Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)

Глава 14

Долли не умерла, но была близка к этому. Через час Сара Мэссингем уже смогла присоединиться к Генри и Эмми в гостиной Фокс-Трота. Она только что вернулась из больницы Хиндчерста, куда сопровождала Долли в карете «скорой помощи». Все было сделано в кратчайшие сроки. Но смогут ли помочь врачи несчастной мисс Ундервуд-Трип или нет, оставалось только догадываться.

– Она не выходит из комы, – объяснила Сара. – Но ее сердце и легкие функционируют нормально. Почти нормально. Шансы – пятьдесят на пятьдесят. – И Сара устало опустилась в кресло.

– Но что же… – начал Генри, но доктор Мэссингем перебила его.

– Яд, – словно прочитав мысли Генри, сообщила она. – На этот раз никаких сомнений быть не может. Он попадал в организм маленькими дозами и накапливался в нем. По крохотной дозе раз за разом.

– А вот эти таблетки, которые рекомендовал доктор Дюваль… – начала Эмми, и тут Сара тоже не дала ей закончить мысль:

– Разумеется, их тоже возьмут на анализ. Но я очень удивлюсь, если в них обнаружат что-то странное. Доктор прописал обычный фенобарбитал, по сто миллиграммов в каждой таблетке. Это как раз то, что на месте доктора Дюваля сделал бы любой другой врач. Приобретались таблетки у местного фармацевта, к которому никогда и ни у кого претензий не было. – Она достала из сумочки маленький флакончик с таблетками. – Он выписал ей десять таблеток – по три в течение трех дней, и еще одну как подстраховку, так сказать, для завершения курса. Осталось четыре таблетки, как вы сами видите. Так что у нас нет никаких оснований предполагать, будто Долли приняла большую дозу и отравилась. Но даже если бы это было так, симптомы отравления в этом случае, конечно, отсутствовали бы. Она бы просто крепко спала, вот и все.

– Точно так же сказал и доктор Дюваль, – вставил Генри.

– В любом случае, – продолжала Сара, – таблетку подделать или начинить чем-то ядовитым гораздо сложней, чем, скажем, порошок.

– А если предположить, – вмешался Генри, – что кто-то вынул настоящие таблетки и заменил их фальшивыми?

– Кто? – вскинулась Эмми. – Дэффи приобрела таблетки у фармацевта, но пузырек был запечатан, когда доктор Дюваль давал Долли первую таблетку. Я видела, я сама при этом присутствовала в комнате. После этого Долли никто не видел, и только я поднялась к ней, когда все уже разъехались… нет-нет… Вайолет еще сказала, что заглянула к Долли, чтобы попрощаться. Но мы же не можем даже предполагать, что при этом у нее оказались с собой таблетки с ядом, причем точно такого же цвета, формы и размера, как в пузырьке.

– Нет, – согласился Генри. – Нет, это даже смешно. – Он повернулся к Саре: – А что это за яд? Вам уже известно?

Она отрицательно покачала головой:

– Еще не совсем. Надеюсь, результаты анализов скоро будут готовы. Остается лишь догадываться, что это был какой-то инсектицид.

– Например, «Улетайка»?

– Или что-то наподобие. По крайней мере лечить ее будут исходя из предварительного диагноза. И то, что убило леди Бэллок, вполне могло отравить мисс Ундервуд-Трип. Она же часто имела дело с «Улетайкой», верно?

– Только в оранжерее, – уточнил Генри. – И она принимала все меры предосторожности.

– Все равно в течение долгих лет она получала микродозы этого препарата. Это могло создать так называемый накопительный эффект, понимаете? И если вдруг получается так, что она сразу принимает большую дозу вещества, это может привести даже к коме.

– А вот это средство, которое привез Пит… – вдруг вспомнила Эмми.

– Какое еще средство? – насторожился Генри.

– Я же говорила тебе. Он оставил пакет с каким-то порошком для Долли. Какое-то средство для цветов. Я сама отнесла его к ней в комнату.

– Но Пит говорил нам, что он никогда не использует паратион.

– Сам, может, и не использует, но он мог приобрести для нее специально какой-то новый продукт, разработанный в Голландии.

Сара Мэссингем сразу заинтересовалась этим средством.

– Вы хотите сказать, что все это время в комнате мисс Ундервуд-Трип находился пакет с инсектицидом?

– Это маленький пакетик, – поправила ее Эмми. – К тому же запечатанный.

– А где он сейчас?

– Скорее всего в прежней комнате Долли. Я его не трогала, – пояснила Эмми и повернулась к Саре: – Я убедила Долли, что ей лучше сменить комнату на большую спальню. А временная домработница заняла ее маленькую комнатку. Я сейчас же поднимусь туда и попробую найти этот пакет.

Миссис Биллинг уже лежала в кровати. В надежной компании врачей и после приезда «скорой» она очень быстро пришла в себя и снова стала опорой дома. Она быстро приготовила кофе и подала к столу с печеньем, успевая при этом подключаться к разговору, который сводился к проблемам здоровья Долли и причинам, вызвавшим его ухудшение. Но как только «скорая» уехала, она объявила, что очень устала и теперь хочет отдохнуть.

Эмми осторожно постучалась в комнату прислуги. Изнутри послышался легкий шум, шарканье тапочек по полу, и наконец дверь распахнулась. Перед Эмми возникла величественная фигура миссис Биллинг в красном фланелевом халате. Правда, она успела вынуть на ночь вставные челюсти. В остальном она была безупречна.

– Слушаю ваш, мадам. Што я могу для ваш шделать? – шепелявя, осведомилась она. – Надеюш, миш Долли не хуже?

Эмми все ей объяснила. Миссис Биллинг тут же взялась помогать Эмми в ее поисках. Она действительно видела здесь пакетик и куда-то переложила его. Она напомнила Эмми, что всегда была осторожна со всякого рода лекарствами и прочими порошками, а потом спросила, что же было написано на этом пакете.

– Я не думаю, что там вообще имелись какие-то надписи, – призналась Эмми. – Это даже не пакет, а скорее что-то вроде картонной коробочки, обернутой белой бумагой.

– Надо глянуть туда, где хранят лекарштва, – предложила миссис Биллинг, открывая один из ящиков шкафа. – Это ашпирин, или по крайней мере тут так напитано… А вот это… – Она принялась всматриваться в этикетку, после чего доложила по слогам: – «Дер-ма-тон»… при кожных жаболеваниях… нет, это явно не то, правда?

– Нет-нет, мы ищем просто белый пакет.

– Шлабительное… – продолжала перечислять содержимое ящика миссис Биллинг. – Тоже не то. Вот это я помню, это от горла… ах, вот, похоже, я нашла. И ничего тут не напитано.

Она торжествующе продемонстрировала Эмми небольшой пакет из белой бумаги.

– Это то, что мы ищем, – сразу же подтвердила Эмми. – Можно, я заберу его? Мне так неловко беспокоить вас, миссис Биллинг…

– Ничего, мадам. Я лежала и читала. Жанятно, верно, что миш Трип отправили в ту же больницу, где лежит и мой Биллинг. Не в одной палате, конечно, но рядом. Наверное, жавтра мы ушлышим о ней добрые новошти. Да, я же жабыла ужнать, когда вы пьете чай по утрам? И ш молоком или лимоном?..

– В половине восьмого, чай мы любим с молоком. Вам так не будет рано?

– Нет, мадам. Я приготовлю вам чай. Доброй вам ночи, мадам.

Выйдя из комнаты домработницы, Эмми сразу же внимательно осмотрела пакет и только потом отправилась вниз. Генри и Сара сидели рядышком на диване, углубившись в изучение продуктовых списков.

Сдержав в себе волну раздражения, Эмми произнесла:

– А вот и то, что нам надо. Тот самый пакет. Между прочим, его уже вскрывали.

Сара поднялась с дивана и подошла к Эмми.

– А как вы это узнали? – поинтересовалась она.

– Я заметила, что белая оберточная бумага была скреплена маленьким кусочком прозрачной липкой ленты, вот тут, видите? Но лента теперь чуть сдвинута, а на бумаге повреждения. Значит, ленту кто-то отдирал, а потом опять заклеил пакет, но не очень аккуратно.

Генри присоединился к женщинам.

– Отдайте-ка его лучше мне, – предложил он. – Не нужно оставлять на нем такое множество лишних отпечатков пальцев.

Он осторожно взял пакет, постелил на стол чистый носовой платок и положил на него таинственное средство Пита. Затем так же неспешно он развернул бумагу. Внутри находилась коробочка с надписью «Песткиллер» крупными буквами. Ниже, мелким шрифтом, на голландском, французском и английском языках шла инструкция по применению. Там подробно описывалось, как нужно развести порошок в воде, чтобы сделать смесь для распыления инсектицида. Еще ниже и совсем крошечными буковками была написана химическая формула вещества, а в нижнем правом углу предупреждение о том, что данный порошок ни в коем случае нельзя принимать внутрь, а также следует избегать контакта с глазами, кожей и пищевыми продуктами. Внутри картонной коробочки лежал маленький пластиковый пакетик с белым порошком. Однако он был, строго говоря, уже не полный. Очевидно, Эмми угадала. Судя по всему, кто-то уже открывал этот пакет, чтобы извлечь какую-то часть порошка.

Сара изучала химическую формулу пестицида.

– Это очень опасное средство, высокотоксичное, – подтвердила она. – Но это понятно. Даже крошечная доза этого… Возможно ли, чтобы она случайно приняла это вместо своей привычной таблетки? – И, словно отвечая на свой вопрос, Сара продолжила: – Нет, разумеется, нет. Да, она была сонная и вялая, но ошибиться и спутать порошок и таблетку невозможно ни в каком состоянии. А если бы и так, она бы не стала тщательно упаковывать коробочку снова в оберточную бумагу, стараясь при этом все сделать, чтобы этого никто не заметил. – Она помолчала, снова посмотрела на химическую формулу и нахмурилась.

– Вы, наверное, думаете о том же, о чем и я? – неожиданно спросил Генри.

– А вы о чем думаете?

– Вы говорили нам, что Долли отравилась чем-то, чего получала маленькие дозы, но постоянно. А сейчас вдруг вы говорите буквально следующее: «Даже крошечная доза этого…» А теперь вернемся к количеству в сто миллиграммов, то есть эквиваленту одной таблетки, которая может стать летальной. Вот что мне пришло в голову.

Сара улыбнулась:

– Вы проницательны. Как всегда.

– Это простая логика, – отмахнулся Генри. – И я запоминаю то, что услышал. За это мне, собственно, и платят.

– Разумеется, – кивнула Сара. – Теория ошибки Долли в данном случае неуместна. Невозможно спутать порошок и таблетку. Но если бы она проглотила хоть четверть чайной ложки этой гадости, то сразу бы умерла. Или через несколько минут, причем симптомы были бы такими же, какие вы имели возможность наблюдать у леди Бэллок, когда она умерла «естественной смертью». – Сара снова нахмурилась и покачала головой. – Я ничего не могу понять. Становится похожим на то… – Она бросила в сторону Эмми взволнованный взгляд, словно извиняясь перед ней. – Это, конечно, даже смешно… Но получается так, будто она получала по несколько крупинок этого порошка с каждым приемом пищи.

– Вы хотите сказать, что это я… – в ужасе начала Эмми.

– Нет, конечно, но в то же время…

– Да, получается, что так. Я ведь единственная, кто носил ей еду. И кроме меня, отравить ее было некому.

Наступила гнетущая тишина. Потом заговорил Генри:

– Вот мы и подошли вплотную к проблеме: стоит нам вызывать полицию или еще нет.

– Полицию? – Сара удивленно вытаращила глаза. – Так вы же сами полиция и есть.

– Нет, я имею в виду чисто техническую сторону этого дела. Официальную, если хотите. Я здесь нахожусь по приглашению частного лица. А любой врач должен знать, что нужно делать, если он подозревает какое-то преступление. Именно врач, собственно, и принимает решение насчет полиции. В нашем случае расследование перейдет к инспектору Сэндпорту и его начальству. И вот уже они могут решать – приглашать им на помощь меня или нет. Так что, Сара, сейчас все зависит только от вас.

– Меня и доктора Дюваля, – быстро уточнила Сара. – Он ведь первым лечил ее, и он же назначал ей фенобарбитал.

– Тогда, я полагаю, надо позвонить ему в гостиницу. Расскажите ему, что у нас происходит, и послушайте, что он ответит.

Сара понимающе кивнула и ушла в холл. Очень скоро, однако, она вернулась.

– Я поеду в «Хиндчерст-Армс», чтобы встретиться с ним, – пояснила она. – Голос у него был расстроенный. Я буду держать вас в курсе дела, – пообещала она и сразу уехала.

Через час, когда Эмми и Генри уже ложились спать, она позвонила. По голосу Генри сразу же определил: она немного успокоилась.

– Мы долго разговаривали с доктором Дювалем, – рассказала Сара, – а потом я поехала в больницу. Врачи говорят, что она скорее всего выживет, а это сейчас самое главное.

– Ну слава Богу! – выдохнул Генри.

– Но состояние ее остается тяжелым. Правда, ей уже чуточку полегче… Наши шансы увеличиваются. Это, кстати, одна из причин, почему доктор Дюваль против того, чтобы мы оповещали полицию.

– Попытка убийства… – начал Генри, но Сара не дала ему договорить.

– Это мы пришли к такому выводу, – напомнила она. – И если мы пригласим инспектора Сэндпорта, он скорее всего не воспримет наши объяснения серьезно. Все же знают, что Долли долгое время пользовалась «Улетайкой», а ее микродозы могут накапливаться в организме. И то, что пакет с новым пестицидом оказался открытым, тут может быть сотня всяких объяснений, что это произошло случайно.

– Неужели? – насторожился Генри. – Хотелось бы послушать такие.

– Ну… – Сара смутилась. – Миссис Тиббет, например, могла с легкостью…

– Я вас понял, – остановил ее Генри. – Случайно это произошло или нет, но причастной к этому делу может быть только одна Эмми.

– Ну… понимаете, все выглядит именно так. Разве я не права? Или сама Долли. Лично я склонна верить, что пакет изначально был плохо запечатан. К тому же мы не можем с уверенностью сказать, был ли он засыпан полностью, а если был, то какое именно количество порошка отсутствует.

– Вы говорите мне то, что думаете сами, или пересказываете мнение доктора Дюваля? – осторожно поинтересовался Генри.

– Я говорю, как может на все это отреагировать полиция, если мы все же позвали бы их. Ни у кого из нас нет причин травить Долли, к тому же она долгое время работала с ядовитыми веществами и находилась в ослабленном состоянии, не способная сопротивляться даже малым дозам этого яда. После фиаско с леди Бэллок инспектор Сэндпорт, наверное, по-отечески погладит нас по головке и отпустит по домам. А теперь представим себе, что он воспримет нашу информацию вполне серьезно. Тогда полиция заполнит больницу, начнутся бесконечные допросы Долли, что помешает ее быстрому выздоровлению. А может быть, даже вызовет рецидив. Но если они не смогут допросить ее, какие еще действия они могут предпринять? Да никаких. Вы со мной согласны, я надеюсь?

– Да, вы, безусловно, правы, – не совсем уверенно произнес Генри.

– Так думаю я сама и доктор Дюваль, – продолжила Сара. – И пока что ничего такого предпринимать нам не следует. Когда Долли поправится – а я верю, что это обязательно произойдет, – вот тогда вы и сможете задать ей любые вопросы. Если, конечно, к тому времени такая необходимость не отпадет сама собой. Я надеюсь, что она уже исчезнет. И кроме того…

– Кроме того, сюда будет замешана Эмми. Вы это хотели сказать? – перебил ее Генри.

– Да, и ей это было бы не совсем приятно, мягко говоря. Таково мое решение.

Генри вздохнул:

– Хорошо, доктор Мэссингем. Вы знаете, что делаете.

– Вот и отлично. Значит, теперь мы можем сосредоточиться на деле леди Бэллок. Занятно получается, правда? – задумчиво произнесла Сара. – Смерть леди Бэллок напоминала отравление, а анализы показали, что смерть была естественной, хотя я считаю, что это не так. А вот болезнь Долли поначалу казалась вполне естественной, но выясняется, что имело место отравление, хотя я считаю, что тут как раз имела место случайность.

– Вы хотите сказать, так трудно отличить, умышленно был отравлен человек или нет? Впрочем, конечно же, вы правы. Так оно и есть.

– А разве вы всегда можете утверждать, совершено ли было убийство или же произошел несчастный случай?

– Если мы не уверены в этом и не считаем убийство за таковое, убийца, как правило, остается безнаказанным, – печально подтвердил Генри.

– Хорошо, вернемся к нашим делам, – предложила Сара. – Давайте еще раз вспомним списки продуктов. Неужели не было среди них никаких необычных, которые поступили бы в заказах леди Бэллок?

– Никаких.

– Значит, – помрачнела Сара, – нам пока что не везет. Ни вам, ни мне.

– И вам? А чем вы занимались?

– Ничего такого серьезного. Просто когда поехала в гостиницу, я очень тактично попыталась выяснить у доктора Дюваля, что ему было известно об истории болезни леди Бэллок, но уперлась в стенку. Он был знаком с семьей и до войны – во всяком случае, так он сказал. Они познакомились с Примроуз в тридцать восьмом году. Она тогда заканчивала школу в Лозанне, и ему даже удалось провести отпуск в Фокс-Троте перед самым началом войны. Потом, разумеется, он никого из их семейства не видел вплоть до сорок шестого года. В годы войны с Примроуз он переписку не вел, а когда она вернулась из Канады, они снова встретились и тогда уже поженились. Но у него сложилось такое впечатление, что леди Бэллок отличалась завидным здоровьем. Она всегда была очень энергичной. Он еще пошутил: она казалась ему живой динамо-машиной.

– Но все же где-то должны иметься какие-то медицинские записи, история болезни или что-то такое? – с надеждой в голосе произнес Генри.

Сара сухо засмеялась:

– Вот именно что «где-то» и «какие-то». Тут вы правы. Это сейчас у нас есть система ведения таких записей, на каждого пациента заводится отдельная документация. Всегда можно взять бумаги, проконсультироваться. А до войны было принято менять врачей, никакой организованности, никаких документов. И если бы мы знали всех врачей, к кому обращалась леди Бэллок, да еще при этом были в состоянии их разыскать, а у них бы случайно остались записи истории болезни нашей дамы… Видите, сколько сразу возникает этих «если» и «бы»?

– Понятно.

– Но мы все равно будем работать и в этом направлении тоже. Может быть, этот ее адвокат вам завтра хоть чем-то поможет. Он же старинный друг семьи, если не ошибаюсь? Вы должны загнать его в угол и там устроить, так сказать, допрос с пристрастием.

– Сильно сомневаюсь в успехе, – покачал головой Генри. – Я скорее всего вообще его не увижу. Он хотел заехать сюда после похорон, чтобы повидаться с Долли, но теперь…

– Вы должны его уговорить приехать, – с настойчивостью проговорила Сара. – Придумайте что-нибудь.

– Попытаюсь, – пообещал Генри.

Эмми была возмущена. Намазывая кремом лицо в ванной Черной комнаты, она заявила:

– Разумеется, я не открывала этот пакет. Ни случайно, ни умышленно. Я повторяю: когда взяла его в руки, обратила внимание, что он заклеен маленьким кусочком прозрачной ленты. Я сразу отнесла его в комнату Долли. А сегодня вечером увидела, что лента была сорвана и приклеена заново. Никто… никто к ней больше после меня не заходил. Только доктор Дюваль, но это было уже сегодня днем и я все время находилась там же, в комнате, рядом с ним. Я могу с уверенностью сказать, что он тоже ничего не трогал… Ну а зачем бы миссис Биллинг понадобилось раскрывать его?.. Я, конечно, завтра спрошу у нее, но… Если уж вспоминать подробности, тогда мне на память приходит только Вайолет. Она одна-единственная ходила к Долли, чтобы попрощаться.

– Она одна сказала, что пойдет к Долли! – уточнил Генри. – Другие тоже могли там побывать, только не сообщая всем остальным. Теперь нам остается лишь ждать, когда Долли выздоровеет и сама нам все расскажет.

Глава 15

Как выяснилось, заманить Суина Планкета в Фокс-Трот оказалось совсем не трудно. В девять утра Генри позвонил в «Хиндчерст-Армс» и попросил передать мистеру Планкету, чтобы тот перезвонил в Фокс-Трот по важному делу. Генри знал, что до обеда у Планкета назначена встреча с Примроуз; ему было известно также, что, по слухам, кухня в «Хиндчерст-Армс» оставляла желать много лучшего.

Планкет позвонил в полдень. Он очень расстроился, узнав о болезни Долли. Навестить ее ему, конечно же, не удалось, поскольку к ней никого не пускали, поэтому после разговора с Примроуз и Дэффодил – кстати, Генри слышал, что она все-таки собирается присутствовать на похоронах? – он, то есть Планкет, что-нибудь перекусит в гостинице, после чего поедет на похороны, а потом…

– Нет-нет, – энергично возразил Генри. Они с Эмми будут очень рады, если мистер Планкет отобедает с ними в Фокс-Троте. Миссис Биллинг из Тримбл-Уэллса пригласили как временную кухарку и домработницу, и они с Эмми провели все утро на кухне за приготовлением рагу из ягненка. Судя по аппетитному запаху блюдо удалось на славу.

Мистер Планкет был не их тех, кого надо долго уговаривать. Он принял приглашение еще до того, как Генри закончил живописать гарнир из зеленого горошка. В свое время Планкет оценил кулинарные способности миссис Биллинг на высший балл.

Потягивая шерри, Планкет принялся разглагольствовать. В разговоре Эмми упомянула, что болезнь Долли, возможно, вызвана инсектицидами, после чего им с Генри пришлось выслушать длиннющую тираду о том, какие бы радикальные поправки, будь он премьер-министром, мистер Планкет внес в законы относительно продажи высокотоксичных веществ. Он то и дело огорчался, что Долли пока не может подписать необходимые для запроса в палату общин документы. Предстоит долгая юридическая волокита, а мистер Планкет привык решать дела быстро. Создалось впечатление, что он всерьез увлекся этой идеей.

За обедом, однако, он тотчас подобрел. Отведав рагу из ягненка со свежими овощами, мистер Планкет размяк и предался воспоминаниям, а Генри, в свою очередь, удерживал его на этой стезе наводящими вопросами. О Чарли Кодуорти Планкет отзывался едва ли не с нежностью.

– Он был, конечно, мужланом, мистер Тиббет, но с золотым, поистине золотым сердцем, уж верьте тому, что я говорю. Само воплощение британского бизнесмена: честный, прямой, верный данному слову и в то же время очень расчетливый и сметливый. Да-да, именно так. Нельзя нажить огромное состояние, не прилагая титанических усилий и не вникая в каждую мелочь. Да сколько раз случалось, что он подмечал в контрактах такие лазейки, которые пропускал даже я. – В устах Планкета это было высшей похвалой. – Да, а погиб-то как трагически, и ведь еще совсем не старым. Так и не успел порадоваться семейному счастью дочерей.

– Но ведь он был знаком с Эдвардом Дювалем, разве нет? – спросила Эмми. – Ну, еще до войны.

– Знаком, конечно, знаком, – хмыкнул Планкет.

Генри удивленно поднял брови. Планкет пояснил:

– Эдвард ему не то чтобы не нравился. Скорее наоборот. Он даже привязался к этому молодому человеку, если можно так выразиться. Он надеялся, что они с Примроуз… нет, я хочу сказать, что после встречи с Эдвардом Чарли впервые всерьез задумался о том, что его дочери рано или поздно выйдут замуж. Причем скорее рано, чем поздно.

– А почему Эдвард и Примроуз тогда не поженились? – поинтересовался Генри.

– А просто так, не поженились, и все. Благодарю вас, миссис Тиббет… еще немного горошка… спасибо… все очень вкусно… Ну так вот, Чарли уже тщательнейшим образом продумал свое завещание. Я помогал отцу составлять его. Чарли хотел, чтобы Кристэл оставалась хорошо обеспеченной до конца дней своих, но чтобы у нее не было ни малейшей возможности промотать семейное состояние. Кристэл всегда отличалась… – Планкет сделал рукой игривый жест. – Ну, вы понимаете. Чарли мечтал вырастить дочерей так, чтобы они в отличие от своей матери ценили деньги и бережливо к ним относились. Поэтому он хотел, чтобы все состояние отошло к ним. А потом он познакомился с Эдвардом Дювалем, который определенно имел виды на Примроуз, и это заставило его задуматься.

– Потому что Эдвард – швейцарец? – подсказал Генри.

Планкет расплылся в улыбке:

– Вы прямо-таки на лету все схватываете, мистер Тиббет. Да, именно поэтому. До встречи с Дювалем Чарли и в голову не приходило, что его дочери могут выйти за иностранцев. Здесь, в Британии, они бы находились под защитой закона об имущественных правах женщин и ни один муж-негодяй не смог бы наложить лапу на состояние лорда Бэллока. Но за границей!.. Чарли пришел в ярость. Я хорошо помню, как он примчался в контору к отцу и говорил два часа без остановки, никому не давая и слова вставить. Надо было что-то делать, причем срочно. Завещание должно читаться и трактоваться так, чтобы ни один из мужей девочек не имел никаких прав на наследство. Отцу пришлось признаться, что это невозможно.

– То есть Чарли остался недоволен? – предположил Генри.

– Ну да, однако мы смогли предложить, так сказать, альтернативное решение. – Планкет сделал паузу, чтобы съесть очередной кусок рагу. – Мы сказали лорду Бэллоку, что, поскольку невозможно составить завещание с предложенными им формулировками, мы обязуемся оказать полную юридическую поддержку каждой из его дочерей во время их замужества.

– Вот как? – Генри всеми силами старался скрывать любопытство, но времени оставалось меньше и меньше. – И каким же это образом?

Планкет и не подозревал, что из него умышленно вытягивают информацию. Он оседлал любимого конька и понесся вскачь:

– Что касается Примроуз, мы составили брачный контракт. Должен сказать, Эдвард подписал его без малейших возражений. Он отказывался от всех прав на деньги Примроуз, которые предоставляло ему швейцарское законодательство. Она же со своей стороны в случае получения наследства соглашалась выделять ему достойное ежегодное содержание, если его собственный доход упадет ниже определенной суммы. Этого пока не случилось, да никогда и не случится. Тем не менее контракт представлял собой равноправный договор. Данное условие останется в силе, если она с ним разведется или же он разведется с ней по причине супружеской неверности. С другой стороны, если он ее бросит или даст ей веские основания для развода, то этот пункт автоматически теряет силу. По-моему, прекрасное решение. У Эдварда нет никаких прав на деньги Примроуз, но пока он ведет себя должным образом, ему по закону обеспечен очень даже приличный доход. – Планкет откинулся на спинку стула и вытер губы салфеткой.

– А другие две? – наигранно осведомился Генри.

– Никаких проблем, – самодовольно улыбнулся Планкет. – У голландцев есть несколько законов, регулирующих владение собственностью супругами, и, разумеется, мы сделали все, чтобы брак Вайолет и Пита был оформлен таким образом, что она полностью распоряжается своей собственностью. Должен признаться, в случае с Вайолет я… как бы это сказать… испытывал некоторые опасения. В конце концов, разведение роз нельзя назвать профессией в полном смысле этого слова. Это скорее увлечение, нечто вроде хобби. Но с финансовой точки зрения… С таким же успехом Пит мог оказаться литератором или художником. Он знал, что Вайолет является наследницей внушительного состояния, и… словом, я беспокоился. Мы о нем ровным счетом ничего не знали. Они познакомились дождливым воскресным днем в Королевском музее в Амстердаме – не самое подходящее место для знакомств с серьезными намерениями. Тем не менее Пит сразу же согласился подписать предложенный нами брачный контракт. И как мне кажется, он очень любит жену, – закончил Планкет с легким, но весьма заметным удивлением.

– А с Дэффодил вообще не возникло никаких проблем, – вставила Эмми.

Планкет расплылся в улыбке.

– Замужество Дэффодил сделало бы Чарли счастливейшим из смертных, – заметил он. – Не могу отделаться от ощущения, что есть нечто очень символическое в том, что мистера Суошгеймера тоже зовут Чарлзом и он тоже производит сантехнику. Это идеальная пара.

– Но он намного старше ее, – возразила Эмми.

– Они идеальная пара, – твердо повторил Планкет. И взглянул на часы. – Господи Боже, время-то как летит! Можно ли попросить еще кусочек яблочного пирога, миссис Биллинг… да, с кремом… благодарю вас… и мне скоро надо бежать.

– Полагаю, леди Бэллок не посвящали во все эти… договоренности? – спросил Генри.

Планкет ненадолго оторвался от яблочного пирога.

– Кристэл? Разумеется, нет. Да и зачем? Она бы сразу обо всем догадалась.

– И конечно же, она болела, – добавил Генри.

– Болела? Кто? – Мощный глоток, и с пирогом было покончено. – Кристэл болела? Когда?

– Во время войны, – ответил Генри. – По крайней мере так я слышал.

– Уж не знаю, от кого вы это слышали, – удивился Планкет. – Кристэл всегда прыгала, как скаковая лошадка. Нынче здесь, завтра там, всю Европу объездила… потом снова в Англию… шикарные вечеринки закатывала чуть не каждый день… Кристэл никогда не болеет… то есть, я хотел сказать, не болела. – Смутившись или же испытывая истинную скорбь, Планкет попытался загладить оплошность: – Бедняжка Кристэл… до сих пор не могу смириться с тем, что ее нет. Всегда такая живая, энергичная, и вот… – Его спас звонок в дверь. – Ага, это, наверное, такси, которое я вызвал. Прошу прощения, мне нужно бежать… исполнять печальный долг… благодарю вас за прекрасный обед, миссис Тиббет, и передайте мисс Долли, чтобы она поскорее выздоравливала.

Глядя вслед допотопному такси, Генри задумчиво произнес:

– Наверняка это дело рук одной из девочек.

– Или Долли.

– Или Долли, – согласился Генри.

– А если предположить, что кто-то из мужей уговорил жену…

Генри оборвал ее:

– Чак в деньгах не нуждается, Пит и знать о них не желает, а Эдвард не надеется хоть копейку выудить у Примроуз. Насколько я разбираюсь в людях, самые сильные мотивы у Долли и Дэффодил. Вайолет и Примроуз, конечно, не чужды обычной человеческой жадности, но надо быть настоящим чудовищем, чтобы решиться на убийство престарелой матери из-за денег, которые все равно скоро получишь.

– А как насчет того, что Долли отравили? – В голосе Эмми зазвучали резкие нотки.

– Ну, знаешь… если начистоту, дорогая, мне кажется, это несчастный случай.

– По-твоему, я кривлю душой?

– Ну-ну, не надо так заводиться, милая моя. Конечно, нет. Но всякий может ошибиться.

– Понятно. – Эмми упрямо вздернула подбородок. – И конечно же, доктор Дюваль и доктор Мэссингем с тобой согласны. Как жаль, – горько продолжила она, – что у меня нет своего врача.

– Своего врача? Почему это?

– Потому что приятно, когда тебе верят.

Вспомнив слова Сары Мэссингем, Генри заметил:

– Знаешь, иногда это не так уж и приятно. Твой врач может выставить тебе счет.

Это замечание буквально выбило ее из седла.

– Генри! – негодующе воскликнула она. – Генри, неужели ты думаешь, что это я приложила руку к порошку?

– Конечно, нет, дорогая. Однако так может показаться… постороннему, – вздохнул Генри. – А теперь, пожалуй, нам пора собирать вещи.

– Собирать вещи?

– Именно. Я позвоню помощнику комиссара и скажу, что здесь мне больше нечего делать.

– Ой, Генри! – Гнев Эмми вмиг сменился заботливостью и сочувствием. – Но ты ведь не сдаешься, нет?

В ответ Генри устало улыбнулся:

– Надеюсь, что нет. Но здесь нам и вправду оставаться нельзя. Похоже, мне удалось одолеть Примроуз, но в целом наше положение незавидное. Долли в больнице, и к ней никого не пускают. Домом пока что командует миссис Биллинг. Пока Долли находилась здесь, у нас было формальное оправдание, что мы ее гости. Но где это слыхано – гости без хозяйки, а? Даже если бы мы и остались, в этом доме все равно искать больше нечего.