Текст книги "Перстень Агируса"

Автор книги: Виктория Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

И, наконец, еще одной функцией Комитета по Распределению стало юридическое сопровождение и защита деятельности Элизабет.

Всем членам тайного Комитета по Распределению было предписано сохранять секретность и они дали клятву. Врачи, входящие в Комитет, согласно Уставу, отбирали пациентов, которым не сообщались подробности, а просто предлагалось бесплатно пройти короткий курс лечения натуральным препаратом. Результаты всегда были потрясающими – люди становились абсолютно здоровыми. Комитет по Распределению успешно работал уже девять месяцев, когда случилось непредвиденное...»

***

Я остановилась и сохранила напечатанное. Перейти к следующей части воспоминаний было очень трудно – рассказ приблизился к трагической части. Мне пришлось попить воды, вдохнуть несколько раз, чтобы взять себя в руки и, по возможности, спокойно завершить начатое дело. Следующий подзаголовок был обозначен одним словом:

Трагедия

«Четвертого июля 2012 года, то есть прошлым летом, я приехала домой на каникулы перед последним учебным годом в школе. Мои родители – Элизабет и Дэвид Грей – устроили в честь этого события семейный праздник. Нам захотелось отметить мой приезд дома, а не в ресторане, например. Я соскучилась за родителями, за усадьбой и мне было приятно провести тот день в их обществе, без посторонних, в месте, где я родилась и выросла. Я помню каждую минуту того дня. Последнего дня моего беззаботного и безмятежного детства.

Во время праздничного обеда мы обсуждали перспективы дальнейшего образования. Папа – врач-хирург больницы в Ньюкасле – хотел, чтобы я пошла по его стопам и поступила на медицинский факультет. Но меня куда больше привлекала возможность работать с уникальными растениями, как мама, и поэтому мне хотелось изучать биологию, в частности, ботанику.

– Энни, – сказал тогда папа, – может быть лучше заняться биохимией? Знаешь ли, по большому счету, биология – это химия, если смотреть глубоко в корень!

– Ты очень глубоко взглянул, любимый, – засмеялась мама, – но идею с биохимией я поддерживаю, что скажешь, Энни, дорогая, выбор за тобой!

– Я еще подумаю, ладно?

– Конечно, времени достаточно, – мама обняла и поцеловала меня, – ты у нас умница-девочка и мы одобрим любой твой выбор.

Весь день мы были вместе – мама, папа, я, и так соскучились друг за другом, что проговорили до позднего вечера.

На следующий день утром мои родители должны были встретиться с членом Комитета по Распределению из Лондона, чтобы передать ему очередную партию чудесных препаратов. Еще с вечера мама заполнила специальный чемоданчик с кодовым замком, разместив в его особых ячейках баночки с лекарствами. Встреча должна была состояться в кафе замка Лингхэм – папа обожал это место.

Он вывел из гаража свой белый воксхолл, положил чемоданчик на заднее сидение, мама села рядом с ним и помахала мне рукой на прощание. Я провожала их, стоя на пороге дома. Машина поехала вдоль липовой аллеи к воротам, а я вернулась в дом.

Примерно через два часа раздался телефонный звонок – я ответила, в трубке прозвучал слегка встревоженный голос:

– Доброе утро, меня зовут Эдвард Кавендиш, могу я узнать с кем говорю?

– Это Анна Грей, сэр, вы звоните в Грейхолл, – я знала сэра Эдварда Кавендиша, это известный врач из Лондона.

– О, здравствуйте, Анна, как ваши дела?

– Спасибо, сэр Эдвард, все хорошо, а у вас?

– Отлично, спасибо. Анна, я звоню, потому что в девять часов должен был встретиться с вашими родителями, но сейчас уже половина одиннадцатого, а их пока нет здесь. Я позавтракал в кафе и вышел в здешний прелестный парк прогуляться, может быть мы как-то разминулись и они уехали? Возможно они забыли взять с собой телефон? Я попытался связаться с ними, но ответа нет...

– Очень странно, сэр, мои родители уехали на встречу с вами в половине девятого, два часа назад!, – я ощутила, как в сердце заползла тревога.

– Действительно странно, Анна, я сейчас приеду к вам, если вы не возражаете.

– Хорошо, я жду вас, сэр Эдвард.

Не успел Эдвард Кавендиш войти в дом, как у ворот усадьбы затормозила полицейская машина.

…Их нашли в то же утро случайные туристы в маленьком лесу неподалеку от замка Лингхэм. Машина стояла на обочине лесной дороги, передние сидения были залиты кровью, внутри никого не было. Тела родителей обнаружили ярдах в пятнадцати от машины на полянке, скрытой густыми зарослями терновника.

Началось полицейское расследование, которое задало множество вопросов и не нашло ни одного ответа. Однако полицию упрекнуть было не в чем, ибо уже первая криминалистическая экспертиза выявила парадокс, которому невозможно найти объяснение.

Итак, кровь в машине принадлежала обоим моим родителям, их тела также были запачканы кровью, анализ которой без сомнения указал на то, что и эта кровь была их собственной. Однако, на телах не было не то, что ран или следов от уколов, но даже ни одной мелкой царапины. И это при том, что внутри машины имелись следы ожесточенной борьбы – в одном месте была разрезана обивка сидения, разбито стекло со стороны водителя и фонарь на потолке салона.

Еще больше недоумения у криминалистов вызвало вскрытие тел. Все внутренние органы были в полном порядке, ни одного повреждения! Анализы показали, что не было ни отравления, ни удушения и никакой иной причины смерти. Эксперт рассказывал мне, что родители были абсолютно, совершенно здоровы, и что ему еще не приходилось видеть столь идеального состояния органов тел. Но, тем не менее, они были мертвы.

Полицейские ломали голову над тем, как же вытекла кровь, если в телах нет повреждений, и от чего наступила смерть одновременно двух человек. Что за борьба произошла в автомобиле?

Детектив-инспектор допросил сэра Эдварда Кавендиша, но тот ничего не смог сообщить, так как приехал в замок Лингхэм в половине девятого утра, то есть тогда, когда мои мама и папа только выехали из усадьбы. И до половины одиннадцатого находился все время на виду у работников и посетителей замка.

Меня расспрашивали об отношениях между родителями, но я могла рассказать только то, что они были счастливой парой и любили друг друга по-настоящему, что было совершенной правдой. Умолчала я лишь о пропавшем чемоданчике со снадобьями. Его так нигде и не нашли – чемоданчик не фигурировал среди вещественных доказательств. Сэр Эдвард тоже, естественно, ни слова не сказал об истинной цели его встречи с Дэвидом и Элизабет.

Таким образом, следствие сразу зашло в тупик.

Комитет по Распределению экстренно собрался и назначил собственное расследование, в том числе внутреннее, которое также ни к чему ни привело.

И еще одна странность. У моих родителей жили ангорский кот Питкин и собака породы ньюфаундленд – Персона, полученная в дар от фермера. Так вот, они оба бесследно исчезли в тот злополучный день, хотя утром родители уехали без них и животные гуляли у дома. Возможно, кот и собака вышли за пределы усадьбы, когда приехала полиция и ворота стояли открытыми настежь, но почему-то так и не вернулись.

Когда все это случилось, приехали родственники моей мамы из Америки, вся огромная семья Осборн: бабушка Маргарет и дедушка Бен, тети и дяди с семьями. У бабушки и дедушки десять детей – шесть дочерей и четыре сына, мама была их пятым по счету ребенком.

А со стороны родственников папы приехал из Лондона только его брат Генри – врач, как и мой отец, с женой и четырьмя сыновьями, он единственный папин кровный родственник (не считая меня и четырех моих кузенов, конечно), Генри с огромным трудом сдерживал слезы, для него случившееся стало страшным ударом.

Эти ужасные дни мне помнятся смутно. Какой-то черный туман накрыл в памяти то время. От слез мои глаза опухли и превратились в щелочки, а сердце разрывалось и я не знала, как жить дальше. Моих родителей похоронили в семейном склепе Греев на старинном кладбище нашей деревни.

Когда все печальные дела были закончены и родственники разъехались, со мной осталась бабушка Маргарет. Не знаю, как бы я выжила, если бы не ее присутствие и заботы обо мне. Маргарет следила за теперь уже моим домом и за растениями, которые разводила мама. По окончании каникул, в сентябре, я вернулась в свою Aleph School. Бабушка осталась присматривать за домом и растениями до того времени, как я закончу школу.

Родители и я планировали мое дальнейшее образование в колледже Ньюкасла. Однако, теперь все изменилось, у меня нет душевных сил на обычную студенческую жизнь и на постоянное общение со многими людьми. Мне необходимо время для восстановления после тяжелой психологической травмы. А главное – за растениями нужен постоянный уход и я не могу надолго покидать дом.

A-level ⁴я сдала на ААВ ⁵, то есть, довольно успешно, и поступила на дистанционное обучение. Стало быть, осенью я начинаю изучать биохимию, как того хотели мои любимые родители.

Глава 2. Пикник у реки

С того момента, как я вернулась домой, прошло одиннадцать дней, постепенно привыкаю говорить о школе в прошедшем времени. А жаль, пустота и тоскливое настроение теперь редко покидают меня. В школе было веселее. Между тем, за окном чудесное утро, тепло, небо чистое, ни облачка!

– Может быть пора перестать хандрить, Анна Грей?, – спросила я себя, не получив, понятное дело, ответа.

Машинально, как робот, я включила компьютер и открыла электронную почту. Пришло письмо от Эмили Стоуэрс, она пишет, что приедет ко мне сегодня с Диком, ее парнем, чтобы вытащить меня на пикник.

Эми – это моя лучшая подруга. На протяжении семи лет мы вместе учились в Aleph School, частной школе-пансионе для девочек неподалеку от Лондона, жили с ней в одной комнате, ездили вместе на каникулы – дом семьи Стоуэрс находится в Ньюкасле, в пятидесяти милях от моей родной деревни Белдорф. Узы крепкой дружбы сделали нас близкими, как сестры.

Эми и я не слишком похожи друг на друга, по крайней мере внешне. Моя подруга красивая, кокетливая, голубоглазая девушка со светло-русыми волосами. А я – шатенка с карими глазами, тоже красивая, по мнению окружающих. Она веселая, разговорчивая, характер у нее легкий и приятный. Я также была веселой и общительной до прошлого лета. Но теперь, после случившейся трагедии, предпочитаю родной дом, мои растения и природу.

Бабушка Маргарет, сопровождаемая дедушкой, вчера уехала домой в Америку. Она целый год жила в Белдорфе, дедушка Бен приезжал к ней сюда на Рождество и в марте. В третий раз он приехал в конце июня, я вернулась из школы четвертого июля. А пятого июля, на печальную годовщину, в Грейхолле собрались почти все родственники.

Итак, сегодня пятнадцатое июля, понедельник —первый день самостоятельной и одинокой жизни в моем большом, старинном доме. Вероятно, по этой причине Эмили решила приехать, понимая, что мне сейчас трудно.

Мой дом стоит в полутора милях к западу от Белдорфа. Он был построен из камня предками моего папы в 1771 году. В двух этажах расположены шесть спален, библиотека, гостиная и столовая, а также служебные помещения. Есть подвальный этаж, занимающий большую площадь, чем весь дом. В одной из подземных комнат родители устроили тренажерный зал. Справа от входа в подвальный этаж стоит стол для пинг-понга, а слева расположен вход в спа помещение с сауной, там же находится маленький бассейн. Родители любили, распарившись в сауне, прыгнуть в бассейн с холодной водой.

Самое большое помещение подвала предназначено для растений, которым необходим специальный, дозированный свет. Там нет окон, но повсюду закреплены лампы разного цвета. Оранжерея в доме тоже есть – она занимает третий этаж.

Папа и мама очень любили этот старый, семейный дом, поэтому о его продаже не может быть и речи. Да и нет у меня другого такого места, которое я могла бы назвать своим домом...

Я закрыла компьютер и поняла, что голодна, но готовить не хотелось. Придя в кухню, выпила чаю, съела сендвич и решила выйти в сад. Чтобы переодеться, я помчалась на второй этаж, влезла в любимые старые джинсы, натянула серую футболку. Остановилась перед зеркалом и пригладила щеткой длинные, до середины спины, волосы, подумала, и стянула их эластиком в хвост на затылке, и через две минуты была уже в саду с задней стороны дома. Я направилась было в сторону теплицы но меня остановил телефонный звонок – Эми с Диком прибыли! Рановато они, только девять часов утра, а им надо было проделать путь в пятьдесят миль.

Я вышла навстречу друзьям, они приехали на машине Дика – шкоде цвета мокрого асфальта с белой крышей. Эми подбежала и поцеловала меня в обе щеки, а Дик чмокнул в нос, поднял, как пушинку, и покружил – он крепкий, сильный парень. Моя подруга возбужденно затараторила:

– Энни, мы приглашаем тебя на пикник у реки в окрестностях Лингхэма..., – она запнулась, увидев, что мои глаза округлились, потом заговорила еще быстрее, торопясь выложить все до того, как я окончательно откажусь:

– Знаю прекрасно, что ты предпочитаешь там не бывать, но раньше эти места были твоими любимыми. Ты связываешь Лингхэм с тем, что случилось прошлым летом и поэтому не ходишь туда. Нужно это преодолеть. Мне больно смотреть, как ты страдаешь, пытаешься не показывать своих чувств, но я-то все вижу и понимаю. Прошел целый год, ты должна, просто обязана жить дальше!

Эми вдруг притихла и произнесла почти шепотом:

– Если твои родители смотрят с небес... Думаешь, им приятно наблюдать, как ты изводишь себя?

Я молчала, ехать совсем не хотелось, но и спорить, сопротивляться напору моей импульсивной Эмили не было сил.

Тут подключился Дик:

– Анна, ну что ты, как неживая? Поехали уже!, – он нахмурил выразительное лицо, – не нравится мне твое состояние, подруга. Давай, закрывай дом и поехали. Эми приготовила две корзины с едой, кока-колой, лимонадом. Мы взяли мяч, можем поиграть в волейбол. Да, возьми купальник, вода в реке теплая, я нашел хороший дикий пляж, искупаемся, ну как, едешь?

Я улыбнулась, думая про себя:

– «Как хорошо, что есть друзья! Все, хватит ломаться, иди, собирайся... Эй! C каких это пор я начала вести диалоги сама с собой? Мда... и правда, надо бы привести себя в порядок».

А вслух я сказала:

– Ладно, ребята. Спасибо, что вы такие классные, и не бросаете унылую подругу. Пошли в дом, я быстренько соберусь. У меня есть свежие огурцы из парника и зелень, а Маргарет вчера утром накупила мне пять видов сыров, может взять с собой все это?

Эми облегченно улыбнулась:

– Хорошо, бери, не помешает, я люблю свежие, душистые огурчики и чтобы колючие, с пупырышками!

Ехать было всего-ничего, и через двадцать минут асфальтовая дорога закончилась, мы немного проехали по узкому грунтовому проселку, но побоялись двигаться по нему дальше. Если пойдет дождь, то можно увязнуть в грязи. Дик нашел симпатичную полянку, там мы оставили шкоду и к дикому пляжу пошли пешком, оказалось недалеко, метров двести.

Мы расстелили одеяло на траве и уселись на него. В пяти метрах от нас блестела на солнце река. Вода чистая, прозрачная, кое-где на мелководье выступают каменистые пороги и маленькие волны сверкающими струями, с брызгами, перекатываются через них. Изумрудные водоросли вытянулись вдоль течения пушистыми нитями, будто волосы на ветру.

Вокруг нас можно было найти все оттенки зеленого цвета: серебристая бледно-голубоватая ива, светло-зеленый орешник. Раскидистый бук сиял более насыщенными красками в солнечных лучах. А вдалеке был виден хвойный лес, темный и синеватый.

Так красиво, спокойно! Я оглядывалась по сторонам и увидела старый дуб. Тут уж я не смогла усидеть на месте, а вскочив, направилась к почтенному лесному великану. Надо сказать, что дуб – это мое любимое дерево. Я ощущаю прилив радости и сил просто оттого, что нахожусь рядом с ним. Мне нравится рассматривать его темно-зеленые листья изящного рисунка, глянцевые желуди с забавной шапочкой. Чтобы приблизиться к дереву мне пришлось пройти назад, в сторону грунтовой дороги.

Я подошла и прислонилась к могучему стволу, вдохнув свежий аромат дубовой коры. Угловым зрением я заметила движение на дороге и, повернув голову, встретилась взглядом с молодым человеком, проходившим мимо быстрым шагом. Всего секунды две-три мы смотрели друг на друга, он улыбнулся и, махнув мне рукой, исчез за изгибом лесной дороги. А я, будто загипнотизированная, стояла и смотрела вслед, не понимая, что со мной произошло. Как молнией пронзил меня взгляд незнакомца, я задыхалась от волнения, никогда раньше со мною такого не случалось... Ох... Что-то я становлюсь странной. То днями напролет хожу, как сомнамбула, ничем не интересуясь, а теперь, пожалуйста – впала в ступор при виде красивого парня.

Услышав шаги за спиной, я обернулась – это был Ричард, он подошел и, глядя на меня с любопытством, спросил, смеясь:

– Ты что, привидение увидела?

Видок у меня, видимо, еще тот был! Раз такой вопрос возник у человека...

– Нет, Дик, – я постаралась поддержать шутливый тон, – лингхэмские привидения – домоседы и по дорогам не бродят.

– Пойдем, Энни, мы не завтракали и ужасно хотим есть, Эми уже все приготовила .

– Ой, прости, Дикки, я не знала и потому не торопилась.

Эми, безусловно, чистое сокровище – «стол» на одеяле выглядел шикарно. Она разложила салфетки и расставила одноразовые тарелки, нашлось место и для стаканов, вилок и ножей. Вся снедь, украшенная зеленью, дожидалась, когда ее съедят. Бутылки с охлажденной колой и домашним лимонадом стояли в сумке-термосе. Я почувствовала жажду и налила себе лимонада. Он оказался очень вкусным, кисло-сладким, ароматным и, осушив один стакан, я выпила и второй.

Эми предложила нам сендвичи с копченым лососем, а также с тунцом и помидорами, маленькие пирожки из темной муки с брокколи и яйцом, которые девушка испекла сама. Аппетитные ломтики разноцветных сыров моя хозяйственная подруга разложила на тарелке с зеленью, получилось красиво. И весь этот натюрморт венчало блюдо с огурчиками, стоящее в центре. А на десерт нам полагались охлажденная клубника и зеленые, ранние яблочки.

Мы ели с аппетитом, дружно хрустели огурчиками, мне очень понравились пирожки и я спросила Эмили, как она их делает.

– Очень просто, – Эми, отвечая, покраснела от удовольствия, что ее кулинарные таланты были оценены, – тесто из темной муки я купила в супермаркете, оно было замороженое. Отварила и нарезала брокколи, смешала ее со взбитым сырым яйцом, рубленым вареным яйцом, зеленым луком, зеленью и капелькой сливок – вот и начинка. Потом сформовала пирожки, испекла их, и готово.

Дик смотрел на Эмили влюбленными глазами, еще бы, красавица, умница, к тому же в свои восемнадцать лет умеет готовить! Их роман начался весной, в последние наши с Эми каникулы в школе. Дику двадцать и он уже через год может стать бакалавром. Парень моей подруги изучает компьютерные науки в том же колледже в Ньюкасле, куда уже поступила Эмили, и где раньше планировала учиться и я.

Эми часто рассказывает о своем надежном, спокойном, немного консервативном бойфренде. И мне, порой, кажется, будто мы знакомы с ним долгие годы.

Ричард Аарон Милфорд, для друзей – Дик или Дикки, талантливый программист и не только, он хорошо разбирается во всем, что касается компьютеров – и в «железе», и в софте – парень даже мыслит, как компьютер. Я имею в виду не скорость мыслительных процессов, а логику, философию мышления. В этом у них – у Дика и компьютеров – полное взаимопонимание, а самое главное – он любит свое дело, профессия и хобби совпали. Возможно в этом обстоятельстве и кроется причина успехов Ричарда на профессиональном поприще.

Дик – фрилансер ⁶, он совмещает учебу с выполнением частных заказов от мелких компаний. Частенько бывает так, что Дика приглашают сделать какую-нибудь работу, написать программу, например, по рекомендациям состоятельных студентов, которые учатся вместе с ним и знают о его выдающихся способностях.

Ричард – еврей, его семья живет в Лондоне, мама – специалист-вирусолог, а папа – инженер. Они вырастили семерых детей, Дикки – самый младший из них. Несмотря на консерватизм во взглядах, парень имеет личную точку зрения на всякое явление и привержен собственным принципам.

Например, Ричард теоретически признает только свободный софт и является сторонником своего тезки RMS. Участвует в разработке нового дистрибутива Линукса, полностью состоящего из свободных программ и библиотек. Но на практике приходится нарушать принципы из-за условий работы, что его огорчает. И он стремится поскорее добиться значимости, чтобы лишить себя таких проблем.

А в колледже Дик состоит в маленькой группе, которая собирает робота на университетский технологический конкурс. Их робот должен уметь носить по лестнице поднос с полными стаканами воды и не расплескивать – это тест потенциальной системы передвижения. Управляется робот как раз тем Линуксом, разработкой которого Дик занимается.

Мы покончили с едой и парень сказал, задумчиво посмотрев на нас:

– Ну что, девушки, можете прогуляться, а я пока все уберу.

Он решил, видимо, что нам с Эмили захочется поговорить наедине о наших девичьих делах и предоставил нам такую возможность. Сам Ричард, тем временем, принялся бережно заворачивать в фольгу оставшуюся пищу, складывая ее в сумку-термос, чтобы съесть потом. Парень моей подруги принципиально не выбрасывает еду, он считает это неэтичным, раз на планете есть люди, которые голодают. А мусор Дик собрал в пакеты, тут же сортируя его.

Я пошла вдоль берега, Эми за мной. Отойдя вправо метров на сто пятьдесят, мы нашли удобный, пологий спуск к воде, разделись до купальников и осторожно, на цыпочках, вошли в неглубокую воду, распугав стайку мелких серебристых рыбок. Вода была немножко прохладной, но тело быстро привыкало, холодно не было. Мне нравится ходить по мелководью, рассматривая разноцветные камешки и ракушки на дне, трогая рукой водоросли и наблюдая за мелкой речной живностью.

Эми с большой осторожностью подобралась к островку, заросшему тростником – она боится обитателей водных зарослей – лягушек, головастиков, например, или плавающих водных насекомых. А подошла к тростнику она затем, чтобы поближе полюбоваться стрекозами. Мне тоже стало интересно, и я, тихонько ступая по мелководью, шаг за шагом, приблизилась к зарослям. Там, на узких и острых листьях, расположились несколько стрекоз, крылья которых сверкали и переливались густым сине-зеленым цветом с зеркальным блеском. Но особенно привлекла наше внимание одна-единственная крупная стрекозка с длинным и тонким ярко-красным тельцем и прозрачными радужными крыльями, мы такую увидели впервые и стояли не шевелясь, чтобы не спугнуть.

Внезапно с другой стороны зарослей послышался шум, будто кто-то начал пробираться к нам через густую стену тростника. Наши стрекозы, как по команде, поднялись в воздух и умчались прочь. Мы застыли с открытыми от неожиданности ртами, испугавшись почему-то. Место ведь очень уединенное, кто бы это мог быть? Эмили посмотрела на меня и, усмехнувшись, предположила шепотом:

– Может это Дикки?

Мы бросились бежать к месту пикника, схватив на бегу с песка одежду. Через минуту перед нашими взорами предстал Ричард, спокойно занимающийся своими программистскими делами. Он удобно расположился, лежа на животе на одеяле перед раскрытым ноутбуком. Услышав наше шумное появление – мы запыхались – он удивленно уставился на своих подруг, примчавшихся галопом, в купальниках и с одеждой в охапку:

– Что? Опять привидение?, – хохотнул Дик, его рассмешил наш испуганный, взмыленный вид.

Стало ясно, что Ричард не мог пробираться к нам сквозь тростник, он все время оставался здесь и работал над новой версией Линукса, что для него означало и отдых, и развлечение.

Эмили бросила одежду на одеяло, а Дик (мужчина есть мужчина) стал увлеченно рассматривать свою подругу. Он – хорошо воспитанный парень, но отвести глаза от чертовски привлекательной девушки в красивом, цвета шампанского, купальнике было выше его сил:

– Тебе очень идет новый купальник, Эми, – наконец проговорил он, вскочив на ноги.

Эми отмахнулась от комплимента и возбужденно стала рассказывать, что к нам кто-то подбирался тайком, иначе зачем идти через заросли.

Дик потер лоб и предположил:

– А может это животное?

Я подумала и ответила:

– Ты знаешь, Дикки, не похоже. Какие у нас тут есть животные? Барсук, лисица, заяц, да и любое копытное животное, не станут к нам подкрадываться, да еще по воде, а наоборот, почуяв, убегут так быстро, как только смогут...

Я вдруг замолчала, задумавшись. В принципе, ко мне животные могли бы приблизиться, все они, непонятно каким образом, знают или чувствуют тайну нашей семьи и никогда меня не боятся, так же, как и я их. Да, но рядом была Эмили и дикое животное не стало бы подходить ко мне в присутствии другого человека. Итак – дикое животное исключается.

– Если же это домашнее животное – овца или корова – продолжала я снова вслух, стараясь рассуждать логически, – то все равно не получается, так как шума, в этом случае, должно быть гораздо больше. Эти животные не подкрадываются, они ведь не хищники и не имеют такой привычки, обычно копытные с шумом продираются через заросли, если им это нужно. А там было ощущение, что кто-то именно тайком подбирался, и больше всего похоже, что это был человек.

Эмили энергично кивнула:

– Я согласна с тобой, Энни.

Дик принял решение:

– Зачем гадать на кофейной гуще, девочки, пойдемте посмотрим.

Он разделся до плавок, и мы быстрым шагом вернулись на место нашего с Эми купания. Дикки излучал спокойствие и уверенность, и у нас пропал страх. Но осталось любопытство.

Мы вошли в реку и по чистой воде, ближе к середине речки, стали обходить островок, заросший тростником, направляясь к противоположному его краю. В некоторых местах вода доходила нам до шеи. Когда мы обогнули тростниковые заросли и подошли к предполагаемому месту, то увидели, что дальний край островка находится вблизи от берега, и соединен с ним болотистой перемычкой.

Подойдя ближе, наша маленькая группа остановилась, как вкопанная. На болотистой перемычке были хорошо видны следы босых человеческих ног большого, примерно сорок четвертого, размера. Итак, мы с Эмили не ошиблись – это был человек. Картина становилась яснее. В следах скопилась вода и цепочки этих маленьких лужиц, ведущие в двух направлениях, ясно показывали, что кто-то неизвестный прошел от берега к островку и начал, таясь, пробираться сквозь тростник.

Судя по раздвинутым и примятым растениям, ему удалось тихо пробраться метра на два вглубь зарослей. Стена тростника становилась все плотнее, бесшумно двигаться этому человеку уже не удавалось. Мы с Эми услышали его и убежали. Тогда неизвестный прекратил прокладывать путь по заросшему островку, вернулся на берег и исчез. Следовательно, его целью были Эми и я. Мы втроем, не сговариваясь, посмотрели на берег, стараясь охватить взглядом как можно больше, опасаясь, что кто-то следит за нами из засады.

Ричард, оглядевшись еще раз, попросил нас постоять тихо одну минутку, он, мол, сейчас вернется, и убежал быстрее ветра.

Я взяла Эми за руку и мы прошли немного в сторону середины реки, в чистую воду и там принялись ждать возвращения Дика. Не прошло и трех минут, как он вернулся с мобильным телефоном в одной руке и волейбольным мячом в другой.

– Надо зафиксировать это дело, – приговаривал Дикки, фотографируя телефоном следы неизвестного с разных точек и под разными углами.

Закрыв телефон, он обратился к нам, объясняя свои действия:

– Нужно сохранить снимки на всякий случай. Вдруг подобное повторится, тогда можно будет отдать фото в полицию. Я думаю, что это был какой-то извращенец, хотевший из укрытия полюбоваться на девушек в купальниках, но вы услышали его и убежали. Тогда он, испугавшись, что девушки могут позвать кого-нибудь на помощь и вернуться, быстро унес ноги. Как-то так.

Ричард развел руками и покачал головой, дескать, другого объяснения он не видит.

– А теперь, подружки, давайте хоть в волейбол поиграем в воде. Раз уж выбрались на природу, так надо отдыхать весело!

Мы, тем временем, пришли, на маленький песчаный пляжик, Ричард опустил свой телефон на песок, подложив под него широкий лист лопуха. С разбега мы побежали в воду, поднимая тучи брызг, и принялись с криками и визгами играть в подобие волейбола – весело отбивать мяч, не давая ему коснуться воды. Дно было песчаное, гладкое в этом месте и я, забыв про печали, носилась по мелководью, рассекая ногами воду. Наигравшись, мы окунулись, умыли раскрасневшиеся лица и вышли на берег.

Лист лопуха лежал там, где Дик его оставил, а вот телефон исчез. Мы обследовали все вокруг в поисках, но ничего не нашли. Дикки рассердился:

 – Вот ублюдочный извращенец, украл мой телефон, я же этот аппарат всего неделю назад купил!

Тут он вспомнил, что оставил свой ноутбук на одеяле в месте пикника. Впервые за этот день Ричард испугался не на шутку...

Ноутбук не пропал, все оказалось в порядке. Однако, настроение было испорчено, к тому же в свете кражи телефона хотелось убедиться, что этот неизвестный не угнал машину Ричарда. Поэтому, одевшись, схватив сумки, мы пошли, почти побежали по грунтовой дороге к полянке, где оставили автомобиль. Прибежав и найдя шкоду на месте, наша маленькая компания успокоилась, а Дик, схватив ноутбук, и не говоря ни слова, убежал назад в лес. Эми посмотрела на меня со смешной гримаской, покачав головой, дескать, парни – они такие странные существа, ну что с них взять!

Вернувшись, Дикки объяснил, что поспешил заснять следы на видеокамеру ноутбука, хорошо, что странный извращенец не додумался уничтожить их.

– Вот, смотрите, – парень открыл лэптоп и показал Эми и мне результаты съемки. На видео следы были прекрасно видны, но меня заинтересовали не они. В правой стороне экрана, на самой границе кадра, я заметила странный цветок, покоящийся на водной глади метрах в трех от берега.

Дикки похлопал с удовлетворенным видом рукой по компьютеру, говоря:

– У нас есть улики. А теперь давайте уедем отсюда.

Но я возразила:

– Мне нужно на минутку вернуться на пляж. На твоем видео, Дикки, я увидела необычное растение и просто обязана пойти посмотреть, что это такое.

– Я не отпущу тебя одну!, – строго заявила моя подруга.

– Да брось ты, Эми, что я маленькая, что ли? Отсюда до пляжа по прямой метров двести. Если что – я крикну и вы прибежите на помощь, – заупрямилась я. Мне было неловко заставлять друзей сопровождать меня, я и так получаю от них достаточно внимания и сочувствия.

Эми поняла, что я намерена идти одна и, пожав плечами, согласилась подождать моего возвращения у машины.

Цветок, и в самом деле, оказался странным. Формой и размером он напоминал обыкновенную желтую кувшинку, столь распространенную в наших краях. Но цвет его был розовым! Я никогда в жизни не видела розовую кувшинку, это же не лотос. Мне захотелось взять отросток от корня, чтобы посадить его дома в бассейне оранжереи, а потом изучить и описать.