Текст книги "Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть?"

Автор книги: Патрисия Мойес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

– У них нет никаких мотивов убивать леди Бэллок.

– Вы полагаете, убийство совершено из-за денег?

– А вы что же, считаете иначе? Тогда назовите другую причину.

– Даже не знаю. Затрудняюсь сказать. Но я только спросил, является ли это вашим предположением.

– Ну… в общем, да, – вызывающе ответил Сэндпорт. – Это мое скромное мнение. Господин старший инспектор, как мне кажется, мы должны сконцентрировать свое внимание на мисс Ундервуд-Трип и мадам Ван дер Ховен. У одной была возможность, у другой – мотив. Возможно, когда будет оглашено завещание леди Бэллок… – Он начал собирать бумаги. – Увидимся утром. К тому времени что-то уже прояснится.

Но к утру ничего не выяснилось, а скорее усложнилось. У Генри утро началось беспокойно. В семь часов начал настойчиво названивать телефон. В трубке раздался бодрый голос инспектора Сэндпорта:

– Господин старший инспектор Тиббет?

– Слушаю. – Генри услышал сразу несколько характерных щелчков – это обитатели дома начали снимать трубки своих телефонов. Пара секунд тишины, и снова серия щелчков – трубки стали класть на место. Но все ли?.. Генри не мог бы с точностью сказать, подслушивает их сейчас кто-то в доме или нет.

– Это Сэндпорт, сэр. У меня есть для вас исключительные новости.

– Давайте не будем обсуждать их по телефону. Где вы сейчас?

– Дома. Отчет мне только что продиктовали по телефону. Но через полчаса я буду уже в полицейском участке Хиндчерста.

– В таком случае там и встретимся, – коротко ответил Генри.

Здание полицейского участка казалось блеклым и холодным, освещенное унылыми лучами солнца. Кольца тумана бледными обрывками перемещались между розами, высаженными перед участком. Лепестки цветов и листочки подрагивали и сияли хрустальными капельками росы. Сэндпорт уже ожидал Генри. И сразу перешел к делу.

– Вот отчеты, – сообщил инспектор и бросил на письменный стол пачку документов. – Здесь от патологоанатома, а это анализы. Никто ничего не обнаружил.

Генри удивленно посмотрел на инспектора:

– То есть?

– Только то, что сказал. Никаких следов паратиона или какого-либо другого яда, если уж на то пошло. Нет яда в ее теле! Не обнаружено. И ни в шампанском ничего нет, ни в бутылке. Ни в бокале. А в торте только сам торт, крем и марципан. И розы паратионом никто не опрыскивал. Черт! Вообще нет – понимаете?!

– Но… это невозможно. Тогда какова причина смерти?

Сэндпорт фыркнул от негодования:

– Они сами не знают! То есть причина смерти… – Он поворошил листки. – Вот тут написано: «Острый респираторный коллапс, коллапс сердечно-сосудистой системы… Анафилактический шок…» Ну и так далее. Я плохо ориентируюсь в медицинских терминах. Но все дело в том, что врачи не понимают, что могло вызвать подобные симптомы. «Возможна редкая форма аллергии» – вот где-то тут так написано. Короче говоря, никто ничего так и не понял. Патологоанатом пытался шутить, вспомнив о каком-то восточном яде, до сих пор неизвестном науке. Ну а официально в свидетельстве о смерти он написал: «Естественные причины». Ничего другого он придумать не мог, потому что не обнаружил причин неестественных. Так что никакого уголовного дела возбуждено не будет. Впрочем, – добавил Сэндпорт, – лично я против этого ничего не имею. Для меня это большое облегчение. Для вас, кстати, тоже. Просто «естественные причины».

– Все признаки уголовного дела налицо, – серьезно произнес Генри. – И я собираюсь его расследовать.

– Но начальник полиции ни за что на свете…

– А мне все равно, я его мнением не интересуюсь, – оборвал инспектора Генри. – Уголовное дело есть, и я непременно узнаю правду. В противном случае мне лучше будет подать в отставку и заняться разведением георгинов.

Генри оставил озадаченного инспектора у стола с разбросанными на нем бумагами, вышел из полицейского участка в нарастающее тепло еще одного прекрасного ясного дня и отправился в Тримбл-Уэллс.

Глава 8

Помощник комиссара был скорее удивлен, чем обрадован появлением у его дома Генри Тиббета в восемь часов утра в воскресенье. Он считал загородный коттедж в Тримбл-Уэллсе надежным убежищем, где он мог скрываться от всех тягот работы. И искренне считал этот уютный домик местом, где он может спокойно ходить в затрапезной одежде, копаться в маленьком аккуратном садике и полностью отрешиться от любой суеты.

Телефонный звонок Генри в субботу вечером сильно расстроил помощника комиссара. И хотя он не был знаком с леди Бэллок, воспринял смерть Кристэл как личную утрату. Для него как будто закончилась целая эра. Потом вспомнился, разумеется, сэр Безил, епископ и еще несколько влиятельных фигур, всплывавших из прошлого Кристэл. Помощник комиссара – и он открыто признавал это – только посмеивался над дурными предчувствиями старой дамы. Тем не менее он охотно согласился прислать Тиббета в Фокс-Трот на уик-энд. Правда, только лишь для того, чтобы подавить страхи женщины, обладавшей незаурядным воображением. И теперь выясняется, что эта женщина умерла. Мало того, ее убили. Все случилось именно так, как она и предсказывала, и все произошло прямо под носом Тиббета. И хотя помощник комиссара понимал, что это будет нечестно, он знал: по нему пройдутся буквально все – и сэр Безил, и комиссар, и все остальные.

Как следствие мрачного настроения и неприятных мыслей, вечером он вел себя довольно грубо с женой, и все закончилось семейной ссорой. Спать он отправился рано, однако заснуть не мог. Теперь, стоя на пороге дома в восемь утра, небритый, босой, в стареньком халате из верблюжьей шерсти, он выглядел весьма непрезентабельно, и это вполне соответствовало его безрадостному настроению.

– Боже мой, Тиббет! – поморщился он. – Что вы тут делаете, ради всего святого!..

– Простите, что приходится беспокоить вас, сэр, – извинился Генри. – Но я обязательно должен был переговорить с вами.

– Именно в такой час?

– Да. Я еду непосредственно из полицейского участка в Хиндчерсте. Можно мне зайти в дом?

– Что? Ах, ну да, конечно. Простите. Я еще не до конца проснулся. Вы умеете варить кофе?

– Да, сэр.

– Тогда, умоляю вас, приготовьте для нас обоих. Супруга еще спит. А кухня у нас вон там.

Уже через десять минут Генри и помощник комиссара сидели по обе стороны камина с потухшими головешками и пили крепкий сладкий кофе в безвкусно обставленной гостиной небольшого коттеджа. Генри рассказал о звонке Сэндпорта, о том, как он съездил в полицейский участок, и о том, какие отчеты прислали патологоанатом и медэксперты. Когда он закончил, наступила мертвая тишина. Помощник комиссара помешивал кофе будто в трансе. Наконец он проговорил:

– Мне кажется, это просто невозможно.

– Одному Богу известно, что возможно, а что нет, сэр, – отозвался Генри. – Но одно мне известно доподлинно – я в невыносимом положении.

– Это вы про себя? Что же тогда сказать обо мне?..

– О вас, сэр? Но это же именно я, сэр…

– Сэр Безил, – гнетуще начал перечислять помощник комиссара. – Епископ в Бэттерси. Адмирал лорд Рочестер. Комиссар собственной персоной, если уж на то пошло. Черт возьми, я же буду мишенью для насмешек! Да и вы тоже.

Генри уныло кивнул. Помощник комиссара тем временем продолжал:

– Плохо уже одно то, что эта женщина была убита в присутствии одного из моих самых ценных сотрудников, старшего офицера полиции, между прочим. Теперь вы предлагаете мне рассказать всем, что она умерла по естественным причинам, но с симптомами острого отравления, причем в доме, буквально напичканном токсичными инсектицидами. Это просто невозможно. – Помощник комиссара оторвал взгляд от чашки и переключился на Генри. – Что же все-таки погубило эту женщину, Тиббет?

Генри пожал плечами.

– Восточный яд, неизвестный науке, – печально уронил он. – Как во всех популярных детективных романах.

– Вы еще пытаетесь отшутиться?

– Я только цитирую врача, который так выразился.

– В таком случае перестаньте цитировать и изложите собственное мнение. Вы-то сами верите в эти, так сказать, естественные причины?

Генри пару секунд размышлял, прежде чем заговорить:

– Я не доктор, но видел своими глазами, как умерла эта женщина. И если она умерла по естественным причинам, я готов съесть свою шляпу. Мое мнение, которое не имеет никакой цены, следующее: ее, разумеется, отравили, но яд этот почему-то не оставляет следов.

– Чушь собачья. Такие яды существуют только на страницах детективов.

– Тогда нам остается смириться и принять версию с «естественными причинами». Доктора и эксперты сделали все возможные анализы. Яда в ее теле нет. И нигде его нет.

– Ну хорошо, хорошо. Я понял, что вы имеете в виду. Что же предлагает делать дальше местная полиция?

– Ну, они, в общем, не многое предлагают. Разумеется, будет проведено официальное следствие, но приведет ли оно к чему-либо? Сэндпорт склонен верить, что тут нет никакого уголовного преступления. А чем меньше криминала на его территории, тем ему лучше. Думаю, начальник полиции полностью с ним согласен. По-моему, они просто мягко спустят все на тормозах, медики закидают всех замысловатыми терминами, и окончательно будет принята версия «естественные причины». А что еще они могут предложить? Как вам понравится такой вариант: «Убийство, совершенное неизвестной личностью или личностями при помощи неизвестного яда или ядов». Или вам больше понравится: «Несчастный случай, произошедший по неизвестным причинам»? Или вот есть получше: «Естественные причины, связанные с черной магией».

– С чем? – Помощник комиссара снова оторвал взгляд от чашки с кофе. – Что вы сказали? Черная магия?

– Простите, я забыл, вы же ничего еще не знаете о столоверчении, сэр…

– О столоверчении? – недоверчиво повторил помощник комиссара.

– Ну может быть, я не совсем точно выразился. Толкание стаканчика для чистки зубов, если говорить корректно.

И Генри пересказал эпизод с сеансом спиритизма при участии его самого и покойной леди Бэллок.

– Вот откуда она взяла, что кто-то задумал убить ее! Но действительно ли она верила в такие предсказания или все это просто мистифицировала, я не могу точно сказать. Известно только то, что о ее зловещих предчувствиях знали не только мы с вами.

– Ну разумеется, – перебил его помощник комиссара. – Еще и сэр Безил, и комиссар.

– Я имел в виду людей из деревни, – пояснил Генри. – Например, доктор Гриффитс, который, по странному совпадению, сразу после трагедии ушел в отпуск и отправился путешествовать. Мисс Ундервуд-Трип…

– Как вы сказали?

– Дороти Ундервуд-Трип. Компаньонка леди Бэллок.

– Боже мой! Вы говорите о Долли Ундервуд-Трип? Я думал, она давным-давно умерла.

– Вы ее знаете, сэр?

– Нет, не лично, конечно… Но она, в общем, всегда была чем-то вроде живой легенды, что ли… Как, впрочем, и сама Кристэл. Кто бы мог подумать, что в далеком будущем одна из них станет леди Бэллок, а вторая – ее компаньонкой! – Помощник комиссара грустно покачал головой. Потом, встрепенувшись, сказал: – Все это дело какое-то слишком уж печальное, Тиббет. Я еще не говорил вам, что беседовал вчера вечером с местным начальником полиции?

– Нет, сэр.

– В общем, он согласен обратиться за помощью к Скотленд-Ярду и оставить вас расследовать это дело. Но если они придут к выводу, что никакого уголовного дела здесь нет, то к чему все это нас приведет?

– Мы не можем предугадать, каково будет общее решение, сэр. Но судя по отчетам медиков, я полагаю, что у начальника полиции просто не останется другого выхода, кроме как закрыть дело.

– То есть он будет отзывать Сэндпорта?

– Именно.

– И что же дальше?

– А дальше, с вашего позволения, сэр, я просил бы вас предоставить мне небольшой отпуск.

– Отпуск?

– Да. Причем немедленно. Я собираюсь провести недельку за городом вместе с супругой. Это будет отличным отдыхом для нас обоих.

– В Пламли-Грин, вы хотите сказать?

– Более того, в поместье Фокс-Трот, если мне удастся добиться кое-чего…

– Чего же именно?

– Все дело в супругах Суошгеймер. Это младшая дочь и ее муж-американец. Они ясно дали понять, что сегодня же должны уехать в Париж. И я не знаю, кто и как мог бы остановить их. Возможно, доктор Дюваль приедет сюда из Женевы, чтобы поддержать свою жену – это старшая дочь. И у меня тоже есть подозрение, что он захочет немедленно отвезти ее домой. Средняя дочь и ее муж оставили в Голландии сад, который тоже нуждается в уходе, и мистеру Ван дер Ховену тоже не терпится очутиться вместе с женой дома как можно скорее.

– И никак нельзя задержать их здесь? – насторожился помощник комиссара.

– Убедить их не представляется возможным. Но я надеюсь только на то, что кое-кто из них захочет присутствовать при объявлении завещания.

– Ах да, есть же еще завещание…

– Ну а после этого вполне вероятно, что мы с Эмми захотим провести часть отпуска и на континенте.

– Все совершенно ясно, Тиббет. Очень хорошо. И так благородно с вашей стороны…

– Никакого благородства тут нет, – заявил Генри и отхлебнул кофе. – Я попал в невыносимое положение. Классический детективный кошмар. Убийство не только произошло прямо на моих глазах, а ведь именно меня и отправили сюда, чтобы я сумел предотвратить несчастье. Нет, судьбе оказалось этого мало. Теперь еще получается, что я попадаю во второй кошмар и сталкиваюсь с нераскрываемым преступлением.

Помощник комиссара сухо усмехнулся:

– Так вы говорите, яд, привезенный с Востока, но неизвестный до сих пор науке, или как там у вас…

– Именно так. Но так как не верю в идеальные убийства и прочие преступления, которые невозможно раскрыть, а также в неизвестные науке яды, я собираюсь все самостоятельно расследовать и выявить истину. Я просто обязан это сделать. В противном случае должен буду признать, что побежден. Это будет конец моей карьеры.

– Ну-ну, Тиббет, на вашем месте я не стал бы…

– Вы, может быть, и не стали бы, но речь идет обо мне. Поэтому, с вашего разрешения, сэр, я бы остался здесь и выяснил, кто и что убило леди Бэллок. А если у меня это не получится, я подам в отставку.

– Не надо нагонять столько страху, Тиббет. У вас получается прямо-таки мелодрама.

– А разве это не так? Я теперь уже ни в чем не уверен.

– Разумеется, при данных обстоятельствах мы вряд ли сможем помочь вам официально – я имею в виду через Скотленд-Ярд.

– Я прошу только одного: чтобы мне никто не мешал.

– Нет, конечно, нет.

– Тогда мы договорились. – Генри поднялся. – Благодарю вас за кофе, сэр. Но теперь мне надо возвращаться в Пламли-Грин.

В девять часов Генри уже подъезжал к Фокс-Троту. Казалось, дом еще спал, весь залитый солнечным светом. Окна и наверху, и внизу были зашторены и издалека напоминали подслеповатые глаза. Перед входом старенький «бентли» и сверкающий «роллс-ройс» стояли рядышком и казались игрушками-переростками. Генри припарковал автомобиль подле них и обошел дом сзади. В утренней тишине его шаги звучали неестественно громко.

Задняя часть дома выглядела куда более жизнерадостной, нежели его фасад. Здесь не было никаких занавесок на окнах, а на кухне просматривалась чья-то фигура, перемещавшаяся взад-вперед. Приглядевшись повнимательней, Генри определил, что это Эмми. Он подошел поближе и заглянул в кухонное окно. Эмми в белой рубашке и бежевых шелковых брюках возилась у плиты. Из двери шел приятный аромат свежеприготовленного кофе и тостов.

Эмми услышала шаги, посмотрела в окно и улыбнулась, приветливо помахав мужу рукой. Через пару минут супруги уже сидели за столом на кухне и с удовольствием уплетали вареные яйца с тостами.

– Ты встречался с Сэндпортом, дорогой? – поинтересовалась Эмми. – Отчет патологоанатома уже пришел?

– Да, – кивнул Генри. – Встречался. И все отчеты готовы.

– Итак, отравление паратионом, – констатировала Эмми как непреложный факт.

– Нет.

– А яд находился в торте или в… – И вдруг Эмми замолчала на полуслове; рука ее, сжимавшая нож для масла, так и застыла в воздухе. До нее дошел смысл короткого ответа Генри. – Что ты сказал?

– Нет никакого яда. Они ничего криминального не нашли. Абсолютно ничего.

– Ну не надо, Генри, не глупи. Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что эксперты не обнаружили ни мельчайшей частицы чего-либо, что содержало бы ядовитые вещества, ни в теле, ни в торте, ни в шампанском, ни даже в розах.

– Тогда от чего она умерла?

– Острый коллапс. Остановка дыхания и деятельности сердечно-сосудистой системы. Анафилактический шок.

– Что это означает?

– Только то, что у леди Бэллок перестали функционировать легкие и сердце, что означает естественные причины смерти. Только вот почему они вдруг отказали ей… – Генри беспомощно развел руками. – В свидетельстве о смерти так и записано: «Естественные причины». Вот таков вердикт врачей.

– Значит, они все разом сошли с ума, – решительно произнесла Эмми.

– Ну а что еще можно было написать в официальном документе? Может быть, полицейский врач и сам в это не верит, но если нигде не было обнаружено и следа яда… ну, в общем, надеюсь, ты меня поняла.

– Я все поняла, и даже больше, – мрачно отозвалась Эмми. – Я вижу, ты попал в весьма неприятную ситуацию. Ну и как ты намерен из нее выкарабкиваться?

Генри рассказал ей о визите к помощнику комиссара, затем о своем плане остаться в Фокс-Троте и неофициально продолжить расследование. Эмми понимающе кивнула:

– Да. Пожалуй, это самый лучший выход. Как ты думаешь, Долли не будет против, если мы останемся здесь ненадолго?

– Я вовсе не уверен, – ответил Генри, – что это будет касаться именно Долли. Следующий этап, которого надо дождаться, – это оглашение завещания. Тогда, может быть, хоть что-то прояснится. Кстати, ты сегодня Долли еще не видела?

Как будто в ответ на этот вопрос дверь в кухню открылась и вошла Долли. Ее внешность поразила Генри. Казалось, она за одну ночь постарела на десять лет. Ее могучие плечи опустились под стареньким халатом, седые волосы спутались, лицо под толстым слоем косметики будто съежилось. Впервые за все время Генри осознал, что Долли – пожилая женщина.

– Доброе утро, ребята, – произнесла она, стараясь казаться бодрой. – Я вижу, вы нашли, чем тут можно перекусить. Это хорошо. – Она села на стул и сразу поникла.

Эмма тут же вскочила с места.

– Давайте я приготовлю вам завтрак, Долли. Вы любите яйца? А кофе уже готов – наливайте себе чашку.

– Спасибо, милая, – кивнула Долли, и в голосе ее прозвучала необычная для этой суровой женщины мягкость. – Четыре минуты в кипящей воде, и один тост – этого будет вполне достаточно. – Она замолчала и тряхнула головой, словно что-то сильно озадачило ее. – Я сегодня как будто сама не своя. С трудом проснулась, еле-еле заставила себя подняться. Наверное, подействовали эти чертовы пилюли, которыми меня накормила докторша. Простите.

Генри и Эмми одновременно что-то принялись говорить ей, стараясь успокоить бедняжку, чтобы она наконец перестала волноваться.

– Как это – перестать волноваться? – с оттенком привычной ей агрессии заявила Долли. – Это шутка такая, что ли? Впрочем, это уже совсем другая история. А пока что… нет, я явно чувствую себя не в своей тарелке… – И она снова замолчала.

– Вы перенесли сильный шок, – пояснила Эмми. – Потребуется несколько дней, чтобы вы смогли прийти в себя, не меньше. А теперь поешьте, и вам станет чуточку получше.

– Вы прелестное дитя, – отреагировала Долли. Наступила пауза. Затем Долли обратилась к Генри: – Ну?

– Что?

– О чем вы хотите меня спросить?

Генри улыбнулся:

– Неужели это настолько очевидно?

– Я, возможно, и пережила сильный шок, но старческим слабоумием пока не страдаю. – Долли явно понемногу начинала приходить в себя. – Валяйте выкладывайте. Что там вас еще интересует?

– Я просто хотел узнать, известны ли вам имя и фамилия поверенного леди Бэллок.

– Конечно, а что такое?

– Мне просто кажется, нам надо предпринять какие-то действия, чтобы было зачитано ее завещание, и как можно скорее.

На этот раз пауза длилась с минуту. Эмми вернулась от плиты с готовым яйцом на блюдечке.

– Это вам, Долли. А тост уже на подходе.

Долли не обратила на ее слова никакого внимания. Она словно о чем-то задумалась, глядя в пустую чашку. Генри молча наблюдал за ней.

– Вот! – чуть громче произнесла Эмми. – Яйцо, тост и масло. – Однако ее старания ни к чему не привели: Долли продолжала размышлять о чем-то своем.

Наконец она мрачно и коротко произнесла:

– Да.

– Наверное, вам известно и содержание завещания? – осведомился Генри.

– Мне? Да, конечно.

– Тогда почему вы так напуганы?

– Я? Напугана?

– Да.

Неожиданно Долли рассмеялась:

– Вы очень проницательны. Впрочем, вам ведь именно за это и платят. Хорошо, в таком случае я скажу вам, что меня пугает. Этот дом я считала своим в течение долгих лет. И я не хочу, чтобы меня выгнали отсюда.

– А кто же собирается вас выгонять?

Долли пожала плечами:

– Девочки. Все отходит к ним, насколько вам известно. Они же всегда меня ненавидели. Да-да, именно так. И не подумайте, что я об этом ничего не знала. Наверное, в душе я все же трусиха. Но слишком уж тяжело было потерять вот так все сразу – и Крис, и дом. Но вы, конечно, оказались правы. – Долли выпрямилась и расправила плечи. – Мистер Планкет из фирмы «Робертс, Хайтри и Банн», Браун-стрит, Мейфэр. Это поверенный Чарли. Вы сами ему позвоните, или это нужно сделать мне?

Как выяснилось, никому из присутствовавших на кухне звонить не пришлось. Только Долли принялась за яйцо, зазвонил телефон.

– Проклятие! – рассердилась она, отложив ложку. – Наверное, лучше мне…

– Я отвечу, – предложил Генри. – Не исключено, что это пробивается кто-то из журналистов, а у меня есть некоторый опыт общения с их братией.

– Вы очень добры, – отозвалась Долли.

Голос на другом конце провода оказался сухим, но достаточно требовательным.

– Алло? Алло? Я позвонил в дом леди Бэллок?

– Совершенно верно, – ответил Генри.

– Можно мне поговорить с мисс Ундервуд-Трип?

– Сейчас посмотрю, смогу ли я подозвать ее к телефону. А кто ее спрашивает? Представьтесь, пожалуйста.

– Меня зовут Планкет. Мисс Трип хорошо меня знает, я поверенный леди Бэллок.

– А, доброе утро, мистер Планкет, – обрадовался Генри. – Мы как раз собирались сами звонить вам. Вы, разумеется, уже слышали печальные новости.

– Конечно. Прочитал в утренней газете. Очень грустно. Я скорблю вместе с вами. Простите, могу ли я узнать, с кем имею честь?

– Меня зовут Тиббет, – в свою очередь, представился Генри. – Я приглашен сюда на выходные. Вчера у леди Бэллок был день рождения…

– Боже мой! Значит, вот оно как. А я совершенно забыл о нем… Значит, все девочки уже на месте?

– Да.

– Так-так… Это делает задачу проще. Обычно это семейство не соберешь – они все, так сказать, рассыпались по разным странам. Я ведь являюсь и душеприказчиком леди Бэллок, кроме того, ее поверенный. И мне бы пришлось изрядно потрудиться, чтобы собрать всех членов семьи в одном месте. – Мистер Планкет прокашлялся. – Как себя чувствует мисс Ундервуд-Трип?

– Она очень расстроена, – сообщил Генри. – Но это и неудивительно.

– Ну что ж, в таком случае нет необходимости подзывать ее к телефону. Просто будьте добры передать ей, что если всех устроит мое предложение, то я приеду в Пламли-Грин завтра утром вместе с завещанием. Сегодня, конечно, никто дела не решает, поскольку сегодня выходной. Я приеду перед самым обедом. – Он замолчал, словно на что-то надеясь, но Генри ничего не отвечал и Планкет продолжал, но уже не так бойко: – Я смогу перекусить в гостинице «Хиндчерст-Армс». И если семья соберется в Фокс-Троте, скажем, в половине третьего…

– Подождите, пожалуйста, секундочку, мистер Планкет, – попросил Генри. – Мне нужно кое-что узнать у Долли.

– Ничего мне не говорите, – отмахнулась Долли, когда Генри подошел к ней. Она сардонически засмеялась и сразу стала похожа на прежнюю Долли. – Суин Планкет планирует появиться здесь ближе к обеду, а завещание хочет прочитать в половине третьего. Кроме того, он, разумеется, что-нибудь перекусит в «Хиндчерст-Армс».

– Да вы просто телепат! – удивился Генри.

Долли бросила на него мимолетный, но весьма подозрительный взгляд, потом пояснила:

– Этот господин всякий раз, когда бывал в этом доме, умудрялся выклянчить бесплатный обед. Ну хорошо, на этот раз его обед тут будет последним. Жаль обрывать старые традиции. Скажите ему, что он может поесть здесь, у нас.

– Как это мило с ее стороны! – чопорно произнес мистер Планкет, услышав предложение Долли. – Конечно, я мог бы перекусить и в…

– Она просит вас приехать и отобедать в Фокс-Троте, – повторил Генри.

– Да-да, хорошо… Если так. Это очень мило. Как я понял, вы тоже будете присутствовать? Сочту за честь познакомиться с вами, мистер Тиббет.

И прежде чем мистер Планкет произнес все формальные фразы прощания, каковые считал необходимыми при соблюдении этикета, Генри отчетливо услышал три щелчка в телефонной трубке. Это означало, что в это время три трубки в доме были аккуратно положены обратно на рычаги. Из этого Генри сделал вывод, что пересказывать «девочкам» разговор с поверенным – дело неблагодарное и бессмысленное. Тем не менее он тоже решил соблюдать все формальности до конца. И сделал это, когда супруги Ван дер Ховен спустились вниз в надежде позавтракать, а за ними последовали Примроуз и Чак Суошгеймер. Американец пояснил, что Дэффи неважно себя чувствует, и вызвался отнести ей завтрак в комнату («Если, конечно, мисс Долли разрешит», – добавил он).

Примроуз, Вайолет и Пит хором объявили, что обязательно будут присутствовать при чтении завещания. Только Чака до сих пор мучили сомнения.

– Видите ли, я искренне сожалею, что мне придется пропустить такое важное семейное собрание, – проводя ладонью по лбу, сказал он, – но я не вижу возможности оставаться здесь. У нас уже зарезервированы места на ночной паром, а на завтрашний день у меня назначено сразу несколько деловых встреч, которые я никак не могу отменить. У Дэффи тоже есть какие-то важные мероприятия – она сама мне говорила об этом еще вчера вечером. К тому же, когда объявляется завещание, официально совсем не обязательно присутствие всех выгодоприобретателей. Разве не так?

– Да-да, – согласился Генри, – конечно, не обязательно.

– Ну, я должен был в этом убедиться. Разные страны подчас имеют весьма странные и даже где-то причудливые законы. Простите меня, но, я надеюсь, вы поняли, что я имею в виду. – Чак скромно улыбнулся. – Еще раз извините нас, но, повторю, это мероприятие мы вынуждены будем пропустить.

Эмми, которую выбрали временной поварихой «по умолчанию», трудилась у плиты – готовила кофе, яйца и тосты. Долли ела с мрачным видом и не собиралась покидать кухню. Остальные отправились в столовую, предполагая, очевидно, что рано или поздно завтрак приготовят и их непременно обслужат.

Инспектор Сэндпорт приехал в половине одиннадцатого в самом бодром и жизнерадостном расположении духа. При нем был небольшой портфель, из которого он сразу же достал целую пачку бумаг. Инспектор разложил их в гостиной на журнальном столике со стеклянной столешницей, сам присел рядом. Протерев с важным видом очки, он попросил Генри собрать всех домочадцев, поскольку должен сообщить всем нечто очень важное.

Обитатели Фокс-Трота демонстрировали, разумеется, гораздо меньше радости, чем инспектор. Вайолет отличалась исключительной бледностью и с трудом сдерживала эмоции. Пит сильно переживал за нее, отчего вид у него был жалкий и беспомощный. Примроуз тоже заметно нервничала и постоянно посматривала на наручные часы. Чак выглядел несколько смущенным, а Дэффи, неохотно покинувшая свою комнату и явившаяся в гостиную в шелковом шифоновом пеньюаре, выглядела злой и раздраженной.

Сэндпорт обвел глазами присутствующих и, удовлетворенный тем, что перед ним все, начал:

– Ну что ж, дамы и господа, у меня есть для вас хорошие новости. – Шесть пар глаз удивленно уставились на него. – Хотя, может быть, с моей стороны и несколько жестоко говорить такие вещи семье, понесшей тяжелую утрату. В таком случае я надеюсь, что вы простите меня. Тем не менее я считаю, что это новости хорошие. Я хочу, чтобы все вы знали – леди Бэллок умерла естественной смертью.

– Быть этого не может! – заявила Примроуз, первой сформулировав мысль, которая тут же посетила головы всех присутствующих.

Сэндпорт поднял руку.

– Я понимаю вас, понимаю, – успокаивающим тоном произнес он. – В это трудно поверить. Все вы были здесь, и все видели, как умерла несчастная леди, и никто не станет спорить: налицо все симптомы острого отравления. Тем не менее…

– Каковы же причины смерти? – потребовал ответа Чак. Голос его свидетельствовал, что он был скорее рассержен, чем успокоен. Во всяком случае, никакого чувства облегчения он явно не испытывал. – Никогда не думал, что естественная смерть наступает именно так.

– Вот у меня здесь отчет патологоанатома. – И Сэндпорт указал на впечатляющий документ. – Я не буду его зачитывать, здесь много профессионализмов, но каждому из вас полагается копия отчета, которую я с удовольствием представлю по вашему желанию. Но если говорить короче… – Он надел очки и взял несколько листков из другой пачки. – Доктор написал нам тут несколько слов более простым языком. Во-первых, никаких признаков яда не обнаружено ни в теле леди Бэллок, ни в одном из веществ, какие наличествовали на празднике. Все они подверглись тщательному анализу – и шампанское вместе с бокалом, и розы, и торт. – Последнее слово он произнес особенно громко и отчетливо, глядя в сторону Примроуз. Она откровенно рыдала. – Это исключает любую возможность отравления.

В комнате воцарилась полная тишина, прерываемая только всхлипываниями Примроуз. Пит Ван дер Ховен кивал в знак согласия со словами инспектора. Сэндпорт продолжил:

– Что же до причин смерти, здесь дело обстоит сложнее. Полный коллапс дыхательной и сердечно-сосудистой систем – вот что убило нашу леди. Но вот что же именно вызвало подобные симптомы, доктора затрудняются ответить. Они не отклоняют возможности возникновения весьма редко встречающейся аллергии… Тут же можно вспомнить острый шок… серотонин… систематическую анафилаксию… Но мне не хочется загружать ваш мозг всеми этими медицинскими терминами. Честно говоря, мне они ни о чем не говорят, да и вам, полагаю, тоже. Ясно одно – леди Бэллок умерла по причинам, вполне естественным. И то, что эти причины по виду напоминали острое отравление, естественно, и привело к тому, что все пришли к поспешному и неправильному заключению.

Сэндпорт положил бумаги на стол и снял очки.

– Одним словом, дамы и господа, я хочу убедить вас в том, что леди вовсе не была отравлена. Конечно, будет проведено следствие и медицинские показания будут также тщательно проверены, но нет никаких причин подозревать здесь преступление. Поэтому полиции данный случай более неинтересен. Наверное, вам будет приятно узнать и то, что среди вас убийцы не было и нет.