Текст книги "Крестовый поход Махариуса"

Автор книги: Уильям Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 59 страниц)

Из всех наших творений это одно из немногих, об уничтожении которого я буду сожалеть. Паутина позволяет нам путешествовать между различными местами и мирами, но дело не только в этом. Здесь находится хранилище, безопасное место, защищенное место. Здесь должны были сокровища – вещи предков. Оно должно было стать убежищем, когда наша Вселенная сошла с ума. В своей слабости они предпочли не идти на риск, не одолеть то, что им угрожало, но спрятаться от него. Их предала собственная немощность.

Они думали, что вырыли себе нору, в которой могли скрыться, зарыться так глубоко, чтобы их не нашли хищники. Очевидно, наши предки ошиблись. Они сами принесли сюда то, от чего хотели сбежать, а когда заперли за собой врата, оказались в ловушке. Я захожусь смехом от иронии случившегося. Мои стражи не понимают, почему я смеюсь, но хохочут вслед за мной. Даже тут они смотрят на меня, ожидая команды. Они не боятся, только нервничают.

Пока никто из них открыто меня не критикует, и едва ли станет, ибо они знают, что я не стану терпеть подобное. И все же я чувствую их сомнения. Не сказал бы, что и я сам их не испытываю. Меня неотступно преследуют воспоминания о последних минутах сражения на поверхности. Кто мог подумать, что простые обезьяны способны сражаться настолько хорошо? Мои последователи видят причину отступления в тех, кто известны как Адептус Астартес, и здесь есть доля правды. Но только я знаю, что дело не только в этом.

Людей направляет хитрый и одаренный тактическим видением разум. Я видел, какие ловушки он расставлял для моих войск. Всякий раз, когда мы думали, что нашли уязвимое место, оно оказывалось западней. Даже принимая в расчет космических десантников, мы понесли потери куда большие, чем могли себе представить.

В бою один на один десантники равны или даже превосходят большинство моих воинов, но они составляют лишь незначительную часть вражеских сил. Обычные солдаты никогда не выстояли бы перед нашими стремительностью и безжалостностью. Их слабый дух должен был сломиться, их неповоротливые мозги не должны были осознавать скорости наших атак. Однако они не только выдержали, но и нанесли нам опустошительный урон. Позже придется восстановить немало благородных тел. Нам удалось спасти многие образцы плоти.

Если я вернусь без искомого, то стану посмешищем. Враги будут перешептываться о том, как меня победила обезьяна. Я потеряю лицо, и противники перестанут бояться меня должным образом. Я начинаю подозревать, что меня заманили сюда заклятые враги. Может, разум, который направляет людей, принадлежит не человеку?

Я гоню подобные мысли прочь. Нужно сосредоточиться на цели. Я должен найти устройство реальности.

Глава 25

Мы шли, шли и шли сквозь это место без времени и солнца, зная, что эльдары все еще опережают нас. Я взглянул на хронометр и, к своему удивлению, увидел, что с начала нашего путешествия прошло двенадцать часов. До этого большую часть дня мы бодрствовали. Мы сражались и бежали. Некоторые солдаты выглядели уставшими. Махариусу не очень хотелось командовать привал, однако он понимал, что это нужно.

Он поднял руку:

– Мы не можем идти вечно. Нужно немного поспать, а затем мы пойдем дальше, уже отдохнувшие и готовые к встрече с врагами Императора.

Сам Махариус выглядел так, словно вполне мог идти дальше, но, как любой хороший командир, он знал, что изматывать своих солдат неразумно, если только это не продиктовано абсолютной необходимостью.

Путь как раз пролегал через обширную парковую зону в огромном зале. Нас окружали леса из странных деревьев с оперенной листвой. Ранее я никогда не видел ничего подобного. Они казались мне совершенно неестественными. Сомневаюсь, что такие деревья когда-либо росли в колонизированных людьми мирах. Впрочем, тут, в землях эльдаров, этот лес казался полностью уместным.

Махариус разделил нас на вахты, и мы без сил свалились с ног, подкладывая рюкзаки под головы в качестве подушек. Моя голова еще не успела коснуться земли, как я заснул, и сны мои были странными и тревожными.

Поначалу мне снились ранние годы в велиальских трущобах. Я увидел отца, старого и изможденного тяжким трудом. Я увидел гильдейские факторумы, в которых работали Иван, Антон и я. За мной гнались гангстеры, собираясь отнять мои пальцы раскаленными докрасна кусачками. В их лицах было нечто демоническое.

Они преследовали меня до самого лагеря, в котором проходило обучение гвардейцев, однако там превратились в инструкторов, постоянно угрожавших теми же кусачками, если я не схватывал все на лету, хоть я и понимал, что не мог.

Затем они стали офицерами, орущими приказы в джунглях Юрасика и среди лавовых потоков Карска. Они мчались за мной по лишенным воздуха туннелям в крепости-астероиде Махагане и тускло освещенным улицам улья Скартиус, где жрецы в масках-черепах вели за собой армии людей с зеленой кожей.

Постепенно я начал осознавать, что местность вокруг меня меняется. Меня до сих пор преследовали, сначала по знакомым местам, а потом по землям, которые напоминали долину наверху, вот только на ее окраинах раскинулись городские улицы, что уводили в подземные туннели.

Сначала улицы выглядели пустынными, но чем дальше меня гнали, тем больше я видел прекрасных тонкогубых ликов ксеносов, чьи образы остались запечатленными в статуях. Они наблюдали за преследованием, однако не пытались помочь, хотя и казалось, что происходящее их каким-то непонятным мне образом интересует.

Я нырнул в гущу толпы, решив оторваться от преследователей. Вдруг ксеносов стало еще больше, но они перестали обращать на меня внимание, занимаясь повседневными делами и проживая свои жизни. Гнетущее чувство погони рассеялось, и я понял, что пока в безопасности.

Остановившись, я взглянул на свое отражение в зеркальном окне магазина и увидел уже не человеческое, но эльдарское тело. Я стал выше и стройнее, я выглядел куда лучше прежнего. По странной логике снов подобное изменение меня нисколько не удивило. Теперь моя прошлая жизнь в качестве солдата Императора стала сном. В голове клубились новые воспоминания об эльдарской жизни, о семье и доме, а также о жизни, которая казалась столь же настоящей, как моя реальная служба имперским гвардейцем.

Стоило мне поднять глаза, как окружение изменилось. Я стоял в Долине, но теперь ее полностью занимал процветающий город из камня и кристалла, с яйцеобразными зданиями и овальными башнями со шпилями-минаретами. Я шел по длинной вьющейся дороге и взирал на раскинувшуюся внизу Долину. В ней высились храмы, громадные, древние и знакомые. Боги смотрели на благословенных последователей. Над городом, петляя между зданиями и исчезая в кольце гор, извивалась широкая дорога, вроде той, по которой мы прошли врата.

Вдруг я заметил на улице жреца, облаченного в рясу золотистого, пурпурного и зеленого цветов. Он блаженно улыбался проходившим мимо и произносил слова любви, милосердия и надежды. Он говорил о пришествии нового бога, который поведет всех их к новому величию духа и личности, направит заблудших на путь истинный, подарит надежду потерявшим ее и принесет покой уставшим. Он поведет их к жизни простого бесконечного наслаждения.

Жрец говорил, и эльдары внимали медоточивости его голоса и речей. Я также слушал, но почему-то меня не покидала странная тревога. Мой народ находился на пике могущества, мы не ведали убогости, голода и ненависти. К чему эти слова? Мы жили в мире, где наши проблемы уже были решены, и теперь нас волновали только вопросы души, поскольку мы столкнулись со скукой безмятежного, счастливого бытия. До нас доходили тревожные вести о великих войнах среди прочих рас, однако нам не было до них дела.

И вновь все изменилось. Прошло время. Город более не выглядел таким же чистым и светлым. Он как будто потускнел. Повсюду царили тени, но не из-за катастрофы. Дело в том, что того возжелали обитатели города. Теперь им хотелось теней, укромных мест, где они могли бы курить трубки, лежать в объятиях друг друга и проводить время любыми угодными им способами. Среди них ходили жрецы в золотистых, пурпурных и зеленых рясах, одобрительно улыбаясь, успокаивая и призывая к терпимости, вдохновляя эльдаров в их погоне за все новыми и новыми наслаждениями.

Жизнь стала сладкой, и каждый стремился потакать своим прихотям. Опыт любого толка почитался за благо. Я слышал речи о скором приходе сияющего золотого бога, о том, как он промолвит слово и Вселенная преобразится в свете его явления. Я ощущал в проповедях какую-то лживость, она тревожила меня, однако еще одна затяжка из кальяна с наркотиками и объятия любовниц помогли мне вновь обрести покой.

Прошло еще больше времени. Люди отвернулись от старых богов и толпились в храмах, посвященных новому богу, которому еще только предстояло родиться. Святыни опустели. Теперь никто не делал подношений. Жизнь странным образом изменилась. Эльдары забросили повседневные дела, забывшись в сновидениях и наркотических и галлюциногенных грезах.

Лишь немногие занимались делами днем, предпочитая появляться ближе к ночи, дабы веселиться и предаваться оргиям любви, наркотиков и распивания галлюциногенного вина. Теперь жрецы возглавляли кутежи и молились о явлении бога, а эльдары наблюдали и ждали, чувствуя, что скоро их мир изменится навсегда. В туннелях внизу возводились статуи нового божества, и они не походили на миролюбивых богов прошлого.

Не все одобряли подобное времяпровождение. Не все принимали участие в кутежах. Появились другие жрецы, говорившие, что остальные чего-то не замечают, что грядет великое бедствие, что скоро наступит космический кризис, который раз и навсегда разрушит эльдарскую цивилизацию. Мало кто обращал на них внимание. Иногда тех, кто говорил это, находили забитыми до смерти либо накачанными наркотиками. Иногда я видел над их телами жрецов в золотистых, пурпурных и зеленых рясах.

Некоторые собирали пожитки и с семьями и уходили, сбегая на новые планеты или же направляясь к великим мирам-кораблям. Другие взялись за постройку огромного хранилища, в которое они могли добраться по паутине. Они начали экспериментировать с устройствами, способными отводить потоки энергий, чтобы изменять саму реальность.

Большинство эльдаров остались, слишком одурманенные, чтоб шевелиться, слишком оглушенные усладами жизни, дабы заниматься чем-то другим, помимо участия в длительных ритуалах в храмах нового бога. Я ощущал над городом могучую ауру присутствия, которая дожидалась своего часа. В этом я оказался не одинок. Ощущение присутствия, сущности, которая предстанет в конце пути, повергало бражников в отчаянную ярость. Эльдары обращались к более темным усладам. По улицам потекла кровь, и не все жертвы насилия подвергались ему поневоле. Исчезли последние границы меры и сдержанности.

Теперь дни и ночи проходили под бой огромных барабанов. Эльдары плясали и кутили под диссонансную музыку адских труб. Они носились обнаженными по улицам, их тела покрывали начертанные кровью или сплетенные из шрамов татуировки. Повсеместно приносились жертвы новому богу. Наконец исчезли последние остатки рассудка. Жрецы в золотистых, пурпурных и зеленых рясах бесстыдно веселились на улицах, возглавляя своры бражников, с еще большим рвением поглощая зелья, глаголя безумные откровения, которым с жадностью внимали алчущие слушатели. День явления стремительно приближался.

Проповеди становились все менее умеренными и все более разнузданными. Жрецы вместе с остальным населением занимались ритуальными песнопениями, осквернением статуй старых богов, созданием новых порочных идолов. Под покровом ночи выходили создания, которые напоминали эльдаров, но их конечности оканчивались острыми когтями. Они плясали на освещенных луной улицах в окружении ядовитых облаков, и всякий, кто их вдыхал, погружался во все более и более дикий разврат.

И вот день пришел. Небеса раскололись. Бог явился одновременно в тысячи миров, и посмотрел на своих людей, и улыбнулся. И они возопили, узрев то существо, которому они поклонялись, и ужаснулись. Их крики продлились всего мгновение, ибо новорожденный бог сделал вдох, и души разом оставили тела эльдаров.

С каждой поглощенной душой бог становился могущественнее и сильнее. Те, кто мог поначалу сопротивляться, в конечном итоге сдавались. Начав с самых слабых душ, бог начал обретать мощь, противостоять которой не могли даже сильнейшие из эльдаров. Однако хуже всего было то, что в смерти вопли ужаса превращались в крики экстаза. Те, кто слышал их, бросали последнее сопротивление, и безумная попытка спастись сменялась желанным принятием.

На улицах валялись тела, из которых демон-бог досуха выпил души и жизни. Город наполнился трупами. Корабли рухнули с небес, в одночасье оставшись без пилотов. Машины сошли с дорог, когда новорожденное божество пожрало водителей. В считанные мгновения в городе прекратилось всякое движение. Все его обитатели погибли, превратившись в часть новой сущности.

Свет продолжал мерцать, однако этого уже никто не видел. Город вымер, и я знал, что по всей Галактике, в каждом из населенных Эльдарами миров происходит то же самое. Души целого народа породили новое зло, существо космической мощи и злобы, новую силу Хаоса, которой суждено было сражаться с остальными богами ради власти над Вселенной.

Я узрел тысячи внезапно обезлюдевших миров и ощутил присутствие нового бога. С титанической силой в голове прозвучало единственное слово: Слаанеш. Я с криком проснулся. Рядом со мной вскакивали другие солдаты.

Махариус мрачно смотрел вдаль. Его не было в числе спавших. Спустя некоторое время он перевел взгляд на Дрейка, который видел сны. Лицо инквизитора до сих пор оставалось белее мела.

– Это проклятое место, – сказал он. – Нужно уходить отсюда. Наши души в опасности.

– Мы не нашли Кулак, а я не отдам его врагам.

– Если мы продолжим, то загубим свои души и станем для Империума только угрозой духовной скверны.

Махариус уставился на него тяжелым взглядом, явно раздумывая над его словами.

– Я преодолел долгий путь, чтобы отыскать Кулак, и не сверну с него сейчас. Я не оставлю священный символ Империума в руках ксеноотребья.

– Они совращены, и это место им не страшно. Но не нам. Чем дольше мы здесь будем оставаться, тем большей опасности будем подвергать свои души.

– Я вижу только людей, которым приснился дурной сон.

– Если их сны были такими же, как у меня, то они были не просто дурными. Лемюэль, что тебе снилось?

Оба посмотрели на меня, и я рассказал им.

– Я видел то же самое, – добавил Антон.

– Я тоже, – произнес Иван.

Остальные солдаты поведали то же самое, и их описания сошлись с нашими. Конечно, сны отличались деталями, но в целом были одинаковыми. Все они увидели гибель миров и рождение злого бога. За подобные знания Дрейк мог приговорить всех нас к смерти, если бы захотел.

– Я не откажусь от поиска из-за снов, и не важно, насколько они пугают и сколько людей их видели, – сказал Махариус.

– То, что их видели столь многие, – уже знак, – отозвался Дрейк. – И вряд ли хороший. Это предупреждение.

– Это просто сны.

– В них что-то есть, – стоял на своем инквизитор. – Эхо давних ужасных событий. Чем дальше мы будем идти, тем сильнее оно будет становиться.

– Я не поверну назад, – твердо проговорил Махариус. Он не боялся и нам тоже не позволил бы бояться. – Как и люди под моим началом.

Он окинул наши ряды ястребиным взором, и все мы ощутили его силу. Я выпрямил спину, встретившись с его взглядом, так же, как каждый присутствующий. Все мы верили, что если выкажем хотя бы малейший намек на страх, то предадим его лично. Одним взглядом ему удалось уладить вопрос. После этого Дрейку не достало смелости оспаривать решение.

– Мы уже отдохнули, – сказал Махариус. – Идем дальше.

Глава 26

Чем дальше мы заходили, тем страннее становилась местность. Стены туннеля светлели и светлели, покуда не стали практически прозрачными, открывая за собой ужасный многоцветный туман, что клубился у входа в это место. Временами он расступался, и я видел в просветах обрывки сцен, казавшихся мне кошмарно знакомыми.

Иногда я видел одинокого эльдара, напоминавшего кого-то, виденного мною во снах. Он был одним из ужасных жрецов нового бога и ободряюще улыбался и кивал мне. Иногда это было призрачное лицо ксеноса, ходившего по улицам города. Я никогда не видел их отчетливо и сколь-либо продолжительное время. Я замечал их краем глаза, на самый краткий миг вспоминал, кто они такие, а затем призраки растворялись, будто их никогда и не было, исчезая, словно тени от задутой свечи.

Это сводило с ума. Я не понимал, вижу ли образы на самом деле, но они казались мне такими реальными, подобно цветам, которые видишь, когда закрываешь глаза и прижимаешь к векам пальцы. Я взглянул налево, на Антона, и понял, что ему тоже не по себе. Временами он метал быстрые взгляды по сторонам, как будто пытался заметить проблеск чего-то, на самом деле отсутствующего или стремительно исчезающего из поля зрения.

Он ощутил мой взгляд и оглянулся.

– Мне здесь не нравится, – только и сказал Антон.

В этот раз он не ныл и не жаловался, а всего лишь констатировал факт. В другое время я отделался бы шуткой, однако сейчас мог только согласиться с ним.

– Вы их тоже видите? – спросил вполголоса Иван.

– Что видим? – переспросил я.

– Призраков, или сновидения, или что они там такое.

– Может быть.

С нами поравнялся Дрейк. Инквизитор выглядел обеспокоенным, и то, что он захотел поговорить с нами, красноречиво свидетельствовало, насколько сильна его тревога.

– Это отголоски, отпечатавшиеся в самой ткани этого места, эхо бывавших тут людей или произошедших событий, того, что когда-то случилось.

Он казался сильно испуганным и говорил с абсолютной уверенностью, то и дело с сомнением глядя на Махариуса. Дрейк явно считал, что лорд верховный командующий ведет нас всех на верную смерть.

– Мы бывали в местах и похуже, – произнес я. – Встречались и с худшими врагами. Он провел нас через все невзгоды.

– И какого врага он одолеет здесь? – тихо отозвался Дрейк. – Тут некого превосходить или побеждать. Если тут и есть кто-то, кому можно нанести поражение, он, без сомнения, это сделает, однако мы столкнулись с тенями и воспоминаниями, и эти тени и воспоминания не наши, они принадлежат тем отвратительным ксеносам. Это место призраков.

Несмотря на то что инквизитор говорил вполголоса, Махариус его услышал.

– У нас есть цели и враг впереди нас, – не оборачиваясь, бросил он. – Мы встретимся с врагом и достигнем поставленной задачи.

– А что дальше? – только и спросил Дрейк.

– Мы пересечем тот мост, когда дойдем до него, – ответил Махариус. – И одно я знаю наверняка: сейчас мы не сдадимся.

Коридоры стали темнее. Дорога пошла под уклон, уводя нас глубоко вниз. Мы упорно шли дальше. Время от времени мы замечали выцарапанные фенрисские руны, благодаря которым знали, что Гримнар проходил здесь, и это вселяло в нас хоть какую-то уверенность.

Воздух становился все более затхлым и застойным. Я вспотел, форма начала липнуть к телу. Еще я очень вымотался, но снова спать здесь мне совершенно не хотелось. Я боялся снова увидеть сны и того, что могу в них увидеть.

Мы дошли до развилки, и Махариус избрал правое ответвление, возле входа в которое виднелась руна. Дорога по-прежнему вела вниз. Меня стал мучить вопрос, почему. Если эти пути уходили под поверхность планеты, то мы находились уже очень глубоко, хотя какой-то внутренний инстинкт и подсказывал мне, что это не так, что мы находимся в месте, намного более чуждом и странном. Впереди вырисовывались новые развилки, а путь стал даже более извилистым. Я попытался представить окружающее нас переплетение дорог, но не смог – все стало слишком хаотичным и запутанным. Временами откуда-то задувал холодный ветерок, но ненадолго, и он не слишком помогал от царившей здесь жары.

Я задумался об эльдарах. Неужели для них такая температура была естественной? Может, подобное тепло было нормальным и комфортным для строителей этого поразительного лабиринта. Но в равной степени могло быть и так, что повышение температуры вызвало сбой в системе жизнеобеспечения ксеносов. Повсюду виднелись следы запустения и разрухи.

Кое-где до сих пор встречались статуи. Многие из них подверглись осквернению. У иных был явно демонический облик. Некоторые, казалось, расплавили, придали им более грубые очертания, после чего позволили остыть уже в новой форме. Конечно, я знал, что камень на такое не способен, но выглядели статуи именно так. Мы продолжали идти, и постепенно мне начинало казаться, будто мы призраки, устало бредущие по лимбу. Наша цель пребывания здесь словно давно потерялась в тумане усталости и оцепенения.

Я принял стим-таблетку и, когда та зашипела у меня под языком, почувствовал, как алхимические вещества начали безнадежный бой с усталостью. Ощущение неестественности происходящего усилилось. Мне казалось, что мы перемещаемся из одной реальности в другую, из нашего мира, в котором мы были людьми, в мир, который мне снился.

Из-за обилия едва различимых источников освещения вокруг удлинялись многочисленные тени. Щелканье каблуков по камню эхом уносилось вдаль. Я понял, что невольно прислушиваюсь, пытаясь определить, слышал ли его кто-то еще и не отправился ли на разведку. Похоже, к нам никто не шел.

Я бросил взгляд на Дрейка. На его лице читалось ужасное напряжение, как будто аура этого места давила на него. Иногда он закрывал глаза, и я видел, как шевелится его челюсть, словно он скрежещет зубами. Вокруг его головы переливался слабый нимб света. Он все еще шел за психическим следом эльдаров с Кулаком, словно гончая.

В минуту усталости Дрейк показался мне настолько же отличающимся от обычного человека, как ксенос. Подозреваю, что именно так большинство относилось к псайкерам, ибо это в конечном итоге правда. Они иные. Они видят то, что не видим мы, чувствуют то, чего не можем мы, обладают силами вне нашего понимания. Я даже вообразить не мог, каким это место должно было казаться ему. Знал я только то, что оно было достаточно плохим для меня.

Казалось, из всех нас происходящее не волновало лишь Гробовщика. Он продолжал идти своей механической походкой, не подавая ни единого признака усталости или эмоций. Он выглядел здесь как дома – пустая оболочка человека в пустой скорлупе чуждого места. Глядя на него, я осознал, что некоторые люди могут быть не менее странными и пугающими, чем псайкеры, и он был именно из таких людей.

Антон отхлебнул из фляги и утер со лба пот. Секунду он всматривался вдаль, а затем изрек:

– Надеюсь, мы найдем ублюдков прежде, чем у нас закончится вода.

– Здесь есть фонтаны, мы проходили мимо них, – произнес Иван.

– Ага, но ты бы стал из них пить?

– Пил бы, если бы пришлось, – ответил Иван. – Как и ты.

– Мне снилось, что из них течет кровь, – сказал Антон.

Мне стало любопытно, так как я ничего подобного не видел.

Интересно, насколько отличались сны прочих от моих.

– Ты будешь пить, если придется, – повторил Иван. – Все мы будем.

Мы вышли из арки и узрели раскинувшуюся под нами широкую чашевидную долину, в которой лежали развалины города. Казалось, словно его раздавил под пятой разгневанный бог. Я вспомнил увиденное во сне разрушение и понял, что сейчас передо мной зеркальное отражение картины из сновидения. Я понял и нечто еще. В самом центре руин стояла башня, и на ее вершине и стенах горели огни. Здесь дорога заканчивалась.

– Мы нашли, что искали, – произнес Махариус и бросил взгляд на Дрейка.

Инквизитор кивнул.

Наконец я обрету то, что столько искал. Башня Небес возвышается передо мной, и внутри нее хранится изобретение древних – устройство реальности. Потрясающе, что я все же стою здесь, после такого длинного пути, после такого долгого поиска. И теперь все практически готово. Скоро я узнаю, существует ли секрет на самом деле.

Мы здесь не одни. За нами последовал по меньшей мере один Космический Волк, а может, и больше. Талин доложил, что видел, как в город вошли человеческие солдаты. Их не слишком много, но по численности они превосходят нас. Их нужно остановить. Я отправляю оставшихся воинов, подробно проинструктировав их, как нужно действовать. Они понуро отвечают, не особо желая ввязываться в последнюю передрягу. Я раздумываю, не казнить ли мне пару-тройку особо несговорчивых, чтобы преподать урок остальным, но понимаю, что это бессмысленно. Тем самым я просто сделаю за врагов их работу.

Вместо этого я напоминаю Силерии и остальным, что мы в ловушке и единственный способ выбраться отсюда – делать так, как я говорю. Этот аргумент колеблет чаши весов. Они знают, что вести с людьми переговоры нет смысла. Они же звери. А еще они знают, что в их же интересах сражаться вместе и что я здесь самый сильный воин. Их шансы выжить заметно возрастут, если они будут слушаться меня, и им, по крайней мере, хватает ума понять это.

Убедившись, что вопросов ни у кого нет, я захожу в башню навстречу своей судьбе. Древний коготь все еще со мной, и почему-то мне не хочется расставаться с ним. Он стал для меня своеобразным талисманом, хотя я и не знаю, к добру это или к худу.

Я испытывал возбуждение, похожее на то, что бывает перед битвой, и пришло оно из-за осознания, что конец уже близок, что скоро мы найдем либо то, ради чего пришли, либо смерть.

Меня до сих пор одолевала усталость, однако в голове моментально прояснилось, как будто мозг понял, что, если я хочу выжить, нужно оставаться наготове. Я слышал истории о людях, которые были слишком уставшими, чтобы защищаться. Впрочем, за время своей службы в Имперской Гвардии мне никогда не приходилось сталкиваться с подобным. Когда наступает время, ты сражаешься за свою жизнь. Всегда.

Мы вошли в руины. Кое-какие развалины я узнал из снов. Некоторые из разрушенных зданий казались смутно знакомыми, как и площади, полные обломков и странных статуй. Я вспомнил увиденное во снах и задался вопросом, было ли это правдой. Как могли тысячи миров погибнуть, чтоб своей энергией породить демона-бога? Это казалось сущим безумием, однако зачастую именно такой Вселенная и оказывается.

Одно я знал наверняка – здесь случилось нечто ужасное. На улицах валялись скелеты, явно не принадлежавшие людям. Кости конечностей были чрезмерно удлиненными, черепа – слишком продолговатыми и узкими, глазницы имели другую форму. Согласно подсчетам Антона, зубов у них было больше, чем у нас, но они были меньше человеческих.

Некоторые кости остекленели и кристаллизировались. Я вспомнил, как изменились многие из статуй. Возможно, здесь произошло то же самое. Кости поблескивали в зловещем свете так, как мне ранее никогда не доводилось видеть, и я надеялся, что не придется и впредь.

Что-то убило всех тех ксеносов, и смерть их была стремительной и ужасной. Разрушения, видимо, по большей части оказались следствием случайных инцидентов, которые неизменно случаются, когда за системой перестают следить. Вовремя не потушенные пожары, вызванные перегревом или выходом из строя техники. Технологии эльдаров совершенно не походили на наши, однако я готов был поспорить, что подобное могло произойти и у них.

И все же многое свидетельствовало об ином. Освещение по-прежнему работало. Что-то поддерживало циркуляцию теплого влажного воздуха. Повсюду мерцали огни, в воздухе светились странные руны, очевидно, на эльдарском языке. Я понятия не имел, что это – предупреждения или проповеди.

Мы остановились, когда увидели первое тело. Свежее. На секунду моему уставшему полудремотному сознанию показалось, будто оно принадлежало Гримнару, но нет. Это был труп эльдара, с сородичами которого мы еще недавно сражались. Воин был с оружием и в доспехах и выглядел так, будто его панцирь разорвался изнутри.

– Болтерный снаряд, – определил Махариус. – Похоже, работа Космического Волка.

– Будем надеяться, что он все еще жив.

Я окинул развалины взглядом. Вокруг нас царила неподвижность. Ни единого звука, исходившего от живого существа. В человеческом городе я ожидал бы увидеть хоть какую-то мелкую живность: тараканов, крыс, сточных гиббонов. Здесь же не было ничего, и меня не оставляло чувство, что так было и при жизни города. Воспоминания из снов не противоречили этому, хоть я и не знал, стоило ли им доверять.

Теперь в моем воспаленном разуме возник новый образ – яростное, но бесшумное и незаметное сражение, космический десантник, крадущийся за эльдарами через руины, двое в равной мере грозных противников, втянутых в схватку до смерти. Уж не найдем ли мы по пути замученный и изувеченный труп Космического Волка? Я молился, чтобы это было не так, но не из-за тревоги о космическом десантнике, а потому, что более страшное знамение и предсказание нашей участи сложно было и придумать.

Перед нами до самых небес вздымалась циклопическая башня. Мы двинулись к ней со всеми предосторожностями, осознав близость опасности и приготовившись к бою.

За свою жизнь мне приходилось идти по руинам множества городов, однако ни один из них не выглядел более странным, нежели это безымянное место, в котором давным-давно сгинуло столько эльдаров. Воздух был слишком теплым, таблетки уже не могли одолеть усталость, дробовик казался непосильной тяжестью. Впереди высился громадный зловещий звездоскреб, где, по всей видимости, и должна была решиться наша участь.

Вокруг лежали обломки машин, походящие на разбитую поблескивавшую скорлупу. Я представил, как они порхали в воздухе, а затем в один страшный день просто рухнули на землю. Мое впечатление лишь подтверждало то, что некоторые машины торчали из верхних этажей зданий.

Я подобрал с земли осколок, похожий на кусок кристалла. Он был разбит, будто самое обычное стекло, с заостренными краями и неровными слоями. Я даже и представить не мог, как ему можно было придать нужную форму с помощью ковки или обработать его резаком, как детали, которые я когда-то изготавливал в гильдейском факторуме на Велиале во времена молодости.

Это меня и спасло. По чистой случайности, нагнувшись за кристаллом, я опустил голову. Именно в этот момент ксенос выстрелил. В стену за моей спиной что-то попало. Едва я понял, что происходит, приобретенные за два десятилетия сражений в десятке миров рефлексы перехватили контроль над телом. Я бросился на землю и пополз к ближайшему укрытию, попутно заметив, как остальные вокруг меня делают то же самое.

Привычка заставила меня оглядеться в поисках Махариуса. С поразительной быстротой тот нырнул в одну из кристаллических скорлупок, оставшихся от машин. Я начал ползти уже к нему, стараясь не высовывать голову и чувствуя себя ужасно уязвимым после осознания того, что находился на волосок от смерти.