смотреть, как он гибнет. Думаю, надо попытаться помочь. Пойми, Дэвид, ему уже нечего терять.

– Генри, ты сам врач и должен понимать о чем просишь! Мы не имеем права делать этого, пусть даже Питер согласится и подпишет какие-то бумаги. Если об этом деле станет известно, нас лишат врачебной лицензии, запретят лечить людей. Тебя, меня и даже мою жену могут отдать под суд!

Генри слушал брата и сидел молча, обдумывая и взвешивая все «за» и «против». А мой папа продолжал:

– Если, предположим, Питер Н. умрет (прости меня за жестокие слова), несмотря на лечение, которое ты применяешь – я имею в виду методы, одобренные национальным здравоохранением, то никому и в голову не придет хоть в чем-то упрекнуть тебя. Таково состояние сердца пациента! Но если ты применишь один из рецептов семьи Осборн, а Питер, тем не менее, все равно умрет, то виноватым окажешься ты, ну и мы вместе с тобой! Элизабет не может дать полную гарантию его выздоровления, она говорит, что вероятность этого процентов девяносто пять, стало быть, есть пять процентов риска, а это немало!

– Ты говоришь, Дэвид: «... если Питер Н. умрет...», – с тяжелым вздохом промолвил Генри, – так вот, нет никакого «если». Он умрет, и скоро. Я не могу даже надеяться на пересадку сердца, потому что у моего пациента тяжелый диабет, а ты знаешь, как проблемно у таких людей приживаются донорские органы. Только чудо может помочь ему, к коему я и отношу рецепт Элизабет. Дэвид, девяносто пять процентов – это почти гарантия успеха!

– Ты уверен, Генри, что у Питера все так плохо? Он ведь сам пришел на прием, а не вызвал тебя на дом.

– Да, Дэвид, абсолютно уверен. Мой друг принимает лекарства горстями и только благодаря этому пока держится. Но это ненадолго...

Разговор зашел в тупик. Оба спорящих были правы по-своему, каждый из них старался услышать и понять другого, но пока ни один не изменил своего мнения. Тогда Генри решился привести последний аргумент:

– Я понимаю, Дэвид, ты не хочешь подвергать риску свою семью и меня. Кроме того, ты даже не знаком с Питером Н.. Но подумай, как бы ты рассуждал, коснись это твоего давнего и близкого друга?

Генри ждал, но Дэвид медлил с ответом. Воцарилась тишина.

Лишь спустя несколько минут Дэвид поднял глаза на брата и тот, еще не услышав ни слова, понял, что одержал победу.

– Если бы это касалось моего близкого друга, то я наплевал бы на риск и испробовал бы все возможные средства, – резко заявил Дэвид.

Ну вот и ответ...

Утром братья вместе отправились в Лондон для встречи с Питером Н.

***

– ...теперь ты знаешь все, Питер, – закончил Генри свое объяснение длиною в час.

Они сидели втроем на террасе дома семьи Н. под Лондоном, с которой открывался вид на прекрасный летний пейзаж сельской Англии. Питер обессиленно откинулся на спинку кресла, лицо и губы его были бледными и сквозь кожу носогубных складок проступала синева. Ладонь, лежащая на подлокотнике, мало отличалась по цвету от белого манжета рубашки.

– Я знал, что обречен, – прозвучал спокойный голос Питера. Ни одним движением он не выдал огорчения или волнения. Бескровное лицо оставалось невозмутимым.

– Ты спрашиваешь, Генри, хочу ли я испробовать необычное средство. А как ты думаешь?... До этой минуты у меня не было надежды, а теперь она появилась! Да, черт возьми! Конечно я хочу попробовать!

Тут горячий темперамент Питера все же прорвался сквозь внешнюю невозмутимость, потухшие глаза заблестели и он вскочил с кресла, но сразу же опустился назад – резкие движения были ему уже не по силам.

Генри бросился к другу и дал какое-то лекарство:

– Побереги себя, Питер! Элизабет уже начала готовить состав. А пока никаких резких движений, не выходи из дома, твое спасение, возможно, совсем близко.

Элизабет приготовила лекарство по рецепту с названием «Снадобье для возобновления сил в угасающем сердце» и разделила его на двадцать восемь доз – как того требовало предписание. Питер Н. принимал его на протяжении двадцати восьми дней перед отходом ко сну. Четыре часа до приема средства он не должен был ничего есть, а только пить воду.

На пятый день лечения жена Питера Рут заметила положительные изменения – утром при пробуждении на щеках ее мужа впервые за последний год появился легкий, здоровый румянец. Через неделю у Питера исчезли проблемы с дыханием. В тот день он был на приеме у Генри. Мой дядя осмотрел его и заявил, что видит существенное улучшение здоровья пациента, но предложил пока не спешить с выводами.

На десятый день приема снадобья по старинному рецепту Генри с радостью сообщил Питеру, что тот здоров. Но посоветовал довести курс лечения до конца – это нужно для закрепления эффекта. А также воздержаться пока от физических нагрузок. В эту секунду вошла Рут – жена Питера, по ее сверкающим глазам и откровенно-влюбленному взгляду, брошенному на мужа, Генри понял, что некоторые виды физической нагрузки Питер уже с успехом возобновил. Врач засмеялся и ничего не сказал...

Итак, средство чрезвычайно эффективно. Три товарища собрались вновь, теперь уже в Грейхолле, присутствовала также и Элизабет, которая всеми силами отбивалась от многочисленных выражений благодарности со стороны Питера. Расположившись в гостиной, четыре человека, связанные тайной, приступили к обсуждению темы, предложенной Питером Н.. Он первым взял слово:

– Прежде всего, я хочу еще раз поблагодарить вас всех и особенно Элизабет за то, что я жив, здоров и полон сил. Еще совсем недавно я и надеяться не мог... Я ваш должник на всю мою жизнь...

– Ну хватит уже, Питер, переходи к делу для которого ты нас здесь собрал, – смеясь прервал Генри непрекращающиеся проявления благодарности друга.

– Хорошо. О деле. Я бесконечно счастлив, что вы, друзья, вернули меня к жизни...

Генри со вздохом закатил глаза и покачал головой, но перебивать не стал.

– … да, вернули к жизни!, – с нажимом повторил Питер, выразительно взглянув на друга, – и вот о чем я подумал. В том состоянии счастья, в котором я сейчас пребываю, мне не следует забывать о других людях, нуждающихся в помощи, как нуждался я. Могли бы мы сегодня обсудить возможности и пути применения чудесных средств Элизабет для других людей?

– Не все так просто, Питер. Конечно, хотелось бы помочь всем, но есть ряд проблем, помимо очевидных, – заметил мой папа.

– Что ты называешь очевидными проблемами, Дэвид?, – поинтересовался Питер.

– Возможные неприятности с законом, ты же понимаешь, что все может обернуться бесконечными судами.

– Мда..., – протянул задумчиво государственный деятель.

Наступила тишина, которую нарушили большие напольные часы в холле, отбив одним ударом половину седьмого вечера.

Питер посмотрел на Дэвида и продолжил беседу:

– Ты прав, это серьезная проблема, но, как я понял, не единственная. Что еще? Хотелось бы видеть полную картину.

– Об этом может рассказать Элизабет, – папа улыбнулся маме, как бы прося ее принять нить разговора.

Мама сразу перешла к делу:

– Я должна немного пояснить, как устроены составы по старинным рецептам. Их много и они разнообразны, но есть общее свойство. Каждый рецепт предписывает соединять препараты из редких растений и секретные добавки, часть из которых мы делаем сами, а другая часть берется из запасов, хранящихся в моей семье более трехсот лет. И хотя запасы этих добавок пока еще довольно велики (для рецептов нужно брать совершенный мизер), тем не менее, они расходуются и не возобновляются.

– Что это за добавки?, – пожелал уточнить Генри.

– Те, что мы делаем сами – это специальная вода с добавлением мельчайших частиц благородных металлов, сейчас их называют наночастицами, но когда эти растворы придумывал Дэвид де Вольф – автор рецептов – он такого слова еще не знал, – засмеялась Элизабет, – и в рецептах эти добавки называются, например, золотая вода номер один, два или пять и так далее. Есть также серебряная, платиновая и даже медная вода. Каждый номер отличается от другого размерами частиц, как я сейчас понимаю.

– А добавки из семейных запасов – что это?, – не удержался от вопроса Питер.

– Их три вида: порошок, медовый сироп и масляный раствор. Сироп совершенно засахарился и слежался в камень, но его можно растворять и очень сильно разбавлять, а масляный раствор нас немало удивил —масло должно было давным-давно испортиться до полной непригодности, но нет, не испортилось!

– А что там за вещество?, – теперь уже поинтересовался Генри.

– Мы точно не знаем. Что-то зеленое. Все записи Дэвида де Вольфа, кроме рецептов, хорошо зашифрованы, мы пока не смогли прочитать. Но ясно одно – там, в этой зеленой субстанции, заключен какой-то полезный вирус, который начинает действовать, в смысле лечить, только в совокупности с препаратами из редких растений. И в разных сочетаниях производит разное действие, но всегда в сторону исцеления, а не наоборот, поэтому я и назвала вирус полезным.

– А я думал, что все вирусы вредные и направлены на то, чтобы человек заболел, – удивился Питер.

– Обычно так и есть, – Элизабет развела руками – но этот вирус уникальный и единственный в своем роде. И мы все еще не знаем, как его размножить. То есть, этот вирус сам быстро размножается в живом организме – человека или животного – и лечит его, но только в организме, и только в присутствии некоторых препаратов из редких растений. В лаборатории не удается размножить его. Также вирус не остается в получившем лечение организме. Сработав и исцелив, он погибает.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уйти ²…, – задумчиво пробормотал Питер, – так и наш вирус..., – вдруг, словно очнувшись, он вскочил с дивана и возбужденно обратился к Элизабет:

– Скажи, пожалуйста, а что же делают с изготовленными средствами твои родители в Америке?

Элизабет в замешательстве оглянулась на мужа и тот кивнул ей с мягкой улыбкой, как бы предлагая без опаски рассказать гостю о семейных тайнах.

– Видишь ли, Питер, эту проблему моя семья решила в Америке более ста лет назад. По случаю, оказав помощь нескольким влиятельным людям (имена я называть не буду!), мой прапрадедушка столкнулся с похожей проблемой. Тогда эта группа влиятельных людей стала действовать по-американски рационально и решительно и вскоре было создано тайное общество по распределению редких препаратов.

Питер, известный своими демократическими взглядами и стремлением к справедливости, удивился:

– Ты хочешь сказать, Элизабет, что препараты твоих американских родственников получают только влиятельные люди?

– Нет, конечно, Питер. Общество лишь приняло на себя функцию распределения, они придумали сложную, но довольно справедливую схему, основанную на случайности выбора.

Видя, что собеседник не вполне удовлетворен ответом, Элизабет продолжила:

– Как ты думаешь, Питер, почему вопрос распределения препаратов по рецептам Дэвида де Вольфа столь важен?

– Потому, что их производится мало?, – предположил государственный деятель.

– Да, именно поэтому! И сколько-нибудь существенно увеличить число этих лекарств невозможно!

– Почему? Из-за того, что старинных добавок, содержащих вирус, ограниченное количество?

– Конечно, но не только поэтому. Для того, чтобы вирус из добавок «работал», необходимы препараты из редких растений. А растения эти потому и названы редкими, уникальными, что их по всему миру насчитываются десятки, максимум сотни экземпляров. Некоторые из них числятся в каталогах растений как вымершие, а многие и вовсе не известны ботаникам. А причина в том, что эти виды ужасно капризны и требовательны к условиям содержания – измени на один градус температуру, увеличь-уменьши влажность, или другие параметры, добавки, подкормки, освещение – они погибают в течение часа без предупреждения! А размножение... ох... вообще отдельная тема...

– Элизабет, дорогая, но ведь можно бросить все силы на то, чтобы размножить их!

– Мы этим и занимаемся, Питер. У садовода, не имеющего опыта, накопленного моей семьей, уникальные растения не то что размножаться не будут, но и проживут не более недели, и то, если повезет! Приведу тебе пример: чтобы получить пять экземпляров лерилеи густоцветной ³– а препараты из ее листьев, цветов и семян входят во многие рецепты – мне понадобилось десять лет! Но я стараюсь, Питер, мне помогают муж и дочь Анна.

Необходимая информация была получена и решительная натура Питера Н. проявилась в немедленных действиях по созданию в Британии общества, аналогичного американскому. Оно было названо коротко – «Комитет по Распределению» и учреждено тридцать первого августа 2011 года. В него вошли Дэвид и Элизабет Грей, Генри Грей, Питер Н., и еще восемь человек – пять врачей, два юриста и один государственный чиновник. Этим людям можно было доверять всецело. Устав Комитета писали все члены, собравшись вместе в Грейхолле. Для консультаций были приглашены из США Маргарет и Бен Осборн, которые стали почетными членами Комитета.

Помимо этого, был учрежден фонд, средства которого предназначались для финансирования исследований в лаборатории Грейхолла, содержания и обслуживания растений и для заработной платы Элизабет. Фонд пополнялся за счет добровольных пожертвований богатых людей, получивших помощь, и за счет некоторых членов Комитета по Распределению.

Все вопросы решались на общем собрании Комитета. Основным же делом организации было распределение препаратов, которое производилось строго по Уставу: пятнадцать процентов чудесных лекарств являлись квотой для людей, вносивших значительный вклад в жизнь Британии (ученые, политики, деятели культуры, профессионалы в разных областях), а также для близких членов их семей; сорок пять процентов направлялись для помощи детям, выбранным случайно; тридцать пять процентов предназначались взрослым также по случайному выбору; и, наконец, пять процентов оставались в распоряжении Элизабет, которые она применяла по ее усмотрению, в том числе, правда изредка, для животных, ибо мы не одни живем на этой планете и должны заботиться о братьях наших меньших, например, спасать исчезающие виды.