Текст книги "Скиппи умирает"

Автор книги: Пол Мюррей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 47 страниц)

– Ребята… – С тех пор как эксперимент окончился, Деннис, сгорбившись, сидит на куске пенопласта. – Мне что-то нехорошо.

– Да и вид у тебя не очень…

Лицо у Денниса стало бледным и липким, он держит руки на животе, как будто защищаясь от чего-то.

– Что с ним такое, Рупрехт?

– Как ты думаешь, он не мог облучиться?

– Не могу сказать, что это исключено, – хмурится Рупрехт. – Хотя эти лучи не должны быть опасными…

– А может, ты стал радиоактивным, Деннис?

– Черт возьми, Деннис, может, у тебя теперь появились сверхъестественные способности?

– Чувствую я себя неважно, – подавленно говорит Деннис.

– Ступай ляг в постель, – советует Скиппи.

– Я не хочу пропустить проверочное испытание.

– Я потом расскажу тебе, как все прошло.

– А я могу заснять все на видео своим телефоном, который ты раньше обзывал бесполезной штуковиной.

– Ладно, – неохотно соглашается Деннис.

Не отнимая рук от живота, он ковыляет к двери. Но потом останавливается:

– Послушай, Рупрехт!

– А? – Рупрехт, склонившийся над клавиатурой, поворачивается к нему на четверть.

– Я не знаю, что тут произошло. Но все, что я говорил раньше – про то, что ты жирный врун и мошенник, и что твой портал – это кусок дерьма, который даже миску супа не разогреет, и что ты придурок и все ученые – придурки…

– Ну?

– Ну вот… Я был неправ. Извини меня.

– Ладно, ничего страшного, – великодушно отвечает Рупрехт.

Кивнув, Деннис с болезненным видом выходит из подвального помещения. У остальных это нетипичное проявление раскаяния вызывает новый приступ озабоченности: все принимаются рассуждать о природе и о желательности новой личности Денниса – то ли подвергшейся радиации, то ли обретшей сверхъестественные свойства; но вскоре от этих дум их отвлекает новая волна возбуждения: Рупрехт приводит в состояние готовности свою установку, на этот раз поместив внутрь наручные часы Скиппи, и снова приглашает всех опустить на лица защитные маски.

Однако проверка опыта оказывается более сложным делом, чем ожидалось. По подсчетам Рупрехта, энергии, запасенной от первоначального всплеска излучения, должно хватить и для второй телепортации; но, хоть установка и бурчит как раньше, кабель перегревается и напряжение растет, – волшебная кульминация первого эксперимента, тот трепетный миг, когда исчез “Оптимус-Прайм”, так и не повторяется.

На следующее утро, за завтраком, настроение резко меняется.

– Я просто не понимаю, – говорит Рупрехт, глядя в пустоту и безутешно чавкая овсянкой. – Почему все так отлично сработало в первый раз, а потом уже совсем не срабатывало? Это же просто какая-то бессмыслица.

Хуже того – по-видимому, телефон Марио так и не сумел заснять тот первый, успешный, эксперимент.

– Но мы же все видели, Рупрехт. Мы видели это.

Но Рупрехт безутешен:

– Да кто же поверит кучке четырнадцатилетних школьников? Скажут, что нам все это просто приснилось!

Оставив свой тост несъеденным, Рупрехт возвращается вниз и продолжает возиться со своим детищем; часы текут один за другим, и Скиппи даже сквозь два этажа, находясь в своей комнате, ощущает отчаяние друга: ликование прошлой ночи уже исчезает как дым. Неужели это все им только пригрезилось? Неужели это было просто коллективное наваждение и они просто нафантазировали все это от скуки – как другие говорили, что он сам все нафантазировал про Лори?

Но Деннис даже слышать не желает об этом.

– Робот исчез из установки, – говорит он, – это бесспорный факт.

– Ну ладно, а если даже эксперимент сработал в первый раз, то вдруг он никогда больше не сработает?

– Слушай, Скип, я не ученый, но могу сказать тебе вот что: если кто-то и откроет дверь в параллельные вселенные, то это Рупрехт.

Деннис сидит в пижаме на кровати Скиппи; по-видимому, он отошел от своей дозы радиации или отравления и пока не выказывает никаких признаков паранормальных или иных способностей, если не считать этой новой и несколько тревожной симпатии к Рупрехту.

– Похоже, он сам не слишком-то надеялся, что второй раз снова сработает.

– Именно поэтому нам необходимо его поддерживать, – говорит Деннис. – Пускай мы мало что смыслим в науке, зато мы можем помочь ему, просто поверив в него.

– А ты в него веришь? – Скиппи, удивленный тем, что слышит такое от Денниса, моментально отрывается от компьютера.

– Разумеется, – бесхитростно отвечает Деннис.

Но Скиппи (его взгляд машинально устремляется – уже в сотый раз со времени обеда – на молчащий телефон, а оттуда, сквозь окно, – к пустому двору Сент-Бриджид) не столь уверен. А что, если правда об иных мирах такова: когда они соприкасаются с твоим миром – будь то открытие ворот или совершенный поцелуй, – то это происходит лишь на единственный миг, в единственной точке, а потом Земля снова утягивает тебя за собой? Что, если мир – это не просто голая сцена, где чудеса если происходят, то очень редко, а скорее некая сила, активно противодействующая волшебству, так что даже не важно, настоящие или выдуманные все эти ворота и поцелуи, потому что тебе все равно никогда не удастся снова их… Постой…

– Ты нашел сиськи? – Это Деннис нависает над плечом Скиппи и заглядывает ему в компьютер. – Что это? Ну и ну…

Наступает ночь. В комнате отдыха для младшеклассников легендарный воин-варвар Блюдигер Эксехенд, он же Виктор Хироу, просит тайм-аут чтобы принять душ: он просеивает руду на копиях Мифии, где вместе с другими неустрашимыми душами из группы Лукаса Рексрота ищет легендарный Ониксовый Амулет. Он выходит за дверь и уже идет по коридору, как вдруг на него набрасывается огромная туша, в которой можно опознать Лайонела.

– Разрази меня гром, если это не Принц Геев, который вышел на вечернюю охоту.

– А ну слезь с меня сейчас же! – орет Виктор/Блюдигер, беспомощно извиваясь под тяжестью крепких, как поленья, колен Лайонела, придавивших его к полу.

– Значит, на охоту вышел, охотник за поцелуями? Как насчет поцелуйчика от дядюшки Лайонела? А ну-ка, раскрой пошире…

С губ Лайонела свисают слюни, растягиваясь, будто сопли, и едва не касаясь рта Виктора. От отвращения Виктор еще сильнее вырывается и корчится, но слюнной маятник, раскачиваясь над ним, только приближается. А потом вдруг электричество моргает и беззвучно выключается. Виктор, воспользовавшись наступившей темнотой, выбирается из-под Лайонела, а тот, пускаясь в погоню, чувствует, что слюни прилипли к его подбородку…

– Черт возьми!

– Черт возьми! – Это Рупрехт в подвале выбирается из своего блокирующего радиацию кокона из фольги и просвечивает лучом фонарика дымящийся воздух, всматриваясь в колыбель. Но ботинок Джеффа лежит там же, где и лежал.

– Не получилось? – Нельзя сказать, что Джефф слишком уж расстроен тем, что его ботинок остался в посюстороннем пространстве. Он наклоняется и забирает его из установки. – Ну, это же еще не конец света – я понимаю, почему бы не попробовать еще что-нибудь… – Он обводит взглядом комнату, натягивая ботинок. – Марио, а твой счастливый презик все еще при тебе?

– Ха-ха-ха! Нет уж, я не позволю его засовывать в эту дурацкую машину смерти!

– Но может, он как раз принесет удачу нашему эксперименту, – умасливает его Джефф.

– Я не собираюсь отдавать свое безотказное секретное оружие какому-то там параллельному “я” в другой вселенной, – твердо говорит Марио. – Пускай сам там снимает телок как хочет.

– Ну ладно… – Джефф снова принимается рыскать глазами по комнате. – Может, тогда…

– Да что толку! – прерывает его безутешный голос Рупрехта.

– Как это – что толку?

– Да так: все равно уже ничего не получится! Уже ясно, что то, что произошло с “Оптимус-Праймом”, было всего лишь случайным везением. Может быть, это явилось результатом каких-то внешних факторов, которые мы не учли: положение Луны или влажность воздуха. В общем, все что угодно.

– Но это же не значит, что ты должен просто так сдаться…

– Лучше просто забыть обо всем этом, – монотонно произносит Рупрехт и пинает ногой обугленную компьютерную клавиатуру.

Шестнадцать часов многократного разочарования отпечатались у него на лице, это следы крушения иллюзий, которое остальные тоже ощущают на себе – каждую секунду каждого нового дня, превращающего их из детей во взрослых.

– А как же будущее человечества? – умоляющим тоном говорит Джефф.

Но Рупрехт уже повернулся к нему спиной и старчески шаркает по комнате, выключая один за другим все компьютеры… Вдруг дверь распахивается настежь, и врываются Деннис со Скиппи.

– Стойте все, слушайте! – кричит Деннис.

Скиппи, который держит в руках что-то вроде распечатки, рассказывает, что искал в интернете материал для своего сочинения-наказания о гэльском происхождении названия Сибрук, которое задала ему мисс Ни Риайн.

– И я наткнулся вот на этот сайт!

Этот сайт называется “Главная страница Друида” и именует себя “Источником сведений для бардов, шаманов, мистиков Эрина и для всех, кто желает прикоснуться к старинным ритуалам”.

– Тут рассказывается в основном о друидах и о том, как готовить напитки из листьев и тому подобного. Но дальше, в середине… – Скиппи быстро проглядывает страницу, – “…названия до сих пор могут подсказывать нам, где же именно находились эти священные места, даже в современной…” – ах да, вот! – “хотя нынешний перевод названия “Сибрук” на гэльский как “Siobruth”является просто бессмысленным обратным словообразованием по английскому образцу, вполне возможно, что в действительности “Сибрук” – название местности, где теперь находится церковь и знаменитая школа, – восходит к ирландскому словосочетанию Sidhe an Broga, что произносится “Ши ан Бругга” и означает “Дом Фей”. Именно так назывались карны, или пирамиды из камней, похожие на пещеры и разделенные на камеры, о которых упоминали старинные предания и которые служили традиционными жилищами фей-ши и входами в “Другой мир”. Правильное название таких могильников – тумулусы; их находят довольно часто – например, в таких местах, как Стоунхендж в Англии и долина Бойн в ирландском графстве Мит, на пересечениях лей-линий, где их помещали, чтобы аккумулировать и использовать электромагнитную энергию, которая в виде решетки проходит по всей земле. Многие эксперты полагают, что эти тумулусы, строившиеся в соответствии с такими точными астрономическими вычислениями, что их до сих пор не могут превзойти самые современные компьютеры, были воздвигнуты расой инопланетных существ, которые ненадолго поселились среди нас и использовали эти сооружения как ворота – чтобы путешествовать за пределы нашей Вселенной и возвращаться в нее обратно…”

– Зачем ты мне все это читаешь? – спрашивает Рупрехт.

– Пришельцы, Рупрехт! – вступает в разговор Деннис. – Эти могильники строили пришельцы! И кто-то из них есть прямо сейчас здесь, в Сибруке!

Рупрехт, вытирая жирные пальцы о полотенце, только хмыкает:

– Думаешь, этот могильник как-то связан с тем, что произошло с “Оптимус-Праймом”?

– Да ты задумайся хоть на пять секунд, – говорит Деннис. – Вспомни, что нам мисс Ни Риайн рассказывала – ну про то, что в старых ирландских легендах говорилось о сказочном народе, об этих существах, которые жили по всей стране, только большую часть времени оставались невидимками. Рупрехт, разве это не соотносится с тем, что ты нам рассказывал про высшие измерения: – они где-то совсем рядом, но мы не видим, что в них происходит. Разве тебе не кажется, что в этих древних сказаниях говорилось о людях или о существах, которые умеют попадать в эти другие измерения и из них возвращаться? А эти могильники – это же и есть порталы, которые они построили для сообщения между нашим миром и их мирами, используя внеземные знания.

– А! Все эти сказания – просто россказни, – говорит Марио, – их придумали в старину какие-то пьяные ирландцы.

– Конечно, я тоже так подумал, когда первый раз об этом услышал, – говорит Деннис. – Ну, потому что с чего бы целый народ сверхразвитых инопланетян вздумал вдруг поселиться тут, в Сибруке, да? Но после того, что произошло прошлой ночью…

Рупрехт уже не слушает эти разговоры; он снова занимается уборкой.

– …а потом я вспомнил еще, что произошло с сестрой Найелла… – продолжает Деннис.

Марио и Джефф переглядываются:

– А что произошло с сестрой Найелла?

– Ты мне тоже не рассказывал, – говорит Скиппи.

– Не рассказывал? О том, что случилось в спортзале? – Деннис качает головой. – Ну, это совершенно невероятная история. Сестра Найелла учится в четвертом классе в Сент-Бриджид. Она ходит в драмкружок, и в этом году ей досталась большая роль в рождественском спектакле.

– А что за пьесу они ставят? – спрашивает Джефф.

– “Оливер”.

– Ставить “Оливера” – в девчачьей школе! – возмущается Марио. – Что за чушь!

– Ну, не важно. В общем, она и еще одна девчонка остались после уроков еще немного порепетировать. А занимаются они в помещении рядом со спортзалом. Здание Сент-Бриджид немного похоже на наше – там есть старый корпус и новый корпус. Старый корпус сейчас мало используется. Там кабинет латыни и класс, где они учатся шить и тому подобное. А еще там есть другая комната, которая постоянно под замком. Монахини говорят, это просто старая кладовка и ее запирают, потому что пол там давно прогнил, так что там небезопасно. Но ходят и совсем другие истории – например, что там повесилась одна девчонка, или что как-то раз одна монахиня выгребала пепел из камина и вдруг увидела, как по дымоходу к ней спускается Дьявол. Вот потому, мол, комнату и решили запереть.

Остальные теперь слушают Денниса очень внимательно; даже Рупрехт гораздо тише, чем раньше, выключает и разбирает свои приборы.

– Ну ладно. Так вот, однажды вечером, пару недель назад – наверно, это было чуть ли не накануне дискотеки, – сестра Найелла и ее подруга остались в репетиционной и разучивали свои роли. Они увлеклись и даже не заметили, что задержались там дольше обычного.

– А эта подруга хорошенькая? – вдруг перебивает его Марио. – Сестру Найелла я видел – не приведи господь! Ну а подружка какова?

– Не знаю, никогда ее не видел, – отвечает Деннис. – Да это никак не связано с этой историей.

– Ладно, давай продолжай.

– Ну вот, и вдруг они замечают, что в комнате стало очень холодно. Просто стужа! И они решают, что все, хватит, пора уходить. Они уже направляются к выходу, и тут подруга хватает за руку сестру Найелла и спрашивает: “Ты ничего не слышишь?” Они останавливаются, прислушиваются, и сестра Найелла слышит какие-то очень тихие звуки музыки. Она звучит как будто где-то у них за спиной. Девчонки переглядываются. Ведь уже гораздо позже пяти часов, и они думали, что в школе, кроме них, никого нет. Тогда они возвращаются назад. Музыка звучит совсем тихо, еле слышно, как будто играют где-то очень далеко. Но им совершенно понятно, откуда она доносится: из той запертой комнаты.

Тишина вокруг слушателей, кажется, еще больше сгустилась.

– Сестра Найелла просит подругу постучаться в дверь. А подруга говорит: “Нет, ты постучись”. Но сестра Найелла подбадривает ее, и та, набравшись храбрости, стучится. Никто не откликается. А музыка продолжает звучать…

– А что за музыка-то? – спрашивает Джефф.

– Красивая музыка. Вроде арфы или чего-то такого.

– Ну совсем как в ирландских легендах, – хрипло замечает Джефф.

– Так вот. Они стучатся, а потом кричат: “Эй, кто-нибудь есть живой?” Нет ответа. Тогда сестра Найелла берется за ручку двери и поворачивает ее. Дверь, разумеется, заперта. Но у ее подруги оказываются ключи. Ей дворник дал связку, чтобы после репетиции она могла запереть комнату. Только она не хочет использовать эти ключи. Она боится, она говорит, что лучше пойти позвать кого-то из монахинь. Но сестра Найелла прекрасно понимает, что монахини ни за что не разрешат им войти и посмотреть, что же там внутри этой комнаты. Это их единственный шанс! И вот они начинают подбирать ключи к замку. В связке целых сорок ключей. Ни один из них не подходит. Вот они пробуют последний ключ, а потом просто смотрят на дверь в полном замешательстве. Они по-прежнему слышат чудесную музыку, – кажется, она даже сделалась громче. А потом сестра Найелла, сама не зная почему, вдруг протягивает руку и снова поворачивает ручку двери. И на этот раз дверь открывается.

Джефф, Марио и Скиппи глядят на Денниса зачарованными глазами, совсем как три енота, ослепленных фарами на дороге. Где-то вдалеке Рупрехт бесстрастно возится со своим ингалятором против астмы.

– Подруга говорит: “Ну, теперь нам точно надо пойти и привести сюда кого-нибудь”. Но сестра Найелла уже распахнула дверь настежь. Потом она рассказывала, что музыка словно погрузила ее в транс. Но вот раздается громкое скри-и-и-ип.Девчонки жмутся крепче друг к другу и входят внутрь. И что, угадайте, они увидели там, внутри?

– Что? – шепчет Джефф.

– Ничего, – отвечает Деннис.

– Ничего?

– Ничего. Комната оказалась абсолютно пустой.

– Но… – сдавленным голосом произносит Марио. – А как же музыка?

– Они продолжали отчетливо слышать музыку. А еще они ощутили какой-то приятный запах, как будто пахло целое поле цветов, хотя на дворе была почти зима, да и в комнате не было окон, все было в пыли и паутине. Но почти сразу, как они вошли, и запах, и музыка… куда-то улетучились. И они стояли посреди совершенно пустой комнаты. – Деннис выдерживает небольшую паузу, а потом продолжает: – Потом подруга сестры Найелла говорила, что музыка, скорее всего, доносилась из какого-то другого места. Ну, может, кто-то из пансионерок играл у себя в комнате, а сюда звуки долетали через вентиляцию или по трубам. Но комнаты пансионерок вообще в другой конце школьного здания! Сестра Найелла уверена, что как-то, хоть и непонятно как, музыка доносилась именно из той запертой комнаты.

– Ну-ну, – говорит Джефф.

– Но как такое может быть? – спрашивает Марио.

– А может, эта комната оказалась построена прямо над древним могильным курганом, – отвечает Джефф. – Это единственное логическое объяснение.

Рупрехт встает и принимается расхаживать по комнате, грызя костяшки пальцев.

– Мы знаем, что Сент-Бриджид, прежде чем стать школой, был женским монастырем Святой Бригитты. – Деннис теперь сама серьезность. – А до этого что там было? На этом друидском сайте говорится, что в глубокую старину все поклонялись богине – некоей Белой богине – и все эти могильники и прочее принадлежало ей. А потом появилась Церковь и распространила по всей стране христианство, а все старые магические места забрала себе. Ну просто поменяли все имена и названия, а все древние легенды переиначили в рассказы о Боге и разных святых, понятно? Или вообще закрыли эти священные места. Почему бы нет? Конечно, вся эта куча монахов и монахинь пожелали, чтобы все жители округи слушались их приказов и делали все, что они им велят. И если где-то поблизости оказывался какое-то поселение фей, где продолжало совершаться всякое волшебство, то они не хотели, чтобы люди как-то об этом узнали. Вот и строили прямо поверх древних курганов или святилищ свои монастыри, чтобы больше никто не мог к ним подобраться.

Рупрехт прекращает расхаживать по комнате и довольно грубо набрасывается на Денниса:

– Ладно, пускай Сибрук – это давно забытое и заброшенное поселение фей, пускай сестра Найелла действительно слышала музыку, – ну так и что? Какое это имеет отношение к моему эксперименту?

На это экспромтом отвечает Джефф:

– Э, Рупрехт, да ты же сам говорил, что, наверное, на результат опыта прошлой ночью могли повлиять какие-то неизвестные внешние факторы…

Рупрехт уже открывает рот, чтобы что-то возразить, но потом закрывает его и просто отворачивается, бормоча что-то неразборчивое и размахивая руками, совсем как бродяга в подземном переходе.

– Да, это звучит более чем необычно, – признает Деннис. – Но разве ты сам не говорил как-то, что ученый должен быть открыт всем возможностям – даже самым странным и пугающим?

– Да, ты сам так говорил, – подтверждает Джефф.

– И разве не ты говорил, что М-теория – это самая странная и необычная теория во всей истории науки? – гнет свою линию Деннис. – Да и этот твой профессор Тамаси – разве он не говорил всегда, что мы сумеем вовремя овладеть гиперпространством, чтобы спасти Землю, только если к нам явится некая высшая цивилизация и передаст нам нужную технологию? Ну а что, если эта технология уже здесь? Что, если эти пришельцы уже побывали здесь, а потом снова исчезли, еще три тысячи лет назад, но ворота-то их остались здесь? Что, если все это время ключ к М-теории находился буквально под самым твоим носом?

– Слово “могильник” начинается с буквы М, – задумчиво замечает Марио.

– Точно, Рупрехт! И “музыка” тоже!

– Ну хорошо! – Рупрехт, чье сопротивление уже сломлено, морщится от отвращения к себе. – Допустим, такое и возможно. Но почему тогда этот могильник – почему он внезапно перестал влиять на мой эксперимент?

– Ну, не знаю. Может… – Деннис постукивает себя по виску, как будто пытается завести старые часы, – …может, его влияние сильно колеблется. Может быть, именно в тот момент первого эксперимента был какой-то всплеск активности, ну а обычно это влияние не выходит за пределы той потайной комнаты.

– Значит, если бы можно было каким-то образом пробраться к той комнате…

Впервые с той минуты, когда таинственно исчез “Оптимус-Прайм”, в подвальном помещении снова воцаряется напряженная атмосфера, словно что-то вот-вот должно неминуемо произойти…

И тут телефон Скиппи издает сигнал о полученном новом сообщении. И каждый – еще не успев взглянуть на ошарашенное лицо Скиппи – уже знает, от кого оно.

Назад к карточке книги "Скиппи умирает"