Текст книги "Ловушка для химеры (СИ)"
Автор книги: Татьяна Матуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 35 страниц)
– А есть варианты? – усмехнулся Леф.
Массивные двери кабинета содрогнулись, словно в них дружно ударили – и даже не плечами, а чем-то вроде скамейки.
Орв подхватил Келли на руки и вскочил на подоконник. Внизу заорали, кажется, указывая на них пальцами. Леф сформировал сгусток дыма и бросил вниз. Вопли усилились, перемежаясь с надсадным кашлем.
– Только осторожнее, никого не убей, – напомнил Янг.
Келли вывернулась и бросила взгляд на последнего члена своей пятерки – он стоял посреди кабинета безоружный, не делал никаких пассов... Он – что, собирался драться со всем гарнизоном на кулачках?
Орв мягко слевитировал вверх, уцепился за декоративный балкончик и влез на крышу. Дым внизу потихоньку рассеивался. Еще немного – и их увидят.
– Чего встал, – хмуро спросил Леф, поднявшийся следом, – рысью, Хитрец, рысью. Кел береги. Устанешь – передашь ее мне.
– А этот?
– А этот, – с непередаваемой интонацией протянул Висельник, – у меня мрачное предчувствие, что он прекрасно знает, что делает. И отнюдь не склонен к самоубийству.
Две тени бесшумно и мягко переместились на соседнюю крышу, с нее еще на одну, а уже оттуда, цепляясь за водосток, спустились вниз.
– Из административного квартала мы ушли. Можно накидывать невидимость...
Келли шевельнулась на руках у водника.
– В таверну, – пробормотала она, – нужно взять за косу Росомаху. Скорее. Мы должны успеть.
Но в таверне их ждал очередной никчемный сюрприз. Наарита крепко спала и добудиться ее не смогли даже пощечинами. А Росомаха исчезла. На полу валялись сброшенные веревки, а на столике стоял еще один использованный столовый прибор. Перед тем, как раствориться в тумане, графиня Велендорская с аппетитом поужинала.
Платить за ее трапезу предстояло пятерке Келли.
– Вот ведь... хладнокровная гадюка! – восхитился Леф.
– Всегда такая была, – пожала плечами Келли, которой стало намного лучше. – Выходит, они все продумали заранее. И сотрудничать с нами не собирались. А ушли зеркалом, а не на лошадях, для того, чтобы у них было время подготовить нам ловушку и скинуть с хвоста конкурентов.
– Что будем делать теперь? – Орв растерянно держал на коленях голову Наариты, – мы проиграли?
– А ты уже хочешь сдаться?
– Ну так... Задание мы провалили. Один луч потеряли. Куда дальше – непонятно.
– Игра становится интереснее, – пробормотала Келли. И, неожиданно, поймала в зеркале понимающий взгляд Лефа.
Глава 19
В зазеркалье гостиная отражалась чуть по-другому. И не только потому, что лево там было правом и наоборот. Просто все предметы были чуть темнее, чуть глубже, чуть загадочнее.
– А оно тоже портальное?
– Уж наверняка, – сказала я, – "мой дом – моя крепость". Для Монтрезов здоровая паранойя – образ жизни и мыслей.
Смотреть на подружку в новых декорациях было странно и интересно. Изящная синеглазка вполне вписалась – и в интерьеры гостиной, выполненные в классическом стиле, и в распашное платье из тонкого голубого муслина, с приталенным силуэтом и застежками "в стык". Спину она всегда держала на зависть прямо и горделиво – сказывались пять лет занятий танцами...
– Ты мне так ничего и не рассказала, – напомнила я.
Дашкина улыбка немедленно сделалась натянутой.
– Да ну его, Марго. Нечего рассказывать. Очнулась от холода посреди какой-то пустыни... только что без кактусов. Температура градусов семь, причем так, сразу и не скажешь: плюс или минус. А я в трусах и футболке. Хорошо, одеяло за собой утянула. Наверное, держала крепко, иначе на этом бы моя сказка и закончилась. Арчи меня тормошит, в панике, я глазами хлопаю. Потом все же прочухалась. Оказалось, колечко это как маяк работает. Тут Марк прав был – я, когда его примерила, сдуру магический контракт заключила. И пока не выполню, назад – никак. Дверь не открывается.
Ладно, сидим посреди пустыни, ждем работодателя. Воды нет, растительности нет. Полезных ископаемых нет, бесполезнх, по-ходу, тоже не обнаружено... Арчи устроился у меня на груди и мурлычет. Я сначала думала – греет и успокаивает. Оказалось – языку учил. Только не сообразил сразу с нужного начать. А, может, ему так удобнее было... Не знаю.
Дашка прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, в котором сидела с прямой спиной, но с поджатыми ногами.
– А утром, когда я уже задремала в одеяле, прямо под барханчиком, налетели зарифы...
– Кто? – опешила я.
– Зарифы. Ну, или бедуины. На боевых конях, с закрытыми лицами, все в черном. Кстати, Марго, представь, – подруга встрепенулась, – они собак в седлах возят! Поджарых таких. Лапы длиннющие, уши прижаты, морды щучьи, глаза цепкие, злые. Мы ведь с котиком так и потерялись – одна из этих тварей увидела Арчи, слетела с седла – и к нему. Я изо всех сил визжу: "Беги!!!" Вскочила, пальцы скрюченные, сама лохматая, одеяло свалилось. Вся краса неземная – наружу, никакой, понимаешь, интриги.
Этот... властный шейх офигел немного. Или сильно офигел, не поняла я. В общем, пока они с псом глазами хлопали, а я визжала – Арчи успел открыть портал и шмыгнуть в сопряжения. Я думала, он к вам рванул, за помощью. Не появлялся?
– Нет, – вздохнула я.
– Да-а. Куда ж его занесло? – Даша совсем не аристократично потерла нос.
– А дальше? – поторопила я.
– Дальше... – подружка тряхнула челкой, – Смотрю я на этих бедуинов и думаю – капец мне! Попаданство с восточным уклоном. Сейчас этот, с офигевшими глазами, запихнет меня в гарем и там забудет. Вспомнит, только когда отравят. Потому что по лицу – ну вот совсем не похоже, что он с первого взгляда влюбился. Так оно, в общем, и оказалось. И, вообще, это не шейхи были. И гаремов у них никаких нет. Им запрещено женщин касаться. Женщин, золота, оружия, вина...
– И как они расслабляются? – поразилась я.
– Ты не поверишь – постом и молитвой. Они – жрецы! Их главный, на лицо почти как Омар Боркан аль-Гала, – Дашка скривилась, – а по жизни оказался... почтальоном Печкиным.
– Что, сдал тебя в поликлинику для опытов? – плоско пошутила я.
Дашка вздрогнула:
– Не будем об этом, хорошо. – преувеличенно спокойно сказала она, – просто – не будем. Не нужно. Все позади. Такой хороший вечер, не стоит его портить.
– Как скажешь, – кивнула я и принялась за пиццу.
С разрешения местной кухарки мы с Дашей попробовали соорудить "Маргариту". Моцареллы, базилика и оливкового масла не было, пришлось искать аналоги. Предсказуемо, дело закончилось тем, что мы сложили в пиццу все, что показалось хоть чуть-чуть подходящим. Начинка сыпалась с лепешки, чесноком и ветчиной пахло на весь замок, а мы сломали голову, какое к этому безобразию можно подать вино. Наконец взяли бутылку красного и бутылку сухого – как покатит. Вечер обещал быть томным...
Может быть после двух бутылок вина Дашка расколется? Хотя, зная ее... При всем внешнем легкомыслии, подруга была очень ранима и, вдобавок, нечеловечески упряма. И если она вот так замкнулась, значит, произошло что-то, действительно, плохое.
Но что? Насилие я, поразмыслив, отбросила. Неприятно, противно, болезненно – но Дашка не турчанка, для которой жизнь кончена если честь запятнана. О таком она бы молчать намертво не стала. Выплеснула бы злостью и забыла – как не было.
Не влюбилась же в какого-нибудь... бедуина?!
– А вкусно, – удивилась подруга, – я думала, с этим странным соусом такая дрянь получится.
– Дрянь бы и получилась, – фыркнула я, – просто я сверху еще одним соусом полила. Тем, который ты забраковала. Красное или белое?
– Давай любое, – Даша азартно потянулась к бутылке.
– Стоп! – скомандовала я, – Она должна стоять строго вертикально, чтобы случайно не взболтать осадок. Иначе вино станет мутным.
– Да мы пока несли уже взболтали все, что можно, – хихикая, возразила Дарья.
– Оно уже отстоялось!
– И теперь – полный отстой...
Бутылка была плотно залита сургучом и запечатана знаком местной винодельни с годом рождения вина. Дашка попыталась применить столовый нож – предсказуемо ничего не вышло.
– Может, просто отбить горлышко, а потом процедить от стекол?
– Дамы, позволите помочь? – маршал Монтрез возник, как и положено всякому порядочному коту, бесшумно, со стороны террасы, опоясывающей дом по южной стене.
Тонким стилетом, который словно сам появился в руке, Эшери счистил сургуч, сделал два движения вокруг пробки – одно по часовой стрелке, другое – против, тем же стилетом ловко подцепил пробку и вынул наполовину.
Потом взял со стола салфетку, обхватил горлышко, не торопясь, мягко выкрутил пробку и, как заправский сомелье, аккуратно обтер горлышко салфеткой.
– Вот как-то так, – сказал он, улыбаясь, – обязательно без хлопка. Хлопок для бутылки – серьезный аэродинамический удар. Позвольте бокалы. "Шарди"... Вы выбрали хорошее вино – и год был отличный. Оно наливается по самой широкой части бокала, чтобы дышало.
– Ты же посидишь с нами? – Даша немедленно состроила "котоглазки" похлопала ресницами, – я имею в виду... У тебя ведь на сегодня не намечено никакого великого похода?
– Если только туда, откуда вы принесли вино. А ты предлагаешь мне напиться в компании двух ошеломляюще красивых женщин?
– Э-э-э, – протянула Даша и картинно развела руками, – тут проблема. Напиться – организуем. А где мы тебе этих самых ошеломляюще красивых возьмем на ночь глядя? Может, мы сгодимся? Ну, не сразу, конечно, но после пары бутылок.
Шок – это по нашему! Улыбкой маршала Монтреза, мягкой и светлой, я любовалась и раньше. А вот чтобы он так хохотал, жмурясь, мотая головой и рассыпая по плечам солнечные волосы...
– Жасти! – он прищелкнул пальцами, – еще один бокал и прибор.
Мужчина в ливрее только молча и невозмутимо поклонился и исчез... Ага, а нам он полчаса доказывал, что часы трапез строго регламентированы, ужинают позже и не здесь, а в столовой.
– Я не знал, что моя кухарка умеет так восхитительно готовить тавальету, – заметил Эшери, бесстрашно пробуя нашу совместную поделку.
– Это – пицца, – пояснила я, – ее готовят в нашем мире.
– Это – тавальета, – возразил Эшери, – похоже, ее готовят во всех мирах. Вообще-то, это походная еда. Тут тебе и хлеб, и мясо, и гарнир, и тарелка, и вилок не нужно. Очень удобно. Но мне бы и в голову не пришло просить приготовить ее в замке.
– Не переживай, – утешила его Даша, – ты же не один. Привычность мысли надо гнать. Столовый нож оружием может стать.
– Забавный девиз. Твой?
– Не-а. Одного персонажа. У меня другой, – Даша расправила плечи и с чувством процитировала, – Все хвори юмором лечу. Не сыплю соль на рану. И то, что мне не по плечу, то мне – по барабану!
Золотой герцог глотнул вина и с усмешкой посмотрел на нас сквозь свой бокал: сначала на Дашу, потом на меня. Ну, да, чтобы он – да не догадался?
– Эшери, – мягко протянула я, – что значит "заблудиться в сопряжениях"? Как это происходит?
– Это очень опасно? – подхватила Даша, – там, вообще, что?
– Оттуда кто-нибудь возвращался?
– И что с ними потом было?
Ну и что, что он местный начальник МИ-6. Вдвоем мы его точно дожмем! Двое на одного – вообще отличная тактика, очень действенная. Сколько раз мы с Дашутой так самых несговорчивых преподов дожимали на пересдачу. Главное – не давать опомниться, бомбить вопросами с двух сторон... и взгляд пожалобнее, побеспомощнее.
– Возвращались, – кивнул Эшери. – Но... не всегда сразу. И не всегда такими, какие ушли. – Мы напряженно ждали и маршал нехотя договорил, – Иногда их приходилось убивать. Сопряжения меняют людей.
Даша сдавленно охнула.
– Постой, – стараясь быть предельно спокойной, уточнила я, – Портальные зеркала опасны, об этом все знают и все равно продолжают ими пользоваться как будто ничего не случилось?
Он даже не отвел глаза. Не счел нужным.
– Огромной Империей нельзя управлять не имея быстрых путей сообщения. Иначе каждый владетельный герцог будет чувствовать себя императором и устанавливать свои порядки. В государстве начнется бардак, а потом оно развалится на отдельные области, которые не смогут противостоять внешнему врагу. Мы живем в очень агрессивном окружении, Маргарита. Зеркальщики, которые погибают в сопряжениях, это... допустимые потери.
– Спасибо, – вино на языке вдруг стало невыносимо горьким, я проглотила его с трудом и тут же сделала второй глоток. Где логика? – Спасибо, что не соврал.
– Маргарита, моя служба, да и вся моя жизнь на девять десятых – ложь, – пожал плечами Эшери, – все, что я могу себе позволить – это не лгать своим. И, знаешь... я почему-то уверен: они вернутся. Ну, не выглядел Марк как герой, который идет на смерть за императора. Не его стиль. Скорее – опять что-нибудь глобально разнесет. И нам в очередной раз придется пересмотреть свои представления о возможном и невозможном. Должен сказать – это один из моих самых любимых способов скрасить досуг.
– Серьезно? – не поверила я.
– Дорогие дамы, вопрос на засыпку, – Эшери лукаво прищурился, – для чего нужны заборы?
– Чтобы через них лазить! – безапелляционно заявила Дарья.
– Чтобы находить в них дыры, – улыбнулась я.
– Чтобы сносить их ко всем демонам, – таинственным шепотом поведал Кот, – больше они ни для чего не годятся... Прибить на что-то табличку с надписью: "Это невозможно!" – самый верный способ решить, наконец, очередную задачу.
Золотистое вино качнулось в бокалах.
– За невозможное, мои прекрасные гостьи! За взломанные рамки, за дыры в заборах, за тех, кто никогда не сдается... за нас. И тех, кто рядом и тех, кто далеко.
Тонкие бокалы соприкоснулись краями, рождая мелодичный звон. И мне вдруг расхотелось впадать в отчаяние.
Дивный вечер в компании маршала закончился странно. Захмелевшую Дашку увела горничная, полная тетка лет пятидесяти, строгая, но не злая. А меня Эшери вдруг придержал за плечо.
– Дай-ка руку.
– Что, погадаешь? – насмешливо спросила я. Он ответил недоумевающим взглядом. Хоромантия обошла этот мир стороной.
– Какие пальцы интересные.
– Интересные? – удивилась я, – пальцы как пальцы. Ну да, не аристократичные. Рука заточена под лопату и ухват, а не под арфу. Я – черная кость, Эшери. Из потомственных рабочих и крестьян. В моем роду никакие аристократы даже близко не отметились.
– Я не об этом, – улыбнулся герцог Монтрез, – пальцы у тебя вполне изящные. Короче ладошки, конечно, но это в глаза не бросается.
– А о чем, тогда?
– Сильные. И пальцы, и сами кисти, и запястья. Тонкие – но сильные. Я это вижу, сам такой. Но у меня – от шпаги, от весел, от паруса. А у тебя?
– Шутишь? – удивилась я, – Где ты видел лекаря со слабыми руками? Как бы мы смещенные переломы вытягивали? А вывих вправить? Непрямой массаж сердца. Акушерство. В медицине куча вещей, которые делаются только руками, по-другому не выходит. И кожа у меня к тридцати годам будет плохой – постоянно в дезинфицирующих средствах полоскаю.
– Но тебе это нравится?
Я хмыкнула:
– Это не страсть, если я правильно тебя поняла. Не одержимость. Не зависимость. Скорее – четкое осознание долга. Ты – можешь, ты – умеешь, обучен помогать. Значит – должен. Нет?
– Для меня – да. А другие... Каждый решает по-своему.
На мой палец скользнуло тонкое кольцо, кажется, из черненого серебра. С простым растительным узором.
– Ты не маг, – пояснил Эшери, – и не ведьма. К ауре ничего привязать не выйдет. Это – допуск к портальным зеркалам Монтреза. Всем зеркалам. Настраивать их ты, конечно, не сможешь. Но уйти в мое поместье, в тридцати лигах отсюда – запросто. Ничего делать не нужно – просто коснуться кольцом любого зеркала. Дашу крепко возьмешь за руку.
Наверное, мой взгляд был очень красноречив.
– Не нравится мне, что в последнее время делается в замке. Посторонние письма появляются неизвестно откуда. У меня нет пророческого дара, но грозу я чую, как любой сильный огневик. Пусть будет. На всякий случай.
– Это же ключ от Монтреза, – опешила я. Кошмарное нарушение протокола безопасности!
– Если ты никому об этом не скажешь, опасности нет, – Эшери дружески подмигнул мне, – ты же умеешь молчать?
– Откуда я знаю? Ни разу не пробовала, – угрюмо отшутилась я, вспомнив старый анекдот про девушку и фортепиано. Что-то совсем не льстило мне такое доверие. Скорее – тревожило.
Или я тоже начала чуять грозу?
Винкер мягко спрыгнул на стеклянный пол и, прежде всего, развернулся и пометил место своего выхода обычной синей изолентой крест накрест.
Только сделав это, он осмотрелся. Вернее, попытался осмотреться, но тут же зажмурился и потряс головой, словно в ухо попала вода. Вот он какой – мир сопряжений. А красиво! Но с клаустрофобией тут делать нечего.
Зеркала были повсюду: под ногами, над головой в виде сводчатого потолка. Зеркалами были выложены стены шести или двенадцати – так, прямо, и не скажешь – коридоров. И даже державшие свод шестигранные колонны были зеркальными. И все образовывали тоннели. Бесчисленное множество тоннелей, уходивших в бесконечность.
Марк усмехнулся – насколько хватало глаз, все тоннели мгновенно оказались отмеченными неровным синим крестом. Вот так, да? Что ж, он угадал правильно – ставить метки магией здесь было совершенно бесполезно – зеркала-двойники полностью копировали... все.
– Эй! – негромко позвал он, – Твое Высочество? Алекс...
Ожидаемо, никто не откликнулся, только эхо заметалось по зеркальному лабиринту, но, заблудившись в бесчисленных коридорах, почти сразу затихло.
И где их искать?
Вспомнив рассказ Кота о Кайорских приключениях времен войны с бритыми, и о том, как он нашел Гуадлааахе, Марк крепко зажмурился.
Сразу стало намного легче. Зеркальные коридоры больше не путали, а план лабиринта, точнее его кусочка, возник перед глазами в виде трехмерной модели. Сейчас Марк отчетливо понимал, что коридоров – шесть, все они расходятся в разные стороны. Любое зеркало здесь – дверь, но большинство из них ведут в никуда и, покрутив по сопряжениям, вернут путника сюда же. Или в другое место – без разницы, все равно они ничем не отличаются.
Только бесконечно крутиться в лабиринте нельзя. И не потому, что здесь нет еды и воды. Зеркала... меняют того, кто сюда попал. Отчего это происходит – Темные Боги ведают. Может быть, остатки заклинаний, попавшие в ловушку, трансформировались так причудливо. Может быть, загадочный металл анеботум, чьи свойства так и не изучили до конца, влияет на живые существа при плотном контакте. Может – сами зеркала...
А, может быть, все проще – дезориентация и отчаяние отнимают разум и человек сам по себе идет вразнос?
Достоверно известно одно: четверо суток – крайний срок в лабиринте. Потом заблудившегося в сопряжениях даже не ищут. А если он вдруг найдется сам: долг каждого – немедленно его уничтожить.
– Эй! – снова позвал Марк и лабиринт снова охотно отозвался, но только его же собственным голосом. Ни принца, ни Роя, ни стража. Тишина, хрустальный свет – и зеркала. Сопряжения... Страшный сон любого зеркальщика, место, которым пугают друг друга маги. В которое никто и никогда, в здравом уме и твердой памяти, не сунется добровольно, потому что шанс отсюда выбраться – в лупу не разглядишь.
Вот чего этой компании на месте не сиделось? Хотя, угоди сам Винкер в такую переделку – и в голову бы не пришло ждать, как говорила Маргарита: "У моря погоды".
Как их теперь разыскивать? Как и все остальное в этой жизни делать – подключив логику. Царица наук еще никогда не подводила. По статусу главный у пропавших – принц. И все же вряд ли в таком страшном месте страж резиденции, взрослый мужик оставит дело их спасения в руках девятилетнего мальчишки.
Скорее, примет решение сам. Со всеми положенными политесами – но примет. А мальчишки подчиняться, потому что – мальчишки, а он – взрослый. А какое решение может принять в таком месте взрослый, не маг, понятия не имеющий ни о том, где они оказались, ни о здешних опасностях?
Он будет отталкиваться от того, что видит. А видит он обычный лабиринт для которого существует универсальное "правило правой руки".
Марк коснулся рукой стены – она была или, скорее, казалась вполне материальной, прохладной и скользкой. Но за стеклом, на пороге чувствительности он ощутил сдержанный ток силы. Кто в этой компании зеркальщик? Скорее всего – Его Высочество. Как не прячь голову в песок, а кровь – штука мощная и честная... И это плохо. Не то плохо, что честная, а то, что... Бездна! Себя Марк знал отлично, хотелось бы хуже. Если принять как аксиому, что они с Рами похожи... На три – четыре длинные клепсидры терпения принца хватит. А потом он начнет думать – и это будет катастрофой.
Потому что никакого "выхода" у этого лабиринта не было. Пройти его ни с помощью правой, ни с помощью левой руки было нельзя, все дороги здесь смыкались в кольцо и возвращались к началу. Сопряжения были сфанктумом, со всеми вытекающими.
И как только Рами это поймет, он попытается уйти сквозь зеркало. Любое зеркало – куда угодно. Здраво рассудив, что главное – выбраться отсюда, а уж в мире до дома он доберется.
Зеркало отзовется ему – они все здесь отзываются. Проблема в том, что из миллионов, миллиардов зеркальных отражений подлинными Дверями были лишь единицы. Шанс, что Рами повезет – ничтожен. Скорее, они провалятся на очередной уровень этого сфанктума и будут бродить уже там. Вот только Марк их больше не найдет. Пойди, угадай, в какую из миллиона ложных дверей они постучали? А чтобы проверить все – не только четырех дней – жизни не хватит.
Марк шел очень быстро, лишь предельным усилием воли не позволяя себе сорваться на бег. Бежать в стеклянном лабиринте с закрытыми глазами – верный способ покалечиться. И когда под ноги ему попалось что-то мелкое, мягкое и, вне всяких сомнений, живое – он споткнулся и с треском провалил популярный тест на звание "настоящего джентльмена".
Слово, которое вырвалось у него в сердцах, было отнюдь не "кошка". И даже не "кот". Услышь его сейчас генерал Райкер, обожающий под настроение завернуть что-нибудь этакое – и тот бы уважительно присвистнул: во дает молодежь!
