Текст книги "Крестовый поход Махариуса"

Автор книги: Уильям Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 59 страниц)

Глава 1

С вершины Пламебойного хребта я видел дорогу, ведущую прямиком в ад.

Вдали, на горизонте, новорожденные вулканы извергали химический огонь. Плавящийся камень в лавовых озерах бурлил вокруг островков собравшегося пепла. Крупные хищники с кожистыми крыльями парили на нисходящих воздушных потоках над адскими заливами. Это могли быть птицы, летучие мыши либо гарпии-мутанты из древних легенд. Зловещие создания летали слишком далеко, чтобы я смог разглядеть их подробно.

Даже на расстоянии в несколько готических лиг я чувствовал в ветре запах серы. Он заставлял меня непрерывно кашлять и оставлял во рту характерный привкус, который примешивался к кислотному воздуху Карска IV.

На юге, у изгиба хребта, батарея «Василисков» уткнулась в небеса потрепанными стволами цвета латуни. Расчеты установили орудия согласно всем требуемым ритуалам и теперь разворачивали их под девяностоградусными углами. Я почти ожидал, что они начнут обстреливать кипящие смоляные ямы, чтобы проверить точность прицеливания.

– Не думаю, что мы пройдем по той дороге, – заявил Антон, бросив хмурый взгляд в сторону огней.

Он прислонился к крупному оранжевому валуну, на котором уже покоился его лазган. Парень сильно исхудал и казался куда выше и худее обычного. Серая форма мешком обвисла на костях. На подмышках выглаженного мундира проступили огромные пятна пота. Противогаз болтался на шее. Шлем был сдвинут чуть назад, открыв шрам, который Антон получил на Харибдисе. Плоть в этом месте срослась бугорками – шрам плохо зажил, из-за чего походил на сороконожку, ползущую по лбу прямо под кожей. На службе в армии Императора Антон получил немало примечательных шрамов. Некоторые из них остались на его теле, некоторые – в душе.

– И то верно, – согласился я.

Утерев со лба пот, я увидел, как в небо поднялся громадный гейзер лавы. Огромные куски горящих камней посыпались обратно на землю. Зрелище было одновременно потрясающим и удивительно неприятным, когда ты вдруг понимал, что именно оно отделяет тебя от цели. Скоро нам придется преодолеть эту массу пламени и магмы.

– Почему ты так считаешь?

– Танки утонут в расплавленном камне, а заодно и мы.

– Мы сгорим еще до того, как утонем, – заметил Иван. Из-за протезированной челюсти и слоя пластали, покрывающей половину разрушенного лица, его голос звучал как-то не совсем по-человечески. Наследие орочьей пули на Юрасике. Он поднял магнокуляры – трофей, взятый им у погибшего схизматического полковника, – и уставился в направлении огней. Иван до сих пор сохранял мощное телосложение боксера, которым прославился в гильдейском факторуме на Велиале. Он был единственным из нас, кто еще не вспотел среди удушливой жары планеты, и в этом я ему завидовал. – Расплавленный камень называется лавой, а мы воспользуемся дорогой. Там есть проезд. Вы бы знали об этом, если бы внимательно слушали на инструктаже Его Сиятельства.

Лицо Антона скривилось в глупой улыбке. У него были сгнившие желтые зубы, которые нередко встречались у улейных рабочих Велиала.

– И зачем мне это знать, если ты и так все расскажешь?

– Потому что я не всегда буду выручать ваши тощие задницы. – Иван почесал открытый участок груди, на котором виднелись следы порки. Он получил очередное понижение в звании за пьянство, что случалось столь же часто, как и повышения. Ему требовалось немало алкоголя, чтобы заглушить боль и избавиться от заражения кожи, которое то и дело появлялось после восстановительной технооперации, проведенной на лице.

Судя по выражению его холодных синих глаз, он думал о смерти. Такие мысли кружились в головах у всех нас с тех пор, как Генрик проиграл в лазганную лотерею. Я до сих пор озирался по сторонам, словно ожидая увидеть рядом старину Генрика, который сиплым голосом травил бы шутки и предложил бы мне свою флягу. Мы похоронили его в грязевой яме на Харибдисе шесть стандартных месяцев назад.

Мысли о смерти одолевают в начале любой кампании, а эта обещала стать самой крупной и опасной из всех, в которых нам приходилось участвовать. Ведь это был первый за десяток поколений полномасштабный Крестовый поход Империума. Даже Антон выглядел задумчивым. Грязным пальцем он почесал нижнюю губу. Он нахмурился, из-за чего шрам-сороконожка у него на лбу шевельнулся.

– Ты что-то притих, Лев, – сказал Иван, бросив на меня взгляд. – Снова думаешь?

– Когда рядом Антон, приходился думать за двоих, – парировал я.

– Обхохочешься, – бросил Антон.

– Ты сегодня в необычайно хорошем настроении, – заметил я.

– Куда же подевался весь твой словарный запас? – спросил Антон. – Ты всегда говорил цветисто, чтобы доказать, что не тупой. Или просто хочешь походить на лейтенанта и его прихвостня? Ты проводишь с ними в кабине слишком много времени.

– Я хотя бы не из тех людей, которые вступили в Имперскую Гвардию, думая, что оттуда их заберут в Космический Десант, – сказал я.

Иван фыркнул.

– Ты тоже так считал, – заметил Антон. Он перестал дергать себя за губу и тем же пальцем принялся ковырять в ухе. – Просто сейчас ты это отрицаешь.

В нем пробудился обиженный ребенок, который останется в нем до конца жизни.

Может быть, он и прав. Может быть, все мы считали так еще тогда, на Велиале, когда знали о солдатской службе только то, что прочли в пропагандистских романах, которые печатались с благословения планетарного правительства.

Разве мы могли быть такими наивными? Что ж, вся былая наивность обратилась в пепел после десяти лет непрерывных войн в десятке миров.

– Кажется, я вижу один из тех путей, о которых говорил лейтенант, – произнес Иван. Когда он обернулся, я заметил, как от линз его полевых очков и металлической щеки отражается пламя. Оно придавало солдату демонический вид, словно предостерегая о мрачных событиях грядущего. – Похоже, мы сможем пройти по нему и ударить по еретикам с фланга.

– Лучше было бы обрушиться на них сверху, – заметил Антон.

– Да, нет ничего лучше, чем прыгнуть прямо на оборонительные планетарные батареи, чтобы избежать ненужных потерь, – ответил я. – Хорошо, что нами командует генерал Сеян, а не ты…

– Так высаживаются космические десантники, – сказал Антон. Он задумался. – Хотел бы я хоть разок сделать так же. Или хотя бы посмотреть.

Иван усмехнулся:

– Мы всего лишь несчастная чертова Гвардия. Мы делаем всю грязную работу, а потом только смотрим, как остальные приходят и забирают себе все лавры.

– Если остаемся в живых, – добавил я.

Слова оказались более горькими, чем хотелось, но все понимали, что я сказал правду. Если нам повезет, мы увидим, как другие забирают себе все лавры. Очень многие не увидят. Теперь, после смерти Генрика, я думал, что мы трое прожили куда дольше, чем могли надеяться. Когда наши имена прозвучат на Последней Перекличке, только вопрос времени. С каждым днем, что мы продолжали влачить существование, против нас оборачивалось все больше обстоятельств.

Вот такими были радости жизни солдата на службе Императора на заре нового, 41-го тысячелетия. Наверное, так было всегда.

Мы спустились с холма к кипевшему жизнью лагерю. Десятки тысяч солдат в серых мундирах копошились на иссушенных камнях Карска IV. Сотни команд технопровидцев ползали по нашим «Гибельным клинкам», «Теневым мечам» и «Леманам Руссам», испытывая прочность брони, чиня гусеничные механизмы, проверяя ход башен, поднимая и опуская их орудия и напевая при этом боевые гимны, чтоб умиротворить злобных духов, которые обитали в великих машинах войны. Воздух полнился ревом двигателей, гулом сервомеханизмов и техническими хоралами. Вонь выхлопных газов соревновалась с запахом планетарной атмосферы. Воздух дрожал от грохота двигателей громадных машин. Не увидев этого, вам никогда не понять, с какими трудом и шумом армия Имперской Гвардии приходит в боеготовность.

Над всем этим вырисовывались громадные очертания посадочных кораблей, на которых мы прилетели из безбрежной тьмы космоса. Они были крупнее орочьих гаргантов. По выдвинутым из них рампам один за другим съезжали «Леманы Руссы». Из внешних люков маршировали роты солдат. Имперская Гвардия прибыла во всей своей мощи на крошечный форпост, затерянный среди пустыни Карска IV. Мы были частью грандиозного плана, который, как обычно, объяснить нам никто не удосужился. Кто знает, может, какой-то адъютант просто воткнул булавку не в ту часть карты?

В воздухе витал тот аромат сдержанного волнения и подавляемого страха, который всегда ощущаешь в начале любой кампании. Он смешивался с простой радостью от того, что под ногами настоящая земля, на которой тебя удерживает настоящая гравитация. Когда ты месяцами сидишь в армейском транспорте, тебе уже не терпится снова увидеть небо, пусть даже оно принадлежит чужому миру, где ты вполне можешь сложить голову.

Мы прошли вдоль ряда выстроившихся «Химер». Их экипажи сидели на рюкзаках и одеялах, проверяя лазганы и защитные маски. Иван кивнул приятелям. Знакомые лица теперь встречались куда реже, чем много лет назад, когда мы покинули Велиал.

Я подумал, как же сильно отличается местный климат от того, что царит в промышленном мире в половине сектора отсюда. Велиал был холодной планетой, намного холоднее этой и куда более густонаселенной. Конечно, и там, и тут между городами-ульями тянулись обширные пустоши.

На Велиале это были горы шлака и пепельные пустыни – итог тысячелетнего производства на службе Империуму. Здесь же пустоши возникли в результате сдвигов тектонических плит и извержений огромных вулканов. Вследствие этого образовывался пирит, источник богатства планеты и причина, по которой боевая группа Сеяна из Второй махарианской армии высадилась на Карск IV. Этот мир обеспечит нас снарядами для танков и орудий в сотнях миров, через которые пройдет Крестовый поход Махариуса. Нам предстояло взять планету под контроль, чтобы священная война могла продолжаться.

Но оказалось, что у губернатора-повстанца Карска IV были другие планы на этот счет. За долгие годы схизмы, которая предшествовала началу 41-го тысячелетия, его род превратился в могущественную силу. Он управлял промышленными мирами целой системы. Теперь губернатор считал себя не представителем Императора, а абсолютным властителем всего, чем командовал. Повстанец заявлял, будто он потомок самого Императора и получил благословение Ангела Огня, который стоял на страже по правую руку Императора. На нас возлагалась обязанность доказать ему обратное. Губернатору следовало понять, что Империум вернулся во всей своей славе. Тяжелые дни подошли к концу. Стабильность Императорского правления снова возвращалась в сектор.

Мы были острием многомиллионной армии, которую отправили на отвоевание тысяч миров, давно ушедших от света Императора. Под командованием лорда верховного командующего Махариуса мы пересекли бездонные глубины космоса, чтобы принести забытым и потерянным слово Императора.

Мы шли вдоль длинной колонны «Леманов Руссов», урчащих двигателями на холостом ходу. Члены экипажей высовывали головы из башен и озирались по сторонам. Некоторые орали, спрашивая у водителей бронетранспортеров, в чем задержка. Но если бы они действительно хотели знать ответ, то воспользовались бы комм-сетью. Наша троица намного быстрее передвигалась пешком, чем вся колонна бронетехники.

Вскоре мы увидели причину остановки. Один из танков застрял в пылевой яме, задерживая всех остальных. Команда технопровидцев с массивными механическими дронами подкладывала металлическую плиту перед «Руссом» в надежде, что танк выедет на нее гусеницами. Другая команда крепила его цепями к буксирному крюку другого танка, чтобы тот помог вытянуть злополучную машину. Мы прибавили шагу, чтобы нас не приставили к работе. Перед нами раскинулась бескрайняя равнина, пестревшая тысячами округлых палаток. На расчищенных площадках между спальными зонами солдаты маршировали, проводили строевую подготовку и рыли отхожие рвы. В Имперской Гвардии никто и никогда не сидел без дела.

– Только взгляни на них, – сказал Антон, снисходительно указывая на роту новобранцев. – Им бы еще в схоле учиться.

Их офицер бросил на Антона взгляд, но промолчал, наверное, потому, что в глубине души был с ним согласен. Возможно, он заметил награды за участие в кампаниях, которые красовались на наших мундирах. У нас их оказалось чуть побольше, чем у него.

В толпе виднелось множество новых лиц, прямиком из учебных батальонов, которые мы набрали на Харибдисе. На их лицах читалась необстрелянность. Это было мне знакомо даже слишком хорошо: еще не так давно я выглядел точно так же.

Иван тихо присвистнул, подчеркивая свое веселье. Из-за протеза смеяться ему удавалось с трудом.

– Собираешься учить их?

Не только лица этих юнцов казались свежими и чистыми. Их недавно сшитая, новенькая форма обескуражила нас. Лазганы блестели смазкой, которой их покрыли перед отправкой из факторумов храма. Новоприбывшие были необтесанными, улыбчивыми и не вполне привыкшими к новой обстановке. Некоторым из них осталось жить недолго. Я уже это знал. Мне приходилось видеть подобное раньше.

– Едва ли стоит моего времени, – ответил Антон. – Подождем пару месяцев, посмотрим, кто выживет, а там уже решим, кого учить.

Слова были жестокими, но мы кивнули. Мы поможем новичкам чем сможем и постараемся сберечь им жизни, потому что они сохранят наши, но не станем сближаться с ними, пока не увидим, кто из них уцелеет, а кто нет.

Говорить подобное всегда непросто. Те, кто чувствовал себя увереннее всего, те, кто, клянусь Императором, знали, что к чему, обычно первыми получали лазерный луч в голову. Дураки, неумехи и увальни иногда могли удивить и стать отличными солдатами.

Увидев Антона в первый день, кто бы смог предположить, что он переживет десять лет непрестанного насилия? Думаю, то же самое можно было сказать и обо мне. Вспоминая о прошлом, я бы тогда поставил на Ивана, но взгляните только, что с ним случилось.

Наконец мы добрались до «Неукротимого». Я с радостью взглянул на порядковый номер 10, выведенный на борту под названием на имперском готике. Почти все время службы этот древний танк служил мне хранителем и оружием. Он возвышался над нами горой керамита и пластали. «Гибельный клинок» отбрасывал длинную тень, от которой веяло прохладой даже на нагретой солнцем поверхности Карска IV. Грозная машина вот уже почти десять лет была нашим единственным домом.

– Утро доброе, дамочки! Как прогулка? – прогрохотал из неподвижной башни капрал Гесс. Он был обнажен до пояса, на его обвисшем животе красовались вытатуированные шестеренки.

– Отвали, – ответил Антон.

– Наверное, ты хотел сказать «Отвали, капрал», рядовой Антоньев, – довольно заметил Гесс.

Он что-то пробормотал внутрь танка. Капралу протянули силовой гайковерт, и он начал затягивать гайки на петлях люка. От усилия его полное лицо раскраснелось. По щекам покатился пот, капая на металл, пока он повторял требуемые молитвы. Гесс всегда мог найти в танке что-то, нуждавшееся в доработке. В этом была его особая гордость и радость. Он с готовностью возился со всем, для чего не требовалась помощь технопровидца.

– Ага, отвали, капрал, рядовой Антоньев, – бросил Антон.

Гесс хохотнул:

– Только ты можешь выставить себя идиотом, пытаясь родить что-то остроумное, Антоньев. В любом случае перерыв окончен. Инструменты в руки и займитесь чем-то полезным. И это не значит, что вы должны взять свои чл…

– Обхохочешься, – ответил Антон.

– Ты уже говорил это сегодня, – заметил Иван. – Во второй раз не смешно.

– Обхохочешься.

Тощая фигура Антона уже взбиралась по металлической лесенке на борту «Гибельного клинка». Он вылез на верхнюю башню и плюхнулся возле Гесса, который проверял работу сервоприводов на поворотном механизме. Вскоре они уже обсуждали недостаточное давление в гидравлической системе. Что бы ни говорили об Антоне, когда дело доходило до техники, он свое дело знал. Подобным образом обстояло и на факторуме Велиала. Конечно, если бы требовалось провести более сложную работу, им пришлось бы позвать техножрецов. Жрецы этого технического братства столь же ревностно относились к своим обязанностям, что и механики гильдии факторума на Велиале.

Я поднялся на стальную громаду «Гибельного клинка» и залез внутрь. В отсеках пахло машинным маслом, пласталью и рециркулируемым воздухом. Но здесь было хотя бы прохладнее, чем снаружи. Я оказался возле бака с горючим и направился по коридору, ведущему в кабину. Там я с удивлением обнаружил чужака, проверяющего управление. Судя по гладко выбритому лицу, он был новым членом экипажа. Парень нервно суетился, задумчиво барабаня пальцами по алтарю управления. Казалось, чужак обдумывал особенно сложную математическую задачу. Он был задумчив и казался хорошо образованным.

– Это мое кресло, – сказал я.

Вздрогнув, он поднял глаза.

– Прости, – ответил парень, вскочив так быстро, что приложился головой о броню, где она изгибалась над креслом водителя. Я сочувственно поморщился. Иногда и у меня случалось такое. Он был высоким, чуть выше меня, с кучерявыми русыми волосами. Глаза у него были бледно-синими. Парень нервно улыбнулся, сверкнув на удивление здоровыми зубами.

Я повалился на одноместное сиденье и проверил управление. Не похоже, чтобы он совершал какие-либо молитвы, но проверить все же стоило. Как-то раз один «Русс» сорвался с утеса, потому что новичок переключил передачу на обратный ход, а водитель так упился охладителем, что забыл проверить. Так, по крайней мере, рассказывали. Парень протянул чистую ладонь с аккуратно подстриженными ногтями.

– Матосек, – представился он. – Адриан Адрианович Матосек.

Я смотрел на руку, пока он, смутившись, не убрал ее.

– Садись, Новичок, – сказал я. – И не трогай ничего, пока я не разрешу.

Я пробормотал первую водительскую молитву, опустил перископ и зафиксировал его. Затем развернул фуражку задом наперед, чтобы козырек не бился о трубу. Посмотрев в перископ, я отчетливо увидел подернутое пламенем небо, а затем лавовое море на горизонте. Я менял угол обзора, пока в поле моего зрения не попали склон и выстроившиеся рядом танки и артиллерия, готовые выдвигаться.

Я закрыл глаза, попросил благословения машинных духов и принялся щелкать по алтарю управления ритуальными движениями призыва и контроля. Дух великой машины войны пока дремал. Я увидел, как в ответ на мои молитвы задергалась стрелка вольтметра. Затем, коснувшись педали, я услышал, как взревели огромные двигатели. Я проверил сцепление, чтобы убедиться, что все в порядке, после чего попросил у духа-хранителя «Гибельного клинка» присматривать за нами.

– Я никогда ничего не трогаю, – буркнул Новичок. – Я знаю ритуалы.

– Тогда не болтай, пока я не закончу, – ответил я.

Он замолчал, наполовину сникнув, наполовину испугавшись. Я спрятал улыбку. Я знал, каково сидеть в этом кресле. Старина Григор обращался со мной так же, когда я впервые оказался внутри «Гибельного клинка». Что ж, парень научится, наблюдая и повторяя за мной, и пройдет базовое обучение имперского танкиста.

Я продолжил:

– На броне левого борта Десятого в сторону кормы провели лишь поверхностный ремонт. Тебе придется по возможности прикрывать его. Старайся вставать к врагу правым бортом, а стрелки будут разворачивать башни. До нормального ремонта так и будем делать. Реквизиционная карточка уже отправлена, еще с Харибдиса. Нужные детали получим в ближайшие десять лет.

Он снова кивнул, продолжая молчать. Пока парень хорошо справлялся.

– Второй двигатель склонен к повышению оборотов на низких скоростях. Когда это случается, тебе следует успокаивать духа. Он бывает очень своенравным. Помни об этом.

– Хорошо.

– Пока все. Тогда посмотрим, владеешь ли ты базовыми ритуалами.

Он пожал плечами и взглянул на свою панель управления. Она более-менее повторяла мою собственную. На самом деле ничего странного. Дублирующие системы управления – отличительная черта «Гибельных клинков» модели V производства кузницы Каллана. Говорят, эта модель отличается от марсианских, но я не знаю. Ни в каких других мне сидеть не приходилось.

Когда он дернул рычаги, ничего не случилось. Ничего и не случится, пока выключатель на моей панели управления нажат. Иное означало бы, что я либо мертв, либо так тяжело ранен, что мне уже все равно. В противном случае я просто переключил бы рычаг и попросил машину передать ему управление. Я наблюдал за парнем. Он был прилежным, работал тщательно. Когда он закончил, передача встала обратно на нейтральную. Хотя он и не общался напрямую с духом машины, он ничего не пускал на самотек.

– Что с ним случилось?

– С кем? – спросил я, хотя уже понял, кого он имеет в виду. В машинах вроде этой ты обычно сидишь в кресле покойника.

– Тот, кто сидел здесь до меня.

– Погиб, – ответил я. – Издержки службы.

– Вижу, вы уже познакомились, – раздался спокойный голос позади нас. Чувствовалось, что он принадлежит жителю верхнего улья, рожденному, чтобы командовать.

Я обернулся к лейтенанту. Это был крупный человек с бледным лицом. Едва заметную щетину на его квадратной челюсти никогда не удавалось сбрить полностью. Форма лейтенанта была расшита галунами. Эполеты с орлами сверкали богатыми украшениями. На широкой груди красовались медали за участие в кампаниях. Я всегда подозревал, что форма наших офицеров нарочно отличалась от невзрачных мундиров простых солдат полка. Она символизировала классовое различие, а нашим правителям на Велиале всегда нравились подобные штучки.

За спиной лейтенанта показался Заместитель, словно луна, вращающаяся вокруг планеты-лейтенанта в надежде обрести таким образом хоть толику его властности. Его форма была украшена далеко не так вычурно, как у лейтенанта. Заместитель выглядел немногим старше Новичка. Он пытался казаться спокойным, как лейтенант. Может, лет через двадцать он овладеет этим искусством, но отчего-то я сомневался. Лейтенант родился таким или, возможно, получил свою невозмутимость из пробирки вроде некоторых схизматиков.

– Да, сэр, – ответил я. Говорил я не так быстро, как Новичок. Из него еще не выветрились дисциплина и желание услужить, которые в него вбили в тренировочных лагерях.

– Отлично, – сказал лейтенант. – Рядовой Лемюэль, надеюсь, ты присмотришь за рядовым Матосеком. Объясни ему, что к чему, убедись, что он не сбросит нас в лаву, и все такое.

– Он уже начал, сэр, – произнес Матосек, не понимая, что в его ответе никто не нуждается. Обычно этими словами лейтенант поддерживал боевой дух, преимущественно свой собственный.

– Я не ожидал ничего другого, – с самым воодушевляющим видом сказал лейтенант.

Невольно я почувствовал себя польщенным.

Лейтенант умостился в командирское кресло и молитвой вызвал контроль. Из пола выдвинулся пульт управления и замер вокруг кресла, когда дух древнего танка ответил на его слова. Заместитель отступил на пару шагов за трон и уставился на экраны, словно от них зависела его жизнь. Может быть, однажды так и будет. Лейтенант взглянул на гололитические изображения.

– Что-то не нравится мне уровень давления на второй башне, – сказал лейтенант тем тихим тоном, которым представители высших классов дают тебе понять, что на них можно не обращать внимания, а если ты и обратил, то это вовсе не важно.

– Вы правы, сэр, – произнес Заместитель. Наверное, в частной школе ему давали уроки подхалимства и даже вручили диплом по подобострастию. – Мне переговорить с ремонтными командами, сэр?

– Гесс с Антоньевым уже все починили, – ответил лейтенант. Судя по выражению лица Заместителя, он подумал, что лейтенант узнал об этом каким-то сверхъестественным способом вместо того, чтобы просто отдать утром соответствующее распоряжение. – Если что-то нужно отремонтировать, я подам прошение через проверенные каналы и с нужными подношениями.

– Прекрасно, сэр, – сказал Заместитель.

– Что ж, похоже, все в порядке, думаю, пора нести еретикам слово Императора, – совершенно искренне сказал лейтенант. В этом был его особый дар. – Что скажешь, рядовой Лемюэль?

– Они пожалеют, едва завидев нас, сэр, – ответил я с изрядной долей дурацкого задора и кровожадности. Именно таких слов лейтенант ждал от нас, нижних улейщиков, а кто я такой, чтобы его разочаровывать?

– Скоро узнаем, – сказал он, после чего, порывшись в кармане, достал трубку, набил ее травой лхо и зажег. Я знал, что близится что-то грандиозное. Пару секунд командир просто курил, выдыхая дым, словно «Гибельный клинок» морозным велиальским утром. Лейтенант выглядел крайне довольным, как обычно, когда собирался сообщить либо очень хорошие, либо очень плохие новости. – Лучше нам сегодня выложиться по полной.

– Почему, сэр? – спросил я.

Заместитель метнул в меня сердитый взгляд. Он сам хотел задать этот вопрос, хотя, скорее всего, и так уже знал ответ.

– Потому что на нас будет смотреть сам лорд верховный командующий Махариус.

– Он на Карске Четыре, сэр? – Я был поражен, на что и рассчитывал лейтенант. Махариус был самым удачливым генералом Империума за целое тысячелетие, хотя вам следует знать, что эти события происходили еще до тех кампаний, в которых он обрел свою истинную славу.

– Скоро будет, – сказал лейтенант. – Его корабль на орбите.

Похоже, Карск IV играл даже еще более важную роль, чем я думал, раз за началом кампании лорд верховный командующий решил проследить лично.

– Возможно, завтра будет внеплановая инспекция. Но никому ни слова, – произнес лейтенант, почесав нос. Считайте, подмигнул. Если бы он не хотел, чтобы я раструбил это всему экипажу, то мог бы и вовсе ничего не говорить.