Текст книги "Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке"
Автор книги: Светлана Архипова
Соавторы: Екатерина Юрьева,Ольга Болгова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 50 страниц)
Глава шестьдесят четвертая, в которой в розарии находят свой приют не только влюбленные
«Посреди безлунной ночи раздался ужасающий вой собак, от которого кровь заледенела в жилах всех обитателей поместья. Сэр Ричард взял факел, в окружении слуг вышел на улицу и застыл потрясенный, разглядев посреди темного кустарника неподвижно лежащее тело…»
Из «Истории зловещих событий…»
Розингс, 26 апреля, ночь с воскресенья на понедельник
Часы отбили полночь, когда с улицы послышался оглушительный лай МакФлая. Дуглас, едва коснувшись головой подушки, подскочил, чертыхаясь, кое-как натянул на себя ливрею и выбежал из дома. Несколько лакеев и сторожа пытались поймать пса, носившегося около розария. К ним присоединился дворецкий, норовя ухватить собаку за ошейник.
– МакФлай, замолчи! – свистящим шепотом попытался он урезонить собаку, и наконец взревел: – Заткнись, паршивец!
– Дуглас! Не смейте обзывать мою собаку! – сверху из окна своей спальни высунулась голова леди Кэтрин в кокетливом ночном чепчике. – Что там произошло?
– Не знаю, ваше сиятельство, – ответил пристыженный дворецкий. – Сейчас проверим.
Тут он изловчился и поймал МакФлая, который громко заскулил, перебирая лапами по траве и продолжая рваться в сторону розария.
– Э-э… сэр… будьте любезны… не изволите ли успокоиться, господин… э-э… МакФлай? – обратился дворецкий к псу, незаметно тряхнув его за ошейник.
МакФлай взвыл и было притих, но, увидев, что лакеи направились к розарию, вновь залаял.
– Дадут мне, наконец, спокойно поспать?! – откуда-то издали – с противоположной стороны дома – раздался раздраженный стон мистера Херста. – Черт знает что такое…
Послышался стук закрываемого ставня.
– Полдня собака проспала на диване в гостиной, – раздался громкий недовольный голос мисс Бингли от одного из соседних с апартаментами леди Кэтрин окон, – а теперь вышла на ночную охоту за мышами, не считаясь с тем, что другие хотят отдыхать.
– Разве собаки охотятся за мышами? – прозвучал удивленный голос Энн. Она пристроилась на подоконнике своей комнате и сверху наблюдала за действиями лакеев. – Я думала, что только кошки…
– Может, пес погнался за кошкой? – предположила миссис Херст, примчавшаяся в спальню своей сестры. Она высунула голову наружу, обозрела темное небо с редкими звездами между тучками и добавила:
– Когда Большой Пес видит Муху на пересечении Зайца…
– МакФлай не любит зайцев, – возразила леди Кэтрин из своего окна. – Вчера он отказался от кролика в винном соусе. Что касается мух – то их в Розингсе сроду не водилось…
– Верно, какая-нибудь лошадь удрала из конюшни, – сказал Бингли, также высунувшись из своего окна.
– Лошади давно спят, – вновь раздался голос леди Кэтрин. – Смею вас уверить, что мои лошади не имеют привычки бегать по ночам по розарию, хотя некоторые умудряются довести лошадей до такого состояния, что они начинают топтать газоны…
Бингли сконфуженно умолк.
– Это разбойники! – восхищенно воскликнула Джорджиана, устраиваясь рядом с Энн на широком подоконнике – она постучалась к кузине, чтобы вместе с ней увидеть и обсудить столь увлекательное ночное происшествие. – Разбойники! Целая шайка, уверена, орудует в парке, а МакФлай их обнаружил.
– Юным девицам в такое время пристало спать! – недовольно сказала леди Кэтрин. Девушки замолчали, но с подоконника не слезли, вглядываясь в беспорядочное мелькание фонарей и слуг на дорожках парка, к которым присоединись уже и офицеры. Джорджиана, коротко вздохнув, следила за высокой и статной фигурой капитана Шелли. Было очень романтично вот так сидеть на безопасном подоконнике, наблюдая за героем своих грез, который посреди ночи отважно бросился на поиски разбойников, заполонивших окрестности.
Тем временем из дома вышли наспех одетые Фицуильям и Тинкертон и присоединились к Шелли и Йорику.
– Что за переполох? – спросил у капитана полковник.
– Собака что-то нашла в розарии, – ответил Шелли. – Думаю, это кошка или какой-нибудь зверек, но проверить не помешает.
– Тогда быстрее, – Тинкертон поспешил к розарию, – иначе слуги затопчут все следы, какие только могут быть.
Джентльмены направились следом, прихватив с собой фонари.
– Исключительно замечательно, – пробормотал сыщик, вглядываясь в темные дорожки розария. – Где собака?
– МакФлая увел дворецкий, – сказал капитан. – Чтобы пес своим лаем не мешал людям спать.
Тинкертон пожал плечами и свернул в ближайший проход, порекомендовав остальным джентльменам разделиться и осмотреть другие места розария, а также постараться не затоптать следы злоумышленника, если таковые будут обнаружены.
Шелли шел по посыпанной гравием дорожке между рядами ухоженных розовых кустов, представляя, как эта сцена могла бы выглядеть в каком-нибудь романе, которые так любит читать мисс Дарси.
– Верно, это выглядело бы так: огромные вековые, искривленные бурями и пронзенные молниями дубы, к которым невозможно было пробраться через густые буреломы, росли в чащобе таинственного леса, – пробормотал он. – Но сэра… хм… допустим, Ромула, хм… не остановила столь смехотворная преграда. Мощным и стремительным движением меча он прорубал себе путь, пока не увидел прекрасную леди… Как это можно читать? Что за дьявол?! – воскликнул он и внезапно остановился, увидев у своих ног неподвижно лежащее тело какого-то человека…
– Это Вильсон, старший садовник ее сиятельства, – охотно доложил один из подоспевших на зов капитана лакеев.
– Что он мог делать в розарии так поздно? – спросил Тинкертон, наблюдая, как садовника осторожно поднимают и выносят из розария. Перед этим сыщик внимательно осмотрел тело и убедился, что на нем нет открытых ран. Мужчина был жив, но находился в бессознательном состоянии.
– Он с ума сходил по своим розам, – пояснил Дуглас, появившийся вслед за лакеями. – Все время с ними возился, прямо как за малыми детьми приглядывал.
– И ночью тоже? – удивился полковник.
– Иногда бывало и ночью, – кивнул дворецкий, пока Тинкертон осматривал место, где лежал пострадавший, и близрастущие кусты.
– А что здесь росло? – спросил сыщик у взволнованного помощника садовника, указывая на ямки со свежевзрыхленной землей неподалеку от них.
– Это места для новых кустов роз, которые должны прибыть из Кью Гарденз, – сообщил помощник.
– Исключительно замечательно, – сказал Тинкертон, еще раз осветил кусты поблизости, ямки на газоне и отправился вслед за остальными к выходу из розария.
У дома их уже ждали судья и генерал, а также остальные обитатели Розингса, которых любопытство побудило быстро одеться и спуститься вниз.
– Немедленно вызовите аптекаря, – приказал судья дворецкому, посмотрев на бледное лицо садовника и взяв все организационные дела в свои руки. – Положите его куда-нибудь, а вас всех, – Фэйр обратился к собравшимся, – я попрошу зайти в гостиную.
Генерал взялся препроводить дам и джентльменов в дом, а Тинкертон, провожая взглядом мисс Мэри Беннет, которая спустилась в наспех надетом платье и прелестном ночном чепчике, очаровательно обрамлявшим ее растрепавшиеся темные кудри, спросил у судьи:
– Не желаете ли осмотреть место происшествия, сэр?
Сэр Юстас посмотрел на свои ноги, обутые в легкие домашние туфли, и поморщился.
– Сейчас темно, так что я вряд ли что увижу. Осмотрю утром, пожалуй. Да вы ведь там были, так что не вижу смысла вновь туда ходить. Вы заметили какие-нибудь следы?
– Нет, пожалуй, – задумчиво сказал Тинкертон. – Разве что вырытые ямки для новых кустов роз…
– Какое нам дело до каких-то ям! – раздраженно воскликнул судья. – Отпечатки сапог, вещественные доказательства, одним словом, улики – вот что нас интересует.
– Вам виднее, сэр, – согласился сыщик.
Сэр Фэйр был несколько удивлен и даже встревожен покладистостью ищейки, но не увидев на лице Тинкертона и тени насмешки, с облегчением вздохнул и поспешил в гостиную, где с жаром принялся задавать вопросы всем присутствующим.
– Кто видел, когда Вильсон отправился в розарий? – важно вопрошал он, расхаживая взад и вперед по гостиной. – Что садовник мог делать ночью в розарии? Может ли собака опознать злоумышленника, если вновь его встретит? Леди Кэтрин, это, между прочим, ваш пес. Что вы скажете по поводу последнего пункта?
– МакФлай опознает кого угодно и где угодно, – авторитетно заявила она. – Но я не позволю таскать мою собаку по разным притонам – там дурно пахнет!
– Я имею в виду… – пробормотал Фэйр, заметив негодующую складку на лбу миледи. – Я только хотел сказать…
– Выбирайте выражения, когда речь заходит о моей собаке, – отрезала леди Кэтрин.
– Хорошо, хорошо, – быстро согласился судья и вновь обратился ко всем:
– Когда садовник отправился в розарий?
Все переглянулись и пожали плечами.
– Когда Марс достигает созвездия Малого Коня, – начала было миссис Херст, но ее также остановила леди Кэтрин.
– В моем доме попрошу не касаться темы лошадей, – заявила она, смерив косым взглядом забившегося в угол мистера Бингли.
– Кому нужны эти лошади? – буркнул мистер Херст, которому так и не дали поспать. – Хотя есть недурная марка бренди – «Черный бык»…
И потянулся к графину с портвейном, который распорядилась подать леди Кэтрин, чтобы успокоить нервы, разгулявшиеся у ее гостей из-за очередного ночного переполоха.
– Причем здесь бык? – удивилась Мэри.
– О лошадях – не рекомендуется, – пояснил мистер Херст и с кряхтением опорожнил свою рюмку.
– Может быть, Вильсон пошел погулять и случайно зашел в розарий? – предположила мисс Бингли.
– Я думаю, он тоже отравлен, как миссис Коллинз, – с горящими глазами сообщила Джорджиана. – В романе «Истинно британское злодеяние»…
– Помилуйте! – судья аж воздел руки к небу и покачал головой. – Зачем травить садовника?
– А зачем травить Шарлотту, то есть миссис Коллинз? – поинтересовалась Элизабет.
– Миссис Коллинз могла что-то видеть, слышать, – терпеливо принялся разъяснять судья. – Все же на ее мужа было совершено покушение… Ее могли захотеть отравить как свидетельницу… Но садовник?! Помилуй Бог, кому нужен какой-то садовник?!
– Может быть, он тоже что-то видел или слышал, – заметил Фицуильям. – а на его теле нет ран, – Следовательно…
– Ничего не следовательно, – по привычке возразил Фэйр и промокнул лоб кружевным платком. – Хотя… на слуг мало кто обращает внимание, и Вильсон мог что-то увидеть… Но почему его отравили?!
Содержательнее, чем это сделали Джорджиана и ее кузен, на этот вопрос никто ответить уже не смог.
– Итак, у нас сегодня два происшествия, – заключил судья. – Миссис Коллинз и…
Тут он с подозрением посмотрел на Элизабет:
– Миссис Коллинз ведь ваша подруга, мисс?
– Да, – ответила та, не понимая, к чему клонит сэр Юстас.
– И она вышла замуж за вашего кузена… так, так… – судья прищурился. – А мистер Коллинз поначалу делал предложение вам, а после кончины мистера Беннета именно он и ваша подруга, как его жена, унаследуют поместье вашего отца… Любопытно…
Элизабет растерялась, начиная догадываться, куда клонит Фэйр. Ей казалось, что он оставил свои прежние подозрения – ведь у нее были свидетели, которые опровергали нападки судьи… «Один свидетель, – мрачно подумала она. – Один, и того сейчас нет…»
Неожиданно раздался голос Тинкертона.
– То, что мы видим, далеко не всегда является отражением того, что мы видим на самом деле, – сообщил он.
– Бросьте эти ваши мудреные выражение, – взвился судья. – Вечно как скажет… Говорите конкретно!
Тинкертон поднял брови, но согласно кивнул и обратился к капитану Шелли:
– Вы всегда так быстро одеваетесь?
Шелли почему-то смутился и сказал:
– Да, сэр. В армии, знаете ли, приходится быть весьма расторопным в случае тревоги.
Генерал взглянул на слегка растрепанных дам, одетых и причесанных кое-как; джентльменов в наспех повязанных шейных платках и домашних туфлях, и с гордостью посмотрел на элегантного и собранного капитана Шелли.
– Гррр-м, я всегда говорил, что наш парень… гррр-м… капитан – малый хоть куда. Неприятель никогда не застанет его врасплох… гррр-м, – воскликнул Бридл. – Разве что детка… гррр-м… мисс Джорджиана…. обскачет… в смысле, заставит покраснеть некоторых моих ребят по скорости одевания…
Бридл одобрительно кивнул зардевшейся девушке, которая, единственная из всех присутствующих леди, была одета весьма тщательно, будто и вовсе не ложилась спать.
Тут приехал мистер Бейтс – прямо из Хансфорда. Сообщив, что миссис Коллинз вне опасности, но случай действительно похож на отравление, он отправился осматривать садовника.
– Неудачное начало приводит к неприятным последствиям, – возвестил он, появившись в гостиной и с удовольствием приняв рюмочку бренди из рук леди Кэтрин. – Едва я увидел вашего лакея на пороге своего дома, сразу понял: одно повлечет другое, а там и третье…
Леди Кэтрин глубокомысленно покачала головой и, горестно вздохнув, пригорюнилась.
– Так что с Вильсоном? – поинтересовался судья. – Отравление?
– Может быть да, а может быть – и нет, – задумался мистер Бейтс.
– А поточнее?
– Поточнее скажу, – согласился аптекарь. – Садовник в беспамятстве. Видимых повреждений нет, но шишка на голове прощупывается. Сон, покой, микстура, лед.
– Еще один мистер Коллинз? – уточнила мисс Бингли. То есть, я хотела сказать: без памяти.
– У мистера Коллинза была разбита голова до крови, – напомнила ей миссис Херст. – У садовника только шишка. Боюсь, Гидра приближается…
– Пусть лучше согревают, чем сжигают, – ответствовал аптекарь, украдкой зевнул и отбыл восвояси.
Леди Кэтрин встала.
– Спокойной ночи в этом доме желать бесполезно, поэтому я, на всякий случай, прощаюсь со всеми и надеюсь дожить до утра.
Она направилась было к выходу, но на пороге обернулась и заявила:
– Удивительно: в доме мировой судья, а толку нет.
Сэр Юстас побагровел и метнул сердитый взгляд на Тинкертона, который улыбался мисс Мэри Беннет, подхватил под руку генерала и вывел в холл.
– Все понятно, – зашептал он Бридлу. – Садовник что-то увидел или услышал в розарии, отправился туда и…
– Как вы догадливы, сэр, – генерал с трудом сдержал зевок и посмотрел на лестницу, по которой в этот момент поднималась леди Кэтрин.
– Похоже, он увидел кого-то, кого не ожидал, допустим, увидеть здесь в это время… – значительно протянул сэр Юстас, удерживая генерала, пытающегося освободиться от хватки судьи.
– И кого же? – поинтересовался Тинкертон, неожиданно объявившийся рядом. – Действительно, любопытно, – Бридл потянул Фэйра за собой к лестнице.
– А кого здесь нет? – с намеком в голосе произнес судья, цепляясь за дверную раму. – Кто вдруг уехал и сейчас должен находиться совсем в другом месте?
Генерал наморщил лоб:
– Мистер Беннет?
– О, я имею в виду фигуру куда крупнее мистера Беннета, – фыркнул сэр Юстас.
– Неужели вы говорите о мистере Дарси?! – догадался Бридл.
– Вот именно! – торжествующе воскликнул сэр Фэйр.
– Исключительно замечательно, – пожал плечами Тинкертон и пожелал коллегам все-таки спокойной ночи.
Генерал вздохнул, судья же, окрыленный своим открытием, поспешил предложить свою помощь прелестной мисс Бингли, как раз появившейся из гостиной, подняться по лестнице на второй этаж, которую она весьма любезно приняла.
Глава шестьдесят пятая, в которой повествуется об опасностях, подстерегающих леди во время прогулки
«– Сэр Роджер! Он – негодяй! Он уехал и бросил меня здесь, в этом ужасном месте! – вскричала леди Харриет, бросаясь к вошедшему в залу шерифу.
– Он не уехал, леди, – мрачно ответил шериф. – Сэр Роджер лежит со сломанной шеей на дороге. Его карета перевернулась при въезде в Шердурский лес».
Из «Истории зловещих событий…»
Розингс, 26 апреля, понедельник, 10:05
Наутро полковник с беспокойством поглядывал на затянутое светло-серыми тучами небо, но решил, что их дружелюбный цвет не обещает дождя, и вскоре после завтрака Фицуильям и Энн в фаэтоне направлялись к цели своего путешествия.
Полковник был оживлен и всю дорогу развлекал кузину рассказами о своих армейских буднях, об особенностях столичной жизни, в которой иногда принимал участие, рассуждал о странных происшествиях в Розингсе, с трудом вызывая у Энн односложные ответы. Он мог бы предположить, что ей не нравится их прогулка или его общество, но сияющие глаза девушки и порозовевшие щеки говорили об обратном, так что Фицуильям не был слишком обескуражен ее привычной неразговорчивостью.
От римских развалин почти ничего не осталось. Лишь хаотичные груды обтесанных камней, поросших мохом, говорили о том, что здесь некогда поработала рука человека. Побродив между ними, полковник помог Энн подняться на небольшой холм, чтобы полюбоваться видом на окрестности, и приступил к продуманной речи, составленной и отрепетированной им накануне.
– Дорогая кузина! – пылко произнес он и взял ее за руки. – Дорогая кузина!
Энн недоуменно вскинула глаза, ожидая продолжения, но он, нахмурившись, замолчал, судорожно пытаясь вспомнить начало своего объяснения, которое идеально передавало всю полноту испытываемых им чувств.
– Э… хм… – глядя на ее чудесное личико, он с ужасом понял, что не может вспомнить ни одного слова.
– Мы знакомы давно, можно сказать – всю жизнь, – изрек он наконец непреложную истину.
– Да уж, – хмыкнула Энн, еще не понимая, что он хочет ей сказать. Ей было приятно вот так стоять с Фицуильямом, чувствовать тепло его рук и ласкающий, проникновенный взгляд.
Полковник же, который впервые в жизни делал предложение и не находил для него слов, очень волновался. Он отпустил руки девушки и заходил вокруг нее.
– Э-э… – сейчас он скажет, как любит ее и не мыслит без нее своей жизни, подумал Фицуильям и выпалил:
– Я – старый солдат и не знаю слов любви…
– Это вы-то?! – не удержалась Энн и ехидно добавила:
– Вы – дамский угодник!
– Я?! – оторопело воскликнул Фицуильям и даже остановился, уставившись на кузину, которая разом вспомнила все свои обиды, и продолжила:
– Именно – вы! Я знаю. Мама вас так называла, и рассказывала, как вы волочились в гостиных Лондона за всеми дамами, моложе тридцати.
– Мама?! – возмутился полковник. – Да я никогда!.. Ну, если я и оказывал кому внимание, то исключительно из светской любезности…
– И я видела, собственными глазами, как вы прогуливались с мисс Элизабет Беннет! – наступала на него Энн. – И кокетничали с мисс Бингли, улыбались младшим мисс Беннет и не далее, как вчера увивались вокруг старшей мисс Беннет.
– Увивался?! – Фицуильям потерял дар речи.
Энн же, раздираемая ревностью и любовью, заявила, чтобы ее немедленно доставили домой. Она ожидала, что он начнет оправдываться, уверять ее, что ничего подобного не происходило, что это все – случайности, мелочи, не стоящие ее внимания, а все его помыслы устремлены к ней, но полковник молча подал ей руку и повел к фаэтону. Энн чувствуя, что еще немного, и она разрыдается, гордо прошествовала к экипажу, куда и была немедленно водворена. Обратная дорога прошла в ледяном молчании, но, когда вдали показались ворота, ведущие в парк Розингса, Фицуильям, который все время пытался найти нужные слова, способные хоть немного смягчить кузину и все же заставить выслушать его, осмелился заметить:
– Дорогая кузина…
– Не смейте называть меня дорогой кузиной! – Энн, которая все это время мысленно ругала себя за несдержанность и тщетно надеялась на примирение, не могла слышать, как он равнодушно по-родственному называет ее «дорогой».
– Но, дорогая Энн…
– Если вы немедленно не прекратите надо мной издеваться, я сейчас же выйду из экипажа, – заявила она и попыталась встать, но на ходу это было сделать довольно трудно. Тем не менее она не оставила своих попыток подняться с сидения. Но едва Энн привстала, как экипаж тряхнуло, и она с размаху шлепнулась прямо на колени оторопевшего от ее выходки незадачливого поклонника. От неожиданности он выпустил поводья, лошади метнулись в сторону, раздался скрежещущий треск, фаэтон резко накренился и опрокинулся на землю. Энн с визгом приземлилась на траву, вслед за ней – и прямо на нее – скатился полковник. Громко заржали перепуганные лошади, запутавшиеся в постромках. Энн ахнула, когда полковник, переполненный впечатлениями от поездки, оказавшись в роковой близости от девушки, не смог удержаться. Он наклонил голову и прижался к ее губам в пылком поцелуе. Она не противилась.
Розингс, 26 апреля, понедельник, 11:20
Генерал сидел подле леди Кэтрин и слушал ее беседу с миссис Херст и мисс Бингли о фасонах чепчиков, модных в этом сезоне. Ему было отчаянно скучно. Он был готов внимать своей даме бесконечно, даже если она начнет рассказывать ему о чепчиках, лентах и шпильках, но это вовсе не означало, что ему понравится то же, но в исполнении других леди. Бридл с тоской посмотрел за окно, в которое были видны ухоженные газоны, подстриженные кустарники, разноцветные клумбы и раскидистые деревья старого парка.
– …что вы думаете, генерал? – услышал он нежный голос хозяйки дома.
– Гррр-м, да, конечно, – он встрепенулся, поняв, что упустил нить разговора, если она когда-либо была.
– Вы думаете, что пойдет дождь? – ахнула леди Кэтрин. – А моя дочь на прогулке.
Генерал понял, что сказал что-то не то.
– Дождь?! Гррр-м, – он задумался. – Нет, дождя не будет. У меня, знаете ли, перед дождем всегда ноет старая рана. Сейчас же я чувствую себя превосходно.
– Ах, – воскликнула леди Кэтрин. – Я приготовлю для вас целебную мазь, которая снимет любую боль от ваших ран.
Ах, какая женщина! Бридл с удовольствием посмотрел на свою обеспокоенную собеседницу. Никто никогда так не заботился о нем и не переживал за него. А если вспомнить ее хозяйственность, решительность, энергию… Генерал не мог отвести от леди Кэтрин восхищенного взгляда. Откровенно любуясь ее строгим профилем, статной осанкой, полной гру… гррр-м… Он более не мог себя сдерживать и встал.
– Куда вы, сэр? – обеспокоено воскликнула леди Кэтрин.
Бридл вовремя вспомнил о расследовании в Розингсе.
– Позвольте, мадам, – он протянул ей руку, в которую она незамедлительно вложила свою, и помог ей встать.
– Прошу нас простить, – обратился генерал к присутствующим. – Мне необходимо переговорить с леди Кэтрин по очень важному делу, касающемуся следствия.
Он быстро вывел свою даму из гостиной, тщательно избегая взгляда судьи, но, вопреки ожиданиям леди Кэтрин, повел ее не в библиотеку, а к выходу из дома.
– Куда вы меня ведете? – поинтересовалась она, послушно следуя за Бридлом.
– В парк, миледи.
– Но я в домашнем платье, – слабо отнекивалась она.
– Во всех нарядах, вы, миледи, хороши, – поэтически оформил свои мысли генерал. – Необычайно хороши, – добавил он, любуясь зардевшейся леди Кэтрин и увлекая ее за собой по одной из аллей парка.
Вскоре они свернули на тенистую извилистую тропинку и пошли по ней, куда глаза глядят. Вернее, генерал смотрел в основном на свою спутницу, леди Кэтрин же преувеличенно старательно отводила глаза, делая вид, что эта прогулка наедине нисколько ее не смущает.
Молча они дошли до уединенной живописной лужайки, где генерал остановился и решительно, хотя и с небольшим усилием, встал перед леди Кэтрин на одно колено.
– Мадам, гррр-м, – гаркнул он. – Я – старый солдат и не знаю слов любви. Но, встретив вас, мое иссохшее в походах и сражениях сердце забилось сильнее и ожило, выпуская молодые побеги расцветающего чувства. Изможденным путником, изнемогающим от усталости, жажды и одиночества, я провел все эти годы, не зная отрады, пока счастливый случай не свел меня с самой очаровательной, нежной и доброй женщиной на свете…
Леди Кэтрин, поначалу с недоумением взирающая на коленопреклоненного генерала, с каждым его словом преображалась на глазах. Куда-то исчезла властная хозяйка поместья, на ее месте оказалась вдруг помолодевшая, счастливая, краснеющая женщина, которая с непередаваемым наслаждением выслуживала признания старого вояки, выглядевшего необычайно мужественно и молодцевато в эту решающую минуту.
– Ах, генерал, – она протянула ему обе руки, которые он с величайшим пылом сжал в своих ладонях и сказал:
– Позволите ли вы, миледи, окажете ли мне честь…
Договорить он не успел. Откуда-то неподалеку донесся конский топот, скрежет, ржанье и женский визг, в котором материнское сердце безошибочно узнало голос своей дочери.
– Энн! Моя Энн! – вскричала леди Кэтрин и бросилась через заросли кустов к тому месту, откуда теперь слышалось лишь беспокойное ржание лошадей.
Генерал, кряхтя, поднялся и потрусил вслед за своей дамой, так и не успев задать ей самый главный вопрос, на который вот уже несколько дней мечтал получить определенный ответ.
Когда генерал и леди Кэтрин выбрались из кустов и попали на боковую дорогу, идущую через парк, то увидели опрокинутый фаэтон и перепуганную пару лошадей, беспокойно перебирающую ногами. Рядом с фаэтоном ничком лежал полковник Фицуильям, а из-под него выглядывал край прогулочного голубого платья мисс де Бер.
– Моя девочка! – взвыла леди Кэтрин, подбегая к фаэтону. – Фицуильям!
– Детка! – ревел сзади генерал. – Полковник!
Тела на земле зашевелились. Фицуильям, с трудом оторвавшись от губ Энн, недовольно повернул голову и увидел над собой побелевшую тетку, из-за спины которой выглядывал ухмыляющийся генерал Бридл.
– Что это вы себе позволяете, сэр? – запыхавшимся голосом, в котором ясно звучало крайне возмущение, поинтересовалась леди Кэтрин, глядя на свою растрепанную, побагровевшую при виде матери, дочь. – Немедленно оставьте мисс Энн.
– Мы упали, – в замешательстве пояснил полковник и попытался подняться.
Леди Кэтрин кипела и булькала. Пока генерал руководил спасательными работами, то есть вызывал слуг и судью с сыщиком на место происшествия, леди Кэтрин, убедившись, что ее дочь цела и невредима, не считая нескольких ушибов, синяков и пострадавшей репутации, обрушила весь свой гнев на голову бедного племянника.
– Как вы посмели?! – восклицала она, направляясь вместе с виновато опустившей головы парочкой в дом. – Я доверила вам свою дочь! Отпустила вас на прогулку, а вы!..
Фицуильям, прихрамывая на одну ногу, отделывался неясным бормотанием. Он не столько слушал возмущенную тетку, сколько предавался воспоминаниям о бесподобном поцелуе, который смог похитить у своей кузины. По дороге он то и дело искоса поглядывал на Энн, которая плелась по другую сторону от леди Кэтрин, поддерживая ушибленную руку.
Энн почему-то совсем не чувствовала себя виноватой. «Мама, конечно, права, – думала она, – мне нельзя было позволять ему себя целовать. Но…» Она вздохнула. Это было так восхитительно, так приятно, что она ни на секунду не пожалела о содеянном. И даже позволила бы Фицуильяму сделать это еще раз, представься такая возможность.
– Какой позор! – прошипела леди Кэтрин племяннику, когда они наконец подошли к дому. Все ее планы по устройству замужества Энн рухнули.
«О, Боже! – размышляла она. – Дарси поехал за специальным разрешением, а моя дочь целуется с другим!.. Что делать?! Как я смогу посмотреть Дарси в глаза и дать согласие на его брак с Энн? Теперь придется выдавать ее замуж за полковника. Дарси, конечно, более выгодный жених, Фицуильям же, хоть и младший сын, но графа, ее родной племянник, да и Энн он, видимо, нравится, раз она целуется с ним посреди бела дня…»
Леди Кэтрин вспыхнула, вспомнив, какой стыд обуял ее, когда она увидела эту парочку на земле. Хорошо, что с ней был не кто-нибудь, а генерал Бридл. Тут ее мысли вернулись к коленопреклоненному генералу, который так и не успел сказать те слова, которые она – чего скрывать? – жаждала от него услышать. «Вдруг он передумает? – забеспокоилась леди Кэтрин. – После той ужасной сцены у фаэтона, когда моя дочь перешла все допустимые границы, генерал может решить, что у нас в семье все женщины столь распущены…»
Она с яростью посмотрела на Фицуильяма и Энн и вынесла приговор:
– Я не потерплю распутства в своем доме! Вы немедленно обвенчаетесь по специальному разрешению!
– Как прикажете, мадам, – полковник посмотрел на зардевшуюся кузину и довольно ухмыльнулся.
Пока Тинкертон внимательно осматривал фаэтон и колесо, отскочившее от него и лежавшее неподалеку, судья быстрым шагом ходил взад и вперед по дороге, восклицая:
– Налицо покушение! Жертвой вновь избран полковник. В прошлый раз у злоумышленника не вышло с лошадью, так теперь он повредил экипаж. Кто знал, что полковник намеревался сегодня ехать в фаэтоне на прогулку? – резко повернулся он к генералу.
Генерал вздрогнул от неожиданности.
– Гррр-м? Многие знали, – сказал он. – Об этом говорили за завтраком. И слуги, которые готовили экипаж, тоже могли предполагать, что полковник в нем поедет.
– Ага! – торжествующе заявил сэр Юстас. – Опять, как всегда: все знают, у половины нет алиби, а алиби второй половины совершенно ненадежно.
Разглагольствования судьи действовали генералу на нервы. Честно говоря, ему хотелось находиться вовсе не здесь, вместе с без умолку болтающим сэром Юстасом, а рядом с любезной его сердцу леди. Он все вспоминал то чудное мгновение, когда, стоя на колене, пылко сжимал в своих руках ее руки и читал в ее глазах ответное чувство. Если бы не этот фаэтон, он, может быть, уже стал бы счастливейшим из смертных. Леди Кэтрин определенно была склонна принять его предложение, а теперь… «Вдруг она передумает? – с беспокойством думал генерал. – Что, если сейчас, спокойно поразмыслив, она решит не выходить за него замуж?»
– Генерал! Вы слушаете меня? – чуть ли не в ухо прокричал ему судья.
– Гррр-м? Конечно! – генерал с недовольством посмотрел на раскрасневшегося Фэйра.
– Так что скажете?
– Гррр-м? – он не понял, чего от него хочет этот настырный джентльмен, но на всякий случай осторожно ответил: – Не думаю, гррр-м…
– Вы прямо-таки спелись с Тинкертоном! – с возмущением заявил судья. – Он тоже полагает, что это не Дарси. Но я нюхом чую, что Дарси объявил о своем отъезде в Лондон для отвода глаз, а сам поселился поблизости под фальшивым именем и охотится за своей жертвой. Точно, это – Дарси!
– А мотив? – небрежно поинтересовался Тинкертон.
– Я слышал, – судья покосился на слуг, уводивших лошадей, и понизил голос: – Я слышал, что Дарси хочет жениться на мисс де Бер. У нее огромное приданое, да и это имение тоже когда-то будет ей принадлежать. Леди Кэтрин не против выдать дочь замуж за Дарси, но полковник… ха! Все видят, что полковник, пользуясь отсутствием Дарси, ухлестывает за своей кузиной. Видимо, Дарси что-то заподозрил, тем более, что мисс Энн вроде как не прочь принять ухаживания полковника. Вот Дарси и решил устранить соперника. А перед этим убил несчастную компаньонку мисс де Бер, которая мешала ему соблазнить девушку.
– Что вы скажете, насчет покушения на мистера Коллинза? – спросил заинтересовавшийся сыщик.
