Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

Глава 10

Как известно, после кульминации напряжение начинает понемногу спадать. Эдвард Дюваль профессионально занялся самочувствием Долли. Он тут же отправил Дэффодил к местному фармацевту за успокоительным, Примроуз – за градусником в домашнюю аптечку, Вайолет – на кухню за бутылкой с горячей водой. Генри и Суин Планкет подхватили Долли с двух сторон и помогли ей дойти до комнаты, где она могла бы отдохнуть.

Эмми отправилась туда чуть раньше, чтобы приготовить постель и задернуть занавески. Она была поражена, когда зашла в каморку Долли. Сразу становилось очевидным, что это помещение предназначалось для домашней прислуги, и убожество этой комнаты было особенно удивительным в сравнении с остальными апартаментами, и в особенности тем залом, который занимала сама Кристэл.

Эмми решила, что Кристэл Бэллок по своей сути была жестокой маленькой кошечкой с острыми коготками, которая просто все эти годы играла с бедняжкой Долли – этой жалкой, но при том гигантской «мышью». Кристэл прекрасно знала, что именно она владела тут всем: и домом, и драгоценностями, и некоей суммой на счете. Знала она, разумеется, и о том, что все это завещано Долли. Однако она ничего не сказала об этом своей компаньонке. Таким образом, все эти долгие годы Долли была уверена: от нищеты ее спасает только Крис, покуда жива и здорова. Она использовала Долли как служанку. Эмми вспомнила, как Крис велела им оставить чемоданы внизу, заметив при этом, что наверх их отнесет Долли. Внезапно Эмми пришла в голову странная мысль: а что, если Долли каким-то образом узнала о своем наследстве раньше?..

Как только Долли отвели в комнату, выразили ей искреннее соболезнование и уложили в кровать, компания, обитавшая в Фокс-Троте, начала очень быстро распадаться. Дэффи объявила о намерении поскорей собрать вещи, отправиться в Лондон. При этом она любезно предложила подбросить на машине Вайолет и Пита, поскольку у них уже были забронированы места на вечерний паром, а поезд из столицы до Хариджа отправлялся в восемь часов. Суин Планкет убрал все бумаги, не переставая удивленно покачивать головой. Он до сих пор не мог прийти в себя: как же так получилось, что Долли ничего не знала о своем наследстве?

– Я могу только предположить, что леди Бэллок просто позабыла упомянуть ей об этом, – честно признался он Вайолет. – Она не могла умышленно держать мисс Ундервуд-Трип в неведении. Боже мой, как, наверное, ужасно эта милая женщина чувствовала себя последнее время, сколько ей пришлось пережить! Хотя, конечно, она была уверена в том, что вы, девочки, проследите, чтобы она в дальнейшем ни в чем не нуждалась, как и прежде.

Вайолет с любопытством и удивлением взглянула на него и сказала:

– Я думаю, не стоит так уж расточать свои чувства и жалеть Долли, мистер Планкет.

– Нет, я ее не жалею. Конечно, нет. Теперь она сравнительно богатая женщина. Конечно, не настолько, как вы и ваши сестры… – Он усмехнулся. – Но чувствовать она себя будет отныне комфортно. Весьма комфортно. Ну а теперь мне пора. Наверное, отсюда можно позвонить и заказать такси до вокзала?

Генри тут же предложил выступить в роли шофера – ему уже не впервые было прокатиться до Хиндчерста.

Словоохотливый мистер Планкет с радостью занял пассажирское место и мгновенно задал первый вопрос:

– Как я полагаю, вы намерены задержаться в Фокс-Троте еще на несколько дней, мистер Тиббет? Вы и ваша очаровательная супруга.

Удивившись, Генри тем не менее сразу ответил:

– Надеюсь на это. Мисс Ундервуд-Трип была очень добра к нам и пригласила немного погостить.

– Хорошо. Это хорошо. Она ведь только что пережила настоящее потрясение. Хотя и приятное, тем не менее она уже не молода, и мне кажется, ее пока не стоит оставлять одну. Нам нужно будет потом еще раз встретиться, чтобы подготовить документы для официального утверждения завещания судом, хотя это и простые формальности. Вы, наверное, удивитесь, почему я не предложил кому-нибудь из девочек финансово поддержать ее на это время. Так вот, мистер Тиббет, если быть откровенным до конца, между девочками и Долли всегда шла кровавая война. Вы не обращайте внимания, я продолжаю называть их девочками, хотя все они уже давно, конечно, взрослые женщины. Да, это, конечно, весьма неприятно, но так оно всегда и было. Вот почему я особенно рад, что вы задержитесь здесь еще на некоторое время. Мисс Ундервуд-Трип сейчас, как никогда, нужны настоящие друзья. Вот мы и приехали наконец. Вы очень добры ко мне, мистер Тиббет. Нет-нет, я сам справлюсь с этой дверью. Так, я ничего не забыл? Портфель, перчатки, шляпа, мой билет… все на месте, и все в полном порядке. До свидания, мистер Тиббет, или, лучше сказать, au revoir[15]15
  До свидания (фр.).


[Закрыть]. Я буду звонить…

Мистер Планкет торопливо зашагал в сторону вокзала, вытянув вперед тоненькую, как у цыпленка, шею и став похожим на птичку, спешащую куда-то по неотложным делам. Генри, пока ехал назад в Фокс-Трот, всю дорогу был погружен в свои мысли.

Внизу его уже встречала Примроуз. Она окинула его недружелюбным взглядом и заговорила:

– У меня есть для вас телефонное сообщение, старший инспектор Тиббет.

– Неужели?

Примроуз взяла блокнотик, лежавший рядом с телефоном, и зачитала:

– Вас просили перезвонить в дом по адресу: Тримбл-Уэллс, 482, когда вам будет удобно. – Она вырвала листок из блокнота и передала его Генри. – Значит, вы полицейский. Причем из Скотленд-Ярда. Надо сказать, вам весьма хорошо удавалось хранить тайну.

– Мне всегда казалось, – равнодушно заметил Генри, – что люди, которые постоянно говорят о своей работе, жуткие зануды.

Примроуз, в свою очередь, тоже никак не отреагировала на его высказывание.

– Значит, мама пригласила вас сюда на уик-энд, поскольку вы являетесь близким другом ее старого кавалера Безила?

– Совершенно верно, – улыбаясь, подтвердил Генри.

– Что ж, должна вас огорчить. Я не верю ни единому вашему слову, – отрезала Примроуз. – Это Долли вас пригласила, потому что боялась… – Она запнулась.

– Чего же она так боялась, мадам Дюваль?

– Это уже не важно. – Голос ее прозвучал неуверенно. – Все равно никто ничего изменить не может, верно? Мама мертва, и полиция не собирается более ничего предпринимать. Все дело в том, что смерть ее была естественной. Могу сказать, такой ерунды я еще не слышала в своей жизни. Но с другой стороны, надо заметить: Долли просто крупно повезло. После того, что мы все слышали сегодня от Планкета, совершенно очевидно…

– Совершенно очевидно, мадам Дюваль, – перебил ее Генри, – что все в этом доме выигрывали от смерти леди Бэллок. Кроме разве что моей супруги и меня. Тем не менее факт остается неизменным – никакого отравления не было. Вы сами слышали, что сказал инспектор Сэндпорт. И если вам хочется, можете попросить у него копии отчетов и патологоанатома, и всех других медэкспертов.

– Мы уже сделали это. Кроме того, Эдвард врач, не забывайте.

– Значит, вы тоже остаетесь здесь?

Примроуз помолчала. Было видно, что она колеблется. Наконец она решилась:

– Нет, не здесь. Нам не хотелось бы навязываться Долли. Мы переедем в гостиницу «Хиндчерст-Армс». Мне кажется, я обязана предупредить вас и о том, что Эдвард очень расстроен смертью матери. Наверное, господин старший инспектор, вы еще не все знаете. – Она злобно улыбнулась Генри в лицо, чуть наклонившись в его сторону, и скрылась в гостиной, напоследок громко хлопнув дверью.

Генри посмотрел на листок, который передала ему Примроуз. Тримбл-Уэллс, дом 482. Помощник комиссара. Очевидно, он решил оставаться за городом и отсюда ездить на работу в Лондон. И просил перезвонить, когда будет удобно. Генри решил, что, пока Дэффодил и чета Ван дер Ховен в доме, а Дювали еще не переехали в гостиницу, общаться с начальством по телефону ему будет не слишком удобно.

В конце концов все пятеро отбыли на «роллс-ройсе». Дэффодил, добровольно выступившая в роли водителя, казалось, чувствовала себя превосходно и находилась в отличном настроении. Выглядела она так же безупречно в льняном бежевом костюме в стиле «сафари» и охотничьей «южноафриканской» шляпе французского производства. Кроме всего прочего, ей удалось немало удивить Эмми: свои чемоданы Дэффи мужественно тащила сама.

Следующей из дома вышла Примроуз, хладнокровная и аккуратная, в неизменной двойке джемпер – кардиган и при жемчужном ожерелье.

– Я не стала заходить к Долли, чтобы попрощаться, – пояснила она Генри. – Полагаю, бедняжка сейчас отдыхает. Но в любом случае мы будем поблизости. Просто передайте ей, если вас не затруднит, что мы с Эдвардом берем на себя всю организацию похорон. Я уже вела переговоры с Гарбетом, сотрудником похоронного бюро. Похороны назначены на среду. Да, и вот еще что. Эдвард уладит все формальности и с полицией, и с коронером. Все будет в полном порядке. Наверное, Долли тоже захочет присутствовать на похоронах. – Примроуз вздохнула и нетерпеливо тряхнула головой. – Но она, наверное, к тому времени все еще будет неважно себя чувствовать, – добавила она с надеждой в голосе. – К тому времени вы с миссис Тиббет уже будете в Лондоне, разумеется. – Это прозвучало даже не как утверждение, а как самый настоящий вызов. – Я уверена, что мама не хотела бы, чтобы на этой службе присутствовал кто-то еще, кроме членов нашей семьи. Похороны – это очень личное. Вы так не считаете? – Она повернулась к Эмми и, сухо улыбнувшись, добавила: – Я думаю, пока вы сможете звонить нам в гостиницу, если вдруг Долли что-нибудь от нас потребуется. Что же касается следствия – у Долли есть наш адрес в Лозанне. Правда, я с трудом представляю себе, зачем мы могли бы понадобиться в дальнейшем… Да-да, Дэффи, я уже иду. Я просто объясняла миссис Тиббет, как она может связаться со мной в случае чего.

– А я буду сегодня вечером в гостинице «Белгрейв-Тауэрс». Может быть, и завтра тоже, если я вам буду нужна, – подхватила Дэффодил. – Простите меня, что не смогу быть на похоронах, но как же мне оставить несчастного Чака одного в Париже? Хотя, мне кажется, Вай и Пит могли бы и остаться.

– Вай и Пит должны трудиться и зарабатывать себе на пропитание в отличие от некоторых, – ядовито заметила Примроуз. – В общем, всем остальным жутко повезло, что мы с Эдвардом взяли всю ответственность на себя, причем ради этого ему пришлось пожертвовать своей карьерой. Он уехал прямо с важнейшей конференции, как вам всем известно.

– Ты потрясающая нахалка и обманщица, Прим, – лениво фыркнула Дэффодил, правда, совершенно беззлобно. – Ты же сама его вытащила сюда. Названивала ему, впадала в истерику…

– Откуда тебе известно, куда и кому я звонила? – ощетинилась Примроуз. – Значит, ты подслушивала?

– Разумеется, дорогая.

– Правда? Ну, раз на то пошло, то я могу тоже поведать тебе кое-что интересненькое…

– Тише! – осуждающе шикнула на сестру Дэффодил. – Вон идет наша скисшая Вайолет. Судя по ее внешности, она сама только что вылезла вон из-под того камня, поросшего мхом.

И в самом деле Вайолет выглядела слишком уж бледной и напряженной. Никогда еще не казалась она такой изможденной с момента смерти леди Бэллок. Повиснув на руке Пита, она и напоминала безутешную вдову на похоронах любимого супруга, которой теперь оставалось в этой жизни надеяться лишь на старшего сына. Разница в возрасте между ней и Питом вдруг стала не только очевидной, но даже устрашающей. Вайолет шепотом попрощалась с Генри и Эмми, потом доктор Дюваль помог ей усесться в машину. А Пит в это время долго и нудно объяснял, что он, конечно, обязательно бы поприсутствовал на похоронах любимой тещи, несмотря ни на что, хотя бы ему пришлось при этом многим пожертвовать. Но все дело в том, что он боялся, что все это слишком тяжело будет воспринято его обожаемой женой. Под конец он сказал Эмми:

– Вы передали Долли то, что я вас просил? Для ее цветов, помните?

– Я оставила сверток у ее постели, – кивнула Эмми. – Она еще спит.

– Она все поймет, – убедительно произнес Пит и повторил: – Это для ее прекрасных цветов.

Когда автомобиль выехал на дорогу, в доме стало особенно тихо.

– О чем это говорил тебе Пит? – поинтересовался Генри.

– А, это… Какие-то редкие удобрения или что-то в этом роде. Он специально привез их для Долли, вернее, для работы в оранжерее. Он такой скромный и постеснялся передать их сам.

– Ну а как Долли? Как тебе кажется?

– Спит как младенец. Я видела, как Вайолет зашла с ней попрощаться, но, мне кажется, Долли все равно ничего не слышала. Она буквально вырубилась, как электричество при коротком замыкании. Впрочем, для нее это совсем не плохо.

– Бедная старушка Долли, – покачал головой Генри и отправился в библиотеку с твердым намерением немедленно связаться с помощником комиссара.

Шеф был в смятении, если не сказать больше. Предыдущий день у него выдался сумасшедший, о чем он сразу же сообщил Генри. Смерть леди Бэллок стала настоящей сенсацией.

– Неужели? – искренне удивился Генри. Для него такое заявление стало самым настоящим откровением. Журналисты в Фокс-Троте так и не появились. Не было даже ни единого звонка от газетчиков.

– Нет-нет, не в том смысле сенсация, – сразу пояснил помощник комиссара. – Кроме того, много влиятельных людей приложили достаточно усилий, чтобы до прессы данное событие не дошло. Сенсация была личного характера, и для многих весьма известных персон. Скотленд-Ярду пришлось выслушать немало нелестных слов в свой адрес.

– Я прекрасно их понимаю, сэр, – вздохнул Генри. – Вот поэтому я до сих пор здесь.

– М-да… Кстати, я именно к этому вопросу и подхожу, Тиббет. Большинство друзей леди Бэллок почему-то считают, что раз уж трагедия произошла, надо оставить все так, как есть. Ничто не сможет вернуть Кристэл, а никакие скандалы никому не нужны… В конце концов, медики официально подтвердили: смерть была естественной… И это просто совпадение, несчастный случай, если хотите…

– Я не верю в это, сэр, – уверенно произнес Генри. – Ее смерть была не естественной и не случайной. Именно поэтому я остаюсь здесь, – повторил он.

– Я думаю, Тиббет, вам все же лучше вернуться в Лондон.

– Но я в отпуске, сэр.

– Более того, я категорически настаиваю на вашем возвращении в Лондон.

– Но я в отпуске, – заупрямился Генри. – И провожу его за городом в компании милой пожилой дамы, которая была ко мне так добра, что пригласила остаться с ней на несколько дней в ее доме…

– Если вы имеете в виду старушку Долли, то этот дом принадлежит не ей.

– В том-то и дело, что ей. Сегодня днем было зачитано завещание леди Бэллок. Мисс Ундервуд-Трип унаследовала и дом, и значительную сумму денег в придачу.

На другом конце провода наступила мертвая тишина. Потом помощник комиссара заговорил:

– Надо же, черт побери… Что ж, я не могу запретить вам проводить ваш отпуск там, где вам захочется, Тиббет. Я только прошу вас использовать свою свободу выбора целесообразно.

Генри насторожился:

– Значит, вы все же считаете, игра стоит свеч?

– Я ничего подобного не говорил. И если вам вдруг позвонит кто-то из журналистов или, не дай Бог, приедет в дом, пусть с ними разбирается Долли. Мне очень бы не хотелось, чтобы о вашем присутствии там узнала широкая публика.

– Мне тоже, – согласился Генри.

– Начиная с завтрашнего дня я буду в Лондоне. И… не забывайте обо всем том, что я вам сказал.

Долли все еще спала, но как только Эмми на цыпочках вошла в ее темную комнату с зашторенными окнами, она заворочалась в кровати и открыла глаза.

– Кто это? Крис…

– Это я, Эмми Тиббет.

– Тиббет? Это еще кто такая?.. Ах да… Вспомнила… – Долли зевнула и застонала одновременно, после чего попыталась сесть в кровати. – Суин Планкет приезжал к нам. Читал завещание Крис. А где все?

– Все разъехались, Долли, – спокойным негромким голосом произнесла Эмми.

– Разъехались? Куда?

– Миссис Суошгеймер в Лондон. Вы помните, что мистер Суошгеймер вынужден был уехать еще вчера. Мистер и миссис Ван дер Ховен возвращаются в Голландию.

– Можно было хотя бы из приличия попрощаться, – заворчала Долли. Ее грозная натура понемногу возвращалась к жизни.

– Вайолет к вам заходила, но вы спали. Все передают вам привет и наилучшие пожелания. Они просто не хотели вас тревожить.

Долли фыркнула. Взгляд ее упал на небольшой белый сверток возле кровати.

– А это что такое? Лекарство?

– Нет-нет. Это вам оставил мистер Ван дер Ховен, – пояснила Эмми. – Для ваших цветов. Он сказал, вы сами разберетесь, что к чему. А лекарство вот здесь – таблетки в этом флаконе. Тут есть этикетка от фармацевта.

– Добрый старина Пит, – покачала головой Долли. – А где же Прим и Эдвард?

– Они переехали в гостиницу «Хиндчерст-Армс», – ответила Эмми и подвинула пузырек с таблетками поближе к Долли, а подарок Пита, наоборот, переложила подальше на столик. – Они просили вам передать, что берут на себя всю организацию похорон, так что вам не нужно ни о чем беспокоиться.

– Какие-то они все странные, нелюдимые, – продолжала недовольно ворчать Долли. – Но если я так же ужасно буду себя чувствовать и в дальнейшем, похороны могут стать двойными. Так что же произошло, в конце концов?

– Ничего особенного. Вы просто лишились чувств, вот и все.

– Я? Лишилась чувств? И что заставило меня грохнуться в обморок?

Эмми молчала. Долли наморщила лоб, и вскоре пришло озарение. Она медленно кивнула:

– Ну да, разумеется. Дом.

– Доктор Дюваль сказал, что вам нужно немного перекусить прямо в постели, принять еще одну таблетку, а потом хорошенько выспаться. Может быть, принести вам сюда суп или яйцо всмятку? Тогда вы могли бы…

– Дом, – повторила Долли.

– Все верно. Теперь он ваш, – бодрым голосом подтвердила Эмми. – Очень скоро мистер Планкет вам снова позвонит, чтобы уладить все с документами официально.

– Нет-нет. – Долли упорно пыталась держаться прямо, хотя ее постоянно тянуло от слабости в сторону. – Я имею в виду не совсем это. Кто же будет пока что следить за домом, убираться, готовить еду и так далее, если я буду лежать здесь, кушать яйца всмятку и глотать пилюли? Мне надо подниматься…

– Нет, – решительно произнесла Эмми и осторожно, но достаточно уверенно заставила Долли снова лечь. – Вы пока что останетесь здесь.

– Но спальни… Там же надо поменять белье…

– Не беспокойтесь, – продолжала Эмми. – Я с этим справлюсь.

Долли положила голову на подушку и закрыла глаза.

– Хорошо. Вы просто сама любезность. Чистое белье в шкафу рядом со спальней Кристэл. Только не переварите яйцо, ладно, душечка? – Она помолчала и тихо добавила: – Я, наверное, становлюсь чертовски старой…

Долли поужинала, приняла таблетку и заснула. Только после этого Эмми отправилась осматривать спальни. Она решила, что будет лучше пока что снять старые простыни, оставить кровати проветриться и только утром застелить их заново свежим бельем.

Как она и ожидала, комната, которую занимала Примроуз, оказалась безупречно чистой. Спальня четы Ван дер Ховен была такой, что сразу становилось ясно: тут кто-то совсем недавно останавливался. Постель была застелена не вполне аккуратно, в корзине для бумаг валялись какие-то фантики, в пепельнице лежала пара окурков. Но одновременно создавалось впечатление, что гости, прежде чем съехать, все же постарались, как могли, привести временное жилище в божеский вид.

С другой стороны, что было вполне предсказуемо, комната Дэффи и Чака представляла собой самый настоящий бедлам. Даже изысканный белый цвет не спасал. Повсюду валялись салфетки со следами яркой губной помады, пустые тюбики и флаконы от косметических средств и прочие дамские аксессуары, ставшие теперь никому не нужными. В ванной комнате стояли две пустые бутылки из-под виски рядом с двумя грязными стаканчиками для зубных щеток. На полу в ванной в маленьких лужицах плавала пухлая пена. Сюда же зачем-то были сброшены влажные полотенца. Большая часть простыней также оказалась на полу.

Эмми поморщилась, покачала головой и принялась за работу. Сначала нужно было собрать и сложить грязное белье. Именно в процессе этого не слишком радостного занятия она вдруг услышала звук какого-то металлического предмета. Он выпал из простыни и покатился по полу. Она оставила простыню и подняла его. Брошь. Она закатилась под кровать. Та самая брошь с алмазами и изумрудами, которую Дэффодил надела в день смерти матери.

Несколько секунд Эмми молча разглядывала удивительную вещицу. Для нее и Генри такой подарок судьбы означал бы в денежном выражении все то, что они вдвоем могли бы заработать за всю оставшуюся жизнь. По красоте брошь представляла собой настоящий шедевр ювелирного искусства. Для Дэффи и Чака это была лишь очередная безделушка, пустяк, игрушка… Эмми постаралась успокоиться и взять себя в руки. Даже Дэффодил будет неприятно сознавать, что она потеряла такую ценность. Возле телефона лежали справочники – здешний и лондонский. Эмми без труда нашла номер гостиницы «Белгрейв-Тауэрс» и быстро набрала его.

– «Белгрейв-Тауэрс». Чем могу помочь? – раздался ясный голос молодой женщины.

– Я бы хотела поговорить с миссис Суошгеймер, пожалуйста.

– Миссис… повторите по буквам, если не сложно.

Эмми повторила.

– Секундочку. Да, она проживает у нас в гостинице. Мистер и миссис Уоррен Суошгеймер. Номер двести восемь. Мистер Суошгеймер забронировал его еще утром, но я не уверена, успела ли приехать миссис Суошгеймер…

– Но как же так?.. – начала Эмми и осеклась.

– Секундочку, я попытаюсь соединить вас. – В трубке несколько мгновений было тихо. Затем девушка произнесла: – Миссис Суошгеймер на линии. Пожалуйста, говорите.

– Здравствуйте, – раздался голос Дэффи. – Кто это?

– Простите, что тревожу вас, миссис Суошгеймер, – начала Эмми. – Я говорю из Фокс-Трота. Это Эмми Тиббет.

– Господи! – вырвалось у Дэффи. – Там больше ничего не случилось?

– Нет, все в порядке. Просто я только что нашла вашу брошь с изумрудами. Ту самую, которую вы надевали в субботу. Я думаю, вам будет приятно узнать, что она цела.

– Как это мило с вашей стороны, – успокоилась Дэффи. Голос ее прозвучал на этот раз почти дружелюбно. – А я, по правде говоря, даже не заметила пропажи. Как бы получше сделать так…

– Может быть, вы смогли бы приехать и забрать ее? – предложила Эмми. – Мне не хотелось бы рисковать и отправлять ее почтой в Париж. Таможня…

– Нет-нет, – быстро ответила Дэффи. – Упакуйте ее получше в картонную коробку, положите туда побольше ваты и пришлите мне сюда экспресс-почтой заказной посылкой со страховкой.

– Но…

– Я останусь здесь до четверга, времени хватит. – Где-то в глубине номера послышался мужской голос, хотя разобрать слова было невозможно. Эмми поняла, что сейчас Дэффи говорила что-то уже не ей, а в глубь комнаты, не очень громко, но достаточно для того, чтобы услышать. – Да-да, милый, я уже иду. Эта старая сумасшедшая склочница из Фокс-Трота нашла мою брошку. Ту самую, что мне на днях подарил Чак. – Затем, уже громче, она сказала в трубку: – Простите меня, миссис Тиббет, у меня в номере сейчас друзья, и мы собираемся в театр. Вы меня поняли? Упакуйте брошь и пришлите мне ее сюда, на этот адрес. Вот и отлично. Всего вам хорошего.

– До свидания, – только и смогла выговорить Эмми. Она спохватилась, что забыла спросить, на какое именно имя нужно отправить посылку: миссис Чарлз Суошгеймер или все-таки миссис Уоррен Суошгеймер. Впрочем, ответ был очевиден. «Бедный Чак!» – подумала Эмми, спускаясь по лестнице. Она решила рассказать обо всем Генри, но потом передумала. Эмми ненавидела сплетни.

Так или иначе, но сделать это она не успела по другой причине. Телефон зазвонил снова. Генри, без дела слонявшийся по дому в ожидании, что ему дадут что-нибудь поесть, первым снял трубку.

– Тиббет слушает.

– Господин старший инспектор? Это Сара Мэссингем. Я только что обо всем узнала! – Голос врача шипел из-за плохой связи.

– Что вы узнали? – поинтересовался Генри.

– Вердикт, другим словом и не назовешь. Я имею в виду диагноз. «Естественные причины». Чушь собачья! Вздор!

– Значит, вы сами не считаете…

– Если эта женщина умерла естественной смертью, значит, я соглашусь с тем, что свиньи умеют летать, что я сама – мужчина и что… – У доктора Мэссингем иссяк запас экстравагантных сравнений.

– Но полиция…

– Да, я все знаю. Их медик уже подписал свидетельство о смерти, полиция более не заинтересована в этом деле. В отличие от меня. И так как вы еще здесь, на месте, мне хочется верить, что вы тоже не согласны с ними. Черт меня возьми, но я намерена разобраться в этом деле, даже пусть это будет последнее, что я успею сделать в этой жизни. Вы на моей стороне, господин старший инспектор?

– Безусловно.

– Значит, нам надо объединять усилия. И чем быстрей, тем лучше.

– Может быть, мы встретимся сегодня вечером? – предложил Генри. Энтузиазм Сары Мэссингем оказался заразным.

– Почему бы и нет?

– Вы приедете сюда или мне лучше к вам?

– Лучше вы приезжайте ко мне. Тут нет любопытных ушей. Вы адрес знаете?

– Нет.

– Берите ручку. Хиндчерст, Лайон-стрит, дом 24. От гостиницы поверните налево, затем следующий поворот направо. Дом стоит с левой стороны… Записали?

– Да. Я только наскоро перекушу и приеду.

Когда Генри положил трубку, Эмми поинтересовалась:

– Кто звонил?

– Здешний доктор.

– Правда? Есть новости?

– Не совсем. Но появляется шанс. По крайней мере мне так кажется.

– Что ты имеешь в виду?

– Она тоже не верит в естественную смерть. Она только что узнала медицинское заключение, которым очень возмущена, и готова бороться. Это великолепный союзник. Поэтому поторопись и быстрей покорми меня чем-нибудь, дорогая. У меня срочная встреча в Хиндчерсте.

– Ты хочешь сказать, это звонила доктор Мэссингем? Та самая хорошенькая девушка, которая сюда приходила?..

– Ну да. А кто же еще?

– Я почему-то подумала, что должен уже был вернуться лечащий врач леди Бэллок. Доктор Гриффитс.

– Слава Богу, еще нет. Ну ладно, хватит болтать; где же эта твоя еда наконец?..