Текст книги "Ловушка для химеры (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– А что обычно за такое берут?

– Обычно – золото. Случалось даже – по своему весу.

– Да во мне веса... – весело хмыкнула она, – что там за подарок будет. Можно сказать – ни о чем.

– А что ты хочешь?

– А ты отдашь? Я ведь мало не попрошу... Смотри, Эшери, последний шанс отступить.

– Нет никаких шансов. А назад только раки ходят, – посмеиваясь, заявил он.

– Ладно, никто за язык не тянул. Я возьму твое золото. Но только – уговор, выберу сама. А ты – отдашь. И спорить не станешь.

– Спорить с женой, да еще и с ведьмой? – ужаснулся Кот. – Я похож на самоубийцу?

Кел запустила руку под его подушку и нащупала еще одни ножны. Конечно, не пустые. Собственно, никто и не сомневался, что весь Монтрез напичкан оружием как праздничный кекс – изюмом. А уж нож под подушкой – вообще дело святое.

Она долго, вдумчиво и с удовольствием перебирала золотые пряди. Наконец – выбрала. И срезала почти под корень.

– Вот это золото я и возьму.

– Как скажешь. А мне рыжая медь по вкусу. Ответный дар сделаешь? Ты же тоже мою кровь пролила, – он покосился на место укуса с непонятным весельем и какой-то, явно, нездоровой гордостью. Была в этом некая очень взрослая тайна, в которую Келли, не смотря на ее новый статус, пока не посвятили.

Она сделала себе зарубку на память, села. Намотала прядь своих волос на палец и отмахнула ножом.

– Возьми, – расчетливо дождалась, пока его пальцы сомкнулись на подарке и договорила, – с ведьминым словом. И слово будет...

Вот сейчас, когда он касается рыжей пряди, можно сказать что угодно: от "люби весь век" до "умри теперь" – и все сбудется. Тем более в эту ночь, когда он сам так щедро добавил ей силы. Ведьма, только что ставшая женщиной, почти всемогуща. Но только пока он касается дара. Стоит бросить...

Зеленые глаза тлели в темноте, совсем по-кошачьи. Губы легко улыбались. Рука медленно, почти чувственно сжала прядь рыжих волос в кулаке. Крепко. Он еще и второй помог, намотал на запястье – и все это не отводя пристального взгляда.

– Слово?

– Свободен, – уронила Кел в тишину спальни, – отныне и до облаков или до угольков. Не возьмет тебя больше ни приворот, ни проклятье принуждения, ни благословение. Все, что скажешь или сделаешь – сотворено будет лишь по твоей свободной воле и никак иначе. Я, Келли, скрепила супружеский дар печатью первой крови, да не оспорят его ни люди, ни боги.

– Вот это подарок, – Эшери был не на шутку потрясен. – Мне за него даже процентом от шахт не отдариться. Это... больше венца императоров.

– Не потеряй, – смутилась Кел. – Оно, конечно, теперь все равно, но...

– У меня медальоны есть, – сказал Эшери, – Как раз – парные. И они даже рядом, представляешь?

Обещанные медальоны оказались в секретере. Пока Кот шел туда, потом возвращался назад, Кел твердила себе, что так разглядывать голого мужчину неприлично, даже если это собственный законный супруг. Но отвести глаза или хотя бы прикрыть так и не смогла. Они просто не закрывались, как будто веки заклинило.

– Вот. Мне кажется – красивые. И вполне подойдут.

– Подойдут, – задумчиво кивнула Кел. – Только, такие ведь с шенгой не носят?

– Не носят, – согласился Эшери, глядя на нее из темноты своими невозможными светло-зелеными глазами.

...Ну и ничего особенного. Чего ты испугалась, глупая? Эшери тебя не предаст. Это же обычная ситуация – когда муж и жена принадлежат разным Храмам, и жена входит в род мужа, она меняет и Храм. Не ты первая, не ты последняя. Из-за такой мелочи струсишь? Ты ведь уже вся – его, с потрохами. Подумаешь – кусок металла. Какая разница этот или другой.

Келли сняла шенгу, повесила на столбик кровати. И закрыла глаза, позволяя Коту построить невидимый мост между ней и ее новым Покровителем.

Она ушла на рассвете, удержавшись от поцелуя. Сказала, что тогда – точно опоздает и была полностью права.

Проводив ее, Кот перенастроил зеркало и некоторое время наблюдал, как хлопочет по дому очень красивая черноволосая женщина. Наконец, она заметила, что не одна.

– Здравствуй, Эшери.

– Здравствуй, Марша.

– Я знаю, что ты все сделал, – сказала женщина, опережая Кота. – И сделал безупречно, мои поздравления. И – мое удивление, герцог и маршал. Ни одна потомственная жрица не справилась бы лучше.

– Вот спасибо, жрицей я точно еще не был. И вряд ли буду, – хмыкнул он.

– А за подаренную силу твоя жена интересно отдарилась, – приглядевшись, сказала Марша, – был бы на твоем месте кто другой, я бы по иному сказала – качественно прокляла. Да на даре от своей плоти сделала и первой кровью запечатала. Ты, знаешь, что это вообще не снимается, никак. Даже в храме Змея. Могла бы просто и без затей приворожить, а она вот как... Проклятие Свободы Воли, – жрица покатала слова на языке, как ягодку крыжовника, – Редкая пакость и жестокая.

– А я не против, – заверил Эшери. – Мне как раз по руке перчатка.

– Вижу и это. Если бы не нравилось, так крепко бы не пристало. Даже не к плоти, не к сердцу – в душу проросло. Значит – и за Кругом не избавишься.

– Мы с тобой не о том говорим. Что с ней будет дальше, Марша? Ты видишь?

Пророчица покачала головой:

– Прости, Эшери. Слишком много вероятностей. Ни один пророк не скажет, что ждет твою жену. Но теперь у нее, по крайней мере, есть шанс выжить.

– Ты меня предупредишь? Вовремя?

Черноволосая женщина тихонько рассмеялась.

– Вот об этом точно не тревожься. Если что-нибудь увижу – предупрежу. Вовремя. Клянусь своей жизнью и силой.

– Зачем ты мне помогаешь?

– Это просто. Спасу девочку, которая стала тебе дорога – ты перестанешь на меня дуться за ту шутку с приворотным зельем.

– Знаешь, Марша, шутки, в результате которых рождаются дети, не кажутся мне смешными.

– А зря, – жрица улыбнулась, – но ты еще поймешь. Арнели сказала, что ты все понимаешь. Только иногда – не сразу.

– И почему у меня ощущение, что мама вежливо назвала меня дебилом, – пожал плечами Кот и погасил зеркало.

Глава 15

– На волоске судьба твоя, враги полны отва-аги, – выводила Даша, балансируя на здоровенной тяжелой лестнице, прародительнице стремянки. – Но, слава богу, есть друзья...

Ей нравилось, как звучит голос в большом зале со сферическим потолком, каменными стенами и высокими стеллажами вдоль них.

– И слава богу у друзей есть шпа-аги...

Книга, которая ее заинтересовала, стояла чуть дальше, чем дотягивались пальцы. И что, спускаться вниз и переставлять эту тяжеленную дурищу? Только не это! Она и в первый раз чуть спину не сорвала.

О том, что можно позвать слуг и выдать им руководящее указание, Даша просто не подумала. Как-то не приходилось ей раньше никем командовать. Даже к личной рабыне, приставленной к ней в том жутком месте, она отнеслась как к соседке по комнате в общежитии: привычно поделила пополам всю работу по дому – уборку, стирку, накрывание на стол... И, честно, не поняла, отчего симпатичная девчонка в неудобной коричневой хламиде смотрит на нее огромными перепуганными глазами. Ну, влажную уборку решила сделать – и что? Между прочим, пыль – источник аллергии и заболеваний дыхательных путей.

Объясниться им было не дано. Арчибальд успел "намурлыкать" Даше только имперский, а потом началось такое, что лучше не вспоминать к ночи. И вообще – забыть напрочь, как и не было.

Жизнь подарила ей обалденную сказку с настоящим замком и сразу четырьмя потрясающими принцами... ну и что, что эта сказка подарена напоследок. Мучительная смерть, которую ей пообещал Сагрис – это только через два месяца. А замок и принцы – уже прямо сейчас. Так что – живем!

– И мы горды, и враг наш горд. Душа – забудь о ле-е-ни... – Она потянулась, балансируя на ступеньке, почти дотянулась.

И тут стремянка выкинула любимый фокус всех стремянок – сложилась пополам. Даша с визгом полетела вниз, по пути прикидывая, какие травмы получит и что из них здесь лечится...

Упала она на что-то мягкое. Оно спружинило, девушка качнулась. И – открыла зажмуренные глаза. Ее держал на руках мужчина. Между прочим, знакомый. Почти.

...Острые черты лица. Тонкий нос. Заметные, словно "стесанные" скулы. Темные глаза. Волосы редкого, никогда не виденного прежде, серо-седого оттенка. Слегка оттопыренные, острые уши. Красивые губы. И они шевельнулись. Он что-то сказал?

– Хорошо поешь. А вот летаешь – не очень.

– Неправда. Я и летаю хорошо. Просто высоты не хватило.

– Понятно, – кивнул Волк, – в следующий раз с башни попробуем, да? Ты сверху сиганешь, а я внизу постою. Чисто так, для подстраховки...

Острая на язык Дарья никогда не терялась.

– Кстати, спасибо, – сказала она, с удовольствием и без малейшего смущения разглядывая Волка вблизи, – за идею – тоже. А, простите, вам не тяжело? Я к тому, что меня уже можно поставить на пол.

– Точно? Голова не кружиться?

– У меня – нет. А у вас?

– Госпожа моя, это оскорбительный вопрос. Когда мужчина смотрит в такие невероятные, синие глаза – его голова просто обязана кружиться. Если он, конечно, нормальный мужчина.

– И что дальше? – насмешливо спросила Даша, определив Волка как бабника обыкновенного, из категории "ты привлекательна, я – чертовски привлекателен, так чего время терять". Таких она не любила и не боялась. – Предложение большой и чистой любви? Приходи вечером на сеновал?

– Чего там делать? – всерьез озадачился Волк, – труху от сена во все места собирать? Потом вытряхивать за... В общем, надоест.

– Пробовал? – подколола девушка.

– Спаси Небо, моя госпожа. Я – теоретик, – отмотался Волк. Его лицо было убийственно серьезным, а в глазах искрился смех.

– Что, даже ни разу не целовался? – округлив глаза, страшным шепотом спросила Даша. Волк густо покраснел. Когда изо всех сил сдерживаешь ржачь, это выходит само собой.

– Один раз. В щечку...

– Понравилось? – Даша провокационно приблизила лицо. Волк помолчал, считая про себя по картаэльски, как в свое время научил Эшери.

– Не разобрал, моя госпожа, – выдал он, наконец. И понял, что счет не помог. Или нужно было считать на каком-нибудь другом языке. Одна четвертая, или сколько там ее в нем было, крови оборотня решила, что слишком много лишних слов. Не боится? Скалится? Значит – подходит.

– Доигралась, коза, – обругала себя Даша, сообразив, что темные глаза приближаются как-то очень быстро и она уже не успевает ничего придумать. Нет, сказать-то было чего, ей всегда было чего сказать... Она даже рот открыла и воздуха набрала.

Пригодилось и то, и другое.

...Как известно, умные мысли заглядывают в голову, когда другая часть тела уже накуролесила и притихла. Мысль, которая заглянула к Даше после того, как Волк все же разорвал долгий и совершенно улетный поцелуй, была не слишком умная... Но, по крайней мере – здравая: "Вот так дуры и влипают по самые кисточки на ушах... какая жалость, что я не дура!"

И тут ее вернули с небес на землю. В обоих смыслах.

– Извини, Даша, – услышала она, – командир срочно вызывает. Как всегда вовремя! Потом продолжим. Ты запомни, с какого места, а то у меня бывают... провалы с памяти. Особенно, если засидимся у Эшери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ничего, начнешь сначала, не переломишься, – мстительно выпалила Даша, сузив глаза. Волк улыбнулся, махнул рукой и исчез в дверях, оставив Дашу в растрепанных мыслях.

Но, подумав пару минут, она легкомысленно пожала плечами. Два месяца жизни осталось... Два! Месяца! О чем думать-то, боже мой! Даже если этот потрясающий мужик женат и у него трое детей – разлучницей ей не быть, просто не успеет. Что там еще на повестке дня? Венерические болезни? Мимо, ей уже даже СПИД не страшен. Беременность? Ну... опасные дни можно пропустить. Какие еще возражения? Да, собственно – никаких.

– Пришел наш конверт? – спросил Волк. Он подошел последним, все уже были на месте. Маркиз сидел на подоконнике, Обжора проминал небольшой диванчик в углу. Кот гасил зеркало. Барон Аньер, конечно, заметил, что конвертов было два. Но его интересовал только один: большой, из плотной белой бумаги с изображением падающих костей на печати.

– Совершенно верно, – кивнул Эшери, – вскрываем? Или пощекочем себе нервы и сначала пошлем за выпивкой?

– Пошлем за выпивкой, вскроем конверт и пощекочем нервы нашим соперникам, – изложил Маркиз.

– Принимается, – Эшери достал из специальной шкатулки тонкие перчатки из кожи одной забавной твари. Материал был не слишком красив, плохо поддавался обработке, вообще не красился. Но при этом обладал бесценным свойством твари – иммунитетом к большинству ядов. Не спеша натянул их. Перчатки достали почти до локтей. (Друзья смотрели с пониманием, а Волк – еще и с одобрением). И только после этого вскрыл конверт.

Лист плотной бумаги был благословлен, проклят и заклят (на всякий случай) тремя разными Мастерами. Но с таким же успехом эти ребята могли сразу идти в трактир пить эль. Кот, немного повозившись, расколол оба заклятья, а благословение слетело само, стоило поднести амулет из храма Змея.

Текст был коротким.

Ознакомившись, Эшери, без слов, протянул послание друзьям. Обжора принял.

По условиям Игры, этого письма не должен был касаться никто, кроме адресата. И всякие заклятья-проклятья на него навешали именно для этой цели. Услышав это в первый раз, Монтрез лишь плечами пожал. Спорить не стал, но поступил по-своему. От самых близких друзей у него секретов никогда не было и заводить их он не собирался.

– Кот... – Маркиз поднял голову. На его выразительном лице было написано такое недоумение, что Эшери невольно улыбнулся, – у меня две версии.

– Даже так? Хорошо, потому что у меня только одна. Озвучь, мне интересно, до чего я не додумался.

– Либо они считают тебя Святым Древним чудотворцем, способным движением пальцев менять мир. Либо просто решили щелкнуть по самолюбию, обеспечив проигрыш. Потому что это задание выполнить – невозможно.

– Так же, как невозможно пройти Кастрел, – напомнил Волк. – Командир, а какая из этих двух версий была у тебя.

– Третья. Кому-то сильно нужен бардак в столице. А вот зачем... Тут хоть по звездам гадай. Или по тараканьим потрохам и своим подштанникам – результат один.

Он бросил письмо, а за ним и конверт на серебряный поднос, стряхнул с пальцев искру и понаблюдал, как бумага обращается в пепел.

– Ну что ж, друзья. Вот нам и достойный вызов. Сыграем? И, знаете что? Я собираюсь выиграть.

Обжора кивнул. Он и не сомневался, Кот точно собирается...

– Обратил внимание, против кого мы в этот раз играем?

– Разумеется, – выразительно улыбнулся Эшери, – первым делом. Интересно вышло, да? Вот за что люблю Игру, так за ее непредсказуемость.

– Он еще ни разу не проигрывал.

– Мы тоже, – подал голос Маркиз.

Кот, тем временем, открыл второй конверт, проверил на яды и амулеты. И, по давней привычке, не вынул, а вытряхнул письмо. Еще не хватало – совать пальцы, хоть и в перчатках, в конверты, которые неизвестно кто запечатывал, да и по дороге пять раз могли вскрыть и положить лишнего...

Послание приковывало взгляды. На гербовой бумаге и общий вид – крайне солидный. Так мог выглядеть только очень официальный документ. Например...

– Маркиз, ты, помнится, после последней проверки замка бил себя в грудь копытом, что ТОЧНО всех крыс выловил. И больше ни одна не заведется, потому как система безупречна, – очень мягко спросил Кот, – Я надеялся, что так и есть... Пора мне бросать эту вредную привычку. Надеяться.

– Завещание Священного Кесара, – сквозь зубы выдохнул Маркиз, разглядев лист бумаги с государственной печатью и подписями самого покойного и двенадцати доверенных лиц. Он смотрел на письмо, как на живую ядовитую гадину, которая заползла в кабинет и задремала на столе, – Копия?

Эшери вскинул ладонь и послал импульс.

– После повелителя Фиоля этого документа касались только четырнадцать человек.

– Двенадцать свидетелей, благословляющий жрец и... курьер? – подсчитал Обжора, – Не похоже... Копию перелапал бы весь департамент разведки наших дорогих соседей. Не хочу тебя расстраивать, Эшери, но, кажется, нам подкинули подлинник. Но, убей меня Небо – каким образом? Монтрез защищен лучше резиденции Императора.

– И за какими драными демонами? – рыкнул Маркиз, бурно переживая свой промах.

– Демоны здесь не при чем, не возводи напраслину на симпатичных зверушек, – Волк не трогал письма, не исследовал его магией. Даже не стал читать. Он просто чуть потянул носом. – Священный Кесар составлял его уже зная, что отравлен и жить ему осталось несколько дней. Это была личная просьба к Эшери. Последняя просьба...

– Помочь избранному наследнику взойти на трон? – опешил маршал, – Но... почему я? Неужели у старика вообще не осталось ни друзей, ни союзников. Как надо вляпаться, чтобы просить помощи у врага?!!

– Полагаю, смертельно, – серьезно сказал Обжора. – Но – последняя просьба, Эшери... Не уважить – Небо обидится.

– Его проблемы, – фыркнул Кот, – мы еще молоды, успеем и отмолить грехи, и еще нагрешить. Но вот где этот наследник, я бы узнать не отказался. И чем он, собака темная, занят...

Солнце, по весеннему ласковое, уже вскарабкалось почти на самую высокую точку небесного свода и хозяйским взглядом посматривало оттуда, выглядывая по оврагам не растаявший снег.

Долго ему выглядывать... Кусты, хоть и голые, а густые, сплетались здесь в такие плотные шапки, что снегу ничего не грозило еще полмесяца, а то и больше. Пока полностью не прогреется земля.

Келли смотрела на потуги зимы с улыбкой. На ее родине прошлогодний снег мог запросто долежать и до нового, были местечки... А здесь, на юге – без шансов.

Кони двигались по дороге, растоптанной в сплошную грязь, вроде бы не быстро – но прикинув, какое расстояние они оставили за собой с утра, Кел удовлетворенно кивнула. Звери оказались правильными, хоть и не красавцами: низковатыми, коротковатыми, с висящим крупом. Ни стати, ни масти, ни гривы. Но шаг ровный, не тряский. Глаза умные. И – выносливость! Ехали уже четвертую клепсидру, а коняшки переставляли копыта все так же бодро и, было видно, без проблем смогут бежать еще столько же.

– Кел, а почему мы не ушли зеркалом? – Сильно недовольным Леф не выглядел, но любопытство его грызло.

– Потому, что мы поехали на лошадях.

– Исчерпывающе, – хмыкнул Леф. – А если опоздаем? Приедем – а там уже все украдено до нас?

– Значит, украдем назад. У тех, кто до нас подсуетился. Нам же легче будет, – безмятежно пожала плечами Келли, подставляя лицо солнцу. – В управе охрана точно отличная, да еще и амулеты... Сомневаюсь что кто-то из наших вот так, сходу, сможет обеспечить что-то лучшее.

– То есть, ты просто решила дать время соперникам сделать за нас самую опасную работу?

– Именно, стратег. Иногда приходится таскать каштаны из огня... но зачем же своими-то руками? Огонь горячий и жжется больно.

Картаэлец, "темная лошадка", ехал рядом, слушал, но помалкивал, лишь на последних словах Кел что-то промелькнуло на его смуглом лице.

Вторым молчальником в команде был Орв, но к этому уже привыкли, Водник всегда был тихим парнем, себе на уме. Не хватало простоватой, но светлой улыбки Риса и его вечных шуточек. За три года пятерка, собранная лишь по сходству сил, худо-бедно сработалась, ребята научились понимать друг друга, узнали сильные и слабые стороны. Силу по векторам они уже складывали быстрее всех на полигоне.

И вот – новая веревка, новый узелок...

Ритуал бы все поправил. Но на "нет" и суда нет. У Янга было право отказаться. Кто знает, какие тайны он приволок на своем черном хвосте. Проговорился же, что три раза ушел от смерти. Если бы он просто украл не ту невесту (в Картаэлле до сих пор это практиковали), или залез в чей-нибудь сундук с добром – его бы не стали преследовать так упорно.

Картаэльцы – народ суровый, но суеверный до крайности. К золоту не прикасаются, вина не пьют, лица посторонним не открывают, даже мужчины. И веруют истово, что все, что творится под Высоким Небом – часть большого гобелена, который мастерят ткачихи Рауши – богини судьбы. И каждый их поступок – в том гобелене нить. А самый страшный грех – спутать гобелен.

По той же вере – нити в гобелене разные: и светлые, и темные. Для хорошего узора нужны любые, и если рядом с тобой легла черная нить... или, даже с твоей перекрутилась, то судьбе видней. Ведь всю красоту и правильность узора можно увидеть только с Высокого Неба и никак иначе.

А значит, даже если кто причинил тебе зло: украл, поджег, коня свел, дочь сманил... да хоть и убил – есть у тебя одна попытка найти и покарать. Если получится – значит Рауше угодно, чтобы эта нить в гобелене оборвалась именно сейчас, так нужно для узора.

А если враг ушел... Значит его нить еще нужна. И преследовать его – перечить богине и путать гобелен. За такое и конями затоптать могут.

Мысли ее пришли к закономерному итогу.

– Янг, – повернулась она.

– Да, моя прекрасная шане, – картаэлец тронул своего коня коленями и подъехал к Келли. Своего гнедого красавца он сменил на этого невнятного зверя, так же как и костюм. И теперь, в одежде небогатого шевалье, гораздо меньше бросался в глаза.

Ну, подумаешь, смуглый да чернявый. Мало наложниц воины из походов за косу притаскивают. А если какая родит – так и хорошо. Чем больше мужчин – тем род сильнее. Чем больше девушек – тем род богаче. А то! Выгодные связи как приобретаются? Да через брак же – самое милое дело. А что от рабыни – кого это волнует, если глава дома признал?

– Скажи, а ты вот к оружию не прикасаешься, нельзя... А то, что с открытым лицом едешь? Вам ведь тоже нельзя.

– Это разные запреты, – Янга ее вопрос не возмутил, – Мы закрываем нижнюю половину лица, потому что иначе песок пустыни, поднятый копытами, забьет нос и рот. От этого можно заболеть и даже умереть. Здесь песка нет, значит, можно открыть лицо, Рауша не обидится. И на Великий Узор это никак не влияет.

– А оружие? Разве это не одно и то же? Без оружия на наших дорогах умереть так же просто, как на ваших – с открытым лицом. Встретятся разбойники – и все. Вы же должны... как это... беречь свою нить? Чтобы она не оборвалась раньше срока.

– Обычный мужчина и воин – да, должен. Меня бережет Рауша.

– То есть, ты необычный, – сделала вывод Келли, – Чем?

– Я – посвященный богине. Один из стражей гобелена. Мы не должны прикасаться ни к оружию, ни к яду. Потому, что видим нити еще на земле. В том числе и те, что проходят через наше собственное сердце. Слишком велико бывает искушение перерезать нить, которая в будущем грозит бедой тебе и твоим близким. Но делать этого нельзя. Потому что весь Узор видит только богиня, и то, что тебе кажется злом, в будущем может обернуться благом. И наоборот.

– Постой, – сообразила Келли, – так ты – пророк? В смысле, видишь будущее?

– Иногда, моя прекрасная шане, – невозмутимо кивнул Янг, – не так часто, как мне бы хотелось. Например, – он вдруг лукаво улыбнулся, – я не могу увидеть, чем закончится наше путешествие. Победа нас ждет или поражение.

– То есть, твой дар стихийный, – заключила Кел, – и управлять им ты не можешь. А если тебе, к примеру, откроется опасность – ты должен покорно принять судьбу, или можешь хотя бы бежать?

– Рауша мудра и не потребует от боевого коня стать покорным бараном. Я могу делать для спасения своей или чужой жизни все, что сочту нужным. Не могу лишь касаться стали и некоторых трав.

– Список прилагается, – хмыкнула Кел. – Но теперь хотя бы понятно, как ты, безоружным, и на таком красивом коне добрался до Монтреза. Не жалко было его оставлять?

– Господин Лествидж о нем позаботится, он дал слово. Иначе нельзя – мой Янвер слишком заметен.

– Да уж. Конь дорогой, такого не спрячешь, – согласилась она, – ну, ничего. Две недели как-нибудь переживете в разлуке.

День становился все жарче.