Текст книги "Крестовый поход Махариуса"

Автор книги: Уильям Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 59 страниц)

Солдаты тут же бросились на перехват еретикам, прежде чем те успели бы достигнуть кораблей. Это был акт отчаяния. Бойцы знали, что если враги доберутся до звездолетов, то никто из нас уже не улетит.

Я посмотрел на Ивана. На его лице читался стыд. Антон также предпочел не замечать моего взгляда. Никто не захотел присоединяться к бою, поэтому я направил машину к «Львиной гордости» и вжал газ.

Над нами, подобно башне из керамита и пластали, вырисовывался огромный корабль, отдыхавший на больших стабилизационных опорах. Большинство противовзрывных дверей уже было закрыто. Оставшиеся рампы охраняли люди в зеленой форме. С визгом тормозов я остановил машину и, выпрыгнув наружу, уверенной походкой направился в сторону шаттла. Солдаты направили на меня лазганы. Я отдал честь ближайшему офицеру.

– Сержант Лемюэль, сэр, – произнес я. – К службе готов.

Антон с Иваном замерли позади меня и тоже представились.

Офицер только покачал головой и махнул, чтобы мы поскорее поднимались на борт.

– Мы закрываемся и отбываем через три минуты, – сказал он и, оглянувшись в сторону разворачивавшегося боя, добавил: – Может, даже раньше.

Рампа прогибалась под моим весом, пока я поднимался наверх. Уже на самом верху я остановился и оглянулся. Еретики прорвали периметр космического порта. Крайние шаттлы горели. Снаряды «Василисков» рвали усиленный керамит. Одному из кораблей пробило древние напорные каналы, и на его бортах плясали молнии. На бетонной площадке валялись обугленные почерневшие тела. Повсюду клубились облака дыма и газа. Я вошел в корабль. Звездоход что-то крикнул и махнул рукой, направляя нас к нашим местам. Я пристегнулся, зная, что нас ждет аварийный взлет.

Глава 12

Я пристегнулся к противоперегрузочной кровати, вспоминая все предыдущие разы, когда так делал. Обычно это была не более чем мера предосторожности, однако, принимая во внимание артобстрел, над нами нависла вполне реальная угроза аварийного взлета. Едва эта мысль посетила мою голову, корабль содрогнулся. Отсек наполнился звоном, похожим на колокольный, как будто по шаттлу ударили огромным молотом.

– Плохо дело, – только и сказал Антон.

Бегавшие вокруг нас члены команды попадали на колени, бормоча технические заклятия и молитвы запуска. Загорелось красное освещение. Взревел сигнальный рожок. Затем раздался еще один удар, за которым на сей раз последовал взрыв. Происходящее совершенно не походило на привычную предпусковую рутину.

– Мы не опоздали, – сказал Иван. В его механическом голосе не ощущалось никаких эмоций. По крайней мере, говорил он спокойно.

– Мы убираемся отсюда как раз вовремя, – добавил Антон и тяжело сглотнул. Затем он украдкой огляделся по сторонам, как будто вдруг поняв, что сказанное им только что очень походило на трусость.

В другой раз я не преминул бы воспользоваться возможностью отпустить колкость в его адрес, однако сейчас решил промолчать. Слишком уж сильно слова Антона отражали мои собственные мысли. Корабль тряхнуло, и на секунду я подумал, что нам конец, но это всего лишь включились двигатели. Судя по вибрации, шаттл уже оторвался от поверхности планеты, поднимаясь все выше и выше в воздух. Я лежал неподвижно, вслушиваясь в звуки, которые могли бы подсказать мне, что что-то не так.

– Если тот последний снаряд пробил корпус, из корабля может вытечь весь воздух, – нервно произнес Антон.

– Переборки закроются, и этого не случится, – сказал Иван.

– Но не в пробитых секциях. Если в корпусе дыра, нас засосет в космос, пускай даже остальной корабль останется загерметизированным.

– Нас не засосет, – уверил его я. – Мы пристегнуты к кроватям.

– Тогда мы задохнемся и замерзнем. Помните, что случилось на «Трамонтане», когда взорвалась та стена?

Как я мог забыть? Тела, которые мы там обнаружили, замерзли до такой степени, что походили на кубики льда. От каждого случайного столкновения от них откалывались целые куски.

– Насколько я вижу, ничего пока не произошло, – произнес Иван, – поэтому отчего бы тебе не заткнуться и волноваться об этом тогда, когда оно случится?

– Потому что тогда я уже не смогу волноваться, – ответил Антон. – Я же буду мертв.

– Тогда в чем проблема?

– Что это за звук? – нервно встрепенувшись, сказал Антон.

На нас опустилась тишина, подсказавшая, что шаттл вышел за пределы атмосферы. Я расстегнул ремень и встал, после чего вышел из отсека аварийного запуска и выглянул в крошечный иллюминатор. Я увидел, как под нами огромный щит планеты скрывает нижнюю часть неба. Над ржавыми пустынями и зловеще-серыми морями слизи клубились зеленовато-красные облака. Возможно, это было лишь игрой воображения, однако могу поклясться, что я заметил маленькие огоньки от мощнейших взрывов, достаточно больших, чтобы их можно было увидеть из космоса.

Невзирая на тишину, шаттл продолжал ускоряться. Огромная полусфера съежилась до размеров шара. Теперь стали видны очертания континентов. Я чувствовал себя невыразимо уставшим. Я бросил взгляд на настенный хроно, все еще настроенный на местное время. Час назад я еще лежал среди больных и раненых в госпитале. А теперь наблюдал за тем, как подо мной исчезает планета. Все это походило на сон.

Рядом со мной встали Антон и Иван.

– Мы проиграли, – сказал Иван. Его голос не выражал ровным счетом никаких чувств.

Антон вздохнул. Ему бы и хотелось опровергнуть заявление товарища, но он не мог.

– Мы вернемся, – сказал я. Но мои слова прозвучали недостаточно убедительно даже для меня самого.

Махариус выглядел утомленным. Я, в отличие от многих других, видел это. Я знал его долгое время, я охранял его в сотне миров. Для меня его состояние стало очевидным сразу, едва я вернулся к своим обязанностям телохранителя.

Теперь он чем-то походил на старика, которым на самом деле и был. И не из-за своего тела: благодаря омолаживающим операциям Махариус по-прежнему выглядел худощавым, высоким и атлетическим, мускулистым, будто бог-воин. Его волосы оставались такими же золотистыми. Глаза так же сияли. Когда Махариус шагал по комнате, в нем все так же ощущалась электрическая целеустремленность, что и три десятилетия назад на Карске.

Возможно, дело было в плечах. Они более не были уверенно расправленными. Еще он стал немного сутулиться, а его голова все чаще клонилась вниз.

Хватка, которой он стиснул мое плечо, оставалась такой же крепкой, что и всегда, а в том, как провел меня через комнату, чувствовалась такая же решимость, что прежде. Может, вокруг его глаз и на руках появились новые морщинки. И еще несколько, почти незаметных новых шрамов. Раны на нем всегда заживали быстро. В этом ему очень повезло.

– Ты поправился, Лемюэль, – произнес Махариус. Его голос оставался убедительным, но он как будто утратил былую уверенность.

Возможно, у меня разыгралось воображение, а также сказывалась общая подавленность.

– Да, сэр, – ответил я.

– Я рад, что ты вернулся, – сказал Махариус. Он казался искренне обрадованным. Лорд верховный командующий говорил эти слова не потому, что их от него ожидали. Он покорил целые секторы галактики для Империума. Он мог говорить все, что захочет и кому захочет.

Я огляделся. Зал казался странно знакомым, наполненным мебелью, которую я видел прежде много раз, напоминаниями о десятках кампаний, а также боевыми знаменами сотни побежденных противников. Украшенный рунами цепной меч, взятый Махариусом на Сильвермаунте, шлем Амира Пештарского, увенчанный звездой Пеша, который сто поколений передавался по наследству от одного правителя планеты к другому. Стол, вырезанный из кончика бивня левиафана, на котором стояла регицидная доска из калского резонирующего дерева. Цвет фигур изменялся в зависимости от настроения игрока, когда тот прикасался к доске.

Махариус посмотрел на меня снова и произнес:

– Хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас мою жизнь на Локи. Я бы наградил тебя снова, но у тебя и так достаточно медалей.

Еще одна не помешала бы, подумал я, однако ничего не сказал. Махариус явно был не в настроении для раздачи наград, даже за спасение своей жизни. Он был как-то по-особому мрачен, чего я не замечал в нем прежде. Махариус указал мне на кресло, и тогда я понял, что будет дальше.

За время службы Махариус приобрел привычку говорить с простыми солдатами о ходе кампании. Едва ли это можно было назвать характерной чертой имперского генерала. Таким скорее был стиль правления планетарной знати, среди которой он вырос, поскольку те люди привыкли общаться на разные темы со своей доверенной свитой.

– Расскажи мне о Локи, – сказал он.

Он вонзился в меня взглядом своих удивительных золотистых глаз. Он словно стал само внимание, и вот что я скажу вам – он действительно слушал. Махариус заставлял тебя чувствовать, как будто сейчас его не заботит ничего, кроме твоих слов.

В сложившихся обстоятельствах, перед лицом такой неподдельной искренности я не мог не рассказать ему правду. Пока я говорил, Махариус то и дело сосредоточенно кивал. Он не судил меня, а ждал, что я поведаю ему как на духу как мужчина мужчине, как старому приятелю, с которым говорят открыто. Вот только говорил я один, а он лишь слушал.

Я поведал ему о траншеях и ходячих мертвецах, о странных вещах, которые я видел. Время от времени Махариус о чем-то спрашивал, прося больше деталей или прояснить какой-то момент. Но вопросы всегда были по делу и показывали, что он пристально следит за моим повествованием. Я обнаружил, что говорю ему о странных снах и виденных мною демонах, и впервые заметил, как его глаза немного расширились. На секунду он сжал пальцы и застучал ими по бедру, но резко остановился, как будто осознав, что делает и что тем самым выдает.

Я поведал ему о пробуждении в госпитале, об Анне и Захарии. Я повторил сказанное им настолько точно, насколько мог вспомнить, пускай это и была нелицеприятная критика. Махариус лишь кивал и слушал, а я продолжал говорить, пока не закончил на нашей истории побега.

Только когда я перестал говорить и он поднялся с кресла, я осознал весь ужас того, что натворил. Я в лицо критиковал великого человека, и если даже я лишь повторял чужую критику в его адрес, то для некоторых офицеров это было одним и тем же. Я открыто говорил такое, что из уст человека, поклявшегося защищать и поддерживать закон Императора, для многих звучало бы как ересь.

Я затаил дыхание, как обычно после подобных разговоров, удивляясь, насколько длинным у меня оказался язык и в какие неприятности я мог влезть. И я еще называл Антона дураком!

Я наблюдал за Махариусом, прекрасно осознавая, что прямо сейчас он мог раздумывать над приказом о моей незамедлительной казни. Наконец он посмотрел на меня и сказал:

– Я ценю твою честность, Лемюэль, но ты не должен рассказывать об этом никому, за исключением инквизитора Дрейка и меня самого.

Махариус прошел к регицидной доске, и я увидел, что на ней была расставлена задача. Возможно, он играл сам с собой. В целой армии не нашлось бы человека, способного обыграть его, с этим не справлялся даже инквизитор Дрейк. Его рука зависла над фигурой, и на мгновение он показался мне таким, каким прежде я его никогда не видел, – нерешительным и разозленным.

– Такое чувство, будто мне все ставят палки в колеса, – сказал Махариус. Я промолчал, не зная, разговаривает ли он со мной или сам с собою. Я сидел неподвижно, пытаясь ни о чем не думать и слиться с мебелью. – Словно против меня вновь выступили Темные Силы.

Он бросил на меня взгляд. Не знаю, пытался ли он предугадать мой ответ, или ждал, чтобы я что-то сказал. Но я по-прежнему хранил молчание.

– На Локи что-то есть, – продолжил Махариус. – Что-то древнее, темное и злое. Что-то, исподтишка нашептывающее Рихтеру.

Он выплюнул имя Рихтера с презрением. Я понимал его. Он говорил о бывшем друге и ученике, который не только предал, но и одолел его в битве, а Махариус не привык к поражениям. Он подошел к иллюминатору и посмотрел на все еще вращавшийся внизу мир. Вдалеке я увидел имперские корабли, перестреливающиеся с планетарной обороной. Черноту космоса то и дело озаряли сполохи их орудий.

Махариус посмотрел на лежащий под нами мир так, словно тот был игровой доской. Он изучал его с яростной пристальностью, как противника, с которым намеревался сойтись в ожесточенном смертельном бою. Я проследил за его взглядом, когда тот переметнулся на луны, будто отказываясь признавать значимость мира, в котором его победили.

– Теперь я оценил Рихтера, – промолвил Махариус. – Теперь я оценил мир. Я вернусь и на этот раз одержу победу.

В его голос возвратилась та властность, которая очаровывала целые армии. Но в нем чего-то недоставало, подумал я, – некоей нотки внутренней уверенности, что придавала бы ему ту старую магию и смогла бы убедить меня в его неуязвимости. В тот момент мне казалось, будто Махариус пытался убедить сам себя.

– Ты уверен? – спросил Махариус инквизитора Дрейка, когда тот принес новости.

Я не сводил глаз с точки над его плечом. Я видел дюжину своих отражений в зеркальных визорах телохранителей – штурмовиков инквизитора. Видел я в них и Махариуса и не сомневался, что он осознает, что я стою за его спиной. Это было привилегированное место, и даровали его лишь самым доверенным бойцам.

Инквизитор смерил генерала долгим тяжелым взглядом. Он был из тех людей, что не привыкли к подобным вопросам даже от наиболее могущественного человека в Империуме. Его обычный безукоризненный самоконтроль испытывали на прочность. Зная Махариуса, его вопрос мог быть вполне осознанным, хотя я не мог сказать наверняка – обстоятельства были слишком необычными. Наконец Дрейк кивнул:

– Уверен. Я получил подтверждения из многочисленных источников. Три твоих самых высокопоставленных генерала уже на Ахероне. Когда прибудут остальные, лишь вопрос времени и превратностей межзвездных путешествий.

Впервые я увидел на искаженном отражении лица Махариуса чистую, беспримесную ярость. Его кулак сжался, раздавив металлический кубок. По пальцам полилось вино. К генералу тут же кинулся слуга, но жестом, которым обычно отгоняют мух, Махариус велел ему не подходить. Он встал с трона и спустился по ступеням, пока не оказался прямо перед Дрейком. Оба они были примерно одинакового роста, но каким-то образом Махариус заставлял инквизитора казаться ниже его.

– Зачем им это? Они ведь знают, что у них ничего не выйдет.

– В самом деле? – Голос Дрейка был ровным, спокойным и лишенным эмоций. Он не боялся Махариуса, хотя в этот момент весь гнев лорда верховного командующего был нацелен на него одного.

– Они плели интриги у меня за спиной. Они сговорились сместить меня. Они… – На секунду он замолчал, словно не мог выдавить из себя больше ни слова. – Если бросишься туда сломя голову, то узнаешь, что собрание организовал кардинал Септим. К тебе отправили послание, однако вестник так и не добрался до тебя…

– Они впрямь считают меня настолько глупым?

– У них найдутся нужные документы и неопровержимые свидетельства, что послание было отправлено, и в том, что ты не узнал о встрече, вины кардинала нет. И что ты станешь делать? Назовешь его лжецом? Казнишь представителя верховных лордов Терры?

– Я мог бы.

– А это уже глупо. Так ты просто дашь врагам то, чего они хотят. Это докажет, что ты считаешь себя выше представителей Императора, что ты планируешь основать собственное царство на окраине Империума, что все, о чем шептались про тебя, – правда.

– Мне не по душе твой тон, инквизитор.

– По душе или нет, я лишь делаю то, что делал всегда, – говорю тебе правду, пусть ее не всегда приятно слышать.

Махариус замолчал, а затем неожиданно улыбнулся и от этого вновь стал похожим на себя прежнего. Он понимал, что Дрейк на самом деле ему не враг, а люди, на которых он гневается, находятся далеко и, скорее всего, там и останутся.

– Значит, это действительно случилось, – произнес Махариус. – Они наконец-то нашли храбрость выступить против меня.

Дрейк пожал плечами:

– Мы знали, что рано или поздно этот день придет. Ты нажил слишком много врагов, взъерошил слишком много перышек. Слишком много людей жаждут разделить твою славу.

– Рихтера нужно победить. Он должен послужить примером будущим мятежникам.

– Тебе важнее одолеть одного незначительного противника во всеми забытом мирке или остаться командиром Крестового похода?

Махариус пристально посмотрел на инквизитора. Он выглядел так, словно намеревался что-то сказать. Он стиснул кулак и на секунду закрыл глаза, будто молясь Императору. Кто знает, чего он просил, – терпения или же вдохновения.

– Что ты будешь делать с этим вызовом? – спросил Дрейк. Не моргнув глазом, он встретился с взглядом лорда верховного командующего.

Какое-то время Махариус молчал.

– То, что и всегда. Сражаться!

Вот так мы отправились на Ахерон, в бой, выиграть который казалось невозможным. Но этот раз против представителей Империума и тех, кто когда-то были самыми преданными последователями Махариуса.

Глава 13

Небо над Ахероном Прим заполонили суда. Сложно представить, что их могло быть так много, и это заставило меня еще больше осознать размах и мощь Крестового похода. Тут совершенно не чувствовалось того сокрушительного поражения, что мы потерпели на Локи. Тут мы лицезрели подлинное величие Империума.

Ахерон Прим представлял собой большой полупустой город, построенный среди руин древней цивилизации ксеносов в далеком конце Галактики. Старые мрачные башни высились над сверкающими новыми зданиями, возведенными людьми. Из-за этого смешения город походил на доску для регицида с переплетавшимися в его архитекторском плане зонами тьмы и света.

Если главарей заговора против Махариуса и встревожило его внезапное появление, они не подали вида. На краю космического поля нас встречали полки с двух десятков миров. Как только двери шаттла открылись, воины громогласно поприветствовали нас. Махариус воздел руки и помахал собравшейся толпе. Затем повернулся к Дрейку.

– Здесь как минимум двадцать полков Гвардии, которым следует находиться в других местах, – тихим настойчивым тоном произнес он.

Думаю, Махариус мысленно уже проводил расчеты. Он взял с собой только личную гвардию и остатки гроссландцев, эвакуировавшихся с Локи.

Сначала я подумал, что он размышляет над тем, как с этими войсками возвратиться и разбить Рихтера, но, пока Махариус спускался по рампе в этот промозглый древний мир, мне пришла в голову мысль, что его могут волновать иные вопросы. Если дело дойдет до боя, мы окажемся в значительном меньшинстве. Я тут же прогнал эту мысль, продолжая идти по ступеням. Сила притяжения этого мира была несколько выше имперского корабельного стандарта, из-за чего мои руки и ноги казались тяжелее, а самого меня начинала одолевать усталость.

Я окинул взглядом собравшихся внизу офицеров, осознавая, что передо мной стоят те, кто плел заговор по смещению Махариуса. Если они испытывали хоть слабейшее колебание, то не давали ему проявиться на лицах.

Генерал Тарка выглядел представительным в своей гусарской форме. Со скуластого и сурового лица из-под кустистых бровей глядели пронзительные льдисто-синие глаза, тонкий узкий рот под коротко подстриженными усиками был растянут в неискренней улыбке. Он смахнул воображаемую пылинку с кушака парадной формы. Тарка не сумел бы выпрямиться еще сильнее, однако у меня сложилось впечатление, будто он вдруг вытянулся в струнку.

Стоявший возле него генерал Арриан следил за приближением Махариуса блестящими, безумными и фанатичными глазами. Он был из числа тех, кто без тени сомнений продолжал верить в правое дело Крестового похода. Вопрос заключался в том, верил ли он до сих пор в лидера, и ответ, судя по его присутствию здесь, явно был отрицательным.

Над этой парой, подобно звездоскребу над жилым блоком, нависал генерал Кир, настолько высокий, что казался почти мутантом. Его тело обладало совершенными пропорциями, лицо выглядело так, словно его вырубили из цельного гранита, а глаза походили на осколки серого камня.

В его тени, будто желая остаться вне поля зрения, затаился генерал Красс, невысокий мужчина, рост которого не уступал ширине его плеч. За годы, минувшие с нашей последней встречи, он набрал немного жирка на животе и приобрел пару новых подбородков. Его лицо было испещрено оспинами, а от лба до краешка рта тянулся длинный шрам. Было в этом человеке нечто, притягивавшее взгляд, невзирая на его попытки слиться с товарищами, – аура силы, безжалостного разума, говорившая о том, насколько Красс опасен.

Рядом, в окружении почетного караула, ожидала еще одна группа облаченных в рясы посланников, которые представляли великий Администратум Империума. Обе делегации стояли подчеркнуто порознь, словно не имели между собой ничего общего. Приветливо улыбаясь, Махариус направился к ним. Все офицеры решительно отдали честь, на что Махариус ответил с не меньшей церемонностью.

Глава клики Администратума приблизился к Махариусу и склонил голову. Этот жест был неоднозначным и двусмысленным и служил напоминанием о том, что Махариус не имел над ним власти. Глава клики был рослым мужчиной с блестящими черными волосами, начинающими седеть на висках, небольшой окладистой бородой и карими глазами, настолько темными, что они казались почти черными. Вокруг него на высоте плеча парили черепа – знак его положения, символ его власти. И это были не просто черепа, но также хранилища познаний и необычайно мудрые советники.

– Лорд верховный командующий, – богатым раскатистым басом промолвил кардинал, – рад наконец с вами познакомиться.

Махариус смерил его холодным оценивающим взглядом:

– А вы, позвольте узнать?..

– Кардинал Септим, – произнес новоприбывший. – Как я объяснял в своем послании…

– Я не получал от вас никаких посланий, – сказал Махариус, кинув многозначительный взгляд на своих генералов. – Как и от кого-либо еще.

– Однако я предположил, что вы прибыли, поскольку получили мое приглашение. – Кардинал Септим превосходно играл роль человека, угодившего в неловкое положение из-за непредвиденного поворота событий. Не будь он тем, кем был, я бы даже поверил ему.

– Я прибыл, поскольку получил доклады о сборе своих командиров на Ахероне, и мне стало любопытно, что за важные дела могли отвлечь их от исполнения своего долга перед Императором и Крестовым походом.

– Винить следует меня, – произнес кардинал. – Я направил имперский призыв ко всем вашим генералам и вам самим. – Он замолк, а затем с едва уловимой иронией добавил: – Но, по-видимому, некоторые посланники задержались в дороге, как тот, который спешил к вам.

– Значит, это вы призвали меня сюда, – ровным спокойным голосом сказал Махариус. Лишь глупец не распознал бы в его тоне угрозы, а я сомневаюсь, что кардинал, несмотря на его поведение, был глупцом.

– Полагаю, вы по-прежнему подчиняетесь приказаниям Императора и его избранных представителей, – стальным голосом сказал Септим. – Вы – великий герой Империума, лорд верховный командующий.

Он бросил взгляд на парившие вокруг него черепа. На секунду, словно подчинившись неслышимому повелению, они перестали кружиться, и их глазницы обратились на Махариуса. Моя рука незаметно опустилась на дробовик.

– Когда-то они тоже принадлежали героям Империума.

Его слова повисли в воздухе, а затем он спросил:

– Так вы по-прежнему подчиняетесь приказаниям Императора и его представителей?

Над полем сгустилась полнейшая тишина. Все застыли в абсолютной неподвижности, пытаясь расслышать ответ Махариуса. На этот вопрос мог быть только один ответ, который не привел бы к гражданской войне, ради окончания которой Махариус отдал свою жизнь.

Махариус улыбнулся.

– Судя по этим черепам, вы тот, за кого себя выдаете, – заметил он.

– Мой посланник вез документы со всеми требуемыми печатями.

– Мы уже выяснили, что ваш посланник не достиг меня.

– Тогда я могу показать вам верительные грамоты, когда мы вернемся в мой дворец.

– Ваш дворец?

– Я реквизировал для себя и своего персонала подходящее жилье, – ответил кардинал.

– Может, вы окажете такую милость и предъявите мне их лично? – спросил Махариус. Мужчины уставились друг на друга в схватке силы воли. – При первом удобном случае.

– Непременно, – ответил кардинал Септим спустя десять очень долгих ударов сердца. – С превеликой охотой.

Махариус кивнул, как будто не ждал другого ответа, и двинулся дальше, через плотные ряды солдат, так что генералам и имперским посланникам пришлось следовать за ним.

Воздушный корабль повез нас через древний город к подготовленному для Махариуса дворцу. Я наблюдал за тем, как в иллюминаторах проносятся здания, вполуха слушая разговоры командиров. Мимо проплывали звездоскребы, напоминающие высокие эбеновые надгробия. На них без видимой причины вспыхивали и угасали чуждые руны. В небесах над головой плясало черное пламя. В тени этих исполинских ксеноартефактов человеческие дома казались маленькими, хрупкими и недолговечными.

Многие имели незаконченный вид, показывающий, что возводить их начали недавно. Мы собирались превратить Ахерон в столицу нового сектора. Стратегическое расположение на межзвездных путях делало его вполне подходящей кандидатурой. Но теперь я сомневался, что его когда-нибудь достроят.

Внизу раскинулись лагеря генеральских армий. На их границах стояли «Гибельные клинки», «Теневые мечи» и другая имперская бронетехника. Похоже, недостатка в чем-либо они не испытывали, в отличие от нас на Локи. Я припомнил подозрения Махариуса насчет тайного сговора. Сбор генералов доказал, что он не ошибался. Неужели он мог оказаться прав и относительно не доходивших до нас припасов, и нарочно нарушенной цепочки поставок? Он редко заблуждался в подобных вопросах.

– Ты не можешь предполагать, что они верны, лишь потому, что их тут нет, – говорил Дрейк. Его голос был тихим, настоятельным и направленным прямо в уши Махариусу. – Как говорил Септим, они могли просто не получить послание.

– Либо они залегли на дно, боясь выдать себя до тех пор, пока не поймут, что происходит.

– В равной мере ты не можешь предполагать, что собравшиеся здесь офицеры против тебя, лишь потому, что они тут. Не каждый станет игнорировать прямой призыв Империума.

– Особенно из уст столь амбициозного человека, – с ноткой иронии заметил Махариус. – Расскажи мне, что тебе известно об этом Септиме.

– Что можно знать о человеке вроде него?

– Уверен, ты сможешь поведать больше, чем просто слухи. Полагаю, твоя агентурная сеть все время упорно трудилась в этом направлении.

– Он могущественный, волевой, амбициозный человек, – произнес Дрейк.

– Я понял это уже по тому, что он занимает такой пост, – сказал Махариус. – Империум не послал бы к нам глупца.

– Ему не понравилось, что ты вынуждаешь его показывать верительные грамоты.

– А что мне было делать? Верить ему на слово?

– Ты мог быть более дипломатичным.

Махариус лишь пожал плечами:

– Как думаешь, что будет дальше?

– Тебя отправят домой, призовут на Терру, завалят почестями.

– Моя работа не завершена. – Голос Махариуса звучал абсолютно уверенно.

– Кое-кто в Администратуме определенно думает иначе.

– Если меня сместят, Тарку и его людей никто не сможет удержать. Крестовый поход развалится, пока они будут утолять свои амбиции. Дай им десять лет, и они разорвут армию на части, после чего здесь вновь воцарится Схизма.

– Ты не можешь этого знать.

– Я сам отбирал этих людей. Я десятилетиями командовал ими. Поверь мне, я знаю их с тех самых пор, как посрамил каждого из них на поле боя.

– Кто-то может назвать это изъяном в твоих планах, – сказал Дрейк. Он был не из тех, кто боялся выражать свое мнение, хотя кого-нибудь другого за подобные высказывания вполне могли бы казнить. – Кто-то может сказать, что попытка стать незаменимым – свидетельство высокомерия, даже неверности Империуму.

– Кто-то может сказать, инквизитор? А что сказал бы ты?

– Я просто перечисляю аргументы, которые могут использовать против тебя. Септим может представить дело так, будто пытается уладить кризис наследования.

– Чтобы это самое наследование случилось, я должен сначала умереть.

– А ты что, планируешь стать бессмертным?

– Я не планирую умирать в ближайшее время.

– А тебе не приходило в голову, что у других могут быть свои планы на случай твоей смерти?

– Люди занимаются этим с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать. А я все еще здесь.

– Ты не вечен. Никто не вечен.

– А ты не думал, инквизитор, что некоторые люди выиграют от возвращения старого Хаоса и новой Схизмы?

– Думал. Вот почему я считаю некоторые твои решения неразумными.

Махариус рассмеялся:

– Эти люди возглавляли армии, покорившие десятки миров. Я заставил их поклясться мне в верности. Они – лучшие генералы Империума для той войны, которую мы ведем. Меня заставили их выбрать не просто тщеславие и мегаломания. Они сами выбрали себя. Из всех людей во всех мирах они – единственные, кто выжил и одержал победу. Они завоевали для Империума больше миров, чем любой человек со времен Императора.

Дрейк кивнул. Махариус определенно был прав.

– Ты мог заменить их. – Инквизитор не собирался сдаваться.

– Людьми, столь же безжалостными, столь же амбициозными, но, возможно, менее компетентными? Нельзя стать имперским генералом, будучи травоядным, инквизитор. Ты не смог бы выжить на полях сражений Схизмы, будучи самой сильной овцой в стаде. Ты выжил потому, что ты волк.

– А теперь твоя стая обратилась против тебя.

– Я понял твою мысль.

– Надеюсь на это.

– Думаешь, мы приближаемся к точке, где я принесу большую пользу для Империума как мертвый герой, нежели как живой генерал? – В голос Махариуса вкралась нотка насмешливого веселья.

– Полагаю, некоторые могут так считать.

– Когда я покончу с Рихтером, они изменят свое мнение. – И вновь в голосе Махариуса появилась эта нотка раздражительной одержимости. Похоже, он убедил себя, что победа над его Немезидой возвратит все обратно на круги своя, восстановит его утраченный престиж, сделает все, как было прежде. Неужели он не видел, что все безвозвратно потеряно?

– Мои люди осмотрели дворец. Насколько они могут судить, он чист. – Это означало, что дворец был настолько безопасен, насколько в принципе представлялось возможным.

– Неизменно рад это слышать, – ответил Махариус.

Я знал, что его люди тоже провели проверку, просто на всякий случай. Скоро ко мне поступят доклады.

Воздушный корабль причалил к дворцу Махариуса.

Мы сопроводили генерала к его пентхаусу, после чего нас отпустили.

Зная, что получили краткую передышку перед тем, как на нас обрушится приливная волна генералов и бюрократов, мы поспешили к своим покоям. Вокруг нас по коридорам с мраморными стенами ходила армия слуг в зеленых ливреях, ведущих себя с заносчивостью древних аристократов. Здесь, по крайней мере, никто пока не сомневался в статусе Махариуса. Они отражали славу лорда верховного командующего и выглядели соответствующе.