Текст книги "На рубеже веков. Дневник ректора"

Автор книги: Сергей Есин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 61 страниц)

13 февраля, воскресенье. Для «Труда»:

«Наше, несмотря ни на что, все еще советское телевидение хорошо тем, что показывает прекрасные картины жизни и героических людей. Одним из таких людей я считаю Владимира Лукина, депутата Госдумы, потребовавшего роспуска парламента, потому что парламент не избрал его вице-спикером. Этот замечательный поступок заставил меня поискать другие яркие высказывания депутата. И в новом справочнике «Кто есть ху» я нашел: «нельзя, чтобы хвост вертел животным…»

Самой выдающейся картиной прошлой недели я бы назвал пейзажи и съемки одного из подмосковных охотничьих хозяйств. По уверениям жителей и корреспондентов, здесь охотятся высокопоставленные и просто москвичи, имеющие охотничью карточку стоимостью в 25, 10 или 5 ТЫСЯЧ долларов. По словам телевидения, бьют они дичь и других, еще не убитых животных, в любое время года независимо от сроков охоты. Ну, в это, зная строгое соблюдение в родном Отечестве законов, я не поверил».

Звонил Лыгарев, три каких-то мальчика из общежития скинули с пятого этажа стол и еще что-то из мебели. Лыгарев обещал прислать докладную.

14 февраля, понедельник. Н.Л. Дементьева пригласила меня в министерство культуры на процедуру представления Путиным нового министра. Им стал Швыдкой. Это означает все то же: Смелянский, Марк Захаров, Волчек – их мнение. Это вопрос все той же кланово-национальной эстетики и культуры. Но дело не в этом, я пришел, двор министерства был почищен, как перед пасхой. Милиция ни одну машину во двор уже не пускала, и поэтому Федя встал где-то в полукилометре от министерства. Мы поговорили с Н.Л. о создании общего проекта реконструкции Института, я рассказал, что уже сделано. Тем временем перед входом в конференц-зал поставили металлоискатель. Но оказалось, что сверху уже был сброшен список приглашенных: члены коллегии и руководители творческих союзов. Опять телефонный звонок, почему-то представлять Швыдкого едет В.И Матвиенко, это неспроста, что-то мне подсказывало, что надо уходить. По дороге встретил идущую через двор Ирину Константиновну Архипову. Путин уже запаздывал. Через два часа Н.Л. позвонила мне и сказала: В.В. так и не приехал, они пили праздничное шампанское без и.о. президента, президент не стал брать ответственность за Швыдкого. Самое интересное, что одновременно с этим Путин индивидуально, так сказать, принимал в Кремле Кончаловского и Гергиева, ставящих в Мариинке «Войну и мир» Прокофьева. Вот тебе и партийное руководство культурой! Посмотрим.

У нас в институте состоялась встреча с профессоршей из Оксфорда Карен Хью, которую очень протежировал Толкачев. Встреча была интересной, но, как мне показалось, милая профессор начинает диктовать всем университетам России, что такое современная британская литература. Одновременно с этим идет нажим на то, что известная нам литература ХХ века – Моэм, Мердок и все такое – устарела. Это, возможно, так, но должно быть чувство классики. Литература всегда следует образцам столетней давности, это вполне понятно, что она опаздывает.

Говорил со Светланой Николаевной Лакшиной о мемуарах Чудаковой. По словам Светланы Николаевны, Чудакова чуть ли не выдвиженка Лакшина. Теперь на него, на покойного, она нападает. Именно он отвел ее к Елене Сергеевне, вдове Булгакова. Ее заявление о том, что она не цитировала Ленина, тоже оказалось очень односторонним. С.Н., работавшая в Гослите, вспомнила внутренние рецензии нашей профессорши.

Умер Игорь Саркисян, один из самый талантливых людей времени. Мы работали вместе: я, Визбор и Саркисян. Я помню его еще молодого, с синевой на выбритых щеках, в красном свитере. А вот литературная судьба не заложилась.

Весь вечер читал мемуары Куняева в «Нашем современнике» и «Дневник» Ник. Бурляева. В мемуарах Станислава об осени 93-го много уже вторичного, рассужденческого. У Бурляева невероятная уверенность в себе. Досталось всем нашим общим знакомым и, возможно, поделом. Когда Андрей Плахов нападал на семейственность в фильме – это, конечно, было некоторое иносказание. Главная цель была – не маленький режиссер Бурляев, а авианосец по имени Бондарчук.

У меня жесточайший приступ аллергии.

15 февраля, вторник. Все утро дома занимался «Лениным» и только к двум приехал на работу. Тут же меня огорошил Сережа Кондратов. То, чего так долго ждали большевики, свершилось – в этом году очередные пять тысяч долларов на главный приз фестиваля он дать не может. Он не сладил со своими пайщиками. Причины у него вполне конкретные и, скорее, я его утешал, нежели он меня. Я всегда горжусь, и гордился Сережей так же, как и моими другими друзьями. Ничего не получая взаимен, – а та реклама, которая неизбежно шла, она мелочь по сравнению с тем, что он давал, практически бескорыстно, на последнем слове я и настаиваю, – Сережа за пять лет отдал фестивалю 25 тысяч. В возмещении, как бы моральных, потерь Сережа предложил по 2 комплекта энциклопедии «Брокгауза» и «Сочинений Толстого» (по 90 томов). Обещал еще также какой-то замечательный подарочный комплект 5-томного Высоцкого. Как последняя деталь, свидетельствующая о специфике русского характера. «Я, конечно, могу дать тысячу долларов, но это из своих личных денег». Тут я принялся уговаривать его этого не делать.

Вечером очень хорошо прошел семинар по материалу Кати Фроловой. Я не устаю восхищаться тем, как быстро движутся ребята. В известной мере семинар знаковый. Наверное, впервые в институте обсуждается повесть с гомосексуальным сюжетом, и заслуга ребят и Кати в том, что они тихо, спокойно, не хихикая, в этом пытаются разобраться, как с одним из феноменов жизни. Я был доволен собой и моим ассистентом Самидом Агаевым «лицом кавказской национальности», который, когда надо, умело молчит и умело что-либо вспоминает или подает реплики. Я прочел кусочек из «чернокожего массажиста» Теннеси Уильямса, а потом на память прочел из Хемингуэя. Все, что было сделано в молодости, начинает работать только в возрасте.

Что-то вечером было плоховато с сердцем, или наелся для профилактики чеснока.

16 февраля, среда. Об этом эпизоде, который случился утром, я не смогу, как надо, ни рассказать, ни его описать. Это одна из тех историй, которые случаются в жизни, и к которым не подступишься в литературе. Для того, чтобы ее развернуть в литературе во всей психологической достоверности, надо обладать огромной площадью или невероятным талантом. Вся история вмещается в слова – русский национальный характер. Мне позвонил довольно внезапно Олег Захаров, тот самый, с которым я познакомился через Журавлева во время поездки в Ирак, и в разговоре я заметил, что мне другой мой приятель не смог дать 5 тысяч долларов на фестиваль. В этом же разговоре по телефону Олег мне сказал: «Ну, я сейчас к тебе подъеду и тебе их привезу». Последнее я, естественно, принял за некую инерцию, но когда Олег приехал, он вынул из кармана пакет с деньгами и положил на стол. Я обомлел. Он просто, от своего имени, дает этот самый призовой фонд, не от имени своего банка. Ни от имени своего учреждения. Просто дает. И у него мечта – конфиденциальность! – чтобы по этому поводу к нему не пришла налоговая полиция.

С Олегом говорили о политике.

Был и выступал на вечере памяти Владимира Яковлевича Лакшина в ЦДРИ. Там же познакомился с Анатолием Королевым, который так понравился мне при чтении летом. Меня порадовало, что на этом традиционном вечере людей было больше, чем обычно. Купил там книгу последних статей Лакшина за баснословно малые деньги – 10 руб. Теперь предвкушаю прекрасное чтение в Гатчине. Вечером говорил с Г.К., мне все больше и больше кажется, что у нас и разные цели, и разное отношение к искусству. На фестиваль я поеду в последний раз. Написал заявку для Гали Костровой по поводу своих дневников.

20 февраля, воскресенье. Днем ездил на работу, разобрал стол, чуть-чуть посидел над последней главой. Я не знаю, и не представляю, что я написал и что из этого получится. Если бы этому сооружению некоторую легкость. Мысли уже заняты сборником цитат! Читаю разную критику в «Н.М.», делаю выписки. Как много зависит от точки зрения. Немзер доказывает мне, что Нейман хороший романист. Между прочим, что там у нас на очереди? Книжка цитат. Вот за нее и возьмемся. Правда, как справедливо отметил в своих воспоминаниях Бурляев, художник остается в памяти потомков не письмами и статьями, а лишь художественными текстами.

Для «Труда», тоже, кстати, писать уже не хочется, надо сменить угол зрения. И язвительность иссякает:

«Никак не могу понять, что соединяет в моем сознании Жириновского, лучшего говоруна постсоветской эпохи и «князя серебряного» нашей эстрады Сергея Пенкина. Один говорил в субботу у Доренко, а другой пел по ТВЦ в воскресенье. Пенкин мурлыкал что-то о любви и вспоминал свои двадцать лет, а Владимир Вольфович о квартирах и обидах от Избиркома. В обоих случаях камера как бы выманивала исполнителя на откровенность. И в обоих случаях впечатление состоявшейся эстрады. Все-таки телевидение – невероятная сила».

21 февраля, понедельник. Весь день просидел на научной конференции: «Древний текст: от оригинала к переводу». Все это организовано силами наших Гвоздевых, матери и дочери. От кафедры зарубежной литературы присутствовали только Тарасов и Кешокова. Второй раз делать преподавателям замечание неудобно. Много нового услышал от двух блистательных участников. А.А Россиуса и С.И. Кучера. Один блестяще говорил о стереотипах Возрождения, второй о китайской древней литературе и о китайской письменности. Россиус – самый молодой доктор и профессор МГУ. От обоих у меня ощущение восторга. Интересно выступил и наш С.В. Лаптев – он сделал перевод «Прекрасной песни» Ли Ок. Это называется «пощупать» литературу.

Конференция закончилась спектаклем «Муки Аристофана». Какая жалость, что из памяти все выветривается рано или поздно. Хороши были Малых, Дерепа и Маша Царева. Такое ощущение, что играл и веселился больше всех я.

Звонил Саша Сегень. «Наш современник» передвинул мои дневники на пятый номер. Ставят опять, наверное, что-либо горящее или свое, духмяное. Испаряется моя хорошая журналистская задумка. Показать жизнь с интервалом в один год. В год 2000 год 1999. Но Саша, которому А. Казинцев передал «Дневники», – «это скорее литература, чем публицистика» – редактор опытный и, значит, мне повезло.

22 февраля, вторник. Должны были обсуждать Лешу Бойко, но ксерокс не пробил его бледно напечатанную рукопись, и пришлось предпринимать меры. К счастью, согласился выступить на семинаре Анатолий Васильевич Королев, с которым я познакомился на вечере памяти Лакшина. Два часа он не без блеска держал аудиторию. Кое-что я записал из его выступления в свою записную книжку. Чтобы стать писателем. «Я очень страстно придирался к себе с юности». Здесь же последовал рассказ о Толстом, который придирался к себе молодому в дневниках. «Надо писать тексты, которые невозможно напечатать». «Дело судьбы подхватить стакан, чтобы он не разбился». «Писатель не должен быть открытым блюдом». «Первым делом писатель должен создавать собственную историю». «Роман всегда допишешь до конца, сел, как на трактор, и доедешь. Другое дело рассказ». «На наше имя записана судьба». «В ХIХ веке роман любил читателя. Сегодня роман его не любит. Беря в руки роман, читатель попадает в ловушку». «Пыточное пространство романа». Интересно, хотя и не очень правдоподобно рассказывал Ан. Королев об отношениях Пушкина и Гоголя. «Если бы Пушкин остался жив, он бы стрелялся с Гоголем после выхода «Мертвых душ». Плюшкин – это отец Пушкина. Сходство фамилий и пр. Сергей Львович отличался скупостью. Пушкин, бросающий в воду серебряные монеты. Образ поведения художника. Ловил впечатления. «Читать не читая. Жить не живя».

Анатолий Васильевич не лишен кокетства. Я понимаю, что эти эссенции он произносит неслучайно, не совсем в пылу вдохновенья. Все это он узнал и прочувствовал за много лет. Желание покрасоваться законно. Мне понравилось, что с собой он принес небольшой конспект. Такого преподавателя было бы взять очень хорошо, но хватило бы ему сил и интереса блистать так пять лет?

Вечером было телевидение, несколько слов о Гатчинском кинофестивале.

23 февраля, среда. Ученый совет. Сам по себе он не представлял для меня особого интереса. Но еще утром Б.Н. Тарасов попросил меня подписать ему научную характеристику для баллотировки в РАН. Я отказал, потому что решил, что процедуру надо проводить более демократическим, а точнее, справедливым путем. Надо создать некий «Избирком», который внимательно рассмотрит все кандидатуры. Б.Н. человек достойный, в этой ситуации его жалко, но по-другому поступить я не мог. Впрочем, и этот мой шаг вызовет новые интриги нашей неунывающей профессуры.

24 февраля, четверг. Первая защита дипломов в этом году. А Анаприенко. Руководитель Юрий Кузнецов: «Пять лет в сонном состоянии, и поэтического перевоплощения не произошло». Миша Свищев. О нем Ю. Кузнецов сказал, что он идеологически амбивалентен. Рейн студента защитил. Потом слушали стихи Вани Русанова. К нему тоже были претензии. Тем не менее ученики Юрия Кузнецова – лучшие у нас в институте. Кузнецов очень требователен, хотя у него и много «отходов». Это отметил даже Андр. Мих. Турков, сказав о Кузнецове, что «предпочтительнее, когда мастер суров, а не ведет себя, как на избирательном участке».

Сегодня защищалась также еще Света Богданова и Данила Денисов – у обоих холодная, грамотная постмодернистская проза. Оппонировал Вяч. Курицын и был удивительно точен. «Я не вижу побудительных мотивов ее работы» – о Богдановой. Что-то подобное сказал и о Давыдове. Интересно, что пять лет этот мальчик, сутулясь и перевесив через шею шарф, ходил с видом мрачного гения.

Вечером – в Ленинград, на фестиваль. Ехал в одном купе с Юрием Васильевичем Яковлевым. Он вспомнил меня по работе на радио. Юрий Васильевич умен, тактичен, стеснителен. Но ночью я проснулся от того, что во сне Яковлев ругался.

Похороны в Ленинграде Анатолия Собчака. Его похоронили рядом с Галиной Старовойтовой, которую уже забыли. Путин говорил не о смерти Собчака, а о его гибели. Верность Путина своему учителю понятна, но в этическом плане фигура Собчака сомнительна. Тень на нее бросает и его боевая супруга Людмила Нарусова. Впрочем, она со смертью мужа – фигура, уже принадлежащая прошлому. Но собственности ей бывший мэр оставил немало.

25 февраля, пятница. Открытие фестиваля. Клара Лучко. Я уже давно предположил, что большие актеры это все же несколько другой материал. В машине Клара Степановна и Юрий Васильевич рассказывали анекдоты. Анекдоты были не лучше и не хуже, чем во всех компаниях, но уровень рассказчиков сделал это невероятно острым и блестящим спектаклем, сыгранным лишь для нескольких зрителей.

Начало церемонии задержалось на полтора часа: опаздывал губернатор. В своей речи я аккуратно это отметил. Речью я своей доволен, сказав, в частности, о приоритете гуманитарного взгляда на жизнь перед прагматическим. Я закончил постмодернистским пассажем: из всех искусств после литературы важнейшим для нас является кино. Несколько раз мои слова прерывались аплодисментами. Открытие было строже, чем обычно, в церемонии стал исчезать провинциализм. Меньше оказалось бальных танцев, туманных дам в туалетах с перьями. В фойе меня нашел один из читателей моего незаконченного романа «Смерть титана». Он сказал, что это новый взгляд на проблему. Это не совсем так, но интонация здесь действительно несколько неожиданная для темы.

Потом состоялся прием в школе бального танца «Олимпия», где танцевала совершенно необычная пара ребят, мастера, как говорят, международного класса. Это было здорово, но ребята эти, похоже, никогда в жизни не ели досыта жареной картошки и пирожков с капустой. Мы с Кларой Степановной налегали на оладьи из ананасов в кляре. Это какой-то петербургский изыск. Здесь же на приеме мне рассказали о другом петербургском изыске: рыбном торте. Слои красной и белой рыбы, икры и пр. Вот бы попробовать!

26 февраля, суббота. Первый день просмотров. Но уже сейчас я чувствую, что консенсус в жюри будет достигнут тяжелым путем. Наши силы поляризованы: с одной стороны, «чистые» демократические кинематографисты – Виктор Матизен и Ю.Н. Клепиков, к ним в силу целого ряда обстоятельств может примкнуть З.Г. Шатина, может примкнуть В.А. Сергеев. С другой, П.Л. Проскурин, К.С. Лучкой, Е. Плаксина, отчасти я. В первую очередь мы все люди народной идеи, сторонники большого стиля, мы любим русское лицо, пейзаж, иногда условную русскую речь. Я не могу сказать, что тот же Витя Матизен русофоб, но мы по-разному понимаем историю и у нас разные рефлексы. Вот в одном из сегодняшних фильмов реплика условного комиссара о будущем, обращенная к раненой молодой героине. Сидящий рядом Витя почти рефлекторно шепчет, «в котором ее расстреляют». Если говорить о том, что все мы в своей деятельности питаемся с России, то я хотел бы, чтобы эта неповоротливая, пьющая и неделикатная Россия давала Вите повод говорить о ней больше. А то он все своими блестящими статьями исправит, и писать будет не о чем.

«Семья» – сценарий и постановка Рустама Ибрагимбекова. Наконец-то я понял, почему в свое время были введены советские танки в Баку. Видимо, армяне, захватывая Карабах, так сильно надавили на азербайджанцев, вытуривая их из Армении, что родственники тех в Баку и Сумгаите устроили ответную бойню. Весь фильм ложно интернационализирован. В центре семья, в которой какие-то усыновленные дети других национальностей, девочка, дружащая с русским мальчиком. Но интересно, что глава семьи умирает, в том числе и от квартирных интриг своего приемного сына армянина Гарика, и у этого сына еще есть какая-то история с собственными ребенком, записанным на другую фамилию. В общем, если быть внимательным на эмоциональном уровне, армяне, по Ибрагимбекову, не так хороши.

«Волшебная свирель» – прелестный анимационный фильм по мотивам осетинского эпоса. Много народного вкуса, хорошо вписаны «современные» начало и конец. Здесь рисованный старик говорит внуку об эпосе аланов. «Футбольная команда так называется»

«Подлец» – эстонский режиссер Валентин Куйк по рассказу Набокова. Все это осовременено, как бы большие настоящие страсти в малогабаритной квартире. Все очень точно сделано, грамотно и последовательно. Хорошие молодые актеры. Но фильм холодноват, да и вообще материала к концу не хватает, много снов и кинематографической литературщины.

Народ очень горячо воспринял фильм Панина по рассказу Андрея Платонова «Опять надо жить». Здесь много русских лиц, молодых, красивых. Действие происходит в двадцатые годы, голод, галерея типов. Много вставных эпизодов не лучшего вкуса, много штампов и красивостей. Но это такой кинематограф. Зато это большой стиль, народная жизнь, симпатия к русскому характеру. Интересно то, что в своей интерпретации Панин вернулся к тому прочтению Платонова, который и соответствует писателю. Платонов поддерживал революцию и не был антисоветчиком, каким сейчас его пытаются представить. Прелестная девочка, игравшая в фильме Говорухина – Анна Синякина.

Перед показом «Опять надо жить» выступал композитор Дога: «Я давно живу в России и теперь более русский, чем многие русские, которые перестали ими быть. Любите себя, и другие вас тоже полюбят».

27 февраля, воскресенье. Главное событие – это никакой фильм, сделанный по «Судье в ловушке» Филдинга. Но это на последнем сеансе. Сначала показали «Ворошиловского стрелка» Говорухина, и состоялся гала-концерт. «Стрелок», конечно, странноватая картина. Как просто человек, я согласен с героем: если не может защищать государство, надо защищаться самим и своими методами. Но что же будет, если вместо закона мы начнем заниматься самосудом. В фильме предупреждение не только государству, но и криминалу. Мне очень нравится девочка героиня и восхитительный С. Гармаш, играющий капитана милиции.

На гала-концерте я заметил, что актеры уже не читают монологи или серьезные стихи и рассказы Чехова и Толстого. Все приплясывают, рассказывают случаи, играют на гитаре и поют, вспоминают старые байки. Все идет по какой-то облегченной программе. То ли у актеров не хватает адреналина, то ли страсти и техники. Зритель привык, чтобы его развлекали, и не хочет серьезной работы. Кстати, в обычной жизни, я заметил, родители очень заботятся, чтобы их дети ходили в музыкальные школы, кружки бального танца или в секции, порой заставляют свое чадо играть на пианино силой, гордятся успехами детей, а ведь никого особенно не волнует, что ребенок не читает книгу. На гала-концерте очень интересно и зло Вячеслав Шиловский рассказывал о посещении МХАТ Брежневым. Зал слушал его на одном дыхании. Интересно наблюдать, когда разные люди: служащие, рабочие, банкиры, шулера, пэтэушники, солдаты, воры, проститутки, сутенеры и киллеры – превращаются в публику. Но вернусь к рассказу Шиловского. В тот день показывали «Дальше, дальше, дальше» Шатрова. Это спектакль о Ленине. Брежнев, сидящий в ложе, что-то недослышит, Громыко ему объясняет происходящее. Но кремлевская охрана перепутала линии связи, и шепоты Брежнева пошли через репродукторы в зал. Здесь возникли какие-то комические эффекты.

Очень умно выступила Клара Степановна Лучко. Я никогда не думал, что эта актриса так точна, умна и тактична. Разговоры и общение с ней мне доставляют огромное удовольствие.

Полную и вопиющую неудачу «Судьи» Людмила Ивановна Касаткина никому не простит. Фильм сделан по какой-то новой телевизионной технологии, но ни зрителей, ни жюри это не интересует. Режиссер не уходит от пьесы, но и не вплывает в кино. Людмила Ивановна играет форсированно, чувствуется, что и взялся Колосов за эту работу из-за нее. Кому-то Касаткина сказала, что за последние пять лет в театре у нее нет новых ролей. Из жюри только я один досмотрел фильм до конца. Пришлось отчаянно напрягать глаза, но у меня в гостинице оказался катахром. Каким образом фильм попал в конкурс, мне тоже неизвестно: его показывали на трех больших телевизорах, поставленных на сцене. Это, конечно, было издевательство над зрителем. Но кого-то Л.И. уговорила на такой эксперимент.

2 марта, четверг. Долго после обеда спорили и торговались. Мне понравилось то, что Матизен слушает аргументы. Тенденция Юрия Николаевича Клепикова такова: мы не уступаем ничего. Самое главное – мы отдали второй по значению приз Говорухину, и для главного приза – «Барак» Валерия Огородникова придумали точную формулировку «За создание выдающегося актерского ансамбля». Сделан фильм здорово, но есть некоторые резоны и в том, что это не прорусский фильм. Прекрасно, кстати, еврея-фотографа играет Ярмольник. Посмотрев его работу, хочешь-не хочешь станешь антисемитом. К шести часам я уже сделал протокол решения жюри. Ничего не получила Галя Евтушенко, которую я же и рекомендовал на фестиваль за документальный фильм о Шатрове.

Вечером был «пивной бал». Опять байки актеров, песни наших ребят, некая отдыхуха для своих. Пообщаться с великими актерами пришло и начальство.

3 марта, пятница. Утром на пресс-конференции был маленький инцидент. Я объявил решение жюри, и кто-то из журналистов поинтересовался, почему мы обошли Сафонову. По стилистике я сразу понял, что кое-что из аргументов и контраргументов заседаний нашего жюри просочилось. В вопросе было и такое: были ли другие точки зрения на распределение призов, и в частности, за женские роли. Я сразу увидел здесь призыв к доносительству и предупредил автора вопроса, что та часть вопроса, которая касается «других мнений», некорректна. Витя Матизен не утерпел и нарушил общую анонимность, сказав, что, по крайней мере, он был за Сафонову. Мне очень понравилась, что Лучко в ответ приняла вызов и сообщила собственные аргументы относительно игры Сафоновой. Мне-то эти аргументы казались убедительными, но мужество актрисы порадовало.

Вечером состоялась церемония вручения призов и прием. Я сумел сказать несколько слов, которые вызвали аплодисменты. Моя мысль была не нова, о государстве, которое бросает своих граждан. Во время церемонии зачитали приветствие В.В. Путина. Меня радует, что наш президент (или будущий президент) поддерживает все начинания, которые и мне кажутся дельными. Вот, думаю я, маленький самодеятельный фестивальчик превратился в культурное мероприятие совершенно определенного направления и четкой ориентации. В определении этой ориентации необходимо слово «народный».

4 марта, суббота. Приехал, уборка, В.С. уехала в больницу. Стирка белья, мытье кухни. Приехала еле живая. Голова у меня кружится, из носа течет, куда-то задевалась одна работа о Ленине. Завтра утром пойду в баню. Саша Великодный очень удачно справлялся без меня – аккуратно гулял с собакой. Пришел С.П. рассказывал, как ездил в Видное.

7 марта, вторник. Была Ольга Васильевна со старой песней, что она святая, бухгалтер идеальный, деньги внесены в кассу по другому ордеру, а почему они были внесены по ведомостям курсов Н.А. Бонк и почему надо было это делать, она не знает. Тем не менее, ничего не могу с собой поделать, и, несмотря ни на что, она продолжает мне нравится. В разговоре я прямо высказал ей, что подозреваю ее в «наезде». Она тут же и готово отпарировала, что сдал меня Дмитрий Николаевич, тут же отправив бандитов ко мне. Я промолчал о том, как она купилась на телефон ФСБэшников, который я ей дал. Ребята мне точно сказали, что по этому телефону никто к ним не звонил и «стрелку» не назначал. Отчетливо я помню и другие детали, которые свидетельствуют против нашей милой Олечки. Ну, да Бог с ней. О.В. попросила у меня также ссуду в 20–30 тысяч рублей, «на жизнь». Я не очень верю в нищету, в которой она живет, думаю, что, скорее, здесь стремление сыграть на беспроцентной ссуде и повышении курса доллара.

Вечером был в театре Калягина «Эт сетера» на представлении «Лица» по Чехову. Как мне надоел Чехов на театре! Это даже не любовь зрителя к Чехову, а простая лень завлитов и руководителей театров что-либо читать новое. Вспомнил «Театральный роман» Булгакова: а зачем надо писать новые пьесы? Пять известных рассказов Чехова. Сыграно неровно. Иногда или сам Калягин или его партнер форсируют образ.

Прочитал книжку, которую по моей просьбе подарила мне Олеся Николаева. Честно говоря, ожидал скорее отрицательного удовольствия в духе ее довольно многозначительных речений. Меня всегда смущала ее преподавательская практика, со слишком необязательными и приблизительными требованиями. Но книжка оказалась классная. Это разговор о постмодернизме в разрезе христианства, и здесь довольно точно вскрыта антигуманная и вторичная сущность этого направления, подмена веры – ну, не рискну сказать «в Бога», но во что-то святое, чему всегда поклонялась литература, верой в какие-то мелкие плюралистические божества. У нас – один труд, одна совесть, одна этика, это те права, которые христианская религия, в первую очередь, отвоевала для человека у разума и природы.

В книжке много дополнительного материала, интересных исследований, я даже полагаю, что Олеся Александровна по ней может защищаться. Не смутило меня и благословение книжки Патриархом, хотя сначала могло показаться, что и это «блатная», «общественная» часть связей Николаевой.

У меня поменялась психология, т. е. практически я начал жить, как когда-то мне рекомендовала моя бабушка – не думай о завтрашнем дне, Бог даст. Это, в основном, относится к жизни истинной. Я всегда чрезвычайно нервничал, если реально не мог представить себе – чем заплачу через месяц зарплату, если в январе уже не высчитаю отпускные на июль и август. Но сейчас это становится невозможным. Остро чувствуется отсутствие денег не только у населения, но и у предпринимателей. Практически уже несколько месяцев не платят арендаторы-угольщики, расторгнут договор с магазином. Институту давно не платит Шапиро. Я все время пытаюсь устроить с ним хотя бы какой-нибудь бартер. Недавно привез бумагу для ксерокса, которую он выменял на какое-то свое вино, и на этом прекратилось все. К счастью, пока оплатил телефон вплоть до февраля. Наше платное обучение также не в полном порядке: одни ребята расторгают договор, другие требуют скидку. До 30 %, разрешенных законом, я даю. Вывозит все ведомство Толкачева. Репутация, которую мы нарабатывали за последние 8 лет, начала действовать. Есть два потока: ирландский и корейский. Сейчас, может быть, возникнут некие тайванский и китайский проекты.

Тем не менее эта проблема заставляет меня дергаться, отсюда плохо со здоровьем. Я грешу на аллергию, на простуду, но заметил, что все ухудшается, как только я понервничаю.

В политике некая зыбь перед выборами президента. Мне иногда кажется, что большинство кандидатов в президенты затеяли свою заранее проигранную кампанию, чтобы просто поудачнее сдаться Путину. Нашего президента окружает все та же тусовка искусства. Мне иногда кажется: Марк Анатольевич Захаров сожалеет, что у него нет второго партбилета, который он мог бы сжечь. Вообще тоска и сумерки.

Сегодня у нас семинар, разбираем Пашу, который невероятно вырос за два года. Я отчетливо сознаю, что это не только мои усилия, но, тем не менее.

На 8 Марта мы всем нашим женщинам выдали по тысяче рублей.

8 марта, среда. Спокойно и тихо прошел этот несчастный и нелепый праздник.

Вечером звонил Илья Кириллов. Поговорили с ним о судьбе его товарищей – выпускников литинститута. Любопытно, что именно ребята, заканчивавшие институт с особыми претензиями, отошли потихоньку от литературы. Назаретян живет на компьютерно-програмном бизнесе, Грачев держит какой-то киоск с дисками, Арсений Конецкий развелся с Мариной Ровнер, и имя его в прессе не встречается. Олег Коростылев, с которым Марина была дружна, сейчас работает ответственным секретарем журнала «ХL». Олег ушел из института, где преподавал, в коммерческое дело. Перед этим институт оплачивал какие-то счета из больницы за лечение его артритов. Марина вышла замуж за владельца какого-то крупного частного сыскного агентства, и теперь главный редактор того самого журнала, куда ее привел Олег Коростылев, Виталий Амутных ничего не пишет и занялся телевидением, один несчастный Илья Кириллов, «пасынок природы», сочиняет свои упорные статьи в «Завтра литературы».

9 марта, четверг. Состоялось заседание государственной комиссии по защите дипломов. Поэзия: Лисковая О., Марголина И, Полубота А, Серединцева Е. и Федя Черепанов. Федя получил отлично, Полубота свои твердые «успешно», а девочки были невероятно слабы. Девочек представляла Олеся Николаева. Можно было бы упрекать и ее, но Марголина и Лисковая это «отходы» от семинара Ю.П. Кузнецова. Тем не менее я не утерпел и, выступая по поводу диплома своего ученика Юры Роговцева съязвил, что наши защиты похожи на выступление Дэвида Копперфильда или другого какого-то мага. Какую-нибудь гадость маг накрывает своей шляпой, и под шляпой оказывается цветок. Тем не менее никто, кроме Цибина и Кузнецова, не дает нашим студентам твердой поэтической школы. Теперь я возлагаю особые надежды на Лешу Тиматкова. Сегодня он очень точно и непримиримо выступил как рецензент по поводу диплома Оксаны Лисковой. Вот цитаты из Леши, который еще так недавно был нашим студентом. Как хорошо я помню милого хипповатого мальчика с ленточкой на лбу, который пришел проситься у меня перевести его с заочного на очное отделение. «Истинная поэтическая речь всегда поляризована, она, как прут средневекового золотоискателя, сама тянет автора к тому месту, где лежит клад. В стихах О. Лисковой я не чувствую этой намагниченности. Силового поля, которое одно только способно обеспечить единство художественного мира». И вторая цитата, еще более жесткая: «Если с неуверенностью в нашу рефлектирующую эпоху бороться действительно трудно, то формой за пять лет учебы в Литературном институте можно было овладеть». Мне очень нравится, что идет новое «негибкое» поколение.