Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

Глава 18

Отель в Париже, где Эмми и Генри пришлось остановиться, почти не отличался от той крохотной гостиницы, в какой они жили в Лютри. Их номер оказался таким же отвратительным и убогим. Здание стояло в одном из переулков Монмартра, и вместо того чтобы любоваться пейзажем – горами или озером, – Тиббеты были вынуждены созерцать однообразие серых крыш и закрытых жалюзи с облупившейся краской. Правда, уют комнате придавала мебель, обитая приятной на взгляд пестрой тканью с изображением цветов и птиц. Сантехника функционировала исправно, краны не подтекали, кофе впоследствии показался им вкусным и по цене вполне приемлемой. Генри и Эмми поселились здесь вечером, в восемь часов. Устав от дороги, они умылись, поужинали в ближайшем кафе и легли спать.

На следующее утро, после легкого завтрака, Эмми пошла пройтись по рю Риволи. Сумма на кредитной карточке у них была небольшая, и она могла позволить себе разве что, как выразительно говорят французы, лизать витрины, и все же сочла это занимательным времяпрепровождением.

– А мне и не нужно ничего покупать, – сказала она Генри. – Я просто хочу посмотреть, что здесь продается, и буду в курсе последней моды. Это доставит мне радость. Как говорила Вирджиния Вулф, подобное занятие «освежает глаз».

– Разве только тебе. Но не мне. – Генри и подумать не мог, как такое возможно – два часа бродить по улицам, разглядывая витрины. Он с радостью отправился в институт иммунологии.

Учреждение занимало скромное здание, не совсем соответствующее громкому названию, выбитому на медной табличке перед входом. Более того, у Генри сложилось впечатление, что в таком непрестижном районе, куда он попал, могли трудиться лишь те, кому здорово не повезло в семейном бизнесе. Правда, молодая брюнетка за столом администратора оказалась симпатичной и весьма дружелюбной.

– Доктор Дюваль? Простите, месье, вы с ним немного разминулись.

– Немного? Он в Париже?

– Не могу этого утверждать, месье. Насколько я поняла, он собирался возвращаться в Швейцарию. Но он действительно был здесь… подождите, я уточню… да-да, буквально две недели назад. Если хотите, я могу дать вам его адрес в Лозанне… Нет?.. Понимаю… Нет, с тех пор он больше здесь не появлялся… Конференция? Какая конференция?

– Если я все правильно понял, доктор Дюваль должен был участвовать в конференции, которую проводил ваш институт, но его неожиданно вызвали в Англию.

Его слова удивили брюнетку.

– Нет-нет, месье, вас неправильно информировали. Мы проводим только одну, ежегодную, конференцию – в феврале, здесь, в Париже. Правда, доктор Дюваль может быть членом нескольких медицинских обществ… Видимо, какая-то другая организация устраивала эту конференцию.

– Итак, – заключил Генри, когда они с Эмми уже наслаждались крепким кофе под сенью вековых деревьев на Елисейских Полях, – Дюваля в Париже нет и не было. Как я и думал, он приезжал в институт пару недель назад, и Примроуз просто приплела к разговору его тогдашний визит. Либо для того чтобы скрыть правду, либо чтобы таким образом не выдать своего неведения по поводу местонахождения собственного супруга. Что же касается этой несуществующей конференции, то таким образом он просто придумал повод, чтобы не присутствовать на дне рождения тещи. Так сказать, дипломатический ход.

– И эту отговорку Примроуз охотно приняла! – заметила Эмми. – Судя по тому телефонному разговору, который ты случайно подслушал, когда она умоляла его приехать в Фокс-Трот.

– Разумеется, – задумчиво продолжил Генри, – нам известно, что у Эдварда были натянутые отношения с тещей. Видимо, ему просто не хотелось ехать туда, вот он и придумал для себя такой повод.

– Опять ты его защищаешь! – нахмурилась Эмми.

– Нет, я стараюсь не искать подтекст в простых действиях там, где человек вел себя совершенно искренне.

– Значит, ты полагаешь…

– Я полагаю, – перебил ее Генри, – тебе самое время заканчивать с кофе и не мешало бы стереть грязное пятнышко с носа. Нам пора навестить высшее общество.

Площадь Согласия – огромная, залитая солнцем и продуваемая ветром – изобиловала автомобилями и городским транспортом. Тиббеты зашли в роскошный вестибюль отеля «Крийон», оставив позади себя шум. Было похоже, будто они укрылись от ярмарочной суеты в стенах собора. В мраморном зале с высоким потолком портье в отглаженных безупречных рабочих формах услужливо подносили гостям кожаные чемоданы. За массивным столом-алтарем восседал администратор – величественный господин, облаченный во все черное. Он что-то отрешенно записывал во впечатляющих размеров том в кожаном переплете, увесистостью наводящий на мысль о Священном Писании. Генри и Эмми с благоговением приблизились к «святая святых» и обратили к господину вопрос: не здесь ли остановились мистер и миссис Суошгеймер, и можно ли было бы их увидеть?

Верховный жрец, он же старший консьерж, снисходительно окинул взглядом Генри и объявил, скорее с сожалением, нежели грозно, что искать свидания с мистером Суошгеймером в такое время дня лишено смысла. С десяти до двенадцати часов мистер Суошгеймер неизменно у себя в офисе. Что же до миссис Суошгеймер… верховный священник вздохнул, и Тиббеты поняли: данная информация за границами осведомленности простых смертных. Однако он может поинтересоваться… И если Генри будет столь любезен и назовет свое имя полностью…

Генри повиновался. Старший консьерж все с той же степенностью изволил поднять трубку черного телефонного аппарата, стоявшего у него по левую руку, и шепотом сообщил в нее, что хочет связаться с апартаментами под номером сто три. После чего встал боком к Генри и Эмми и принял такую позу, чтобы докучливые посетители не видели его лица и не смогли прочитать по губам то, что он собирался сейчас сказать невидимому собеседнику.

Однако ему не удалось скрыть того факта, что трубку в роскошном номере сто три все-таки подняли, и Генри краем уха уловил свою фамилию, произнесенную консьержем. Последовала пауза длительностью несколько минут. Затем верховный священник положил трубку на рычаг и с сожалением информировал Тиббетов о том, что миссис Суошгеймер на месте не оказалось. Разумеется, он не знает, когда она объявится, и не может дать никаких рекомендаций по поводу того, где и как можно было бы с ней встретиться. Он не стал успокаивать их и добавлять расхожую формулу в духе «все проходит, и это пройдет», но по его лицу становилось ясно, что именно это он и имел в виду, тоскливо созерцая супругов. Правда, если Генри пожелал бы оставить письменное сообщение, его нужно адресовать в номер Суошгеймеров. Эмми даже представила себе, как послание отправляется наверх, в направлении небес, ведомое скорее чистотой веры, нежели какими-то материальными средствами.

– Нет, не стоит беспокоиться, благодарю вас, – быстро ответил Генри и подхватил Эмми под руку. – Пойдем, дорогая.

Но повел он ее – к большому ее удивлению – не на улицу, а в глубину вестибюля, где они устроились за уютным столиком. Рядом возвышалась мраморная фигура Крийона. Надпись на ее постаменте подтверждала скромный вклад героя в историю страны. Слова были взяты из письма Генриха IV Бурбона: «Бравый Крийон, мы сражались при Арке, и ты нас не оставил…» И вот теперь некоторые из потомков тех, кто не имел никакого отношения к битве при Арке, в основном богатые горожане обоего пола и многих национальностей, которым выпало несколько свободных минут, наслаждались здесь изумительным кофе «с подачи» Крийона. Генри, стараясь не думать о том, во сколько ему все это обойдется, заказал целый кофейник.

Когда официант удалился, Эмми спросила:

– Ты думаешь, Дэффи здесь?

– Я в этом уверен!

– Но к телефону могла подойти и служанка!

– Скорее всего так и было, – согласился Генри. – Вот почему разговор длился так долго. Служанка отправилась к Дэффи, чтобы спросить у хозяйки, будет ли та разговаривать. Если бы Дэффи не было в номере, трубку либо не сняли бы вовсе, либо сразу ответили бы, что ее нет. Скорее всего для одних Дэффи дома, для других ее нет. Мы относимся к разряду «другие».

– Значит, ты хочешь подкараулить ее здесь? – вяло поинтересовалась Эмми.

– Если она выйдет из номера, то спустится сюда либо вон по той лестнице, либо в одном из лифтов. Поэтому спокойно пей кофе и не забывай посматривать, не появится ли наша особа.

В течение десяти минут ничего особенного не происходило – большая гостиница буднично жила своей жизнью, как и в любое другое утро, – но вскоре Эмми обратила внимание на молодого мужчину, который только что зашел в гостиницу через вращающуюся входную дверь. Темноволосый, смуглый, удивительно красивый. Кого-то он сразу же ей напомнил. По его поведению можно было безошибочно утверждать, что он кого-то здесь ищет. Он обшарил глазами столики кафетерия, но среди посетителей так и не нашел того, кто был ему нужен. Мужчина нетерпеливо взглянул на часы и присел за столик у лестницы.

Эмми нагнулась к Генри и негромко произнесла:

– Только не оглядывайся. Мне кажется, молодой человек у тебя за спиной и есть тот самый Уоррен Суошгеймер. Во всяком случае, внешне он очень похож на Чака. Если это он, значит, он ждет тут Дэффи.

– Уже не ждет, – отозвался Генри.

– Что?.. – не поняла Эмми. Но Генри успел встать с места. Поднялся и молодой темноволосый мужчина. Эмми оглянулась через плечо – из лифта вышла Дэффодил Суошгеймер. Она выглядела на удивление хорошо, однако было заметно, что она чем-то расстроена и даже раздражена. Незнакомец и Генри – оба устремились к лифту, но Генри оказался проворней и первым воскликнул:

– Ах, это вы, миссис Суошгеймер! Я так надеялся увидеться с вами…

Молодой человек был более краток:

– Дэффи!

Дэффи одарила старшего инспектора таким взглядом, что сразу стало понятно: она не разделяла его надежд. Но женщина оказалась в ловушке. Головы посетителей кафе начали поворачиваться в их сторону, а скандала в гостинице Дэффодил хотела меньше всего – ведь об этом маленьком инциденте мог узнать Чак. Она заставила себя холодно улыбнуться:

– Мистер Тиббет, какая неожиданность!

– Дэффи! – нетерпеливо вступил молодой человек.

– Позвольте представить вас, – недовольно поморщилась Дэффи. – Уоррен Суошгеймер, мой… пасынок. А это старший инспектор Скотленд-Ярда мистер Тиббет.

– Из Скотленд-Ярда, – эхом повторил побледневший Уоррен.

– Помнишь, я говорила тебе, что познакомилась со старшим инспектором в Англии? – И Дэффодил снова послала улыбку Генри. – Мне очень приятно опять видеть вас. А теперь, боюсь, нам с Уорреном нужно срочно…

– Мы с Эмми были бы очень рады, – твердо произнес Генри, – если бы вы присоединились к нам и выпили что-нибудь.

– Простите, но это невозможно, – так же решительно проговорила Дэффодил.

– Тем не менее я вынужден настаивать, – не отступал Генри. – Можно это сделать и в каком-нибудь другом месте, ибо скоро сюда, по-видимому, зайдет перекусить мистер Суошгеймер.

Дэффодил колебалась. Было видно, что она не может определить, имеет ли право ослушаться. Наконец она приняла решение:

– Хорошо. У нас есть несколько свободных минут.

– Вот и отлично, – усмехнулся Генри. – Я расплачусь по счету и захвачу Эмми.

Через десять минут все четверо уже сидели в более скромном местечке за несколько кварталов от «Крийона» и наслаждались аперитивами. Просторное кафе было переполнено, так что можно было спокойно разговаривать и не бояться быть кем-либо подслушанным. Дождавшись, пока официант отойдет, Генри заговорил:

– Простите, что все так получилось, миссис Суошгеймер, но тут ничего не поделаешь. Наверное, вы знаете, что я веду расследование смерти вашей матери и попытку убийства мисс Ундервуд-Трип.

– Что?! – Вся усталость и вся тоска тут же слетели с лица Дэффодил.

– Я со временем все объясню. А теперь я хотел бы сообщить вам, что мне ровным счетом наплевать на вашу личную жизнь. Мне все равно, как вы ею распоряжаетесь.

– Но я в самом деле… – начала было Дэффи с оттенком негодования в голосе, но Генри остановил ее.

– Не будем терять время. Вы сами не соблюдали достаточную осторожность. Гостиница «Белгрейв-Тауэрс», например…

Возмущенная Дэффодил повернулась к Эмми:

– Если вы рассказали…

– Я никому ничего не рассказывала.

– Однако ваш муж очень хорошо информирован.

– Зато ваш ни о чем не догадывается, – успокоила ее Эмми. – Я должна была кое-что сказать Генри, иначе он мог позвонить Чаку в «Белгрейв-Тауэрс».

– Я поняла, – сникла Дэффодил и повернулась к Генри: – Так что вы говорили?

– Я хотел сказать, ваша частная жизнь – это ваше личное дело. Однако обстоятельства сложились таким образом, что у вас появился достаточно серьезный мотив желать поскорей получить наследство. Я имею в виду деньги вашего отца.

– И что вы под этим подразумеваете?

– Ничего. Я просто констатирую факты и задаю вопросы. Простите, если порой они звучат грубовато и даже дерзко. Во-первых, скажите, собираетесь ли вы разводиться с мужем, чтобы потом выйти замуж за его сына?

– Дэффи, – подал голос Уоррен. Кажется, кроме этого слова он ничего не собирался произносить, и его вклад в общую беседу по-прежнему оставался минимальным.

– Помолчи, Уоррен, – отрезала Дэффодил. – Да, как только деньги поступят на мой банковский счет, – ответила она Генри.

– А что бы вы делали, если бы ваша матушка прожила, скажем, с десяток-другой лет?

Дэффодил пристально посмотрела инспектору в глаза:

– Но такой вопрос не встает, верно? Мама умерла.

– И все же я требую ответа.

Наконец к Уоррену Суошгеймеру вернулся дар речи. Он нервно произнес:

– Дэффи и я поженились бы в любом случае. И деньги тут ни при чем.

Генри удивленно приподнял брови и повернулся к Дэффи:

– Это действительно так?

– Я же не совсем нищий, и вам это хорошо известно, – добавил Уоррен. – Я управляю всеми европейскими филиалами бизнеса.

– Бизнеса вашего отца, – уточнил Генри. – Вы же не думаете, что он оставит вас на этом посту, после того как…

– Я найду себе другое место. И деньги тут не имеют никакого значения – вот что я могу вам сказать. – Очевидно, Уоррен не на шутку струхнул.

– В таком случае к чему такая конспирация? И зачем миссис Суошгеймер ждать, когда деньги будут перечислены на ее счет? – пошел в наступление Генри.

Дэффи и Уоррен быстро переглянулись, затем она неопределенно пожала плечами и заявила:

– Поскольку мама умерла, по-моему, было бы логично немного выждать, пока ее последняя воля будет исполнена, и уж потом…

– Понятно, – кивнул Генри. – Тогда другой вопрос. Когда вы узнали о том, что ваша мать болела туберкулезом во время войны?

– Чем она болела?! – Либо Дэффодил родилась превосходной актрисой, либо ее удивление действительно было искренним. – Не говорите глупостей. Мама всегда здорова… была здорова… То есть, я хотела сказать, она никогда и ничем не болела.

– Вы хотите меня уверить в том, что впервые слышите о ее болезни?

– Я уверяю вас в том, что вы говорите совершенную ерунду. Хотя правда и то, что мама старалась держать нас подальше от Фокс-Трота, когда мы вернулись из Канады. Но мне почему-то всегда казалось, что она просто не хотела видеть в своем доме стайку вечно смеющихся ветреных школьниц. На ее месте я бы поступила точно так же. Но что касается туберкулеза… Я вам не верю.

– Об этом знала ваша сестра Примроуз, – продолжал Генри. – Врачу леди Бэллок в сорок седьмом году удалось достать стрептомицин через доктора Дюваля. И это лекарство исцелило ее.

– Вот это да! – только и смогла вымолвить Дэффодил.

Несчастный и ошеломленный, Уоррен Суошгеймер снова подал голос:

– Что все это значит, Дэффи, ради Бога, просвети меня!

– Тебе лучше попросить об этом господина старшего инспектора, я сама ничего не понимаю.

– А что насчет шампанского? – не унимался Генри.

– А что с ним?

– Откуда его доставили? Кто, когда и где заказал его и как привез в Англию?

Все это начинало тяготить Дэффи.

– Чак вообще забыл о подарке, – объяснила она. – Мне пришлось напомнить ему. Потом, насколько мне известно, он дал поручение секретарю, чтобы ящик с вином ожидал нас в Дувре. Так и было. Мы погрузили его в машину и отправились в Фокс-Трот.

– Ящик был запечатан?

– Разумеется.

– Никто не мог открыть его и что-то сделать с вином?

– Перестаньте, – поморщилась Дэффодил. – Попробуйте что-нибудь нахимичить с бутылкой шампанского, а я на вас посмотрю.

– Тогда скажите, вы не заходили к Долли в комнату, чтобы попрощаться, когда покидали Фокс-Трот?

– Нет. Мне сказали, что она заснула.

– Кто сказал?

– Кажется, Примроуз. Нет, это была Вайолет. Помню, что она как раз выходила из комнаты Долли. Она казалась расстроенной и все время бормотала себе под нос: «Бедная, бедная Долли». Вай умеет из любой мелочи раздуть настоящую трагедию. Я сказала, что собираюсь с ней попрощаться, и тут вообще началась сценка из мелодрамы. Она вцепилась мне в руку и с надрывом начала уговаривать не заходить в комнату: «Нет-нет, Дэффодил… пусть эта бедняжка отдохнет… она спит как младенец…» Меня прямо затошнило. Хотя мне был даже на руку этот спектакль, потому что я тут же, без проволочек, спустилась к машине и была такова.

Генри задумался.

– А где сейчас Эдвард Дюваль? – спросил он через мгновение.

Брови Дэффодил изумленно взметнулись.

– Простите, не поняла…

– Я спрашиваю про Эдварда Дюваля. Где он сейчас может быть?

– Откуда же мне это знать? У себя в Лозанне скорее всего.

– Его там нет.

– Тогда вам лучше спросить об этом Примроуз. Вы у нее интересовались?

– Да, уже спрашивал.

– Правда? – Казалось, Дэффодил это несколько заинтриговало. – Она что же, потеряла его?

– Она объяснила мне, что он отбыл в Париж, в некий медицинский институт. Но здесь его не видели вот уже несколько недель.

– Чудо какие новости! – Она действительно почему-то чуть ли не с радостью восприняла услышанное. – Мне правда жаль, что я ничем не могу вам помочь. Представляю себе, как старина Эдвард пытается сейчас замести следы. Наверное, застрял где-нибудь в обществе такой же старой распутницы.

– Вы думаете, такое возможно?

– Нет, это самое неправдоподобное, что я только пытаюсь себе вообразить. Хотя, с другой стороны, жизнь с Примроуз тоже не сахар. – Она сладострастно улыбнулась Уоррену. «А вот с Дэффодил все будет совсем по-другому», – говорила ее улыбка.

Видимо, Уоррен понял, что ведет себя слишком уж тихо и сейчас совсем не напоминает настоящего героя, а потому решил выступить еще раз и вызывающе произнес:

– А теперь, господин старший инспектор, может быть, мы поменяемся ролями и я задам вам несколько вопросов? Что вы вообще имеете в виду, когда говорите…

Генри поднялся:

– Я ничего не имею в виду. Мне нужна была информация, и я ее получил. Теперь вы с вашей мачехой можете быть свободны и заниматься теми делами, от которых мы вас столь бесцеремонно отвлекли… Пойдем, Эмми.

И они вышли из кафе. Даже не оглядываясь, Эмми могла сказать, что Уоррен Суошгеймер так и сидит на стуле с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Что касается реакции Дэффи, тут Эмми могла ориентироваться лишь на собственную интуицию. По ее мнению, Дэффи сейчас безудержно хохотала.

Они поймали такси, и всю дорогу до гостиницы на Монмартре Генри хранил молчание. Очутившись в их маленьком номере, он лег на кровать, закурил сигарету и уставился в потолок.

Прошло минут десять. Первой заговорила Эмми:

– Ты не проголодался? Половина второго.

– Нет. Ничего не хочется, – отозвался Генри. – Прости, любимая, но мне надо подумать. А ты сходи в кафе на углу и перекуси. – Он помолчал. – Да, теперь все сходится. Единственное, что это просто невозможно, а так все в порядке…

Эмми, которая в течение долгих лет выслушала не один десяток подобных реприз, ничего ему не ответила. Она пошла в ближайшее кафе, как ей и посоветовал Генри, и за скромную плату съела там порцию лукового супа с настоящими луковыми кольцами и хлебом домашней выпечки. Гвоздем программы стала довольно тонкая и жесткая отбивная с консервированным горошком, зато к нему подали гору салата из латука и шнитта, чем компенсировали издержки мясного блюда. А ломтики аппетитного сыра прекрасно сочетались с бокалом столового вина. И если правда то, размышляла Эмми, что английская еда была бы великолепна, если бы завтрак повторялся трижды в день, то недорогая французская (по такому же сценарию) могла считаться идеальной, если просто опускать основные блюда и сосредоточиваться на гарнирах.

Вернувшись в номер, она обнаружила, что Генри вовсе не лежит в кровати, уставившись в потолок. Он был полон энергии и решимости и деловито упаковывал в чемодан вещи.

– Куда на этот раз? – поинтересовалась она.

– В Голландию. Если поторопимся, в семь пересечем границу.

– Ах вот оно что. Хорошо.

Он оторвал взгляд от пижамы, которую пытался сложить поаккуратней, и посмотрел на жену:

– Ты разочарована, или мне показалось? Разве тебе не нравится Голландия?

– Я от нее просто без ума, и тебе это известно. Только…

– Что «только»?

– Даже не знаю… Мне кажется… ты нашел ответ. Я подумала, мы сейчас рванем куда-нибудь на край света, чтобы разгадать тайну. Но мы движемся строго по плану. Примроуз, Дэффодил, а теперь Вайолет.

– Все верно.

– А что потом?

– Потом мы вернемся в Англию. Куда же еще?

* * *

Поездка из Парижа в Голландию не отличалась завораживающими глаз пейзажами. Сначала машина тащилась по пригороду, вдоль одинаковых, обсаженных тополями дорог, мимо промышленных северных районов. Затем они миновали несколько городов у бельгийской границы с однообразными домиками из красного кирпича. А ведь именно за право обладания вот такими домами сотни тысяч молодых людей погибли в двух мировых войнах. В Брюсселе, возможно, было бы и интересно, если бы не такое количество автомобилей и пренебрегающих всеми возможными правилами пешеходов. А в запутанных улочках Антверпена Генри дважды сбивался с пути.

К тому времени как машина выбралась из города и устремилась к Бреде и Нидерландам, оба путешественника – и водитель, и пассажирка – успели почувствовать, что покрылись слоем пыли, устали и мучимы жаждой. И тут произошло нечто вроде настоящего чуда. Дорога как по заказу пошла по ровной лесистой местности. Аккуратные домики были окружены такими же ухоженными садами. Деревни словно одумались и являли глазам гостей все самое лучшее – на лугах мирно паслись сытые коровы и овцы, огромные зеленые поля будто хвастались будущим урожаем. Еще несколько минут – и вот она, долгожданная граница. Рядом – элегантное кафе, на столах – скатерти, целая тарелка разнообразных закусок и два высоких бокала со светлым голландским пивом, запотевшие и ледяные на ощупь.

– Генри, как же я рада, что мы здесь! – только и смогла вымолвить Эмми.

Потом машина неслась по ровному шоссе как по воздуху к Роттердаму, оттуда – вдоль реки, по мосту Бриненорд, мимо Гоуды. Здесь они свернули на северо-запад и покатились бесконечной зеленеющей долиной Рейна. Лишь с наступлением сумерек они подъехали к Алсмеру, городу, буквально плавающему в воде и состоящему из тысячи крошечных островков, каждый из которых представлял собой настоящий цветочный питомник. Перед ними предстал знаменитый Алсмер, город голландского аукциона, крупнейший в мире цветочный рынок, тот самый Алсмер, который по праву называли городом роз.