Текст книги "Перстень Агируса"

Автор книги: Виктория Левченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 33 страниц)

Я разделась до купальника и вошла в реку. Сделала шага три и почувствовала, что дно стало резко опускаться и дальше пришлось двигаться вплавь – место было глубоким для нашей речки – самый настоящий омут. Цветок оказался зрелым, плотные розовые лепестки были полностью раскрыты, а в центре возвышался крупный лиловый кувшинчик, сверкая восковым блеском. Рядом на воде колыхался один единственный лист в форме округлого сердечка. Растение даже на близком расстоянии полностью напоминало обычную кувшинку, отличаясь от нее лишь цветом.

Дна под ногами я не чувствовала и не знала, насколько глубоко мне придется нырнуть, чтобы бережно отломить маленький отросток корня для размножения. Перевернувшись волчком и рывком подняв ноги над водой, я нырнула очень глубоко – по ощущению метра на два с половиной, как минимум. Коснувшись руками заиленного дна, я принялась на ощупь искать корневище водной кувшинки.

Вдруг моя рука обо что-то больно поцарапалась, как-будто о ветки кустарника с острыми шипами и в ту же секунду мои длинные распущенные волосы запутались в этих покрытых колючками ветвях! Я запаниковала и стала дергать головой изо всей силы. Это не помогло. Шипы царапали кожу головы и я запуталась еще сильнее. Мне удается задерживать дыхание на одну минуту, но это в спокойной обстановке. А сейчас, когда сердце неистово бьется, а душа от страха заледенела, я не знала, сколько у меня есть времени на то, чтобы освободиться из колючей смертельной ловушки.

Я попыталась отломать ветки, намертво прицепившиеся к волосам, но они только упруго гнулись. Чтобы оторвать их нужна огромная сила. Я успела пожалеть о том, что не позволила друзьям пойти к реке вместе со мной. Снова попытавшись оторвать волосы от колючих ветвей, я поняла, что сделать это возможно лишь потеряв скальп. Открыв глаза, я постаралась рассмотреть, что же это за растение, которое вознамерилось убить меня – и в колышущейся светло-зеленоватой прозрачной воде увидела, что это затонувший куст боярышника ⁷, древесина которого отличается упругостью и прочностью. В старину шипы боярышника использовали в качестве гвоздей.

Куст схватил меня своими колючками за волосы и держал на дне.

– «Скоро все будет кончено», – поняла я, когда грудь моя стала разрываться от нехватки воздуха, а перед глазами вспыхнули разноцветные огненные круги. Я всегда с нежностью относилась к боярышнику, считая его благородным и целебным растением. Как несправедливо, что этот куст решил убить меня!

Сознание мое стало путаться, я поняла, что сейчас не выдержу этого огня в груди и, вдохнув воду, захлебнусь. Моя душа сама собой вознесла молитву без слов – крик о помощи! Я не хочу умирать!

Кто-то схватил меня!!... Я ощутила сильные руки на своем теле, услышала, как легко ломаются крепкие ветки, вздрогнула всем телом и вдохнула воду...

Очнулась я на траве в паре метров от реки. Мою грудь сотрясал сильный кашель. Рядом со мной не было никого... Кто же спас меня?

Я села и подняла руки к волосам. В них запуталось несколько колючих веток и я принялась вытаскивать их, с ожесточением дергая и распутывая пряди волос. Мысли в моей голове проносились одна быстрее другой: кому же я обязана тем, что выжила? Может быть я сама каким-то образом освободилась и выползла на берег, а потом потеряла сознание?..

Но нет! Я прекрасно помню сильные руки, обломавшие невероятно прочные ветки, которые не пускали меня всплыть и вдохнуть глоток воздуха. А потом я все-таки захлебнулась, но мой спаситель крепко обхватил меня и устремился к поверхности. И лишь в этот миг я окончательно потеряла сознание.

Я оглядывалась вокруг и никого не видела. Куда же делся тот, кто вынес меня на берег и почему он исчез? Покачиваясь, я поднялась на ноги и продолжала осматриваться по сторонам. Но, по-прежнему, безуспешно – берег был совершенно пустынным и среди деревьев обступившего его леса тоже никого не было. Мои глаза быстро устали, их словно засыпало песком. Это из-за того, что я открывала их под водой.

Руки мои были поцарапанными и исколотыми до крови, но ничего страшного – это такая ерунда по сравнению с тем, что могло произойти. Меня стал пробирать озноб, я замерзла, стоя в мокром купальнике. Не задумываясь, я сняла его и надела джинсы и футболку, которые нашла там же, где положила их перед заплывом к розовой кувшинке.

– «Оставайся на своем месте, я больше не потревожу тебя», – мысленно обратилась я к диковинному цветку, – «у тебя хорошая охрана», – усмехнулась я, имея в виду затопленный куст боярышника. Я подняла одну из веток, которую вытащила из своих волос. Попробовала сломать ее, но она была прочной, как канат. Какую же надо иметь силу, чтобы быстро сломать несколько таких веток?!

Испытывая страшную слабость, я поплелась к машине, а на полпути встретила Эми и Дика – они забеспокоились и вышли мне навстречу. Я решила ничего и никому не рассказывать об этом происшествии. Во-первых, странно выглядело исчезновение спасителя, а, во-вторых, мне не хотелось выслушивать справедливые упреки в том, что не нужно так тупо упрямиться, как это сделала я.

По дороге домой Эми завела разговор на темы, которые не удалось обсудить у реки из-за происшествия.

– Как спалось тебе в эту ночь, Энни?, – подруга сидела рядом со мной на заднем сидении машины и внимательно смотрела на меня, – понимаешь, Анна, я проснулась дома посреди ночи, и вдруг мне словно в голову стукнуло, что ты же совсем одна в большом, старом доме, наверное, первый раз в жизни одна ночью. Я порывалась позвонить тебе, но не решилась, может быть ты спала. А я вот так и не уснула до утра, все думала, как ты там, ведь до ближайших соседей добрая миля. Я придумала устроить пикник как повод, чтобы приехать и поговорить с тобой, и с ночи все приготовила. А в половине седьмого позвонила Дику и попросила поехать со мной, он обрадовался.

Я растрогалась и обняла подругу:

– Спасибо, Эми, ты хорошая, добрая. А приезжать ко мне ты можешь в любое время дня и ночи без всякого повода.

Моя подруга смутилась и улыбнулась, опустив глаза. А я продолжала:

– Мне самой странно, но эта ночь прошла вполне хорошо. После обеда я отвезла в аэропорт Ньюкасла бабушку и дедушку. Они взяли билеты до Лондона и уже оттуда должны были лететь в США. А я вернулась домой. Первым делом пошла в библиотеку и залезла в интернет, отслеживая рейс Маргарет и Бена. Они хорошо долетели до Лондона и позвонили мне оттуда. Я хотела дождаться их вылета из Хитроу, но устала за вчерашний день и прилегла на диване в библиотеке, завернувшись в плед. Думала просто немножко полежать, а вместо этого мгновенно уснула и проспала до восьми утра.

– Хорошо, что эта ночь прошла благополучно, но ты ведь не будешь жить в библиотеке? Не представляю, как можно проводить ночи одной в большом доме и вдалеке от людей. Не нравится мне это.

Эмили вздохнула и, покачав головой, спросила:

– А что бабушка и дедушка говорят?

– Ну, они говорят примерно то же, что и ты. Я их понимаю и очень им благодарна, бабушка сделала для меня все, что могла и даже больше. Но ей сложно было дольше оставаться здесь, и они с дедушкой хотели, чтобы я поехала с ними и жила у них. Я отказалась. Надо следить за мамиными растениями, они уникальны, перевезти всю эту живую коллекцию невозможно. Да и не хочу я никуда уезжать. Мое место здесь. Тогда дедушка сказал, что мне надо бы снова завести собаку с кошкой, и срочно.

– Дай мне немного подумать, Энни, и пошептаться с Диком – что-нибудь придумаем.

Мы подъехали к Грейхоллу. Эмили сказала, что они с Диком не будут заходить, и что в течение трех часов она мне обязательно позвонит, мы попрощались и мои друзья уехали в Ньюкасл.

Глава 3. Встреча. Второй раз за один день

Пора было заняться мамиными... теперь уже моими растениями. Для начала надо обойти и осмотреть всех зеленых питомцев, занося наблюдения в журнал. Обход всегда следует начинать с цветной комнаты для редких растений в подвале. Затем надо идти с проверкой наверх в оранжерею. А после этого, если останутся время и силы, можно пойти осмотреть сад у дома и теплицу.

Спустившись в подвал, я вошла в зал для занятий спортом, по правой стене которого находилась дверь, ведущая в цветную комнату. Открыв ее и переступив порог, я быстро закрыла дверь за собой, чтобы не нарушать микроклимат в помещении для уникальных растений. Здесь тепло, всегда плюс двадцать восемь градусов по Цельсию. За температурой и влажностью следят датчики.

Наша семья назвала комнату цветной из-за особенностей освещения. Под потолком закреплены множество мощных ламп, дающих белый свет. Им положено гореть по пятнадцать часов ежедневно. В остальное время горят цветные лампы. Включением и выключением ламп ведает реле с таймером.

Устроена комната следующим образом. Справа расположен вход в лабораторию. Стены заняты стеллажами с растениями в ящиках. Каждый из них стоит в ячейке с номером, отгороженной от других растений со всех сторон высокими стенками. А над каждым ящиком находится цветная лампа одного из пяти цветов – синего, зеленого, желтого, оранжевого или красного – в зависимости от того, какой вид в ячейке выращивается. Но в большинстве своем – это синие и красные лампы.

Некоторые растения надо ежедневно опрыскивать мягкой, теплой водой. Чтобы подогреть воду в углу цветной комнаты находится специальный бойлер. Слева от входа стоит большой двустворчатый холодильник, в котором хранятся растворы с наночастицами для введения в растения и для добавления в составы по старинным рецептам. Там же находятся и другие секретные добавки.

Заглянув в холодильник, я увидела, что все полки заняты бутылочками с серебряной, золотой, платиновой и медной водой. Все это наготовила Маргарет, тут больше, чем на год хватит.

В левой половине холодильника бутылочки были сгруппированы во цвету и степени прозрачности растворов. Наверху находились прозрачные и бесцветные, ниже были бледно-фиолетовые, еще ниже зеленые, затем желтые, красные и коричневые. Отдельными группами, в ящичках, стояли удивительные мутноватые жидкости, все оливкового цвета, но если смотреть через них на свет, то одни были сине-фиолетовыми, другие изумрудно-зелеными, третьи выглядели оранжевыми, а четвертая группа мутноватых оливковых растворов была ярко-малиновой на просвет.

Правая часть холодильника оказалась заполнена похожими между собой, прозрачными красными растворами. На всех бутылочках были наклейки с названием, различными подробностями, и датой изготовления.

А в самом низу холодильника стояли множество баночек, и бутылочек с порошком и растворами зеленого цвета, доставшимися нам от Дэвида де Вольфа, те самые, которые он приготовил триста с лишним лет назад!

В лаборатории на большом столе с керамическим покрытием расположены предметы для изготовления, отмеривания растворов и смешивания их – мерные стаканы и мензурки, весы, магнитные смесители с подогревом, два спектроскопа и центрифуга. В шкафу над столом в старинных стеклянных банках с хорошо притертыми крышками мы держим сухие вещества. А на полке под столом расположились бутылки с удобрениями и добавками. Этакая кухня для зеленых питомцев.

Посередине вытянутой в длину огромной комнаты стоит стол, за которым удобно обрабатывать растения, пересаживать, обрезать их, брать для рецептов листья или цветки, не повреждая самих растений.

Схватив со стола журнал, я пошла вдоль стеллажей, поминутно сверяясь с описанием – что и когда следует делать с растениями в каждой из пронумерованных ячеек. Сегодня по расписанию нужно было лишь опрыскать водой некоторые из видов моей флоры, что я и сделала, отметив это в журнале.

В графе «Наблюдения» писать сегодня, кажется, нечего. Хотя, почему бы не проверить лерилею густоцветную, рановато немного, судя по инструкции в журнале, но можно попробовать. Я взяла с полки коробку с набором разноцветных фонариков и выбрала тот, что дает синий свет. Если лерилея покажет флуоресценцию, значит она созрела.

Включив фонарь, я направила синий луч на растение. Так и есть! Оно засияло оранжевым! Выключила фонарь – и лерилея, как ни в чем ни бывало, снова стоит зеленая, зеленее не бывает, лишь кокетливо, чуть-чуть, отсвечивает оранжевым по краям сочных листьев. Теперь их можно срезать и заготавливать. Отлично, я описала изменения лерилеи и как раз в это мгновение включились все цветные лампы. А мощный белый верхний свет погас.

***

У меня пропало желание работать сегодня в оранжерее и в саду, это можно сделать завтра утром. А все из-за того, что в гостиной мой взгляд натолкнулся на большую фотографию в рамке, стоящую на каминной полке. Смеющиеся мама, папа и я, у наших ног сидит собака и важно развалился кот. Это фото было сделано чуть больше года назад, и из всех, кто тогда фотографировался, осталась я одна. Отложив все планы, я решила посетить родителей на кладбище.

Мне нужно было только переодеться и взять из гаража велосипед. В помещении, рассчитанном на три машины, сейчас стояли только две – моя любимая старенькая красная мини купер и мамин серебристый воксхолл. Раньше здесь была и папина белая зафира, но Маргарет избавилась от нее. Ведь машина невольно сохранила следы того, что случилось в день, когда...

Я прикусила губу и, чтобы из глаз не хлынули слезы, несколько раз вдохнула, быстро и глубоко. Помогло... пока что.

– «Пора приводить нервы в порядок, Анна, не то превратишься в вечно плачущее, безвольное и ни к чему не пригодное существо», – это я опять обратилась сама к себе.

А с кем еще я могу поговорить?

И что делать ночью?

Мне стало не по себе. Я не из пугливых, но ночи ожидаю с внутренней дрожью. Если будет ветер, то старый дом начнет поскрипывать, по углам станут метаться тени от качающихся деревьев. Можно умереть от страха. Дедушка прав, надо срочно завести собаку и кошку. С животными совсем не так жутко, как одной.

Хорошо, что сейчас день и светло. Я вскочила на велосипед и помчалась в сторону церкви, во дворе которой располагалось старое кладбище. На нем давно никого не хоронили, за исключением похорон в семейных склепах. Подъезжая, я услышала мелодичный бой часов на церковной башне. Пробило четыре пополудни.

Войдя в склеп и постояв рядом с плитой, на которой были выбиты имена Элизабет и Дэвид Грей, я тихонько поговорила с мамой и папой, правда, в виде монолога, обращаясь к плите, поплакала от жалости, в первую очередь к себе самой. Родители ушли, а я одна, скучаю, так скучаю за ними! Не помню, сколько я так стояла, сжимая в руке принесенные с собой цветы и камешек из моего сада, но постепенно успокоилась. Слезы помогли излить из души тоску и горечь, оставляя после себя не только пустоту, но и некоторое облегчение.

Я положила букет и гладкую гальку на плиту, покинула склеп и пошла к выходу с кладбища, осматривая по пути покосившиеся старинные надгробия, расположенные на зеленом травяном покрове. Кое-где хорошо сохранились надписи. Мое внимание привлекла одна довольно большая плита, тоже слегка покосившаяся, очень старая. Она стояла в стороне, далеко от дорожки, по которой я шла. В отличие от других плит, на этой, кроме надписи, был еще и чудом сохранившийся портрет в профиль.

Надпись на плите сообщала, что барон Маркус Альберт Джозеф Сас жил с 1733 по 1755 год и был юношей, блистающим талантами, умом и красотой. Маленькая роза подводила черту под эпитафией. Профиль юноши был классически правильным, но истерт и не слишком разборчив. Я стояла и думала о том, что интересно было бы узнать подробнее о Маркусе, я почему-то никогда не слышала истории о нем.

Надо бы спросить в городской библиотеке. Там работает мисс Тэтчер, она увлекается историей нашей деревни и наверняка сможет рассказать о заинтриговавшем меня юноше, жившем в середине восемнадцатого века.

– Привет!

Я вздрогнула от неожиданности и подняла глаза. Передо мной стоял тот самый молодой человек, который сегодня утром проходил по лесной дороге, и взор которого привел меня в неописуемое волнение. Вот и сейчас, парень, наклонив голову, внимательно смотрел на меня с едва заметной улыбкой, а я онемела на секунду. Во-первых, сначала я опешила от неожиданности, так как не слышала, когда он подошел. А, во-вторых, приходится признать, что незнакомец удивительно красив какой-то нездешней красотой и это действует на меня таким образом, что я веду себя, как идиотка.

– Привет!, – наконец выдавила я из себя охрипшим чужим голосом и поперхнулась. Это у меня после плача бывает. Хорошего же незнакомец будет мнения обо мне! Глаза красные, опухшие, волосы даже расчесать перед уходом из дома не удосужилась, да еще и запнулась в самый неподобающий момент – при знакомстве. Пугало огородное и все тут! Я готова была провалиться сквозь землю.

Однако, молодой человек, продолжая смотреть на меня с легкой улыбкой и без тени насмешки, проговорил:

– Мне кажется, я видел тебя сегодня в лесу?

– Да, я была там с друзьями на пикнике, – горло я уже прочистила и мой голос стал звучать нормально, и на том спасибо.

– Меня зовут Марк Веттингер.

– Очень приятно, я – Анна Грей, – и я протянула руку, Марк пожал ее. Рука его была очень теплой, сухой и немного шершавой, а рукопожатие довольно сильным.

На правой руке парня я заметила необычный перстень. Его плоская поверхность, наподобие печатки, имела рельефное изображение, выполненное металлом на черном гладком камне– круг, внутри которого вписан равносторонний треугольник, а в треугольнике пчела.

Мы молчали, я спросила, заполняя паузу:

– Ты гостишь в Белдорфе?, – я ведь знаю практически всех обитателей нашей деревни на тысячу жителей, а Марка увидела впервые только сегодня утром.

– Я переехал сюда полтора года назад и теперь тут живу, мой дом в четырех милях к западу.

– Почему ты решил поселиться здесь? Чем тебя привлекли наши края?

– Вообще-то, я жил тут раньше, и меня давно тянуло осесть в этих местах. Видишь ли, я занимаюсь наукой и работаю в лаборатории вместе с моим дядей. А в свободное время пишу книги – это мое увлечение. И такое тихое, спокойное место очень подходит для моих занятий.

– Ты молод для писателя..., – моему собеседнику можно было дать лет двадцать пять.

– Я пишу на исторические темы. Мне удается издавать книги, выходит, что возраст – не помеха, – Марк почему-то засмеялся и его карие глаза сузились и заблестели. Он не отводил от меня взгляда, и потому я не переставала чувствовать смущение.

– Ну да..., – ответила я неопределенно и мы замолчали, потом Марк спросил:

– А ты чем занимаешься? Живешь тут или приехала погостить?

– Я родилась здесь, последние семь лет училась в пансионе под Лондоном, а этим летом закончила школу и вернулась домой. Мой дом в полутора милях отсюда – усадьба Грейхолл.

– Постой, значит ты – родственница той семейной пары, которая прошлым летом...

Марк замолчал, по видимому раздумывая, как бы поделикатнее закончить фразу, но я не стала дожидаться и выпалила:

– Да, я их дочь.

– А... понятно, прими мои соболезнования, это было ужасно.

– Спасибо, да, так ужасно, что и слов нет выразить это, – я опустила голову.

– Прости, пожалуйста, я не хотел огорчать тебя напоминанием.

– Ничего, ты не напомнил, мои мысли и так были о родителях, я ведь только что посетила семейный склеп.

– Тогда понятно, почему у тебя заплаканные глаза.

Марк чуть ближе наклонился ко мне, глядя серьезно и с сочувствием:

– Если ты сейчас собираешься идти домой, то позволишь проводить тебя?

Мне хотелось согласиться, но я так ужасно сегодня выгляжу, из-за этого испытываю напряжение, а он смотрит, почти не отрываясь. Нет, лучше отказаться.

– Марк, я на велосипеде, и я в порядке, не стоит провожать меня сегодня, как-нибудь в другой раз, – сказала я, приняв решение и искренне надеясь, что этот другой раз произойдет когда-нибудь.

– Хорошо, в другой раз, до встречи, – мой новый знакомый широко улыбнулся и помахал мне на прощание рукой.

Не успела я отъехать от церковной ограды, как зазвонил телефон, я ответила, это оказалась Эмили, она говорила, торопясь, как всегда:

– Сообщаю тебе, подруга, что у нас с Диком есть сюрприз для тебя, вернее два. А если быть совсем точной, то сюрпризов три!

– Я усмехнулась и спросила, – так сколько же на самом деле сюрпризов?

– Не перебивай, слушай, – отрезала Эми, – мы готовы выезжать, скажи, нормально ли будет, если Дикки и я нагрянем к тебе между шестью и семью часами?

– Ой, конечно, замечательно! Спасибо, Эми!

– Мне хотелось посоветоваться с тобой по поводу сюрпризов, но Дик настоял на том, чтобы приятно удивить тебя.

– Ты же знаешь, Эми, я люблю сюрпризы.

– Тогда пока.

Я решила немного прогуляться пешком, ведя велосипед рядом с собой, чтобы, не торопясь, обдумать встречу и разговор с Марком.

Память тотчас нарисовала образ моего собеседника.

Высокий, на вид примерно шесть футов и два дюйма ⁸, стройный, широкие плечи. Прекрасная осанка, горделиво поднятая голова, но без тени высокомерия. Темные волосы уложены в строгую мужскую прическу. Лоб высокий, благородный. Густые, четко очерченные брови придают лицу особую ясность. Классический римский нос. Прекрасный рисунок скул, подбородок мужественный, с едва заметной ямочкой, волевой рот.

Марк тщательно выбрит, однако, совсем немножко, угадывается легчайший темный оттенок на щеках, подбородке и над верхней губой, что только подчеркивает его мужественность.

Теперь глаза. У Марка карие, очень красивые, выразительные глаза. Взгляд проницательный и строгий. Словно в душу смотрит... Я разволновалась, вспомнив этот взгляд.

Мое впечатление таково, что Марк – само совершенство. Да еще – настоящий ученый и писатель!

Интересно, а что он делал на кладбище?

Я уже подходила к дому, когда из-за купы деревьев появилась собака с ошейником. Это был рослый золотой ретривер. Он стремительно подбежал ко мне и, деловито обнюхав мои кроссовки, поднял голову и посмотрел на меня умными, дружелюбными глазами. Пришлось положить велосипед на землю.

– Привет!, – сказала я псу, а он в ответ ткнулся влажным черным носом мне в руку. Собака была в прекрасной форме, хорошо сложена, светлая кремовая шерсть сверкала золотым блеском. На ошейнике висела бирка и я потянулась посмотреть кто хозяин и где живет пес. Но животное, резко мотнув головой, не позволило мне сделать это.

– Почему ты один?, – я просто думала вслух. Четвероногий друг человека ухожен и в ошейнике, так где же его хозяин?

Пес обратил ко мне свою улыбающуюся морду – у всех ретриверов такое «выражение лица», будто они улыбаются, да так и есть на самом деле – это доброжелательная порода. Они любят людей и почти всегда в хорошем настроении.

Собака обернулась к той дубовой роще, откуда появилась, потом снова взглянула на меня и опять на рощу. Животное явно было взволновано, но чем именно, я не знала.

Затем пес громко тявкнул, опять ткнулся носом мне в руку и умчался назад в рощу, откуда еще несколько раз призывно и звонко залаял.

Делать нечего, я повернулась и пошла в сторону деревьев. Понятно, что пес зовет меня туда. Войдя под густые своды дубравы, я увидела собаку, она стояла под высоким дубом и что-то обнюхивала на земле. Приблизившись, я, наконец, заметила причину переполоха. Под самым дубом, вжавшись в его основание, сидел подросший птенец совы. Посмотрев внимательнее, я поняла, что это сипуха, так как «лицо» птицы было в виде сердечка. Птенец был уже крупным, длина его тела достигала примерно двадцати пяти сантиметров.

Птица перепугано взирала на меня большими, почти человечьими глазами. Я впервые так близко видела сипуху и была восхищена ее красотой. Белоснежное «лицо» обрамлено в форме сердечка оранжевыми перьями с серебристо-серыми искорками, голова оранжевая. Грудка, как и «лицо», белая с редкими темно-серыми крапинками. Крылья и широкий, короткий хвост оранжевые с серебристыми полосками. Красота и чудо природы!

Окей, надо разобраться, что случилось. Я огляделась по сторонам и увидела нескольких ворон, что расселись вокруг нас по нижним веткам в радиусе пяти-семи метров. Понятно, они хотели напасть на птенца, но помешала собака, а теперь и я пришла. Так что поживиться детенышем сипухи им уже не удастся. Я люблю ворон за их сообразительность и интересное поведение. Они из числа самых разумных пернатых. Однако, придется им поискать другую еду.

Птенец, вероятно, вывалился из гнезда. Подняв голову, я поискала взглядом гнездо сипухи. Однако, я понятия не имею, как оно должно выглядеть. Кажется, эти совы и вовсе гнезд не строят, а селятся в дуплах, да на пустых чердаках... Похоже, вернуть птенца его родителям не представляется возможным, значит надо взять его домой и выходить. А дальше будет видно, как сложится жизнь этого диковинного, хоть и не редкого в природе существа.

Я подошла поближе, и тут крупный птенец меня рассмешил – он поднялся на высоких ногах, как на цыпочках, стал покачиваться из стороны в сторону и строить смешные гримасы!

Остерегаясь длинных и чрезвычайно острых, изогнутых когтей птицы, я прижала легонько ее к себе и бегом побежала домой, благо, это совсем близко. Велосипед взять не было возможности и я решила вернуться за ним потом. Ретривер сопроводил меня до ворот усадьбы и убежал.

С трудом отперев дверь ключом, я посадила сипуху на пол в холле, рядом с подставкой для зонтов, а сама метнулась в кладовую, где у меня было несколько больших картонных коробок. Достав одну из них и перетащив ее в гостиную, я посадила птенца в коробку. Затем взяла из холодильника мясо курицы, полминутки прогрела его в микроволновке и отправилась кормить своего спасеныша.

Птенца не пришлось уговаривать, он ел с аппетитом маленькие кусочки мяса, что я протягивала ему. Меня не клюнул ни разу. Я дала ему не очень много, помня о том, что птенца опаснее перекормить, чем недокормить. Поставила в коробку баночку с водой и поняла, что надо изучить, как правильно содержать и выхаживать этих птиц.

Самое необходимое сделано и можно вернуться за велосипедом. Каково же было мое удивление, когда, выйдя на дорогу, я увидела, что рядом с моим лежащим великом важно восседает тот самый золотой ретривер, который спас сипуху. Охраняет значит! Умнейший собакин.

Я хотела взять его за ошейник и отвести к себе домой, чтобы он побыл в Грейхолле, пока я не найду хозяина, но пес увернулся, помахал хвостом и умчался куда-то в западном направлении.

Чей же ты, добрый друг?

До приезда Эмили и Дика я успела позвонить в зоомагазин и заказать большую клетку, поилку, кормушку, пищевые добавки и витамины для хищных птиц. Еще я заказала книгу советов по их содержанию. В магазине пообещали, что завтра к полудню все это привезут.

Теперь нужно осмотреть найденыша. Я достала его из коробки, он немного повозмущался моей бесцеремонности и даже хотел клюнуть меня в руку, но передумал и стал, вращая головой на сто восемьдесят градусов, оглядывать комнату, пока я теребила перья и пушок, заглядывала под крылья, проверяла суставы лапок.

Птенец оказался здоров. Даже паразитов не было, что удивительно, и очень хорошо. Сипуха находилась в несколько стрессовом состоянии и это было единственной и быстро проходящей проблемой.

– Все у тебя в порядке, отправляйся в коробку, а завтра получишь хорошую клетку. Считай, что это просто твой домик. Надеюсь, тебе понравится жить здесь, – так, приговаривая, я посадила птицу в коробку и прикрыла ее сверху большим платком.

Вот так я и живу. Разговариваю с собаками, птицами и сама с собой. Но это все же лучше, чем совсем не разговаривать.

За хлопотами с совенком время пролетело незаметно. Большие, старинные напольные часы в холле, похрипев, стали монотонно отбивать семь часов вечера, когда от ворот раздался звонок – это приехали Эмили и Дик.

Глава 4. Три сюрприза

Эмили вошла в дом, неся в одной руке контейнер для перевозки кошек, а в другой – тяжелый рюкзак. За ней, пыхтя и отдуваясь, ввалился Дик с двумя огромными дорожными сумками и с невероятно большим рюкзаком за плечами.

Сбросив всю поклажу на пол в холле, и взяв с собой лишь контейнер, друзья прошли со мной в гостиную. Эмили села на диван, раскрыла контейнер и извлекла оттуда маленького белого котенка.

– Это сюрприз номер один, Энни. Помнишь мою соседку Мэри Линн, у которой есть дочь Меган?

– Да, помню, ты нас познакомила, когда я была у тебя в гостях прошлой весной на каникулах.

– Так у них живет ангорская кошка и она принесла котят в апреле, Мэри как раз сейчас начала их пристраивать. Я подумала, что это большая удача, ведь ты, надеюсь, хотела именно ангорского кота?

– Да, именно ангорского, как наш Питкин, который жил у моих родителей...

– Ну вот и чудесно! Принимай, это подарок, – и Эмили протянула мне котенка.

Я приняла милое, мяукающее существо, такое теплое и доверчивое. Котенок очень красив. Белоснежная пушистая шерстка, розовый нос, а глаза разного цвета. Правый глаз – изумрудно-зеленый, а левый – небесно-голубой. У ангорских кошек разные глаза – это частое явление и, тем не менее, выглядит, как чудо!

– Эми, Дик, спасибо!, – я бросилась обнимать подругу.

– Ты уже придумала, как назовешь котенка? Кстати, это – мальчик.

– Да, придумала, назову Перси.

– Вот и отлично! Мы привезли все необходимое для Перси – корзину, питание, туалет и даже игрушки. Потом заберем кошачьи вещи из машины. Ой, а что это за коробка посреди комнаты?, – Эмили указала на временный домик сипухи.

Пришлось рассказать историю спасения птенца в дубовой роще.

Эмили с Диком внимательно выслушали рассказ, Дик похвалил меня за доброе сердце, а Эми, как более практичный человек, стала опасаться, уживутся ли вместе птенец и котенок.

– Я уже заказала клетку для сипухи, – ответила я, – посажу завтра птенца туда и пока не буду выпускать. Придется действовать, согласно обстоятельствам.

Дикки в это время, сняв платок с коробки, рассматривал совенка.

Я поинтересовалась:

– А второй сюрприз?

– Второй сюрприз – это я, а третий – Ричард, – звонко засмеялась моя подруга. Если ты хочешь, мы можем пожить у тебя какое-то время, чтобы тебе не было одиноко.

– И ты еще спрашиваешь, хочу ли я? Да ты не представляешь, насколько сильно хочу!

У меня даже дыхание перехватило от радости.

– Вы такие молодцы, ребята, ну как мне благодарить вас?!, – я чуть не расплакалась от избытка чувств, но вовремя взяла себя в руки.

Это такое облегчение, что мне не придется проводить ночи одной в доме! Однако, пора позаботиться о комнатах для дорогих гостей.

Планировка дома проста. Есть центральная часть, к ней примыкают два симметричных, одинаковых крыла. В центральной части расположены большой холл и широкая лестница. Правое крыло – это кухня и столовая на первом этаже и три спальни на втором. В левом крыле на первом этаже – гостиная и большая библиотека, а на втором этаже – тоже три спальни. В третьем этаже устроена оранжерея.