Текст книги "Ловушка для химеры (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)
Глава 49
– Есть ад на земле... и я его видел, – убежденно сказал Обжора, глядя в непроглядно-черное небо, перечеркнутое проводами и рекламными растяжками. Городской воздух, спертый и отравленный выхлопными газами, казался упоительно сладким и свежим.
Высокая девушка, стоявшая рядом, только мимолетно и совсем невесело улыбнулась. И кивнула, соглашаясь: да, ад. Кто бы спорил!
Шапку Обжора забыл где-то в аду, но это было последнее, о чем он сейчас хотел думать. Перед глазами все еще стоял небольшой зал, отделенный от улицы двойными стеклянными дверями и каталка, с которой на Шаари смотрело белое, совершенно безжизненное лицо Алеты.
Каталка грохотала, как цепи каторжников... почему им не переделать пороги, если уж в этом мире нет левитации. Или местным нормально жить в таком грохоте? Ничего же не слышно.
Его три раза пересрашивала о чем-то нервная, злая женщина, спрятавшаяся за стеклом – словно боялась. Чего боялась? В конце концов Елена мягко оттерла его в угол и взялаа беседу в свои руки. И все вроде бы пошло на лад. Обжору даже слегка отпустило... пока мимо не прокатили с таким же жутким грохотом еще одну каталку – на ней лежал мужчина странного цвета. Нет, про четыре расы этого мира Шаари знал от Марка, но фиолетовой среди них не было! Или была? У мужчины был жуткий, совершенно стеклянный взгляд, он метался на каталке, пытаясь порвать ремни так, что они трещали... Порвет – теткам, которые его катят, не поздоровится, неожиданно отчетливо понял Обжора. Головы поотворачивает. Он не хочет туда... Сильно не хочет, боится. Так, может, и Алете туда не надо? Но Елена спокойна.
Не выдержав, он придержал молодого мужчину в форме (форму он отличал, какой-бы странной та не была) и тихонько спросил:
– Что с ним? С этим фиолетовым? Чего он так боится?
– Глюки у него, – хмыкнул тот, – слышал же, орал, что мы – черти и тащим его в ад.
– А это не так?
Парень сначала взглянул на него ошалело, как на полного придурка. Потом хлопнул себя по лбу и рассмеялся.
– Сечешь, мужик! Так и есть. А ты тоже врач? Смотрю – рожа не наша, а юмор наш.
– Нет. Небо избавило. Я солдат, у нас полегче. Так что, фиолетовый-то? Жить будет?
– Да будет. Только ослепнет. Или парализует его... Паленый спирт – такая жесть. Никогда не пей!
– Не буду, – легко пообещал Обжора. После фиолетового он бы и не то пообещал.
– Это еще что, – парень, пользуясь возможностью, разговорился. Видимо, тоже был здесь новичком и только строил из себя умудренного жизнью, все повидавшего целителя. А нервишки-то гуляли. Шаари видел это не раз у своих ребят. – Утром одного стритрейсера привезли, долбанутого на все худое тело. Несколько часов вытащить пытались, а он все равно откинулся. Придурок решил накануне каких-то тупых гонок "сродниться с машиной", чтобы понимать ее без слов. Урод! Набрал в шприц бензина и вкачал себе в вену...
– Паша, – крикнула женщина из-за стекла, – завязывай трепаться, ты Денисычу нужен в реанимации, там очередную "после гриппа" привезли.
– "После гриппа"? – еще успел спросить Обжора, но Паша только махнул рукой и унесся вдаль по коридору, ловко огибая людей, сидящих на стульях и вытянувших ноги в проход, очередную каталку, на этот раз сидячую, немолодую, усталую женщину с ведром и шваброй.
– Грипп самостоятельно лечила, – голос Елены прозвучал совсем рядом, – купила в аптеке все, что продают без рецепта, наболтала и скушала. И мысли нет, что лекарства могут быть несовместимы. Здесь таких целое отделение. Всего три: одно вот такие "после гриппа", которые случайно... или не совсем случайно лекарствами травятся. Второе – алкогольные отравления, тех тоже в сутки не один, а то и не два бывают. Ну и третье – бытовые. Там твоя Алета.
– Как она? – вопрос дался Обжоре с трудом, хотя трусом он себя не числил. Но уж больно обстановка была гнетущая.
– Довезли, значит – откачают, – уверенно ответила Елена, – пойдем на воздух.
– Но... мне нужно быть с ней.
– В реанимацию тебя все равно не пустят, даже если ты докажешь, что она – иномирная императрица, а ты ее телохранитель. Вот до этих дверей за свои жизнь и здоровье вы отвечаете сами. А начиная с этого порога – уже мы. И все, что случится за этими дверями – полностью наша зона ответственности.
– Не тяжело? Так?
Елена повела плечами, словно пыталась сбросить то, что ей до смерти надоело. И опять не вышло.
– Ты прямо как моя мама. Да, тяжело. Меня в мед никто палкой не гнал, сама пошла. Наверное, понимала, куда иду и как это будет?
– Извини, – покаялся Обжора, – я не хотел.
– Ты извини. Просто достали: ты со своим отличным аттестатом могла бы устроиться в жизни намного лучше... Я "устроилась" куда хотела. Остальные могут курить бамбук.
– Помогает? – совсем растерялся Шаари. – Курение бамбука?
– Да черт его знает, – рассмеялась Лена, – я, как ты понимаешь, не пробовала. Я врач и принципиальный противник курения чего угодно. Пойдем, проводишь меня до общаги. Девушкам одним ночью по городу гулять не полезно для здоровья.
– А... Алета?
– Алета очнется не раньше утра, со стопроцентной гарантией. До этого светлого момента нам тут делать нечего, без нас – дурдом. А вот утром нужно будет ее выцарапывать и поскорее. Потому что хлебнуть окономойки, это, дорогой мой фиктивный супруг, очень на попытку суицида смахивает. И без беседы с доброй тетей-психиатром ее не то, что из Центра, ее от койки не отстегнут. Представляешь, что будет, если на вопрос "профессия" она заявит – императрица?
– Что будет? – уточнил неискушенный Обжора, – они испугаются дипломатического скандала?
– Ага, – хмыкнула Елена, – так, что очень быстро закроют твою императрицу в желтом доме, вместе с Клеопатрой, президентом и Темным Властелином...
– Понял. – До Обжоры и правда дошло, в его родном мире такие "императоры" тоже водились. Лечили их окунаним в прорубь, укусами диких пчел и подвешиванием вниз головой. Тех, у кого не было денег на целителя. Ребята в зеленом с этой бедой справлялись. – Провожу, конечно. Только нужно сначала к мальчишкам зайти, успокоить.
– Уже, – лаконично отозвалась Лена, – я им позвонила сразу же, как прогноз узнала. Они пообещали спать лечь.
– Они и не то пообещают.
– Я сказала, что если утром не найду их в кровати, то к маме поедем без них.
Шаари уважительно присвистнул. Похоже, в этом мире и впрямь движущей силой общества были женщины.
Они тихонько шли к стоянке такси. Падал мокрый снег, но было как-то на удивление тепло и даже уютно. Девушка рядом шагала широко – у нее были длинные, сильные ноги, привыкшие к нагрузкам, немного широковатые для дамы плечи и слегка узковатые бедра, в узких синих штанах с отстрочкой это было очень заметно – и невероятно гордая, уверенная осанка. Она шла, сунув руки в карманы своей смешной, короткой курточки и поглядывала на город так, словно парила над ним на высоте крыш и была властна в жизни и смерти всех его обитателей.
При этом, Шаари это чувствовал каким-то глубиным, проснувшимся чутьем – Елена была добрым ангелом.
Еще на узкой,обшарпанной лестнице «доброго ангела» перекосило, и она выдала такое, чего Шаари не слышал даже от бывалых жителей казармы. Правду сказать – было от чего. Впереди то ли свадьбу гуляли, то ли брали силой власть на одном, отдельно взятом этаже.
– Обезьяний зачет свалили, – как-то непонятно пожаловалась Лена. Увидев круглые глаза своего спутника, девушка пояснила, – Ну, сачки всякие, которые балду пинают вместо учебы, а потом им сессию не сдать. Вот у них по предметам – хвосты. А раз ты с хвостом – то кто? Обезьяна! Вот для таких существует обезьяний зачет, после всех.
– Празднуют – значит все-таки сдали? – зачем-то уточнил Обжора.
– Не факт. Они могут и с горя праздновать. Ну, прощай, спокойная ночь! Нужно было хоть к вам напроситься, здесь точно поспать не дадут. Придется до утра оборону держать.
– Оборону? – насторожился он.
– А ты думал – этим закончится? Ха! Это было бы слишком хорошо. Они сейчас ухрюкаются до фиолетовых гоблинов и пойдут по комнатам любви и ласки искать. А если не найдут, так хоть согреются. – Девушка вздохнула тоскливо, зло и обреченно, – иди уже. Добралась я.
– Я вижу, – кивнул Обжора, – пойдем.
– Куда? – изумилась Лена, которая искренне полагала пьяных балбесов чисто своей проблемой и в голове не держала, что этот толстый увалень сможет, а, главное, захочет за нее вписаться. – Ты чего, там, судя по голосам, больше десятка.
– И что? – удивился уже Обжора. По-настоящему удивился. Он-то как раз в десятке пьяных мальчишек вообще никакой угрозы для себя не видел – у него в казарме такое случалось с завидной регулярностью, особенно с новобранцами. И с такой же регулярностью он их гонял. Без магии – поленом. – куртку подержишь?
Заседали на общей кухне. Как и предположила Лена, их было двенадцать. Дюжина. Парней. Девиц Обжора по привычке не посчитал, может и зря. Уже «принявшие», но пока вменяемые.
А свинарник-то развели, Боги Претемные! Ну, все, чудики, вы нарвались!
– Так... – вполголоса рыкнул он своим капральским рыком, вырастая в дверях, – время позднее, солнышко село. Детям спать пора.
Впечатление он не произвел. То есть – вообще.
– А ты что – папа?
Обжора внимательно взглянул на крепкого нахального парня со встрепанной, косо стриженной челкой и очень проникновенно сообщил:
– Я – хуже.
– Серьезно? – пацан лениво, явно рисуясь перед девчонками, спрыгнул с подоконника и подошел к Обжоре. Ростом он оказался даже выше. Стащил свингер. Напряг руку.
– Дядя, пока ты лопал биг-маки, мы качались. Вот это видишь? Это – бицепс. А это – трицепс...
– Я понял, – оборвал лекцию Обжора, – а что ты собираешься делать этой штукой?
– Ты – дебил? – слегка просел парень.
– Я – нет. А ты? Если просто хвастаешься, так зря, я только девушек люблю. А если хочешь ударить, так нужно бить, а не трепаться.
– Ну, смотри, хомяк, ты сам напросился. Вы все – свидетели, – Парень обвел глазами свою группу поддержки, стянул пальцы в кулак и попытался...
В общем, что-то попытался. Обжоре это было неинтересно. Он легко перехватил его руку в районе запястья, тихонько, почти нежно довернул и парень с воплем упал на колени.
– Плохо. Слишком медленно. В реальном бою тебя шесть раз убьют и восемь покалечат, пока ты соберешься.
– Ты ох...ел? – опомнившись, заорал тот, – ты мне руку сломал.
– Не преувеличивай. Я свою силу знаю. Даже не вывихнул. Максимум – растяжение. Попроси девочек, они тебе тугую повязку наложат. Через неделю уже писать сможешь. Если, конечно, грамотный.
Обжора обвел взглядом остальную компанию, заметил, что парни привстают и, кажется, не для того, чтобы оказать приятелю первую помощь.
– С первого раза не поняли, – заключил он. Пробежал пальцами по пуговицам фланелевой рубашки, стащил ее с плеч, не оборачиваясь, метко бросил на руки Елене, стоявшей в дверях и остался в черной трикотажной майке. Все его движения были скупыми и точными.
...Вот откуда на кухне взялась здоровенная трех или, даже, пятимиллиметровая железная полоса? Ее использовали чтобы подпирать фрамугу. Ключевое слово – использовали. Больше не будут. Потому что Шаари без видимых усилий согнул ее пальцами и отбросил в угол.
– Аффигеть! – восхищенно выдохнула одна из девушек, – мужик, где качаешься?
– На качелях, – отозвался Обжора. – Значит, так. Сейчас все медленно и печально расползаются по своим ложбищам. Мужчины уносят объедки, дамы вытирают стол. Если что-то неясно – буду объяснять. Объясняю я... доходчиво. Иногда даже слишком, но ничего. Лекарей здесь полно, все выживут.
Мы с Дашкой занимались бесячьим делом – вытапливали шир для растираний. Почему-то весной такая дрянь, как болезни суставов особенно лютует? И ничего ей, что Монтрез, вообще-то, довольно южная провинция и здесь, теоретически, должно быть тепло.
Готовили мазь в три смены и все равно рук не хватало – тут же хоть и средневековая, но фармацевтика. Крестьянку из ближайшей деревни не поставишь, запорет все к лебедям. Так что нашей помощи обрадовались, а мы... Ну, какой только мерзости студенты-медики не нюхают. В морге пахнет еще отвратнее, да и травмпункт – далеко не розарий. Свиной жир – еще не самое страшное в жизни. Маршал мог жить на севере, и тогда мы наверняка целыми днями переводили бы печень трески или скумбрии на страшно полезную пищевую добавку, известную в народе как рыбий жир.
Ничего не имею против именно такой профилактики сердечно-сосудистых заболеваний, но сама я уж лучше побегаю от инфаркта...
Симпатичную двенадцатилетнюю Мари-Анту (с ударением на последний слог), дочь кухарки и, по совместительству, штатный колокольчик мы давно переименовали в Марианну (с ударением на третий). Девочка не возражала, ей даже нравилось особое, не местное звучание своего имени. Вскоре новшество подхватил весь замок. Даже мать посопротивлялась немного, но, услышав, как Сама Арнели зовет девочку Марианной, плюнула – и смирилась.
Марианна прилетела на весеннем ветре из раскрытых настеж дверей, блестя огромными серыми глазами и уже с порога крикнула:
– Госпожа Даша, госпожа Даша!!!
Подруга шутливо махнула на девочку полотенцем:
– Сколько раз тебе говорить, не "госпожа" я. Мой отец такой же повар, как и твоя мама. Только в большом ресторане. И, между прочим, даже не шеф. Просто повар. Хотя стейки он готовит лучше всех, даже у шефа так не выходит.
– Там... – девочка аж задохнулась от избытка чувств, – сама Верховная Жрица храма Змея. Зеркалом пришла!
– Изумительная новость, – немного растерялась подруга, – но я то здесь при чем? Наверное, в замке знают, как принять такую важную гостью.
– Да в замке-то знают, как не знать! Только Верховная всех "знающих" послала осьминогов ловить и сказала, что хочет видеть вас.
– Меня? – поразилась подруга, – а ты ничего не перепутала, Марианна? Я не знакома с Верховной. Или... она хочет спросить о... – Даша в легкой панике посмотрела на меня.
Я перелила готовый жир, убрала емкость с огня и распахнула окно. Дверь, конечно, немедленно с грохотом захлопнулась.
– Пойдем, сходим и узнаем, – предложила я, – даже если кто-то ошибся или напутал, это не повод заставлять ждать такую важную и занятую даму.
Стоило бы переодеться, но насколько мы с Дашкой знали всяких начальников, к ним лучше было прийти по уши в рыболовной тине, чем опоздать на лишнюю минуту.
Как и сказала Марианна, Верховная ждала в библиотеке. Она обернулась раньше, чем мы успели приблизиться и поздороваться, сморщила нос и сделала пас рукой в нашу сторону. Воздух немедленно посвежел, избавившись от характерной примеси.
– Простите, мы не хотели тратить ваше время.
– Пустое, – отмахнулась она, – Мазь от ревматизма – дело нужное, хорошо, что в Монтрезе нашлись еще одни аккуратные и работящие руки. А мне было не трудно.
Я во все глаза глядела на гостью и никак не могла поверить, что Марианна не ошиблась – это была совсем девочка, наверное, еще младше меня. Или сильные маги просто очень молодо выглядят?
– Обе гиптезы верны, – заметила она, улыбаясь мне. И я поняла, что это был ответ на мои сомнения. Все же, действительно, Верховная. И – молода. В мире, где если не все, то очень многое определяла личная сила, это означало, что симпатичная улыбчивая брюнетка как минимум – внеуровневый маг.
– Простите еще раз, – Даша шагнула вперед, – вы и в самом деле хотели видеть именно меня? Но – для чего? Мы ведь незнакомы.
Марша качнула головой.
– Знакомы, – возразила она. – По крайней мере, я с тобой точно знакома, и неплохо.
– Как это могло случиться? – удивилась подруга, – и где?
– На твоей свадьбе, – огорошила Верховная.
– Где? – вообще не по этикету вытаращилась подруга, – Но я не замужем!
Жрица подошла мягко и неслышно. Но в ее шагах мне почудилась такая неотвратимость, что я едва не попятилась. Верховная зажгла на ладони огонек. Он был голубым, как пламя газовой горелки.
– Это мое пламя. Я – не замужем. Маргарита, дай свою ладонь.
Я протянула руку – ослушаться этой девушки было совершенно невозможно, словно она владела НЛП или каким-то видом гипноза. На моей руке тоже вспыхнуло пламя, совершенно не обжигающее, похоже – иллюзорное. Но ярко-рыжее.
– Это – пламя замужней женщины. Имейте в виду, к девственности оно не имеет никакого отношения, это показатель именно статуса. Дай руку, Дарья.
Подруга вытянула ладонь и глазами, круглыми от тотального удивления уставилась на свое "статусное" пламя. Оно было рыжим! Рыжим, как лисий мех.
– Э-э... Но ведь это невозможно – выйти замуж и забыть об этом.
– Как сказать, – пробормотала я, – сильный удар по голове...
– Можно не знать, – оборвала нашу дискуссию Верховная. – Есть один вид брачного договора, при котором не только согласие, но даже присутствие невесты на свадьбе не обязательно. И я лично соединяла тебя с твоим супругом именно таким обрядом.
– Конец света! – Даша беспомощно оглянулась на меня, но я ответила ей таким же недоумевающим взглядом, – А пятерых детей у меня, часом, нет?
– Детей нет, – улыбнулась гостья, – Пока.
– По всем канонам жанра мне сейчас пложено сползти по стенке в глубокий обморок, – пробормотала Даша и закрутила головой в поисках подходящей стенке. Новость того стоила!
Глава 50
Выдернуть императрицу из больницы окзалось проще, чем репку с грядки. Алета лежала уже не в реанимации, а в обычной палате. Они просто прошли через парадный вход, не утруждая себя техниками ниндзя.
Магия... Второй раз в жизни Лена видела настоящее чудо. Первый раз – с порталом и сейчас вот так – с отводом глаз.
Идти "под заклинанием" оказалось несложно, инструкцию залетный маг выдал понятную, как таблица умножения: "Не торопишься, не бежишь, аккуратно огибаешь препятствия, ни на ком не останавливаешь взгляд, ни с кем не заговариваешь. Представь, что идешь сквозь мираж..."
Так и прошли. Однообразные коридоры центра, выкрашенные в "спокойный" светло-коричневый цвет (об ассоциациях помолчим). Пожилая санитарка, не слишком старательно натирающая пол, под стульями вообще не тронула. Мужчина знакомого, фиолетового цвета, сидящий на подоконнике и жующий пока не зажженную сигарету. Судя по лицу и движениям, мрачный прогноз Паши не оправдался – не ослеп и не парализовало. Можно дальше пить всякую пакость до следующего раза. Видимо, прогноз был долгосрочный.
Лена думала, что им придется методично обшаривать все палаты, но императрицу Обжора нашел сразу, без тени сомнения потянув на себя ручку двери с номером "16". К счастью для себя, она так и не очнулась, уйдя из бессознательного состояния сразу в сон. Шаари завернул ее в одеяло и вынес к ждущему прямо у дверей такси. Никто не обратил внимания.
Алете было плохо – боль накатывала волнами и накрывала с головой. В эти мгновения ей хотелось умереть. Но приходилось давить в себе стоны – за тонкой стенкой рядом был сын. Ему совершенно не за чем знать, что ей так больно.
Наверное, она все же не сдержалась и застонала. Потому что непонятная и неприятная девица немедленно бросила стрелять глазами в Шаари, кинулась к ней и почему-то первым делом схватилась за запястье...
– Алета, не сопротивляйся. Лена спасла тебе жизнь и она знает, что делает...
Голос Шаари уплывал, растворяясь в боли. Жизнь спасла, надо же! Наверняка, Обжора дал ей золота, никто никого просто так не любит. Боги Претемные, как же больно-то! Даже когда рожала, было легче – там хоть понятно, что скоро все закончиться, а сейчас?.. Мамочка, забери меня на Небо!!!
– Тазик, – успела крикнуть Лена.
Через некоторое время они перевели дух. Алету, обтертую салфетками и уколотую обезболивающим, уложили на подушки.
– Что происходит? Я думал – ее вылечили?!!
– Вылечили, – фыркнула Лена, – отраву из организма вывели. А последствия – это долгая песня.
– А разве... Хотя – да, здесь же нет целителей, а лекари восстанавливать не умеют.
– Умеют, – огрызнулась Лена, – просто это будет дольше. Во-первых, обезвоживание организма, губы сухие, руки-ноги ледяные. Надо воду пить, а нутро не принимает...
– И что делать?
– Заливать. По чайной ложке, по часам. Мелкими порциями. Кто пьет – тот живет. У нее сейчас знаешь, как живот крутит! Баралгин я вколола, но полностью симптомы он не снимет.
– Надолго это?
– От нескольких часов до нескольких суток. Зависит от организма. Конечно, было бы лучше, если бы твоя императрица понимала, что я делаю и не смотрела на меня с таким подозрением, но сейчас ей язык не "намурлыкать", да?
– Да можно, но, – Шаари помялся, – лучше не нужно. Такого наслушаешься... Она хорошая, правда.
– Но ей сейчас плохо и весь мир для нее – враги, – кивнула Лена, – это нормально. Ты меня ничем не удивил. Ладно. К вечеру ей уже станет лучше, тогда и...
– Что – тогда? – насторожился Шаари, некстати вспомнив, что именно рассказывала про этого доброго ангела Маргарита.
– Ну, не ждать же, когда она себе вены вскроет или с подоконника сиганет, – как-то туманно ответил агнел, – Мальчишку жалко. Хороший у нее сын.
Чуйка у Обжоры работала без сбоев. И ему немедленно стало жалко всех присутствующих, включая себя и Арчибальда.
Утром меня разбудила деловая суета: слуги носились как наскипидаренные, снимали чехлы, проветривали, протапливали, мели и мыли. Похоже, Монтрез ждало нашествие важных гостей. Громкий, решительный голос Арнели, командующей парадом, подтвердил, что спокойная жизнь накрылась.
Ну и ладно. Не особо и хотелось.
...Волк не появился. Правда, не появился и Маркиз, и это обнадеживало. Да и Его Светлость не выглядел опечаленным, скорее его во все стороны перло, как тесто, в которое переложили дрожжей.
Я сидела в гостиной и пыталась читать довольно нудный образец местной беллетристики, когда вошел... Его Императорское Величество, Рамер Девятый. Просто вошел – и сел рядом, как будто всегда здесь бродил и утомился.
– Сидите, госпожа Маргарита, – опередил он мои сомнения. – Имеете полное право.
Я вопросительно подняла бровь: с какого перепугу я получила привилегию сидеть в присутствии Императора?
– Во-первых, мы не во дворце, а, можно сказать, в походе. А во-вторых... все-таки родня, и довольно близкая.
Я поспешно опустила глаза в пол. Формально – от стеснения. На самом деле – поискать упавшую челюсть.
– На Летнем Балу я планирую объявить об этом открыто, – подтвердил Змей, – Чтобы исключить появление... левых Дженга.
– Левых Дженга? – переспросила я.
Рассказ об очередной попытке захвата власти в Империи у Рамера Девятого уложился в четыре коротких предложения. Но впечатлил. Сильно впечатлил.
– Как же вы, Ваше Величество, умудрились такой заговор проморгать? – бестактно спросила я. – Ведь в последнюю минуту перехватили.
Оправдываться и бить себя в грудь копытом Его Величество не стал.
– Генерал Райкер уже стар. Ему семьдесят лет, за плечами две войны и серьезное ранение. Он не справляется. Пора на покой.
– И в чем проблема? – не поняла я, – на его место желающих мало?
– Желающих много. Верных – мало. А тех, кому я смог бы со спокойным сердцем доверить безопасность своей семьи... честно говоря, такой всего один. И он наотрез отказался. В пятый раз. Юбилейный.
– Не могу сказать, что я огорчена, Ваше Величество, – осторожно сказала я, сообразив, о ком речь.
– Рамер, – поправил он. – Или Рам. Невестке, тем более, наедине – можно. Указ, кстати, уже подписан и скоро будет обнародован.
– И чем мне это грозит? – насторожилась я.
– Кроме того, что вас будут титуловать Ваше Высочество? Небольшое содержание из казны, как положено принцессе...
– Это можно пережить, – усмехнулась я.
– Вы с супругом будете обязаны посещать несколько балов в год, – Рамер, или Рам заметил, как меня перекосило, – А что не так? Разве женщина не должна обожать балы? Да-да, помню, – быстро поправился он, – кому я должен – всем прощаю. Вот объясни мне, Маргарита, почему одних из резиденции палкой не выгнать, ты их в дверь – они в окно, даже меня в ипостаси уже не бояться! А других – конем не затащить... хотя, как раз, они и нужны.
– Общая несправедливость жизни и Закон Подлости в действии, – развела руками я, – Марка не переупрямишь. Если он сказал "нет", то в "да" оно не превратится, как не заклинай. Не стоит поднимать дохлую лошадь. Лучше посмотрите вокруг себя ищущим взглядом, может быть, нужный человек уже где-то рядом? Эшери так и делает, все время. Кажется, прямо сейчас тоже, – Монтреза мне выдал тонкий аромат Шарди, очень слабого и страшно кислого вина, к которому герцог испытывал непонятную слабость. И... не мог же Кот пить один? – Нет желания взять урок?
– Предлагаете подслушать? – в антрацитовых глазах появилось выражение, которое так сразу и не определишь. То ли: "Да как вы могли?!", то ли "Кто первый?!!"
– Я первая, если что, дам знать. Никто не заметит... – по взгляду императора я сообразила, что вопрос выбрала верно и ответила на него совершенно правильно. И – нет, совесть меня не мучила. Если бы Эшери хотел во что бы то ни стало сохранить разговор втайне, он поставил бы "бормоталку".
На цыпочках мы прокрались по длинной веранде, опоясывающей дом почти по периметру, и заглянули в окно библиотеки.
И вот тут я чуть не расскаялась. Потому, что герцог был с Дашей. Подруга смотрела на него своими огромными, доверчивыми синими глазищами и говорила, захлебываясь словами, но тихо-тихо. На грани слышимости.
– ... и Верховная мне сказала, что провела обряд. По просьбе Волка. Но – зачем он это сделал?
Эшери тихонько, невесомо коснулся ее плеча.
– Ты ведь знаешь, что с тобой сделали в Белой Обители, я угадал? Мешани обожал поговорить со своими подопытными, подробно объяснить, что с ними будет.
– Мешани – это такой толстый противный старик в женской ночнушке? – уточнила Даша, – Да, он много говорил, но я мало что поняла. Термины в наших мирах разные. Он сказал, что сделал мне золотой укол ассасина. И на два месяца я абсолютно неуязвима. Меня нельзя отравить, не возьмут болезни. Даже раны будут заживать быстрее. Я смогу подолгу обходиться без еды, воды и сна... А через два месяца умру. Но Волк обещал найти противоядие.
– От легендарного яда асассинов нет противоядия, – мягко сказал Эшери. – Пока – нет. Волк настоящий мастер, он, действительно, может его найти – но такой поиск дело не одного года. У тебя не было этого времени.
– И тогда он провел обряд, – убито кивнула Даша.
– Два обряда, – поправил Эшери, – один по законам стаи, второй – в храме Змея. Он связал ваши жизни.
– Марша сказала, что Волк... он просто разделил свою жизнь пополам. И отдал мне половину.
– Так и есть, – кивнул Монтрез. – Но что тебя расстроило? У тебя теперь есть время.
– Я не хочу так! Из жалости...
– О! – Эшери улыбнулся, – Даш, ну подумай: из жалости можно поделиться хлебом, водой, монетами... Но жизнь отдают только в одном случае. Если без этого человека жизни не мыслят.
– Волк же тебе почти брат.
– Совсем брат. Мы кровь смешали.
– И что ты теперь скажешь? Зная, что я живу... его жизнь?
– А есть варианты? – удивился Эшери. – Добро пожаловать в семью, чудо синеглазое.
Так же, на цыпочках, мы вернулись назад.
– Понятно, Ваше Величество? – спросила я, отряхивая чулки. Туфли я сбросила, чтобы не стучать каблучками.
– Не совсем, Ваше Высочество, – в тон мне отозвался император, – но общее направление уяснил. Это как в "ста клетках". Сначала жертвуешь – потом выигрываешь.
– Не-а, – помотала я головой, – Это не так работает. Имеешь возможность – помоги. Ничего не жди взамен. Раз из десяти вернут долг – станешь сказочно богат. Потому что это случится в самый подходящий момент. Да, – кивнула я, глядя в недоверчивые черные глаза, – именно так действует Равновесное Плечо Вселенной. Проверено лично.
К вечеру Алете стало намного лучше, она смогла выпить полстакана воды – и тазик не понадобился. Правда, общая стервозность характера тоже взлетела до небес, но ангела это, кажется, даже порадовало.
– Злится – хорошо, – подтвердила она, – есть силы злиться на доктора, значит, есть силы бороться с болезнью.
– Не обижайся на нее.
– И в мыслях не держала, – удивилась Лена. – Арчибальду много времени нужно?
– Короткая клепсидра.
– Хорошо.
– Что ты задумала? – Обжора в ее благодушие не верил, и правильно делал. Но Елена пока помалкивала, между делом соорудив очень диетическую овсянку для больной и странные мучные трубки с чем-то, похожим на мясо с луком для всех остальных. Все это она делала быстро, ловко, спокойно и словно бы между делом: кастрюли, тарелки, вилки как будто сами занимали свои места, не мешая течению мыслей.
– По-хорошему, здесь бы, действительно, психиатр нужен, – сказала девушка, сгружая перемытую посуду в сушилку, – Но тут вилка. Специалисту не соврешь, а правда... слишком странная. Как бы потом специалисту еще один специалист не понадобился. Есть, правда, один чел. Пожалуй, я готова рискнуть его душевным здоровьем. Если пострадает ради науки – я буду оплакивать эту потерю, но не слишком горько...
Обжора фыркнул:
– Что он тебе плохого сделал?
– Не сделал, – усмехнулась девушка. – Но это не значит, что не пытался. Практик он хороший. Деньги любит... очень. Пистолет и лопаты не понадобятся. Только бумажник.
– Продажного может перекупить кто угодно, – заметил Обжора.
– Ну... есть ведь еще одна возможность обеспечить сохранность тайны, – Елена многозначительно помолчала. И вдруг резко расхохоталась, – пусть Арчи его к вам утащит. А что? Маргарита устроилась – и этот пряник хитрожопый не пропадет.
Обжора невольно улыбнулся – ангел оказался с зубами. И неожиданно для себя спросил:
– А ты бы хотела к нам? Ко мне, в Пьесторру?
Лена метнула в его сторону быстрый нечитаемый взгляд.
– В качестве гостьи?
– Как захочешь. Можно – в качестве хозяйки. Моего дома. У меня хороший дом в самом красивом месте Империи. Окнами на Аньер – это самая высокая гора в нашей провинции. Раньше она была вулканом.
– Так себе реклама. Вулкан однажды – вулкан навсегда, – девушка как-то странно улыбнулась, – какая хозяйка, Шура? Мы знакомы два дня.
– И что? – искренне удивился Шаари.
– А, ну да! У вас же самая обычная история, когда жених и невеста впервые видят друг друга на свадьбе.
– Помолвка? Пол года? – Карие глаза были совершенно серьезны.
Лена растерялась, чуть не впервые в жизни не зная, что сказать и остро жалеля, что она не языкастая Даша и не порывистая Марго. Те бы нашлись мгновенно: одна ляпнула какую-нибудь смешную фразу и легко съехала с темы, а вторая... вторая бы просто приняла решение, без раздумий, сердцем – и никогда не пожалела об этом.
Шаари что-то понял. Кивнул себе. Подошел. С усилием скрутил со своего пальца простое стальное кольцо. И взял ее руку.
– Постой, – насторожилась Лена, – оно не помолвочное, я знаю. По вашим законам это означает...
