Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

Глава 4

Генри проснулся рано. Летнее солнце уже протягивало любопытные пальцы-лучи сквозь щель между черными занавесками, отчего на белом ковре образовались некие геометрические фигуры. На огромной кровати рядом с Генри спала Эмми. Она зарылась лицом в подушку, и черные простыни еще больше подчеркивали белизну ее плеч, а белые кружева наволочки служили контрастом ее черным как вороново крыло волосам.

Все это плюс его голова с песочно-желтой шевелюрой и тело, облаченное в голубую пижаму, отражалось в серебристом зеркале на потолке. Туда сейчас и уставился Генри, мысленно рассуждая о странном уголовном деле, которое и делом-то не являлось и тем более к криминалу пока не имело никакого отношения.

Перед его мысленным взором плавала некая буква «Д». Но слишком много имен начиналось на эту букву. Долли. Дюваль. Дэффодил. Стакан подскакивал и двигался, в этом Генри уже не сомневался. Но так как сам он его не подталкивал, значит, этим занималась Кристэл. Потом он вспомнил, как стакан взлетел к потолку. В этот момент даже он, законченный скептик, усомнился в своей вере. Однако мысль о том, что это дух покойного лорда Бэллока перемещал стакан по старинной поверхности письменного стола, была слишком нелепой, чтобы принимать весь ритуал всерьез.

Итак, становилось похоже, что Кристэл Бэллок выбрала такой причудливый способ, с тем чтобы поделиться с ним подозрениями. Но почему? Наверное, хотя бы потому, что простые предположения выглядели бы слишком хлипкими и любой здравомыслящий наверняка бы лишь посмеялся над ними. И Кристэл весьма огорчило, что Долли внезапно перечеркнула все ее планы и стакан разлетелся вдребезги, прежде чем было названо чье-либо имя. Видимо, в доме кто-то серьезно напуган, и Генри мог сказать, что вряд ли это сама леди.

Эмми проснулась в восемь часов, и в начале десятого они с Генри, умытые и одетые, уже спустились в холл. Эмми тут же разыскала кухню. Впрочем, это не составило особенного труда, ибо за холлом из белого мрамора она сразу приметила панель в виде шахматной доски с фигурами в стиле кубизма, которая и оказалась кухонной дверью.

Кухня поражала идеальной чистотой. Следы вчерашнего маленького пира отсутствовали. Очевидно, посуду уже вымыли, вытерли и убрали. А на столе красовались подносы для завтрака вместе с чистыми салфетками, тарелками, чашками и приборами. Тут же обнаружилось все, что требовалось для варки яиц и приготовления тостов и чая. Таймер весело зачирикал, сообщая, что яйца готовы. В этот момент открылась задняя дверь и в комнату вошла Долли, одетая в те же вельветовые бриджи и рубашку цвета хаки. Она одобрительно кивнула Эмми.

– Вы нашли все, что вам нужно? Вот и отлично. А вы рано встаете, как я погляжу. Раньше, чем все остальные друзья Крис. Но вы же не настоящие друзья, верно? Ой, какая я дура! Угощайтесь всем, что только найдете и пожелаете. Я буду в оранжерее, если вдруг вам понадоблюсь. – Не дав Эмми времени на ответ, она удалилась в сад, напоследок громыхнув дверью.

Генри и Эмми заканчивали завтрак, когда с улицы раздался шум подъезжавшей к дому машины. Зашуршали шины по гравийной дорожке, но самого мотора слышно не было, поскольку Чарлз З. Суошгеймер явился сюда в «роллс-ройсе» с безупречным мотором. Не услышали супруги Тиббет и характерных хлопков – дверцы роскошного автомобиля закрывались, издавая при этом звук мягкий, похожий на то, как если бы мышка вздумала надкусить орех.

А вот голосок Дэффи через минуту или полторы после этого прозвучал в утреннем воздухе достаточно звонко:

– Эй, там! Дома кто-нибудь есть?

Эмми отложила в сторону ложку и осведомилась у мужа:

– Как ты полагаешь, должны ли мы…

– Да, думаю, так будет лучше, – кивнул Генри. – Долли ушла в оранжерею, а Кристэл, я полагаю, раньше полудня здесь не появится.

– Интересно, которая из… – начала Эмми, но тут же получила ответ на свой незаконченный вопрос.

Сладкий, как звук флейты, голос с легким американским акцентом снова запел:

– Мама! Это Дэффи и Чак. Ты где, дорогая моя?

– Ну, пойдем, – предложил Генри. – Окажем им честь, примем гостей. – И они вышли в холл.

Дэффодил стояла посреди мраморного холла и поражала входящих красотой своего нового наряда от Кардена и удивительно неестественной позой. Наверняка она сейчас сожалела о том, что здесь не присутствует ни одного фотографа из популярных модных журналов. Позабыв о вычурной позе, она недовольно покосилась в сторону Генри и поинтересовалась:

– Ну, привет. А вы кто?

– Меня зовут Генри Тиббет. А это моя жена Эмми. Мы… – На секунду он замешкался, но тут же нашелся и продолжал: – Нас пригласила на выходные ваша матушка. А вы, наверное, миссис Суошгеймер?

– Вы попали пальцем в небо, – отозвалась Дэффодил, и Генри удивился, зачем ей понадобилось отшучиваться при обыкновенном знакомстве. – Называйте меня Дэффи. Меня все так зовут. А где мама?

– Насколько мне известно, она еще спит и видит десятый сон, – нашелся Генри. – А Долли в оранжерее.

– Ну где же еще ей быть, – понимающе кивнула Дэффи. – А это Чак, мой муж. Милый, познакомься с Генри и Эмми Тиббет. Это мамины гости.

Дэффи протянула руку в сторону входной двери, и Генри с Эмми увидели, что их представляют внушительной мужской спине, которая втискивалась в холл, перед этим распахнув дверь такими же впечатляющими ягодицами. Через минуту всем стало понятно, почему мистер Суошгеймер предпочел войти в дом таким непривычным способом. Обе его руки были заняты: он нес большую картонную коробку, на каждой стороне которой крупными буквами было выведено название известной компании, производящей и экспортирующей шампанские вина.

– Большой привет, – добродушно приветствовал мужчина тех, кто находился в доме, при этом ни к кому конкретно не обращаясь. – Послушай, Дэффи, куда мне поставить эту коробочку? Она весит с полтонны.

– Оставь ее здесь, на полу, а Долли дальше сама о ней позаботится.

С большим трудом Чарлз Суошгеймер опустил тяжкий груз на мраморный пол. Затем он выпрямился, вытер лоб белоснежным платком и только после этого расплылся в дружелюбной улыбке и протянул правую руку в сторону Генри и Эмми.

– Я очень рад познакомиться с вами, ребята! Правда. Мне очень приятно, что вы будете здесь на празднике вместе с нами. День рождения мамы Дэффи, – продолжил он с нотками почтительности в голосе, – это что-то вроде священного ритуала для нас. Да, крошка? Это важная встреча всех членов семейства. Вот почему я сам веду машину, когда еду сюда. Да-да, сэр, я даю своему шоферу выходные, и мы с Дэффи плывем на ночном пароме из Дюнкерка, как и все остальные, а потом едем на автомобиле по вашей чудесной стране…

Дэффи со вздохом нетерпения перебила его:

– Полагаю, мы тут первые, как всегда.

– Вы угадали, – подтвердила Эмми. – Кстати, вы еще не завтракали? Все готово…

– Знаю, знаю. На кухне. Завтрак а-ля «сделай сам». Только эта несчастная Долли уже все убрала после вчерашнего веселья, и нам остается всего ничего – сварить яйца. Но Чаку и это кажется тяжким трудом вроде работы дровосека. Правда, дорогой? – Последние слова она произнесла с такой нежностью и такой лаской, сладко улыбнувшись при этом мужу, что тот просиял, обнял ее и с видом человека, не представляющего себе свою жизнь без жены, произнес:

– Дэффи у меня такая шутница! Она знает, что я давно ждал этого праздника. Ну пойдем, любимая. Пойдем варить яйца. Еще увидимся, ребята.

Чета Суошгеймер исчезла на кухне, и Эмми очнулась:

– Какой симпатичный мужчина!

– Какая милая девушка! – в унисон ей воскликнул Генри.

Повисла короткая пауза. Затем Эмми проговорила:

– Я полагаю, мы тоже могли бы закончить свой завтрак…

Через пару минут входная дверь снова открылась и в зале послышался недовольный голос Долли:

– Какого?.. А, вот и шампанское. Значит, вы уже прибыли.

– Долли, дорогая. Как это божественно – снова видеть тебя! – пропела Дэффодил, выплывая из кухни. – Послушай, могу поклясться, ты продолжаешь молодеть с каждым годом! И как это тебе удается? Чак, иди сюда, поздоровайся с Долли.

– О, мисс Долли… простите, я в фартуке… варил яйца для себя и для Дэффи… ну… я правда очень рад вас видеть… – Чак Суошгеймер демонстрировал радость, напоминая сенбернара, повстречавшего старинного дружка.

– Если вы позволите мне пройти на кухню, – резко оборвала его Долли, – я смогла бы сунуть парочку бутылок в морозильник… Нет-нет, мне некогда обмениваться рукопожатиями. Да и не могу я это себе позволить. Сначала нужно смыть с ладоней этот проклятый яд… А вы идите в столовую. Как только завтрак будет готов, я все вам подам туда.

После неубедительного протеста Суошгеймеры присоединились к Тиббетам в столовой. Чак, с сожалением развязывая на талии фартук, избыточно украшенный кружевом, создающим для домохозяйки дополнительные неудобства, заметил:

– Она очень милая, эта мисс Долли. Мы с Дэффи часто задавали себе вопрос: и что бы леди Кристэл без нее делала? Правда, дорогая?

– В сто первый раз тебе повторяю, – завелась Дэффи, изящно присаживаясь на стул, – неправильно называть маму «леди Кристэл». Надо или «леди Бэллок» или просто «Кристэл». Чтобы стать леди Кристэл, ей надо было родиться дочерью графа или герцога.

Суошгеймер оскалился и потряс головой:

– Все это выходит за пределы моего понимания. И сами британцы, и все их титулы… Я бы никогда и не подумал, что это имеет какое-то значение…

– Имеет, и еще какое! – огрызнулась Дэффи и захлопнула свой прелестный ротик, как стальной капкан. Но через секунду открыла его, чтобы добавить: – Маму очень раздражает, когда ты называешь ее «леди Кристэл».

– Ну что ты, дорогая, мне очень не хочется так расстраивать леди… то есть твою маму. И так как я по праву могу называться членом семьи, то, наверное, стану называть ее просто «мамочка».

– Господи Боже мой! – испустила вздох Дэффи и закрыла глаза. Генри и Эмми испытали большое облегчение, когда в столовой появилась Долли. Она несла большой поднос с яйцами, тостами и кофе. Бесцеремонно плюхнув его перед Дэффодил, она объявила:

– А из тебя самой получилась бы неплохая мамочка. Дальше, Дэффодил, командуй сама.

И Долли хрипло рассмеялась.

Усевшись на стул и широко расставив облаченные в вельвет ноги, напоминавшие стволы могучих деревьев, она продолжила:

– Я, пожалуй, тоже выпью с вами чашечку кофе, а потом снова отправлюсь к своим азалиям. А для вас, милый мой, у меня невеселые новости, – добавила она, обращаясь к Чаку. – Наш «бентли» сдох, так сказать. Не функционирует, бедолага. Так что вам сегодня вкалывать за шофера.

– Что ж, я с удовольствием, – согласился Чак.

Дэффи застонала:

– Боже, этого еще не хватало!

Долли не обратила внимания ни на то, ни на другое замечание, сосредоточенно намазывая себе тост маслом.

– Первым заданием будет доставить сюда Вай и Пита, – как ни в чем не бывало деловито излагала она план действий. – Они прибыли из Хука ночным паромом в Харидж час назад и рассчитывали успеть на поезд до Хиндчерста в одиннадцать сорок. На вокзале они должны быть уже в двенадцать сорок три. Если они не приедут на этом поезде, вам придется ждать следующего. Этот по расписанию прибывает в десять минут второго.

– Честно говоря, Долли, – запротестовала Дэффодил, – это уж чересчур, я бы сказала! Ты намекаешь на то, что мы должны будем сидеть на этом отвратительном вокзале целых полчаса и…

– Лично ты – нет, – твердо произнесла Долли, – а вот Чаку, возможно, придется…

– Но, Долли…

– Вай не могла с уверенностью сказать, что обязательно успеет на этот поезд. Ты же сама знаешь, как в Лондоне с транспортом.

– Но она могла бы и позвонить, если опоздает.

– Да, и в результате опоздать и на следующий поезд. Перестань кукситься, Дэффодил. Тебе это не идет… Спасибо, три кусочка и побольше молока… Примроуз приедет позже. Ее самолет прилетает в Лондон без десяти два. Она поедет поездом с вокзала Ватерлоо. Поезд прибывает в Хиндчерст без четверти пять.

– Если я правильно поняла, мы и ее должны встречать? – осведомилась Дэффодил. Генри заметил, что она делает над собой усилие, чтобы не сорваться.

– Ты все поняла просто замечательно, – кивнула Долли и с шумом отхлебнула изрядный глоток кофе.

– Знаете что, мисс Долли, – заволновался Чак, – мне лучше все записать. Без своего секретаря я чувствую себя полным идиотом и, что касается встреч, могу все перепутать, – добавил он и робко улыбнулся, словно извиняясь за свою рассеянность. Он вынул из кармана автоматический карандаш в золотом корпусе, затем извлек оттуда же крохотный блокнот в переплете из крокодиловой кожи. – Вай и Пит, двенадцать сорок три на вокзале в Хиндчерсте. При необходимости ждать следующего поезда. Примроуз и Эдвард…

– Только Примроуз, – уточнила Долли. Она поставила чашку на стол и тыльной стороной ладони вытерла рот.

– Что такое? – напряглась Дэффодил. – Ты хочешь сказать, Эдвард не приедет?

– Вчера вечером нам пришла телеграмма, – кивнула Долли. – Доктора Дюваля неожиданно вызвали на какую-то срочную конференцию, что ли.

– Очень весело, – нервно хихикнула Дэффодил. – Мама, наверное, скачет по комнате как сумасшедшая и рвет на себе волосы.

– Как раз наоборот, – успокоительно возразила Долли. – Она только вздохнула с облегчением.

– Вот это да! – покачал головой Чак. – Жестоко так поступить с Эдом. Он же пропускает семейный праздник!

Дэффодил бросила на мужа презрительный ледяной взгляд – он все продолжал записывать что-то в блокнот – и повернулась к Долли:

– Еще какие-нибудь задания для нас?

Долли, не обратив внимания на иронию в прозвучавшем вопросе, ответила на него по существу:

– Только открыть шампанское, как обычно. Примроуз привезет торт, разумеется.

– А гостей каких-нибудь кошмарных на этот раз не предвидится?

– Только мистер и миссис Тиббет, – сухо отчеканила Долли.

Дэффодил сообразила, что ляпнула что-то не то, и слегка покраснела.

– Да-да, мы уже познакомились. Я хотела сказать…

Долли допила кофе.

– Мы все прекрасно поняли, что именно ты хотела сказать, Дэффодил. – Она встала. – Ну, я в каменоломни. А если точнее, к инсектицидам. Увидимся за обедом.

– Мисс Долли, – осторожно остановил ее Чак, – как вы думаете, когда леди Кристэл…

– Не раньше полудня, – отозвалась Долли и удалилась, так же громыхнув дверью, как накануне.

Но Долли ошиблась. Через пару минут неловкая тишина, воцарившаяся было в столовой, была нарушена дроботом каблучков. Леди Бэллок спешила к гостям вниз по стальным лестничным ступеням. И вот она появилась – гоня перед собой волну аромата своих дорогих духов. Шелковая розовая пижама, штаны с широчайшим клешем, боа из розовых перьев, изящный мундштук черного янтаря…

– Дорогие мои! – радостным возгласом сопроводила свое появление хозяйка дома.

– Леди Кристэл! – Чак Суошгеймер чуть не поперхнулся, вскочив для приветствия.

– Привет, мамочка, – устало отмахнулась Дэффодил. – Прекрасно выглядишь.

– Если так, то это чудо, – жеманничала Кристэл. – Я уже несколько недель сплю просто ужасно. Как поживаете, Чарлз? Вы познакомились с Тиббетами? Это близкие друзья Безила. Налей и мне чашечку этого гадкого кофе, Дэффи, дорогая. – Она окинула дочь цепким взглядом: – Новая брошь?

– Купила несколько дней назад в Париже, – с деланным безразличием бросила Дэффодил. – Мне приглянулся дизайн. В особенности если учесть, что она сделана не на заказ.

– Дэффи решила, что к ее новому костюму обязательно требуется украшение зеленого цвета, – пустился в объяснения Чак, чуть ли не извиняясь перед присутствующими. – И у нас не было времени, чтобы ювелир изготовил брошь специально для Дэффи.

– Ну, я бы такую никогда не надела, – поморщилась Кристэл.

Чак расстроился:

– Вы хотите сказать, что она… такая неудачная, да? Вам так не нравится эта брошь… мамочка?

Кристэл бросила на зятя изумленный взгляд и пояснила:

– Изумруды приносят несчастье. По-моему, это знают все.

– А я не верю в приметы, – заявила Дэффодил. – Вот твой кофе, мама.

Леди Бэллок опустилась на стул, щедро добавила в кофе сахару и принялась размешивать его ложечкой.

– Долли уже рассказала про «бентли»? – поинтересовалась она.

– Да, и, честно говоря, я считаю, это уж слишком…

– Дэффи, дорогая, нам и самим это так неприятно, но ничего не поделаешь. Вряд ли я смогла бы убедить мистера Уинкфилда с его единственным на всю деревню такси торчать на вокзале в ожидании…

– Вот именно! – торжествовала Дэффи. – Этого чертова Уинкфилда ты вряд ли посмела бы побеспокоить, а нас заставлять куда-то ехать ты запросто смогла.

На леди Бэллок эти возгласы не произвели ровным счетом никакого впечатления.

– Вы – это же совсем другое дело, дорогая. Вы же члены моей семьи, правда, сынок? – добавила она, обращаясь к Чаку.

Дэффодил расхохоталась, увидев, как мистер Суошгеймер сначала выпучил глаза от неожиданности, а потом покрылся красными пятнами.

– Мамочка, я вас обожаю, – прошептал он.

Леди Бэллок снова повернулась к Чаку и отчетливо произнесла:

– Меня зовут Кристэл. Это во-первых. А во-вторых, я моложе вас. – И прежде чем здоровяк американец сумел выудить из ее реплики правильный ответ и сделать соответствующие выводы, Крис, ослепительно улыбаясь, обратилась к Дэффодил: – Ну а теперь, дорогая, я хочу узнать буквально все о твоей жизни в Нью-Йорке, Париже, Рио – все до мельчайших подробностей. Ты, случайно, не сталкивалась во Флоренции с толстяком Бальмонтом? Сейчас он живет в крошечном отеле на окраине. Какая жалость! А если вспомнить наши былые дни…

– Наверное, мне надо пойти и разобраться с нашим багажом, – объявил Чак. Он встал с видом оскорбленного достоинства и гордо прошагал через столовую. Ни его жена, ни теща не обратили на это никакого внимания. Не отреагировали они и на то, что через пару минут Генри и Эмми, извинившись, тактично покинули комнату. В это время Дэффодил давала матери полный отчет о содержании последних коллекций парижских модельеров, и Кристэл время от времени лишь вставляла свои замечания, вспоминая известных мастеров прошлых лет. Обе были всецело увлечены обсуждением преимуществ и недостатков каждого кутюрье.

Генри и Эмми вышли в сад. Наконец-то английское лето стало напоминать то, что рекламировали на туристических плакатах с призывом приезжать в Великобританию. Солнце светило с ярко-синего неба, становилось по-настоящему жарко, и это было заметно даже в саду среди многочисленных ухоженных клумб Фокс-Трота.

Эмми присела на каменные ступеньки, ведущие к пруду с лилиями, и задумчиво произнесла:

– Наверное, это самое странное задание, которое тебе давали за все годы твоей службы, дорогой.

– А я и не считаю это заданием, – заметил Генри, присаживаясь рядом с ней на корточки. Он вынул из кожаного кисета щепотку табака и принялся набивать трубку. – Я рассматриваю нашу поездку как безумное развлечение на выходные.

– Это, конечно, все очень здорово, Генри, но… а вдруг с леди Бэллок действительно что-нибудь случится?

– Тогда я буду подавать просьбу о голландском гражданстве, – с решимостью отозвался Генри.

– Судьба свела нас с весьма забавными людьми, – продолжила Эмми. – Но они такие трогательные. Большинство из них, во всяком случае. Взять хотя бы Чака Суошгеймера. Или Долли.

– Долли, между прочим, – напомнил Генри, – является своего рода центром всех этих необычных событий. Кстати, почему бы нам сейчас не навестить ее? Если мне не изменяет память, она пошла в оранжерею.

Оранжерея располагалась в самом центре ухоженного огорода, протянувшегося от кухонной двери Фокс-Трота до самой границы леса. Первое, на что обратил внимание Генри, – все окна теплицы были открыты, чтобы воздух свободно проходил внутрь. Приблизившись, он заметил копошащуюся среди растений Долли Ундервуд-Трип. Плюс к вельветовым бриджам, мощным ботинкам и кожаной куртке она дополнила наряд хозяйственными, почти по локоть, перчатками и шляпой, напоминавшей те, что носят охотники в Австралии. В руке она в данный момент держала металлический баллон с инсектицидом.

Генри потянулся к ручке двери, чтобы войти в теплицу, но тут же был остановлен возмущенным криком:

– Эй, там, Тиббет! Назад, говорю, глупец!

Генри машинально отступил на шаг. В одно из окошек высунулась голова Долли.

– Какого черта вы тут ошиваетесь?

– Я хотел бы перекинуться с вами парой слов.

– Ах вот оно что. Ну, это можно. Только мне нужно выйти отсюда.

– А могу ли я войти в…

– Конечно, можете, я в этом даже не сомневаюсь, мистер Тиббет, но делать этого нельзя. – Голова Долли втянулась в оранжерею, напомнив Генри улитку, прячущуюся в своем домике. Через несколько секунд она вышла из оранжереи, стягивая резиновые перчатки. – Ребята, простите, если я успела вам нагрубить. Я-то к этой ядовитой гадости успела привыкнуть, а вы, так сказать, новички. А нам же не надо, чтобы кто-то вышел из строя перед праздником Крис, верно?

Генри почувствовал странный, хотя и не такой уж отвратительный запах химикатов, исходящий из окошек оранжереи.

– Вы имеете в виду инсектицид?..

– Он называется «Улетайка», – кивнула Долли. – Очень мило для такого страшного яда. На десять процентов состоит из опасного для жизни паратиона. Но она официально разрешена и применяется в садоводстве. Ха-ха!

– Но зачем вы пользуетесь таким опасным средством? – удивилась Эмми.

Долли сразила ее испепеляющим взглядом:

– Потому что оно здорово действует, милочка. И безопасно, если его применять с умом. Перчатки, соответствующая одежда, открытые окошки. Ну и после работы не забыть тщательно вымыть руки проточной водой. Но как вы уже заметили, всем непосвященным я не позволяю приближаться к яду на милю. И мне не важно, кто они такие, – добавила она и многозначительно посмотрела на Генри.

– Но наверное, опасной эта штука становится только в том случае, если ее проглотить? – поинтересовалась Эмми.

Долли горько рассмеялась:

– Так обычно думают все, но это мнение ошибочно. Смертельная доза может постепенно накопиться в организме и попасть в него через поры кожи. Или через легкие, и этой дрянью можно запросто надышаться, ведь мне приходится ее распылять!

– Если все это так опасно, тогда препарат нужно запретить, – нахмурилась Эмми.

– Я полностью с вами согласна, милочка, но это зависит уже не от меня… Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О спиритизме. О столоверчении, если вам так понятней, – пояснил Генри.

– Вы про эту чепуху, которой занимается Крис? Надеюсь, вы не верите в такие гадания?

– Ну, я думаю, что мое отношение к спиритизму тут ни при чем, – заметил Генри. – Главное, что сама леди Бэллок воспринимает его достаточно серьезно.

– Это не прибавляет ей ума, – фыркнула Долли.

– Но она объяснила мне, – спокойно продолжал Генри, – что в эту игру должны играть двое. Имеется в виду, что на сеансе должны присутствовать два живых человека. Считая с покойным лордом Бэллоком, получается трое.

– Чушь все это.

– Но если вы такого нелестного мнения об этой игре, зачем вы в ней участвовали? – поинтересовался Генри.

– Я? – удивилась Долли.

– Я сделал вывод, что вы как раз и были тем вторым человеком, который ей требовался.

– Это неправильный вывод, мой дружочек. Я и на милю не подошла бы к этой пакости. Это такая же опасная штуковина, как и паратион, только в другом смысле.

– Тогда вы должны знать, кто составлял компанию леди Бэллок для проведения сеансов.

Долли немного помолчала, прежде чем заговорила:

– Мне об этом ничего не известно. Крис знает, что я не одобряю подобных занятий. И она старается даже не говорить о таких вещах в моем присутствии. Ну что ж, желаю вам приятной прогулки, а мне пора возвращаться к своей заразе. Почему бы вам не отправиться в лес Пламли? Летом там очень хорошо. – Она повернулась и зашагала к оранжерее, на ходу надевая перчатки. Уже зайдя внутрь, она вдруг остановилась, словно принимая какое-то решение, и вдруг снова высунула голову в окошко: – Я обратила внимание на то, что Крис частенько говорит о такой ерунде по средам. Причем утром.

– Почему? – не понял Генри.

– Просто по вторникам вечером я, как правило, ухожу в Хиндчерст и смотрю там кино, – пояснила Долли. – И как раз в это время к Крис приходит ужинать Тони Гриффитс.