Текст книги "Шоу Подбор (СИ)"
Автор книги: Софья Лямина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)
– Из крайности в крайность? – поинтересовалась я. – Лучше дооборудуй завод и выпускай топливо для айро-мобилией на основе тех заготовок, что уже имеются в наличии. Запустишь рекламу про органические продукты, которые используют в производстве твоего топлива. И главное – никакого обмана, продукты же действительно натуральные. Привлечёшь инвесторов и здравствуйте, золотые горы.
Сэр Аньелли удивленно взглянул на меня, даже кривиться от пронзающей голову боли перестал. А я что? С Франческо же работаю, а тот всегда во всем ищет новые способы заработать. Деловая хватка у мужчины развита хорошо, а мне, своему партнеру, он постоянно преподает важные уроки экономики. Так что, есть у меня некоторые знания в этой области. Но не очень обширные.
– А неплохая идея, должен признать. – произнес британский лорд, задумавшись.
Я же оглядела кабинет еще раз, в поисках своего пиджака. Не то, чтобы замерзла, просто к нему у меня особая любовь и привязанность. Данный предмет гардероба был выпущен дизайнером всего в трёх экземплярах. Один прибрала к рукам миссис Бланд, второй отправился куда-то за океан к дочке шаха, а третий достался мне в подарок. Просто дизайнер, создавший это произведение искусства, раньше был моим клиентом и заявил, что пиджак своими цветом, формой и текстурой напоминает ему мой характер. Учитывая, что предмет гардероба был бархатным и оранжевым, я восприняла эти слова как комплимент.
– Что-то потеряла? – поинтересовался сэр Аньелли.
– Пиджак у тебя с утра забыла, – пожала я плечами.
– Где-то тут, – неопределенно махнул рукой британский лорд, взъерошив волосы на голове. – я его на кресле так и оставил. Жизнеутверждающая вещица, должен сказать, самое яркое пятно в моем кабинете.
Но пиджака нигде не было. Осмотр глазами ничего не дал, поэтому я только вздохнула печально. Ели сейчас начну перерывать кабинет в поисках памятного подарка, то инквизиторы меня убьют за порчу улик. И поди докажи, что не идиотка, а просто вещь дорога памяти.
– Мисс Оплфорд, а что вы делали с утра в кабинете сэра Аньелли? – тут же поинтересовался рыжеволосый инквизиторов, устремив на меня прищуренный взор. Не испугалась. Все же, далеко им до Клодовского взгляда, от которого хочется сознаться даже в том, чего не делала.
– Мисс Оплфорд не станет отвечать на ваши вопросы, – ехидно вставил сэр Аньелли, возвращаясь к привычному и комфортному образу едкого британского лорда. – она неприкосновенна сразу по двум причинам. Первая – это наличие специального контракта с Габриэлем Арчибальдом, а вторая – интересные отношения с вашим босом. Так что, парни, не навлекайте на себя гнев начальства, отвалите от девушки.
Я наткнулась на внимательные взгляды собравшихся и покраснела. Хотя я действительно пыталась сохранять невозмутимость. Но попробуй тут, когда на тебя пристально глядят и инквизиторы, и президент. Что за жизнь-то такая?
– Дело в том, что я искала агентов Гофман и Джонс, о местоположении которых и зашла поинтересоваться у сэра Аньелли. – вежливо ответила я, улыбаясь.
Не думаю, что кого-то после слов сэра Аньелли еще интересовало, что это я делала с утра в кабинете британского лорда, но чисто из чувства справедливости и самоуважения решила пояснить. А то фантазия у людей в наш современный век развита, не хотелось бы навлечь на себя бурю ненужных домыслов.
– Партия в любом случае выгодная, – после некоторой паузы отозвался Габриэль Арчибальд, взглянув на Клода. – но я, признаться, рассчитывал разыграть ее с Робертом. Он мой будущий приемник, я хочу его представить свету как своего кандидата на пост президента в будущем. Мисс Оплфорд стала бы хорошей спутницей для Роберта. Ее любят граждане, у мисс свои связи в обществе, активная позиция и безупречная репутация.
– Молодец, Клод, – сквозь зубы произнес вошедший Роберт, сочившийся злобой. Признаться, впервые видела его с такой смесью раздражения на лице. Брови нахмурены, уголки губ презрительно поджаты, а в глазах плещется океан эмоций, что вычленить из них что-то отдельное нереально. – сообразил первым и урвал куш до того, как Эл заставил девочку выйти за меня. И надо же, даже пушкой не угрожал.
Стало тихо. Угрожающе тихо.
И как я должна была ощущать себя, выслушивая это? Вещью, должно быть? Потому что так и было. Щеки опалило жаром обиды, несмотря на то, что в помещении было достаточно прохладно. Руки непроизвольно сложились в защитном жесте на груди, на подсознательном уровне стараясь отгородиться от происходящего в этом кабинете. Стараясь сохранить самообладание, я отвернулась к окну, разглядывая пейзаж, но не видя его.
Приходилось прикладывать усилия, буквально заставляя себя отметить фонтан с переливающейся водой, изумрудную траву, извилистые дорожки. Отсюда сад был как на ладони. Не удивлена, что сэр Аньелли не постеснялся подглядывать за нами с Клодом. Святое дело, с таким-то обзором…
Хотелось сказать Арчибальдам многое. Но я решительно не хотела выяснять отношения с собравшимися прямо сейчас. Хотя бы потому, что сэру Аньелли пришлось несладко не ранее, чем час назад. Мужчину попытались отправить, а его кабинет обследовали вдоль и поперек. Но, видимо, у меня единственной есть совесть, которая не позволила еще больше нагнетать обстановку.
Да и что тут еще скажешь? Не удивлена, что Арчибальды рассматривают меня как вещь. Этакую вишенку на торте безупречного образа Роберта, чертова приемничка президента. Да, неприятно. Да, обидно. Но на что я надеялась? Что стала больше, чем просто «хорошей партией» для Арчибальдов? Наивно, на самом деле. Это политика, в ней просто не существует понятий, щадящих женскую гордость.
И ведь это я еще не дала ответ Клоду, отказав или согласившись начать с ним отношения. Боюсь представить, что мне придется выслушать, если я совершу глупость и решусь сказать маршалу Инквизиции свое да.
– Еще раз кто-то позволит себе высказать нечто, хоть отдаленно напоминающее оскорбление, – уничтожу. – в голосе Клода промелькнула насмешка с привкусом металла. Я не могла видеть, потому что смотрела в другую сторону, но кожей уловила исходящую от инквизитора угрозу. Хотя могу поклясться, что на его лице камнем застыла насмешливая улыбка, обращенная к президенту. – Этель вправе сама принимать решения и, учитывая только что озвученное, я не удивлен, что она сделала ставку не в вашу пользу. Сообщаю всем и в последний раз: Этель – моя. Любая попытка использовать мисс Оплфорд путем шантажа, угроз или любая другая мелочь, которая вызовет в Этель неприятные чувства, будут рассматриваться мной как преступление против закона и меня соответственно. Вопросы? – вопросов не было. Ни у кого, кроме меня. Но я пыталась справиться с накатившим осознанием собственного попадоса, поэтому молчала. – Я так и думал. А теперь, когда стервятники успокоились, мне нужно разобраться в том, что только что произошло.
Инквизиторы, которые замерли у стеночки немыми статуями, резко вскинулись. Неловко, наверное, попасть на спектакль с постановкой чужой семейной драмы. Мне вот тоже было как-то невесело. Но кто же озаботиться душевным самочувствием несчастной меня? Пр-равильно, никто. Поэтому мне пришлось ловить в отражении оконного стекла злобный взгляд наследника Арчибальдов и саму себя убеждать, что все будет хорошо.
В конце-то концов, убьет не стрелок, а Роберт. Делов-то…
– Почему именно сэр Аньелли? – вопросила я, оборачиваясь.
Делаю вид, что меня последние пять минут в кабинете вообще не было, поэтому я ничего не видела и не слышала. На лице маска безразличия, голос спокойный, уверенный, а трясущиеся ладони я засунула в карманы. Демонстрирую собственную независимость от обстоятельств, а желание взвыть и сбежать в столицу я оставила где-то в глубине себя. Истерикой делу не поможешь, а этим, как выразился Клод, стервятникам незачем видеть, какое впечатление на меня произвели их слова.
– Что конкретно ты имеешь ввиду? – поинтересовался собственно, сам британский лорд, прекратив косить под мебель.
– Когда нападали на меня, – пожала я плечами. – вы объясняли это тем, что меня предупреждали. Давали шанс уйти. Но ты же вовлечен в это с самого начала. Так, какой смысл быть столь неосторожными и пытаться тебя отравить?
– Субъект паникует? – предположил один из инквизиторов, оборачиваясь ко мне лицом. Клод же, присев на корточки, задумчиво изучал что-то в общей картине беспорядка на полу.
– Не похоже, – отозвался маршал Инквизиции. – паника выражается иначе. Субъект действовал бы неосторожно, небрежно, оставил бы следы и улики. У нас же чистое преступление – отравление. Илдвайн сейчас проводит экспертизу, но результаты я могу озвучить уже сейчас. Здесь будет чисто.
– Преступник рисковал. – добавил светловолосый инквизитор, что-то набирающий на планшетном сенсоре. – Днем, в помещении, где постоянно кто-то ходит. Почему?
– Речь идет о группе людей, так? – задумчиво отозвалась я. – Можно предположить, что заговорщики решили рискнуть одним из них, чтобы получить что-то, что есть в этом кабинете. И это нечто было им так необходимо, что они не погнушались отравить сэра Аньелли. Кстати, чем?
– Мышьяк, – ответил Клод, разворачиваясь ко мне лицом.
– Как-то несерьезно. – поморщилась я, наткнувшись на укоризненный взгляд британского лорда. – Прости, но так и есть. Мышьяк – яд весьма неоднозначный, не смертельный. Нужно угадать с дозировкой, подсыпать ровно столько, чтобы спортивного телосложения мужчина умер.
– Это новый вид мышьяка, – вставил первый инквизитор. – модифицированный. Илдвайн сказал, что давно с таким не сталкивался. Во время войны этот сорт яда использовали, чтобы брать «языков». Он ослепляет и удушает, но случаи с летальным исходом бывают крайне редко и по ошибке.
И снова военная проба. В прошлый раз это был ГЕНО 744, огнестрельное оружие, а на этот раз особый сорт мышьяка – химическое. Тут имеет место быть или особо извращенная фантазия, сподвигшая стрелка-отравителя действовать особо изощренными способами, либо психологическая травма, связанная с войной. Иначе объяснить эту страсть к не гражданскому оружию я не могу.
– Вам не кажется, – осторожно произнесла я. – что отравитель – девушка?
– Откуда такие выводы? – вскинул брови Клод, поднимаясь на ноги и вновь возвышаясь надо мной на добрый метр.
– Тут дело в разной психологии, – принялась я размышлять, но встретилась с выжидательным взглядом сэра Аньелли и постаралась ответить короче: – вот что бы подсыпал ты?
– Шлак 999, – не задумываясь, отозвался Клод. Его выбор пал на яд, гарантирующий не только стопроцентную смерть, но и быстрое разложение трупа. Буквально пара часов и от тела осталась бы только кучка праха. Шлак 999 сжигал изнутри.
– Это взгляд мужчины – надежно, быстро и без следов. – хмыкнула я. – Ты бы убил и двинулся дальше. А девушкам решиться на убийство сложнее. Строить пакости – это одно дело, требующее творческого подхода и извращенной фантазии, но вот смерть для многих это – черта, которую нельзя переступать. Если бы мне нужно было вывести соперника из игры, то я бы тоже решила отравить его мышьяком. Гарантированный результат временной недееспособности соперника с минимальным ущербом для здоровья. Нет, ну можно было бы связать или стукнуть чем-нибудь потяжелее. Но девушки в резиденции, которых мы рассматриваем как потенциальных преступниц, все хрупкие, им просто нечего противопоставить против такого шкафа.
– Хочешь сказать, что связать Аньелли ты бы не смогла? – вопросил Клод, с прищуром оглядев сначала меня, затем британского лорда.
– Он меня выше в два раза, – отозвалась я. – и в два раза больше. Даже если бы я смогла его вырубить, то проблемы возникли бы на том этапе, когда я решила бы его перетащить на стул, чтобы связать.
– Не поспоришь, – кивнул один из инквизиторов.
– Возникает вопрос, что же мог искать преступник? – задумчиво вопросила я.
– И нашел ли. – добавила Клод, замерев напротив. – Аньелли, ты держал в кабинете что-то достойное внимания?
– Я не идиот держать свои документы в легкодоступных местах, – хмыкнул сэр Аньелли, нахмурив брови. – а переняв опыт у Хоткинса, так и вообще пароли все сменил и извратил до неузнаваемости. Теперь сам путаюсь, набирая.
– Нет, ну с последним зря. – посчитала нужным я произнести. – Любой пароль можно взломать. От сложности зависит лишь количество времени, которое преступник потратит на него.
И чего все так уставились? Я тут умные вещи говорю, жизненным опытом делюсь с ними. Нет бы поблагодарить и пойти менять пароли на, скажем, сканеры сетчатки глаза, так сидят же на месте и сверлят проницательными взглядами. Тоже мне.
– Че-ерт, – простонал британский лорд после паузы. Подскочив на месте, стремительно двинулся в сторону стола. Мы все расступились, не желая стоять на пути осененного страшной догадкой сэра Аньелли.
Мужчина опустился на корточки и принялся разрывать стопки пластиковых бумажек, вывалившихся из перевернутого стола. Сосредоточенный, злой и собранный, он буквально из последних сил держался, чтобы не начать проклинать весь свет. Потратив на активные поиски около десяти минут, во время которых все сохраняли молчание и переглядывались между собой, британский лорд встал на ноги, схватившись за голову.
– Эл, они пропали. – произнес сэр Аньелли, устало потерев глаза. – Может закатились куда, конечно, но это навряд ли.
– Кто «они»? – поинтересовался мрачный президент, подпирающий плечом дверной косяк.
– Контракты и соглашение с Этель, – пояснил британский лорд, кинув на меня виноватый взгляд. Я только отмахнулась. Все равно основные бланки сохранены в виртуальных резервах рода Арчибальд. Те бумажки, которые по неизвестным причинам оказались в столе сэра Аньелли, были лишь пластиковыми копиями. Ну выкрали их – и что? Существовать они не перестали. Просто кто-то очень настойчивый решил ознакомиться с их содержанием.
– Кому могли понадобиться копии контрактов и соглашения мисс Оплфорд с родом Арчибальд? – вопросил один из инквизиторов.
– Этого я не знаю, – весело ответил входящий Илдвайн, осторожно просачиваясь в помещении в попытке не задеть президента, замершего в дверном проеме. – но могу сказать, что было в коньяке.
– Разновидность мышьяка, – кивнул сэр Аньелли, отмахнувшись рукой от врача.
– А конкретнее, – хмыкнул Илдвайн, сосредоточенно перебирая пластиковые распечатки бумаг. – мышьяк 77 пробы. Дрянь редкостная, скажу я вам. Деморализует того, кто принял, часов на пять. Адские муки, непрерывная борьба за жизнь. Отказывает слух и зрение, большая доза вызывает отек Квинке.
– Нехило, – поморщился британский лорд, потянувшись рукой к бару, но резко передумал, одернув сам себя. Да, должно пройти некоторое количество времени, чтобы сэр Аньелли начал с прежней любовью относиться к алкоголю. Да и этот бар стоит сменить. Мало ли, куда еще могли подсыпать мышьяк.
– Что по отпечаткам пальцев? – задал вопрос Клод, замерев напротив доктора и не сводя с него внимательного взгляда.
– Да я, собственно, поэтому и пришел. – произнес Илдвайн, замявшись. Я внутренне напряглась, поймав его быстрый взгляд. – На бутылке была всего пара отпечатков пальцев. Они принадлежат сэру Аньелли, – уверенный кивок в сторону притихнувшего британского лорда.
– Чистое преступление, – хмыкнул президент.
– Что по свидетелям? – вопросил Клод, оборачиваясь к подчиненным.
– Агустини уже допрашивает дворецкого, – поморщился инквизитор-блондин. – но тот крепкий орешек. Отказывается давать развернутые показания. Шел, услышал хрипы, вошел, вызвал Илдвайна. И на этом замолкает.
Не сдержавшись, я хмыкнула. Еще бы Эвард рассказал инквизиторам, что страдает особенной страстью к подслушиванию. Представляю эту исповедь…Его же после этого можно будет обвинить сразу по нескольким преступлениям, прописанным в Уголовном Кодексе. И прощай, хорошее местечко в резиденции Арчибальд.
Посадить-то не посадят. Все же у Эварда есть знакомый, вращающийся в кругах, где запросто можно достать военную технику. Тот прикроет, конечно. Но вот с поста дворецкого Арчибальды все равно уволят.
И тут меня осенило! Если Эвард имеет доступ к разработкам высокого уровня, то вполне может попросить своего знакомого указать ту платформу, где гражданским выдают военную технику. Мы найдем того человека, что продал мышьяк преступнику, а дальше дело Инквизиции узнать имя нашего отравителя. А что-то подсказывает мне, что ГЕНО 744 и мышьяк 77 пробы преступники достают отнюдь не в гипермаркете. Глупо, конечно, рассчитывать, что Эвард согласится оказать подобную помощь следствию, но…
– Я хочу поговорить с Эвардом, – произнесла я уверенно, разве что не припрыгивая на месте от нетерпения.
– С чего бы это? – вопросил сэр Аньелли, устремив на меня подозрительный взгляд. Вот так всегда. Стоит человеку проявить энтузиазм, как люди спешат заподозрить его в страшном.
– Нам есть, что обсудить. – хмыкнула я, обернувшись к Клоду. – Можно?
– Нет, – не вдумываясь отозвался Клод, устреми на меня мрачный взгляд.
– Клод, ну ты сам подумай. – возмутилась я. – Мы с Эвардом в лучших отношениях, чем он с инквизиторами. Если Эвард что-то и захочет рассказать, то отнюдь не представителям закона. А еще…
– А еще ты где-то достала веселенькую вещицу, благодаря которой вскрыла замок в апартаментах Хоткинса. – напомнил Клод о том, кто тут мастер расследований, а кто просто увлекается детективами. Но я стоически выдержала его взгляд, встретив тот честным выражением лица. Разве что нимбом потолок не царапала.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, господин инквизитор. – отозвалась я, засунув руки в карманы и наклонив голову к правому плечу. В ответ внимательный взгляд и понимающе-едкая ухмылка. Штирлиц как никогда был близок к провалу.
– Этель, на будущее, – шепнул мне Клод, неожиданно оказавшийся рядом, задевая губами мочку уха. Волна мурашек пробежалась вниз по моей спине, замерев там, где покоилась рука инквизитора. – когда что-то прячешь так близко к…пусть будет сердцу, это особенно остро ощущается во время тесного контакта.
И пока я боролась с возмущением от противоправных действий одного маршала Инквизиции, вспомнила, что тонкая панель сенсорного приспособления покоилась у меня в бра, а вытащила-то я ее только утром. И это при том, что вечером весьма страстно, исходя из того обрывочного воспоминания, обнималась с инквизитором. И вот вопрос, а каков шанс, что он не заметил?
– И я до сих пор не понимаю, о чем идет речь. – открестилась я, старательно держа лицо.
– Конечно, – кивнул Клод, кинув на меня ну о-очень выразительный взгляд. И вот сразу стало ясно, что он прекрасно понимает, что я все понимаю. В смысле, не удалось мне провести маршала Инквизиции. Ну и пусть, не очень-то я и старалась.
– Мда-а, – произнес президент в задумчивости. – а я начинаю догадываться, почему Эвард интересовался, где будем детскую обустраивать.
Что за жизнь у меня такая, а?
***
Стоило инквизиторам сообщить дворецкому радостную новость о том, что допрос буду вести я, как тот, по словам все тех же представителей закона, расцвел на глазах и разве что не бегом отправился в допросную. Ребята такого рвения еще ни разу не видели, поэтому сразу начали сомневаться в моей профессиональной пригодности.
Мол, если тебя не бояться, то ты не профи. Я, если честно, была склонна с ними согласиться. Потому что хорошего инквизитора всегда бояться. А то, что я не опасаюсь маршала Инквизиции, так это мелочь. Клод очень хорош в своей профессии, просто нельзя бояться того, кто заботливо подливает тебе сок за завтраком. Или можно? В любом случае, я не хотела вздрагивать каждый раз, когда слышала его бархатный, хриплый голос.
Допрос должен был проходить в просторной гостиной, напоминающей скорее уютное местечко для чаепития, нежели помещение с серыми стенами, большим количеством камер и злющим представителем закона, который размахивает пистолетом. А слухи и о таком ходят…
Когда я поделилась своими соображениями с Клодом относительно того, что все это как-то несерьезно и мне нужен пистолет, тот возвел очи горю и шлепком по мягкому месту отправил меня в импровизированную допросную. Правда, до этого провел получасовую лекцию о том, что он будет находиться в соседней комнате, непрерывно следить за происходящим и появиться сразу, как только мне понадобится помощь. А потом еще несколько раз спросил, не передумала ли я. Но я не передумала к его большому сожалению.
Единственное, что действительно соответствовало моему представлению о реальном допросе – это количество камер, установленных в милой с виду гостиной. Двадцать технических приспособлений спокойно разместились в скромном по размеру помещении, охватывая каждый уголок. Но мне удалось убедить инквизиторов не вести записи диалогов. Наблюдать – да, но сохранять предстоящий разговор – нет. Я не хотела подставлять Эварда и помогать Инквизиции собирать доказательства преступления дворецкого и, по совместительству, моего друга. А сотрудничество с черным рынком, использование военной техники без лицензии, да еще и ее распространение – это пять лет тюрьмы или десять лет ссылки. А если за дело возьмется сам Клод, то Эварда даже знакомый, торгующий военной техникой, не спасет.
Маршал Инквизиции посчтила нужным уведомить дворецкого, что записей делать не будут, поэтому Эвард пребывал в особенно хорошем и разговорчивом расположении духа. Правда, касалась его общительность всего, кроме сути дела.
– Итак, – произнесла я, очаровательно улыбнувшись. – что ты можешь рассказать мне о произошедшем сегодня?
– О-о, это так печально. – отозвался дворецкий, сосредоточенно взирая на шахматную доску, на которой разразилась война. – Сэр Аньелли, конечно, не ангел, но смерти точно не заслуживает.
– Определенно, – кивнула я, искоса наблюдая за ходом Эварда.
Дворецкий выбрал играть белыми пешками, что очень характерно. Белые пешки должны вести агрессивную игру, нападать, а черные же защищаются, достойно обороняться, парируя любую атаку.
– Сэр Аньелли оказался жертвой, – произнесла я, передвигая пешку C2 вверх. – он не должен был испытать на себе муки отравления.
– Этель, – ухмыльнулся дворецкий незнакомой мне улыбкой, упиревшись локтями о колени. – твоя вера в лучшее в людях умиляет, но Аньелли отнюдь не жертва обстоятельств. Никто из тех, кто находится в резиденции, никогда не сможет быть просто жертвой. Это место обитания хищников.
– Правда? – подалась я вперед, вперив в дворецкого нарочито изучающий взгляд.
Знаете, что меня смущало? Эвард же не глуп заявлять что-то в этом роде прямо здесь, посреди допросной комнаты, какой бы милой и комфортной она не была. Дворецкий прекрасно знал, что за нами наблюдают инквизиторы, а возможно и сам сэр Аньелли. Да, запись не велась, но и у собравшихся по ту сторону камеры память долгосрочная. Неужели он не боялся, что Арчибальды взбесятся и устроят ему адскую жизнь?
– И тебе не жаль сэра Аньелли? – вскинула я брови, наблюдая за ходом дворецкого.
Неплохо, должна признать. Дворецкий играл в технике «Ферзевого гамбита», вытягивая свои пешки, чтобы вынудить меня ступить на c4. Это означало бы перевес противостояния на центр и открытие дороги для других его пешек. Хитер. Ухмыльнувшись, я передвинула G2. Накоси выкуси.
– Жаль, – не стал спорить Эвард, задумчиво изучая шахматную доску. – но когда выстрелили в тебя, Этель, мне было куда как больнее наблюдать за муками действительно неповинной девушки.
– Но ты только что сказал, что в этой резиденции обитают только виновные в каких-либо прегрешениях люди. – покачала я головой, прикусив нижнюю губу. – Так, почему ты считаешь меня невиновной?
– Мисс Оплфорд, – ухмыльнулся Эвард, кинув на меня ироничный взгляд. – ты себя в зеркале-то видела?
– Эй, это уже совсем невежливо. – оскорбилась я и с горя двинула в атаку свои пешки. Эвард тихо хмыкнул, изящно парируя мой ход. Никогда бы не подумала просто передвинуть пешку вниз, чтобы блокировать мой выпад. Хор-рош.
– Я лишь хотел сказать, – мягко улыбнувшись, произнес Эвард, взглянув на меня. Однако мой взгляд был устремлен на поле, поэтому его выразительные глаза, преисполненные, я уверена, яркими эмоциями, не возымели никакого успеха. – что ты не похожа на тех девушек, что обычно появляются в резиденции Арчибальд. Тебя не интересовали ни деньги Арчибальдов, ни возможная помолвка с наследником. Я, признаться, до сих пор не понимаю, какого черта ты тут забыла. Однако, ты не угроза.
– Не угроза чему, Эвард? – вскинула я бровь, вновь перехватывая инициативу и двигаясь вперед вместо пресловутой защиты. Имею я право хоть раз в жизни перестать уклоняться, а начать нападать? – Не хочешь же ты сказать, что участвуешь в заговоре против рода Арчибальд?
– Боже упаси такой фигней страдать, – хмыкнул Эвард, переплюнув через левое плечо. И главное – не отпирается, что знает о заговоре против рода Арчибальд, информация о котором, вообще-то, хранится в секрете. Хотя, чего уж там скрывать свою осведомлённость теперь, когда Инквизиция знает все его махинации с подслушиванием и подглядыванием. – тебе ли не знать, Этель, что Арчибальды предателей не прощают и все те, кто имел отношения к заговору, окажутся в скором времени в такой бездне проблем, что лучше и гуманнее просто пойти и застрелить несчастных заговорщиков.
– К слову о застрелить, – продолжила я. – знал ли ты что-то о веселой игре в подстрели ближнего своего из ГЕНО 744?
– Кроме того, что рассказал? – ухмыльнулся Эвард. – Конечно. Но Инквизиция за информацию не платит, поэтому я вежливо придержал свои подозрения при себе.
– Хочешь сказать, что ты не рассказал инквизиторам что-то, что могло помочь в расследовании? – переспросила я, борясь с шоком и неожиданно возникшей злобой.
Эвард знал все это время что-то о преступлении, благодаря которому у меня чудесным образом возникло пулевое ранение в плече, и молчал. И почему? Потому что Инквизиция не предложила сделку в обмен на информацию. Вот как это называется? Варианты вроде «здоровый бизнес-подход» не предлагать. Эгоизм – вот правильное определение.
Эвард не ответил, но взглянул очень красноречиво. Ну да, не дурак же он при свидетелях признаваться в сокрытии информации. А ведь это преступление, причем при отягощающих обстоятельствах.
– Что это? Может быть, ты знаешь стрелка в лицо? – весьма невежливо вопросила я, подавшись вперед и вперив в дворецкого пристальный взгляд, заставивший его откинуться на спинку дивана и на время забыть об игре. – Или знаешь, где находится пистолет?
Дворецкий молчал, лишь издевательски улыбаясь мне в ответ. Я просидела несколько секунд, пытаясь отыскать в его глазах хоть каплю раскаяния, но Эвард был крайне доволен собой. Даже ногой покачивал в нетерпении рассказать о том, какой он крутой и как долго водил инквизиторов за нос, выжидая предложения о сделке. Дворецкий им информацию, а они ему…что? Обещание прикрывать его черные делишки по продаже военной техники со знакомым?
– Хотя, знаешь, – покачала я головой, двигая пешку вперед. Подыгрывать Эварду в его игре «крутой и всезнающий дворецкий» не хотелось. – это не важно и к сегодняшнему делу не относится. Просто ответь на один мой вопрос, который я уже озвучивала. Видел ли ты что-то, когда ворвался в кабинет сэра Аньелли?
– А хорошая сегодня погода, да? – светским тоном осведомился Эвард, потирая ладоши в предвкушении игры. И что-то подсказывало мне, что интересует его отнюдь не шахматная партия. Настоящее сражение сейчас было не на доске, а в жизни.
– Эвард, – произнесла я, даже сумев мягко улыбнуться дворецкому. Очень хитрому дворецкому, как выяснилось. – я не прошу называть имена своих сообщников или дилеров. Как у вас это называется? Просто расскажи мне, что сегодня видел, и ты свободен.
– Этель, – ухмыльнулся Эвард, продемонстрировав белоснежные зубы. – а как далеко я уйду из этой милой гостиной? До ближайшего угла, где меня встретят инквизиторы и проводят уже на другой, более жесткий допрос? Или, возможно, ты полагаешь, что меня не уволят после сегодняшнего признания о сокрытии информации? Арчибальдам нужны люди, которым можно доверять, а моя репутация несколько пошатнулась в их глазах.
Надо же, а ведь Эвард действительно не думает, что его могут посадить в тюрьму. Уволить – да, но о наказаниях за свои преступления он даже не задумывается. Интересно, кто же тот дилер, что продает ему военное оружие? Неужели он настолько влиятельный человек, что сможет помочь Эварду избежать тюрьмы?
– И что ты собираешься делать? Просидеть в этой гостиной до конца своей жизни? – вскинула я брови, разведя руки в стороны.
– Нет, Этель, я же не идиот. – поморщился Эвард, в высоких умственных способностях которого мы сегодня убедились все. – Просто предложи мне сделку. И я расскажу, что видел сегодня, а возможно и поделюсь некоторыми сведениями о платформе торговли военным оружием. Разумеется, имен я называть не буду, но, уверен, тебе будет интересно узнать, откуда взялась та штучка, которой ты вскрыла апартаменты Хоткинса.
– Ты только что признался в распространении военного оружия, Эвард. – сдержанно сообщила я дворецкому, покачав головой. – Добавь к этому особую страсть к…шпионской деятельности, отказ в сотрудничестве со следствием, сокрытие информации и здравствуй, большой срок за решеткой.
– А у них нет доказательств, – ухмыльнулся Эвард. – чем они подкрепят свои обвинения? Простых слов о том, что они лично слышали мое признание – недостаточно. Любой, даже самый хреновенький адвокат разобьет в пух и прах это заявление.
Ясно. В наш век хороший адвокат гарантирует счастливое будущее.
– Что ты хочешь? – вопросила я, делая выпад пешкой, но тут же натыкаясь на сопротивление. Дворецкий пожал плечами, примирительно улыбнувшись, словно извиняясь. И непонятно, за игру или последующие слова.
– Расскажи мне о ваших отношениях с Армани, – произнес Эвард, склонив голову к левому плечу и сладко мне улыбнувшись. – и я отвечу на вопросы Инквизиции.
– Зачем тебе знать что-либо о наших отношениях с мистером Армани? – вопросила я сухо, кинув на дворецкого неприязненный взгляд.
Моя вера в хорошее конкретно в этом человеке жалобна трепыхалась, придавленная носком лакированного лофера. И где тот обаятельный дворецкий, что беспокоился о моем растущем организме? Где тот милый мужчина, что всегда желал доброго утра? Сейчас передо мной сидел отнюдь не тот Эвард, что беспокоился о моем самочувствии. Этот мужчина, что вольготно расположился на диване напротив, больше походил на паренька, умело обращающегося с военным оборудованием и водившим Инквизицию за нос, нежели на классного дворецкого, отпускающего язвительные комментарии о Хоткинсе. Этот Эвард напоминал змею, притаившуюся перед броском.
