Текст книги "Крестовый поход Махариуса"
Автор книги: Уильям Кинг
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 59 страниц)
Несмотря на размеры, шаттл трясло по дороге вниз. После падения луны погодные условия так и не успели прийти в норму. Я глядел на лица спутников. Все они были частично скрыты масками противогазов, однако их глаза выглядели мрачными.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем шаттл приземлился. Он коснулся земли с легкой дрожью, и затем корабль завибрировал, когда упали рампы. Спустя мгновение мы уже спускались на поверхность мира, который покинули, казалось бы, жизнь назад.
Первое, что я заметил, – это холод. Локи никогда не отличался тропическим климатом, однако сейчас там было холоднее, чем даже в самую суровую зиму. Возможно, это как-то было связано с темными тучами, затянувшими небо. Казалось, царила почти кромешная ночь, хотя на самом деле на востоке как раз занималась заря. Звезд не было видно. Подсознательно я начал выискивать меньшую луну, но, конечно, ее больше никто не увидит, и она уже никогда не появится на небосклоне.
Местность выглядела совершенно не знакомой. За время первой кампании мы никогда не забирались настолько далеко. Она находилась слишком глубоко во вражеском тылу, и ее окружали настоящие лабиринты укрепленных траншей и цитаделей. Теперь тут не осталось ни единого следа работы человеческих рук. Земля была раскрошенной, растрескавшейся, как будто кто-то погрузил в нее огромные пальцы. Насколько мог видеть глаз, везде наблюдались гребни, глубокие кратеры и огромные блоки отколовшегося лунного камня. До самой линии горизонта пылали пожары. Некоторые были извержениями далеких вулканов, однако другие – городами-ульями, из которых километровыми столбами огня вырывались газ и химикаты.
Повсюду плясали тени. Дыхание вырывалось облачками пара. Вокруг нас кружились крошечные пылинки, а может быть, болезнетворные споры, высвечиваемые прожекторами наших бронетранспортеров. Некоторые из них блестели, и я понятия не имел почему.
Грузно, но быстро мы выехали на поверхность планеты и первым делом выдвинулись устанавливать периметр. Нужно было как можно скорее организовать прорыв. Еретики не отвечали, но никто бы не дал гарантий, что так будет продолжаться и дальше. Рота за ротой, отделение за отделением, острие Крестового похода рассредоточивалось по раскуроченной земле, повсеместно окапываясь, организовывая огневые точки, сторожевые посты, а также зоны прямой видимости для артиллерии, бронетехники и тяжелых орудий.
В качестве передвижного штаба для лорда верховного командующего подготовили модернизированный «Гибельный клинок». Его изъяли на Ахероне у побежденных остатков сил Красса и спешно перекрасили в цвета Махариуса. Он был полностью снаряжен, заправлен, и я стал его водителем. До чего приятно было снова сесть за пульт управления «Гибельного клинка», читать знакомые молитвы, чувствовать, как под руками оживает громадный зверь. На меня нахлынула ностальгия, словно я вновь оказался в самом начале своей службы, а не в ее конце. Иван с Антоном вновь стали моими стрелками. Часть меня ощущала, что это будет подходящим окончанием, однако другая часть осознавала, что подобные мысли нужно гнать.
Хорошо, что я сидел в водительском кресле. Внутри «Лемана Русса» было тесно, и не только из-за экипажа. С нами ехали Дрейк и телохранители. Казалось, Махариус не хотел разлучаться с лучшим своим советником на последнем этапе пути.
Передо мной открылось в некотором роде печальное зрелище. Вместо тысяч машин у нас оставалось всего лишь несколько сотен, да и те выглядели потрепанными и впопыхах отремонтированными, скорее для виду. Большинство танков были «Леманами Руссами» моделей «Экстерминатор» или «Покоритель», остальные – бронетранспортеры «Химера». Когда наша армия собралась на плацдарме, мы с ревом выдвинулись к последней цитадели еретиков на планете.
Махариус хотел расквитаться с Рихтером, и он свершит свою месть.
Нашу зону высадки от крепости разделяло не больше десяти лиг, расстояние, которое «Леман Русс» мог преодолеть за несколько часов даже по столь пересеченной местности.
Земли вокруг нас выглядели такими же пустынными, как поверхность луны. Небеса не прояснялись, за исключением туч, подсвечиваемых зловещим сиянием отдаленных огненных штормов. Поверхность была неровной, танк то и дело подскакивал и раскачивался. Махариус без устали отвечал на поступающие доклады своих командиров.
Краем уха я слушал, как он инструктирует командиров колонн, объясняя, куда ехать и что делать. Пока никому из них не оказали сопротивления, чему едва ли следовало удивляться после падения луны. Мне стало любопытно, сколько это продлится. Я сомневался, что кто-либо мог уцелеть после столь мощного удара, однако в прошлом мы сражались на Локи не только против живых.
Впереди до самого горизонта тянулись новообразованные гряды, а на горизонте вырисовывался иззубренный улей-цитадель, наша конечная точка. Он выглядел странным и искаженным, однако виной этому была не ударная волна. Глядя на него, мне казалось, будто это место было таким всегда, таким его и построили. Хотя, возможно, нынешний вид улей приобрел за долгие годы после создания.
Постепенно начала появляться растительность. Склизкая люминесцентная плесень покрывала камни, подобно саванам из зеленоватого грибка. Огромные грибы пронзали сумрак спектральным свечением. Росли ли они тут всегда, или столкновение подняло на поверхность погребенные глубоко под землей формы жизни?
Тут и там виднелись разбитые купола-пузыри того, что когда-то могло быть жилыми бункерами. Из земли торчали гигантские трубы, словно треснувшие и пустые кровеносные сосуды, выступающие из ампутированной конечности.
Вокруг нас кружились черные снежинки, даже на вид казавшиеся холодными. Наверное, это было не снегом, однако выглядело оно именно так. Я переключил прожекторы на большую мощность, чтобы следить за дорогой и не сбиться с курса, когда видимость упала почти до нуля, и стал молиться Императору, чтобы мы случайно не угодили в разлом, образовавшийся из-за падения луны.
Внезапно мы выехали из мрака. Черный снег миновал, и я снова мог видеть. Пейзаж здесь выглядел даже еще сильнее разоренным. Дорога вела нас сквозь огромные ущелья, над которыми, подобно часовым, высились каменные иглы.
Мы проезжали бескрайние обрывы и пропасти, и я начал понимать, что мы медленно набираем высоту. Цитадель становилась все больше и выглядела все более странной. Начали поступать доклады о видневшихся вдалеке людях. Возможно, это были беженцы, возможно, выжившие после катастрофы, а может, кто-то совсем иной. Теперь это не играло никакой роли. Мы должны были достичь места назначения прежде, чем враг узнает о нас.
Это входило в план Махариуса. Он знал, что работа связи на Локи и сенсорных сетей нарушится. Еще он знал, что враги будут больше заняты ликвидацией последствий катастрофы, чем подготовкой к возможной атаке. Планета только что подвергалась самому разрушительному катаклизму в своей истории, куда более мощному, чем бомбардировка с орбиты, и даже если бы враг заметил нас, вряд ли он смог бы ответить. Сейчас все их помыслы были заняты бедствием.
По крайней мере мы на это надеялись.
Мы остановились отдохнуть на гряде, с которой открывался вид на цитадель Рихтера. Падение луны нанесло крепости огромные повреждения. Прочный бронированный панцирь треснул, в структуре зияли дыры, из которых вытекала зеленоватая жидкость. Внутри здания горели пожары, отовсюду поднимались облака ядовитого дыма, смешиваясь с пылью.
Цитадель больше походила на живое существо, чем на сооружение. Она имела болезненно-органический вид, как будто ее вырастили, а не построили. Ее стены покрывали наросты, похожие на опухоли, над которыми скручивались длинные щупальца живых труб, будто вены или кишки. Из сфинктеров размером с ворота выплескивались смрадные отходы.
В местах, где внешние стены были разрушены столкновением, они больше походили на мясо, с которого взрывом гранаты ободрало кожу. Рокрит выглядел созданным из плоти, и ощущалось, что внутренняя структура укреплена чем-то, больше напоминающим кости, а не металл. Вся крепость походила на увиденную в наркотическом бреду галлюцинацию. Глядя на нее, мне невольно вспомнилось гогочущее лицо демона из моих снов.
– Что это? – изумленно спросил я.
Это было нарушением дисциплины, но никто не стал меня укорять.
– Не знаю, – ответил Махариус. Его голос был негромким и спокойным, но я почувствовал в нем тревогу, возможно, впервые на своей памяти.
– Похоже на работу Губительных Сил, – сказал Дрейк так тихо, что ни одна комм-сеть не смогла бы разборчиво передать его слова. Я вздрогнул. По своему опыту могу сказать, что ни один разумный человек не стал бы с ними связываться, хотя их присутствие здесь многое объясняло.
– Нургл, – промолвил инквизитор. Слово прозвучало так, словно Дрейк откашлялся и сплюнул. И вновь при звуке этого имени в глубинах моего разума поднялся ужас. – Владыка Чумы.
Он говорил скорее с самим собой, чем с нами.
– Это место – рассадник болезней, – сказал он.
– Люди хорошо защищены. У них есть противогазы и комбинезоны. Нельзя допустить, чтобы страх остановил нас на последнем километре. – Махариус явно не собирался отступать, невзирая на все доводы Дрейка. – Мы разрушили стены, уничтожили оборону.
– Ты так думаешь? – спросил Дрейк.
Некоторые из больших волдырей-башен на стенах начали поворачивать орудия.
– Похоже, внутри еще остались защитники.
Башни открыли огонь. Взрыв скрыл вершину холма неподалеку от нас. «Гибельный клинок» содрогнулся. Я переключил машину на заднюю передачу и отъехал от края. Из-за взрывов могла осыпаться земля, сбросив танк в долину внизу. Махариус уже отдавал приказ колонне сделать то же самое.
Нам повезло, что крепость была так сильно повреждена. Если бы уцелело больше этих крупных орудий, нас бы уничтожили прямо на гряде. Но доклады о потерях все равно начали поступать – похоже, мы потеряли много людей и бронетехники.
– Что дальше? – поинтересовался Дрейк.
Махариус не терял самообладания, однако в его голосе появились странные нотки:
– Перегруппируемся и готовимся выдвигаться. Ты видел, в каком состоянии цитадель. Мы можем захватить ее. Прежде мы не подбирались к ней так близко. Я не откажусь от этой победы.
В его голосе чувствовалась почти маниакальная одержимость. Он жаждал победы и был готов заплатить за нее любую цену.
Мы могли находиться вне поля видимости для батарей цитадели, но не за пределами их огневого поражения. На нас сыпались снаряды, вырывая новые воронки вдоль строя.
Вражеские канониры не знали, куда целиться, но иногда выстрелы попадали по назначению, перемолачивая землю, вздымая облака пыли, что еще сильнее ухудшало обзор. Оглядываясь на прошлое, я думаю, что они понятия не имели, где мы находимся. Скорее всего, они стреляли просто из паники, хотя тогда мне так не казалось. Когда снаряд разносил очередной «Леман Русс» на части, у меня было чувство, будто враги точно знают наше местоположение и уничтожают нас по одному.
– Хорошо, если из тысячи выпущенных снарядов хоть один достигнет цели, – сказал Махариус.
Конечно, он был прав, но лучше мне не стало. Кто знает, может именно нас слепой рок изберет в качестве следующих жертв.
– Это не важно, если у них достаточно снарядов, – парировал Дрейк.
– Тогда будем надеяться, что это не так, – сказал Махариус и принялся отдавать войску приказы.
Как обычно, чтобы видеть поле боя, он не нуждался в голосфере. Все необходимая информация хранилась у него в голове.
Небеса озарились громадным взрывом.
– Езжай вперед, посмотрим, что там, – произнес Махариус.
Я подчинился приказанию и стал объезжать «Леман Русс», направляясь назад к осыпающемуся склону. Я всматривался в сумрак, понимая, что из-за взрывов гряда может обрушиться в любой момент.
Когда мы достигли края, я заметил, что в стене цитадели появились новые бреши, а несколько башен исчезло.
– Взрыв артиллерийского погреба, – решил Махариус.
Я представил детонацию на складе боеприпасов и то, как пламя растекается сквозь погрузочные тоннели, построенные для доставки снарядов к громадным башням. Конечно, все могло быть и по-другому. Мог просто взорваться реактор. В любом случае цитадель выглядела мертвой. Башни больше не вращались. Множество огней померкло, как будто системы дали сбой. Едва это произошло, комм-сеть включилась снова, и сквозь шипение статики мы услышали сбивчивые доклады.
– Похоже, нам сегодня повезло, – произнес Дрейк.
– Это ловушка, – сказал Махариус.
– Полагаешь, они нарочно подорвали боеприпасы, чтобы выманить нас отсюда? – От голоса Дрейка веяло недоверием.
– Нет, полагаю, Рихтер именно так и воспользуется взрывом, – произнес Махариус. – Я знаю, как он думает.
– Ты сможешь завести нас в его ловушку и вывести из нее живыми? – спросил Дрейк.
– Посмотрим, – ответил Махариус.
Наши танки с рокотом въехали в широкую кратерную долину, которая осталась после подземных толчков. Над нами, подобно рухнувшей горе, высился обломок раскрошившегося спутника. От него все еще поднимался пар, несмотря на царивший вокруг холод.
Растянувшиеся колонны бронетехники прокладывали путь по узкой гряде в пропасть. Впереди нас, будто голодный огр, вырисовывалась темная громада улья-цитадели. Казалось, над нами тяготеет присутствие голодного демона, только и ждущего, когда мы попадем к нему в лапы. Уверенность Махариуса изумляла меня. Он казался совершенно спокойным, хотя знал, что ведет нас прямиком в ловушку.
У меня из головы не шел образ огромного демона, которого я видел в горячечных снах. Я пытался убедить себя, что это последствия лихорадки, но понимал, что это не так. В моем сердце поселился страх, а в разуме – ужасное предчувствие. Во рту пересохло, сердце гулко билось о ребра. Я заставил себя сосредоточиться на том, чтобы держать гусеницы параллельно склону. Если «Гибельный клинок» соскользнет вниз, то мы погибнем так же быстро, как от снаряда или появления демона-бога.
Едва танки завершили спуск, Махариус приказал рассредоточиться. Он не хотел, чтобы какая-то машина застряла и заблокировала дорогу остальным, превратив нас в беззащитных жертв на подходах к улью. Едва мы оказались между грядами, у нас появилось пространство для маневра, чтобы не делать из отдельных машин соблазнительные цели для врага.
Склон впереди постепенно поднимался к стене улья. Когда-то там находились дороги и монорельсовые пути, однако дороги исчезли, а от рельсов остался только клубок погнутых ферм. Тут и там высились громадные менгиры из кусков рокрита. По стенам улья текли реки горящих химикатов, а из пробитых клапанов сочилась ядовитая слизь. Вблизи крепость уже выглядела не как монолитная структура, а скорее как груда сваленных в кучу деталей. Стены были испещрены вмятинами и разломами. Перед нами, словно пропасти, зияли огромные бреши.
Дрейк немного расслабился. Казалось, инквизитор почти испытал облегчение. Может, Махариус ошибся насчет ловушки.
– Нужно попасть внутрь и зачистить улей от последних еретиков, – произнес он.
Едва слова слетели с его уст, как улей-цитадель замерцал огнями, а огромные башни на стенах вновь начали целиться в наши танки.
– Действительно, нужно, – согласился Махариус.
Батареи открыли огонь, вырывая куски земли и подбрасывая разбитые металлические остовы танков в небо. Нас засыпало обломками вперемешку с пылью, землей и треснувшим рокритом. Там, куда попадали снаряды, возникали новые кратеры.
Взрывы вибрацией отдавались сквозь корпус «Гибельного клинка». Мрак вокруг нас растаял, когда наши силы открыли ответный огонь. На позиции врага посыпались снаряды, однако они никак не могли навредить исполинской бронированной структуре.
– Вперед! – приказал Махариус.
Он что, спятил? Похоже, он намеревался выйти из-под обстрела вражеских батарей в недосягаемую для них мертвую зону, однако я сомневался, что у нас получится. Башни были расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, перекрывая чужие слепые точки. Мы могли преодолеть максимальный угол наклона их передних башен, но следующие батареи вдоль стен улья все равно сумели бы попасть в нас.
На нас с громогласным ревом обрушивались огромные снаряды, уничтожая все новые и новые «Леманы Руссы». Но из-за свободного строя они не могли перебить нас быстро.
– Бери влево, – сказал Махариус, – Лемюэль.
Только спустя секунду я понял, что он обращается ко мне, однако сделал, как велено. Снаряд пролетел над танком и взорвал рокрит справа от нас. Я не стал спрашивать, откуда он знал. Махариус умел читать поле боя, как никто другой. Возможно, способность понять, куда должен упасть снаряд, была просто одним из его талантов. Прежде я уже не раз видел подобное.
– Продолжай двигаться влево, – произнес он и отдал по комм-сети цепочку приказов, приказывая остальным придерживаться нашего курса.
Снаряды продолжали проноситься над головами, взрываясь слева от нас и позади, и постепенно, следуя инструкциям Махариуса, я понял, что он делает.
Башни располагались так, чтобы прикрывать все пути подхода. В обычных условиях мы бы не прорвались, не угодив под огненный шквал орудийного огня, однако сейчас были не обычные условия. Улей-цитадель получил тяжелые повреждения, и большая часть башен была выведена из строя. В его зонах обстрела появились слепые пятна, которыми мы могли воспользоваться. Махариусу хватило единственного взгляда на стены, чтобы найти их. Там по-прежнему оставались секторы мощного огневого поражения, но их можно было миновать, и тогда мы оказались бы в относительной безопасности.
Так я, по крайней мере, думал, пока не заметил, как на стене улья движутся огоньки, а через ворота выезжает техника и занимает позиции на покатых склонах цитадели. Я увеличил разрешение водительского перископа и увидел, что это «Василиски» и нечто вроде «Гидр» с установленной на шасси открытой башней, модифицированных для противотанкового боя. Возможно, статичные орудия могли и не попасть в нас, но мобильная артиллерия выходила на атакующий рубеж. Похоже, Рихтер предугадал действия Махариуса. Мы просто променяли один вид зоны обстрела на другой.
Еретики открыли огонь. Взрывы снова озарили небеса, разогнав тьму. Везде запылали «Леманы Руссы», превращенные в груды плавящегося металла. Мы открыли ответный огонь по врагам, засевшим в укрытиях над нами.
Я не понимал, что творится снаружи. С водительского места я едва видел поле битвы. Знал я только то, что Махариус продолжает невозмутимо отдавать приказы и реагировать на вражеские действия. Судя по его ответам, некоторые водители запаниковали и сошли с его тщательно продуманного пути к стене улья. Мне показалось, будто по комм-сети я услышал крики и взрывы.
Едва голову посетила эта мысль, шквал огня вокруг нас усилился. В борт «Гибельного клинка» ударил снаряд. Я ощутил миг пронзительно-острого ужаса, который испытываешь всякий раз, когда в твой танк попадает тяжелый снаряд.
«Вот и все, – подумал я, – это конец». Я повидал немало людей, заживо сгоревших в танках, уж точно достаточно, чтобы воображение нарисовало мне картину во всех подробностях. В отсек посыпались искры, а страшный лязг нового попадания в борт лишь усилил панику.
– Какого… – услышал я Антона.
В отсек вместе с клубами дыма проник запах горения.
– Всем наружу! – приказал Махариус.
Я расстегнул ремни и полез к эвакуационному люку. Вокруг меня все искрило и пылало. Мозг заполонила целая рать опасений: мы могли застрять в горящем танке из-за заклинивших люков, боекомплект мог взорваться в любую секунду, если силовое ядро даст сбой, из тьмы мог прилететь очередной снаряд, если враг решит сосредоточить огонь на обездвиженной машине. Я задержал дыхание из-за дыма и того, что каждый мой вдох мог оказаться последним.
Я рывком распахнул люк и вывалился в холодную ночь Локи.
Глава 24До чего холодно! На Локи всегда было прохладно, влажно и безрадостно, но сейчас происходило нечто иное. Из-за столкновения температура значительно упала. Небо скрылось за пылевыми облаками, сквозь которые не могли проникнуть солнечные лучи. Это был тот холод, который в других мирах приносил снег и метель. Дыхание вырывалось облачками пара. По крайней мере у меня за спиной находился источник тепла. Наш «Гибельный клинок» загорелся.
Махариус выбрался из верхнего башенного люка и повернулся, чтобы помочь Дрейку. Затем они оба соскочили с танка. Один из телохранителей Дрейка спрыгнул следом. Антон и Иван вскоре присоединились ко мне.
– Уходим! – крикнул я. – Сейчас рванет.
Повторять дважды мне не пришлось. Я развернулся и бросился по изломанной земле. Бег немного меня согрел. Между лопатками поселилось неприятное навязчивое ощущение. Я спасся из горящего танка, но понял, что это не конец. Танк мог взорваться, а мог и нет. Во всяком случае, он превратился в маяк для стрельбы, и противник уже доказал, что его орудия в состоянии уничтожить «Гибельный клинок». И, что хуже всего, я бежал прямиком в шквал взрывов. Я выкатился на сторону огневого поражения башен, чьи снаряды рвали местность передо мной.
Я нырнул за ближайший валун, и мгновение спустя рядом со мной оказались Антон и Иван. Антон все еще сжимал свою снайперскую винтовку. Прежде чем выскочить наружу, он успел прихватить ее и каким-то образом сумел протиснуться с ней через аварийный люк. Вот что значит преданность. Или идиотизм. Скорее всего, последнее.
– Какой ты прыткий, – сказал Антон. – Будто выступаешь на полковом чемпионате по бегу. Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро бежал. За тобой даже пыль заклубилась.
– Да и ты, вижу, не отставал, – парировал я.
– Никогда не хотел заживо сгореть в танке, – ответил Антон.
Тьма слева от нас содрогнулась от мощнейшего взрыва. Это был не башенный снаряд. Иван поднялся, и в свете зарева его худощавая фигура отбросила длинную тень.
– Да, рванул! – прокричал он.
– Ложись, придурок, – сказал я.
По камню заколотили осколки.
– Почему? – удивился он. – Они ведь не в меня стреляют.
– Нет, – сказал я, – но могут и начать.
Вниз по склону текла масса еретической пехоты. Они примкнули к лазганам штыки и выглядели совершенно не дружелюбно.
– И то верно, – согласился Антон.
Он поднес винтовку к плечу, прицелился, выстрелил и упал в укрытие прежде, чем я успел запретить ему стрелять. Мы оказались отрезанными на склоне под цитаделью Рихтера, без явной поддержки, против целого полка еретиков, и, само собой, ему было просто необходимо привлечь к нам внимание.
– Нужно было привлечь их внимание? – Так я и спросил у него.
Он одарил меня идиотской ухмылкой:
– Глушитель на снайперской винтовке гасит пламя, а если еретики услышат выстрел в этом грохоте, значит, у них слух лучше, чем у анатарейской адской гончей.
Его уверенность заставила меня улыбнуться:
– Иногда мне кажется, что ты не так туп, как я думаю.
– Я тронут, – сказал он.
– А иногда у меня такое чувство, что ты еще тупее.
Он кивнул, встал и сделал еще один выстрел, затем еще и еще. Я рискнул высунуться из-за валуна и оглядеться по сторонам. В озаряемой огнем тьме, на таком расстоянии и без снайперского прицела я даже не увидел, во что он стрелял. Однако заметить врага было не так уж сложно.
На нас катилась настоящая орда, тысячи тысяч еретиков, вооруженных самым разным ручным оружием, которое я только мог себе представить. Они шагали в такт с громогласным барабанным боем, с бездумной коллективной волей насекомых, вылезающих на защиту улья. Мне вспомнились ходячие мертвецы, против которых мы сражались, и я понял, что не вижу особой разницы между ними и этими живыми солдатами. Еретики могли дышать, однако они казались такими же безмозглыми и безумно-отважными.
Вот только на поле битвы это не всегда преимущество. Бывают времена для отваги, а бывают времена для того, чтобы бежать, поджав хвост. Еретики наступали прямо на «Леманы Руссы». Орудия танков то и дело вспыхивали, выкашивая их ряды.
– Это безумие! – прокричал Иван. Я на мгновение задумался. Он был прав. Даже если еретики имели хотя бы ничтожную надежду уничтожить «Леман Русс», кто-то из них наверняка попытался бы приблизиться и забросать их гранатами. – У них нет ни шанса.
Вражеская полевая артиллерия продолжала поливать нас сверху, и внезапно я понял, что происходит.
– Им и не нужен этот шанс. Рихтеру, или кто ими командует, они не нужны живыми. Пехота просто отвлекает нас. Она должна оттянуть на себя внимание наших парней, пока их артиллерия делает свою работу.
– Разумный вывод, Лемюэль, – произнес Махариус.
Он вместе с Дрейком и отрядом его телохранителей залегли в воронках возле нас. Как инквизитор сумел вызвать штурмовиков? Должно быть, они находились неподалеку, раз отыскали нас в творящемся хаосе.
– Вы можете приказать танкам открыть ответный огонь.
– Могу, – сказал Махариус, – но тогда их захлестнет волна пехоты. Своей численностью и гранатами с мелта-бомбами они нанесут нам тяжелый урон.
Конечно, Махариус был прав, однако кое о чем он предпочел не упоминать. Сколь дисциплинированным ни был бы танковый экипаж, он бы никогда не стал игнорировать непосредственную угрозу, даже если бы ему приказали вести огонь по отдаленным батареям. Кто бы ни отдал приказ об этой самоубийственной атаке, он точно знал, что делает.
– Что нам делать? – спросил Дрейк.
– Все, что можем, – ответил Махариус. – Но приоритетная задача – заставить умолкнуть их орудия.
Артиллерия говорила голосами грома, а танки отвечали плюющимися копьями огня. Земля дрожала. Холодный воздух вихрился. Пение еретиков пульсировало. Махариус разговаривал по комм-сети. Я увидел, как из мглы начали появляться люди. Они были в зеленой форме Львиной стражи, но порванной и окровавленной. Многие были ранены, однако все были готовы биться рядом со своим командиром. В лучшем случае нас наберется с роту. И одному Императору известно, сколько еретиков поджидает нас у укреплений перед орудиями.
Это было загадкой, но я чувствовал, что вскоре мы узнаем ответ.
Махариус дал экипажам уничтоженных танков и солдатам из взорвавшихся «Химер» пять минут, чтобы собраться у нашей позиции. Они выходили из теней по двое-трое, передвигаясь как можно осторожнее и используя каждый камушек в качестве укрытия. Их осмотрительность была оправданной. Врагу хватало и других забот, однако если они замечали отбившихся от основной группы людей, то непременно тратили несколько секунд на то, чтобы стереть их с лица планеты.
Мы собрались возле кратера от взрыва, и Махариус заговорил. Его голос разнесся над какофонией сражения, ясный, отчетливый и проникновенный:
– Наших товарищей прижали, и со склона их атакуют нечестивые еретики. Нужно что-то с этим сделать, и тогда мы войдем в улей и закончим войну.
В тоне Махариуса не чувствовалось ни тени сомнения, лишь абсолютная уверенность в победе, и, судя по лицам солдат вокруг него, все они верили ему. Неважно, какие сомнения у них могли быть на Ахероне, тут их больше не оставалось. Они не могли их себе позволить. Они попали под плотный огонь врага. Им требовалось верить в человека, который их вел, если они хотели выбраться отсюда.
– Мы уничтожим еретиков во имя Императора и очистим этот мир от зла.
Из его уст все звучало так просто. Нам нужно было лишь дойти туда и всех убить. И неважно, что враг превосходил нас тысяча к одному.
– Вы были избраны лично мною за отвагу и умение. Этим падшим безумцам никогда не сравниться с истинными солдатами Империума. И мы им это докажем.
И мы докажем. Бойцы выпрямились, вдохнули глубже и приготовили оружие к бою. Махариус отдавал распоряжения, а мы слушали и ждали приказа выдвигаться.
И наконец он последовал.
Махариус умел читать поле боя так, словно оно было картой. Вздымающиеся гряды земли скрывали наше продвижение от вражеской орды и их орудий. Даже если нас замечали, мы не казались еретикам такой уж угрозой. Они целиком сосредоточили свое внимание на «Леманах Руссах» внизу. Большинство танков отступило под укрытие хребтов. Из-за остановки атаки они вскоре станут легкими целями для вражеской пехоты. Гранаты вполне могли разрушить механизмы танков. Крышки фильтров можно открутить и забросить в трубы взрывчатку. Танк без поддержки пехоты на близкой дистанции становился крайне уязвимым.
Пока мы взбирались на склон холма, я на секунду остановился и оглянулся назад. Под нами катилось зелено-красное пятно вражеской пехоты. «Леманы Руссы» встали за хребтами с другой стороны от стены улья, чтобы укрыться от огня башен. Вокруг танков вздымались громадные столбы рокритовой крошки, пока волна орущих людей болезненного вида бросалась им под гусеницы. Артиллерия продолжала стрелять из укреплений над нами.
Махариус вел нас вперед и вверх, низко пригнувшись, ничем не выдавая усталости. В одной руке он сжимал болт-пистолет, в другой – цепной меч. Земля под ногами была изломанной и развороченной, немного неустойчивой и довольно опасной, но Махариус все равно продолжал шагать с непоколебимой уверенностью. Я двигался так быстро, как мог, чтобы не отставать от него и Дрейка. Моим долгом было находиться рядом с ним и защищать его, и для этого мне требовалось быть возле него.
Антон и Иван, будто обезьяны, по-пластунски следовали за мной во тьме, стараясь не подымать лишний раз головы. Мы приближались к стене улья, переходя от одного укрытия к другому, от торчащей вентиляционной башни до воронки от взрыва, иногда через разломы, а иногда в тени огромных протекающих сточных труб.
Земля под ногами дрожала, и не только из-за снарядов. Мы походили на насекомых, ползущих по коже огромного зверя и чувствующих его сердцебиение и хриплое дыхание. Улей-цитадель по-прежнему функционировал. Внутренние системы все еще работали. Моя форма пропиталась потом. В маске противогаза начал формироваться конденсат, я чувствовал, как он стекает по щекам. Я ощущал на губах соль всякий раз, когда облизывал их.
Орудия стреляли где-то левее от нас. Поначалу я думал, будто Махариус неправильно рассчитал наш путь, однако затем понял, что это не так. Он вел нас туда, откуда мы смогли бы добраться до защитников батарей и, возможно, застать их врасплох. Это было бы нелишним, ведь на другие преимущества нам рассчитывать не приходилось.
Махариус замер, пригнувшись в тени промышленной трубы, и выглянул посмотреть на орудийные батареи под нами. Какое-то время он пристально их изучал, оценивая уязвимость вражеской позиции. Ему потребовалось всего несколько ударов сердца, после чего он указал пальцем:
– Лемюэль, возьми эту дюжину людей и, когда увидишь сигнальный огонь, атакуй то орудие.
Его рука поочередно указала на Антона, Ивана и группу других солдат. Нас было не больше сотни, и мы атаковали вдесятеро большее число врагов. Однако Махариус никогда не позволял таким пустякам остановить себя. Он прищурился:
