Текст книги "Шоу Подбор (СИ)"

Автор книги: Софья Лямина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

– В таком случае, вы, вероятно, решили меня соблазнить? – между делом продолжил допрос Клодель Арчибальд. От вопроса я растерялась на секунду. Но, заметив прыгающую в воздухе рыжую бестию, снова активно затрясла головой. На этот раз подтверждая услышанное.

– Во-от как, – задумчиво протянул откровенно смеющийся инквизитор, из последних сил удерживающий на лице маску серьезности. И ведь издевается гад, откровенно издевается! – значит, вы не будете против, если я сделаю вот так?

И я оказалась прижата спиной к стене. Испугавшись порывистого движения, вцепилась в мускулистую шею инквизитора, сильнее прижавшись к его груди. Он стоит напротив меня, от него исходит жар, глаза смеются, губы уже мелко подрагивают, руки властно, но нежно обнимают за таллию, а я вдруг обиделась. Я тут, значит, делаю вид, что соблазняю его, а он ржет! Никакого уважения к женщинам!

И только обидой за все женское население я оправдываю следующие свои действия, потому что я, призывно закусив губу, осторожно и крайне игриво провела рукой по его щеке, особенное внимание уделив изучению губ. Твердых, но вместе с тем и мягких. Таких же противоречивых, как и их обладатель. Бровь Клоделя Арчибальда полезла на лоб.

– Значит, вы не будете против, если я продолжу начатое?

Я задумчиво уставилась за его спину. Вейль продолжала бесноваться, выкручивая колесо. А ведь еще недавно, в апартаментах Гвен, даже на ногах с трудом держалась. Впрочем, прекращать свое занятие девушка не собиралась. Поэтому я лишь обреченно кивнула Клоделю Арчибальду. И рука инквизитора тут же прошла вдоль внутренней стороны бедра, замерев там, где начинался кружевной подол короткого, обтягивающего платья. Шершавый палец мужчины, привыкшего обращаться с оружием, осторожно коснулся кружева, поднимая его вверх, пробежался по обнаженной коже, неприкрытой чулками. В горле от его действий пересохло. И я могла лишь обессиленно наблюдать за глазами Клоделя Арчибальда с расширенными зрачками, особенно остро ощущая его прикосновения на своем теле.

– Мистер Арчибальд… – начала я, но была прервана его недовольным:

– Клод, Этель. Хоть сейчас назови меня по имени.

Аргумент был весомым, учитывая, что теплые руки инквизитора покоились на…пусть будет, спине. Только ниже. Гораздо ниже.

– Так, что ты хотела сказать мне, Этель? – подбодрил инквизитор издевательски. – Что мне прямо сейчас нужно обернуться и посмотреть, что за слон танцует у меня за спиной?

Я поморщилась. Собиралась ответить, что Вейль никакой не слон, а вполне даже стройная девушка, просто топает громко, но голос как-то резко сел, и я не была уверена, что смогу произнести то, что собиралась. Да и вообще, Вейль словно на второй план отошла. Сейчас, здесь, был только мист…Клод. Его темные глаза, низкий, глубокий голос и властные, но нежные руки. И я не понятия не имею почему, но обвила ногами его талию, поудобнее обхватив за шею. Потом обязательно обвиню во всем алкоголь, а пока же я не хотела разрывать этот миг.

Руки инквизитора послушно поддержали за…так, ну мы уже определись, что это – часть пониже спины. Я приблизилась первая, нежно проведя рукой по колющейся щеке Клода.

– И не пожалеешь? – негромко осведомился инквизитор, устремив задумчивый взгляд в мои глаза.

И я могла видеть свое отражение в его темных, круглых зрачках. Чувствовала его тяжелое, глубокое дыхание. Кожей ощущала идущее от него напряжение. Все то, из-за чего мой здравый смысл, подхватив под руку убеждения, покинул помутившийся разум хозяйки.

– Не сейчас, – отмахнулась я, поразившись своему голосу. Хриплому, мягкому, невероятно женственному и притягательному. И почему мой голос не может быть таким всегда?

Клод не ответил, только улыбнулся понятливо. Словно испытывал сейчас тоже влечение, вырывающее из привычных рамок. И не было сейчас стен этой резиденции, гуляющего поблизости стрелка, топчущейся Вейль, обязательств перед кем-либо, только он и я. Устои полетели в пропасть, туда же отправились и убеждения, принципы, законы и все то, что вгоняло в рамки. Он потянулся к моим губам, накрывая своими твердыми, властными, требовательными, но вместе с тем и безумно нежными, изучающими. И я поддавалась, плавилась под его натиском как пластилин в умелых руках. Разбивалась осколками о мрамор. Сил не хватало даже на мысли, только на то, чтобы изредка, урывками вдыхать воздух, не разрывая этого безумия.

Его тихий рык, уверенные действия и я уже не понимаю, что происходит. Ориентация в пространстве безнадежно потеряна, и единственное, что я могу ощущать это – его губы и руки, прижимающие к себе, не позволяющие упасть и потеряться.

Он первым разорвал это прикосновение, вырвав у меня разочарованный вздох. Где-то там, за спиной Клода танцевала Вейль, исполняя нечто из репертуара черлидера футбольной команды. Инквизитор продолжа удерживать меня на руках, словно это не доставляло ему никакого дискомфорт. И его глаза, темные, бархатные, вперили в меня изучающий взгляд, заставив остро осознать, кто я и где. И что я только что…черт!

Распахнув глаза от ужаса, я воззрилась на Клода. Можно ли расценивать эти действия как попытку домогаться инквизитора?

– Если кто-то и решит так расценивать твои действия, – усмехнулся инквизитор. – то это будет самое глупое обвинение в истории. Как ты себя чувствуешь? Стоять сможешь?

Я хотела было возмутиться, заявить что-то вроде: «Эй, не такой уж ты и сногсшибательный», но неожиданно почувствовала дрожь в коленях. Определенно, удержаться на ногах я не смогу.

– Понял, – хмыкнул инквизитор, покрепче прижимая к себе. – теперь я могу взглянуть себе за спину?

– Нет, – испуганно прошептала я, повторив трюк и обхватив его лицо руками. Между прочим, без намеков. Просто подумала, что раз это сработало в прошлый раз, то и сейчас должно дать положительный результат. Но инквизитор понял меня несколько превратно:

– Я не против продолжения, – серьезно произнес Клод, глядя мне прямо в глаза. – но не сейчас, когда ты пьяная и напуганная, а я уставший и злой. Мы вернемся к этому вопросу завтра, малыш.

Тоже мне, Карлсон отыскался. Но послушно кивнула, осторожно отпуская его шею. Поддержал, помогая спуститься, даже выждал пару минут, пока я окончательно не перестала шататься.

– А теперь я все же посмотрю, что происходит за моей спиной. – усмехнулся инквизитор. – Никому не расскажу и буду нем, как рыба. Но вас нужно отправить по апартаментам, иначе в следующий раз вы рискуете встретиться с кем-то, кто будет менее добр, чем я.

Звучит смешно из уст инквизитора. Особенно учитывая историю ордена Инквизиции. Это же его коллеги из прошлого ведьм отлавливали и сжигали, устраивая показательный костерок на площади. И кто может быть злее маршала инквизитора? Хотя Клод и зарекомендовал себя как вполне адекватный мужчина, но не зря же его боятся подчиненные? Вот я бы не стала просто так бледнеть при одном упоминании имени маршала Инквизиции.

– Итак, это – одна из конкурсанток? – поинтересовался между делом Клод, разглядывая разом присмиревшую Вейль словно ученый, решающий с какого конца лучше начать препарировать лягушку.

– Вейль Гауф Гонсалес. – подтвердила я, покивав для убедительности.

Девушка замерла, уперев руки в бока. Для устойчивости. Ее же из стороны в сторону мотало так, как яхту во время шторма. Я же, напротив, чувствовала себя резко протрезвевшей после…м-мм… содержательного разговора с инквизитором.

– Чудесно, – усмехнулся Клод, протягивая мне руку. Оглядев представленную конечность, вложила свою ладонь. А смыл теперь из себя недотрогу изображать?

***

Утро началось отвратительно. Хотя бы потому, что проснулась я отнюдь не от пения птиц или лучей солнца. Разбудила меня куда как менее приятная необходимость избавить желудок от ужина. Или от алкоголя. Тут кому что ближе, на самом деле.

Пока приводила себя в порядок, принимала душ и упивалась обезболивающим вдруг поняла, что не помню вчерашнего дня вообще. То есть, были некоторые проблески воспоминаний, словно вспышки света во тьме, но картинки были столь нечеткими, что сложить их воедино никак не получалось. Вот я сижу с девочками в апартаментах Гвен, а через секунду уже бреду по коридору…

А куда бреду – непонятно. Нет, ну судя по тому, что очнулась я в собственной кровати, я таки дошла до цели. Вопрос в том, куда же я успела зайти по пути? Или мой путь был прямым? А может, меня вообще принесли? Вот никогда не упивалась и проблем не было! А теперь-то что делать?

Шторы в комнатах были плотно задвинуты, не пропуская солнечный свет в апартаменты. Кто-то очень предусмотрительный позаботился о том, чтобы с утра я не чувствовала себя восставшим вампиром. Спорю, что пугалась бы света я не хуже.

Внешний вид в зеркале впечатлял бледным цветом лица, лихорадочно бегающими глазами и припухшими губами. Неужели прямо из бутылки пила? Проклиная себя и свою неожиданно обнаружившуюся тягу к алькоголю, поплелась приводить себя в порядок. Пока горничные несли мне воду с лимоном, я нанесла тонизирующую маску и все размышляла о вчерашнем.

С этими провалами в памяти нужно что-то делать. А вдруг я сделала что-то ужасное? Например, пила на брудершафт вместе со стрелком. Или отказалась от своих процентов в корпорации «МартиноПлейзер». Уж Франческо точно бы не упустил шанса урвать мои акции! Даже несмотря на то, что письмо из резиденции до столицы будет идти пару дней, Мартино лично выехал бы навстречу, если бы узнал о моем щедром и пьяном решении отказаться от своих процентов. Хотя, пожалуй, до такой степени я напиться не могла.

Желудок мягко, но настойчиво требовал накормить его. Разрываясь между желанием умереть от стыда и поесть, выбрала второе. Ведь нужно было дойти до Илдвайна, найти агентов Гофман и Джонс, чтобы извиниться, встретиться с девочками. Вдруг они что-нибудь помнят?

Преодолевая сопротивление организма, натянула светлые джинсы, белую рубашку, лоферы с пушистыми помпонами. Поглядев в тонкую щелочку между шторами, обнаружила, что на улице пасмурно. Захватив любимый оранжевый пиджак, подумала, что погода под стать настроению.

Спускалась по лестницам медленно, преодолевая желание постыдно сбежать в апартаменты и забаррикадироваться там. Мало ли, вот сбегу я вниз по ступеням, а там пол первого этажа в руинах после моей вчерашней попойки? Прецедентов, конечно, пока не было, но ведь все бывает в первый раз.

Вопреки ожиданиям все было тихо и мирно. Бальзам на душу! Заглянув на кухню, попросила сделать мне два кофе и, довольно потягивая один горьковатый напиток, а второй подхватив с собой, направилась прямиком в кабинет сэра Аньелли.

Во-первых, нужно было узнать о том, куда подевалась моя охрана. Незримого присутствия агентов за моей спиной не ощущалось. Обычно по спине пробегалась россыпь холодных мурашек, вызванная ветерком от движений инквизиторов. Сейчас же я ничего не чувствовала. А потребность попросить прощения за причиненные им неудобства скребла на душе, заставляя чувствовать себя последним предателем и чудовищем.

Во-вторых, хотелось узнать мнение сэра Аньелли относительно вчерашней новости о работе Хоткинса под прикрытием. Мне было трудно поверить, что блондинчик способен работать под прикрытием. Да и нигде, ни в одном источнике, я не слышала о его прошлом в Инквизиции. Неужели такое можно скрыть? Это, как если бы я, будучи Оплфорд, взяла другую фамилию, а о прошлой умалчивала. Правда, рано или поздно, выбилась бы наружу, шокируя публику с нежной психикой.

Безусловно, Калеб мог припрятать эту часть своей биографии в качестве козыря. Но служба в Инквизиции – это целая колода карт, состоящая из одних джокеров. Или все дело в том, что красавца до сих пор привлекают к работе? Мол, невыгодно рассказывать публике о прошлом в Инквизиции, если ты их тайный агент и по сей день.

Постучав в дверь кабинета сэра Аньелли, распахнула ту, не дожидаясь дозволения войти. Не чужие уже люди, можно обойтись и без некоторых расшаркиваний. Хотя, конечно, истинная британка внутри меня билась в истерике и умоляла быть вежливой. Но, пожив в столице, я научилась выборочно относиться к этикету. Старалась производить впечатление вежливой девушки, но без подобострастия.

Франческо, например, терпеть не мог мои учтивые: «А не могли бы вы…?» и «Не затруднило бы вас?…». А когда я начинала предложение со слов: «Прошу прощения за мою бестактность…», его перекашивало так, словно он разом съел ведро лимонов и заел все это щекоткой соли. В конечном итоге Франческо провел со мной воспитательную беседу. Он сообщил, что в условиях, которые диктует столица, правило не обсуждать личную жизнь, религию, доход, болезнь и политические пристрастия за светской беседой – неактуально. Для меня это был шок.

Как и то, что чрезмерную вежливость некоторые могут счесть лицемерием. Поэтому приходиться искать золотую середину, балансируя на канате межличностных отношений.

– О-о, Этель. – удивился британский лорд, оказавшийся, для разнообразия, за рабочим столом и без коньяка. Мужчина сидел, погрузившись в бумаги и что-то активно набирал на сенсорном планшете с весьма раздосадованным видом. Надеюсь, это вызвано не моим появлением. – Рад видеть. Это мне? Да ты мой герой, Эль!

И сэр Аньелли подхватил вторую чашку кофе, разом опустошив ее наполовину.

– Ты хотела спросить что-то конкретное или просто так, поговорить со старым и одиноким мной? – поинтересовался он, откинувшись на спинку кожаного кресла.

– И да, и нет. – усмехнулась я, присаживаясь в свободное кресло напротив стола британского лорда. – Ты не знаешь, куда исчезли агенты Гофман и Джонс? Я хотела извиниться перед ребятами за свою выходку. Им просто так попало от мистера Арчибальда.

– Ну, скажем, не просто так. – усмехнулся сэр Аньелли, скрещивая пальцы рук на столешнице. – Ты пойми, Эль, что это сейчас ты сама сбежала. А в следующий раз могло так оказаться, что тебя похитили. Прямо из-под носа Инквизиции сперли. Представляешь, какой удар по репутации ордена? Вот Клод и беситься, доводя всех до истерики.

– Мне он ничего не сказал, – дипломатично пожала я плечами, делая глоток из чашки.

– Еще бы он тебе что-нибудь сказал, – ухмыльнулся британский лорд. – он же рядом с тобой образец мягкости. Прямо эталон галантности и вежливости.

– Глупости какие, – нервно фыркнула я, чудом не разлив кофе.

– Не веришь? – вскинул бровь сэр Аньелли. – А ты спроси у кого-нибудь еще. Клодель Арчибальд зверь, Эль, его боятся и избегают собственные родственники. Единственная, кто еще имеет какое-то подобие влияние на маршала – это его мать. Ты имела честь видеться с миссис Арчибальд на ужине, когда та сообщила о незаконности контракта.

Что? Неужели эта роскошная женщина – мать мистера Арчибальда? Ей же на вид не больше тридцати пяти, а инквизитору все тридцать семь! Пока я пыталась поднять челюсть с пола, сэр Аньелли продолжил:

– Она все не может избавиться от навязчивого желания женить Клода. Это, можно сказать, ее идея фикс. – хмыкнул мужчина. – А Клодель все избегает брака. Один раз, правда, миссис Арчибальд почти удалось женить сына. Только девушка оказалась не простая, а с секретиком. Нехилой такой бомбой, которую позже ее соратники заложили в столичном парламенте. Представляешь степень конфуза? Вот с тех пор-то Клод и остерегается женщин. Особенно боевых, взрывных, так сказать.

Я со смешанными чувствами глядела на британского лорда. С одной стороны, безусловно, было удивление. Все же, слушая рассказ о неудавшейся свадьбе инквизитора, невольно начинаешь думать, что мужчина сам сбежал с церемонии бракосочетания. Или, на самый крайний случай, ворвались враги инквизитора и устроили свое шоу. Но чтобы вот так, женщина, на которой собирался жениться Клодель Арчибальд, оказалась террористкой под прикрытием, вторглась в его доверие и попыталась устроить большой бум – это как-то в голову не приходит.

Хотя бы потому что кажется, что мистер Арчибальд должен был проверить свою избранницу. Досконально изучить ее биографию, поговорить с друзьями и родственниками. Все же Клодель Арчибальд – маршал Инквизиции, он не может позволить себе жениться на первой попавшейся девушке. Да и чутье инквизитора. Чтобы обмануть мистера Арчибальда девушка должна была быть не просто первоклассной актрисой, а тончайшим психологом, звездой отечественной киноиндустрии. Она должна была контролировать себя круглосуточно, постоянно, чтобы не проколоться в мелочи. Настолько, чтобы маршал Инквизиции не заметил рядом с собой террористку.

А с другой стороны, была жгучая жалость к Клоделю Арчибальду. Инквизитор итак окружен теми, кто только и жаждет его смерти, а тут девушка, на которой он собирался жениться, оказалась предательницей. Рядом с ним была преступница. Пожалуй, категория террористов – самая ужасная из них. Жестокие, беспринципные, психи в чистом виде. Насколько сильной должна была быть любовь, чтобы мистер Арчибальд не обратил внимание на это?

– Это единственный случай, когда Клод навел дуло пистолета на девушку. – продолжил сэр Аньелли тише. – Он обычно даже допросы с женским полом не ведет, считает это ниже своего достоинства. Для него больная тема – дети, женщины и старики.

– Это нормально, – пожала я плечами. – у каждого ответственного человека стоит цель защищать детей и пожилых людей. Это справедливо. Одни – будущее нации, другие – ее конец. Старость и детство принято уважать.

Сэр Аньелли стрельнул в меня хитрым взглядом, подперев подбородок сцепленными пальцами. Даже отвлекся от работы, чтобы насладиться произведенным эффектом. Сидит, улыбается и кивает в нужных местах моего диалога. Как мой психолог.

– А агентишек твоих Клод сослал из резиденции. – продолжил мужчина. – Те себя все равно рассекретили, а с тобой так и так не справились. Сегодня отправляются восвояси. Так что, поторопись, если хочешь успокоить совесть.

– А где они? – вопросила я, поднимаясь.

– В гостиной, должны самолет ждать, – пожал плечами сэр Аньелли, отмахнувшись. – это прямо по коридору. Мимо не пройдешь. Там двери большие, с ручками в виде голов львов.

– Спасибо, – поблагодарила я, поспешив в сторону двери.

Когда оказалась в коридоре, то вспомнила о забытом на спинке кресла пиджаке. Но возвращаться не стала. Только время потеряю напрасно, а агенты, как сказал сэр Аньелли, вот-вот готовы отправиться в столицу. Взяв высокий старт у кабинета сэра Аньелли, побежала по коридору.

Как и сказал британский лорд, широкие, массивные двери с головами львов обнаружились в единственном экземпляре в конце коридора. Замерев у них в попытке отдышаться и привести в порядок волосы, потянула на себя ручку.

В просторном помещении с высокими, кремовыми стенами, насыщенно-синими портьерами, светлой мебелью на темных, изящных деревянных ножках обнаружились оба агента. Расположившись напротив друг друга, те самозабвенно играли в шахматы. Но как только я пересекла порог комнаты, сразу обернулись, просверлив одинаково удивлёнными взглядами.

– Мисс Оплфорд? – вскинул брови Джонс. – Вы кого-то ищете?

– Ага, – радостно подтвердила я. – вас! Я хотела извиниться перед вами за вчерашнюю выходку. Мне не стоило убегать и подставлять вас перед суровым начальством. Из-за этого вам дали выговор и возвращают в столицу. Простите.

Инквизиторы переглянулись. У обоих на лице смешанные эмоции, которые, увы, я не смогла идентифицировать. Однако, агенты не вскочили, бросаясь в меня стульями, и на том спасибо. Значит, еще не все потеряно.

– Признаться, мисс Оплфорд, мы рады вернуться в столицу. – почесав затылок, ответил агент Гофман. – У меня свадьба на этой неделе, а меня направили в резиденцию Арчибальд без указания сроков. Невеста уже грозилась разорвать помолвку.

– А я вообще на больничном был. – подхватил агент Джонс. – Пять пулевых ранений, переломы. Не смертельно, конечно, но я бы предпочел недельку дома отлежаться. Но маршал Арчибальд тоже специальным приказом велел направляться в резиденцию. Я уж было подумал, что резиденцию с землей сравняли.

– Почему? – вопросила я растерянно.

– Мистер Арчибальд – мужик серьезный, – усмехнулся Гофман. – но не самодур. Обычно позволяет брать отгулы и больничные, если того требует ситуация. Иногда сам отправляет в отпуск, если видит, что совсем невмоготу.

– В последний раз, когда кого-то из наших Клод выдергивал с больничного был, когда религиозники снова попыталась устроить бунт на западных островах. – задумчиво произнес Джонс. – Поэтому сразу возникла мысль, что заговор против Арчибальдов набрал новую силу и переместился в резиденцию.

– Признаться, – криво ухмыльнулся Гофман. – удивились, когда узнали цель нашего вызова. Давненько не приходилось исполнять роли телохранителей.

– То есть, вы не в обиде? – уточнила я, улыбаясь.

– Не-а, – одновременно покачали головами агенты, расплываясь в довольных улыбках.

– Что здесь происходит? – раздался знакомый бархатный баритон с хрипотцой. От двери, сделав пару шагов, двинулся к нам маршал инквизиции.

– Здравствуйте, мистер Арчибальд, – поприветствовала вежливая я под вскинувшуюся бровь инквизитора. – мы прощаемся.

– Уже успели сработаться? – усмехнулся Клодель Арчибальд, замирая рядом со мной. – Самолет на горизонте.

Агенты одновременно поднялись на ноги, подхватывая спортивные сумки и оставляя шахматную партию не доигранной. Посторонившись, пропустила инквизиторов, приободренных скорым возвращением домой. Все же трудно им. Одного вот, сразу после тяжелых ранений отправили на задание, второго практически из храма вытащили. И ведь не возразишь, на инквизиторах держится безопасность планеты.

– Можно проводить? – вопросила я у Клоделя Арчибальда.

– Идемте, – пожал плечами тот, почему-то беря меня за руку.

Как маленькую девочку, честное слово. Или инквизитор теперь боится оставлять меня без присмотра? Так зачем же такие крайности? Можно просто привязать меня к чему-нибудь за поводок, и все сложности закончатся.

Так, ладно. Сама виновата. Не нужно было убегать, не мудрено, что маршал Инквизиции мне теперь не доверяет.

Покинув гостиную, мы направились прямиком по коридору, свернув в боковую дверь. Помнится, Роберт выводил меня в сад через нее, когда хотел поговорить. И так странно, ведь совсем недавно было, а по ощущениям словно целая жизнь прошла.

Стоило выйти из теплого здания резиденции, как прохлада окутала плечи, напомнив, что погода сегодня не летняя. Холодный порыв ветра опалил щеки, бросив прядь волос в лицо, глаза заслезились. И кардиган, как на зло, остался в кабинете сэра Аньелли. Ситуацию спас Клодель Арчибальд, стянув свой шерстяной пиджак, который протянул мне. Благодарно улыбнувшись, закуталась в теплую шерсть, знакомо пахнущую инквизитором. И так удобно стало, тепло и комфортно, что я уже даже не возражала против надежной, шершаватой руки мистера Арчибальда, осторожно сжимающую мою ладонь.

Агенты шагали впереди, о чем-то вяло переругиваясь. А я вдруг вспомнила, что забыла спросить мистера Арчибальда еще об одной важной детали.

– Мистер Арчибальд…

– Мы уже обсудили этот вопрос вчера. – усмехнувшись, оборвал меня инквизитор.

– Что мы вчера обсудили? – нахмурила я брови, предчувствуя нечто плохое для себя. Могла ли я встретиться с инквизитором в тот вечер? И если да, то что же могла сделать пьяная я?

– Эль, ты сколько выпила? – ответил вопросом на вопрос мистер Арчибальд, старательно прячущий улыбку.

Естественно, я тут же набрала в легкие воздуха, в попытке откреститься и заявить, что я за ЗОЖ. Нет, ну а чем черт не шутит? Глядишь и сработало бы. Да только как-то неловко врать, когда на тебя смотрят эти внимательные темные глаза.

И, к слову, когда это мы успели перейти на «ты»?

– Не помню, – честно призналась я, поёжившись. – я сначала вообще не пила. А потом девочки заставили меня выпить бокал, чтобы я успокоилась и, в общем, дальше – провал.

– Ты ничего не помнишь? – словно между делом полюбопытствовал инквизитор. И, дождавшись моего утвердительного кивка, добавил патетично: – Какой удар по моему мужскому самолюбию!

– Мистер…

– Клодель.

– Клодель, – послушно повторила я, наслаждаясь звучанием букв. Было что-то в этом сочетании одновременно плавное и резкое, твердое и мягкое. Необычно. – мне жаль, если я вчера сделала что-то, что…

– Ты поцеловала меня. – хитро стрельнув глазами, произнес инквизитор. Я из-за шока споткнулась о собственную ногу, едва не упав носом вперед. Поддержал, даже пронес пару метров, совершенно не напрягшись. – Затем попыталась стащить рубашку.

Мне стало дурно. И даже не столько от того, что набросилась на инквизитора с целью стащить рубашку, сколько от мысли, что не помню этого. В смысле, если уж я решилась стаскивать с мужика одежду, то хотелось бы помнить об этом. А так что получается? Стащить стащила, а удовольствия никакого. Тьфу. О чем я вообще думаю? Черт бы побрал этого Илдвайна, сводника несчастного, алкоголь и меня.

– А потом? – с ужасом вопросила я, приготовившись к самому худшему.

Мист…Клод продолжа нести меня на руках, подхватив за талию, поэтому можно было не беспокоиться, что упаду от новости прямо там, где стояла. Не знаю, что инквизитор прочел в моем взгляде, но его руки, удерживающие меня, напряглись.

– Заявила, что как честный мужчина я обязан на тебе жениться. – моя челюсть отпала второй раз за день.

Это я такое сказала?

Да быть не может! Даже будучи пьяной в стельку я бы никогда не предложила сыграть свадебку. Создать общий бизнес, отправиться вместе на Ямайку, попробовать шаурму на восточных аэровокзалах – возможно, но никак не свадьбу.

– Вре-ешь, – прошептала я скорее с надеждой, нежели уверенно.

На меня смотрела пара самых честных глаз в мире, что окончательно убедило меня в беспардонном обмане со стороны отечественной Инквизиции. На пару минут стало обидно за народ планеты, которые видят вот в этой хитрой морде уверенность в безопасности завтрашнего дня.

– И не стыдно? – полюбопытствовала я ворчливо, упиревшись ногами о землю. Понял. Отпустил.

Отойдя на пару шагов от инквизитора, под насмешливым взглядом приняла независимый вид, поплотнее укутываясь в пиджак. Гордость гордостью, а воспаление легких – штука неприятная. Пусть и лечиться в течение нескольких часов путем прогреванием инфракрасным лучом.

– Это мне должно быть стыдно? – крайне заинтересованно вопросил Клод, деланно вскидывая бровь. Я пожала плечами. Ну не мне же должно быть стыдно за наглющий обман честных граждан в моем лице. – Я возвращался в свои апартаменты после долго рабочего дня, во время которого, к слову, был вынужден разбираться с истеричным припадком Хоткинса после учиненного тобой самосуда, а встретил потерянную представительницу рода Оплфорд. Ты брела, кажется, сама не понимая, куда идешь. Я, по-твоему, должен был оставить тебя?

– Я не набрасывалась с непристойными намерениями! – я посчитала нужным подчеркнуть данный факт.

– Так ты все же помнишь вчерашний вечер? – поинтересовался инквизитор, замирая напротив меня.

И вот стою я, гляжу на него, а мысли куда-то уходят. И ведь, наглецы, возвратиться не обещают. Напротив возвышается непримиримой скалой инквизитор, небрежно засунувший руки в карманы, с легкой усмешкой на губах и львиной долей обаяния в глазах. Темных, к слову. Помню, когда мы встретились в первый раз во время моей панической атаки, у Клода тоже были темные глаза. А потом насыщенно-синего оттенка. Сейчас же я могла наблюдать за потрясающим зрелищем, как тьма медленно затмевает собой летнее небо, сменяя синеву черными разводами. И уже не хочется возмущаться, да и сил на сопротивление уже нет.

– Нет, – отозвалась я спокойно, даже независимо засунула руки в карманы. – провал.

– Тогда ты не можешь со стопроцентной уверенностью отрицать мои заявления, – хмыкнул Клод, протягивая руки и поднимая воротник на пиджаке, чтобы тот закрывал мне шею. Определенно, так теплее. Холод не обхватывает горло холодными тисками.

– А ва…тебе не холодно? – полюбопытствовала я, придирчиво оглядывая инквизитора. Брюки, белоснежная рубашка… наверняка околел, бедняга. А все из себя героя строит.

– Нет, – склонив голову к левому плечу, ответил Клод с легкой улыбкой. – замерзла?

– Мне тепло, – покачала головой я, возобновляя шаг. – а вот ты явно мерзнешь. Давай поскорее проводим агентов и вернемся в резиденцию. Иначе будет у нас один больной маршал инквизиции, и стрелок прибавит себе очко в счет.

И вот иду я, размышляю вслух, а инквизитора нет. Замерла, оглянулась назад и увидела чудо чудное: стоит Клод, глядящий мне вслед выразительным взглядом. Увы, расшифровать его посыл я была не в силах.

– Что-то случилось? – вопросила я напряженно. Неужели так подействовали мои слова о счете со стрелком? Но я же образно.

– Да нет, – пожал плечами Клод, догоняя в два шага. А я сделала десять, как минимум. Вот она – несправедливость во всей ее физиологической красе. – но впервые за много лет кто-то обеспокоился моим здоровьем.

– А мама? – удивилась я.

Это мне приходится жить отдельно от рода из-за некоторых разногласий с семьей. Поэтому и контактируем мы редко, а когда встречаемся, то обсуждаем глобальные и важные для семьи вопросы, а не мое здоровье. Но от друзей я знаю, что их родители очень трепетно относятся к самочувствию своих детей. Даже если сыночке тридцать с хвостиком, и он маршал Инквизиции.

– Нет. – усмехнулся Клод.

– Потому, что ты взрослый и самостоятельный или потому, что ей все равно? – нарушая все правила тона и тактичности, вопросила я. Нет, ну а если я к нему приставала и требовала жениться на мне, то к чему теперь это стеснение?

– Первое, – подумав, ответил Клод. – никому и в голову не приходит задавать подобных вопросов маршалу Инквизиции.

– Можно подумать, что ты – робот и все человеческое тебе чуждо. – хмыкнула я, прибавляя шаг. Впереди показались лопасти вертолета. Будет обидно, если агенты улетят без нас. – Даже лучшим из нас порой нужна поддержка и забота.

Инквизитор не ответил, только пожал плечами безразлично. Мол, наверное, кому-то и нужна поддержка, но не мне точно. Мне оставалось только улыбнуться этой показной сдержанности.

– Я хотела спросить… – замявшись, произнесла я. – Помнишь тот букет?

Мужчина кивнул, вопросительно взглянув на меня.

– Его отправил Калеб? – вопросила я.

– Нет, Хоткинс не отправитель. – покачал головой инквизитор. – Такого приказа ему не поступало, а для личной инициативы с угрозой у него не было мотива.

– Но Роберту он угрожал, – напомнила я.

– Тогда это было задание, которое он, к слову сказать, безнадежно провалил. – произнес Клод, поморщившись. – Можешь вычеркнуть Хоткинса из списка подозреваемых, госпожа детектив.

Настала моя очередь морщится. Я просто защищалась! В конце-то концов, я же не схватила пистолет и не начала размахивать им, угрожая выстрелить, если Калеб вот прямо сейчас не признается. Я просто пробралась в его апартаменты, нашла улики и прижила его к стенке. Это не преступление!