Текст книги "Тёмное пламя (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 51 страниц)

Мэй и Флинн переглядываются, очевидно, понимая, что от внимания короля в Благом Дворе, кажется, не ускользает ничто. От входа медленно приближается Джаред, заставляя офицера вытянуться в струнку, а Флинна – нервно переплести пальцы. Радует, что капюшон он накидывать даже не подумал, зато опустил голову, кажется, готовится принимать вину за какой-то поступок, хотя где тут его вина – вовсе непонятно!

Мой волк тем временем перехватывает ошарашенную напором – в его голове очень пусто, а перед внутренним взором только то, что и перед глазами, то есть сердитый Дей – Ворону за плечи.

– Я! Отпр-р-р-равлял! Тебя! В библиотеку! Не чтобы! Ты тут! Умер-р-р-р-р!

На каждое слово Бранна встряхивает, но наш неблагой не был нашим неблагим, если бы не попытался объясниться.

– Д-дей, д-да н-не т-тряс-си... я н-не х-хот-тел... Я ст-тар-ралс-ся... Д-дей, – челюсти слегка клацают, но глаз в дикой раскраске наш дикий неблагой от Дея не отводит.

– Ты! Почти! Умер-р-р! В библиотеке! Возле офицер-р-р-ра! Бр-р-р-ранн!

Кажется, самое большое беспокойство для Дея сейчас: да как же за Вороной следить, чтобы он даже попытки сложить крылышки не делал?

– Эт-то н-не их-х в-вин-на, Д-дей, д-да п-посл-луш-шай.

И никто из них не замечает, но сейчас мой волк и наш неблагой в центре внимания: к их беседе (если можно это так назвать) прислушивается Советник, кажется, решая что-то про себя; офицер Мэй наблюдает сцену со все возрастающим удивлением, в основном, я думаю, потому, что Бранн не сопротивляется, когда его трясет и хватает король Дей; Флинн немного вздрагивает на рычащих раскатах мощного королевского голоса и втягивает голову в плечи все больше, будто примеривая праведный королевский гнев на свою персону.

И только Шайя радостно пиликает, складывая ладошки вместе и прижимая их к щеке. Причем смотрит она как раз на Флинна! А этот-то ей чем приглянулся! Он даже не волк! И уши у него круглые, хоть и торчат немного!

– Не их?! Кого «их»?! – мой волк свирепо оглядывается, выискивая злодеев и делая передышку для Вороны. Хотя в голове Дея достаточно явственно шумят те самые зеленые кроны, из которых то и дело норовят вылететь ядовитые лезвия. Впрочем, так же явственно ему понятно: сегодня Бранн избежал опасности, пусть и почти смертельной.

– Не офицера Г-вол-к-х-мэя и не второго принца Дома Леса Флинна, – торопится вмешаться Ворона, протягивает руку направо от себя, туда, где стоит опять зарумянившийся лесовик, кажется, осознавший, что всем видно его лицо.

– Дома Леса? Второго принца? – голова моего волка снова обращается к Бранну, но теперь Дей его не трясет, а в обычном вопросе, кажется, звучит больше, чем просто уточнение.

– Да-да, король Дей, – слева от Вороны Мэй щурится, примечая, что когда его не трясут и не требуют немедленного объяснения, Бранн соблюдает этикет, – это тот самый второй принц Дома леса, но это не он.

Мэя и Советника одновременно перекашивает, Флинн приподнимает брови, мой волк, явно понимая эту формулировку, кивает, а вот Шайя пользуется моментом затишья:

– Конечно, пилик! Ну разумеется, пилик, это он! И не он! Да вы видели ли где-то еще такого милого, пилик, лесовика?! – сияние феи разгорается ярче, она приковывает все взгляды и наслаждается этим.

Неблагая кокетка, фуф!

Джаред скептически приподнимает брови, но не препятствует взвившейся фее, кажется, ему интересны ее выводы, а озвучить свои он всегда успеет. Мэя перекашивает уже немного иначе – от изумления, офицер провожает полет феи в черном носовом платке, то есть, видимо, причислившей себя к Дому Волка тоже, в сторону оторопевшего Флинна.

Мой волк хмыкает, его забавляет формулировка, но то, что он ощущает своим видением, ему в принципе нравится, иначе перехватил бы Шайю – длины рук моему Дею вполне бы хватило. Он отпускает плечи неблагого, разворачиваясь лицом к лесовику, впрочем, кажется, окончательно выпускать он Ворону опасается – и опирается локтем на ближайшее плечо. Бранн складывает руки на груди, не сопротивляясь, и лишь кивает, словно подтверждая слова крошечной феи или подбадривая лесовика, не разобрать.

– Ну вот же, пилик, вы только поглядите! – Шайя неожиданно оказывается совсем близко от Флинна, зависает перед его глазами, очевидно, продолжая любоваться. Быстро-быстро работает крылышками на месте, а её сияние отражается в каре-зеленой радужке лесовика. – Что за чудесный ши! Такой, пилик, рыжий-рыжий!

Круг почета вокруг головы вызывает у Мэя злорадный хмык – Шайя его тоже в свое время так облетала! Но Флинн в отличие от волка не спешит зажмуриваться, наоборот, поворачивает голову за почти кометным хвостом светящегося волшебства феи, стремясь разглядеть ее тоже, в ответ. Рот лесовика приоткрывается в радостном изумлении, он оглядывается на Джареда и Дея, кажется, позабыв, кто перед ним:

– Это что, фея?.. Настоящая живая фея?

Ответ, конечно же, приходит с пиликаньем:

– Да, пилик, фея! Дикая-неблагая, пилик, колдунская-расколдунская, пилик, темная и немного волчья, пилик, фея! – Шайя, важничая, раскланивается, рассыпая голубые искры во все стороны.

– Волчья?.. – мой волк интересуется у Бранна шепотом на грани слуха, не поворачивая голову и едва шевельнув губами.

– Она присвоила платок Советника, – так же тихо и незаметно отвечает Ворона. – Возвращать, видимо, не собирается.

Мой волк ухмыляется во все лицо, но его замечание по-прежнему слышно только Бранну:

– Она опаснее, чем кажется.

Сама полуволчья фея тем временем привстает на край воротника Флинна возле его родимого пятна, заставляя лесовика в ужасе скашивать на нее глаза и заливаться краской необыкновенного смущения.

– Я... Я не такой уж и чудесный, а у меня есть брат, он меня даже порыжее, а уж мама и тетя! Еще сестра была, – судя по дрогнувшим пальцам, Флинн мечтает перевести тему, пересадить фею в другое место и срочно провалиться сквозь землю. – А я, а меня...

– А тебя любят, пилик, феи! – Шайя наставительно и строго грозит пальчиком, такая же необъяснимая, как временами наш неблагой.

– Но фей же нет! – лесовик округляет глаза.

– Но я же, пилик, есть! – Шайя оскорбленно топает ножкой. – А еще, пилик, у тебя есть этому, пилик, доказательство!

Джаред тихо-тихо подходит ближе, Мэй встает по другую сторону от Бранна, и я бы не удивился, если бы лесовик сейчас чувствовал себя в окружении. Сплошные волки кругом! Ну и фея. Полуволчья и колдунская-расколдунская! Фуф! Выдумщица!

– Какие доказательства? – Флинн неподдельно удивлен и не замечает подобравшихся полукольцом волков. – О чем ты, волшебное создание?

– Ох, ну и пилик! Один сплошной пилик! – вместо ответа Шайя приваливается к щеке благого, приникая у нему в объятиях и руками, и крыльями. – Теперь, пилик, понятно?

Не знаю, на какие понимание она рассчитывала от Флинна, но Джаред, Мэй и Бранн – все, кто может видеть обычным зерением – замечают то же, что и я: крылышки феи идеально вписываются в острые края родимого пятна.

И в целом оно теперь смотрится так, будто Флинна обнимали многие и многие феи.

– Но я, я не понимаю, – лесовик выдыхает, ошарашенный лицами волков, которые явно что-то как раз уяснили.

– Третий-принц-Бранн, пилик, могу ли я попросить вас, пилик, о помощи? – Шайя не отпускает Флинна, звенит и голубеет, интересно, делится с ним силой или, наоборот, напитывается от него?

– Конечно, Шайя, – Бранн поводит рукой, и за спиной лесовика воздух сгущается, свистит, собираясь в зеркало. – Флинн, обернись.

Лесовик осторожно поворачивается, медленно, приподняв руку, чтобы Шайя ни в коем случае не слетела, собственное отражение застает Флинна несколько врасплох. Он видит особенность очертаний родимого пятна, чувствует прижавшуюся фею, различает в отражении силуэты волков, и их сплоченный ряд почему-то заставляет лесовика опустить глаза. Он поспешно оборачивается к Бранну и Мэю.

– Я до сих пор не очень понимаю, почему это важно, это может быть просто совпадением, – разумно рассуждает, нахмуриваясь, как будто боится поверить.

– А может не быть! Пилик! Особенно! Пилик! Если тебе об этом сообщила, пилик, настоящая колдунская-расколдунская, пилик, фея! – Шайя сердито зависает перед его лицом. – Ты, что же, думаешь, я совсем пилик?!

Пока лесовик ищет слова для ответа, Джаред усмехается, Мэй закатывает глаза, мой Дей улыбается, что-то припомнив, а Бранн по-прежнему спокоен. Изумрудные глаза в темных обводах, дополнительно размазанных Деем, правда, смотрятся со стороны немного пугающе. Но тут нет тех, кто мог бы испугаться – не я точно!

И вряд ли Шайя!

– Нет, уважаемая фея, я не хотел тебя обидеть, – Флинн мучительно подбирает слова и говорит тихо-тихо, вот уж с феями он точно раньше не общался. Да и вообще общался мало.

– Да в чем дело, Флинн, говори, пожалуйста, различимо! – мой волк преувеличивает, для его звериного слуха нет преград, однако я понимаю, что ему хочется поддержать странного лесовика, от которого, впервые за долгое время, не исходит ощущения угрозы. – Тебя что-то смущает?

Лесовик предсказуемо молчит, поэтому на помощь приходит Мэй:

– Мой король, у нас тут ши, что переживает по поводу собственной внешности, причем, совершенно зря, – да, для Мэя, который много лет наблюдал совершенно синих фоморов, родинка не выглядит пугающе вовсе.

– Покажите мне его! – голос Дея гремит аж под сводом библиотеки.

Все волки вздрагивают и приседают, лесовик, не ждавший такой встряски, расширяет глаза несусветно, а мой волк довольно улыбается.

– Ах, ну да, – приподнимает свободную левую руку, приближает ладонь к повязке, почти касаясь двумя пальцами виска. И кривится ехидно!

Бранн вздрагивает, хмыкая и зажимая себе рот обеими руками, чтобы не рассмеяться в голос: до него доходит быстрее всех, несмело улыбается Флинн, удивленно косится Мэй. Джаред закатывает глаза на это ребячество.

– Как бы то ни было, не вижу проблемы, совсем не вижу проблемы, – и довольно скалится, ощущая, как подрагивают плечи Бранна, как Советник изо всех сил давит в себе фырканье, а Мэй пользуется случаем расшифровать.

– А раз проблемы не видит король Восьми королевств, думаю, Флинн, это можно перестать считать проблемой!

– Нет, уважаемая фея, я не хотел тебя обидеть, – Флинн повторяет громче напомнившей о себе очередным пиликом Шайе, воодушевившийся и приободренный.

– И не обидел, пилик! – она лукаво склоняет головку набок. – А вот поверить, пилик, должен, я не зря, пилик, колдунская-расколдунская!

Высказавшаяся фея теперь пикирует, приземляясь опять на макушку своего нового знакомца, зарывается в каштаново-рыжие волосы, а Флинн тревожно замирает вовсе, видимо, боится, что Шайя упадет. Деловое пиликанье, впрочем, безмятежно.

Пока она в очередной раз не обнаруживает уши.

Сквозь счастливое пиликанье про теплые рыжие уши, глядя на то, как Флинн неотвратимо заливается краской, Мэй, похоже, сочувствует и спешит перевести внимание на другой предмет, даром что разобраться все одно надо.

– Уважаемый Советник, король Дей, на Бранна было совершено покушение посредством яда, причем, рассчитанное именно на неблагого королевского волка, – офицер глубоко вздыхает, – потому что яд оказался в книге.

Мой волк и Джаред мгновенно отвлекаются от пиликанья и лесовика, поворачиваясь к Мэю, Бранн слегка хмурится, ему неприятно осознавать, что он упустил из виду такую прекрасную возможность на себя посягнуть.

– Яд оказался нетипичным, – Мэй пожимает плечами, а мне становится тревожно вместе с Бранном, который подозревает продолжение. – Я такого раньше никогда не видел. И если бы не принц Флинн, у которого оказалось подходящее противоядие, эта попытка могла увенчаться успехом. Я готов понести наказание.

Ох! Ну да! Стоит ли удивляться! Конечно, офицер Мэй считает виновным себя! Ох уж эти волки! Почему бы не посчитать виновным того, кто заправил книгу ядом?!

Джаред сурово хмурится, мой волк хмыкает, оценивая рвение, но раньше всех успевает высказаться неторопливая Ворона:

– Офицер Г-вол-к-х-мэй, – тут судорожно вздыхает даже Джаред, вопросительно вглядываясь в Мэя, на что офицер слегка пожимает плечами. Да, переучить неблагого, скорее всего, невозможно. – Не виноват, он не мог предугадать опасность этого яда и он совершенно точно не напитывал им страницы. Не офицер...

Джареда разбирает приступ несколько наигранного кашля, который Ворона вежливо пережидает, но трюк не срабатывает.

– ...Г-вол-к-х-мэй подбросил сюда эту книгу, поэтому он не виноват совсем. А вот если бы он не предупредил меня, если бы не привлек к помощи второго принца Дома Леса, то я, вероятно, умер бы очень быстро.

Мой волк наваливается на плечо Вороны сильнее, напоминая себе, что неблагой все равно жив, Советник не торопится высказываться, осознавая, что сейчас слово за Деем.

– А если бы в книге не было яда, ты, вероятно, умереть бы и не пытался, я понял, но Мэя все одно придется наказать, – мой волк хмурится, наставляет указательный палец ровно на грудь болезненно выпрямившегося офицера. – Теперь следить за Бранном твоя первая служебная обязанность, ты меня понял?

Мэй, не верящий своим ушам, быстро кивает, спохватывается, четко, по-военному соглашается, а Дей уже указывает таким же образом на самого Бранна.

– А ты меня понял? – отзвук рычания прячется за безобидной фразой, что, однако, Ворону ни с какой стороны не пугает.

Наоборот, наш неблагой радостен: для офицера Мэя пропущенная опасность не встала в слишком дорогую цену.

– Думаю, король Дей, я тебя хорошо понял, – и тоже кивает.

Джаред кажется удивленным, но наказывать Мэя за то, что он не уследил за Вороной, несправедливо. Джаред уверен, что будь он на месте Мэя, шансы неблагого жить или умреть остались бы такими же. В конце концов, похоже, это не зависит ни от какого присмотра. И чтобы, очевидно, отойти от раздражающего расписывания в собственной неспособности влиять и контролировать, Советник переводит тему:

– Осталось лишь узнать, кто принес книгу, не сама же она тут образовалась, – старший волк прищуривается, вглядываясь в том, оценивая его так, как заслуживает того сама книга. – Фолиант редкий даже по меркам нашей библиотеки, янтарное тиснение отличает собрание древних записей Дома Леса, раз не побоялись пожертвовать такой ценностью, значит, покушение готовила верхушка. И почему я не удивлен?

Позабытый за выяснениями отношений и наказаний Флинн, видимо, зачарованно наблюдавший общение между волками, несмело подает голос, как будто считает себя лишней деталью в общей картине. Особенно оттого, что все разом поворачиваются к нему, а из волос высовывается и оглядывается почувствовавшая напряжение фея.

– Это я, – Флинн кряхтит и откашливается в кулак, чтобы голос звучал ясно. – Эту книгу принес я.

И зажмуривается.

Джаред вздыхает так глубоко, что я уверен, его обуревает чувство: эту или похожую ситуацию он уже переживал. Не так давно. Только там был Бранн и вопрос стоял посерьезнее. И что за манера у нынешней молодежи отвечать на такие жуткие вопросы сразу и ничтоже сумняшеся? Что один залепил с ходу – он ослепил Дея; что второй – отравленная книга прибыла с ним.

Пока Джаред переводит дух и собирается с силами, Мэй тревожно выспрашивает лесовика, к которому успел проникнуться симпатией. Офицер не верит, что Флинн мог причинить вред, но книга лежит на столе, а выражается тот недвусмысленно. Впрочем, опыт общения с магами и неблагими кое-чему Мэя уже научил: недвусмысленность еще не предполагает ясности.

– А кто дал её тебе? Откуда книга взялась у тебя, Флинн?

Такого вопроса лесовик, очевидно, не ждал, наверняка думая, что волки порвут его в клочья в районе финала фразы. Теперь Флинн приоткрывает один глаз, другой, осторожно вздыхает, Шайя пиликает и опять зарывается в его волосы, заставляя вздрогнуть, а потом чуть расслабиться. И как ей это удается?

– Я её... Мне её дал, – поджимает губы, не желая называть имя, – мне её дал, ну, один ши, – и привычно, похоже, растирает щеку с родинкой всей ладонью.

Достаточно отошедший от безрадостных мыслей Советник вступает в разговор, отчего Мэй неосознанно шагает назад, в этот своеобразный строй, уступает место старшему.

– Флинн, если ты не произнесешь имя, этот один ши так и останется безнаказанным, а его попытка отнять жизнь у Бранна, вполне возможно, повторится.

Лесовика прошибает холодный пот, он бледнеет сильно и быстро, нервно сплетая пальцы, ему страсть как не хочется выбирать, но он по-прежнему молчит. Шайя сочувственно и успокоительно пиликает, не показываясь, но ощутимо присутствуя.

– Однако я могу понять твою неразговорчивость, второй принц Дома Леса, – наш Советник проницателен в весьма опасной степени, – если бы мне предложили назвать имя родного брата, я бы тоже смолчал.

Флинн вздрагивает, желая то ли подтвердить, то ли оспорить, взгляд его становится совсем несчастным. Мэй дёргается, будто хочет шагнуть к лесовику и чем-нибудь помочь, но остается на месте.

– Реальную угрозу нам знать всё-таки нужно, Флинн, пойми меня правильно, это поможет уберечь Бранна и офицера Мэя от новой беды. Поэтому, прошу тебя, моргни два раза, если это именно тот ши, на которого ты похож больше прочих.

Лесовик сосредотачивается на лице Джареда, чтобы убедиться – его признание не пропустят, а потом старательно моргает.

Волки – даже мой Дей! – разом выдыхают. Да, подозрения подтвердились, наследник Дом Леса не меньше, чем его лорд, неуёмен в своих планах и далеко простирающихся интригах. Джаред бормочет что-то про неподобающую молодости наглость, мой волк переглядывается с Вороной, хотя как они общаются, мне до сих пор неясно, может, и не общаются вовсе, просто находят друг в друге поддержку. Офицер Мэй не выдерживает:

– Может, охрану ему?

– На каком основании? – льдом в голосе Джареда можно замораживать воду в полете.

– Это вы про Бранна, да? – Флинн тоже обеспокоен. – Присматривать за ним, мне тоже кажется, недостаточно!

Мой волк хмыкает, удерживая смех, уголки его губ подрагивают, но улыбка все равно растягивается широко:

– Они про тебя, лесовик. Моим добрым волкам было бы ужасно жаль, если бы до тебя добрался собственный брат! А раз ты нам помог, – признательно кивает, как может только мой Дей, одновременно искренне и величественно, – то это дело времени. Которое мы, поверь, приближать не хотим.

– И судьба вашего Франта может послужить хорошим примером, – Джаред роняет слова, как льдинки, он очень зол, оголтелый и наглый Финтан на пару с настойчивым лордом Фордгаллом Советника раздражают. – Хорошим примером, что бывает с теми, кто подворачивается твоему брату в помощники. Кунотиджернос погиб бы все равно, так или иначе, просто чтобы замести следы, и тобой, я уверен, Финтан пожертвует без сожалений.

Лесовик смотрит грустно, и только. Это странно, но мне кажется, ничего нового ему наш Советник не сказал. Фуф, уж до чего отчаянные мои волки, а у лесовиков, похоже, дела идут совсем плохо. Мэй дёргается еще раз, провоцируя Джареда добавить:

– Но знаешь, Флинн, ты не был представлен ко Двору раньше, тебе можно вести себя тут с некоей долей сумасбродства, – Джаред что-то быстро прикидывает в уме, – держись-ка ты впредь, и правда, поближе к Мэю. А сейчас поторопись домой, подозрений, что ты помог не только Финтану, но и нам, будет меньше.

Глава 40. Призраки дома Волка, часть 2

Лесовик, получивший разрешение на некие вольности в Доме Волка – если вдуматься, неслыханное же дело! – уходить не торопится. Переминаясь с ноги на ногу, снова растирает щеку с родинкой всей ладонью, не сразу решаясь поднять глаза. Так, похоже, это просьба, причем встречная, а потому Капюшон может быть зачислен в особо наглые Капюшоны.

Наш офицер первым попадается на пути ищущего взгляда Флинна, Мэй подмигивает, а лесовик, словно найдя поддержку и в нем, и в спокойной Вороне, бросает нервно наматывать шнурок плаща на палец.

– Но, может быть... – осмелев, начинает Флинн говорить Джареду, затем, спохватившись, оборачивается к моему волку. – Может быть, король Дей, я мог бы сегодня не возвращаться, ну, обратно? А переночевать где-нибудь в другой части замка? – спохватывается, частит, оправдываясь. – Я не претендую на какое-то особое гостеприимство, конечно! Я знаю, для чего служат гостевые спальни, но, может быть... – и опять мнется.

– Но, может быть, что? – мой волк недоумевает.

– Но, может быть, в гостевых спальнях можно и просто ночевать?

Флинн краснеет очень жарко, наш офицер рядом с Бранном хмыкает, сам Бранн, слушая разговор краем уха, хладнокровно относит лесовика к стихии огня, явно выраженной, мощной и неукротимой, как неотвратим его румянец. Парочка схем меняется, сдвигается чуть ближе, Бранну интересна беседа, но не поэкспериментировать с новыми построениями атак и защит он тоже не может.

И это позволяет Вороне стоять ровно, ох, да, это, и пара волков по обеим сторонам.

– Так, Флинн! А что, по-твоему, обычно делают в спальнях?

Мой волк озадачен, сейчас он как-то упускает момент, что репутация его Дома гремит не только в военном деле...

...но еще в другом, втором, где так же хороши все средства.

– Ох, я не хотел никого обидеть!..

Лесовичок всплескивает руками, краснеет оттопыренными ушами. Джаред прячет улыбку, Мэй старательно глядит в сторону: Флинн непосредственен, словно дитя.

– Я понимаю, такое не особенно произносят вслух, хотя все знают, что гостевые спальни служат в основном... Что там, ну... они для того...

Флинн внезапно осознает, что и кому он сейчас пытается объяснить, пальцы нервно сходятся на изукрашенной фибуле, дергают, будто жмущий ошейник, однако плащ крепкий, ткань не трещит от сильных рывков.

– Для чего же? – недоумевает Дей.

– Ну, для этих! – Флинн запинается, в невозможности выговорить сакраментальное слово.

– Этих?.. – мой волк не собирается облегчать ему задачу. И теперь мне интересно: не проверка ли это для сына Дома Леса?

Только вот на что может быть направлена подобная проверка?

Флинн в сотый раз краснеет, подбирает одним движением полу плаща, поднимает высоко, а потом с силой отпускает тяжелую красивую ткань, заставляя крутануться, будто юбку. Видя, что его все еще не понимают, выпаливает с выражением:

– Подолов!

Джаред каменеет лицом, Мэй, сжимая ладонь на кортике, еле слышно стонет «Нам точно скучно жилось», длинные губы Бранна расползаются в улыбке, изумрудные феи просыпаются. Дей, несмотря на всю серьезность случившегося, еле сдерживает смех.

– Поверь, мой друг, – старательно ровно говорит он. – Волки любят не только утехи плоти, но и многие другие вещи. Гостевые спальни имеют... – фыркает, не сдержавшись. Мэй, подрагивая плечами, отворачивается. – Они служат для многих целей, первейшая из которых – здоровый сон и отдых наших гостей и самих волков, как приезжих, так и проживающих в Доме Волка, которые не желают иметь личные комнаты и возиться с приборкой, – негромко, Джареду, с явным сомнением: – Я доходчиво объясняю?

– О, да, – серьезно отвечает Советник. – Я и сам иногда не прочь там отдохнуть.

– И я! – обернувшись, всхлипывает Мэй. – И даже наш прежний король... – и смущенно смолкает под взглядом Джареда.

– Я верю, верю! – Флинн, округлив глаза, кивает торопливо и старательно, успокоительно машет руками, все больше заливаясь краской от непонимания, шутят волки или всерьез.

Ох, мой волк! Ни фомора он не верит! Этот ребенок обходит ужасные волчьи спальни самой дальней галереей!

– Второй принц Дома Леса, – звучит из уст моего Дея пусть мягко, все же официально. – Джаред прав. Для чего бы ни служили спальни, тебе следует поторопиться в покои, выделенные вашей королевской семье.

Флинн притихает, окидывает взглядом волков, выдыхает шумно и даже горестно, без сомнения припоминая и давнюю неприязнь между Домами и сегодняшнее злокозненное происшествие, мало не закончившееся очередными похоронами, только теперь с противоположной стороны. Набрасывает капюшон, словно возвращаясь в старую кожу, взгляд его тухнет...

– Но, Флинн, – делает шаг вперед стоящий посередине между своими Дей и кладет руку ему на плечо. – Я не забуду сделанного тобой. Отныне мой Дом всегда открыт для тебя. Помни, где бы ты ни был, волки придут на твой зов!

Каре-зеленые глаза загораются неприкрытой, отчаянной надеждой, очи Бранна в диковинной багрово-черной раскраске вторят веселыми изумрудными феями. В памяти неблагого встают картины прошлого, утопающий в болоте Дей, его усталые слова, несущие столь богатый смысл. И Ворона опять вопреки всему радуется, вздыхает довольно, ведь Дей считает другом Флинна из-за спасения его вороньей жизни! Это поддерживает стремительно тающие силы неблагого ещё на какое-то время, но Бранн! Бранн! Тебе нужно сесть!

Не слушает! Что значит «нельзя заставить Флинна винить себя, а спровоцировать можно»?! Какое тебе дело до его вины?! Ой-ой! Вот не надо! Я понимаю, что ты хотел сообщить мне наглядно, но летящая волна раскаленного металла на миг показалась мне настоящей.

Фуф!

Ладно-ладно, я не злюсь на тебя. Ну, почти. Ох, не убивайся так! Я не то имел в виду! И, разумеется, принимаю извинения!

Наша расколдунская неблагая кокетка, про которую все подзабыли, выбирается тем временем из-под капюшона бывшего Капюшона, пиликает радостно, облетает его и выстреливает в щёку с родинкой своим поцелуем навылет, рождая целую тучу оранжевых искр, которые взрываются с приглушенным хлопаньем. И опять важно усаживается на плечо Советника.

Флинн, смущенный подобным проявлением симпатии, а больше того – собственными искрами, приложив руку к сердцу и широко улыбаясь, кланяется Дею как своему королю. А Финтан, тьфу, фоморы бы его сожрали, Флинн очень красив, оттопыренные ушки и розовое пятнышко его вовсе не портят. Да, братья похожи, только в обаятельной улыбке наследника таятся все демоны старых времен. И этих демонов усердно прикармливает лорд Фордгалл.

Второй принц, кивнув волкам, стремглав выбегает. Стоит лесовику пропасть, Бранн осторожно присаживается на ближайший стул, дыша часто и торопливо.

Ну наконец!

Мой волк! Мой волк, это не видно под боевой раскраской, а он еле жив.

Дей слышит меня, я уверен. Настораживается, но его опережает Советник. Обе ладони полуволка на миг касаются груди Бранна, а тот вопреки обыкновению даже не дергается. Следом за руками Джаред отнимает и словно приподнимает что-то внутреннее, глубинное, наполняет жизнью или делится силой – щеки Вороны уже не такие мертвенно-бледные, а дышит он глубоко и ровно.

– Ваше сердце устало, королевский волк Бранн, – очень мягко произносит Джаред, разминая побелевшие пальцы. – Думаю, сегодняшний день лучше провести в постели. И с самыми добрыми поже... книгами. Скажите, что бы вы хотели прочитать, не столь убийственное, как это, – он указывает на великолепный том, переливающийся коварным золотом янтаря.

Смотрит недоверчиво, словно ожидая беды, бросает полный сомнения взгляд на еле дышащую Ворону, принимает решение и сдергивает черный бархат, которым накрыт стол, оборачивает отравленную книгу.

Да, верно, Советник, мало ли у нас любопытных посетителей библиотеки? Яд мог и не выветриться полностью, и не всякий окажется столь выносливым, как Бранн, и не всякого достанет сил поддержать. Хм, Джаред смотрит на меня подозрительно, словно слышит мои слова!

– Ваши руки, уважаемый не-маг Джаред, даже сейчас могут как дарить жизнь, так и отнимать ее, – шепчет Бранн, провожая взглядом действия Советника. – «Сделал тот, кто всегда рядом».

Ой-ой, это явно цитата! Нашего белого волка слегка передергивает, он вглядывается в Ворону весьма пристально. Так, Бранн, а ну-ка признавайся, чем ты поставил его в тупик на этот раз? Я тоже так хочу! Что значит «ты ему на один укус»? А ты на два, да?

– Это вы останавливали сердце Мидира, чтобы он спустился за любимой? – наша необъяснимая Ворона остается собой в любом состоянии. – «Помни о сыне, она прошептала, и в мир теней ее сердце упало». Вашего имени там нет, однако вы можете как дарить жизнь, так и отнимать её, вы были рядом с Мидиром, когда Проклятье лишь готовилось пасть и когда оно пало.

Джаред меняется, холодеет мгновенно.

– Откуда? Как? Где вы?.. – и обрывает себя. Выпрямляется, складывает руки на груди. Досадливо морщится, ощущая нарастающий интерес всех присутствующих. А может, потому, что Шайя дергает его за светлую прядь возле уха. – Все это было слишком давно.

– Откуда эти слова? – недоумевает Дей. – Я не слышал.

– Большая редкость, – кашляет Бранн, потирая грудь. Ворона! Ну Ворона же ты! Продышись сначала! – «Сказание о Мидире и Этайн». Оно лежало на вашем столе, Советник. Попалось на глаза, но времени тогда не было прочитать целиком. Вы не могли бы сделать мне одолжение...

К Джареду прикованы все взгляды. Шайя просительно пиликает на выдохе. Советник после долгой паузы спрашивает с видимой неохотой:

– Зачем оно вам? – скрещивает руки на груди Джаред, который не ожидает прозрачного ответа, но не может смириться с полной неосведомленностью по этому вопросу.

– Мне нужно изучить то, что касается Проклятия, – Бранн бросает быстрый взгляд на Дея. – Как оно возникло, не знает никто, как его можно снять – тоже. Все слишком расплывчато даже для благих, – потирает усталым жестом лоб, над глазами все еще прокатываются иногда отзвуки боли.

Вздумавший было возразить Бранну на столь неприглядное представление о ясности Джаред только вздыхает. Во-первых, не то чтобы неблагой совсем уж неправ, а во-вторых, Советнику не нравится полумертвая Ворона. Лучше пусть будет живая и здоровая, переворачивающая все верх дном. Ну и в-третьих, Шайя пиликает, сидя на его плече, поглядывает со значением и прикладывает крошечные ладошки к взволнованно приподнимающейся груди. Напоминает, видимо, свой утренний рассказ.

– Избранные, Иные, Истинная любовь, отдать то, что взять невозможно... – Бранн покачивает головой, я вижу в его сознании не до конца оформленную схему Проклятья. Много нитей и противовесов, не все находят свои привязки, но зависают там, где должны быть.

– В книге слишком много личных заметок, – отвечает Джаред, однако не отказывает. Медленно выдыхает. Поджимает губы, вспоминает, недовольный тем положением вещей еще более, чем непредсказуемостью Вороны. – Воздух тогда словно крошился, дышать было тяжко, а память стиралась. Никто не помнит, что именно сказала Этайн, когда очнулась. Я пытался записать хоть что-то.

– У вас очень четкий не только почерк, но и стиль мышления. Не могу не отдать должное вашей методичности, Советник, – Бранн прикрывает глаза. – «Помни», слово одно, а смыслов много. Вы тоже выделили это слово и кружили подле него. Память была важна для королевы, потому что был общий ребенок, она призывала помнить и позаботиться.