Текст книги "На рубеже веков. Дневник ректора"

Автор книги: Сергей Есин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 61 страниц)

Свое чтение на конкурс Пенне начал с книги Сергея Лукницкого «Это потому, что ты…». Детектив. Прочел его от корки до корки. Увлекательное и неплохо сделанное произведение. Рассматриваются почти все слои общества, но сосредоточенно внимание автора на «новых». Жить после этого не хочется, жулики везде, даже в ФСБ. Все это дает Лукницкий, который, судя по аннотации «пишет за рулем автомобиля перед красным светофором», он автор тридцати книг и монографий. Имеем дело с пишущим автором. Щеголяя свободой языка, которым он владеет, автор доходит до развязности. Лукницкий – доктор, адвокат, ученый. Здесь нет только признаков новизны в развитии нашего дела. Писатель это не тот, кто описывает судебное дело и подследственных, это не переводные картинки. Какая игривость. Как нравится автору этот полукриминальный богатый мир новых русских. Поддержать автора должно Переделкино, которое описано точно, с фамилиями дачевладельцев.

Рейтинг для «Труда».

«Нынче много говорит о президентской вертикали. Кому нравится, а кому нет. Это как в старые перестроечные времена, когда все только начиналось, все говорили только о выездах из страны и о двойном гражданстве. О промышленности, хлебе И НАЛОГАХ НЕ ГОВОРИЛИ. НТВ даже показало «Кукол», где кукла Волошин в роли Моисея, передающего указания неведомого Бога. Иронизируют. Но одновременно, вернее чуть ранее «Кукол» по тому же каналу прошел фильм с Бельмондо (комиссар Журдан) «Вне закона». Криминал, коррупция, наркотики и полицейский комиссар, берущий на себя всю ответственность. По НТВ, кстати, идет еще американский сериал про крутого Уокера с Чаком Норрисом. Уокер всех арестовывает, надевает наручники, все по закону, по букве закона. А вот Журдан по справедливости, которая так близка нам, русским. Журдан в своей сущности чем-то похож на знаменитого Деточкина, сыгранного в фильме «Берегись автомобиля» Смоктуновским. Тоже, скорее, полагавшегося на свое собственное чувство совести и социальной справедливости, нежели на правоохранительные органы. Если бы быть уверенным, что все получится, что разделаемся с коррупцией, с воровством, со взяточничеством, если олигархов сведут до положение просто богатых граждан, если пенсии, которые, кстати, заработаны, а не просто даны государством, станут деньгами на жизнь, а не деньгами, половину из которых надо отдать за квартиру, а другую половину за электричество, если будет покончено с войной в Чечне и с терроризмом, то я выбираю комиссара Журдана и Бельмондо, и Бог с тем, если пара тумаков достанется виноватым преступникам без упреждающего разрешения судьи. Тут начинает действовать закон Моисея: око за око и зуб за зуб. Тоже, кстати, как и права человека, придумка Человечества».

Были с В.С. на даче, я занимался теплицей и солением огурцов.

7 августа, понедельник. Ашот принес мне уже и ксерокс указа В.В. Путина о присвоении мне звания. Перед сном внимательно разглядывал этот длинный список. Народа скопилось много, это, кажется, первое подписание после избрания В.В. на должность президента. В моем возрасте это все довольно смешно, хотя может понадобиться при оплате квартиры – деятелям положена большая скидка. Не отменят ли?

Заходил в середине дня в хозчасть – Максим Петров и Чемоданов пьют пиво.

8 августа, вторник. Весь день шло собеседование, сначала поэты – семинар Е. Рейна, потом переводчики. Я честно отрабатывал весь день на арене. Практически это непрекращающиеся телевизионные интервью. Интервьюированных около 40, а интервьюер один. Постоянная компания зрителей. Моя задача для зрителей не повториться ни в приеме, ни в вопросе и все же честно раскрыть характер и возможности каждого. Ребята, кажется, интересные, ощущение некой плотности набираемой команды. Идут в основном девочки, но есть и пареньки. Понравился сын Тани Сотниковой. Все-таки взяли на перевод медлительную и степенную Таню Шалиткину, сестру нашего главбуха, она девочка старательная, но тем не менее пробила ее О.В. Чего-то я девочку пожалел. Самое главное, как она изменилась после того, как объявлены были результаты – помолодела лет на пять. Тем не менее одного балла ей не хватило, пришлось зачислять только на испанский язык.

В Москве жуткая катастрофа. На Пушкинской площади в переходе в 6 вечера взорвалась мина. Очень большое количество жертв, свыше пятидесяти. Это опять терроризм. Теперь отпадает отмена регистраций, ужесточится режим. Мне последнее нравится, потому что на общежитие все время нападают. Научат ли последние события чему-нибудь московские власти? Решатся ли они убрать все киоски и торговые точки из переходов? Ранение в основном люди получили от осколков стекла.

Тут же, уже через пару часов В.В. Жириновский говорил о том, что мертвый чеченец это хороший чеченец. Гадость какая-то такое говорить. Но все это со слов телевидения. Впрочем, в смелости ему не откажешь.

Прочел роман Нины Катерли «Тот свет». Это слюнявое произведение из провинциальной жизни. Похоже это все на запись словами какого-то бразильского телесериала. Разные истории, антураж, декорации и имена русские. Облегченная бытовая проза, которой мы баловались лет сорок назад и которая нынче скучна и никому не интересна. Язык усередненный, плоский, будто бы это машинный перевод с какого-то другого. Перевод бесцветный, но грамотный.

Звонила Галя Кострова, возможно их издательство возьмет мои дневники. Я уже придумал, как я их сделаю. Теперь надо отобрать пробные куски. На работе у меня о дневниках говорят много, но все пока видят в них частное.

9 августа, среда. Такое ощущение, что уже проработал неделю, усталость даже в костях. С утра проходило собеседование. На этот раз очень тяжело и медлительно шли прозаики А.Е. Рекемчука. У самых лучших, как всегда, недоставало баллов, у меня порой возникали сомнения, что конкурсные работы и этюды писаны одним и тем же лицом. Талантливые и неталантливые девочки шли очень кучно. Отличницы были не самым лучшим материалом. Много сил отнимало выяснение заинтересованности и глубины всех этих девочек и мальчиков. Я придумывал все новые и новые вопросы, заходил со всех сторон. Потом даже Алеша Антонов отметил меня как мастера художественного слова. Казус возник во время приема драматургов. У одного довольно средне сдававшего, но проходившего ребенка, у Оли… не оказалось аттестата. Обычные хитрости, девочка поступала в два вуза, по закону вплоть до зачисления мы можем пользоваться копией, но к моменту зачисления нужен оригинал. Оказалось, что у ребенка аттестат в какой-то еврейской академии, ее зачислили, но она теперь хочет к нам, потому что понимает, здесь образование настоящее, без кнедликов, но канцелярия закрыта, и аттестата она получить не может. Собственные проблемы с огромной настойчивостью она хотела переложить на меня. Но и я здесь стоял насмерть. Даже показал ей личные дела, в каждом из которых лежал документ об образовании.

После собеседования быстренько устроили маленькую вечеринку по поводу присвоения мне звания. За пару дней до этого я давал Наде Годенко деньги, но она мои деньги пожалела и уложилась не в 2000 рублей, а в 1500. Такие маленькие пьянки я очень люблю, да вдобавок здесь на меня нашло редкое умиротворение, и я почувствовал какое-то почти семейное отношение ко всем. А что у меня есть кроме института? Молодцом здесь показали себя Дима и Слава, так замечательно к окончанию собеседования все подготовившие. Сережа Лыгарев пришел даже с цветами.

Вечером по ТВ много говорили о вчерашнем происшествии на Тверской и о создании какого-то оппозиционного блока. Во главе этой новой общественной организации Борис Абрамович Березовский, С.Говорухин и отчего-то Василий Павлович Аксенов. Чему он, так хорошо устроившись в Америке, теперь собирается учить нас? Я помню, с каким пафосом В.П. уезжал, как давал по западным радиостанциям интервью, что его не печатают, а в это время «Новый мир» спокойненько выходит с его последней прекрасной повестью «В поисках жанра». Какое там не печатали, просто в Америке произрастал другой сорт колбасы. Все, что я читал у Аксенова после этого, было скучно. Вообще ребята хорошо устроились, учат и там, и здесь, не ленятся и учат даже во время собственных каникул. Какое прекрасное эрудированное племя учителей российского населения. Поэт в России больше, чем поэт!

Начал читать для конкурса роман Эргали Гера «Дар слова. Сказки по телефону». Первая глава просто блестящая. Что-то похожее о сексе по телефону. Вырастают новые типы, молодежь…

10 августа, четверг. Уезжает из Москвы в Сеул Сон Сим Бо. На прощанье он передает мне роскошный веер, которым должен пользоваться лишь «мастер» и прелестное маленькое письмо. В искренности этого сеульского профессора у меня нет основания сомневаться. Как хорошо, что еще есть люди, смотрящие на нашу страну с надеждой и обожанием.

Из переписки с Мишей Сукерником.

«Дорогой Миша!

Я твердо усвоил из Вашей записки, что в середине ноября двигаться никуда не следует. В начале октября я, на неделю, «е.б.ж.», хочу слетать в Иркутск на какие-то очередные «дни». Мысль у меня возникает коварная – организовать семинар по прозе из ребят-заочников из Восточной Сибири, но это при условии, если за семинар возьмется Распутин. Я представляю себе такую схему, как ни парадоксально: именно самое уникальное – повседневный творческий процесс на месте, а академия – в Москве. У меня даже есть романтическая и наверняка не осуществимая мысль, что хорошо бы также семинар сделать в Красноярске, с Астафьевым. И уже сейчас возникает совсем бредовая идея. Представляете себе, вдруг еще действует Межиров, который живет в Америке. И если он живет где-нибудь поблизости, то с ним тоже можно договориться о наших студентах в Штатах. А Межиров в былом – наш профессор, два года уже как он «сбёг» из Москвы, мы платили ему зарплату. Вот таким сугубо прозаическими мыслями, дорогой Миша, я и живу, вместо того, чтобы предаваться размышлениям о высоких материях.

Сейчас у меня, как я уже писал, в «Нашем современнике» идут дневники. Как стонет моя знаменитая жена (которая не без еврейского происхождения), – произведение получилось достаточно антисемитским. Но я-то думаю, оно просто про коррупцию, в том числе и в литературе, Приедете в Москву, я Вам дам прочесть, тем более что это дневники за прошлый год, а сейчас уже наготове дневники за 1998 год. Польза в них та, что здесь видна технология моей административной работы, отчасти, конечно.

Я вот сейчас дочитываю дневники В.Теляковского, директора Императорских театров только что вышедшие, написанные сто лет назад – это просто и про мою работу, и про нашу сегодняшнюю жизнь. Ничто не изменилось в Великой Российской Империи.

Теперь относительно Вашего письмеца. Первый импульс, конечно: еще не хватало, чтобы меня учили с той стороны океана; но каким-то образом Вы умудряетесь расставлять слова так, что они цепляют именно меня. Очень сильно и в моей плоскости четыре строки первого абзаца; и, пожалуй, я осваиваю Ваш императив, что Бродский ближе всех подошел к Пушкину.

Из моих последних новостей – я стал Заслуженным деятелем искусств Российской Федерации, о чем указ уже подписан президентом. И намыслил новый роман, он уже угнездился где-то у меня в организме и начинает развиваться, постепенно вытесняя и меня, живого, и все мои другие размышления. Не удается сказать то, что хотелось. Но пусть будет что будет.

Дружески Вас обнимаю. С.H.»

Подготовил темы для этюдов, запечатал в конверт и положил в сейф З.М. И на этот раз темы постарался усложнить, пусть думают, куда поступают. Время меняется и темы на уровне журналистики уже не подходят.

З/О темы этюдов 14 августа 2000 года, понедельник.

1. Незваный гость в Интернете.

2. Сообщение на пейджер: разыскивается альтист.

3. Чацкий, как спичрайтер городничего.

4. «Друзья – враги времени» (Ф. Бэкон)

5. Какой смысл вкладывал Л. Толстой в известный свой афоризм – «Патриотизм – последнее прибежище негодяев».

11 августа, пятница. В час дня провел консультацию по этюду для заочников. Сразу бросилось в глаза, что актовый зал полон. Это впервые за все время, что я ректор. И опять одна особенность, довольно много, почти столько же, сколько ребят, девочек. В этом году в соответствии с законом об образовании мы не берем на заочное отделение людей с высшим образованием. Многие ребята идут платно. Как будто бы весь дурман, связанный с «разбогатеть!», прошел. Я вдруг тоже понял, что перед этой аудиторией надо выступать по-другому, ближе к ним, серьезней и вдохновенней что ли. Начал с профессии, с института. Говорил как с коллегами. Зал замер, несколько раз ребята аплодировали удачно сказанному слову, и похлопал мне, когда я уходил, оставив на растерзание совершенно измученную З.М. и Галю Седых. У З.М. иногда сдают нервы.

В середине дня пришел прелестный и настойчивый ребенок, который поступал в еврейскую академию. Аттестат, естественно, сразу же нашелся. Я отчетливо понимал, сколько хлопот принесет в институт этот талантливый ребенок, который каждый день будет биться за свои права. По закону можно было бы не брать. З.М. сказала, что накануне уже приходил отчаянно загоревший и полный энергии моложавый папа. Я представил, как они вдвоем будут добиваться чего-то, и сдался. Россия – это страна еврейских писателей и писательниц. А ведь девочка сдала очень средне, но у нас на каждый семинар свой конкурс. Назначил ей собеседование на понедельник, на вторую половину дня. Покопаю, что она, милочка, знает.

12 августа, суббота. Вечером приехал на дачу вместо с В.С. Солил огурцы и пересадил сельдерей, который мне дала Галя Шимитовская.

Дочитал «Дар слова. Сказки по телефону», роман Эргали Гера (С.-Петербург, 1999, Лимбус Пресс). Это для конкурса. Отличный мастер, с пластичным ясным словом, интонационная и лексическая свобода. Великолепная, хотя и чуть механическая общая идея – человек слова, человек весь целиком утонувший в словах. Дивная первая глава – этот самый говорун, голосообольститель Сергей. Потом все идет к журналистике: «новые русские», их богатства и путь наверх. Возникают если не как типы, но как образы Вера Семеновна – миллионерша и Анджела – ее дочь, девочка-тень, без внутреннего тепла.

Дальше роман губит журналистика, необходимость выговориться по поводу новой жизни и приобщиться к миру богатых. Смерть Сергея – это неумение автора роман довести до своего логического конца. Подробности «МК», кризис мысли. Обидно. Сравниваю с «Андеграудом» В. Маканина, насколько мельче, но беллетристически несколько занимательней.

Сразу же начал читать новый роман В.Пелевина «Генерация «П»». Поколение, которое выбрало «пепси». Одно немедленно определилось – это очень талантливый человек и, боюсь, я напрасно прошлый раз так быстро отверг его роман «Чапаев и Пустота». Вспомнил, как на обеде у французского посла несколько лет назад Витя говорил мне, что принципиально не изучает жизнь, чтобы писать «с чистого листа». Ну, уж тут-то он врет, весь его новый роман дышит этой самой жизнью, дышит большой подготовительной работой, он конечно, не стилист, но уж социолог один из лучших.

13 августа, воскресенье. Для «Труда», написал, почти не заглядывая в экран телевизора:

«Увы, увы, телевидение уже не смотрят, как в дни перестройки, с утра до вечера. В комнате с «разговаривающим» телевизором уже не днюют и не ночуют; проходя мимо, через полуоткрытую дверь, видишь то какую-то новую классную передачу о животных, то путешествие по разным странам, то очаровательное «Дог-шоу» с Ширвиндтом-младшим. Вот настоящий мастер! Собаки у него движутся и говорят лучше, чем тигры у Ирины Бугримовой. А иногда через полуоткрытую дверь ловишь что-то жизненно для себя важное.

Вот именно так, мельком, но настойчиво, внедрилась в мое сознание мысль, что, кажется, наступает закат НТВ. А в субботу в защиту его говорил отец нашего русского телевидения – Олег Попцов. И тут я встрепенулся, я понял, что дело серьезное, и как зритель-оппонент этого телевидения, как человек, много раз создававший некоторые инвективы и по поводу Киселева, и по поводу Сорокиной, и не забывший репортажей Елены Масюк «Вперед, Чечня!», – я должен сказать: нет, нет, нет – не делайте этого! Никого и никогда оппозиция еще не обманывала. Неприязнь, которую НТВ выливает на Путина, оборачивается только ростом уважения к этому стоическому государственному деятелю. Отбор героев только объясняет всем телезрителям, что в этой компании существует кроме выбора идеологического еще и предпочтение этническое, и это очень хорошо нам всем заметно. И в соответствии с этим самым отбором мы начинаем относиться к этим деятелям. Как мы полюбили Немцова, Явлинского и Хакамаду! Мы отчетливо сознаем и антиправославную позицию НТВ. И это больше, чем что бы то ни было, скрепляет в своем единстве православных людей. Так что не трогайте НТВ, не трогайте Гусинского, налогоплательщика Гибралтара, руки прочь от телекомпании, которая позволяет нам жить, писать и бороться!»

Это именно та заметочка, которую объективный «Труд» не решился напечатать.

14 августа, понедельник. Приехал за полчаса до экзамена. Раздал темы этюдов, переговорил со всеми преподавателями об оценках. Чувствую глухое писательское сопротивление, мы все сами знаем. Приходила Катя Нарайкина, поговорили о Кристофе Дайнингере, ее бывшем несбыточном женихе. Кристоф меня разочаровал, бросив диссертацию. В ответ я не продлил с ним контракт на следующий год, мы не благотворительная организация, которая спонсирует бедных несчастных немцев, а помогаем людям, которые занимаются русской культурой. Тем не менее, Кристоф уже присосался к каким-то немецким фондам. В Кельне он получал что-то около 1000 марок, из которых чуть ли нет 800 платил за квартиру. Здесь фонд переводит ему 4000 марок. Немец и в России должен жить как победитель. Теперь он переехал преподавать в Красноярск, и свои 4000 будет регулярно получать. Дай ему Бог счастья.

Был А.П. Чудаков, рассказывал, как был на конференции славистов в Хельсинки. Его там поразило выступление Василя Быкова, который говорил всякие антирусские небылицы. В том числе, что белорусский язык был официальным языком Великого княжества Литовского. Никто из славистов такого не припоминает. Узкий национализм ломает человеку разум.

Исполнилось 100 дней правления В.В.Путина. Чем-то они должны ознаменоваться.

В институте Склифосовского погибла от ожогов 11 жертва теракта на Пушкинской площади. Как-то все мучительно близко. Пару дня назад показали руководителя чеченской диаспоры в Москве. Их в столице около 100.000. Диаспора обещает 100.000 долларов за известия о террористе. Смущает и обилие этих людей в столице, и легкость, с которыми они манипулируют огромными суммами денег.

15 августа, вторник. Возвращался на машине с работы, на повороте с Арбатской площади на улицу Фрунзе остановил милиционер. Остановил за дело, я не разглядел светофора и нарушил правила. Сразу начал каяться, но бывалый лейтенант, эдакий кряжистый психолог-любитель, не принимая мой шутливо-покаянный тон, сразу же перевел все в здоровую прагматическую плоскость: официально будем или по-товарищески? А официально это как? Официально – это 79 рублей, а неофициально это «пятишничек» – 50 рублей. Это в тридцати секундах от въезда в Кремль. Ничего сукин сын не боится. На фоне постоянных разговоров высших должностных лиц о борьбе с коррупцией.

Разговаривал по телефону с Ваней Панкеевым. Он только что вернулся с родины, с Украины. Рассказал, что по ТВ видел моего ученика Виталика Амутных. Он ведет какую-то развлекательную передачу, лото и выглядит вполне довольным жизнью. Я уже задавал себе в дневнике вопрос, правда, в прошлый раз по поводу Павла Лося, стоило ли ради этого заканчивать Литературный институт. Но Паша так, как Виталик, никогда не писал. Я до сих пор помню рассказ Виталика, как влюбленный человек весь пророс ландышами. Поговорили об Интернете, которым Ваня увлечен, и о языковой ситуации на Украине. Относительно газа украинцы все переговоры ведут на русском, а вот надо бы здесь проявить свою гордость и самостийность и русским, москальским газом не пользоваться.

Вечером ездил к Ник. Аркадьевичу – от тоски и хорошо поесть. Он, как всегда, встретил радушно, хотя и весь замотан. В Москве проходит архиерейский собор, и значит он занят с утра и до вечера. В эти дни, на первом же заседании собора, была канонизированы Николай II и его семья. Об этом я, кажется, уже в своем дневнике писал. Канонизировали его вместе с восемью или девятью сотнями других мучеников. Здесь церковь пошла по политическому пути, вспомнила всех расстрелянных и погибших иерархов. Как могла, отдала дань своим. Никто не забыт и ничто не забыто. К этому была выпущена и раздавалась участникам собора, архиереям специальная икона, повторяющая обычные житийные иконы. В табло по краям рассказы о мучениках и страстотерпцах, их истории. Меня поразил совершенно новый для иконографии образ – красноармеец, в типичной для того времени шинели и шлеме – именно он олицетворяет зло и большевистский рок. Не отдельные неумцы и негодяи, а некий мифицированный красноармеец. Дракон. Дальше история уже не станет ни в чем разбираться. История получила еще один образ зла.

16 августа, среда. С самого утра уехал на дачу в Сопово читать этюды абитуриентов. Собака охраняет меня, создает видимость безопасности, работает молчаливым собеседником. Нина Александровна после своего десятидневного здесь пребывания оставила образцовый порядок: хочется поддерживать и развивать. Тишина, простор и незахламленность дачи действуют на меня живительно. Возникла мысль, и дальше сюда из близких никого не пускать и пожить здесь одному. Монрепо. Возможно, этот эксперимент я проведу.

Сейчас среди дня только чуть-чуть закусив и разобрав вещи, сразу же сел за компьютер, потому что одна деталь меня по дороге потрясла, и я боюсь, как всегда, все порастерять. Отдельные эпизоды крутятся у меня в голове, как записанные, т. е. зафиксированные в дневнике, но это совсем не так, мне только показалось, что я их записал.

На повороте через Электрогорск, кстати, здесь вотчина известного капиталиста Брынцалова. Мимо его заводов я регулярно езжу, и уже разговаривал с кем-то из его рабочих: по обыкновению, всех подвожу, благо моя собака не агрессивна. Вспомнил его, потому что его имя возникло в разговоре. Так вот, сажаю на повороте двух пареньков одного лет девятнадцати в простой рабочей одежде. А второго школьника лет двенадцати. Малыш прижимает к груди цветастую коробку. Я сразу спрашиваю, какая-нибудь компьютерная игра. «Да, – отвечает старший, – приставка к телевизору». Вопрос о стоимости. Ответ: 760 рублей, купили в Павловом Посаде, сейчас везут домой. Значит, здесь есть на что жить. «А ты кем хочешь стать?» – спрашиваю у юного компьютерщика. Получаю удивительный ответ: «Барменом». Тогда тестирую старшего. Сейчас он маляр и плиточник, не учится. Осенью уйдет в армию, в десантники. Его мечта выслужиться до малинового берета и вернувшись устроиться в охранники. Но не век же ты будешь в охранниках. А, может быть, учиться. Брынцалов тоже не учился. Главное – выбиться в люди. Сейчас его знакомые ребята ездят в Сочи. Там вовсю идет строительство коттеджей, а строить некому, за три месяца привезли по три тысячи рублей. А если потом со строительством не получится, он займется животноводством, у них есть дом где-то в сельской местности. 18 соток, он займется или поросятами или курами. Жизнь идет, а мясо всегда в цене. У ребят есть старший брат, он уже выбился в люди. После армии он уехал в Германию и сейчас «ювелир, ездит и заключает договора». Это уже выросло и созрело новое поколение молодежи, у которого образовались свои приоритеты; учеба, знание, духовные ценности в число этих приоритетов не входит. Что бы было со мной, если бы я жил в их пору. Что бы я выбрал? В моем сознании с детства писатель был человек престижной профессии. Не даром в раннем детстве я вырезал из журнала «Огонек» портреты писателей, лауреатов Сталинской премии, и наклеивал их на отдельные листы бумаги.

Все время слушаю по радио о спасательных работах на затонувшей еще в субботу в Баренцевом море подводной лодке «Курск», все остальное отошло на второй план. Я даже не представляю, что может произойти в сознании общества, если и здесь не спасем. Раньше считалось, что в таких случаях мы предпочитали смерть молодых ребят гласности. Я про себя все время молюсь за спасение этих несчастных. Это кажется страшнее, чем Чечня. Здесь опять кого-то убивают и раздаются взрывы. Если в русском накопится ненависть, то Чечне не сдобровать.

17 августа, четверг. Ночью закончил читать роман Пелевина. Тут же на обложке написал и маленькую рецензию. Роман больше меня разочаровал, потому что обольстил вначале.

В конце этих заметок – Виктор Пелевин «GENERATION «П»» – я приведу пяток цитат, в них отдельные мысли из этого романа. Здесь нет общего смыслового вектора: Пелевин играет на всех полях, его книга подчеркнуто всеядна. Это очень талантливый современный писатель, есть и слово, и наблюдательность – может быть, он еще талантливей, как журналист. Но у меня появилась брезгливость от его всеядности, в основе которой, боюсь, – расчет. Никакой амбиции стать большим писателем – только продаваемым. Книга о телевидении, о рекламе. Интересно и поразительно – любовь полностью опущена. В соответствии с духом времени, – введены восточные учения, мифология – читатель чувствует себя умнее, прочтя книгу. Деньги потрачены не даром. Тем не менее, наступая на горло песне, должен сказать, что это явление. Очень талантливый и холодный ум. Но играет все же за богатых, есть даже в соответствии с условиями привязанности издательства пассаж о герое – антисемите. Найти можно любую аргументацию. Литература без чувств и привязанностей, холодно и стерильно, как в Антарктике.

Пелевин вовсе не «плохой писатель», как об этом любят поговаривать его коллеги. Пелевин «писатель момента».

Цитаты:

Один из героев:

«…сейчас особое время. Такого никогда раньше не было и никогда потом не будет. Лихорадка, как на Клондайке. Через два года все уже будет схвачено. А сейчас есть реальная возможность вписаться в эту систему, придя прямо с улицы…

Многого из того, что говорил Морковин, Татарский просто не понимал. Единственное, что он четко уяснил из разговора, – это схему функционирования бизнеса эпохи первоначального накопления и его взаимоотношения с рекламой».

Снова мысли вслух:

«Пройдет год или два, и все будет выглядеть иначе. Вместо всякой пузатой мелочи, которая кредитуется по пустякам, люди будут брать миллионы баксов. Вместо джипов, которые бьют о фонари, будут замки во Франции и острова в Тихом океане. Вместо вольных стрелков будут серьезные конторы. Но суть происходящего в этой стране всегда будет той же самой».

И еще три цитаты. Здесь не только политика и социология, но и точные наблюдения «из сегодня».

Реклама:

«Реклама, как и остальные виды человеческой деятельности на холодных российских просторах, была намертво пристегнута к обороту черного нала, что в практическом плане означало две вещи. Во-первых, журналисты охотно обманывали свои журналы и газеты, принимая черный нал от тех, кто как бы естественно оказывался в поле их внимания, – причем платить должны были не только рестораторы, которым хотелось, чтобы их сравнили с «Максимом», но и писатели, которым хотелось, чтобы их сравнили с Маркесом, отчего грань между литературной и ресторанной критикой становилась все тоньше и условней».

Русская идея:

«– Скажите, – спросил Татарский неожиданно для себя, – вы случайно не знаете, что такое русская идея?

– Ха, – сказал водитель, словно только и ждавший этого вопроса.

– Я тебе сейчас расскажу. Я же сам мордвин наполовину. Так вот, когда я в армии служил, в первый год, в учебке, там один сержант был по фамилии Харлей. «Я, – говорил, – мордву и чурок ненавижу!» Посылал меня зубной щеткой очко драить. Два месяца, сука, надо мной издевался. А потом вдруг приходят к нам в учебку сразу три брата-мордвина – и все штангисты, ты себе можешь представить? Кто здесь, говорят, мордву не любит?»

Любовь к «Мерседесам»:

«…ничто так не выдает принадлежность человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях».

Передали заявление премьер-министра Касьянова: «Положение складывается трагическое, но надежда есть». Кислорода у подводников по расчетам хватит до 23-го.

Занимаюсь хозяйством, закручиваю рамы, которые мне строители сделали плохо – узнаю почерк Леши из Электростали – расставляю мебель и все время читаю этюды. Нет ничего более тяжелого, чем сплошняком чтение сочинений абитуриентов. А ведь надо читать и еще рецензировать. Мои надежды не оправдались, правда, и я сам не на все бы темы написал. Мяса и страсти очень мало, как ни странно хорошо пишут рекемчуковские и особенно какой-то малый из Прибалтики. Все норовят уйти на формальную сторону проблемы. Тем не менее, двигаюсь медленно.

Утром, еще не вставая, начал читать роман Евгения Попова «Подлинная история «Зеленых музыкантов». Все топчутся на прочитанном. Уже сейчас видно, что по форме Попов повторяет «Бесконечный тупик» Галковского. Повесть о неком писателе Иване Ивановиче уже прочитана, сейчас посмотрю комментарии. Опять гипертекст. Повесть сделана под жития, с цифровым обозначением «стиха». В комментарии чуши, кажется, немало, но этот роман Попова скорее меня порадовал, обычно, как мне кажется, он пишет много хуже.

Завтра утром еду в Москву, по телефону С.П. сказал, что приезжает Саша Мамай.

18 августа, пятница. «Труд» на этот раз мою заметочку не напечатал. Звонил А.С.Вартанов, редактор прочел, все просек, он думает, признался, как и я, но струсил. Ничего в этом неожиданного нет. На работе мелкие проблемы, написал поздравительное письмо О.П. Табакову, ему уже 65, и Мише Сукернику в Нью-Йорк. Переписка с Мишей разрастается.

На въезде в Москву были жуткие пробки, все ищут террористов. Их не искать надо, а вводить прописку. Недавно был на базаре возле метро, ни одного русского лица среди продавщиц. Мы уже, видимо, не выращиваем помидоры, огурцы, петрушку, а одни азербайджанцы. В Тихой Риге свои террористы взорвали универмаг. От испуга все латыши для московского телевидения заговорили по-русски, забыв свою национальную гордость. Они, цивилизованные латыши, думали, что у них все обойдется, и они безнаказанно смогут и дальше посылать своих снайперш на заработки в Чечню.

Я физически ощущаю, как задыхаются в затонувшей лодке люди. И мы ничего не смогли сделать. Выяснилось, что по-прежнему царит показуха, хватило сил только чтобы выйти в море, а чтобы предусмотреть непоправимое нет уже ни мощностей, ни желания. Вышедший досрочно из отпуска, загорелый Путин оправдывался перед телекамерами. Он в патовой ситуации, пресса с наслаждением его травит.