Текст книги "Тёмное пламя (СИ)"

Автор книги: Ольга Зима

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц)

– Дом Полудня, мой король. Самый загадочный из всех домов.

Остановленное колесо витража вновь горит перед глазами моего волка, пусть и отсутствующими глазами! Однако теперь место блика, зависшего прослойкой между домом Солнца и второй границей дома Леса, занимает хрустальный сектор. Он не виден толком, но мой волк знает, что дом Полудня там есть. Пока этого хватит.

– Загадочнее тебя?

– Я всего лишь старый волк-полукровка, отягощенный лишними знаниями, – усмехается Джаред. – Дом Полудня, говорят, иногда можно увидеть в небе. Он то ли властвует над временем, то ли время не властно над ним. Или... Туда уходят те, кого слишком держит наш мир и кого не может принять мир теней для перерождения или окончательной смерти.

– Хорошо, Джаред, это и правда, слишком невероятно. Займись настоящим. Домом Солнца. Пусть у моей... – а вот и подвох. Ох, мой Дей, ну не сходи с ума! Еще какой твоей! – У королевы Алиенны будет свой дом.

– Она его заслуживает, мой король.

Спасибо, мой Дей! И нет, тебе показалось. И вовсе я не плачу, я вообще плакать не умею! Спасибо, что гладишь меня, и спасибо тебе за Лили. Да, за нашу, именно что...

Ну вот зачем! Зачем было кидать этот бокал?

Джаред, правда, лишь поднял светлую бровь. Поверь мне, ты не первый король в этом кресле, который швыряется вещами вместо ответа!

– Прости, Джаред. Я поспорил сам с собой. И... спасибо тебе.

А вот к этому Джаред не привык. Он кланяется, явно скрывая смущение. Ну вот зачем так резко вскакивать? И обниматься с советником?

– За все, – мой волк испытывает неподдельную глубокую благодарность, а советник, которого можно обнять, позволяет вздохнуть свободнее. – Но за Алиенну – особенно.

Советник поправляет идеально сидящую, наглухо застегнутую одежду, еще более смущенно отнекивается:

– Не стоит вашей благодарности, мой король, – Джареду неловко! Так не бывает! – Я думал о ее матери.

– Ты спас кого мог спасти, Джаред, – мой Дей отстраняется и хлопает волка по плечу, задумчиво добавляет: – Может быть, меня. Может быть...

Да! Наша светлая госпожа – Сердце мира! Хорошо, мой Дей, я молчу. Но мы не закончили наш разговор, вот что я тебе скажу! Совсем не закончили!

Ну конечно, продолжай не слушать старого ящера!

– Джаред, – негромко начинает Дей. А вот дышит взволнованно.

Мой Дей, я видел твои мысли и твое сердце. Теперь слова «его сердце разбилось» будут иметь для меня прямой смысл. Молчу, я вообще нарисованный, так что ты споришь сам с собой!

– Мой король, – склоняется в легкой поклоне советник.

– Джаред, – пальцы моего волка сжимаются в кулак. – Как себя чувствует моя... наша...

И замолкает окончательно. Но Советник всегда был очень проницательным волком.

– Королева Алиенна, – Джаред намеренно не причисляет ее ни к дому Солнца, ни к дому Волка. А мой Дей теперь, кажется, и вовсе перестал дышать, весь обратившись в слух. – Королева Алиенна под постоянным присмотром, она просыпается только раз в день, по утрам, ее силы растут, возможно, еще пару...

– То есть сейчас она спит?

– Да, мой король.

Конечно, спит, мой Дей, ведь сейчас уже поздний вечер. Ну не слушай меня, не слушай, главное, что ты все-таки к ней идешь!

***

Меви склоняется в поклоне, и он искренен. Она благодарна тебе.

Хочешь, я опишу тебе ее? Нет, не Меви, ставшую приемной матушкой нашей госпожи, Алиенну!.. Молчишь? Сочту это знаком согласия! И я скажу! Легкий-легкий румянец на щеках, а длинные волосы спускаются от подушки крупными кольцами, золотятся счастливо – ведь ей снишься ты, мой Дей. Глаза закрыты плотно, синие тени под ними, и губы бледные-бледные, почти неживые. Кожа, обычно покрытая теплым загаром даже в отсутствие солнца, сейчас восковая.

Да, ее лоб своей ладонью ты находишь без труда. И чуть заострившийся носик, и щеки, и губы...

Меви? Вышла, мой волк, не желая мешать. Ты и сам чуешь – вы одни тут, совсем одни в своем мире из вьюнков.

Да, и на ее пальце, так же как и на твоем, пульсирует переплетением золота с черным кольцо истинной любви. Нет вернее знака в нашем мире, мой волк! Конечно, знаки нам ни к чему. И мои слова ни к чему, и ваши признания!..

Ой, какие, оказывается, шелковистые волосы у моей госпожи! Погладь ее еще раз по голове, протяни пряди меж пальцев. Не знаю, зачем, ей это нужно! Или тебе, когда вы близко, не разобрать. Ваши ауры переплетаются черно-золотыми огненными линиями, усиливаясь многократно. Вместе вам не страшно и само Проклятие. И вовсе это была не шутка!

Ох, а пальцы Лили холодные. Сожми их покрепче. А твои губы – горячие, мой Дей. Или её? Хорошо-хорошо, я посижу тихо, очень тихо. Я не буду мешать, мой Дей. И ты можешь, можешь прижаться к ней и поцеловать, ее это не встревожит и не разбудит, наоборот. Да, и шею, и щеки, и подбородок. И погладь ладонями по плечам, и заройся в волосы. И еще раз поцелуй. И еще. Моя госпожа светится все отчетливее, ей очень не хватало тебя рядом, мой волк. И прижмись виском к груди. И к руке, да... И посиди подольше, тебя никто не посмеет потревожить.

И можно прийти еще раз, к примеру, завтра.

Что?! Нет? Нет?! Больше – никогда? Я убью тебя прямо здесь и сейчас! Вот возьму и убью! Я могу! Я волшебный! У меня большой хвост, и я защекочу тебя до смерти! Все, я больше с тобой не разговариваю! Да иди ты куда хочешь!.. Я спать буду!

Ох, прости меня.

Конечно, отца тоже надо навестить, мой Дей. Нет, снаружи это выглядит так же... Да, прости, так же плохо, как и перед твоим внутренним взором. Плющ обвил всю высокую фигуру твоего отца и словно окаменел, стиснул его в своей хватке. Грудь не вздымается под твоей рукой, но слабое-слабое биение сердца... Если приложить не руку, а ухо, да! Есть! тебе не показалось, мой Дей! Это все же не склеп, а значит, Майлгуира можно будет разбудить!..

Когда-когда! Волчонок! Я не могу знать все! Ну, хоть когда падет это зловредное Проклятие!

Слушай, мой Дей, куда мы опять идем? Все эти гуляния хороши, но ты сейчас точно свалишься. И сопровождающий тебя Советник не успеет подхватить! Ты тоже три дня спал, но сегодня с раннего утра на ногах, нарешал кучу дел, наспасал кучу народу, тебя все приветствуют как короля Благого мира, так что давай уже баиньки...

Хм, с кем это так ожесточенно спорит Финтан? «Когда сама наконец выйдешь замуж, Фианна, тогда и будешь давать советы, как мне вести себя с женой!» Маленький гаденыш! А, ну конечно же, Гвенн... Отрешенно стоит у стены, даже глаза прикрыла, словно речь не о ней. Одергивает рукава и так необычно длинного блио. Словно в ответ на слова мужа дотрагивается до кольца, на ярком свету оно казалось зеленым, а теперь, в сумраке вечернего коридора видится темно-коричневым, словно болотная жижа, в которой не отражаются звезды. Большой камень удерживают металлические скрепы, напоминающие паучьи лапки.

Мы подле ее покоев. Вот кого третьего из семьи ты хотел проведать сегодня, не встретив ни разу в течение дня. И сестра тоже выглядит так, словно спит или живет в кошмаре наяву. Она даже не сразу заметила тебя! И это Гвенн!

Все трое оборачиваются и приветствуют тебя. Зеленоглазая рыжеволосая лесная, больше похожая на фею, одергивает плащ, просит прощения и уходит, пыша гневом. Финтан улыбается натянуто, Гвенн, отвечая на твой вопрос о самочувствии «Все хорошо, мой король», склоняется в глубоком поклоне, а руку! Руку прижимает к груди, как воин. Гвенн похудела еще сильнее, мой Дей. Она счастлива твоим вниманием. А Финтан, тварюга лесная, снова хватает ее за запястье. Словно удерживает в оковах! Да-да, я знаю, в рядах лесных много хороших, тот же Флинн и вот эта, поспешно ушедшая Фианна вроде ничего. Но обаяшка Финтан взял от отца все самое худшее!

Джаред, хоть и не показывает этого, тревожен не меньше тебя. Гвенн больше похожа на неблагую, что встала из гроба испить чужой крови. И готова обратно туда улечься.

– Гвенн, как принцессу дома Волка, я прошу чтить меня или хотя бы трапезную своим появлением раз в день, – произносит мой волк сестре, она послушно кивает, Финтан ухмыляется, а омела поверх двери насмешливо шевелит листочками.

***

Сегодня сон моего Дея особенно глубок, Алиенна беспрепятственно проникает в него, но...

Ой-ой, мой Дей, проснись-проснись! Я вынужден разбудить тебя!

Что-то скребется по полу, и это что-то, определенно, железное. Больше всего похоже на кандалы или цепь.

– Дей?.. Де-ей? – да, это точно голос нашей Вороны, какой-то несмелый, прямо скажем, голос. – А не мог бы ты мне помочь?

Как он открыл дверь, я не скажу, я тоже ничего не слышал, мой волк, погоди, вот спущусь с твоей шеи и осмотрю все как следует с твоего пле...

О мой Дей!..

Это фомор! Это фомор! Где твой нож? Где твой меч?!

– Мне тут только разобраться с железк... Нет, не приставлять к горлу, а снять с руки, – голос не меняет спокойной манеры, хотя становится глуше, чтобы горло не дергалось под лезвием, махом приставленным волком.

Это что, наш неблагой? Но почему у него рога в локоть длиной и синяя кожа? И сияющие белым глаза? И какая-то кривая длинная железка на левой руке, да еще с цепью?..

– Бранн? Это ты?

Нет, мой Дей, знакомый смущенный вздох тебе не показался. Да, руку можно убрать.

– Да, Дей, это я, только я немного поколдовал... – Ворона слышит твой тяжкий вздох, и частит, пытаясь оправдаться и объясниться, как только кинжал отнимается от горла и прячется в ножны. – Мне было интересно...

– Это самое страшное начало, какое я от тебя слышал! – мой Дей, ды ты, никак, шутишь? – Хотя про дуэль было интереснее.

Озадаченная Ворона примолкает, но начинает опять, разгибаясь от твоего изголовья и присаживаясь в изножье. И все еще отсвечивая белыми глазами, а также – доскребывая до кровати по каменному полу железякой.

– Мне было интересно стать того же цвета, что благое ночное небо, почувствовать звезды и ночь на своей коже, но я немного не рассчитал.

Кожа Бранна, возле которого ты тоже усаживаешься на собственной постели, отдает нездешним холодом, словно он действительно собрал на себя звезды. Если присмотреться, можно различить несколько созвездий на его оголенной спине и груди в разрывах рубашки, еще вечером бывшей целой. Штанам тоже досталось, наш неблагой смотрится так, будто бился со стаей диких кошек, разве что царапин не видно.

– Это, по-твоему, называется «немного»? – мой Дей, ты по-прежнему зришь в самую суть, даже глаза тебе для этого не нужны. – Я распознал тебя как фомора! Да я чуть не зарезал тебя!

– Это потому, что я синий? – острые ушки, ставшие длиннее обычного, прижимаются к голове, Бранн тянется смущенно почесать нос рукой, но громкий лязг останавливает его на середине жеста и заставляет поморщиться. – Но теперь хотя бы понятно...

Мой Дей, меня тоже пугает эта недоговоренность!

– Что тебе понятно после такого превращения?

Ворона ещё более смущенно мнется, перекладывает поудобнее подволакивающуюся цепь, вздыхает и порывается встать, чтобы буквально уйти от ответа, но твоя рука, мой волк, пригвождает его к месту. Выговаривает, склоняя голову набок привычным жестом и прорывая загнутыми рогами балдахин.

И совершенно этого не замечая, да, мой Дей.

– Понятно, почему мне никто не помог, – Бранн сутулится. – Я превращался в галерее на внешней стене, обращенной к горам, там почти никто не ходит, зато хорошо видно звезды, но немного не рассчитал, и во время превращения меня слегка толкнуло одной волной в стену. А там оказалась ниша, а там, – выразительно потрясает звенящим железом, – доспех, в который я влетел и запутался. Вдобавок, рога я вовсе не планировал.

Мой Дей! Крепись! Не смейся! Ну не смейся! Не хихикай! Ну не планировал он рога, ну подумаешь? С кем не бывает? Ну и что, что ни с кем, кроме нашей самой неблагой из всех неблагих, Вороны, не бывает!

Звезд ему было мало! О, мой Дей, это так! Бранн всегда любил звезды, вот и теперь... Помнишь, он еще на болоте говорил, как любит на них смотреть? И потом, про Башню звездочетов, в Золотом го...

И ничего я не подлизываюсь! И ничего, совсем ничего не знаю о том, где Бранн был – сегодня!

Бранн несмело тянет уголки длинных губ вверх, он не обижается, мой Дей, кажется, он не способен обижаться на тебя вовсе.

– На звук прибежала стража, я обрадовался, но когда выпутался из доспеха и шагнул из ниши, они просто разбежались, а некоторые – упали, – Бранн всерьез обеспокоен. – Стоило привести одного в себя, как он опять потерял сознание. Я пошел искать помощь уже им.

Мой Дей, стоит перевести дух, правда, думаю, он не догадывается, как выглядело его явление из темной ниши – темно-синего, со светящимися белыми глазами, скребущего по полу железной рукой и вдобавок рогатого! Кое в чем наша Ворона удивительно наивна. И я тоже боюсь думать, что это была за слегка толкнувшая его волна и сколько завтра обнаружится седых стражников!

– Возле караулки я остановился передохнуть, уж больно тяжело было тащить руку.

Бранн приподнимает обернутую металлом левую правой, перекладывает, синяя кожа переливается нашими созвездиями, он поворачивает голову, и рога проходят в ладони от твоего лица.

– И услышал, как стражники постарше стращали молодых, рассказывая про дух сгинувшего в подземельях пленного фомора, – Ворона делает паузу, кажется, по-новому глядя на обстоятельства, – время от времени выходящего на охоту в ночь, подобную сегодняшней. Иногда с железной рукой короля Нуады, которую сделали тут ещё при старых богах.

Бранн оборачивается обратно к тебе, железо от резкого движения опять звенит, и становится окончательно ясно, что оно ещё и на левой руке. Как по заказу.

«Призрак Нуады» во плоти!

– Я хотел попросить их помочь мне, Я даже начал просить. Но стоило мне показаться в дверном проеме, как они тоже упали. Просто упали и все, – Бранн разводит руками, то есть пытается. – Другой патруль, постарше, который как раз вернулся в караулку, обнажил оружие, заметил меня, оглядел распластанных по полу товарищей и... от тех я сам едва сбежал.

Ну, хоть ветераны битв с фоморами не подвели. Надеюсь, молодые просто лишились сознания, на миг впав в сон-жизнь. И раз криков нет, уже очнулись. И наверняка ищут злого синего фомора!

У Вороны аж дыхание перехватывает от такой несправедливости.

– И зачем ты так настаивал на их помощи, скажи мне, Бранн?..

– Затем, Дей, что без второй свободной руки я не могу вернуть себе обычный вид, – неблагой пытается сложить руки на груди, но это не удается, что вызывает раздраженный вздох. – Поэтому я пришел к тебе. Мне не к кому больше пойти, прости, что разбудил, Дей.

Судя по опустившимся плечам, наш неблагой искренне раскаивается.

– Ха, так все-таки легенды о закованных чародеях верны! Колдовать со скованными руками вы не можете!

Да, мой волк, хоть какой-то полезный вывод, кроме того, что наши стражники, похоже, давно не сталкивались с настоящими колдунами. Кое-кому давно пора выйти из своего добровольного заточения и настучать по волчьим загривкам, потому что сбегать...

Молчу, молчу, мой Дей.

– Я бы тебе и так это сказал, если бы ты спросил, – Бранн вещает задумчиво. – Но ты же не спрашивал. А перед стражниками я завтра извинюсь.

– Думаю, нет, Бранн, не извинишься! И даже упоминать об этом не будешь! А еще лучше – изгонишь призрак злодея-фомора так зрелищно, чтобы никто даже в страшном сне не представил, что дух и ты – одно лицо!

– Да, мой король, – отвечает Бранн серьезно. – Дому Волка и в самом деле пора распрощаться с призраками.

Глава 41. Лугнасад для волчицы

Ох, мой Дей, как ты нужен всем нам! А тебе нужна Алиенна.

– Только она переупрямит нашего Дея! – поднимает бокал Советник в покоях бывшего короля. – Он не менее упрям, чем ты. А может, и поболе. Когда-то я не мог тебя оттащить от великой любви, а твой сын от нее отказывается сам!.. Наши дети лучше нас, Майлгуир. Я сломал себе голову, почему Дей назвал неблагого другом. Просчитал вариантов десять, а оказалось... Оказалось, Дей научился не только любить, но и дружить. Гвенн же...

Джаред мрачнеет. Джаред доверяет мысли бумаге, которую жжет, и спящему Майлгуиру, который проснется ли, неизвестно.

Джаред успевает проверить патрули, раскланяться с Домами, накидать пару-тройку интриг, но не успевает поговорить с Гвенн.

Он подкарауливает ее, Финтан не выпускает руку жены из своей. А когда Гвенн покидает покои, дверь в которые захлопывается, как дверь гробницы. Да, потолок там основательно порос омелой.

Нет, у Советника омела не растет! Маг он или не-маг, но те слабые кустики, что пытались протянуть туда побеги, завяли.

Самому Джареду не до магии. Он каждый день говорит «Все хорошо», на еле различимый шепот Гвенн «Как там Дей?».

Она улыбается ему вымученно, проходит мимо, ничего не отвечая на его непроизнесенное: «Примите мою помощь, принцесса», и Джаред готов зарычать от беспомощности и отчаяния. Но лишь сухо кланяется вслед царственной чете, перебирая варианты случайных смертей для лесного принца. В распарывании живота я готов поучаствовать (Советник иногда горячится в мыслях), хоть на случайную смерть это никак не тянет.

Глаза Гвенн еще более темны, щеки запали, кожа бледна до голубизны. Только походка все так же легка да волосы не потеряли густоты и блеска. Ела ли в эти дни? Волчья принцесса встрепенулась на коронации брата, но теперь... Зеленый камень с бурым отливом, больше похожий на паука, словно высасывает из нее жизнь.

Джаред знает...

Финтан, словно зверь, почуяв кровь и не встречая сопротивления, отыгрывается на Гвенн: за то, что испугался тогда; за то, что Дей сильнее; за то, что Дея так любят.

Но ведь Гвенн нравилась лесному принцу! Мне казалось, он даже любил ее. По-своему. Или только желал?.. А теперь возвеличивает себя, принижая ее, хоть и довольнёшенек, ловя на супруге восхищенные взгляды. Он хорошо изучил Гвенн, он знает, что ей нравится, а что нет, знает ее слабые места, знает, как причинить ей боль, он давит и давит, обвиняя во всем – неужели и вправду хочет ее смерти? Ши не болеют, но угрызения совести легко сводят в мир теней. А Гвенн не может забыть, как поступила с Лили. И помнит все, что касается Дея.

Джаред щурится и стискивает зубы, вновь провожая Гвенн взглядом, выискивая хоть один синяк под длинными рукавами серебристо-черного блио. Но Финтан бьет так, что следов не заметно. Словами – больнее, чем кулаком... Порой Джаред готов рискнуть, но Гвенн, словно чувствуя это, каждый раз останавливает его – слабым покачиванием головы или еле заметным круговым отрицающим жестом сомкнутых пальцев. Она тоже готова пожертвовать собой, но не стать источником свары между двумя Домами. Особенно теперь, когда положение Дея не слишком упроченно.

Вечером Лугнасада, когда Алиенна наконец встает, счастливый Советник обнимается с Аланом, кажется, первый раз в жизни. И тоже встречает его у Майлгуира. Сегодня здесь не лампы – свечи, и в их призрачном сиянии лицо Джареда смягчается, следы многомесячной усталости пропадают, он выглядит почти довольным. Отпивает вина и возносит благодарность старым богам за чудо любви.

Но очередные посиделки прерываются легкими шагами. Женскими шагами.

Джаред склоняет голову набок, втягивает воздух и прячется за тяжелой портьерой. Ого, сколько всего интересного можно понаблюдать, стоит лишь оставить Дея и Бранна... нет, не на произвол судьбы. Дея – на растерзание очнувшейся и очень-очень сердитой Алиенне, а Бранна – в обществе Шайи и бумаг, отданных ему Советником под честное слово мага.

Совершенно невероятное сочетание, как и благой с неблагим, но они умудряются понимать друг друга. Это, пожалуй, еще одно чудо. Как и последние, достаточно откровенные слова Джареда, хоть и затаенно настороженные: «Ну как там ваши подсчеты?»

Бранн, у которого все дуги Проклятия только-только сошлись, все концы нашли свои привязки, обычно спокоен, вот только феи, кажется, сейчас выпорхнут из глаз: «Многоуважаемый Советник благого Двора, я не вижу ничего, что могло бы сдержать теперь падение Проклятия!»

«Но оно все же есть», – хмурится Джаред.

«Пока да», – темнит, на взгляд Советника, Бранн.

«Тогда что же?» – в очередной раз начинает тихо кипеть Советник.

«Может, не хватает лишь того, чтобы забилось сердце этого мира?»

Джаред уходит с улыбкой, и она все еще на его лице.

Из-за своего укрытия он наблюдает за вошедшей. Ой, я ее знаю, это-это-это... Это же Фианна, лесная принцесса!

Она опускается на колени и о чем-то жарко просит небо и землю, луну и солнце. И не будь я Луг, если это не пожелание выздоровления!

А Советник спокойно ждет и ничуть не удивлен! Впрочем, о чем это я?..

Наконец, Фианна уходит.

Но Советник не торопится выходить. Я опять слышу чьи-то шаги. Мидир все еще принимает подданных каждый вечер? Что за делегация? Вот теперь, я уверен, Советник удивлен!

В руке вошедшей яблоко, и мне не нравится его бок, налитый нехорошей желтизной. Восковая рука одним движением сбрасывает капюшон тяжелого королевского плаща, черного, с серебряной вышивкой по краю. Это волчья принцесса: безо всяких украшений, в очень легкой и очень короткой, тоже черной тунике – словно пришла, в чем была, и накинула первое, что подвернулось под руку. Это Гвенн, которая всегда тщательно выверяет свой гардероб!

Она садится на пол: не играет на публику, не очаровывает и не соблазняет, но оттого еще более прекрасна.

– Хорошо тебе. Я тоже хочу лежать, ни о чем не думать, ничего не чувствовать. Не слышишь? Ты и раньше меня никогда не слышал. Не замечал.

Черные змейки, обвившие Майлгуира, молчат. Как и Гвенн, опустившая голову.

Интересно, сколько ши плакалось бывшему королю, понимающему все в своем обреченном молчании? Нет, вряд ли много, стражники уходят лишь когда появляется Джаред – на пару часов уединения его с другом. Разве Алан что-то может выговорить Майлгуиру. Да только не станет.

– А я лишь... – дыхание Гвенн прерывается, голос теряет звучность, она договаривает шепотом: – Хотела, чтобы меня любили.

Гвенн оборачивается и видит... нет, не Советника – его увидеть невозможно, если он того не хочет – накрытый столик.

– Спасибо тому, кто оставил это, – вздыхает она. – Пусть на его жизнь прольет свой свет любовь!

Джаред не улыбается, лишь глаза теплеют. А ведь Гвенн говорит искренне, и слова вновь начинают многое значить в мире ши.

Она одним махом осушает бокал и кашляет, стирая тыльной стороной ладони капли, больше похожие на кровь. И не притрагивается к еде. Говорит нежно, словно отпустив обиду:

– Прости меня за всё, папа.

Она выскальзывает из покоев отца, Джаред следует за ней, я – за Джаредом. Но Гвенн идет не к себе.

Волчья принцесса замедляет шаг, прячась за рыцарским доспехом, пропускает стражу, идущую с очередным обходом... Джаред дожидается, пока Гвенн пропадет из вида, и отправляет волков на охрану покоев бывшего короля. Сам торопится следом за ней.

Он почти догоняет Гвенн, но держится на расстоянии. Она же больше похожа на призрак в хрупкой прозрачности ночи.

Пройдя по бесчисленным темным коридорам, освещенным лишь факелами на стенах, Гвенн поднимается на самый верх башни, где не так давно лежала Алиенна. И еще выше, на небольшую, почти плоскую восьмигранную крышу.

Усаживается прямо в снег, сереющий под черным небом, а ведь легко одета!

Долго рассматривает яблоко, отливающее мертвенно-желтым, и говорит ему:

– Ты похож на луну. Может, ты мое волчье солнышко? Что ж, так тому и...

Ну нет, не люблю я Гвенн, но и травить сестру Дея не позволю.

Я взлетаю по плащу, взмахиваю хвостом, и яблоко летит вниз вместе с удивленным вздохом волчьей принцессы. Впрочем, Советник уже здесь, но я рад, что опередил его.

– Знал, не любите фрукты, – высунувшись между зубцов, провожает Джаред взглядом упавший плод. – Не думал, что решите изничтожить те редкие, что есть. Впрочем, ваше яблоко того стоило.

Облокачивается о кладку, закрывая дорогу вниз и подставляя лицо ветру и снежинкам. Не глядя на Гвенн, спрашивает у темного горизонта, усаженного треугольниками елей, совсем крошечных отсюда:

– Что вы здесь делаете, принцесса?

На крыше мало что видно, лишь волосы Джареда ясно золотятся под слабым светом звезд. Гвенн смотрит искоса, но словно не видит и не слышит его... Мир Лугнасада тих, а снег все не тает – даже под ногами волчицы.

– Вон там любила сидеть Этайн, – наконец указывает рукой Гвенн. – А отсюда... отсюда спрыгнула мама, – шепчет она, опять не глядя на Джареда и думая о своем.

– Нет, Гвенн.

Голос Джареда глубок, убедителен и совершенно лишен привычной сухости. Советник опускается рядом с Гвенн, берет ее ладони в свои.

– Она поскользнулась.

Гвенн смотрит недоверчиво – теперь она готова верить лишь самым страшным сказкам и самым плохим концам.

– Да, они поссорились, Майлгуир напугал ее, но твоя мама упала случайно. Она никогда бы не оставила ни дочь, ни сына. Она очень любила вас обоих... Жаль, что любовь эту помнит лишь Дей.

– Дей... с Лили? – опускает густые ресницы Гвенн, скрывая глаза, но не боль и тоску.

– Да, принцесса... Пойдемте отсюда. В Лугнасад призраки прошлого восстают из мира теней.

Джаред тянет за руку, но Гвенн отшатывается, вжимаясь в плиты.

– Нет! Вы не понимаете! Я виновата!

Советник, склоняясь еще ниже, подхватывает ее под спину и под колени, поднимает с мерзлой крыши, прижимает к себе.

– Оставьте же меня! Я вам приказываю! Да что же это! Ай!..

Гвенн сопротивляется, ей хочется обратно – в холод, пустоту и бесчувствие, но тщетно. Пусть Джаред выглядит более изящным, чем прочие волки, от него не вырвешься.

– Ты виновата, и я виноват, – шепчет ей Джаред. – Каждый виноват по-своему. Даже Дей.

И он очень легко спускается со своей ношей по крутым ступенькам.

Когда они поворачивают туда, где живет Советник, Гвенн всхлипывает, прикрывая лицо ладонями, словно в надежде спрятаться.

– Джаред, я жена Финтана! Я... – сжимая веки, договаривает глухо: – Я в его власти.

– Ты запуталась, Гвенн. Ни у кого нет власти над волчицей, – сводит брови Джаред. – Она может отдать ее сама – кому захочет и когда захочет. Мне кажется, Финтану ты ее не отдавала. А... Не спорь! – добавляет он тихо. – Я знаю. А все, что взято насильно, живет недолго.

Гвенн прислушивается, но мотает головой, вспоминая о законах и традициях Слова волков:

– Он убьет тебя. Убьет!

– Уже пытался. Рука сильна, удар поставлен хорошо, но опыта маловато. Сможет лет через триста, – объективно оценивает шансы Советник.

– Все будут на его стороне. Не он, так свои же! Что ты делаешь!

– Таскаю чужих принцесс, – в любимой манере поясняет Джаред очевидное, утаивая о сокровенном. – Опять. Хорошо, что не Дея и не Мидира. Они тяжелые.

– Надеюсь, нас никто не заметил, – вздыхает волчица.

Ох, неужели Гвенн есть дело до Советника?

– Надеюсь, заметили, – очень серьезно отвечает Джаред и кивает ошеломленной Гвенн, вскинувшей на него враз посветлевшие глаза.

Плащ королевской семьи слишком приметен, Советник с женщиной – тем паче. Волки любят потрепаться, и я видел, что стража, пусть шепотом, но уже болтает о невероятном.

– Советник, – отделяется от стены невидимый доселе Алан, кивает строго, без тени улыбки, несмотря на явную фривольность ситуации. – Мы прикроем вас.

– Ни в коем случае. Отвечайте правду на все расспросы, – ледяным голосом отвечает Джаред и перехватывает Гвенн поудобнее.

Он словно ведет прием, а не уносит к себе чужую жену. Что, и правда, карается смертью в Доме Волка. Хуже лишь обидеть ребенка! Да и Гвенн это не поможет. Откровенное пренебрежение чьей-либо жизнью, пусть и своей собственной, Джареду чуждо. Так в чем же дело?

– А, чуть не забыл, – Джаред легко оборачивается у самой двери, круговое движение заставляет полу плаща сползти и обнажить голую коленку Гвенн. – Уведоми лесного принца. Ближе к утру.

О да. Джаред редко когда объясняет свои действия. Особенно если они самоубийственны. Даже я беспокоюсь за него.

– Но... – недоумевает Алан.

Он ошеломлен не менее Гвенн, хотя все выполнит в точности. Все же глава стражи Дома Волка уважает Джареда, иначе у него не вырвалось бы:

– Джаред, не глупи! – и тут же со вздохом: – Я дважды мало не хоронил тебя. Если он призовет к Слову, мы должны будем...

– Он не призовет.

Джаред оборачивается, улыбаясь Алану слабо, но весьма многообещающе. И прикрывает дверь. Впрочем, не до конца.

Советник, что бы ты ни задумал, не нужно оставлять дверь открытой! Но тот не слушает.

Джаред осторожно кладет Гвенн на постель. Отстегнув оружие, сбрасывает с себя пояс; расстегивает крючки сюрко, оставаясь в одной рубашке. Присаживается рядом, долго, внимательно смотрит на Гвенн. Она вздыхает, поглядывает искоса, и тоже молчит.

– В чем твоя вина, Джаред? – белки глаз Гвенн блестят, она ищет ответ в лице Советника.

Джаред осторожно касается губами пылающего лба Гвенн. Потом отвечает еле слышно:

– Во многом. Я должен был остановить Мидира. Да, это стоило бы мне жизни и уж точно – его дружбы. Хотя... тогда не родились бы ни ты, ни Дей, Что лучше для мира, не знаю... – бросает быстрый взгляд на женский портрет, по традиции висящий у входа. – И не смог предотвратить падение Дома Солнца. Вину перед Этайн и Лианной я буду нести до конца своих дней.

– Как ты живешь с ней, Джаред? – лихорадочным шепотом произносит Гвенн.

Для нее этот вопрос еще более важен. Я бы сказал, на грани жизни и смерти.

– Учусь меньше ошибаться, – серьезный тон неотвратимо теплеет ко второй части фразы: – И не давать в обиду женщин.

– Я не!.. – вскидывается Гвенн и смолкает.

– Когда-нибудь из тебя выйдет прекрасная королева, а женщина ты прекрасная уже сейчас.

Джаред стягивает сандалии, распутывает узел на плетеном серебристом поясе, обхватывающем талию Гвенн. Подхватывает под спину волчью принцессу, и тончайшая туника сползает с точеных женских плеч. Пара движений, и Гвенн обнажена. Она втягивает воздух сквозь зубы в опасливом ожидании, но покорно стихает. Лишь подсматривает из-под ресниц.

Советник гладит белоснежную кожу, уродуемую темными пятнами. Обводит их чуткими пальцами, слабо надавливая, и они исчезают. Повернув Гвенн набок, проходится по ее спине.

Ну как есть маг! Вытянуть чужую боль сложнее, если не ты нанес ее. Особенно если она скорее душевная. По Джареду не видно, лишь глаза темнеют, но очень похоже, он принимает боль на себя. Это проще всего в мире без волшебства.

– Почему не залечила! – не вопрос, упрек.

Гвенн упрямо молчит, но Джаред знает ответ и не ждет его. Снова укладывает ее на спину. Проводит ладонью над животом, ругаясь сквозь зубы. Гвенн, жмурясь и розовея, тянется за его рукой...

Тепло волчьего плаща укутывает принцессу, а еле слышный голос: «Я лягу здесь», – раздается уже за постелью.

– Что?! – подскакивает Гвенн, распахивая глаза.

– Сегодня меня больше прельщает пол.