Текст книги "Перстень Агируса"

Автор книги: Виктория Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

– Вы можете позвонить Рэйчел, профессор?

– Окей, – ответил он и сразу же стал набирать номер.

Марк взял меня за руку и притянул к себе, глядя пристально и ласково. Не стоит даже говорить о том, к чему это привело сгорающую от любви девушку... Однако слова Марка прозвучали совсем не романтично:

– У тебя нос распух и лицо в крови, что случилось?

– Ничего страшного, Бакли ударил меня, впрочем, это уже не важно.

Руки Марка сжались в кулаки, но он ничего не сказал.

Профессор убрал телефон и сообщил:

– Новости такие: Эми, и в самом деле, нуждалась в «Спиритусе». Она была в крайне тяжелом состоянии, когда Рэйчел занялась ею. Не вдаваясь в подробности скажу, что твоей вакцины оказалось недостаточно. Однако, если бы ты, Энни, не ввела ее в организм подруги сразу после заражения, то и «Спиритус» уже не помог бы! Твоя вакцина затормозила размножение вируса Beefax M и дала запас времени.

А сейчас Эми проходит такой же период трансформации, какой благополучно пережила Соня. Будем надеяться на счастливый исход.

Профессор огляделся и сказал племяннику:

– Марк, давай снимем Курта с часов.

Они подошли к гранитной тумбе. Немец лежал, неестественно свесив руки, ноги и голову. Агирусы подняли тело и уложили его лицом вниз на землю рядом с часами. На его спине зияла большая рана, оставленная металлической стрелкой.

– Все кончено, – сказал профессор, пощупав пульс у Курта, – что будем делать с телом?

Марк ответил:

– Ничего, оставим здесь, а санитарный отряд заберет его. Нужно вызвать водолазов, пусть они поднимут тело Бакли из моря.

Солнце приближалось к закату. Подул ветерок, сначала едва заметный, но усиливающийся с каждой минутой. Я поежилась – становилось прохладно, а я была почти раздета.

Марк снял с себя рубашку и протянул мне. Я тут же надела ее, рукава оказались длинными, пришлось закатать их. Да и вся рубашка сидела на мне, словно широкое платье. Марк повернул меня вправо-влево, осмотрел со всех сторон, засмеялся и крепко обнял.

Сам он теперь остался голым по пояс, я впервые видела тело моего парня. Под золотистой кожей рельефно проступали крепкие мышцы. Плечи его были широкими, а талия и бедра узкими. На груди вились короткие и не слишком густые волосы. Марк обладал совершенной мужской красотой, я откровенно любовалась и дыхание мое зашлось от сладкого чувства!

Парень взял меня за руку и повел к машине. Видавший виды, но способный на подвиги лендровер ждал нас на дороге за стоянкой. На обратном пути мы заехали в штаб – сегодня туда, наконец-то, привезли большую партию новых средств для борьбы с зомби-эпидемией. Некоторые из них были созданы по чертежам Марка. Совет Агирусов заказал их правительству четыре дня назад.

В партию входили большие и маленькие сети, которые выстреливались и падали на толпу или на одиночных мамбулов; баллончики с газообразным цианидом и противогазы для людей, пользующихся ними; гранаты с таким же цианидом; автоматы и пулеметы с разрывными цианистыми патронами, а также ловушки и капканы для мамбулов и зараженных животных с приманками, издающими громкие звуки, а также имитирующими запахи свежей крови и мяса.

Пока мои агирусы были заняты делами, я ходила по школе-штабу и наблюдала, как одни группы волонтеров уходили на задание, а другие возвращались. В трех классных комнатах разместился временный госпиталь и я заглянула туда. На ближайшей от входа кровати я увидела молодую учительницу Джулию Далсет. Темнокожая девушка спала или была без сознания. Ее гиацинтовые черные локоны слиплись от крови. Медсестра промывала их в миске с водой. Эта женщина была мне знакома, ее звали Полин Робертс.

Я вошла в палату и попросила медсестру рассказать что случилось с Джулией.

– Ее принесли сегодня в середине дня. Бешеный парень укусил мисс Далсет в голову прямо у входа в школу! Я сделала ей укол вот этой вакцины, – и медсестра показала пузырек с моей вакциной, – сначала пациентке было очень плохо – поднялась температура, даже случились судороги, но теперь ее состояние приходит в норму. Мы подержим мисс Далсет здесь еще два дня, а потом выпишем. У нее все будет хорошо, как подсказывает опыт.

– А в вашей практике, миссис Робертс, бывали случаи, когда эта вакцина не помогала?

– У меня такое произошло два раза, а всего в госпитале мы насчитали девять случаев бешенства после вакцинации. Все эти люди погибли, – медсестра грустно покачала головой.

А я подумала о том, как высока степень секретности, если даже медсестра, спасающая зараженных людей, полагает, что имеет дело с вирусом атипичного бешенства, а не с Beefax M, как это было на самом деле. Но я, разумеется, не стала переубеждать собеседницу, а вместо этого задала важный вопрос:

– Миссис Робертс, скажите, пожалуйста, каков процент людей, которым вакцина не помогла?

– По нашему госпиталю мы имеем около десяти процентов потерь.

– Это очень много, – удрученно заметила я.

– На самом деле вакцина эффективна, но вводить ее надо сразу же после заражения. Самые лучшие результаты мы наблюдали, когда укушенных вакцинировали прямо там же, на месте. Успешность лечения также зависит от индивидуальной устойчивости или, наоборот, предрасположенности пациента к этому вирусу. Поэтому временные рамки не точны.

Но я заметила, что если прошло пять минут с момента заражения до вакцинации, то все выздоравливают, кроме того странного случая..., – медсестра, глядя в потолок вспоминала и подсчитывала, – … помощь, оказанная через четверть часа, даст результат «пятьдесят на пятьдесят» или около того. Но спустя полчаса и более – помочь уже невозможно, если только не произойдет чудо и однажды оно случилось...

Я ввела вакцину Эми довольно быстро, но чуть позже, чем спустя пять минут...

По дороге в Мейсен Мэнор Марк был весел, шутил. Профессор тоже воспрянул духом – новое оружие против инфекции означало скорую ликвидацию всего очага заражения. Как только мы приехали, я побежала в научный корпус в палату к Эми.

Девушка оказалась на той же кровати, где раньше была Соня. К ней так же тянулись трубочки и провода приборов, а Эми лежала бледная, неподвижная и выглядела, как мертвая. Увидев мою веселую, полную жизни подругу в таком состоянии, я расплакалась. Сидевшие у изголовья кровати Рэйчел и Дик, поднялись и, подойдя ко мне, стали утешать.

– Я уверен, что все будет хорошо, – сказал Дикки так, словно он убеждал в этом самого себя.

– Конечно, – твердо заявила Рэйчел, – я сделала все, что нужно и теперь наша дорогая Эми очнется агирусом, она не станет мамбулом, будьте уверены!

Я об этом не подумала, и сейчас, встретившись глазами с Диком, поняла, что парня беспокоит перспектива трансформации девушки. Его последующие слова подтвердили мою догадку:

– Я немного волнуюсь... Скажите, миссис Слейтер, а характер у Эми останется прежний?

Рэйчел усмехнулась:

– Добрый нрав Эми не ухудшится, Ричард, это я тебе обещаю.

В комнату заглянул Марк и позвал меня с собой в жилой дом. По дороге он сообщил:

– Сегодня появились признаки периодической болезни дяди Альфреда. У меня все готово для проведения процедуры, которая должна исправить его проблему двухсотпятидесятивосьмилетней давности! Ты поможешь мне?

– Конечно, Марк, что за вопрос!

– Сегодня в полночь в сауне.

Мы пришли в столовую, где был накрыт обед и я поняла, что ужасно проголодалась. Марк усадил меня за стол напротив себя, я спросила:

– А где все остальные?

– Дядя Альфред остался у себя в лаборатории, ему нездоровится и нет аппетита. Соня и Джереми уже поели и ушли вдвоем в Мейсенхауз. Рэйчел, Джек и Дикки обедали в палате Эми, чтобы не оставлять ее без наблюдения.

Сначала я съела салат из помидоров и киндзы, потом отведала зеленого бульона с кружочками моркови и рыбками-крекерами, плавающими в нем. Затем я попробовала новое для меня блюдо – рыбный фарш пополам с рисом, завернутый в виноградные листья – фантастически вкусно! Наконец съела кусочек сладкого, прозрачно-зеленого ревеня и почувствовала, что мне нужно немного отдохнуть. Марк тоже понял это и отвел меня на второй этаж в мою комнату. Засыпая, я подумала, что правильно сделала, оставив животным и птицам Грейхолла увеличенные порции еды и воды, теперь они спокойно смогут дожидаться меня целые сутки.

Мне снилось, что я убегаю от Бакли, потом от Евы, а после этого меня за что-то снова отчитывала мисс Тэтчер, которая выглядела не мертвецки, а самым обыкновенным образом, пожалуй, даже лучше, чем при жизни. Мой сон не был кошмаром, а являлся чередой беготни и разговоров, которые я не запомнила. Разбудил меня стук в дверь.

Я взглянула на часы и увидела, что уже половина двенадцатого ночи. Сонным голосом я сказала:

– Войдите!

Это был Марк. Я быстро приняла душ, почистила зубы и надела чистую одежду, которую Рэйчел оставила для меня в шкафу – юбку и блузку, похожие на мою школьную форму.

Парень окинул меня взглядом и сказал:

– Не очень подходящая одежда для сауны, нужно что-то полегче. Там будет чертовски жарко!

Сам он был одет в белую футболку и синие плавательные шорты.

– У меня здесь нет купальника, Марк, – ответила я.

– Посмотри на полках в шкафу.

Я нашла легкую майку и короткие джинсовые шорты, переоделась и мы отправились в подвал жилого дома, где агирусы устроили влажную финскую сауну. Профессор в белом махровом халате был уже на месте. В подвале оказался бассейн с голубой водой, о существовании которого я не знала. Дверь в сауну находилась в этом же помещении. Марк повозился с пультом управления и установил там режим нагрева.

Сауна представляла собой небольшую комнату, стены, пол и потолок которой были деревянными. Вдоль трех стен тянулись двух– и трехъярусные скамьи. На четвертой стене в нише находилась печь с гладкими, горячими камнями, на которые откуда-то сверху капала вода. Посередине комнаты стояла большая деревянная бадья с нагретой водой.

Профессор сбросил халат и, оставшись в плавках, полез в бадью. Вода было очень горячая и он не смог сразу погрузиться в нее, а медленно опускался, держась за края и слегка морщась. Наконец, его тело привыкло к температуре воды настолько, что профессор Мейсен лег в бадье и над водой осталась только его голова с пышными, растрепанными волосами.

Я села на скамью и приготовилась наблюдать за всем, что здесь произойдет. Становилось жарко и влажно, пар все больше наполнял сауну и казалось, что он вытесняет воздух – дышать было горячо и мокро. Я втягивала воздух ртом, но его не хватало. Жара все усиливалась и я начала обливаться потом. Одежда постепенно промокла, Марк подал мне полотенце, чтобы я могла вытирать лицо.

Сам он сидел напротив меня и внимательно наблюдал за мной и за профессором. Я вздохнула. Марк встревоженно сказал:

– Энни, дорогая, если тебе слишком жарко, то лучше выйди отсюда. Температура в сауне должна подняться еще на несколько градусов, прежде, чем я смогу начать процедуру.

– А представь каково мне!, – усмехнулся профессор, – вода ведь тоже продолжает нагреваться!

Но я сейчас страдала не столько от жары, сколько от мокрой, потной и горячей одежды, противно липнущей к телу. Поэтому, поколебавшись немного, я встала и сняла с себя майку и шорты. Мне пришло в голову, что не стоит мучиться, ведь лифчик и трусики вполне сойдут за купальник.

Марк и профессор на полсекунды оторопели – это было видно по их удивленным лицам, но тут же невозмутимость вернулась к ним, будто и не покидала.

– Молодец, Энни, ты – решительная и здравомыслящая девушка, быстро соображаешь и принимаешь правильные решения!, – похвалил меня Альфред Мейсен.

Я не ожидала высокой оценки за столь простой поступок, но профессор в периоды недомоганий всегда был очень эмоциональным. Ученый продолжал говорить, обращаясь теперь уже к своему племяннику:

– Последуй примеру Энни, Марк! Сними футболку, она уже такая мокрая, что ее впору выкручивать.

Мой парень хотел было что-то сказать, но передумал и послушался дядю.

Прошло еще несколько минут, стало жарче.

– «Если температура продолжит подниматься, то терпеть станет невозможно», – подумала я, но в этот момент Марк встал и придвинул к бадье столик со стоящим на нем лотком. Оттуда он вынул градусник и померил температуру воды в бадье.

– Можно начинать, – сказал он, – Энни, сейчас понадобится твоя помощь. Стань, пожалуйста, позади Альфреда и двумя руками держи его голову. Что бы ни произошло, удерживай ее над водой.

Парень вытер лицо полотенцем и спросил:

– Дядя Альфред, ты готов?

– Да, дитя мое, приступай уже скорей!

Я быстро подошла и сделала, как сказал Марк. Он, тем временем, вставил в рот профессора большое резиновое кольцо, заведя его для фиксации на затылок. Теперь наш пациент, в случае припадка, не сможет откусить себе язык.

Потом Марк прикрепил руки и ноги профессора к металлическим кольцам, вделанным в бадью. Стараясь действовать как можно быстрее, молодой ученый наполнил поочередно четыре шприца жидкостями из разных пузырьков. Две из них были прозрачно-бесцветными, одна – бледно-фиолетовой, а последняя – оранжевой.

– Дядя, вдохни глубоко несколько раз, – сказал Марк и сделал первый укол в правое плечо профессора, используя шприц с бесцветным лекарством.

Я приготовилась, мягко, но крепко обхватила ладонями голову Альфреда Мейсена, но ничего не произошло, а Марк уже делал второй укол бесцветным лекарством в левое плечо профессора. Немедленно последовал и третий, фиолетовый укол – в вену на руке. Тут-то все и началось.

Профессор охнул, глаза его закатились, так, что стали видны только белки, а все тело забилось крупной дрожью, выплескивая горячую воду из бадьи. Это выглядело, как приступ эпилепсии, я очень испугалась:

– Марк, что случилось?, – закричала я.

– Надеюсь, что все нормально, я предвидел такую реакцию.

Едва конвульсии ослабли, молодой ученый сделал своему дяде оранжевый укол, после чего открыл дверь из сауны и отключил нагрев. Потянуло спасительной прохладой и я, наконец, смогла задышать полной грудью.

Альфред Мейсен был без сознания. Марк освободил его руки и ноги, вынул кольцо изо рта, без усилий поднял крупного профессора из бадьи и уложил его на скамью, подсунув под голову свернутые мягкие полотенца.

– Теперь надо подождать немного, – сказал он и сел рядом с профессором.

– Ты уверен, что все в порядке?

– Все нормально, Энни, спасибо тебе за помощь, дорогая!

Альфред Мейсен очнулся минуты через три. Он открыл глаза и сел на скамье.

– У меня такое странное чувство, будто кровь бурлит, гудит во мне, по всему телу бегают мурашки и кожу покалывают тысячи мелких иголочек, – сказал он, улыбаясь, – и это приятно!

Марк обнял дядю, – слава Б-гу!, – сказал он, – кажется, все получилось.

Выйдя из сауны, мы все трое, не сговариваясь, нырнули в прохладную воду бассейна – это было настоящим блаженством, после адского жара парной бани!

Накинув на меня банный халат, молодой ученый повел меня в мою комнату. Я спросила:

– А что за лекарства ты вводил профессору?

– Тремя первыми уколами я привел организм Альфреда в такое же состояние, какое было у всех нас, кто успешно превратился в агирусов во время потной болезни. А четвертый укол – это «Элонгавита».

– Любопытно, чем «Элонгавита» отличается от «Спиритуса»?

– О, «Спиритус» – оживляющий препарат малинового цвета – это плод работы многих десятилетий, результат тысяч опытов. В него входят сто пятьдесят восемь ингредиентов. А «Элонгавита» – лечебное средство – счастливый случай, редкая удача в науке и состоит она из тридцати трех ингредиентов. Оба эти состава превращают пациента в агируса.

– А для чего нужны были сауна и горячая ванна?

– Температуру тела нужно было поднять быстро, почти мгновенно, поэтому я действовал как изнутри – с помощью инъекций, так и снаружи – заранее разогревая Альфреда. Сауна и ванна, сами по себе, не могли поднять температуру – она поддерживается организмом на постоянном уровне очень хорошо. А укол, вызывающий подъем температуры, не сработал бы так эффективно без внешнего нагрева тела.

Мы вошли в мою комнату и остановились возле окна. Я кое-что вспомнила и хотела задать парню вопрос, однако сразу не решилась на это, раздумывая и колеблясь: спросить – не спросить. Потом решила, что лучше иметь полную ясность, а не мучиться в сомнениях:

– Я давно не видела Эллинор, не знаешь ли ты, Марк, что с ней? Как она пережила весь этот белдорфский кошмар?

– Эллинор уехала отсюда перед тем, как правительство ввело карантин и закрыло зону эпидемии.

– Когда Бакли похитил меня, то в машине он намекнул на особые отношения между тобой и Эллинор.

– Поначалу я жалел ее, казалось, что девушка растеряласть и запуталась. Но это было обманчивое впечатление – Эллинор знает, что делает... Пару дней назад я встретился с ней по ее просьбе. Мы разговаривали часа полтора, но я мало что узнал нового. Эллинор умна и осторожна. Она состояла в команде Бакли, работала на него. Увидев, что дела принимают опасный оборот, девушка сбежала.

– Ты мне скажи просто – она хорошая или плохая?

– Не знаю. Не смог ее понять.

Марк сел со мною рядом на кровать, обнял за плечи и сказал:

– Помнишь, Энни, когда я вернулся из поездки, то привез тебе подарок, но не осмелился отдать его сразу...

– Да, помню.

– Этот подарок сейчас у меня в кармане, но я все еще не решаюсь показать его тебе.

– Почему?

– Видишь ли..., – он помолчал, – давай начну издалека. Я говорил тебе, что любовная проблема дяди, возникшая по моей вине...

– Нет никакой вины!, – возразила я.

– Раз я чувствую угрызения совести, значит небезгрешен. Но, как ты помнишь, дядина проблема – это вторая и не главная причина моего осознанного целибата. К тому же, теперь она решена. Я обещал тебе раскрыть первую причину и, если хочешь, могу сделать это сейчас.

– Ты еще спрашиваешь! Конечно хочу, рассказывай!, – ночная усталость прошла так быстро, словно ее сдуло ветром.

– Уфф!, – Марк изобразил смущенно-озорную гримасу, – ну и тему я выбрал для разговора с невинной девушкой...

– Да брось ты, Марк, – засмеялась я, – двадцать первый век на дворе, ваше высочество...

Я в шутку так обратилась к моему парню и вдруг поняла, что это никакая не шутка, что он и есть «высочество», принц по рождению.

Следующие мои слова прозвучали довольно странно:

– Я вдруг подумала, что сейчас проснусь в моей комнате, а на подоконнике будет стоять туфелька.

– Какая туфелька?, – в глазах любимого застыло непонимание.

– Хрустальная... ну, как в сказке про Золушку. Только моя история драматичнее и длиннее. Да... И мой принц оказался не сказочным, а самым, что ни на есть, настоящим! С королевской кровью.

– Это дело прошлое, Энни, я не придаю ему никакого значения и глубоко убежден, что все люди одинаково ценны, независимо от происхождения.

– Я тоже так думаю. Теоретически я согласна с тобою абсолютно. Но то обстоятельство, что ты королевской крови, почему-то завораживает меня. Как будто недостаточно было всех твоих достоинств и совершенств...

Я продолжала улыбаться, но сказала не слишком веселые слова:

– Когда я задумываюсь о нас, то понимаю, что ты – исключительный, а я – простая девушка. Как случилось, что ты полюбил меня? Я не очень соответствую, – улыбка стала немножко грустной.

– Энни, любовь моя, ну что ты говоришь? Ты – моя прекрасная принцесса!

– Ага, заколдованная... в лягушку...

– Ты прекрасна. И должна бы знать об этом, зачем ты занимаешься самоуничижением? Хочу предупредить, Анна, что если ты будешь продолжать говорить о себе в таком тоне, я начну сожалеть, что рассказал тебе о своей семье.

– Не буду, не буду, – я решительно тряхнула головой и заявила – я прекрасна и я твоя принцесса, – мой робкий взгляд – так хорошо?

Ответом мне было то, что меня потрепали по щеке и легонько ущипнули за нос. Ясное дело, с прекрасными принцессами именно так и обращаются, я ответила ему в том же духе – показала язык.

– Знаешь что..., – Марк посерьезнел и решительно достал из кармана бархатную коробочку, открыл ее и протянул мне.

В углублении мягкого ложа блестел золотой перстень агируса. На плоском и гладком черном камне золотыми нитями была изображена пчела внутри правильного треугольника, который был заключен в круге, выполненном в виде орнамента. Это был перстень, подобный тем, что носили все агирусы, и отличался он от перстня Марка меньшим размером и ажурным стилем. Перстень в бархатной коробочке выглядел женским. Я подняла глаза и посмотрела на парня с любопытством, раздумывая: «Что означает этот подарок?»

Марк выдохнул с облегчением – похоже, он опасался другой реакции – и сказал:

– Главной причиной того, что я одинок является один из наших главных агирусных законов. Он гласит, что агирус может вступить в любовные отношения только с агирусом. Искать себе пару он может и среди людей, но найдя любовь, должен предложить избраннице или избраннику пройти трансформацию. И если предмет его страсти откажется сделать это, агирус обязан прервать отношения и исчезнуть, уничтожив все следы.

Марк вздохнул:

– Dura lex, sed lex ⁶⁴. Агирусы – народ законопослушный – в отношении Свода Законов Агирусов. У меня в жизни было несколько попыток найти себе пару, но ни одной удачной. Дважды девушки отказались становиться агирусами, в других случаях, по здравом размышлении, я и сам не захотел превращать тех избранниц, с которыми не был готов провести столетия вместе.

Марк посмотрел на меня, зрачки его расширились, глаза были прекрасными, глубокими, но печальными.

– Энни, я люблю тебя. До встречи с тобой я не произносил этих слов уже много десятилетий. По правде сказать, я давно разочаровался в любви, да и Альфред был одинок по моей вине, я смирился и думал, что моя судьба – это одиночество, оно – словно расплата за долгую молодую жизнь. Поверь, что плата эта высока и порой невыносима!

Но встретив тебя, я понял, что хочу быть с тобой, хочу любить. Чувства, притупленные за долгие годы одиночества, проснулись... Ты подходишь мне, как никто другой. Нашему знакомству сопутствовали странные совпадения, будто само провидение подталкивало нас друг к другу. Анна, дай мне ответ, ты согласна стать агирусом?

Увидев мое растерянное лицо, Марк встревоженно произнес:

– Если тебе нужно подумать, то можешь не отвечать сейчас.

– Да, я хотела бы повременить с ответом, все так неожиданно, у меня голова идет кругом.

– Конечно, любовь моя, поступай, как тебе угодно, – сказал он немного разочарованно, – а перстень держи при себе, смотри на него время от времени – это поможет принять решение.

Я улыбнулась, – хорошо, Марк, обещаю часто смотреть на перстень.

– Скажи, Энни, ты любишь меня?

– Я люблю тебя больше всех на свете!

– Но если так, то почему тебе нужно подумать?

– Даже не знаю, просто хочется пожить с этой мыслью, узнать, какие сомнения или опасения придут в голову.

Марк смотрел на меня затуманенным взглядом и, кажется, любовался. Потом поцеловал и внутри меня пробежала волна щекотки. Мы продолжали целоваться, у меня закружилась голова, а Марк спросил, задыхаясь:

– Ты позволишь остаток ночи провести у тебя?

Я кивнула и сама прильнула к его губам.

***

Прошло пять дней.

На руке у Эми появился перстень агируса, они с Диком вернулись жить в Грейхолл. Моя подруга ничуть не изменилась, разве что стала еще красивее и еще дороже для меня.

Зомби-эпидемия быстро шла на спад. Стало безопасно ходить по улицам, открылись магазины и кафе. Мамбулы еще бродили то здесь, то там, но они встречались все реже и патрули отлавливали их прежде, чем они могли кого-то убить или заразить. Часто можно было наблюдать мамбулов в капканах и ловушках. Туда быстро приезжала группа и куда-то увозила пойманного живого мертвеца.

На следующий день после смерти Бакли несколько водолазов искали в море его тело, но так ничего и не нашли. Виною тому был шторм, который разразился, как и предсказывал профессор, вскоре после схватки над обрывом. Волны унесли тело Бакли далеко в море. Неудачи с телами на этом не закончились. Тело Курта также не нашлось возле солнечных часов. Санитарный отряд сделал вывод, что его утащили мамбулы.

В Мейсен Мэноре жизнь вошла в спокойное русло. Павильон с бронированными комнатами, предназначенный для Евы, вчера принял свою хищную постоялицу. Профессор Мейсен после раздумий решил построить отдельный домик в глухой, лесной части поместья, а не переделывать комнаты исторического Мейсенхауза для этой цели. Ученый провел в павильоне полночи, разговаривая с Евой, потом его сменили Соня и Джереми. В последнее время эти двое почти не расстаются и все обитатели Мейсен Мэнора начали считать их парой.

Этим утром я встала в половине пятого. Позавтракала с Эми и Диком, проводила их на работу в Мейсен Мэнор и вышла в сад, ожидая приезда миссис Картер, которая сегодня решила вернуться на работу в Грейхолл. Теперь она относилась ко мне с большим уважением, признав, что я стала взрослой.

Прямо надо мною раздалось птичье пение. Я подняла голову и увидела дрозда, увлеченно выводящего сложную мелодию. Это была не трель, а музыкальная фраза, будто исполненная флейтой. Пропев два такта по четыре четверти, дрозд замолчал. Но не успел затихнуть звук последней ноты, как песню подхватил другой певец, невидимый для меня. Старательно выводил он сложные рулады, звучали шесть, а то и семь нот, соединяясь в законченную композицию. Второй дрозд пел гораздо дольше – восемь тактов длилось птичье музыкальное произведение. И снова вступил мой дрозд, он пропел свои два такта, ему немедленно ответил второй... Перекличка дроздов продолжалась в том же порядке, я слушала их, пока не ушла из сада.

Сьюзан Картер приехала в шесть часов утра. Мы обнялись, она сказала:

– Какое счастье, что весь этот ужас подходит к концу и никто из моих родственников не пострадал! Но среди друзей и соседей есть много потерь.

Миссис Картер начала перечислять погибших жителей Белдорфа и расплакалась, эта воспитанная и сдержанная женщина называла имена жертв, а слезы текли из ее глаз.

– Я очень благодарна тебе, моя дорогая девочка, за то, что ты много раз звонила мне, предостерегала, советовала, я передавала твои слова моим близким и все мы уцелели! Никогда не забуду того, что ты сделала для нас!

– Ничего особенного я не сделала, мэм, просто рассказывала вам то, что говорили мне Марк и профессор Мейсен.

– О, Энни, я восхищаюсь этими людьми, признайся мне, что происходит между тобой и Марком? По правде сказать, мне бы очень хотелось, чтобы вы поженились и я бы нянчила ваших красивых деток!

Я смутилась и не знала, что ответить, а миссис Картер, хитро улыбнувшись, перевела разговор на другое и стала рассказывать о своем муже:

– Сегодня Джон, как обычно, со словами благодарности Даниэлю Дэфо и Уилки Коллинзу, раскрыл своего «Робинзона Крузо» и попал на то место, где герой ведет подсчет удач и неудач в его положении на острове...

Я задумалась над этим и мысленно составила свой список удач и неудач. Это меня обрадовало – найти любовь и работать в команде по спасению мира – ради этого стоит жить!

Эпилог

Пасмурным утром тело Бакли прибило волнами к побережью Северного моря в километре от места, где он погиб. Довольно долго оно плавало у кромки прибоя, то приближаясь, то удаляясь от полосы мокрого песка, пока одна из волн, приняв тело на свой гребень, не выбросила его на сушу.

Чайки заинтересовались трупом на берегу. Самая смелая приземлилась в метре от него, следом опустились еще две. Походив кругами, любопытная птица запрыгнула на живот Бакли и ударила его клювом. Заметив перламутровую пуговицу, чайка занялась ею, силясь оторвать блестящий предмет от черной рубашки.

Безрассудная птица не заметила, как медленно и осторожно поднялась рука. Точным, молниеносным движением Бакли схватил чайку. Полетели перья и над пустынным берегом разнесся резкий птичий крик.

Это не конец.

Примечания

Все персонажи романа «Перстень агируса», кроме широко известных исторических лиц, вымышлены, любое совпадение имен, фамилий и прочих данных является случайным.

Все редкие растения, описанные в книге “Перстень агируса”, являются вымышленными.

Деревни: Белдорф, Уэйкфилд, Даунлэйк являются вымышленными.

Замки Лингхэм и Кулешть являются вымышленными.

Aleph School – вымышленная частная школа для девочек, расположенная в живописном пригороде на юго-востоке Лондона.

Хрустальный водонос (A quātor C rystallinus ,лат.) – редкое растение-хищник, питающееся насекомыми, похожее на непентес ( Nepenthes, лат.), но кувшинчики-ловушки у хрустального водоноса крупнее и прозрачны, будто из хрусталя, а жидкость внутри них (для привлечения насекомых и переваривания их) до попадания насекомого прозрачна, как вода, а после попадания насекомого – розового цвета

Питер процитировал слова мавра из пьесы Фридриха Шиллера «Заговор Фиеско в Генуе»

Лерилея густоцветная (Lerilea densiflora, лат.) – редкое растение, отличающееся способностью к флуоресценции. Если направить на зрелую лерилею густоцветную синий свет, то она засветится ярко-оранжевым, интенсивным светом. А в лучах обычного белого света зеленые листья лерилеи слегка отсвечивают оранжевым по краям и это очень красиво

A-level – предуниверситетская программа, которую британские школьники проходят обычно с 16 до 18 лет. Не является обязательной, но те, кто планируют продолжить образование в университете, выполняют ее

AAB – высокие оценки по A-level

 Фрилансер выполняет работу, не имея долгосрочного договора, и не входит в постоянный штат компании, нанимающей его

Боярышник обыкновенный (Crataegus laevigata, лат. ) –колючий кустарник или небольшое дерево семейства розовых

Шесть футов и два дюйма примерно равны одному метру и восьмидесяти восьми сантиметрам

Ворон обыкновенный (Corvus corax, лат.), его часто путают с вороной (Corvus corone, лат.). Однако, ворон и ворона – два разных птичьих вида. Ворон заметно крупнее вороны и, в отличие от нее, никогда не живет, и не летает в стае. Он всегда в одиночестве или со своей парой, которую предпочитает заводить один раз на всю жизнь. Ворона отнюдь не глупое существо, но ворон гораздо умнее или даже мудрее. Этот замечательный птичий вид можно встретить в природе во много раз реже, чем всем знакомую и привычную ворону

Уилки Коллинз, роман «Лунный камень»

Имеется в виду персонаж по имени Габриэль Беттередж

Даниэль Дефо «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устья великой реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим»

Медуница светящаяся (Pulmonaria Lūminōsa, лат.) – редкое растение, у которого все зеленые части (но не цветки) светятся постоянно мягким желто-зеленым светом под действием такой же химической реакции внутри клеток, которая вызывает свечение медуз