Текст книги "Шоу Подбор (СИ)"
Автор книги: Софья Лямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)
– Вы берете и тех, кого, по сути, не должно быть в Инквизиции. – понятливо продолжила я. – Выходцев из невлиятельных семей.
– Именно, – кивнул Клодель Арчибальд, взглянув прямо на меня. – и не последует едких замечаний о чистоте современной Инквизиции?
– Нет, – удивленно отозвалась я. – вы поступаете правильно, на мой взгляд. Семья, как вы верно подметили, здесь не имеет значения. Гораздо важнее сам человек, его качества.
Клодель Арчибальд рассеяно улыбнулся, словно переносясь мыслями далеко от этого столика на террасе. Я молчала, дожидаясь его ответа, но слов не последовало. Поэтому я пожала плечами, прикасаясь губами к едва теплому кофе. Мне всегда нравилось капучино. Сочетание из терпкости и сладости, с удивительно невесомой пенкой. Ты пьешь, обычно обжигая язык, но никак не можешь остановиться. Глоток за глотком опустошаешь чашку, а где-то внутри рождается теплый комок счастья. Холодный капучино был также превосходен, но, к сожалению, не тем, к чему я привыкла.
– Я приставил к вам охрану, мисс Оплфорд. – произнес наконец инквизитор, внимательно следящий за моей мимикой.
Я поперхнулась кофе.
– Зачем? – хрипло прошептала я, беря в руки салфетку.
Вот обязательно сообщать такие новости, когда человек что-то держит во рту? Нельзя ли сначала дождаться, когда собеседник прожует или проглотит? Определенно, я знаю почему смертность на допросах в Инквизиции так велика. Инквизиторы просто не знакомы с таким понятием, как тактичность.
– Вы напуганы, – пожал плечами Клодель Арчибальд. – а на территории резиденции стрелок, которого пока еще только предстоит отыскать. Для вашей же безопасности будет лучше, если за вами будут наблюдать профессионалы.
– А где же эти профессионалы? – удивилась я.
– Там, – махнул рукой инквизитор, и в дверном проеме тут же показались две двухметровые фигуры. Я нервно закусила губу, оглядывая вошедших. Похоже, только мне с ростом не повезло. Куда там моим метр шестьдесят шесть до их двух. Смех, да и только.
Инквизиторы чем-то неуловимо напоминали друг друга. Возможно, одинаково суровыми лицами с прищуренными, изучающими взглядами, сжатыми челюстям и поджатыми губами. Я перевела взгляд на Клоделя Арчибальда. Да, именно такое зверское выражение лица я видела у него. Кошмар, одним словом. Хотя, может кому-то это и покажется романтичным и загадочным, а мне вот лично задушиться хочется, когда на меня обращены подобные взгляды. Помню, я как-то кофе опрокинула на любимый галстук Франческо. Чуть не умерла от страха, глядя в его глаза, еще до того, как он попытался убить меня планшетом.
На этом сходства агентов Инквизиции заканчивались. Один из мужчин был зеленоглазым брюнетом, второй сероглазым блондином. Первый обладал золотистой кожей, миндалевидным разрезом глаз, пухлыми и твердыми губами и маленькой родинкой на щеке, а второй был бледен, обладал высокими скулами, тонким, правильной формы носом и щетиной. Особенно радовало наличие военных бластеров, недвусмысленно закрепленных на поясе черной инквизиторской формы.
Как, позвольте узнать, я не заметила бдящих за мной двухметровых амбалов? Что-то не удивляет теперь, что я не сразу обнаружила пулю у себя в плече. Боже, меня убьют я и не замечу. Определенно, идея с охраной была очень и очень неплохой.
– Здравствуйте, – произнесла я негромко, задрав голову, чтобы рассмотреть их лица. Ух и высоко! Их там не укачивает, случайно?
На меня уставилось три пары немигающих глаз. Мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы осознать, что последнюю фразу я произнесла вслух.
– Не укачивает, – заверил меня блондин.
– И не сдувает? – поинтересовалась я пока была возможность.
– Нет, – отозвался уже брюнет.
– Ну да, – задумчиво пробормотала я. – в космосе же кислорода нет, а значит и ветра тоже.
– Мисс Оплфорд, – усмехнулся Клодель Арчибальд. – перед вами два моих доверенных агента. Им вы можете рассказывать обо всем, что вас настораживает или вызывает опасения. Вопрос вашей безопасности полностью лежит на их плечах. Справа агент Гофман, – блондин вежливо оскалился, явив миру прекрасную работу стоматолога. – слева агент Джонс. – брюнет также продемонстрировал, что у дантиста бывает часто.
– Этель, – вежливо произнесла я, решив, что раз уж за мной будут бдить, то официальное обращение будет несколько неуместно.
– Днем за вами будут следовать неотрывно, – продолжил Клодель Арчибальд. – ночью дежурят по очереди. В случае опасности вы прячетесь за их широкие спины и не геройствуете. Это ясно, мисс Оплфорд?
Я оглядела спины агентов Гофман и Джонс. Да за одного из них можно две меня спрятать. А если боком, то и четыре войдет. Как они вообще в дверной проем проходят с таким-то плечами? Нет, ну красиво, конечно, выглядит надежно, тут невольно начинаешь себя чувствовать, как за каменной стеной, но ведь неудобно. Несчастные.
– Мисс Оплфорд, – с нажимом повторил инквизитор. Охрана быстро метнула на Клоделя Арчибальда взгляд. Сие действие заняло не более двух секунд, но и этого было достаточно, чтобы я заметила промелькнувшую настороженность. Ничего себе он их вымуштровал. – вам ясно?
– Да ясно мне, – отмахнулась я. – вы мне только скажите, в SPA-салон мне их с собой брать? Их же девочки загрызут.
– Этель, – произнес агент Джонс проникновенно. – мы профессиональные инквизиторы, потратившие пять лет на обучение в университете, а затем прошедшие двенадцать специальных курсов. Вы считаете, что мы не сможем справиться с группой женщин?
– Вы не знаете, что такое женская солидарность и дефицит мужчин, – произнесла я задумчиво. – Вас, драгоценные мои, на кусочки раздерут, пока делить будут. А потом клеем склеят, осознав, что вас двое, а конкурсанток тринадцать.
Агенты задумались. Хорошо так задумались. После чего обменялись довольными взглядами, видимо, решив, что быть двумя свободными парнями среди группы тринадцати обалденно красивых женщин – это очень даже не плохо. Вернее, просто потрясающее везение.
– Свободны. – произнес Клодель Арчибальд, усмехнувшись. Агенты Инквизиции уставились на него так, словно увидели восьмое чудо света, но, быстро совладав с шоком, удалились, отдав честь. Что вызвало коллективное удивление я не поняла, но прониклась, вперив изучающий взгляд в Клоделя Арчибальда. – Что вы пытаетесь отыскать на мне?
Я пожала плечами, возвращаясь к неспешному поглощению кофе.
– Агентов что-то удивило в вашей реакции, – отозвалась я. – Предположительно то, что вы улыбнулись. Неужели вы так редко выражаете свои эмоции?
– Мисс Оплфорд, обычно на работе мы сталкиваемся с трупами, теориями порабощения мира, заговорами и снова труппами. Как вы считаете, в таких ситуациях улыбки уместны?
Я смущенно улыбнулась, отведя взгляд. Да, не подумала. А ведь действительно, как отреагируют родственники жертвы, завидев обалдело-счастливое выражение лица следователя? Я бы заподозрила у инквизитора склонность к маньячеству. Ну, не может вид труппа радовать кого-то. Конечно, если ты не гробовщик или крематор. Тогда да, у них же особое видение ситуации. Личная выгода и процент с оказания услуги, называется.
Раздалась мелодия вызова с сенсора. Не моего, разумеется. Во-первых, у меня нет сети, а во-вторых, мой сенсор находится в пакетике вещественных доказательств вместе с обрывком договора. Клодель Арчибальд потянулся к карману, извлек сенсор и поморщился при виде вызывающего. Я бы предположила, что это начальство, но Клодель Арчибальд бы маршалом Инквизиции. А звонить самому себе – это дурной тон.
– Мне нужно ответить на звонок, мисс Оплфорд. – произнес инквизитор. – Благодарю за приятную компанию.
– Хорошего дня, мистер Арчибальд. – вежливо отозвалась я, удостоившись последней улыбки инквизитора, после чего Клодель Арчибальд стремительно покинул террасу.
Посидев еще немного, наблюдая за конкурсантками, я отправилась в сторону кабинета доктора. Он просил зайти к нему для осмотра вчера. Плечо, к слову, неприятно тянуло, словно внутри него повесили гирьку. От этого чувства не могло избавить даже обезболивающее. К сожалению, приходилось просто терпеть, недобрым словом вспоминая стрелка и Хоткинса. Пусть вина последнего и была не доказана, но мысленно я уже причислила его к категории врагов и готовила страшную месть.
Идти по коридорам, зная, что за тобой бдят две пары глаз, было несколько нервозно. Все время хотелось оглянуться назад, найти глазами агентов и переброситься с ними парой слов. Но я мужественно игнорировала это желание, сжимая кулаки и кусая губы.
Но к концу коридора я не выдержала, кинув небрежный взгляд себе за спину. И совершенно не удивилась, никого там не увидев. Похоже, ребята решили озаботиться маскировкой. И я была с ними согласна. Все же странно выглядела бы моя скромная персона с двумя агентами Инквизиции за спиной. А учитывая, что они были в форме с нашивками, не узнать их было бы трудно.
А в кабинете доктора все было как всегда. Светло, тихо и свежо. Только горьковатый запах медикаментов раздражал обоняние на краешке сознания. Единственное, что смущало – это отсутствие самого Илдвайна. Но, судя по тому, что раздавалось шуршание из соседнего помещения, доктор скоро должен был появится.
Пожав плечами, я села на знакомую кушетку, болтая ногами в воздухе. Нужно же было как-то успокоить нервы.
Щелкнула дверь, тихо шаркнув, отворилась, пропуская агентов. Я только диву давалась тому, что сквозь небольшую щель так ловко может протиснуться гора мускул. Почему-то я всегда считала, что накаченные мужчины неуклюжи и берут скорее силой, нежели грацией. А тут тебе и чудеса гибкости, и явное доказательство того, что инквизиторы тренировки не пропускают.
Прошмыгнув в помещение, агенты замерли у стены, словно статуи. И тут произошло нечто, что заставило меня распахнуть рот и в банальном шоке уставить на агентов. А дело было в том, что их фигуры пошли мелкой рябью, покрывшись словно серой дымкой, затем появились белые точки и за секунду два здоровенных агента просто исчезли. То есть, вот они есть – и вот их нет! Пуф! Фокусники нервно грызут волшебные палочки. Я уставилась на абсолютно пустое место, сквозь которое спокойно проглядывалась дверь. Даже встала и подошла, чтобы поближе рассмотреть. Ничего!
– Мда-а, – задумчиво протянула я. – так вот, что имела ввиду моя подруга, когда говорила, что мужчины из ее жизни исчезают после первого же свидания.
Затем протянула руку в пространство. Я даже не ожидала наткнуться на вполне себе твердую фигуру одного из агентов. Тихо ойкнув, отдернула руку. То есть, я их не вижу, но они есть? Это как?
– Как с воздухом, – ответил агент Гофман. – его же вы тоже не видите, но он есть.
– А вы когда-нибудь были в Китае? – поинтересовалась я, почувствовав легкий ветерок от того, что агенты покачали головами. – Из-за большого количества загрязнений в атмосфере видно, чем дышишь. Слышала, у них сейчас реализуют некоторые программы по очистке экологии. Им как раз нужны добровольцы.
– Что ты там бормочешь, Этель? – опустил очки вошедший Илдвайн. В руках он держал пластиковую коробочку, заделанную под металл, и с живейшим интересом вчитывался в инструкцию, замершую на сенсоре коробки.
– Экология – говорю, отскакивая от агентов. – плохая в Китае.
– Это да, – покивал Илдвайн, не поднимая на меня глаз. Что и позволило мне с облегчением выдохнуть, шустро устроившись на кушетке. Чуть не попались… – слышал, что там без респираторной антибактериальной маски и делать нечего. А ведь живут люди как-то и умирать не спешат. А мы все на свою экологию жалуемся. Зажрались!
Доктор вынес вердикт, сопроводив его громким ударом коробки о стол. Очки он снял, убрав их в карман белоснежного халата, и ослепительно улыбнулся.
– Ну как дела у моей любимой пациентки? – поинтересовался Илдвайн, натягивая на руки перчатки. Тут же он нажал на кнопку, открывая ящик стола и извлекая из него увеличительное стекло, какие-то упаковки и знакомый бутылек с антибактериальным спреем.
– Хорошо, – поспешила ответить я, наблюдая за тем, как доктор вскрывает упаковку и вытаскивает из нее металлический стилус с лазерным наконечником. – плечо, правда, ноет.
– Обезболивающее пьешь? – деловито вопросил Илдвайн, встрясывая бутыль.
– Пью, – кивнула я, стягивая платье с одного плеча. Хорошо, что материал легкий и свободный. Иначе пришлось бы снимать платье, а повторное прилюдное оголение моя психика бы не перенесла. Это стало бы уже напоминать традицию.
– Не помогает?
– Не до конца, – пожаловалась я.
Доктор направился в мою сторону, предварительно переложив все инструменты на металлический столик. Его колесики шуршали о паркетный пол, действуя на нервы словно барабанная дробь. Невольно передернула плечами, стараясь собрать все свое мужество и не коситься в сторону лазерного стилуса.
– Нусь? – поинтересовался Илдвайн, плутовски улыбаясь. Мужчина замер напротив меня, скрестив руки на груди. – Инквизитора зовем?
– З-зачем? – растерянно вопросила я, на всякий случай отдвигаясь от врача подальше.
– Вот нет в тебе, Этель, женской хватки. – посетовал Илдвайн, картинно всплеснув руками. – Такой мужик рядом, а ты?! Да будь я на твоем месте, так вцепился бы руками, ногами и всем остальным, чем могут вцепиться женщины. Я, знаешь ли, не знаток этих ваших пикаперских штучек. А ты же вместо того, чтобы изображать из себя томную и несчастную даму в беде, сидишь тут и тупишь. Хочешь всю жизнь в старых девах ходить?
Бросив панический взгляд в сторону, где замерли агенты Инквизиции, я почувствовала, как щеки опаляет жар. Это же надо за секунду скомпрометировать начальство в глазах подчиненных. И не могу же я возвопить: «Это не то, что вы подумали! Я даже в лифчике была!». Мра-ак…
– Ничего я не хочу, – поспешила откреститься я, все же переведя дыхание. Все-таки жутко, когда тебе предлагают вызвать инквизитора. Как-то сразу начинаешь вспоминать, что успела натворить за всю свою жизнь и сколько лет тюрьмы за это могут дать. – мне бы живой остаться.
– Мелко берешь, Этель. – фыркнул Илдвайн, продолжая портить репутацию Клоделя Арчибальда. – Выживешь-то ты точно. Даром, что в неприятные ситуации влипать любишь. Но как-то это несерьезно. А вот выжить и выйти замуж – это да, планка уже повыше. А выйти замуж за инквизитора так и вообще здоровски. Ты только представь: в доме всегда оружие будет. И точно будешь чувствовать себя как за каменной стеной.
– Какие-то странные критерии отбора у тебя, – пробормотала я, старательно не поднимая глаз в сторону агентов. Лиц я их все равно увидеть не смогу, а вот они панический блеск в моих глазах – запросто.
– А самой-то тебе какой мужик нужен? – фыркнул Илдвайн, распыляя на рану антибактериальный спрей. – Мямля, каблук и маменькин сынок? Чтобы ни туды и ни сюды? Или достойный мужчина с характером, приоритетами, обеспеченный и властный? Я думал у женщин пунктик по таким.
– Мне нужен решительный, – тихо произнесла я, морщась от неприятных ощущений, окутавших плечо. Словно тысяча иголок одновременно пытались проколоть его насквозь. Но где-то на задворках сознания все еще билась мысль, что Клоделю Арчибальду придется пережить волну слухов среди подчиненных. Или в Инквизиции все серьезные и зрелые и сплетни не обсуждают? – Слышал о том, что нерешительные мужчины убивают женские надежды? Так вот, это – правда. Отвратительно, когда ты уже готова с головой кинуться в это приключение, а он стоит, мнется и улыбается.
– Олух, – произнес Илдвайн прозаическое.
– Именно. – согласно кивнула я, подчеркнуло внимательно следя за работой доктора. Было неловко, что все это слышат инквизиторы. Однако я постаралась абстрагироваться от этой мысли, приготовившись к предстоящему лечению лазером. – А умные мужчины – это мой второй пунктик. Потому что мускулатура, внешность – это все прекрасно. Но я люблю разговаривать. И это потрясающе, когда есть с кем обсудить теорию струн, когнитивный диссонанс и политику.
– А разве девушки интересуются политикой? – вскинул бровь доктор, осторожно промокнув плечо стерильной салфеткой. Следом он пристроил к ране увеличительное стекло, с помощью которого и строением кожного покрова можно было разглядеть при желании. Удобная вариация микроскопа активно применяется в научных экспедициях, насколько мне известно, но, как выяснилось, в хирургии ей тоже не брезгуют.
– Ну, конечно. – фыркнула я. – Девушки интересуются политикой порой даже больше и активнее, чем многие мужчины. Что за стереотипы, Илдвайн?
– Глядя на конкурсанток, – пробормотал доктор, задумчиво разглядывая рану. – я порой начинаю сомневаться в наличие у девушек извилин, в принципе.
– Поверь мне, эти девушки совершенно не глупы. – ухмыльнулась я. – Они избрали эту тактику для лишь привлечения внимания Роберта. Среди девушек блуждает мнение, что обеспеченным мужчинам нужна лишь красивая кукла, которой можно похвастаться на благотворительном вечере, а не друг и поддержка. Я не знаю с чем это связано. Можно подумать, если у тебя есть счет в Швейцарском банке, то ты не человек, и у тебя не может быть трудных дней. То есть, если ты носишь смокинг и пьешь коньяк, то ты не можешь уставать, всегда сам принимаешь решения, конечно же, исключительно верные и просто обязан всегда быть сильным.
– А разве это нет так? – поспешил вопросить доктор, на ощупь найдя на столике пинцет.
– Нет, конечно. – я напряженно замерла, ожидая боли, пока Илдвайн прощупывал острым краем пинцета рубец. – Не существует в природе сверхлюдей, которые вели бы свой бизнес, а вечером не падали замертво в постель. Свое дело – это всегда сложнее, чем работа на кого-то. В офисе шефа можно пожалеть себя, где-то недоделать, иногда махнуть рукой, решив, что и так пойдет. А работая на себя, приходится всегда все доводить до совершенства. Ведь преследует мысль, что все должно быть идеально. Свой бизнес – это стресс, постоянная усталость, круглосуточная работа и риск. Каждый из бизнесменов понимает, что его империя, выстроенная колоссальным трудом, рухнет куском картона к ногам. Это и заставляет работать до изнеможения.
Я прикусила губу, опасливо наблюдая за действиями Илдвайна. Острый край пинцета весьма ощутимо касался плеча, заставляя искры боли расходиться от ранения вниз по руке. Ощущения не из приятных. Прикрыв глаза, я попыталась успокоиться и поймать ускользающую мысль.
– Возвращаясь домой после работы, – продолжила я. – ты бы хотел увидеть безразличную красотку, которая смотрит на тебя и уже обыскивает взглядом в поиске очередного дорого подарка? Или ты хотел бы увидеть такую же усталую после работы девушку, но которую искренне интересует, как прошел твой день? Которая бы поддержала, возможно, помогла советом или просто напомнила собой ради чего тебе вообще нужен этот бизнес, а не ждала от тебя ювелирный комплект ценой в столичный парламент? И речь не о том, чтобы тебя, словно преданный пес, кто-то ждал. Ни одна уважающая себя девушка не позволит относиться к себе как к собаке или вещи. Я сейчас имею ввиду поддержку, искреннее сопереживание и желание помочь справиться с трудностями. Разве не приятнее знать, что твоя жена не подаст на развод, если твой бизнес развалиться?
– Если рассуждать в таком контексте, – задумчиво произнес Илдвайн, нащупывая лазер. – то ты права, конечно. Тогда возникает вопрос: а почему девушки изображают из себя глупышек для привлечения парней?
– Понятия не имею. – хмыкнула я, напряженно оглядывая зажатый в руке врача лазерный стилус. – Но чего ты ожидал от шоу? Здесь речи о чистой и искренней любви вообще не идет. Организаторы и Арчибальды собрали самых выгодных для брака девушек, рассчитывая на хорошую партию. Они первые поставили эти условия. Конкурсантки не обязаны изображать из себя начитанных и умных дев. Им сказали привлечь внимание, чем они и занимаются.
– Ладно, – махнул рукой доктор. – но ты мне объясни, почему же ты упускаешь шанс захомутать инквизитора? Он уж точно мужик решительный и умный.
– С этим не поспоришь, – пробормотала я, зажмурившись после того, как раздался тихий писк включенного лазера. Видеть, как тебя жгут световым лучом температурой в несколько сотен градусов – зрелище не для слабонервных.
– Сейчас потерпи, Этель. – произнес Илдвайн мягко, словно гипнотизируя. Его слова ознаменовала волна тепла в области плеча. Начал… – Так, что скажешь?
– Скажу, что боюсь его. – прошептала я, борясь с приступом боли. Вернее, болью это нельзя было назвать. Скорее, просто очень неприятные ощущения. Покалывания, смешанные с тяжестью и запахом жженой кожи. Такое себе удовольствие. Но, с другой стороны, эти ощущения избавили от эмоциональных терзаний, позволил на некоторое время забыть о присутствующих агентах.
– Это правильно, конечно. – вынужден был признать Илдвайн. – Вот только зря ты так. Что-то не показалось мне, что Клодель Арчибальд жаждет тебя убить в допросной. Я бы сказал, что его подозрительная бледность и зубное скрежетание во время операции свидетельствуют о том, что ему не все равно.
– У него вообще пунктик по причинению вреда девушкам, – произнесла я, припоминая наш разговор о том, что пули должны были предназначаться мужчинам, а не бедной и несчастной мне, не вовремя оказавшейся под прицелом ГЕНО 744.
– И тебе в частности, – совершенно не по возрасту хихикнул Илдвайн, от чего лазер сильнее опалил нежную кожу, заставив меня глубже втянуть воздух. Терпи, Эль, терпи… Возмездие еще обрушится на головы твоих обидчиков. – ты мне скажи, вот что он тебе сделал? Есть причины биться в истерике при виде инквизитора?
Я внимательно оглядела сводника. Доктор же сделал совершенно сосредоточенное выражение лица, все свое внимание уделив кропотливой работе. И зачем он мне все это говорит? Нет, я понимаю, что в резиденции Арчибальд скучно, развлечений для персонала практически нет, а профессия врача обязывает круглосуточно присутствовать в своем кабинете, но вот чтобы сразу в свахи податься – это как-то слишком. Хобби себе бы нашел. Вязание, вышивание, рисовать начал, в конце-то концов. А что? Требует максимальной самоотдачи и большого количества времени. Глядишь и перестал бы тренировать навыки в области сводничества.
– Илдвайн, Клодель Арчибальд – инквизитор. Мне казалось, что его профессия очень красноречиво описывает причины моих опасений.
– Я и не спорю, – отозвался врач, отодвигая луч лазера от плеча и внимательно оглядывая проделанную работу. Удовлетворенно кивнув, Илдвайн бросил стилус на металлический столик, снимая перчатки. – но могла бы и дать мужику шанс.
– Я тебя умоляю, – рассмеялась я, аккуратно ощупывая ноющий рубец. Выглядеть, пожалуй, он стал лучше. Однако до прежней гладкости кожи было очень далеко. – мужчины вроде Клоделя Арчибальда не интересуются кем-то вроде меня.
– Почему же? – вскинул брови врач, вновь беря в руки спрей. – Ты красива, умная и не охотишься за деньгами…
– В том-то и дело, Илдвайн. – улыбнулась я, мягко прерывая его. – Мне не нужно ничего из того, что мужчины обычно предлагают девушкам для несерьезных отношений. Мне не нужны деньги, подарки, лживые стандартные комплименты. Я хочу свободы, хочу дышать полной грудью, делать то, что пожелаю, не оглядываясь на рамки, обстоятельства и тех, кто может держать меня. За шоу «Подбор» я изменила многие свои взгляды, переосмыслила цели и принципы. Теперь я хочу жить ярко, совершать безумства, исполнять невозможное, добиваться невероятного. Всего того, что не может дать мне никто, кроме меня. Арчибальдовы деньги, статус…однажды каждый встретит человека, для которого это не имеет смысла. В моей жизни этот человек – я. Но, – весело произнесла, спрыгивая с кушетки. – для начала мне нужно покончить раз и навсегда с этим проектом. Отправлюсь в новую жизнь без оставленных за спиной обязанностей.
– Ох, Эль… – улыбнулся доктор, распыляя содержимое бутылька на мое плечо. – Этим-то ты и приковываешь внимание, девочка. Тем, что тебе ничего не нужно от других людей. Это значит, что тебя нельзя купить. А то, что недоступно, хочется больше.
– Я не настаиваю на толпе поклонников, готовых на все ради моего внимания. – улыбнулась я, поправляя рукав платья. – Напротив, считаю, что подобная практика отбивает всякий интерес к знакомству. Когда ты видишь, что человек неприкрыто симпатизирует тебе, а ты не отвечаешь взаимностью, то становиться страшно и неприятно. Ведь он готов на все ради тебя, а ты молча ненавидишь себя за то, что не можешь ответить взаимностью этому, безусловно, достойному человеку. Когда в отношениях один любит, а другой терпит, то пропадает всяческая интрига, азарт и шанс на честную любовь. Подобные отношения обречены на провал. Поэтому я не позволю купить себя, даже если кому-то захочется ту, что «недоступна».
– Интересное заявление, – ухмыльнулся Илдвайн. – но зрелые женщины поспорили бы с тобой. Гораздо приятнее, когда мужчина любит, балует и исполняет прихоти, а женщина просто позволяет себя любить. Многие назвали бы это выгодным браком.
– Личная жизнь – это личное дело каждого. – пожала я плечами, замирая в шаге от кушетки.
Илдвайн перебирал инструменты, освобождая столик. Что-то отправилось перерабатывающий контейнер, спреи и крема доктор вернул на место, лазер задумчиво повертел в руках, а затем отправил вслед за использованными салфетками. Похоже, Илдвайн не утруждает себя сортировкой предметов для перерабатывающего контейнера. Защитников экологии на него нет.
– Всем однажды придется ответить на один вопрос, Илдвайн. – тихо произнесла я, скрещивая руки на груди. – Любовь – это выбор или чувство? Я не отрицаю существование любви, ни в коем случае. Но я понимаю, что она не длиться вечно. У всего есть свой срок годности. Будет ли это час, день, неделя или месяц – не важно. Имеет значение лишь то, что оставит после себя любовь. Приятные ли воспоминания, горечь, обиду, как бы там ни было, но это – жизненный опыт. Но вопрос заключается в том, хватит ли у тебя усилий разорвать отношения на сладкой ноте, чтобы после них остались приятные воспоминания о безграничной преданности, или же ты затянешь все до такой степени, что от прекрасного чувства останутся лишь ссоры. И это вопрос выбора. Остаться ли с человеком даже после того, как перестаешь его любить потому, что так удобнее? Просто потому, что комфортнее, когда дома тебя кто-то ждет. Пусть сердце больше не сжимается от мыслей о вывшем любимом, но вы привыкли друг к другу, поэтому остаетесь вместе. Или же разорвать отношения до тех пор, пока ваша любовь не превратилась в привычку? Я бы выбрала последнее.
– Юношеский максимализм? – вскинул брови Илдвайн, внимательно оглядывая меня. Словно увидел что-то новое. Ну да, несмотря на внешнюю открытость и, как выразился сэр Аньелли, жизнерадостность, я далеко не наивна. И умею принимать решения, основываясь на аргументах.
– Называй это как тебе угодно, Илдвайн. – улыбнулась я. – Но именно поэтому я не хочу отношений с инквизитором. Пусть он и представляет собой, пожалуй, образец идеального мужчины. По крайней мере, такой вывод я сделала по нашему короткому знакомству. Но я не хочу ввязываться в то, что заранее обречено на провал. Любовь рядом с инквизитором? Ты знаешь, чем он занимается. Допросы, которые не всегда ограничиваются вопросами перед камерой; Расследование заговоров, из-за чего на инквизиторов точат зубы все рода; Жизнь под прицелом, даже не камер, а пушек. Потому что если возникнет вопрос: «Как навредить инквизитору, к которому не подобраться ни с какой стороны?», то даже я, не задумываясь, отвечу: «Ударить по близким». Любовь…да, она имеет место быть. До первого покушения. У особенно терпеливой девушки до второго. К третьему каждая начнет размышлять о разрыве отношений, квартирке в тихом местечке и личном телохранителе. А я, как уже сказала, не готова превращать любовь в выбор, Илдвайн. Если и быть с человеком то ради чувств, а не привычки.
– Арчи ты тоже из-за этого бросила? – поинтересовался врач, задумчиво перебирая пластиковые коробки препаратов в третьем ящике стола. Из-за того, что Илдвайн сидел на корточках, его очки все норовили сползти на нос. Мужчине приходилось каждый раз раздраженно возвращать их на место. И почему бы не сделать операцию? Пять минут и идеальное зрение. Никаких последствий, осложнений или неудобств. Тем более, что министерство здравоохранения предоставляет эти операции всем нуждающимся за счет планеты. Или Илдвайн из тех людей, кому имидж важнее комфорта?
Я, признаться, отвлеклась на очки врача и поэтому не сразу осознала смысл вопроса. А когда поняла, то невольно передернула плечами. Всегда, стоит зайти теме об отношениях, мне припоминают этот случай. И каждый раз, когда я искренне сообщаю о том, что безумно любила Арчи, на меня удивленно глядят и интересуются, где же были мои мозги, когда я сбежала. Ну сбежала и сбежала. Нет бы поддержать. А о том, что поступила я чрезвычайно глупо, я и сама знаю. Но, пожалуй, никто не задавал мне этот вопрос.
– Нет, – честно ответила я. И вообще, честность – мое кредо. – Отношения с Арчи вообще не вписываются в рамки моего восприятия любви. Удивительно, но он очень изящно обходил все мои принципы и предубеждения. Делал так, как считал нужным, подкрепляя свою позицию железной аргументацией. Так, что я уже и не видела смысла спорить. И я не боялась, что наши отношения превратятся в выбор. Смешно, но это казалось просто невозможным.
Я говорила с улыбкой, стараясь контролировать рвущуюся наружу грусть. Глупости все это…Отношения с Арчи перестали существовать так давно, что впору забыть об этом периоде биографии и жить дальше. Так, как я делала до начала шоу. Но стоило пожаловать в резиденцию Арчибальд, как призраки прошлого надежно поселились в моем настоящем. Стоит только разговору с кем-либо коснуться моей жизни, как у большинства появляются вопросы о Арчи, о семье, о работе. Нет бы спросить, как у меня дела. Гораздо интереснее окружающим как дела были у Арчи, когда мы расстались. Мне что, единственной безразлична личная жизнь окружающих?
– Так всегда бывает, когда любишь. Но любовь, как ты верно заметила, тоже имеет срок годности. И эта твоя уверенность исчезла бы со временем точно также, как происходит с любыми другими людьми, Эль. – пожал плечами доктор, протягивая пластиковую коробочку. – Принимай не меньше трех раз в сутки. Это обезболивающее сильнее, должно действовать лучше.
Я, поблагодарив Илдвайна, двинулась в сторону выхода, размышляя над произнесенными им словами. Прав ли он был? Кто знает. Может, наши чувства исчезли бы через неделю, год или десяток лет. А может, они просуществовали бы до конца наших жизней. Сейчас я этого не узнаю. Как говорят? История не терпит сослагательного наклонения? Что было, то уже не вернуть. Так есть ли смысл убиваться из-за того, чего нет в настоящем? Я благодарна Арчи за то, что было. Но теперь я больше не плачу, натыкаясь на его интоснимок в печатных изданиях. Есть он, есть я, и у каждого отныне своя жизнь. Прошло достаточно времени для того, чтобы я рассказывала о нашем прошлом с улыбкой.
