Текст книги "Ловушка для химеры (СИ)"

Автор книги: Татьяна Матуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

Дымный столб становился все гуще. А пустынный парк оживал. То здесь, то там слышались какие-то звуковые сигналы и отрывистые команды. Мимо нас промчалась тройка ребят в синих мундирах.

– Госпожа Маргарита, пойдемте в дом. Если вы простынете по моей вине...

– То что будет? – заинтересовалась я.

Глен мотнул головой:

– Не знаю и знать не хочу. Но граница со Степью мне за счастье станет.

– Можно подумать, так все страшно?

Парень смерил меня удивленным взглядом.

– Кто не боится шевалье Винкера, тот полный кретин. А в серой страже кретинов нет. – Он немного помолчал и добавил для полной ясности, – не выживают.

Глава 7

Падая вперед, в глубину зеркала, Келли инстинктивно зажмурилась и выставила руку, ожидая встречи с паркетом, а то и с чем похуже. Но встретила ворох жестко накрахмаленных кружев и запах полынной горечи с нотой лимона.

Разозлившись на себя за предательскую, жаркую радость, Кел мгновенно поймала равновесие.

– Ваша Светлость. Какой приятный сюрприз, – точно выверенный неглубокий реверанс. – Благодарю за приглашение, хотя удивлена его... формой.

– Келли-ведьма, – Эшери покачал головой, отступая с дороги. За зеркалом, как и ожидала младшая Шатерзи, оказался кабинет с темной, старой мебелью, большим айшерским ковром, почти без украшений. Не считать же украшением тяжелый боевой арбалет на столе. Герцог мягко улыбался. – Я не успел поздороваться, но уже успел обидеть? Чем же?

– Дайте подумать, – сощурилась Кел. – За эти три года я давала вам повод усомниться в моей чести? Или в том, что я держу слово?

– "Нет" на оба вопроса, – удивился герцог, – Но к чему они?

– Вот к этому, – девушка подняла руку с помолвочным кольцом, – Ваша Светлость, это было так необходимо – вешать на меня "следилку"? Чего вы опасались? Что я проговорюсь о нашей помолвке? Или – что потеряю невинность?

На последних словах Келли почувствовала, как уши начинают гореть... но глаза не отвела.

– Кто смотрел кольцо? Кто-то из ваших артефакторов? Я хочу знать его имя...

– С чего вы взяли, что я его назову? – изумилась Келли.

– Как хотите, – герцог пожал плечами, принимая ее тон, – значит, в этом году вместо одного артефактора без дипломов останутся все.

– Ваша Светлость не способны на такой низкий шантаж.

– Моя Светлость способна на все – и низкий шантаж далеко не предел. Я талантлив, – заверил герцог, – чего не скажешь о наших выпускниках. Артефактор, допускающий такие дикие ошибки, работать на Корону не может. Пусть крестьянских коров разыскивает...

... А он зол, – отстраненно подумала Кел, – или, скорее, возмущен.

– Ошибки? – переспросила она, начиная подозревать, что ошибся кто-то другой. Кто-то рыжий, в кремовом платье. – Эшери, я... побоялась просить выпускников. Кольцо чаровали на фамильном Камне Завета, любой из них мог подхватить след. И непременно сделал бы это.

– Вот как? – Похоже, Его Светлость и в самом деле был маньяком, млеющим от звуков собственного имени. Оттаял он мгновенно. Зеленые глаза, миг назад такие чужие и холодные, сейчас смотрели с любопытством, – и кого же ты подписала на этот квест, Келли-ведьма?

– Одного из первокурсников, – призналась девушка.

– Серьезно? – он тихо рассмеялся, – хорошо, прощены. На первом курсе такие нюансы различить невозможно.

– А... что с этим кольцом не так? Это ведь базовые заклинания.

– А что с этим кольцом не так вы, дорогая невеста, узнаете, если обратитесь к любому дипломированному артефактору. И не переживайте за сохранность тайны. Я подумал об этом заранее. Нет, – добавил он, увидев ее движение, – не скажу. Имею право на месть. Я не видел вас полгода, я организовал романтическое свидание и даже был готов танцевать с вами, хотя всей душой ненавижу это занятие. А вместо этого получил безобразный скандал. Хотя, как альтернатива танцев – может быть скандал и не плох.

– Эшери, – помимо воли Келли уже улыбалась, – вы же никогда не мстите.

– И не слежу за теми, кому доверяю, – серьезно сказал он.

– Выходит, я вас совсем не знаю...

Запах, круживший ей голову, усилился. Первый Герцог стоял совсем рядом, на расстоянии ровно в две ладони. Посмотреть ему в глаза было почему-то совершенно невозможно и она обводила взглядом узкий, острый подбородок и шею в кружевах... слишком тонкую и изящную для мужчины. И не представляла, что ей со всем этим делать. Оставалось надеяться, что у Эшери есть хоть какой-то план.

– Вы слышите музыку, Келли?

– Очень тихо, – пробормотала она. Не признаваться же, что сейчас она слышала только стук собственного сердца. Даже не стук – оглушительный грохот.

– В зале играет сальда. Вы позволите пригласить вас?

– Вы же ненавидите танцы.

– Но я обещал.

– Свободны, – взмахнула рукой Келли. Не рассчитала – широкое кружево зацепилось за крупные, тяжелые пуговицы его манжета, украшенные изумрудами... Ах, да, бал ведь весенний.

– Аккуратно, – Эшери перехватил ее руку. – Вы можете поцарапаться.

Келли отстраненно смотрела, как герцог Монтрез исправляет ее неловкость и молилась, чтобы эти клятые кружева запутались основательно... Но, видно, не тем богам. Справился он быстро.

– Великодушная девочка... Но я похитил вас на целую короткую клепсидру. Чем я могу компенсировать не случившийся танец? Только не просите открыть тайну кольца – я учусь мстить и не хочу пропускать урок.

Она все-таки решилась поднять глаза, подстегивая себя этой "целой короткой клепсидрой". Вода утекала и если она так и простоит, глаза в пол, то следующая встреча может случиться еще через полгода. Или через год... Или вообще никогда. Ведь они оба – воины.

Серые глаза встретились с зелеными, глубокими, как море в ясную погоду, в рамке золотистых ресниц, кажется, даже с искрами от светильника. Это было так красиво, что Келли чуть снова не зажмурилась.

– А все остальное просить можно? – вырвалось у нее.

О, какое лицо! Ошеломленное, не верящее и – хищное! Как у непослушного мальчишки, которого забыли на ночь в кондитерской. И который скорее попадет к целителям, чем упустит Небом посланный шанс...

– Можешь даже не просить, Кел, – тихо выдохнул он, – Я весь – твой. Пока играет музыка, пока течет вода. Делай все, что хочешь.

Кел показалось, что из камина потянуло жаром. Она даже оглянулась, но огонь горел ровно.

Два ребенка в кондитерской лавке, Боги Претемные!

– Я... не умею, – призналась она.

Лукавая улыбка изогнула губы, которые, демоны! Келли помнила даже слишком хорошо. Хотя за эти три года не раз думала, что ей все приснилось. Не может же Первый Герцог и маршал, великий Эшери Монтрез, родственник самого Императора всерьез... Или может?

– Учись. Я же учусь.

Бездна, он и в самом деле это предложил? Келли, когда же ты стала трусихой?

Она подняла руку. Осторожно коснулась ладонью его лица. Провела по подбородку. А кожа у Его Светлости на ощупь грубее, чем на вид. Не бархат, а дерюжка. Обветренная, со старыми, едва заметными следами хорошо залеченных шрамов. Палец потянулся к губам. И замер на полпути.

– Можно?

– Нужно, – тихонько, едва слышно поощрил он.

Она тронула его губы самым кончиком пальца, потом двумя. Обвела по контуру, прислушиваясь к себе. Уши больше не пылали, но жар никуда не ушел, он переместился в другое место.

Келли снова взглянула в лицо Эшери, словно ища подсказки и поняла, что ее не будет. Он закрыл глаза – и не просто закрыл, плотно зажмурился. Так, значит, да? Опять экзамен? Знать бы хоть, какой предмет сдаем... Но, вроде бы, разрешение дано?

Келли скользнула рукой на его затылок, запустила пальцы в светлые волосы и, шалея от собственной дерзости, поцеловала Монтреза.

Она уже целовала его сама. Один раз. Но тот поцелуй почти не считался – тогда она просто быстро коснулась его губами, прощаясь с детской мечтой о красивом золотоволосом маршале. И сказала, что отпускает. Дала ему полную свободу...

А он – не взял.

Полынь и лимон, огненный жар от его тела, твердые губы, сомкнутые, как створки моллюска. Но ведь как-то они открываются. Есть же способ... Обхватить нижнюю губу и тихонько втянуть – не сработало. А если – прикусить. Зубами. Совсем легко, чтоб не больно?

Ключ сработал. "Ракушка" раскрылась – и Кел сама ощутила себя моллюском, которого сейчас проглотят. Вспомнился красавец-осьминог с "морского" стола – вот что случается с рыбаком, которого сцапал головоногий и потащил на глубину. Едва успела схватить воздуха – и мир взорвался.

...Это не поцелуи – так не целуют, тем более высокородную невинную деву и свою официальную невесту. Так дышат под водой из меха с воздухом, обхватывая его губами плотно – не просочиться и капле.

Это не объятия – так не обнимают друг друга милорды и миледи. С такой сумасшедшей жаждой сплетаются друг с другом обитатели океана, в темноте, куда не заплывает никто, а, значит, и стесняться некого...

Что там за спиной? Подоконник? Какая разница... Темные Боги, помогите! Святые Древние тут, явно, ни к чему.

– Кел, – расслышала она сквозь бешеный ток крови, – Келли-ведьма... Кто следит за клепсидрой?

– Демоны с ней, – выдохнула Келли и снова потянула его на глубину.

– Девочка... еще мгновение – и ты станешь моей прямо на этом подоконнике.

– Серьезно? – переспросила она, сверкнув глазами. – И что мне для этого нужно сделать? Подскажи уже, я исчерпала все свои скудные знания!

– Это "да"?

– Эшери Монтрез, ты меня три года бесил своим благородством... может, уже хватит?

– Уговорила. Чувствуешь момент. В дипкорпусе тебе цены не будет, – Эшери помотал головой, словно и впрямь вынырнул из моря и нетерпеливо скомандовал, – руку давай. Левую.

– Солдатским браком?

– Я же маршал. Значит – первый солдат Империи, – на его губах расцвела шальная и явно нетрезвая улыбка.

Келии выпростала ладошку из кружев. Монтрез произвел ревизию стратегического запаса своих колец, который таскал на тот случай, если придется кого-нибудь подкупать.

– Какое нравится?

– Все, – не подумав, брякнула она.

– Как скажешь. Келли Майрон, я – Эшери Монтрез в жизни и смерти твой, пока ты не снимешь кольцо.

И, стряхнув с руки все четыре кольца с большими, красиво ограненными камнями, один за другим одел на ее пальцы.

– Надо же, почти враз.

От невесты "солдатский брак" никаких клятв не требовал. Но Келли скользнула ладонями по его плечами, наклонилась и прямо в его полураскрытые губы выдохнула:

– Я люблю тебя, Эшери.

Супружеский поцелуй оказался долгим, нежным и, на удивление, неторопливым. Словно не они несколько вздохов назад сходили с ума.

... А герцога что-то тревожило – и всерьез.

– Кел, – решился он, – поклянись.

– В любви и верности? – она широко улыбнулась, – любой клятвой по твоему выбору.

– Я тебя за язык не тянул, – сказал маршал, запустил руку под рубашку, уже наполовину расшнурованную и вынул амулет с крупным белым камнем. – Готова дать клятву на крови?

Келли мгновенно подобралась:

– Все так серьезно?

– Для меня – да.

– Тогда говорить не о чем. Клянусь своей кровью и жизнью, а в чем?..

– Клянись, что оставишь меня только в одном случае – если захочешь этого сама, по доброй воле, без принуждения. Если сердце остынет. Клянись, что если тебя попытаются заставить, кто угодно, как угодно – ты дашь мне знать и позволишь сражаться за тебя... любым оружием. Если тебя свяжут Немым Огнем – клянись, что пошлешь мне Немого Гонца. Я пойму. И – Келли... – Монтрез вытянул ее руку вперед, заставил сжать острую грань, добыв каплю крови, – Клянись не своей жизнью. Моей.

– Нет! – отчего-то испугалась она.

– Камень разбужен, кровь пролита. Клянись, Кел.

– Клянусь своей кровью и твоей жизнью, что разорву наш союз только по доброй воле, без принуждения, – послушно повторила Келли, ощущая между лопаток холодок очень нехорошего предчувствия, – если я окажусь в беде, то позову тебя на помощь, а если меня свяжут клятвой молчания, пошлю тебе Немого Гонца.

– Граничное условие, – напомнил Эшери. – Оно должно быть связано с твоей кровью.

Она вдруг усмехнулась, жестко, по-взрослому:

– Клянусь, что так и будет, если только Катарина Шатерзи не станет жрицей Змея.

Услышав ее условие, Эшери сначала вытаращил глаза, а потом громко захохотал, ломая всю торжественность момента.

– Да уж! Вот чему ТОЧНО никогда не бывать под всеми небесами. Скорее Алета снова отрастит волосы.

– Отрастит волосы? – удивилась Келли, – я думала, Императрица носит короткую стрижку потому что она ей идет и нравится. Нет?

Эшери хмыкнул, коротко и зло. Он так и не выпустил Келли из кольца рук, но темная страсть схлынула, как морок, и ее место заняла привычная, правильная нежность. Сейчас он не понимал, что такое накатило клепсидру назад, что даже его железный самоконтроль пошел прахом. Словно опоили...

Нет, он ни о чем не жалел... но очень хотел разобраться.

– Императрица, – напомнила Келли.

– Да мстит она так, – дернул плечом Эшери, – Десять лет назад ее захватили в заложницы, а в качестве выкупа потребовали анеботовые шахты. А император не поспешил принять все условия и оставить страну с голым задом. Вместо этого он вызвал нас с Винкером, мы вытащили Алету и отправили всех этих затейников по уголькам. Все закончилось хорошо. Но кузина так и не простила. Она... не самая добрая и кроткая девочка под этим небом.

Амулет, порозовевший от крови, подрагивал на груди Эшери в такт дыханию и притягивал взгляд. Келли накрыла его ладонью... и легонько вдавила. Железный маршал вздрогнул всем телом и вцепился пальцами в подоконник:

– Ведьма, – хрипло выдохнул он, – все ты знаешь и все умеешь. Тебя учить – только портить. Иди ко мне. Знаешь, я тебе сейчас такую вещь скажу... Только ты не смейся. Хотя нет, смеяться можешь, это и в самом деле смешно. Но не говори никому, хорошо?

– Не скажу, – легко согласилась Келли, которой сейчас было глубоко и искренне наплевать на все тайны, и смешные, и страшные.

К сожалению, чувство оказалось безответным. Тайны плюнуть на Кел то ли не захотели, то ли не осилили. В дверь кабинета забарабанили, громко, требовательно. Слуги так не стучат. Похоже, Боги есть и они сочли своей святой обязанностью обломать молодым брачную ночь.

– Мне под стол? – со смешком спросила она, – или зеркалом отправишь?

– Под какой стол? – Не понял маршал. Чтобы привести себя в порядок ему потребовалось ровно пол стука сердца: медальон за рубашку, затянуть шнуровку, поправить манжеты... и ни одна собака не догадается! – Что моей жене и хозяйке Монтреза под столом делать? Если сережку потеряла, так слуги найдут. Кого несет недобрым ветром? – спросил он, отпирая тяжелые двери.

– Срочные новости из Шариера, – Обжора с удивительной ловкостью просочился в комнату и, захлопнув дверь за собой, машинально набросил засов.

Краснеть и проваливаться сквозь землю было поздно и не по статусу. Келли выпрямилась и постаралась с достоинством встретить взгляд Шаари. Обжора скользнул по ней глазами, быстро и внимательно, повернулся к Эшери. И неожиданно выдал:

– Хоть где-то все идет как надо! Поздравляю с долгожданной свадьбой, Эшери. Тебе досталась красавица. Кел, прими мои соболезнования. Я бы за него не пошел!

– А я тебя и не звал, – фыркнул маршал, – между прочим, сюда тоже. Что там такое случилось, что не может подождать до утра?

– Священный Кесар скончался.

Глава 8

– Если все идет хорошо, значит, ты чего-то не знаешь, – пожал плечами Монтрез, – весь Шариер уже на ушах пляшет, или только дворец?

– Пока никто не в курсе. Только последняя наложница Кесара и маг-зеркальщик. Но они оба уже здесь.

– Значит, у нас есть фора. Две длинные клепсидры – точно, а при удаче все три. И мы будем последними дураками, если их не используем.

– Игру останавливаем?

Келли насторожилась.

– Ни в коем случае. – Эшери азартно прищурился, – Вот как раз сейчас она и начнется по-настоящему.

– Псих, – кивнул Шаари. Словно давний диагноз подтвердил. – Понимаю, почему ты не играешь в кости. Тебе не интересно. Слишком мало переменных, слишком просто все учесть.

– Зануда, – не остался в долгу Кот.

– Кто-то должен им быть, – не обиделся тот, – Раз больше некому, придется мне. Кел, сестренка, подойди.

Окинув ее придирчивым взглядом Обжора покачал головой:

– Спалится, к колдунье не ходи! Платье и волосы привести в порядок – на три счета. Даже колдовать не надо, любая горничная справится. А вот что с лицом делать, ума не приложу...

– А что у меня с лицом? – забеспокоилась Келли.

– Да ничего страшного, даже красиво. Я оценил... – он шкодливо прищурился.

– Шаари!

– Глаза блестят, уши горят, губы зацелованы, – методично перечислил Обжора, – Про улыбку я вообще молчу. Мозг вернется хорошо, если послезавтра.

– Так выглядит счастливая и любимая жена, – посмеиваясь, заметил Эшери, – запомни на случай, если надумаешь.

– Маскирующий амулет нужен. Обратно в зал ее мелкая проведет. Историю... придумаете на ходу.

– Что тут думать, устрицы, – пожала плечами Кел. – Первый раз попробовала. Нормальная реакция, многие целый день потом зеленые ходят и от еды шарахаются.

– О! – Эшери вскинул палец, – а ты говорил – послезавтра.

– Плохо целовал, значит...

– Мне понравилось, – огрызнулась Келли, – а кому не досталось, пусть завидуют молча. Давай свой амулет. И поосторожней там, с наложницами. У них в алабее тридцать три булавки и каждая своим ядом смазана.

– Откуда такие познания? – изумился Обжора.

– Из дома. У нас эти... в алабеях по замку стадами ходили, пока вы со своей отмороженной дипмиссией нам на голову не свалились...

– Это ТАК выглядит счастливая жена? – подозрительно переспросил Обжора, – спасибо, лучше помру холостым.

– А не выйдет, – мстительно пропела Келли. Она с прищуром смотрела на своего приятеля, почти брата и удивлялась, как это не увидела такую яркую вещь раньше? Правда, мозги отключились. – Ходить тебе холостым до следующего полнолуния, а потом белой лентой спутают.

Обжора выглядел настолько ошарашенным, что Келли пожалела парня и решила добить, чтобы не мучился.

– Я же ведьма. У тебя тиар над головой. Значит, на Небе тебя с твоей супругой уже связали, осталось только на земле встретиться. А если тиар горит так ярко, то срок – месяц, не больше.

– Беру свои слова назад, – Шаари передернуло, – вы с командиром стоите друг друга. От обоих жуть до костей пробирает.

Проследив, как за Келли и Нааритой закрылись двери, Монтрез подошел к зеркалу и аккуратно коснулся, поворачивая на тяжелых шарнирах и, одновременно, стараясь поймать отголоски сопряжений.

Это было сродни попытке вскрыть незнакомый замок не родным ключом, а изогнутой железкой. Или распутать чужое заклятье. И если бы у него не было достаточно практики и в том, и в другом, то за настройку зеркал не стоило и браться. Не с его силой. Не с его довольно узкой специализацией.

Огненные были боевыми магами, всегда... А герцоги не якшались с Ночными Братьями. И – почему бы не поломать рамки, если они мешают?

Зеркало потемнело, потом обрело глубину и Эшери шагнул туда, а Обжора последовал за ним. Впрочем, не далеко. В небольшой домик у самого периметра, отделенный от замка пышным садом и кладбищем.

В домике жарко пылал камин. Перед ним на четвереньках стоял мужчина в непривычной одежде и подбрасывал поленья в топку. Маленькая женщина куталась в шелк и не могла согреться.

Оценив обстановку, Эшери протянул ей свой камзол и кивком подозвал мужчину:

– Ты маг? Хороший?

Тот выпрямился и несколько раз быстро поклонился.

– Да, Ваша Светлость. Не самый лучший, во дворце есть зеркальщики сильнее. Я просто один из магов Священного Кесара.

– Господин Малье сейчас отведет тебя наверх и запрет. Там тоже есть камин. Сейчас я буду говорить с твоей спутницей. Потом поговорю с тобой. Ты голоден? Ранен? Нуждаешься в чем-нибудь еще?

– Нет, Ваша Светлость. Я буду ждать нашего разговора. Запирать меня не обязательно. Идти мне некуда и я надеюсь послужить Империи или вам.

– Хорошо, – кивнул герцог и едва слышно, губами шепнул Обжоре – запри его только на "брошку" и возвращайся.

– Рискованно...

– Да куда он денется? А если денется, заодно проведем внеплановое учение гарнизона.

Девушка оказалась совсем молоденькой, кажется, младше его жены. Блестящие темные волосы убраны назад и "зализаны" так сильно, что натянулась кожа на лице. А голова должна бы согнуться от обилия серебра и самоцветных камней.

Она схватила камзол и попыталась в него завернуться, но не получилось, мешала плотная алабея.

– Сними, – посоветовал Монтрез, – ты уже не в Шариере. Никто тебя не осудит. Да никто и не увидит.

Заговорил он не на фиольском и не на имперском. Почему маршал выбрал картаэльский? Впрочем – он угадал. Девушка словно опомнилась, оставила камзол и упала на колени.

– Великий шонэр, чья красота затмевает солнце, а слава – деяния Святого Каспера. Ты принял участие в моей судьбе, хотя я недостойна целовать твои следы на песке...

– Недостойна – не целуй, какие проблемы, – буркнул из угла неслышно вернувшийся Обжора, слава Небу, на имперском. Но... кажется, девчонка его знала? Иначе с чего бы ей сжаться и отпрянуть.

– Встань, – велел Эшери, – я не люблю, когда мои ковры протирают коленями.

Девушка поднялась. Она оказалась гибкая, как змейка и, похоже, сильная. Для того, чтобы подняться с коленей, ей не понадобилось касаться руками пола. И проделала она этот, не самый простой трюк, невероятно изящно.

– Как тебя зовут?

– Ташим, великий шонэр.

– Зови меня Эшери.

– Как прикажет Эшери-шонэр.

– Просто по имени. Без титулов.

– Но, Эшери-шонэр, я не могу осквернять своими устами...

– А ты потренируйся и все получится, – предложил он, – научилась же ты танцевать? Значит, научишься и этому.

Девушка хлопнула огромными ресницами, настолько длинными и густо накрашенными, что цвет ее глаз остался тайной.

– Рассказывай, – велел маршал.

Она сглотнула:

– Эшери-шонэр...

– Эшери, – прервал ее герцог, мягко, но почему-то прозвучало это так, что охота возражать испарилась, – Мне не лгут, – пояснил он.

– Почему ты...

– Потому, что Эшери-шонэр, Ваша Светлость, господин Регент – это длинно. А ломать язык через каждые четыре слова нормальный человек будет лишь в одном единственном случае – если это дает ему время обдумать, как ловчее соврать или умолчать.

– Поэтому ты говоришь со мной на языке моей родины? Чтобы мне было труднее солгать? Но как ты узнал, что я из Картаэллы?

– Это просто, Ташим. Ты – наложница Священного Кесара, а он не был скуп на подарки своим женщинам. Тем более, что ни одно украшение все равно не покидало дворца. А если наложница умирала, все подарки возвращались в казну. Так?

– Так, Эшери-шо... – под пристальным взглядом светло-зеленых глаз девушка чуть не подавилась привычным "хозяин". Тихонько вздохнула и повторила, – Так, Эшери.

– Но на тебе нет ни одной золотой цепочки. Твои волосы, шея, запястья и щиколотки украшены серебром. Есть лишь один народ под Высоким Небом, который считает желтый металл нечистым и под страхом мучительной смерти не осквернит себя прикосновением к нему.

– Это правда, Эшери, – девушка несмело улыбнулась, – у тебя красивое имя. Такое мог бы носить пустынный ветер... если бы у ветров были имена.

– Я знаю. Мне тоже нравится. Ну так что там произошло со Священным Кесаром. Вести из Шариера в последнее время были тревожными... честно говоря, я не думал, что старик еще способен развлекаться с наложницами и удивлен.

Ташим быстро улыбнулась.

– Священный Кесар, Небо ему под ноги, уже давно не развлекался с наложницами. Если ты захочешь меня продать, то получишь много денег. Я девственна.

– Очень полезная информация. Надеюсь как-нибудь не умереть с голоду и без торговли девственницами. Но скажи, Ташим, зачем тогда тебя позвали к нему?

– Священный Кесар был слаб. Очень слаб. Придворный маг сказал, что если он будет делить ложе с юными девушками, это вернет ему силы.

От порога послышалось невежливое фырканье. Обжора давил приступ веселья, неуместный на допросе.

– Интересный рецепт. Придворный маг Кесара болван? Или хитрец?

– Я не знаю. Я никогда с ним не встречалась. Нам просто передали повеление шонэра.

– Сколько вас было?

– Всего наложниц? Или молодых девушек "для здоровья"?

Маршал обернулся:

– Дать платок? Сделай себе кляп и не отвлекай нас с Ташим от интересного разговора. А если невтерпеж, выйди во двор и фыркай там сколько хочешь, кони оценят. Может быть, даже, за своего примут. Очень похоже!

– Дай, – согласился Обжора, – удержаться не смогу... а во дворе ничего не слышно.

– Извини, – сказал Монтрез девушке, – и давай присядем, что ли. Вижу, разговор будет долгим. Кабри?

– А здесь есть Кабри? – совсем детское, овальное лицо Ташим засветилось удовольствием, – Я должна отказаться, это напиток хозяев.

– Понял, – кивнул Обжора, – две чашки Кабри с вареньем.

– Иногда тебя хочется стукнуть. Но гораздо чаще ты бываешь просто бесценен, – признал Монтрез. – Три чашки. И – что там с девушками для здоровья.

– Нас было шестеро... до последней недели, – Ташим пила кофе маленькими глотками, умудряясь не обжигаться. Монтрез ее подвиг повторить не решился. – Потом появилась еще одна... девушка.

Наложница Кесара протянула это слово с сомнением.

– Что с ней было не так?

– Старше... Сильно старше. Не знала нашего языка, не знала манер. Совсем дикая.

– Ела руками? – шевельнул бровью Монтрез.

Ташим рассмеялась.

– Ты решил пошутить со мной? У меня на родине едят руками даже жрецы и маадиры. Нет. Она была по-другому дикая.

– Кусалась и царапалась?

– Она совсем странная. Айшерский шелк носила так, словно всю жизнь не одевала ничего дешевле. А от слуг шарахалась. А потом пыталась отобрать у них поднос, метелочку... и даже таз с тряпкой. В айшерском шелке пол мыть... Мы так и не поняли, кто она. К Священному Кесару ее привели в первый же день, но потом был большой шум. Ее сразу же увели и, кажется, она плакала. Больше ее к правителю не водили.

– Ясно, что ничего не ясно, – кивнул Эшери, – Хорошо. А что произошло сегодня ночью.

– Я грела хозяина своим телом. Потом уснула. Проснулась от того, что было слишком тихо... Обычно он сильно храпел. Я нащупала родник жизни и поняла, что Священный Кесар ушел по облакам.

– Как он выглядел?

– Хозяин? – зачем-то переспросила девушка, – как мертвец.

– Мертвецы выглядят по-разному. Какое у него было лицо? Спокойное или перекошенное? Цвет лица. Были ли сжаты руки. Не был ли необычным цвет ногтей? Может быть, он обмочился?

Ташим отставила почти опустевшую чашку. Лицо ее сделалось плоским.

– Нет, – сказала она, – ничего из этого. Он был как живой. Только мертвый. Даже еще теплый, просто сердце не билось. И... У него изо рта пахло диргенскими розами.

– Откуда ты знаешь это так точно? Разбираешься в розах?

– Нет. Но такие цвели под моим окном на родине. Я просыпалась от их густого запаха, когда служанка открывала окно. Каждый день. Вплоть до того, когда меня продали торговцу из Фиоля. Наверное, я поэтому и проснулась. Я решила... что снова дома. Что последние месяцы мне приснились.

– А дальше? – поторопил Монтрез.

– Оделась, сказала стражам у входа, что хозяин велел мне уйти... такое бывало, в последнее время часто. Никто не удивился. Я переоделась в алабею рабыни, выбралась из женского крыла, нашла Дара. И мы убежали зеркалом. Он сказал, что надо бежать сюда. Что великий Эшери примет...

– Хорошо, Ташим. Отдыхай. Здесь тебе удобно? Я распоряжусь, чтобы принесли теплую одежду и одеяла.

– Благодарю, – девушка поднялась вслед за ним, – что с нами будет?

– Если ты сказала правду, тебя вернут на родину.

– Эшери, – она подняла лицо и неуверенно улыбнулась, – если хочешь, я останусь с тобой. Я была не нужна хозяину, как женщина, но меня всему обучили. Я не разочарую тебя...

– Интересное предложение, – Монтрез мягко усмехнулся, – спасибо, Ташим, но – не ко времени.

Обратно шли парком. Бал еще продолжался, в небо взлетал светящиеся шары. То здесь, то там раздавался нетрезвый смех.

– Что ты думаешь об этой красотке?

– Дыр в ее рассказе больше, чем в валендорском сыре, – хмыкнул Обжора. – Чтобы наложница Кесара вот так спокойно шлялась по всему дворцу, добралась до портального зеркала и убрела в соседнее государство... Я скорее поверю в то, что юная дева в постели действительно способна вернуть умирающему старику силы и молодость. И на родину она явно не рвется. Хоть и скучает.

– Но про диргенские розы Ташим не солгала, – задумчиво сказал Эшери. – Если ее, действительно, так зовут.

– Почему тебя так удивила ароматная вода Кесара?

– У этих роз очень тяжелый густой запах. Они, буквально, забивают нос, не хуже пряностей.

– Можно спрятать любой яд?

– И не только.

– Почему ты не надавил на нее?

– Нет времени. У меня плохое предчувствие, Шаари. Оно настойчиво твердит, что у нас не больше клепсидры, чтобы принять правильное решение. И еще – мое предчувствие утверждает, что срочно нужен Волк. Совсем срочно. Еще вчера.

– Это организуем, – кивнул Обжора, доставая острую юкку и закатывая рукав, – "вчера" не получится, но когда дойдем до твоих комнат, он нас встретит. Так пойдет?

– Хм... Даже не спрашиваю, как тебе удастся это чудо.

– Главное, ты не сомневаешься, что оно удастся, – удовлетворенно кивнул Обжора.

– В тебе? – Эшери так удивился, что даже сбился с ноги.

В черном небе над парком взлетели и рассыпались огненные фейрверки. Дракон здорово сместился к югу – в нормальном, добропорядочном Аверсуме в это время гости уже начинали разъезжаться... а то и заканчивали.

В Монтрезе все было не как у людей: в третью клепсидру пополуночи бал только набирал обороты и главное веселье еще предстояло. В том числе и городской страже.

Прошлый праздник закончился грандиозной спасательной операцией: пьяные до соплей аристократы решили, что Перелом зимы и Восход Дракона – самое подходящее время, чтобы пересечь на гребной галере Закатное море, найти край земли и обессмертить свои имена.

К несчастью, даже зимнему штормовому ветру понадобилось какое-то время, чтобы балбесы очнулись и перестали дружно грести в открытый океан. Но, поскольку их было почти два десятка, галера – легкой, а волна подходящей... выловили великих мореходов только на третьи сутки.

От галеры остался один голый остов: паруса, такелаж и большую половину весел благополучно подарили осьминогам.

К счастью, все остались живы. Главный жрец местного Храма объявил это чудом, а герцог Монтрез – грамотными действиями спасательной команды. Правда была где-то посередине.

Даже интересно, что сожгут или утопят на этот раз? Или брать выше?

Глава 9

Волк осторожно, двумя пальцами взял алабею, держа на вытянутых руках. Похоже, про тридцать три булавки что-то знал. Потянул носом. Друзья замерли, стараясь не дышать. Как посторонние звуки мешали нюхать – непонятно, но факт имел место, в абсолютной тишине Волк мог унюхать гораздо больше.