Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 36 страниц)

Глава 2

– Вы хотели меня видеть, сэр? – Старший инспектор отдела расследований убийств Генри Тиббет осторожно закрыл дверь в кабинет помощника комиссара и замер в почтительном ожидании.

С вышестоящим начальством в Скотленд-Ярде у него сложились хорошие рабочие отношения, и, насколько помнил, он не сделал ничего, что могло бы запятнать его послужной список. И тем не менее вызов к Старику всегда несколько выводил его из равновесия. В лучшем случае это означало нарушение привычного распорядка, в худшем – могло сулить все, что угодно.

«Так или иначе я сразу же все и узнаю», – подумал Генри. Одним из многочисленных достоинств помощника комиссара являлась его прямота. Он терпеть не мог ходить вокруг да около.

– Ах да. Да-да. Тиббет. Садитесь, старина.

Генри присел на стул. Его шеф тем временем протирал очки, и без того сверкавшие нестерпимым блеском.

– Как вам ваш новый кабинет? Обживаетесь? – спросил он.

– Все прекрасно, благодарю вас, сэр.

– Надеюсь, все довольны повышением? Никого не обошли?

– Все замечательно, сэр. Мы просто в восторге.

– Очень, очень хорошо. Не угодно ли сигарету? Не возражаете, если я закурю трубку?

Генри взял сигарету, все более теряясь в догадках. Столь долгая прелюдия была чем-то из ряда вон выходящим.

Произведя необходимый ритуал, шеф раскурил трубку и продолжил:

– Как ваша супруга? Все хорошеет?

– У Эмми все в порядке, благодарю вас, сэр.

– Я… гм… – Шеф пару раз пыхнул трубкой. – Я тут подумал, Тиббет, что… то есть… у вас есть какие-нибудь планы на уик-энд?

– Разумеется, если нужно поработать, сэр…

– Вы с супругой… вас обоих приглашают.

– Простите, вы сказали – приглашают?

– Да. Разумеется, если вы не заняты. – Помощник комиссара откашлялся, стараясь скрыть волнение. – Кристэл… то есть леди Бэллок… будет очень рада, если вы погостите у нее эти выходные. В ее доме в местечке Пламли-Грин. Это в графстве Суррей.

Генри молчал, ибо не знал, что и ответить. Кристэл Бэллок. Это имя о чем-то ему смутно напоминало… светская хроника, глянцевые журналы, шумные приемы и вечеринки… но все это было так давно. Генри Тиббет, разменявший пятый десяток, не интересовался светскими сплетнями ни до войны, ни уж тем более после. И все же он припомнил, что даже в пятидесятые годы это имя продолжало мелькать на страницах газет, хотя репортеры и не скрывали своего удивления, что эта дама все еще блистает в свете. Да. Конечно. Теперь он вспомнил. В двадцатые годы она сверкала восходящей звездой, в тридцатые слыла одной из известнейших светских львиц и хозяйкой салона для сливок общества. А нынче ей, наверное, почти семьдесят. Тогда какого?..

Помощник комиссара начал медленно багроветь, ощущая на себе недоуменный взгляд, казалось, потерявшего дар речи Тиббета. Наконец он нарушил затянувшееся молчание:

– Возможно, вам это покажется странным, Тиббет. Полагаю, вы не знакомы с леди Бэллок?

– Нет, сэр, не знаком.

– Ну… дело тут вот какое. Леди Бэллок лично обратилась к министру внутренних дел. Она… она попросила обеспечить ее полицейской охраной.

У Генри немного отлегло от сердца. Ситуация продолжала оставаться запутанной, но, с другой стороны, хоть чуть-чуть прояснилась.

– В таком случае, сэр, – ответил он, – это целиком дело местной полиции. Конечно, если на охрану выдана санкция. А чего эта дама так боится?

Помощник комиссара расстроенно взглянул на подчиненного.

– Боюсь, дело тут непростое, Тиббет. Если вкратце, леди Бэллок убеждена, что на нее готовится покушение.

– Боже праведный! С чего это она взяла?

– Вот тут-то и загвоздка. Об этом она молчит, и все. Мне кажется, для подобного рода подозрений нет никаких веских причин. Конечно, надо считаться с тем, что ей почти семьдесят, она вдова и живет в большом загородном доме с одной-единственной компаньонкой, однако…

– Позвольте заметить, сэр…

Помощник комиссара поднял руку:

– Минутку, Тиббет. Я знаю, что вы скажете. Что к нам в Скотленд-Ярд каждую неделю являются с десяток полоумных старух, уверенных, что под кроватью у них прячутся убийцы. Всякий раз мы разговариваем с ними вежливо, но твердо. Мы стараемся их разубедить, а попутно просим местных патрульных почаще приглядывать за таким-то домом. После чего отправляем этих бабулек на все четыре стороны.

– Именно так, сэр.

– В данном случае мы не можем себе этого позволить. – Голос шефа звучал слегка раздраженно, словно к нему возвращалась былая прямота. – Здесь имеют место особые обстоятельства. Вам это ясно?

– Да, сэр.

– Так вот… – Неуверенность снова начала брать верх. – Вам известно, кто такая леди Бэллок?

– Я все стараюсь припомнить, сэр. Кажется, ее имя мелькало на страницах светской хроники несколько лет назад…

– Именно что. В девичестве она Кристэл Мелтрейверс, дочь престарелого сэра Джайлса Мелтрейверса. В двадцатых годах она сверкала на светском небосклоне. Вы, конечно, не помните. И немудрено, ведь это было задолго до вас. В какой-то степени и до меня тоже, но вот мой отец… – Шеф ностальгически улыбнулся. – Да, в свое время Кристэл с компанией наделала много шуму. А потом она буквально поразила всех, выскочив замуж за Чарли Кодуорти. Это был мужлан с золотым сердцем… и, разумеется, с набитой золотом мошной. Сам он откуда-то с севера. Сколотил себе состояние на… гм… сантехнике и прочем. Кристэл он почти в отцы годился. Вскоре после свадьбы этот хитрец сделался бароном Бэллоком. Все это происходило в тридцатые годы. Кристэл заставила его купить огромный дом в Лондоне и то самое поместье в Суррее, а приемы у них… гм… – Шеф пощелкал пальцами, пытаясь подобрать слова. Никто на его памяти не устраивал таких пышных приемов, как они. – Точнее сказать, у нее. Мой отец как-то взял меня с собой, когда я был еще юношей. Все веселились от души, а лорд Бэллок как сквозь землю провалился. И неудивительно…

– Да, сэр, – промолвил Генри, чтобы хоть что-то ответить.

– Так вот, Чарли, то есть лорд Бэллок, погиб во время налета, когда разбомбили их лондонский дом. Кристэл безвыездно поселилась в Пламли-Грин. После войны она попыталась возродить былую веселую атмосферу, но, разумеется, все стало по-другому. От прежней дружной компании не осталось и следа. Кто-то погиб на войне, кто-то уехал за границу, кто-то…

– Образумился? – с улыбкой подсказал Генри.

Шеф в ответ улыбнулся.

– Я хотел сказать – остепенился, что почти одно и то же. Да, буйная молодежь «ревущих двадцатых» превратилась в солидных, семейных, уважаемых членов общества, быстро поднимавшихся по социальной лестнице. Кристэл перестала общаться почти со всеми своими старыми друзьями и сделалась настоящей затворницей. Но теперь, когда она обратилась с такой странной просьбой…

– У нее нашлись влиятельные друзья, – закончил Генри.

– Именно так, Тиббет. – Казалось, шеф снял с души груз. – Я рад, что вы понимаете всю щекотливость ситуации. Сам я ее едва помню – слишком молод был, – добавил он с явным сожалением. – Но многие люди, имеющие определенный вес… нынешний епископ Беттерсийский в 1923 году, если можно так выразиться, даже на какое-то время обручился с ней… разумеется, до того как принял сан. Или наш министр внутренних дел сэр Безил Атуотер… разразился громкий скандал… сейчас, конечно, о нем и не вспоминают… но тогда… по меньшей мере два члена Верховного суда участвовали в нашумевшей «батискафной» вечеринке на озере Серпентайн. Молодой лейтенант флота, ухитрившийся в двадцать девятом году тайно вывезти Кристэл в Средиземноморье на эсминце, где он тогда служил, теперь стал полным адмиралом… Вы понимаете, зачем я вам это все рассказываю?

– Думаю, да, сэр.

– Очень, очень хорошо. Ну вот… таковы факты. – Помощник комиссара откинулся на спинку кресла и громко высморкался.

– Я понимаю сложившуюся ситуацию, сэр, – начал Генри, – однако никак не возьму в толк, почему местная полиция не может…

– Не притворяйтесь дурачком, Тиббет. Конечно же, не может.

– Вы сказали, что эта дама просила обеспечить ей полицейскую охрану.

– Фигура речи, не более того. Она просила, чтобы ее охраняли лично вы.

– Но она же обо мне ничего не знает!

– Вот тут вы ошибаетесь – она о вас знает, и довольно много. Я всегда выступаю против того, чтобы фамилии сотрудников Скотленд-Ярда попадали в прессу, но… так уж получилось. Леди Бэллок читала о вас, и у нее сложилось самое благоприятное впечатление. Ни о ком другом она и слышать не хочет. Поэтому она пригласила вас с женой на уик-энд в Пламли-Грин, и никто не желает услышать от вас иного ответа, кроме «да». Вас ждут к ужину в пятницу вечером. Мой секретарь подробно проинформирует вас, как туда добраться. Вопросы есть?

– Да, сэр.

Помощник комиссара, уже решивший, что разговор окончен, удивленно поднял голову и смерил подчиненного взглядом, исполненным раздражения:

– Ну что там у вас еще?

– Если эта дама просит обеспечить ей охрану…

– Я вам уже сказал…

– Если она хочет, чтобы ее охранял именно я, – быстро поправился Генри, – то я не вижу никакого смысла в том, чтобы ехать к ней на уик-энд одному или с Эмили. Разве нельзя прикончить ее в понедельник, когда я уеду? Или нам нужно поселиться там на длительный срок?

– Ах да! – Шеф зашуршал бумагами на столе. – Хорошо, что вы обратили на это внимание. Дело в том, что в субботу у леди Бэллок день рождения. И она ожидает, что к ней съедутся ближайшие родственники.

– То есть вы хотите сказать, – предположил Генри, – она боится, как бы ее не лишил жизни кто-нибудь из родни?

– Она этого не говорила, – быстро отрезал шеф и добавил с нажимом в голосе: – Она просто попросила обеспечить ей охрану на эти дни.

– И никак не объяснила свои вздорные подозрения?

– Ровным счетом никак. Если хотите знать мое личное мнение, то это очередная блажь взбалмошной старухи. Если бы это была не леди Бэллок… Тиббет, вы всех нас премного обяжете, если вы и ваша жена примете приглашение. Сами понимаете, дело сугубо неофициальное. Уверен, вам там понравится.

– Я тоже, сэр.

– Фокс-Трот? – изумилась Эмми. – Поверить не могу!

– Так здесь написано, – ответил Генри. – Фокс-Трот, поселок Пламли-Грин, графство Суррей.

– Я в том смысле, что это не историческое название. Очень смахивает на довольно пошлый каламбур двадцатых годов. Остается только гадать, как же выглядит дом.

– Скоро увидим.

На светофоре зажегся зеленый, и Генри повернул налево. В половине шестого вечера пятницы они находились посреди небольшого городка Хиндчерста. Широкая центральная улица, по обе стороны которой стояли пышные ухоженные деревья и приятного вида особняки в стиле короля Георга, кончалась развилкой со светофорами. Согласно дорожным знакам, главная дорога на юго-запад уходила вправо, к Петерсфилду и Портсмуту. Второстепенная дорога, больше похожая на проселочную, шла влево и вела к местечкам Тримбл-Уэллс, Банстед и Пламли-Грин.

Через несколько минут они миновали последний многоэтажный дом, и вскоре живописно разбросанные загородные домики с садами сменились лесом. За окнами машины виднелись серебристые березовые рощицы, могучие дубы и поросшие вереском холмы в окружении рвущихся ввысь сосен. В густых зарослях папоротника Генри заметил уходившую вправо грунтовую дорогу. Прилаженный на суку изрядно проржавевший знак оповещал, что грунтовка ведет в Фокс-Трот.

Подъездная аллея – если можно было ее так назвать, поскольку сквозь щебенку бурно пробивались клевер, одуванчики и просто сорная трава, – вела на несколько сот метров в глубь леса, который по весне, очевидно, весь расцвечивался колокольчиками. Деревья вдруг расступились, грунтовка сделала последний поворот, и машина въехала на посыпанный гравием передний двор Фокс-Трота.

– Боже праведный! – ахнул Генри.

– Я же тебе говорила! – в унисон воскликнула Эмми.

Дом, построенный на искусственной поляне, словно шагнул на них из середины двадцатых годов. Генри подумал, что в первые месяцы это здание, очевидно, производило сильное впечатление – нагромождение кубических блоков из белоснежного бетона, напоминающее детский игрушечный домик из кубиков. Бетонные блоки прорезали огромные зеркальные окна в металлических рамах. Скорее всего бетон сохранял свою первозданную белизну не более года. Теперь же, спустя сорок лет, он сделался грязно-серым с ржавыми потеками вокруг рам, многие годы противостоявших натиску дождя и снега. Сейчас дом походил скорее на кучу картонных коробок после сильного ливня.

С убогим видом постройки и заросшей сорняками подъездной аллеей резко контрастировал любовно ухоженный сад, окружавший Фокс-Трот и занимавший примерно пол-акра. Глаз радовали и лужайка с бархатистой травой, и специально вырытый пруд с фонтанчиком в виде саксофона, из которого на розовые и белые кувшинки била тонкая струйка воды, и тщательно прополотые клумбы с живокостью, люпинами, астрами и голубками. Кто-то явно день-деньской не покладая рук ухаживает за садом, отметил про себя Генри.

Парадная дверь была приоткрыта, и прибывшую чету приветствовала лишь доносившаяся откуда-то приглушенная музыка. Единственной машиной, припаркованной на небольшой стоянке, оказался открытый «бентли» тридцатых годов в превосходном состоянии. За ним, очевидно, тоже ухаживали. Генри нажал кнопку звонка. Раздался затейливый перезвон. Он посмотрел на Эмми и улыбнулся:

– Да уж, скучать не придется!

Они терпеливо ждали. «Раньше были одни воспеватели, а теперь остались одни ругатели», – бойко пропел проигрыватель откуда-то из глубины дома. Казалось, в нем нет ни души, только это механическое пение.

Генри позвонил еще раз. Через мгновение высокий, чистый, хорошо поставленный голос мелодично позвал:

– Долли!

Пластинка продолжала играть, никто не выходил.

– Долли, дорогая! В дверь звонят! – Тишина. Спустя пару секунд: – Ах ты, несносная девчонка!

Послышался стук каблучков по паркету, дверь распахнулась, и взорам прибывших предстала леди Кристэл, вдова барона Бэллока.

– Дорогие мои! Как мило, что вы приехали! – звонко воскликнула она.

Генри понадобилось несколько мгновений, чтобы понять: хозяйка дома все же сохранила остатки былой красоты, ибо самое первое впечатление нельзя было назвать иначе, чем сногсшибательным. Окрашенные хной коротко стриженные волосы, перехваченные лентой, короткое платье прямого покроя из желтого крепдешина, бантик алой помады на морщинистых губах, жемчужно-белые чулки и нефритовый мундштук длиной чуть не в полметра – нет, она не пародировала моду сорокалетней давности, а словно шагнула из того времени. Одного-единственного взгляда на Кристэл хватало, чтобы тотчас убедиться, насколько современно выглядели так называемые стилизации под двадцатые и тридцатые годы в нынешних журналах мод. Все, что было на ней, смотрелось вполне реалистично – казалось, ты переместился во времени.

– Вы Генри Тиббет, верно? – В голосе хозяйки слышались легкие нотки изумления. Люди, знавшие его лишь заочно, зачастую ожидали увидеть нечто большее, чем скромного светловолосого мужчину средних лет. – А вы миссис Тиббет? – Блестящие глаза Кристэл единым взглядом охватили полноватую фигуру Эмми, коротко стриженные темные волосы и румяное лицо без каких-либо признаков косметики. – Безил сказал, что вы любезно согласились пожертвовать выходными ради меня. Как мило с вашей стороны! Это просто божественно! Идемте же в дом и выпьем по коктейлю.

Не успел Генри ответить, как заметил, что леди Бэллок смотрит куда-то поверх его левого плеча вдаль. Инстинктивно обернувшись, он увидел массивную и несколько устрашающего вида фигуру. Кто-то прямо по лужайке шагал от теплицы к дому. С такого расстояния невозможно было определить пол шагавшего – стриженые седые волосы, обветренное лицо, вельветовые бриджи и рубашка с открытым воротом подходили как мужчине, так и женщине. Даже голос, донесшийся до их ушей, звучал как-то неопределенно.

– Что за шум, Крис? Что-то случилось?

– Так вот ты где, Долли! – капризно отозвалась леди Бэллок. – Прибыли мистер и миссис Тиббет.

– Вижу, вижу.

Генри присмотрелся и с удивлением обнаружил, что мужеподобное лицо было покрыто толстым слоем белой крем-пудры для придания ему хоть какой-то женственности. Смотрелось это весьма комично. Долли с плохо скрываемым недоверием принялась разглядывать Тиббетов. Закончив осмотр, она почесала голову садовыми ножницами и заключила:

– Ну что ж, проводи их в дом и предложи что-нибудь выпить.

– Я думала, ты услышишь звонок и откроешь дверь, дорогая, – несколько раздраженно ответила Кристэл Бэллок.

– Я опрыскивала азалии, – возмутилась Долли. И, повернувшись к гостям, добавила весьма резким тоном: – Я Дороти Ундервуд-Трип. Можно просто Долли. Компаньонка Кристэл. – После чего дама обнажила зубы в жутковатой широкой улыбке, изображая радушие: – Приятно познакомиться. А теперь мне надо вернуться к азалиям. Увидимся у кормушки за ужином.

Словно повинуясь команде «кругом» – башмаки ее были огромны, – она размашисто зашагала к оранжерее.

– Ну не божественна? – вздохнула леди Бэллок. – Мы с ней дружим бог знает сколько лет. Она пробудет в этой своей теплице по меньшей мере часа два, так что мы успеем поговорить.

Она проводила Тиббетов в просторный холл, отделанный черным и белым мрамором. Прямо из его центра уходила вверх винтовая лестница со ступенями и перилами из хромированной стали. Единственным предметом мебели был белый мраморный столик, на котором стоял телефон. Рядом лежали две тряпичные куклы, изображавшие Пьеро и Пьеретту.

Леди Бэллок провела гостей к двери в противоположном конце холла, из-за которой доносились звуки песни «Комната с видом на море». Остановившись, она сказала:

– Оставьте вещи в холле. Долли потом отнесет их наверх.

Убранство гостиной полностью соответствовало стилю двадцатых годов. Хром и бетон сменились удобными диванами, отделкой из мореного дуба, столиками на узорчатых кованых ножках и кожаными пуфами. Главным предметом обстановки был большой шкаф светлого дуба. Кристэл открыла его. Изнутри он был отделан зеркалами, и в них отражались длинные батареи бутылок.

Чуть смутившись, Генри и Эмми согласились выпить по бокалу «Дамы в белом» – коктейля из джина, ликера и яичного белка. Кристэл мастерски смешала его в серебристом шейкере, пританцовывая в такт чарльстону, доносившемуся из проигрывателя.

Ледяную белую жидкость она налила в два бокала на коротких ножках. Бокалы тотчас запотели. Генри и Эмми осторожно сделали по глотку и поразились совершенно потрясающему вкусу напитка.

– Вы, как я вижу, не очень-то разговорчивы, – начала леди Бэллок и критически посмотрела на Эмми. – Вам надо носить черное, милочка. Этот цвет не так полнит. – Она самодовольно взглянула на свою плоскую грудь и миниатюрный торс.

Эмми, не привыкшая сносить колкости в свой адрес, улыбнулась и ответила, что она действительно любит этот цвет, но ей показалось не совсем уместным отправляться в черном за город, да еще в ясный летний день.

– В конце концов, – добавила она, – я ведь не в трауре.

– Пока что, милочка, – сухо заметила Кристэл Бэллок. Она допила коктейль и вновь наполнила бокал. – Ну что ж, садитесь, и я вам все объясню. Прежде всего не забывайте: Долли понятия не имеет, кто вы такие. Она хоть и чудесное создание, но, откровенно говоря, туповата. Она думает, вы друзья Безила. Полагаю, вы с ним знакомы?

– К сожалению, я не могу похвастаться дружбой с сэром Безилом, миледи, – смущенно ответил Генри.

– Я думала, что он главный в Скотленд-Ярде или где-то там еще.

– Разумеется, вся полиция подчиняется министерству внутренних дел, но повседневное руководство…

– Ах, Бога ради, избавьте меня от этих ваших формальностей! – воскликнула леди Бэллок. – И пожалуйста, не называйте Безила «сэр», если вдруг будете говорить о нем при Долли. Она хоть и тугодум, но отнюдь не полная дура.

– Помощник комиссара сказал мне, – произнес Генри, – что вы хотели, чтобы я лично обеспечивал вашу охрану, миледи. Если вы знаете обо мне, возможно, мисс… мисс Ундервуд-Трип тоже обо мне что-то известно?

– Это исключено. Долли из принципа не читает газет. И давайте оставим всяких там «миледи», «Бэллок и Ундервуд-Трип», а? Мы Кристэл и Долли, а вы Генри и?..

– Эмми.

– Эмми. Очень оригинально. Безил, очевидно, рассказал вам, почему я попросила вас приехать сюда.

– Разумеется, не в личной беседе, – ответил Генри. – Запрос прошел по обычным каналам. Вы полагаете, что кто-то планирует вас убить.

– Я это знаю, – мрачным голосом возразила Кристэл.

– Но с чего вы взя…

– Давайте я вам налью еще бокальчик, а потом все расскажу. – Когда она взяла шейкер, проигрыватель-автомат сменил пластинку, и сэр Ноэль Ковард низким бархатным голосом запел сентиментальную песню о богатой девушке, оставшейся в полном одиночестве. – Почти про меня, – заметила Кристэл, наполняя бокалы. Она села на кожаный пуф и закурила сигарету. – Вам, конечно же, известно, кто я?

Генри откашлялся.

– Миссис Чарлз Кодуорти, урожденная Мелтрейверс, впоследствии баронесса Бэллок. Овдовела во время войны.

Кристэл одобрительно кивнула.

– Вы неплохо подготовились, – согласилась она. – Да. Бедный Чарли. Полагаю, вы не были с ним знакомы?

– К сожалению, нет.

– Все говорили, что я вышла за него из-за денег. И это, разумеется, чистая правда. Да-да. И не смотрите на меня так, Эмми. Нынешних молодых людей так легко шокировать! Никакая женщина в здравом уме не вышла бы за Чарли по какой-то другой причине. Но он был так дьявольски богат, а я смертельно устала от смешной и лицемерной аристократической бедности. Самое забавное в том, что я в конечном итоге очень привязалась к старику.

– Он ведь был промышленником, если мне не изменяет память, – вставил Генри.

– Его дед, – продолжала леди Бэллок, – изобрел «чудо дома Кодуорти» – первый самоополаскивающийся сливной бачок для унитаза – и представил его изумленному человечеству где-то в пятидесятых годах девятнадцатого века. Не спрашивайте меня о деталях, слава Богу, я не привыкла забивать голову подобными пустяками. Я только знаю, что это «чудо» положило начало всему состоянию семейства Кодуорти. Когда Чарли унаследовал дело в девятисотом году, его фирма являлась крупнейшим производителем и поставщиком ватерклозетов в Европе. Но он всегда стремился к чему-то новому. Он начал производить ванны, раковины, облицовочную плитку и прочее. Он стал покупать все новые и новые компании, и фирма «Кодуорти» стала заниматься мебелью, потом тканями и… короче говоря, когда я познакомилась с Чарли, он уже управлял настоящей империей. Это я все к тому, что Чарли был очень-очень богат.

– Я уже догадался, – сказал Генри.

– Вы просто умница, дорогой мой, – улыбнулась Кристэл, – прямо как Чарли, только он своим умом приводил людей в ярость. Ходили слухи, что одним из условий моего согласия выйти за него было то, что он должен купить себе звание пэра. В те времена это случалось сплошь и рядом.

– Какая же мерзость все эти сплетни! – вспыхнула Эмми.

– Но так оно и было. Именно так, честное слово. – Кристэл хрипло рассмеялась. – Эмми, я вас просто обожаю. Вы так искренне возмущены… Ну, Чарли согласился и достиг всего, чего хотел. Он сделался лордом Бэллоком.

– Но почему Бэллоком?

– А вот почему. По его словам, дед изобрел это «чудо», когда жил в доме на Балаклавской улице в городке Вигане. Но я-то знаю, что это не так. Улица называлась не Балаклавской, а Бальморальской, но Чарли по вполне понятным причинам не хотел становиться лордом Бальморальским. Я ведь урожденная аристократка, а он тем самым хотел одержать надо мной верх. Я, конечно, стану баронессой, но эта Балаклавская улица будет преследовать меня до конца жизни. Ах, Чарли, ну и юморист, – вздохнула Кристэл, вспомнив давние годы. И продолжила: – Вы, наверное, удивляетесь, зачем я вам все это рассказываю. Однако это имеет прямое отношение к делу. Я хочу, чтобы вы поняли, как… насколько хорошо Чарли знал меня. И почему он намеренно составил свое завещание именно так, а не иначе. Еще по бокальчику?

Отказ Генри «нет, спасибо» совпал с согласием Эмми «да, пожалуйста». Тиббет посмотрел на жену и мысленно усмехнулся. Эмми явно нервничала и злилась.

Кристэл промолчала, но со стервозной улыбкой наполнила бокал Эмми. И рассказ полился дальше:

– У нас с Чарли было три дочери. Я не имею ни малейшего, повторяю, ни малейшего отношения к тому, что их назвали Примроуз, Вайолет и Дэффодил. Чарли очень нежно относился к своей матери, которую звали Дейзи[14]14
  От англ. Daisy – маргаритка.


[Закрыть]. Слава Богу, она умерла еще до нашего с ним знакомства. Но эта его странная идея дать девочкам цветочные имена… Каждый раз, когда я пыталась этому воспротивиться, он грозил, что всех нас вычеркнет из завещания. Конечно же, я отступила. А потом бедняга Чарли в буквальном смысле слова взлетел на небеса. Бомбы разворотили дом так, что и хоронить-то было нечего. Состоялись торжественные похороны, а когда все кончилось, мы поехали и как следует напились. Эмми, дорогая, вы прямо пылаете от возмущения. Мы не можем этого допустить, верно, Генри? Давайте-ка я вам освежу бокалы.

На сей раз отказ Эмми совпал с согласием Генри. Пока леди Бэллок смешивала коктейли и стояла спиной к ним, Генри показал жене язык, и та невольно улыбнулась. Увы, они забыли про зеркала в шкафу. Кристэл все видела. Зрелище ее позабавило.

Подавая Генри полный бокал, она заметила:

– Мне бы приключенческие романы писать, вы не находите? Вот вы сгораете от нетерпения, ожидая услышать, что же там, в завещании… А я вот возьму и опять предамся воспоминаниям. Взять хотя бы этот дом. Мы купили эту землю в девятьсот двадцать пятом году. Здесь когда-то была ферма под названием Фокс-Хайд. А потом Табби Бленкинсопу пришла в голову шикарная мысль переименовать ее в Фокс-Трот. Мы тогда смеялись до упаду. Ну, я упросила Дэйви Арбутнота сделать проект, а его друг Губерт Смитерс занялся интерьером. Все это стоило кучу денег, и Чарли пришел в ярость, но… Дом получился на славу! Он и теперь еще ничего себе. Впечатляет, а? Разумеется, сейчас мы с Долли живем здесь очень тихо, но в былые времена… – Кристэл ностальгически помахала мундштуком. – Так вот, после того как бедный Чарли переселился на небеса, я стала жить здесь постоянно. У меня просто не было выбора. От лондонского дома на Баркман-сквер осталась лишь огромная воронка. Какая гадость… Я находилась здесь, когда это все случилось. Чарли был со мной, но он настоял, что ему нужно в Лондон на совет директоров или еще зачем-то. И потом… Так на чем я остановилась?

– Вы собирались рассказать о завещании лорда Бэллока, – напомнил Генри.

– Ах да. Какой у нас тут блестящий сыщик. Я не смогу вам полностью изложить завещание Чарли, потому что в этом я полный профан, но суть его в том, чтобы до конца дней своих я не смогла воспользоваться его состоянием, за исключением малюсенького годового дохода. Все остальное отказано в доверительную собственность в пользу девочек, и никто ничего с ней не может поделать до моей смерти. Каждая из девочек получает такое же скудное содержание, что и я, а капитал тем временем знай себе растет. Вот и все. Но! Вот тут и начинается самое интересное, дорогой мой Генри. Как только я умру, в ту же секунду все состояние делится на три части и в равных долях беспрепятственно передается Прим, Вай и Дэффи. Вот в общих чертах причина, почему меня хотят убить, – закончила леди Бэллок.

Генри подался вперед.

– Миледи, я хотел бы знать…

В это время в холле раздался зычный возглас:

– Крис!

– Я в гостиной, дорогая! – пропела Кристэл. Повернувшись к Генри, она бросила: – Продолжайте.

– Кто-нибудь из ваших дочерей…

Дверь отворилась, и в гостиную вошла Дороти Ундервуд-Трип. Она плюхнулась на обитый бархатом диванчик и провозгласила:

– Давайте выпьем! Эти азалии меня просто убивают!

Кристэл улыбнулась Генри:

– Я вам потом все доскажу, дорогой мой. – Затем, повернувшись к Долли: – Сделай себе коктейль сама. Мы только что допили «Даму в белом».

– Вот лентяйка! – фыркнула Долли. – Я же в обед полный шейкер взбила.

– Ты так божественно негостеприимна, Долли, – проворковала Кристэл. – Между прочим, Генри и Эмми оставили свои вещи в холле.

– Я уже отнесла их наверх, – беззлобно ответила та.

– Ты просто ангел! – восхитилась Кристэл.

Долли тем временем принялась делать себе коктейль. Кристэл добавила как бы между прочим:

– Генри мне тут рассказал все последние сплетни про Безила. Это что-то потрясающее, дорогая. Ты обхохочешься, когда услышишь.

– Безил всегда был дураком, – снова фыркнула Долли. – И что он учинил на сей раз?

Кристэл послала Генри ангельскую улыбку:

– Генри, дорогой мой, расскажите ей все!

И она томно откинулась на подушки, дабы насладиться его растерянностью.