Текст книги "Скиппи умирает"

Автор книги: Пол Мюррей

Она строит недовольное лицо и что-то бормочет.

– Ну я же серьезно. Почему ты не хочешь?

– Ах, боже мой, Говард, – не знаю. Может, это все, на что я гожусь. Может быть, офисное оборудование – это все, о чем можно писать.

Он убирает руку и раздраженно говорит:

– Ну, раз ты ничего сама не хочешь менять, тогда перестань жаловаться.

– А я и не жалуюсь! Если бы ты только слушал, о чем я…

– Я-то слушаю! В том-то и дело – я все время слушаю тебя, и ты все твердишь, что недовольна, но когда я уговариваю тебя изменить что-то…

– Да хватит уже! Не хочу больше об этом говорить!

– Ладно! Но тогда и не говори мне, будто это я не слушаю! На самом деле это ты не хочешь говорить…

– Ох, да хватит уже об этом… Черт возьми! Да убери ты наконец эту дурацкую штуковину!

Она глядит на него с яростно-оскорбленным видом до тех пор, пока он не задвигает крышку камеры на место. Да, точно, именно так они и ведут себя обычно. Она хватает очередную сигарету, прикуривает и затягивается – одним размытым движением, полным неприязни.

– Ладно, – говорит Говард, забирая свою книгу и поднимаясь. – Ладно, ладно, ладно, ладно.

Он уединяется в соседней комнате и листает Роберта Грейвза до тех пор, пока не слышит, как Хэлли идет в душ.

Они с Хэлли живут вместе уже три года, и это самая длительная связь за всю его двадцативосьмилетнюю жизнь. Долгое время их отношения катились легко и гладко, весело и дружно. Но теперь Хэлли хочет, чтобы они поженились. Она не говорит об этом вслух, но Говард это понимает. Брак имеет для нее смысл. Она гражданка Америки, а потому ее право на работу пока зависит от благожелательности ее работодателей, которые должны каждый год выдавать ей новое разрешение. Выйди она замуж за Говарда, государство признало бы ее новый статус и она получила бы полную свободу действий. Разумеется, это не единственная причина, по которой она желает выйти замуж. Однако все эти соображения ставят вопрос ребром: отчего же им не пожениться, к чему откладывать? И вот он висит над ними, этот проклятый вопрос, будто неуклюжий вражеский космический аппарат, заслоняя им солнце.

В самом деле, отчего они не поженятся? Нельзя сказать, что Говард ее не любит. Любит. Он готов ради нее на все – если до этого дойдет, он готов жизнью для нее пожертвовать: если бы, например, она была принцессой, а он – рыцарем на коне и ей угрожал бы огнедышащий дракон, он без раздумий поднял бы копье и взглянул бы змею прямо в его горящие пламенем глаза, даже если бы после этого чудовище испепелило его на месте. Но дело все в том… Дело в том, что они живут в другом, более будничном мире, где нет никаких драконов, а есть только бледные, вялые дни, нанизывающиеся на невидимую нить один за другим, образуя мутное ожерелье из фальшивого жемчуга, и есть любовь, привязывающая его к той жизни, которую в действительности он сам никогда не выбирал. Неужели это все – и больше ничего не будет? Только этот серый ковер соглашательства? Он так навсегда и вмерзнет в тот миг, куда его принесло течением?

Вот так, вкратце, все остается в подвешенном состоянии, и все остается невысказанным, а Хэлли все больше путается, не понимает, куда же они движутся и что не так, хотя формально и нельзя сказать, что что-то не так, и злится на Говарда, а Говарду в результате еще меньше хочется жениться. Ну а уж когда начинают летать тарелки, ему кажется, что они уже давным-давно женаты.

После ужина (разогретого в микроволновке) напряженность спадает; он усаживается читать в гостиной, а она смотрит телевизор. В половине десятого она поднимается, чтобы идти спать, и он подставляет ей щеку для поцелуя. Согласно недавно появившемуся негласному протоколу тот, кто первым отправляется в спальню, получает полчаса времени – чтобы успеть уснуть к тому времени, когда придет второй. Да, если интересно, в последний раз они занимались сексом сорок пять дней назад. Ни один из них не говорил об этом в открытую; они просто пришли к некоему молчаливому согласию – да, это одна из тех немногих вещей, о которых они теперь не спорят. Подслушивая порнографические разговоры мальчишек в школе, Говард иногда думает о том, насколько непостижимым это нежелание заниматься сексом показалось бы ему самому в подростковом возрасте, и вспоминает, как в ту пору от малейшего физического контакта каждый атом его тела рвался наружу (по большей части тщетно) с нерассуждающим, неудержимым рвением лосося, спешащего вверх по течению водопада. Как – у тебя в постели женщина, а ты не занимаешься с ней сексом?Он почти слышит разочарование и растерянность в собственном, более юном, голосе. Нет, он не говорит, что ему нравится такое положение вещей. Но так ему легче – по крайней мере пока, на ближайшем (точно не определенном) отрезке времени.

Часто, когда они лежат так бок о бок в темноте и каждый старается не показывать другому, что на самом деле не спит, Говард мысленно ведет с ней долгие и откровенные разговоры, и тогда он бесстрашно выкладывает ей все как есть. Иногда в конце этих воображаемых разговоров они решают расстаться, а иногда – осознают, что жить не могут друг без друга; так или иначе – хорошо бы принять хоть какое-то решение.

Но сегодня Говард не думает об этом. Нет, вместо этого он сидит на первой парте в классе и вместе с другими мальчишками смотрит, не отрывая глаз, на глобус, который упоительно и мучительно медленно вертится под тонкими пальцами. Он смотрит и смотрит, и вот уже глобус под этими пальцами превращается из карты мира в хрустальный шар… хрустальный шар, он же – аттракцион “тяни на счастье”, откуда можно вытащить любое будущее; и Говард беззвучно шепчет себе: “Мы еще посмотрим. Посмотрим”.

Хооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо-шшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшшш!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Ты как будто взлетаешь вверх, рвешься из мозгов – прямо в космос! Глаза у тебя лезут из орбит – вот-вот лопнут! В голове целая куча мультяшных слонов, выстроились в ряд, поднимают ноги и трубят – вот так музыка! Ты смеешься и смеешься, прямо чуть не падаешь от смеха!

Но, приземлившись, Морган кричит. Он кричит, потому что на руки ему навалился Барри, пригвоздив его к земле. Над мусорными баками вывеска пончиковой светит в другую сторону, как будто не желает ничего видеть.

За пончиковой обычно все и происходит, и если не хочешь неприятностей на свою задницу – лучше держись подальше.

Почти сразу же, как только те приходят, приятные вспышки угасают. Карл перестает смеяться и делает шаг вперед. Морган съеживается, и его белые ноги покачиваются в темноте, будто зверьки. Барри шепчет ему на ухо:

– Сделай-ка одолжение, давай их сюда.

– У меня нет, – умоляюще говорит Морган. – Клянусь!

– Тогда зачем же ты пришел? – Голос Барри звучит ласково, будто материнский. – Чего ты приперся, а, придурок?

– Ты же велел мне прийти, – выговаривает Морган между всхлипами.

– А еще мы велели тебе принести кое-что. – Морган в ответ молчит, и Барри влепляет ему пощечину. – Мы ведь велели тебе кое-что принести, ты, тупица!

– Я пришел сказать вам, что не могу их принести. – Морган приподнимает голову и пытается взглянуть на Барри, находящегося позади, так что слезы текут назад, к ушам.

– Почему это?

– Мама держит их под замком! Под замком!

У Карла сделалась очень тяжелая голова. Слоны перестали плясать; они один за другим падают на пол. Откуда-то издалека он слышит, как Барри произносит:

– Мы же тебя просили по-хорошему.

Он подает Карлу знак.

Карл сильно встряхивает жестяную банку. Он знает, что делать. Но вначале – ХООООООООШШШШШШШШ, небо прыгает и издает хлопок, он вылезает из-под куртки, его лицо – это смайлик ☺, нарисованный мелком…

– Давай, – шипит Барри.

Он подносит зажигалку к краю банки…

– Не надо… – пищит Морган. – Не надо…

– Не дури, Морган, – говорит Барри. – Просто дай нам то, что мы просим.

– Не могу! – Все лицо у него мокрое от слез. – Не могу – мама узнает…

– Ладно, Морган, – говорит Барри таким тоном, как будто ему стало грустно. – Тогда ты сам знаешь, что нам придется сделать.

Карл опускается на одно колено и нацеливает банку.

– Нет! – кричит Морган, но отсюда его никто не услышит. – Нет, пого…

Вспыхивает пламя – и на секунду поглощает все вокруг. А потом пропадает, оставляя мерцать в темноте только голубовато-белую вспышку. В воздухе пахнет паленым.

– Ну, теперь ты нам дашь кое-что, Морган? – спрашивает Барри.

Морган плачет, не издавая ни звука. Он катается на животе, извиваясь, как червяк, в грязи.

– Может, ты передумал? Может, у тебя что-то есть для нас? Или, может, хочешь еще разок побеседовать с этим Драконом?

Морган съеживается, будто его еще раз прижгли. Потом показывается его рука, а в ней – оранжевая прозрачная трубочка. Барри хватает ее.

– Что же ты сразу ее не отдал, когда мы тебя по-хорошему просили? Мог бы избавить нас от этой канители, дубина!

Морган не может ответить – он рыдает. Опять этот жуткий плач без единого звука – только с корчами. Ноги у него совсем красные – это видно даже в темноте. Барри поворачивается к Карлу:

– Смываемся.

Карл кивает. Проходя мимо Моргана, он замечает, что у того выпал телефон. Карл подбирает его с земли и кладет к себе в карман.

В сортире “Бургер-Кинга” Барри вытряхивает на крышку унитаза четыре таблетки из оранжевой трубочки. Он дробит их своим телефоном и разделяет получившийся порошок на две части. Придумал все он, поэтому он первый. Затем наступает очередь Карла. Он подносит к кучке бургер-кинговскую соломинку и вдыхает. Порошок попадает ему в нос. С металлическим звуком – дзынь! – будто рядом вытащили меч – окружающее заостряется.

Внезапно все обретает смысл. Карл чувствует дрожь новизны, чувствует ледяной холод. Все так круто. Так круто быть тут с Барри – отличная была идея выбить из Моргана Беллами эти таблетки. Они выходят из кабинки и шагают по серебристо-бело-стеклянным просторам торгового комплекса, будто двое парней из хип-хоп-видео. Бегут вверх по эскалатору, едущему вниз, и вниз по эскалатору, едущему вверх, выкрикивают что-то девчонкам. Крадут зажигалку, колоду карт, журнал “Марбелла Айрленд”. А потом им все это надоедает.

– Пойдем навестим Косоглазого, – предлагает Барри.

На обратном пути они проверяют – на прежнем ли месте Морган, но тот уже исчез. Интересно, он расскажет кому-нибудь? Нет, конечно: он ведь должен понимать, что с ним тогда случится.

Сегодня Косоглазого “У Эда” нет – только Косоглазая. Она поднимает голову и, увидев их, сразу напрягается. Они очень медленно направляются к стойке. Слышна музыка – это песня Бетани:

 
Будь мне восемнадцать, ты бы заснял меня,
И мы бы выложили в Сеть, чтобы все могли смотреть,
Как я ращу твою любовь и что ты делаешь со мной,
Когда не видит учитель и когда предки спят…
 

– Вам помочь? – говорит Косоглазая, хотя по ее голосу ясно, что она не желает им ничем помогать. У нее выходит “Ва помоси?” – кажется, будто она умственно отсталая.

Барри делает вид, будто изучает большое ярко освещенное меню у нее над головой:

– Да, пожалуйста. Есть у вас сок “Агент ‘Орандж’”?

– Оранси нет.

– Нет? Ладно, тогда я возьму сэндвич с напалмом.

– Сэнвиси нет.

– Как – и сэндвичей с напалмом нет?

– Еси только меню.

Карл, стоящий рядом с Барри, покатывается со смеху, потому что знает: агент “Орандж” и напалм – это вещества, которые американцы сбрасывали на косоглазых во время войны во Вьетнаме, чтобы сжечь их землю. Он знает об этом от Барри. Барри все знает про Вьетнам: он видел всякие фильмы – “Взвод”, “Апокалипсис сегодня”, “Высота ‘Гамбургер’”, “Цельнометаллическая оболочка”, “Доброе утро, Вьетнам”, “Рэмбо: Первая кровь” – части первая и вторая, и еще какие-то, у него их много на DVD.

 
Будь мне восемнадцать, было бы так классно…
 

– поет Бетани, —

 
Всем показать, как мы проводим время,
И парни отовсюду заглянули бы ко мне домой,
Всегда бы кто-нибудь смотрел – я не скучала бы одна…
 

Барри спрашивает Косоглазую, не хочет ли она заняться сексом. Он облизывает пальцы и трет ими свою грудь, приговаривая: “Я так тебя хосю, давно узе люблю”. Косоглазая глядит на него с таким видом, словно вот-вот ударит его, и это смешно – росту в ней всего метра полтора, да, наверно, она вообще не понимает, что он говорит: она же знает по-английски только названия пончиков.

Карл оглядывается на дверь, и все, кто наблюдал за ними, сразу же опускают глаза на свои пончики, – все, кроме двух девчонок в кабинке, которые продолжают на них пялиться.

– Мне нрависся миньет, – говорит Барри. – Миньет, миньет. – Он подсказывает ей, складывая пальцы в кулак вокруг воображаемого члена и делая сосущие движения. Она глядит на него остекленевшими глазами.

– Глупая сука! Он хочет минет, – говорит Карл. – Сколько стоит минет?

Он вынимает из бумажника банкноту в 5 евро, комкает ее и швыряет в нее. Бумажка попадает ей в руку и отскакивает на стойку.

– Сколько? – повторяет он.

Теперь он вытаскивает уже двадцатку и бросает в нее. На этот раз бумажка попадает ей в щеку. Его бесит, что она не подбирает эти деньги и вообще не двигается. Он вынимает еще двадцатку и тут замечает, что на него смотрит Барри.

– Что ты делаешь, мать твою? – спрашивает Барри.

– Как что? – не понимает Карл.

– Что ты делаешь с этими гребаными деньгами, а?

– Пытаюсь купить тебе гребаный минет, тупица, – объясняет Карл.

Барри весь побагровел:

– Я не про это, придурок! Почему ты мне с самого начала не сказал, что у тебя есть деньги? Какого хрена мы нюхали эту чертову мебельную политуру, если у тебя были деньги?

– Я про них забыл, – говорит Карл.

– Забыл? Как это – забыл?

Карл и сам не понимает, как это он забыл. Вдруг он чувствует, что устал. Вокруг все шипит и пенится, как таблетка, которую бросили в воду. Ему бы хотелось ту оранжевую трубочку, но она лежит в кармане у Барри, а Барри смотрит на него очень сердито и, скорее всего, не даст. Но вот – ура! – из заднего помещения выбегает Косоглазый, размахивает руками и орет:

– Ну, ты! Ну, ты!

– Ну, ты! Ну, ты! – орут они ему в ответ.

Карл сшибает стаканчик с соломинками, и соломинки с разноцветными полосками рассыпаются по всему полу. Косоглазый выскакивает из-за стойки. Карл выставляет кулаки – просто поглядеть, что будет. Косоглазый моментально принимает боевую позу на манер Джета Ли, и ненадолго они оба замирают в таком положении, не двигаясь с места, – только ноздри у Косоглазого то раздуваются, то сужаются. Затем Карл и Барри разворачиваются и выскакивают из магазина, смеясь и крича: “Ну, ты! Ну, ты!”

Когда они перебегают дорогу и оказываются у стены, окружающей автостоянку, к Барри снова возвращается хорошее настроение, так что они могут нюхнуть еще несколько таблеток. Карл давит их ключом. Сквозь большое стеклянное окно пончиковой видно, как Косоглазая, наклонившись, собирает с пола соломинки.

– Как ты думаешь, он ее трахает? – говорит Барри. – Этот Чарли? – Иногда они называют Косоглазого “Чарли”.

Карл отвечает:

– Не знаю.

Над ними в небе – полная луна и звезды. Луна – это ____ Земли, вокруг которой вращается Земля.

– Да с ним никто больше трахаться не станет, – говорит Барри. – У этих желтых члены маленькие, как червяки.

Он изображает руками винтовку, нацеливает на Косоглазую и выпускает в нее две воображаемые пули. Вынимает невидимые патроны и перезаряжает.

– Я ее трахну, – заявляет он.

Карл ничего не отвечает. Таблетки выскакивают из-под ключа, ему дважды приходится подбирать их с земли.

– Меня прямо тошнит, когда вижу косоглазых. Ходят тут всюду, как у себя дома, – говорит Барри. – После всего того, что было.

На eBayможно купить личные знаки морпехов, которые были во Вьетнаме, и даже старый джип американской армии. Но у Барри никогда нет денег на покупки, потому что его папаша изрядный жмот, хоть и при деньгах. Барри приходится занимать у Карла даже на пиво.

Они снова вдыхают, и Карл чувствует, как таблетки обжигают ему нос изнутри, будто чистая сияющая энергия, которая вот-вот поднимет его и зашвырнет на небеса! Поэтому он не сразу замечает, что дверь пончиковой открылась. Вдруг Барри говорит:

– Ну-ну.

Карл поднимает голову и видит двух девушек – тех самых, которых он видел минуту назад. Они просто стоят в дверях и смотрят через дорогу – смотрят на Карла и Барри. А заметив, что мальчишки тоже на них смотрят, разворачиваются, чтобы уйти.

– Похоже, они не прочь потусоваться, – говорит Барри и спрыгивает со стены.

Карл тоже спрыгивает вниз. По его рукам током пробегает энергия – от таблеток возникает такое ощущение, будто выполняешь важное задание.

Девушки разговаривают друг с другом громкими фальшивыми голосами, как будто понимают, что их слушают посторонние. Они из школы Сент-Бриджид, он уже видел их в торговом центре.

– Эй! – окликает их Барри.

Они не отзываются.

– Господи, да она такая прыщавая, – говорит та девчонка, что пониже ростом.

– Эй! – снова кричит Барри.

На сей раз девушки оборачиваются.

– Как дела? – говорит Барри, нагоняя их.

Девчонки молчат.

– Меня зовут Барри, – продолжает он, – а это Карл.

– Мы чокнутые, – говорит Карл.

Та девчонка, что пониже, шепчет что-то на ухо подруге, и обе хихикают в кулачки. Барри недовольно глядит на Карла.

– Ну, так как вас зовут? – спрашивает он, но те только снова хихикают, как будто услышали страшно тупой вопрос.

Типичное девчачье поведение – но Карла это не смущает. Он представляет себе Моргана, распластанного на асфальте у мусорников, представляет, как стоит над ним с этой огнеметной мебельной политурой.

– Чем занимались сегодня вечером, а? – спрашивает Барри.

– М-м… Ели пончики, – отвечает девчонка пониже – с таким выражением, будто хочет сказать: “Нашел о чем спрашивать!”

Нельзя сказать, что она действительно коротышка, – скорее ее спутница высокая. Обе стройные. У той, что пониже ростом, курчавые волосы и очки, как у кого-то из телевизора, – Карл не может припомнить, у кого именно. У второй девчонки длинные темные волосы и бледная кожа. Красные губы блестят как леденцы. На руках у нее митенки. Она смотрит на Карла.

– А знаете, какое вам счастье сегодня привалило? – говорит Барри.

– Какое? Вас, что ли, встретить? – отвечает Курчавая.

– Не только, – говорит Барри. – У нас есть к вам одно уникальное предложение.

Курчавая недоверчиво смеется и смотрит на Леденцовые Губки:

– Нам пора.

– Значит, не хотите узнать, в чем дело?

– Ну и в чем же?

– Здесь не можем показать.

Она снова смеется.

– Все, нам пора, – повторяет она и отворачивается. Но они никуда не уходят, и уже через секунду она оборачивается и спрашивает: – Ладно, ну так что за предложение?

– Идем за мной.

И Барри, сделав девушкам знак, идет по дороге. Карл теряется в догадках: куда это он их ведет? И что это за такое уникальное предложение? Он хочет спросить Барри, но тот ушел далеко вперед по дороге к кварталу новостроек. Девушки плетутся позади Карла и болтают между собой о чем-то совершенно постороннем, как будто им наплевать на то, что им сейчас покажет Барри, как будто они об этом совсем забыли. От таблеток у Карла трясутся руки и хочется что-нибудь вытворить.

Барри остановился под фонарем и поджидает их там. Они подходят, и Курчавая молча смотрит на Барри, как бы говоря: “Ну?” Карл тоже смотрит на него, но Барри делает вид, будто не замечает. Леденец стоит чуть-чуть в сторонке и загадочно улыбается, как будто ей вспомнилась какая-то шутка. Время от времени она откидывает волосы назад своей белой рукой, так что они сквозят на свету.

Барри вытаскивает из кармана оранжевую трубочку. Погоди, что это?

– Таблетки для похудения, – поясняет он. – Самые лучшие. Курчавая сразу строит гримасу:

– Хочешь сказать, что нам нужно худеть?

– Может, скоро и нужно будет, если будете все время есть пончики, – отшучивается Барри, но девушка не смеется. – Ладно, расслабься, – говорит он. – Я просто пошутил. Эти таблетки придумали как раз для того, чтобы не нужно было думать о том, как похудеть. Это самые настоящие таблетки, разработанные врачами. Если принимать их по одной в день, то никогда не будет проблем с лишним весом.

Курчавая берет у него из рук трубочку и рассматривает ее.

– “Риталин”, – читает она название. – Эту штуку прописывают от СДВГ [5]5
  СДВГ – синдром дефицита внимания с гиперактивностью.


[Закрыть]. – Она поворачивается к Леденцу: – Эту штуку давали Эми Кессиди после того, как она разломала композицию с природными экспонатами.

– Это можно от разного принимать, – замечает Барри.

– А если это нюхать, можно классный кайф поймать, – говорит Карл, глядя на Барри.

Но Барри словно не слышит. Да что это он делает? Он что, хочет продать эти таблетки девчонкам? Как же так? Ведь таблетки – только для них с Карлом, они всю неделю мечтали их раздобыть! Карл начинает злиться, но пока этого не показывает. Может, у Барри что-то еще на уме – может, он хочет устроить, чтобы они трахнули этих девчонок?

– Морган Беллами, – читает Курчавая на ярлычке. – А ты вроде говорил, что тебя зовут Барри?

Она дерзко смотрит на Барри. Леденец посексапильнее, чем Курчавая, но эта тоже ничего, думает Карл, я бы и с ней перепихнулся, если та, другая, не захочет.

– Барри – это мое второе имя, – объясняет Барри. – Морганом меня никто не называет, кроме деда с бабкой.

– А откуда они у тебя?

– Мне их доктор прописал. Но теперь они мне уже не нужны.

– Вылечился, что ли?

– Ну да, – говорит Барри и улыбается девушке. Она старается не улыбаться в ответ, но не удерживается. – Ну, что думаешь? Я отдам тебе весь флакон за тридцать евро. Это только по пятнадцать на человека, – обращается он к Леденцу, пытаясь и ее завлечь. Но та упрямится и не желает с ним говорить.

– У нас нет денег, – отговаривается Курчавая.

– Ну, или я дам вам пять таблеток за пять евро, – предлагает Барри, нарочно не глядя в сторону Карла. – Очень выгодное предложение, дамы. Обычно эту штуку без рецепта не достанешь. Вот, глядите.

Он забирает трубочку у Курчавой, высыпает себе на ладонь несколько маленьких бежевых кружочков и протягивает ей. Курчавая наклоняется, как будто хочет понюхать таблетки, но от них ничем не пахнет. И вдруг откуда-то появляется вспышка света. Барри зажимает таблетки в кулак. По улице проезжает машина, и из окна на них подозрительно смотрит взрослое лицо.

Леденец дергает подругу за локоть.

– Нам пора уходить, – говорит она. Голос у нее тихий и мягкий, будто кошачья шерстка.

Курчавая кивает.

– Уже поздно, – говорит она и делает шаг назад.

– Погодите, – говорит Барри. – Может, возьмете парочку – как бесплатные образцы? Я дам вам свой телефон, и если вам понравится, я вам еще принесу.

Он протягивает таблетки. Девчонки смотрят на Барри и медленно покачиваются из стороны в сторону.

– Или ладно, лучше вы мне дайте свои телефоны, а я позвоню и узнаю, не передумали ли вы.

Он вынимает телефон. Карл тоже вынимает телефон Моргана Беллами и тоже раскрывает его. Он направляет его на девочку-Леденец, но ничего не говорит. Та смотрит на него, слегка закусив нижнюю губу.

– Ладно. – Барри захлопывает телефон, не переставая улыбаться. – Или вот что – может, мы просто завтра придем и снова с вами встретимся? Вы обе из Сент-Бриджид, да?

Девчонки глядят искоса друг на друга, а потом снова на Барри.

– Может, мы вас встретим после школы, еще поговорим? Может, придумаем что-нибудь получше. Ну, если у вас прямо сейчас нет денег, может, придумаем что-нибудь. Ну что – встретимся за пончиковой? Будем ждать вас там в четыре, ладно?

Девчонки опять переглядываются и пожимают плечами.

– Значит, встречаемся завтра? – кричит Барри им вслед, когда они разворачиваются и уходят.

– Непременно, – отвечает Курчавая, не оглядываясь. А потом они с Леденцом снова хихикают.

– Хреновы сент-бриджидские суки, – говорит Барри, когда девушки скрываются из виду.

Что ты делаешь, мать твою? Ты зачем пытаешься продать нашу дурь? – хочется закричать Карлу. Но вместо этого он говорит:

– А это все правда? Про похудение?

– Я читал об этом в интернете, – отвечает Барри.

Они идут по переулку к главной улице, и он начинает рассказывать Карлу, что в той статье, где он об этом читал, говорилось, что парни, торговавшие такими таблетками, стали зашибать большие бабки.

– Ты сам подумай, старик! Все, о чем треплются телки, – это их долбаный вес! Они просто помешались на этой фигне. – Эти штучки точно бы купили таблетки, если б тот чувак не проезжал мимо. Спорим, они завтра заявятся? А если они еще подружек приведут, то спорим, мы продадим им все эти и даже больше?

Да зачем Барри вообще хочет их продать? Почему просто не вынюхать их все вместе с Карлом? Они же это собирались сделать? Но так у Барри работают мозги – все время рождаются новые идеи, перерастающие в планы. А у Карла ни идей, ни планов: он просто плывет по течению, как кусок пластмассы по морю, следуя во всем за Барри.

– Интересно, можно ли из Моргана еще выколотить, – говорит Барри. – Ну, типа мы берем его в долю. А может, кто-нибудь другой в школе найдется – черт, или в младших классах! Спорим – найдется куча ребят с рецептами, и тогда…

Карл отключается, перестает его слушать. Он открывает телефон Моргана и жмет на кнопку. На экране появляется девочка Леденцовые Губки и смотрит на него темным, бархатным взглядом, покусывает нижнюю губу, раскачивается из стороны в сторону. Потом она замирает. А потом опять появляется – смотрит, покусывает, раскачивается.

Они уже оставили позади центр, торговые ряды с пабами и ресторанами и идут по спящей широкой улице с аккуратно подстриженными живыми изгородями и припаркованными черными внедорожниками. Карл чувствует, как ночь снова тяжелеет, и знает, что на этот раз уже ничего не поделаешь: пока он будет подбираться все ближе к дому… к своему дому, эта тяжесть будет наваливаться все сильнее и сильнее, пока не затянет его в завтрашний день.

– …гений таблеток для похудения, – это Барри продолжает очень быстро что-то говорить. Он возбужден: наверное, он уже мечтает об американском армейском джипе на eBay. – Их же покупаешь не на один вечер. Их принимаешь каждый день. Опять же, девчонки. Ты когда-нибудь видел, чтоб девчонки в парке покупали дурь с рук? Никогда! Рынок совсем неосвоенный. Мы точно разбогатеем! Чертовски разбогатеем! – Он усмехается Карлу и ожидает, что Карл тоже засмеется от радости.

– Дай-ка поглядеть на секунду, – говорит Карл.

Барри протягиваем ему трубочку, продолжая издавать смешки. Карл открывает трубочку и вытряхивает таблетки на ладонь. А потом изо всей силы швыряет их вверх. Таблетки рассыпаются по дороге, отскакивают от крыш автомобилей, мягко падают в траву.

Барри вне себя. Некоторое время он даже рот открыть не в силах. А потом говорит:

– На хрена ты это сделал?

Карл идет дальше. В нем бушует кислое пламя цвета засохшей крови.

– Ах ты говнюк хренов! – говорит Барри. – Придурок! Что ты завтра этим девицам скажешь?

Карл поднимает руку и влепляет Барри затрещину. Барри, оторопев, отшатывается в сторону.

– Да что с тобой такое, псих? – кричит он, хватаясь за голову. – Что случилось, мать твою?

Назад к карточке книги "Скиппи умирает"