Текст книги "Возрождение (ЛП)"

Автор книги: Уильям Дюрант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 73 страниц)

VII. НЕВИННЫЙ VIII: 1484–92

О неудаче Сикста свидетельствует хаос, воцарившийся в Риме после его смерти. Толпы разграбили папские амбары, ворвались в генуэзские банки, напали на дворец Джироламо Риарио. Ватиканские служители лишили Ватикан мебели. Знатные фракции вооружились; на улицах появились баррикады; Джироламо был вынужден прекратить кампанию против Колонны и отвести войска в город; Колонна отвоевал многие из своих цитаделей. В Ватикане был спешно собран конклав, и обмен обещаниями и взятками49 Кардинал Борджиа и кардинал Джулиано делла Ровере добились избрания Джованни Баттиста Чибо из Генуи, который принял имя Иннокентий VIII.

Ему было пятьдесят два года; он был высок и красив, добродушен и миролюбив до покладистой слабости; обладал умеренным умом и опытом; современник описывал его как «не совсем невежественного».50 У него был как минимум один сын и одна дочь, а возможно, и больше;51 Он чистосердечно признал их, а после принятия священнического сана вел явно безбрачную жизнь. Хотя римские острословы сочиняли эпиграммы на его детей, мало кто из римлян обижался на Папу за то, что он был так плодовит в молодости. Но они подняли брови, когда он отпраздновал в Ватикане бракосочетание своих детей и внуков.

На самом деле Иннокентий довольствовался тем, что был дедушкой, наслаждался домашней лаской и покоем. Он дал Полициану двести дукатов за то, что тот посвятил ему перевод Геродота, а в остальном почти не беспокоился о гуманистах. Он неторопливо и по доверенности продолжал ремонт и украшение Рима. Он привлек Антонио Поллайуоло к строительству виллы Бельведер в ватиканских садах, а Андреа Мантенья – к росписи фресок в прилегающей к ней капелле; но по большей части он оставил покровительство в области литературы и искусства магнатам и кардиналам. В таком же настроении гениального laissez-faire он доверил внешнюю политику сначала кардиналу делла Ровере, а затем Лоренцо Медичи. Могущественный банкир предложил свою богато одетую дочь Маддалену в качестве невесты для сына папы Франческетто Чибо; Иннокентий согласился и подписал союз с Флоренцией (1487); после этого он позволил опытному и миролюбивому флорентийцу направлять папскую политику. В течение пяти лет в Италии царил мир.

Эпоха Иннокентия была развлечена одной из самых странных комедий в истории. После смерти Мухаммеда II (1481) его сыновья Баязет II и Джем вели гражданскую войну за османский престол. Потерпев поражение при Брусе, Джем попытался избежать смерти, сдавшись рыцарям Святого Иоанна на Родосе (1482). Их Великий магистр, Пьер д'Обюссон, удерживал его как угрозу для Баязета. Султан согласился выплачивать рыцарям 45 000 дукатов в год, якобы на содержание Джема, а на самом деле как стимул не выставлять Джема претендентом на турецкий султанат и полезным союзником в христианском крестовом походе. Чтобы лучше обезопасить столь выгодного пленника, д'Обюссон отправил его под рыцарскую опеку во Францию. Султан Египта, Фердинанд и Изабелла из Испании, Матиас Корвин из Венгрии, Ферранте из Неаполя и сам Иннокентий предложили д'Обюссону крупные суммы за передачу Джема под их опеку. Папа выиграл, потому что, помимо дукатов, он пообещал Великому магистру красную шапку и помог Карлу VIII Французскому добиться руки и провинции Анны Бретанской. Итак, 13 марта 1489 года «Великий турок», как теперь называли Джема, был сопровожден в княжеской кавалькаде по улицам Рима в Ватикан и получил вежливое и роскошное заточение. Баязет, чтобы убедиться в благородных намерениях Папы, выслал ему трехлетнее жалованье на содержание Джема; а в 1492 году он отправил Иннокентию то, что, по его заверениям, было головкой копья, пронзившего бок Христа. Некоторые кардиналы были настроены скептически, но Папа распорядился, чтобы реликвию доставили из Анконы в Рим; когда она достигла Порта-дель-Пополо, он сам принял ее и торжественно отнес в Ватикан. Кардинал Борджиа подержал ее над головой для народного благоговения, а затем вернулся к своей любовнице.

Несмотря на вклад султана в поддержку Церкви, Иннокентию было трудно сводить концы с концами. Подобно Сиксту IV и большинству правителей Европы, он пополнял свою казну, взимая плату за назначение на должность; найдя это прибыльным, он создал новые должности для продажи. Увеличив число папских секретарей до двадцати шести, он получил 62 400 дукатов; он увеличил до пятидесяти двух штат plumbatores, чьей тяжелой задачей было ставить свинцовую печать на папских декретах, и получил 2500 дукатов с каждого назначенца. Подобная практика могла бы быть не хуже продажи страховых полисов, если бы не то, что занимающие свои посты лица возмещали себе убытки не только жалованьем, но и откровенной продажностью в своих функциях. Например, два папских секретаря признались, что за два года они подделали более пятидесяти папских булл, дающих послабления; разгневанный папа велел повесить и сжечь этих людей за воровство, выходящее за рамки их должности (1489).52 Казалось, что в Риме можно купить все: от судебного помилования до самого папства.53 В недостоверной «Инфессуре» рассказывается о человеке, который совершил кровосмешение с двумя своими дочерьми, затем убил их и был отпущен, заплатив восемьсот дукатов.54 Когда кардинала Борджиа спросили, почему не свершилось правосудие, он, по преданию, ответил: «Бог желает не смерти грешника, а чтобы он заплатил и жил».55 Сын папы, Франческетто Чибо, был беспринципным негодяем; он проникал в частные дома «с дурными целями»; он следил за тем, чтобы из штрафов, взимаемых в церковных судах Рима, значительная часть шла себе, а добычу он тратил на азартные игры. Однажды ночью он проиграл 14 000 дукатов (350 000 долларов) кардиналу Раффаэлле Риарио; тот пожаловался Папе, что его обманули, и Иннокентий попытался вернуть ему эту сумму, но кардинал заявил, что уже потратил ее на огромный дворец делла Канчеллерия, который он строил.56

Секуляризация папства – его поглощенность политикой, войной и финансами – наполнила коллегию кардиналов назначенцами, отмеченными за административные способности, политическое влияние или способность платить за свои шляпы. Несмотря на свое обещание сократить число членов коллегии до двадцати четырех человек, Иннокентий добавил в нее восемь человек, большинство из которых были совершенно непригодны для такого достоинства; поэтому кардинальский титул был присвоен тринадцатилетнему Джованни де Медичи в рамках сделки с Лоренцо. Многие из кардиналов были людьми высокообразованными, благосклонными покровителями литературы, музыки, драмы и искусства. Некоторые из них были святыми. Некоторые из них приняли лишь незначительные ордена и еще не были священниками. Многие из них были откровенно светскими; их политические, дипломатические и фискальные обязанности требовали от них быть людьми мира, способными сравниться по уровню знаний и тонкости с аналогичными чиновниками итальянских или трансальпийских правительств. Некоторые из них подражали римской знати, укрепляли свои дворцы и держали вооруженных людей для защиты от этой знати, римской толпы и других кардиналов.57* Возможно, великий католический историк Пастор слишком суров к ним, учитывая их светские функции:

Низкая оценка, данная Лоренцо Медичи коллегии кардиналов во времена Иннокентия VIII, к сожалению, оказалась слишком обоснованной…. Среди мирских кардиналов наиболее известными были Асканио Сфорца, Риарио, Орсини, Склафенатус, Жан де ла Балуэ, Джулиано делла Ровере, Савелли и Родриго Борджиа. Все они были глубоко заражены коррупцией, царившей в Италии среди высших слоев общества в эпоху Возрождения. Окруженные в своих великолепных дворцах всей самой изысканной роскошью высокоразвитой цивилизации, эти кардиналы вели жизнь светских князей и, казалось, рассматривали свое церковное одеяние просто как одно из украшений своего сана. Они охотились, играли в азартные игры, устраивали роскошные банкеты и развлечения, принимали участие во всем шумном веселье карнавала и позволяли себе максимальную свободу нравов. Особенно это касалось Родриго Борджиа.58

Беспорядок в верхах отражал и усиливал моральный хаос Рима. Насилие, воровство, изнасилования, подкуп, заговоры, месть были в порядке вещей. Каждый рассвет обнаруживал в переулках людей, убитых ночью. Паломников и послов, приближавшихся к столице христианства, сбивали с пути, а иногда и раздевали догола.59 На женщин нападали на улицах или в домах. Из ризницы Санта-Мария-ин-Трастевере был украден кусок Истинного Креста, заключенный в серебро; позже дерево, лишенное оправы, было найдено в винограднике.60 Подобный религиозный скептицизм был широко распространен. Более пятисот римских семей были осуждены за ересь, но отделались штрафами; возможно, наемная Римская курия была предпочтительнее наемных и кровожадных инквизиторов, которые теперь опустошали Испанию. Даже священники сомневались; одного обвинили в том, что он подменил слова о транссубстанциации в мессе своей собственной формулой: «О глупые христиане, которые почитают еду и питье как Бога!»61 По мере того как приближался конец понтификата Иннокентия, появлялись пророки, возвещавшие о надвигающейся гибели; во Флоренции раздался голос Савонаролы, заклеймившего эпоху как эпоху Антихриста.

«20 сентября 1492 года, – рассказывает летописец, – в Риме начались большие волнения, и купцы закрыли свои лавки. Люди, которые были на полях и виноградниках, поспешно вернулись домой, потому что было объявлено, что папа Иннокентий VIII умер».62 О его предсмертных часах рассказывали странные истории: как кардиналы приставили к Джему особую охрану, чтобы Франческо-четто Чибо не присвоил его; как кардиналы Борджиа и делла Ровере едва не сцепились у смертного одра; а сомнительная «Инфессура» является нашим старейшим авторитетом для сообщения, что три мальчика умерли от того, что им дали слишком много своей крови при переливании, призванном оживить умирающего Папу.63 Иннокентий завещал 48 000 дукатов (600 000 долларов?) своим родственникам и скончался. Он был похоронен в соборе Святого Петра, и Антонио Поллайуоло покрыл его грехи великолепной гробницей.

ГЛАВА XVI. Борджиа 1492–1503

I. КАРДИНАЛ БОРДЖИА

Самый интересный из пап эпохи Возрождения родился в Ксативе, Испания, 1 января 1431 года. Его родители были двоюродными братьями, оба из рода Борхас, семьи с небольшим дворянством. Родриго получил образование в Ксативе, Валенсии и Болонье. Когда его дядя стал кардиналом, а затем папой Каликстом III, перед молодым человеком открылся прямой путь для продвижения по церковной карьере. Переехав в Италию, он повторил свою фамилию Борджиа, в двадцать пять лет был произведен в кардиналы, а в двадцать шесть получил плодотворную должность вице-канцлера – главы всей курии. Он грамотно исполнял свои обязанности, заслужил репутацию администратора, жил воздержанно и завел много друзей среди обоих полов. Он еще не был – до тридцать седьмого года – священником.

Он был так красив в молодости, так привлекателен изяществом манер, чувственной пылкостью и веселым нравом, убедительным красноречием и веселым остроумием, что женщинам было трудно устоять перед ним. Воспитанный в легкомысленной морали Италии XV века и видя, что многие клирики, многие священники позволяли себе женские утехи, этот молодой Лотарио в пурпуре решил насладиться всеми дарами, которыми Бог наделил его и их. Пий II упрекнул его за посещение «нескромного и соблазнительного танца» (1460), но папа принял извинения Родриго и продолжил его службу в качестве вице-канцлера и доверенного помощника.1 В том же году у Родриго родился или родился первый сын, Педро Луис, а также, возможно, его дочь Джиролама, которая вышла замуж в 1482 году;2 Их матери неизвестны. Педро жил в Испании до 1488 года, в том же году приехал в Рим и вскоре после этого умер. В 1464 году Родриго сопровождал Пия II в Анкону и там заразился какой-то незначительной половой болезнью, «потому что, – сказал его врач, – он не спал один».3 Около 1466 года у него возникла более прочная привязанность к Ваноцце де Катанеи, которой тогда было около двадцати четырех лет. К сожалению, она была замужем за Доменико д'Ариньяно, но Доменико бросил ее в 1476 году.4 От Родриго (который стал священником в 1468 году) Ваноцца родила четверых детей: в 1474 году Джованни, в 1476 году Чезаре (которого мы будем называть Цезарем), в 1480 году Лукрецию, в 1481 году Джофре. Эти четверо были приписаны к Ваноцце на ее надгробии, и в то или иное время Родриго признал их своими.5 Столь устойчивое родство предполагает почти моногамный союз, и, возможно, кардиналу Борджиа, по сравнению с другими церковниками, можно приписать определенную домашнюю верность и стабильность.* Он был нежным и благосклонным отцом; жаль, что его усилия по продвижению детей не всегда приносили славу Церкви. Когда Родриго положил глаз на папство, он нашел терпимого мужа для Ваноццы и помог ей добиться процветания. Она дважды овдовела, снова вышла замуж, жила в скромной отставке, радовалась славе и богатству своих детей, оплакивала разлуку с ними, заслужила репутацию благочестивой, умерла в возрасте семидесяти шести лет (1518) и оставила все свое значительное имущество Церкви. Лев X послал своего камергера присутствовать на ее торжественных похоронах.7

Мы должны были бы проявить недостаток исторического чутья, если бы судили Александра VI с точки зрения морали нашего века – или, скорее, нашей юности. Современники считали его допапские сексуальные грехи только канонически смертными, но, в моральном климате того времени, – виниальными и простительными.8 Даже за поколение, прошедшее с момента порицания Пия II до возведения Родриго на папский престол, общественное мнение стало более снисходительным к ненавязчивым сексуальным отступлениям от священнического целибата. Сам Пий II, помимо того, что в досакердотской юности породил несколько детей от любви, в свое время выступал за брак священников; у Сикста IV было несколько детей; Иннокентий VIII привел в Ватикан своего. Некоторые осуждали нравы Родриго, но, видимо, никто не упомянул о них, когда собрался конклав, чтобы выбрать преемника Иннокентия. Пять пап, включая вполне добродетельного Николая V, на протяжении всех этих лет даровали ему выгодные бенефиции, поручали трудные миссии и ответственные посты и, по-видимому (за исключением Пия II), не обращали внимания на его филофобскую пылкость.9 В 1492 году люди заметили, что он был вице-канцлером в течение тридцати пяти лет, назначался и переназначался на эту должность пятью папами подряд и управлял ею с заметным усердием и компетентностью; и что за внешним великолепием его дворца скрывалась удивительная простота личной жизни. Якопо да Вольтерра в 1486 году описывал его как «человека с умом, способным на все, и большим здравомыслием; он – готовый оратор, проницательный и обладает прекрасным умением вести дела».10 Он был популярен среди римлян, развлекая их играми; когда до Рима дошли вести о том, что Гранада пала перед христианами, он устроил в Риме корриду в испанском стиле.

Возможно, кардиналы, собравшиеся на конклав 6 августа 1492 года, также были заинтересованы в его богатстве, ведь за пять администраций он стал самым богатым кардиналом – за исключением д'Эстутевиля – на памяти Рима. Они рассчитывали, что он сделает существенные подарки тем, кто проголосует за него, и он их не подвел. Кардиналу Сфорца он обещал вице-канцлерство, несколько богатых бенефиций и дворец Борджиа в Риме; кардиналу Орсини – кафедру и церковные доходы Картахены, города Монтичелли и Сориано, а также губернаторство в Марке; кардиналу Савелли – Чивиту Кастеллану и епископство Майорки, и так далее; Инфессура описал этот процесс как «евангельскую раздачу Борджиа своих благ бедным».11 Это не было необычной процедурой; каждый кандидат использовал ее на многих конклавах в прошлом, как каждый кандидат использует ее в политике сегодня. Использовались ли при этом денежные взятки, точно неизвестно.12 Решающий голос подал кардинал Герардо, девяносто шести лет от роду, «едва владевший своими способностями».13 Наконец все кардиналы перешли на сторону победителя и сделали избрание Родриго Борджиа единогласным (10 августа 1492 года). Когда его спросили, каким именем он хочет называться папой, он ответил: «Именем непобедимого Александра». Это было языческое начало для языческого понтификата.

II. АЛЕКСАНДР VI

Выбор конклава был также выбором народа. Никогда еще папские выборы не вызывали такого ликования,14 ни одна коронация не была столь пышной. Население восхищалось панорамной кавалькадой белых коней, аллегорических фигур, гобеленов и картин, рыцарей и вельмож, войск лучников и турецких всадников, семисот священников, кардиналов, красочно одетых, и наконец самого Александра, шестидесяти одного года, но величественно прямого и высокого, полного здоровья, энергии и гордости, «спокойного лицом и превзойденного достоинством», – сказал один из очевидцев,15 и выглядел как император, даже когда благословлял толпу. Лишь некоторые трезвомыслящие люди, такие как Джулиано делла Ровере и Джованни Медичи, выражали опасения, что новый Папа, известный как любящий отец, будет использовать свою власть для возвеличивания своей семьи, а не для очищения и укрепления Церкви.

Он начал хорошо. За тридцать шесть дней между смертью Иннокентия и коронацией Александра в Риме было совершено двести двадцать известных убийств. Новый папа привел в пример первого пойманного убийцу; преступника повесили, его брата повесили вместе с ним, а его дом снесли. Город одобрил эту суровость; преступность скрылась, порядок в Риме был восстановлен, и вся Италия радовалась, что у руля церкви стоит сильная рука16

Искусство и литература отмечали время. Александр много строил в Риме и за его пределами; финансировал новый потолок для Санта-Мария-Маджоре за счет американского золота, подаренного Фердинандом и Изабеллой; перестроил мавзолей Адриана в укрепленный замок Сант-Анджело и переделал его интерьер, чтобы обеспечить камеры для папских узников и более комфортные покои для измученных пап. Он построил между замком и Ватиканом длинный крытый коридор, который позволил ему укрыться от Карла VIII в 1494 году и спас Климента VII от лютеранской петли во время разграбления Рима. Пинтуриккьо был привлечен для украшения Appartamento Borgia в Ватикане. Четыре из этих шести комнат были отреставрированы и открыты для публики Львом XIII. На люнете в одной из них изображен яркий портрет Александра – счастливое лицо, преуспевающее тело, роскошные одежды. В другой комнате Вазари описал Деву, обучающую Младенца чтению.17 как портрет Джулии Фарнезе, предполагаемой любовницы Папы. Вазари добавляет, что на картине также была изображена «голова папы Александра, обожающего ее», но его изображения там не видно.

Он восстановил Римский университет, призвал в него нескольких выдающихся преподавателей и платил им с неслыханной регулярностью. Ему нравилась драматургия, и он был рад, когда студенты Римской академии ставили комедии и балеты для его семейных праздников. Тяжелой философии он предпочитал легкую музыку. В 1501 году он восстановил цензуру публикаций, издав указ, согласно которому ни одна книга не могла быть напечатана без одобрения местного архиепископа. Однако он предоставил широкую свободу сатире и дискуссиям. Он смеялся над укусами городских остроумцев и отверг предложение Цезаря Борджиа о дисциплинарных взысканиях. «Рим – свободный город, – сказал он феррарскому послу, – где каждый может говорить и писать все, что ему заблагорассудится. Обо мне говорят много плохого, но я не возражаю».18

В первые годы его понтификата управление церковными делами было необычайно эффективным. Иннокентий VIII оставил долг в казне; «потребовались все финансовые способности Александра, чтобы восстановить папские финансы; ему потребовалось два года, чтобы сбалансировать бюджет».18a Штат Ватикана был сокращен, расходы урезаны, но записи велись строго, а зарплаты выплачивались своевременно.19 Александр исполнял трудоемкий религиозный ритуал своего поста с верностью, но с нетерпением занятого человека.20 Его церемониймейстером был немец Иоганн Бурхард, который помог увековечить славу и позор своего работодателя, записав в «Диавиуме» почти все, что он видел, включая многое, что Александр пожелал бы не видеть. Кардиналам папа дал то, что обещал на конклаве, и был еще более щедр к тем, кто, как кардинал Медичи, дольше всех ему противостоял. Через год после своего воцарения он учредил двенадцать новых кардиналов. Некоторые из них были действительно способными людьми; некоторые были назначены по просьбе политических сил, которые было разумно примирить; двое были скандально молоды – пятнадцатилетний Ипполито д'Эсте и восемнадцатилетний Цезарь Борджиа; один из них, Алессандро Фарнезе, был обязан своим возвышением сестре Джулии Фарнезе, которую многие считали любовницей Папы. Остроумные римляне, не предвидя, что однажды провозгласят Алессандро Павлом III, называли его il cardinale della gonnella – кардинал в нижнем белье. Самый сильный из старших кардиналов, Джулиано делла Ровере, с неудовольствием обнаружил, что он, часто правивший Иннокентием VIII, не имеет влияния на Александра, который сделал кардинала Сфорца своим любимым советником. В раздражении Джулиано удалился в свою епископскую резиденцию в Остии и сформировал гвардию из вооруженных людей. Через год он бежал во Францию и попросил Карла VIII вторгнуться в Италию, созвать генеральный совет и низложить Александра как бесстыдного папу-симониста.

Тем временем Александр столкнулся с политическими проблемами папства, оказавшегося между жерновами интриг итальянских держав. Папские государства снова оказались в руках местных диктаторов, которые, называя себя наместниками Церкви, воспользовались возможностью, предоставленной слабостью Иннокентия VIII, чтобы восстановить практическую независимость, которую они или их предшественники потеряли при Альборносе или Сиксте IV. Некоторые папские города были захвачены соседними державами; так, Неаполь взял Сору и Аквилею в 1467 году, а Милан присвоил Форли в 1488 году. Поэтому первой задачей Александра было подчинить эти государства централизованному папскому правлению и налогообложению, как короли Испании, Франции и Англии подчинили себе феодалов. Эту миссию он поручил Цезарю Борджиа, который выполнил ее с такой скоростью и безжалостностью, что Макиавелли застыл в восхищении.

Ближе к Риму и более опасной была неспокойная автономия дворян, теоретически подчиненных, а фактически враждебных и опасных папе. Временная слабость папства со времен Бонифация VIII (ум. 1303) позволила этим баронам сохранить средневековый феодальный суверенитет в своих поместьях, издавая собственные законы, организуя собственные армии, ведя по своему усмотрению частные и безрассудные войны, что разрушало порядок и торговлю в Лациуме. Вскоре после воцарения Александра Франческетто Чибо продал Вирджинио Орсини за 40 000 дукатов (500 000 долларов) поместья, оставленные ему отцом Иннокентием VIII. Но этот Орсини был высшим офицером неаполитанской армии; большую часть денег на покупку он получил от Ферранте;21 В результате Неаполь получил два стратегических опорных пункта на папской территории.22 В ответ Александр заключил союз с Венецией, Миланом, Феррарой и Сиеной, собрал армию и укрепил стену между Сант-Анджело и Ватиканом. Фердинанд II Испанский, опасаясь, что совместное нападение на Неаполь положит конец власти Арагона в Италии, убедил Александра и Ферранте пойти на переговоры. Орсини заплатил папе 40 000 дукатов за право сохранить свои покупки; а Александр обручил своего сына Джофре, которому тогда было тринадцать лет, с Санчией, хорошенькой внучкой неаполитанского короля (1494).

В обмен на счастливое посредничество Фердинанда Александр наградил его двумя Америками. Колумб открыл «Индии» примерно через два месяца после вступления Александра в наследство и подарил их Фердинанду и Изабелле. Португалия претендовала на Новый Свет на основании эдикта Каликста III (1479), который подтверждал ее притязания на все земли на атлантическом побережье. Испания возразила, что в эдикте имелась в виду только восточная часть Атлантики. Государства были близки к войне, когда Александр издал две буллы (3 и 4 мая 1493 года), отводящие Испании все открытия к западу, а Португалии – к востоку от воображаемой линии, проведенной от полюса до полюса в ста испанских лигах к западу от Азорских островов и островов Зеленого Мыса, в каждом случае при условии, что открытые земли не были уже заселены христианами и что завоеватели приложат все усилия для обращения своих новых подданных в христианскую веру. Конечно, «пожалование» Папы Римского лишь подтверждало завоевание мечом, но оно сохраняло мир в полуостровных державах. Похоже, никто не считал, что нехристиане имеют какие-либо права на земли, на которых они проживают.

Если Александр мог распределять континенты, то ему было трудно удержать Ватикан. Когда умер Ферранте Неаполитанский (1494), Карл VIII решил вторгнуться в Италию и вернуть Неаполь под власть Франции. Опасаясь низложения, Александр пошел на экстраординарный шаг – обратился за помощью к султану турок. В июле 1494 года он отправил папского секретаря Джорджо Боччардо предупредить Баязета II, что Карл VIII планирует войти в Италию, захватить Неаполь, свергнуть или подчинить себе папу и использовать Джема в качестве претендента на османский престол в крестовом походе на Константинополь. Александр предложил Баязету объединить усилия с папством, Неаполем и, возможно, Венецией против французов. Баязет принял Боччардо с восточной вежливостью и отправил его обратно с 40 000 дукатов, причитающихся на содержание Джема, и с собственным посланником к Александру. В Сенигаллии Боччардо был схвачен Джованни делла Ровере, братом недовольного кардинала; 40 000 дукатов были изъяты вместе с пятью письмами якобы от султана к папе. В одном из них Александру предлагалось предать Джема смерти и отправить труп в Константинополь; по его получении султан выплатит папе 300 000 дукатов (3 750 000 долларов), «на которые ваше высочество сможет купить несколько владений для ваших детей».23 Кардинал делла Ровере передал копии писем французскому королю. Александр утверждал, что кардинал подделал письма и выдумал всю историю. Свидетельства подтверждают подлинность послания Александра к Баязету, но отвергают ответ султана как, вероятно, поддельный.24 Венеция и Неаполь уже вступали в подобные переговоры с турками; позже Франциск I сделает то же самое. Для правителей религия, как и почти все остальное, является инструментом власти.

Карл пришел, прошел через дружественный Милан и испуганную Флоренцию и подошел к Риму (декабрь 1494 года). Колонна поддержала его, подготовив вторжение в столицу. Французский флот захватил Остию – римский порт в устье Тибра – и угрожал прекратить поставки зерна из Сицилии. Многие кардиналы, в том числе Асканио Сфорца, выступили на стороне Карла; Вирджинио Орсини открыл свои замки для короля; половина кардиналов в Риме просила его низложить папу.24a Александр удалился в замок Сант-Анджело и отправил посланников для переговоров с завоевателем. Карл не хотел, пытаясь сместить папу, подстрекать против него Испанию; его целью был Неаполь, о богатстве которого постоянно думали его офицеры. Он заключил мир с Александром при условии беспрепятственного прохода его армии через Лаций, папского прощения профранцузских кардиналов и сдачи Джема. Александр уступил, вернулся в Ватикан, насладился тремя низкопоклонствами Карла перед ним, милостиво не позволил ему целовать папские ноги и получил от короля формальное «повиновение» Франции – то есть все планы по низложению Александра были отменены. 25 января 1495 года Карл отправился в Неаполь, взяв с собой Джема. 25 февраля Джем умер от бронхита. Сплетня гласила, что неуловимый Александр дал ему медленный яд, но никто больше не верит этой версии.25

Как только французы ушли, Александр вновь обрел мужество. Теперь, вероятно, он решил, что для безопасности пап от светского господства необходимы сильные папские государства, хорошая армия и хороший генерал.26 Вместе с Венецией, Германией, Испанией и Миланом он создал Священную лигу (31 марта 1495 года), якобы для взаимной защиты и войны с турками, а втайне для изгнания французов из Италии. Карл понял намек и отступил через Рим в Пизу; Александр, чтобы избежать его, поселился в Орвието и Перудже. Когда Карл бежал обратно во Францию, Александр с триумфом вернулся в Рим. Он потребовал от Флоренции присоединиться к Лиге и изгнать или заставить замолчать Савонаролу, друга Франции и врага папы. Он реорганизовал папскую армию, поставил во главе ее своего старшего сына Джованни и велел ему отвоевать для папства восставшие крепости Орсини (1496). Но Джованни не был полководцем; он потерпел поражение при Сориано, вернулся в Рим с позором и продолжал беспечные галантные похождения, которые, вероятно, и стали причиной его ранней смерти. Тем не менее Александр вернул крепости, проданные Вирджинио Орсини, и отвоевал у французов Остию. Явно одержав победу над всеми препятствиями, он велел Пинтуриккьо написать на стенах папских апартаментов в Сант-Анджело фрески, изображающие триумф папы над королем. Александр был на вершине своей карьеры.